Глава 39. Последний аккорд разбитого доверия

http://vk.com/audio?q=a%20perfect%20like%20sheep

Доверие, в моем понимании, это нечто настолько ценное и редкое, что его стоит бережно охранять, не выставляя на обозрение, и попытаться сохранить, во что бы то ни стало.

Мое доверие разбивали не раз, и, наверное, я уже давно должна была бы потерять веру в людей, но... судьба подарила мне друга, который никогда и ни при каких обстоятельствах меня не предаст.

И тот хрупкий и чутко охраняемый ларец этого доверия я оберегаю с бесконечным усердием.

Просто потому, что понимаю: если и этот ларец разобьется, мое доверие канет в небытие.

Катрин Блэк.

 

***

Воздух в душной столовой казался невероятно тяжелым. Рубашка неприятно прилипла к спине, и покрывшаяся испариной кожа обдавала жаром. У него кружилась голова, и к горлу подступил мерзкий ком, от которого хотелось избавиться. Но он не мог. И Нацу продолжал сидеть в этом Аду, пробуя вновь и вновь разгоряченный воздух и пытаясь сдержать порывы сбежать при первой же возможности.

Каждый вдох – изощренная пытка.

Каждое эхом доходящее слово – лезвие ножа, садистки медленно режущего по барабанным перепонкам.

Каждый порыв свежего воздуха – глоток окрашенной в серый цвет жизни.

Нацу говорил тихо, тщательно пытаясь подобрать нужные слова, чтобы, не дай бог, ненароком выдать что-то лишнее. Ему нужно было рассказать эту историю давно; сейчас бы не пришлось лихорадочно разделять старую, уже давно покрывшуюся пылью историю и недавно поступившую информацию. Но тогда он боялся этого разговора. Сейчас же все опасения казались до банальности детскими. Собственно, как и все, что было «до».

- Со Стингом я познакомился давно. Лет в десять. Он ходил на приемы к Карен, - собственные слова звучали глухо. И говорил он не своим голосом, словно все это было каким-то сном. - Она тогда была востребованным психологом и Стинга курировала уже порядком четырех лет.

- Стинг ходил к психологу?

Хартфелия сидела совсем рядом. Он физически чувствовал ее присутствие.

Ее дыхание, которое вдруг стало различимым в водовороте чужих голосов, ее взгляд, скользящий по его лицу и кажется видевший его насквозь, ее голос... Всего каких-то пару десятков сантиметров, разделяющих их, и можно было дотронуться до живого, реального тела, и только осознание этого и было той ниточкой, соединяющий его с реальностью.

- Да, - Нацу запоздало кивнул. – Я не вдавался в подробности. Да и особо не интересовался. Меня самого часто отправляли на приемы специалистов. С нашей жизнью не свихнуться было сложно.

 

Обжигающий, липкий страх, зародившийся в твоем сердце, распространился по всему телу. Тебе хочется, чтобы все это было сном. Очередным кошмаром, который любит посещать твои ночные виденья. И вот сейчас ты проснешься, а рядом, обдавая приятным ароматом выпечки, будет сидеть Полюшка в длинном красном халате и смешной сеточкой на голове. Она тепло обнимет, потрепав по взлохмаченным волосам, вытрет липкий пот со лба и выслушает, а потом, успокаивающе что-нибудь прошептав, принесет горячий какао, и жар от него обязательно успокоит.

И сон вновь придет.

Но на этот раз все будет по-другому. Не будет запекшейся крови, неприятно стянувшей кожу, не будет затхлого запаха мочи и нестерпимой боли в руке. Не будет постыдных, уже высохших слез.

И не будет отчаянного крика, рвущегося наружу и просящего о смерти.

- Че ты скулишь? – грубый голос твоего похитителя заставляет поежиться, словно от невидимой пощечины. И внутри все переворачивается, зарождая животный страх.

Тебе хочется умереть. Просто потому, что боль нестерпима, а мысли о спасении каждый новый раз кажутся все абсурднее и несбыточнее. Сколько уже прошло времени? Месяц? Неделя? День? А может быть и вообще час?

- Ну и наследничек у Драгнила, - усмехается второй, бросая на старенький, скрипучий стол, карту. – Только сопли на кулак и умеет наматывать.

- Молоко на губах еще не обсохло, - довольно скалится первый.

- Ну, ничего, вот сейчас заявится твой папаша с деньжатами, мы тебя и отпустим, - мужчина довольно усмехается, поворачиваясь в твою сторону. – По частям.

И ты до крови прикусываешь губу, сдерживая вновь готовые вырваться слезы. Веревки на запястьях завязаны туго; от попыток от них избавиться кожа нестерпимо ноет, а жесткая ткань пропиталась кровью. Но тебе наплевать. Ты помнишь, как отец, улыбаясь, учил тебя этому непростому приему, когда ты проиграл спор с соседскими мальчишками. Но то была простая забава, а тут все по-настоящему.

- Я слышал, что драгниловская охрана – это что-то супер охуенное, а сыночка стащить было раз плюнуть, - прохрипел тот, что в кепке, кидая очередную карту. Хоть он и говорил самодовольно, в его голосе можно было уловить долю беспокойства.

Напарник отмахнулся.

- Не ссы. Драгнил бережно относится только к своим бесценным деньгам. На сына ему посрать.

- Да неужели? – тихий властный голос заставляет твое сердце забиться с новой силой.

Похитители тут же вскакивают, хватая со стола два пистолета и направляя его в сторону спокойно стоящего мужчины. Он кажется тебе непривычным во всем черном. Даже большие казавшиеся тебе надежными руки скрыты в черную ткань, и только красная вишневая трость выбивается контрастом во всем этом гнетущем ансамбле.
Отец даже не шевелит бровью. Только окидывает тебя быстрым взглядом, и в янтарных глазах на мгновение вспыхивает недобрый огонек.

Отвернувшись, он коротко кому-то кивает, и уже в следующее мгновение двое твоих мучителей лежат в луже темно-бордовой крови.

В стекле зияют две аккуратные дырочки.

После этого тебя впервые отправили к психологу.

 

http://vk.com/audio?q=future%20world%20music%20passion

 

Ком в горле стал ощутимее, а образы вокруг приобрели размытые очертания. И только лицо Хартфелии до сих пор представлялось в его глазах отчетливой картинкой. Она была соломинкой, за которую он крепко держался.

- Наши отцы были дружны. У обоих были общие знакомые, общие дела, и дружбе со Стингом ничего не мешало. Наоборот, и мой, и его отец были от этого в восторге. От Эвклифа-старшего мне всегда становилось не по себе. Я пытался не подавать виду, но что-то в его взгляде не давало покоя, - Нацу задумчиво вперил взгляд в край лежащей в углу стола тетради. – Мы вместе росли. Стинг часто гостил в отцовском поместье, мы дурачились, учились, воровали яблоки из-под носа Полюшки, тиранили охрану... Для меня он был самым близким человеком. Ему я мог рассказать абсолютно все, зная, что от него я не услышу насмешки.

Нацу замолк, пытаясь отогнать навязчивую мысль, что все то время, что Стинг был рядом, он играл роль, напялив на себя маску вечно улыбающегося друга. В какой именно момент Эвклиф стал врагом? Когда именно цепь дружбы была предательски разрублена? Или ее и вовсе не было? И...

...была лишь выстроенная для него иллюзия.

 

Абсолютно каждый! Каждый в его жизни ему врал и играл какие-то роли.

У него не было жизни. Было лишь представление, созданное для глупого доверчивого мальчишки.

- По окончании школы я хотел полететь в Америку, чтобы поступить в «Саблезубые». Но отец настоял на направление сюда. И тогда я ненавидел «Хвост феи» больше всего. Мне казалось, будто все мои мечты разом разрушились, - Драгнил горько усмехнулся. – Но... тут я встретил Грея, а потом и остальных. Если честно, я был таким засранцем, что и вспоминать стыдно. Как они меня тогда терпели, не представляю…

- Да я и сейчас не понимаю, как они тебя такого терпят, - лукаво усмехнувшись, тихо проговорила Люси, подперев подбородок и устремив на него взгляд.

Нацу не успел толком осознать, как его губы медленно растянулись в улыбке. Он никогда не смотрел в глаза «мышки» долго, но сейчас почувствовал, что может позволить себе эту маленькую слабость, ведь, несмотря на лукавый огонек, она излучала уверенность и поддержку, то, что сейчас ему было невероятно необходимо.

- Как только я поступил сюда, меня ввели в курс дела. Элита, Крещение, Выбор… Я… Мне это было не нужно. Абсолютно.

 

Ты устало вздыхаешь, пытаясь не слушать один и тот же поток слов, не прекращающийся, уже как целую неделю. За окном бьет ливень, и сквозь плотную водную занавесу можно разглядеть, как несколько студентов бегают под дождем, и тебе на краткий миг кажется, будто ты можешь слышать их громкий смех.

- Ты ведь действительно самая лучшая кандидатура!..

Тебе все равно. Кажется, даже уже свыкся, и образ Фуллбастера теперь не воспринимается без его вечных лекций на тему «а представь себе, что…».

Ты прекрасно знаешь, что тебе нужно, и пост главы элиты этого дерьмового университета явно не входил в категорию «Нужно».

- Ты вообще меня слушаешь? – Грей сел рядом с тобой, опершись спиной о холодное стекло.

Он выглядит неподдельно заинтересованным. Ему действительно нужно, чтобы ты захотел негласно возглавить этот университет. Вот только... зачем?

И ты молча отворачиваешься, прислоняясь лбом к оконному стеклу, и устало взираешь на быстрый поток воды.

 

- Я жил одной мыслью: окончить университет, пройти испытательный срок у отца и зажить, наконец, той жизнью, которой я хочу, - Нацу вздохнул, прикрыв глаза и мысленно пытаясь унять образовавшуюся дрожь в руках. – Главу элиты всегда выбирают по истечении двух месяцев из выдвинувших свою кандидатуру студентов. Я не подавал. До последнего. Но где-то в середине октября мне позвонил Стинг и сказал, что у него большие проблемы, и тогда…

 

- Нацу, меня из дома выперли! Не поможешь? – разнесся беззаботный голос друга, и ты невольно улыбаешься.

Стинг всегда был таким: все нипочем, широкая улыбка на губах и задорные искры в глазах, а еще целый багаж безумных идей в придачу.

- Что на этот раз? – облокотившись о стену, ты даже не удивляешься повседневности своего тона. Стинг с отцом не ладил. Часто они ругались, орали друг на друга, раздирая глотки, иногда в таких перепалках страдали и фамильные вещи, и было лучше не попадаться под руку разгоряченным Эвклифам. Именно такое правило негласно соблюдалось в стенах этого дома.

Нацу даже не мог припомнить, сколько именно раз друг звонил с подобной просьбой. Наверное, скоро это войдет в привычку.

- Не сошлись во взглядах.

Волосы под пальцами колючие, и ты мысленно делаешь заметку поменять шампунь.

- Ну, окей, приезжай. Я тут все разрулю, - непроизвольно вздыхаешь. – Надеюсь, ты не против поучиться в подобном захолустье?

В динамике слышится короткий смешок.

- Да хоть в избушке на курьих ножках, только бы от отца на время скрыться.

- Ладно. Все будет сделано, брат.

 

-...я договорился с ректором. Попросил помощи у отца, - он отлично относился к Стингу, - и чтобы Шин не нашел своего сына, мы подстраховались: Стинг прошел как бюджетник.

Люси, неотрывно слушавшая тихий и размеренный голос друга, пыталась почти не моргать, боясь пропустить что-нибудь действительно важное. И казалось, что в освещенной ярким солнцем столовой не было никого, кроме них. Только его голос разрывал ее тишину, и только его присутствие было по-настоящему важным.

- И тогда с ним познакомилась я, - осторожно, будто боясь прерывать затянувшиеся раздумья, прошептала «мышка».

Нацу кивнул.

- Да, - голос дрогнул, и парень сам не понял как, но что-то внутри оборвалось. Просто, слово каждое до этого сказанное слово было острием лезвия, режущего толстую веревку самоконтроля и самообладания. И вот, настал момент, когда последняя ниточка оборвалась, и все то, что он так тщательно пытался спрятать от посторонних глаз, рассыпалось, заставляя и так толком не подчиняющееся тело забиться в ознобе. Нацу словно видел себя со стороны. Тело двигалось само. Хотелось только одного: вновь собрать каждую песчинку, вновь взять себя под контроль, вновь стать целым. И от этого иррационального желания руки сами потянулись к голове, зарываясь в растрепанных волосах, с силой сжимая их в надежде, что боль отрезвит. Нацу не видел Хартфелию, но он ее чувствовал. Каждой клеточкой тела. Продолжая смотреть на гладкую столешницу, он продолжил, не в силах поднять взгляд. – Я был без понятия, как именно он проводит свое свободное время. Я даже не знал, что он с кем-то подружился. Да и сама мысль о дружбе Стинга с бюджетником… была для меня просто абсурдной. Ведь... он сам говорил, всегда, сколько я его знал, что отбросы его не интересуют.

- То же самое он мне говорил о зазнавшихся богатеях, - тихий надломленный шепот отрезвил.

Нацу поднял голову в надежде, что новая информация не сильно сказалась на ней, но опущенная голова и сцепленные в замок руки говорили об обратном.

А ведь это только начало...

- Тогда, именно он меня уговорил стать главой элиты.

- Стинг?

- Джокер.

Нацу отвел взгляд в сторону, не в силах смотреть на «мышку». А память любезно подсовывала тщательно спрятанные картинки прошлого.

 

- Думаешь? - ты неуверенно смотришь в сторону друга, поражаясь тому, что он принял сторону Грея. Больше всего ты надеялся, что по приезду Стинг, наоборот, развеет и уверенность Фуллбастера, и твои собственные сомнения.

Но вопреки этому Эвклиф широко улыбается, забираясь рядом с тобой на подоконник.

- Уверен! Ты создан для такого... Так что глава элиты самое оно.

В тебе невольно зарождается зерно сомнения. Может... Может, и правда, стоит попробовать?

- Я... даже не знаю.

- Ха, будь мужиком, Нацу! Серьезные решения даются с трудом, но без них твоя жизнь останется скучной и однообразной.

И ты поддаешься задору друга. Действительно, чем черт не шутит? Попробуешь! Возможно, что-то из этого и получится.

 

- Стать главой элиты было не так уж и сложно, - отрешенно продолжил он, устремив взгляд на стену. – Сын влиятельного Игнила Драгнила, красивый, умный, обаятельный, - Нацу невесело усмехнулся, - правда, скотина редкостная, но кого это волновало? Типичный шаблон зазнавшегося папенькиного сыночка, чье главенство было выгодным. И они были правы. Мне было абсолютно пофигу, что творится в этом чертовом университете, какие тут правила и законы. Издевательства? Да мне все равно! Унижение? Да, пожалуйста! Избиения? Хоть убейте, великий Нацу Драгнил только отмахнется, - злость на самого себя сквозила в каждом слове. Хотя нет, это была не злость, а чистой воды презрение. Едкого, осознанного, граничащего с ненавистью. Сейчас он понимал, насколько же был похож на тех, кого сам же и ненавидел. – Однако, тогда меня это не волновало. Я наслаждался данной мне властью, по наставлению Стинга став негласным главой элиты. Я не возражал. Меня не особо прельщала публичная деятельность, и когда я выбрал членов элиты, то все полномочия сложил на них.

Чуть нахмурившись, Люси перебила, отчего-то понизив голос до еле слышного шепота.

- Странно. Стинг всегда говорил, что не понимает этого главу. Меня никогда не интересовали эти внутренние правила, поэтому я и особо не обращала внимания на выборы элиты и прочие тонкости. Просто приняла как факт: есть университет и есть богатеи, управляющие изнутри, - она подняла взгляд. – Но Стинг... он мне никогда не говорил, что знал что-то. То есть, он говорил... что он как я, и ему совершенно все равно, какие порядки в этом университете. Значит, - Хартфелия вздохнула, - он мне всегда врал.

- Привыкай, - безразлично кинул Нацу, слишком погруженный в собственные мысли, чтобы вникать в чувства девушки, а в голове тем временем картинки сменялись одна другой, и он размеренно продолжил говорить. – Приближался день Крещения, но я особо на этот счет не заморачивался. Обычно, как мне объяснила Мира, это мероприятие проходило без проблем. «Люди тут учатся культурные, рукоприкладством не занимаются, все пройдет тихо-мирно», – так она мне сказала. Только посоветовала, чтобы я особо не расслаблялся, ибо единичные неприятные случаи все-таки были возможны. Мне еще тогда надо было задуматься, ведь часто побитые бюджетники должны были навести хоть на какие-то мысли. Но мне было слишком до фонаря, а потом в придачу произошло то, чего я никак не мог предвидеть.

http://vk.com/audio?q=kanye%20west%20love

 

Ты устало вздыхаешь, вваливаясь в собственную квартиру, в надежде провести остаток дня в тишине и покое. Ставшие уже закадычными друзья просто не умели сидеть на месте, силком вытаскивая тебя каждый раз в новые места, уверенно заявляя, что если твоя шкура периодически не будет покидать стены «драгниловской норы», то она скоро покроется тонким слоем плесени и пыли, и больше ни одна красотка и не посмотрит в твою сторону. В их словах не было никакого смысла, но отчего-то они вызывали улыбку, и ты, хватая куртку, следовал за толпой смеющихся подростков, после ни на секунду не жалея о своем выборе.

Эти ребята умели веселиться.

Бросив на диван сумку, ты устало прикрываешь глаза. Сейчас хочется только одного: попасть в объятья мягкой кровати, шелковой простыни и тонкого одеяла.

И ты недовольно морщишься, когда радужные мысли прерывает вибрация в кармане джинсов.

На экране высвечивается незнакомый номер, и недовольство удваивается.

- Алло, - даже не пытаешься скрыть раздражения.

- Мистер Драгнил?

- Да, - ты толком не слушаешь голос в телефоне, целенаправленно шагая в сторону комнаты.

- Здравствуйте. Вас беспокоит клиника Веллингтон, - голос по ту сторону бесстрастен, и тебе отчего-то становится не по себе. – Час назад к нам в реанимацию поступил Игнил Драгнил. На него было совершенно покушение, и сейчас он находится в критическом состоянии...

Ты не дослушиваешь, невидяще вперив взгляд в противоположную стену и скорее на автомате обрывая вызов и набирая телефон Гилдартса. Короткие гудки глухо звучат у тебя в голове, и когда знакомый голос отвечает, тебе хватает сил только на один короткий вопрос:

- Это правда?

 

- В октябре на моего отца было совершено покушение. Не первое, если честно, но первое удавшееся. Пуля пролетела в сантиметре от сердца, и врачи восхищенно назвали его настоящим счастливчиком, - Нацу усмехнулся, вспомнив расслабленное лицо главного врача. - Она не задела ничего жизненно важного, и страшно было подумать, что было бы, если бы киллер не промахнулся. Тогда я действительно осознал, насколько привязан к нему.

Драгнил замолк, чувствуя, как воспоминания пожирают его изнутри, и отголоски былого ужаса и страха заполнили его до краев. Но всего лишь отголоски. Чувства притупились, хоть страх до конца не исчез. И, наверное, никогда не исчезнет.

- Да, я помню, как ты уехал перед Крещением. Я тогда терялась в догадках... - «мышка» улыбнулась, а в голове Нацу пролетели строчки из дневника. Те самые, написанные в момент его отъезда.

 

«Ты уехал...

Даже не знаю. В груди появилась пустота и легкие отголоски грусти. Честно, я не знаю, что у тебя случилось, но, наверняка, что-то серьезное. Просто так никого не отпускают.

Знаешь, без тебя плохо. Наверное, потому, что я уже привыкла видеть твою улыбку, ощущать твое присутствие и понимать, что ты где-то рядом... Без тебя это всё пропало, как и улыбка на моем лице…».

 

И сейчас эти строки приобрели совершенно другое звучание. Как теплый плед, согревающий внутреннее чудовище, и стакан горячего молока. Было даже страшно, насколько стало уютно от нескольких строк, выведенных когда-то ее рукой. А ведь она его любила! Когда-то «мышка» сидела у себя в комнатке и мечтала о вымышленном образе Принца в его лице. Когда-то она посвящала ему стихи и делала тайком фотографии, любовно создавая фотоальбом и заполняя «Дневник Принцу!». Когда-то эта самая девушка, которая сейчас сидела напротив и внимательно и бесстрастно смотрела в его сторону, дарила ему свою любовь, а он об этом даже не догадывался!

Если бы только тогда все сложилось по-другому. Если бы он обратил внимание, заметил пристальный взгляд карих глаз, если бы почувствовал чужое внимание влюбленной девушки... У него были бы недели, месяцы или даже года, проведенные с ней. И, наверное, сейчас он бы отдал все что угодно за возможность отправиться в прошлое и открыть глаза Тому Нацу, показав, что где-то там за стеллажами книг скрывается настоящее сокровище, которое он просто был обязан оберегать и любить.

Но такой возможности у него не было, а сейчас изменить что-то было уже невозможно. Хартфелия навсегда похоронила чувства к нему, а он и его семья и так достаточно причинили ей боль. Так что пусть Судьба наслаждается - он будет играть свою роль до последнего.

- В этот же день я сорвался в Лондон, оставив все свои полномочия на Стинга. Не знаю, почему именно ему... но мне казалось, что он более ответственен, чем Грей или Джерар. Да и я чувствовал некий долг перед ним, ведь именно Стинг подтолкнул меня к становлению главой элиты. Поэтому…

 

- Нацу, ты уверен? - Грей хмурится, и ты невольно задаешься вопросом, отчего именно? От того, что недолюбливает Стинга или же из-за того, что ты выбрал не его.

Впрочем, тебе все равно и ты только отмахиваешься.

- Грей, у меня нет времени на эти споры. Я доверяю ему, как себе!

И это правда! Немногие достойны доверия, однако в Стинге ты не сомневаешься, и Грею остается пожать плечами.

- Ну, как знаешь.

Но напоследок ты замечаешь какой-то странный огонек в его глазах. Такое чувство, что Фуллбастер разочарован.

 

- Так, я уехал в Лондон, полностью уверенный, что Крещение пройдет нормально. Но...

Нацу замолк на полуслове, вдруг озаренный внезапной мыслью. Тогда он о таком не мог даже подумать, но... если Стинг работал на кого-то, кто точил зуб на его отца, возможно ли было то, что тогда он мог быть причастным к тому покушению? Могло ли быть так, что уже тогда рядом с ним был не друг, а враг? И если это так, то многое вставало на свои места, кроме одного. Зачем Эвклифу было вырывать его из университета? Не для того же, чтобы устроить тот бедлам? Сейчас это выглядело слишком по-детски.

 

- Босс? – ты улыбаешься, смотря на свое отражение в небольшом круглом зеркале в ванне своей добычи. Светлые растрепанные волосы как всегда не поддаются никакой расческе, и тебе остается лишь досадливо вздохнуть, проведя ладонью по колючим прядям. – Объект не представляет никакой опасности. Он совершенно не в курсе драгниловских дел. Даже не знает, какими делишками промышляет его папаша. Розовые очки и остальное в подобном духе.

Ты ухмыляешься, наслаждаясь на мгновение скинутой маской.

- Что ж, Джокер, - голос в динамике спокойный, без эмоций, но только тебе под силу распознать в нем еле заметное торжество, - хорошая работа. Все-таки семья для Драгнила встала на первое место. Очень жалко... игра перестает быть такой интересной.

- Босс, - внутри распространяется трепет, граничащий с испугом, - поверьте, вам не придется скучать! Даже если Нацу не оправдал ваших надежд, я смогу развеять вашу скуку! Только разрешите мне напоследок маленькую шалость! Прошу вас, босс!

В комнате на несколько секунд повисает гнетущая тишина, за которую ты успеваешь перебрать десятки ответов. Ты боишься, что твоя просьба может получить отказ. Ведь тебе так хочется!.. Хочется напоследок оставить о себе след. Хочется, чтобы раскрытие твоего настоящего лица запомнилось, отпечаталось и вызвало настоящий ужас!

Ты хочешь прощания, достойного Джокера.

И тихо прозвучавший ответ, заставляет твое сердце пуститься в пляс, а в глазах загореться странному, маниакальному огоньку.

- Разрешаю. Не разочаруй меня, Джокер.

 

Значит, у Джокера была другая цель. Вот только какая, понять было невозможно.

- Нацу?

Парень, резко выдернутый из собственных раздумий, несколько раз непонимающе моргнул, но тут же взял себя в руки, отрешенно улыбнувшись.

- Да ничего, просто задумался, - усмехнувшись, он тихо продолжил разрывать странный, образовавшийся вокруг них вакуум. – Когда я вернулся, то обнаружил… университет, полный самых настоящих стервятников.

 

- Что... что здесь произошло? - ужас накатывает неожиданной волной, а к горлу подкатывает противный комок. В нос ударил резкий металлический запах. Сердце упало куда-то вниз, а глаза отказываются верить в увиденное.

Джерар смотрит с презрением и злостью, словно ты стал самым ужасным человеком в его глазах. И ты не можешь понять. Мысли в голове спутываются, а представшая перед тобой картина полностью выбивает из колеи.

Руки Фернандеса покрыты бордовой кровью, которая капля за каплей срывается с его истерзанных рук и падает на белоснежный ковролин. Костяшки пальцев полностью стерты, а на клетчатой рубашке явно отпечатались следы чужого поражения. И взгляд, полный ненависти и гнева.

- Он, тварь подколодная. Он нас предал! – рычит парень, надвигаясь в твою сторону, и ты непроизвольно делаешь шаг назад.

Эрза отмахивается, тяжело вздыхая и кладя свою руку ему на плечо. От этого прикосновения он заметно расслабляется.

- Успокойся, Джерар.

- Ну уж нет, - парень скидывает с плеча руку девушки и одним большим шагом подходит к тебе, хватая за грудки. – О чем ты думал? О чем?!

И ты впервые в жизни не знаешь, что ответить, ведь даже не представляешь, что произошло за пару дней твоего отсутствия.

И где Стинг?

 

- Я помню, что когда приехал обратно, было уже за полночь, но почему-то студенты не спали. Это меня удивило, но я как-то не обратил внимания. Знаешь, плохое предчувствие появилось, когда я увидел несколько машин скорой помощи, - перед глазами всплыли ярко светящиеся мигалки, поддернутые дымкой забвения. Воспоминания начали уже притупляться, и картины, приходящие когда-то в кошмарах, потеряли былую точность. – В университете было тихо, а в комнате элиты было еще тише. Такая странная звенящая тишина. Я ничего не мог понять. Джерар весь в крови, странный затравленный взгляд Эрзы, не желающий разговаривать Грей... Словно приехал в совершенно незнакомое место, а передо мной были совершенно незнакомые люди.

Хартфелия слушала внимательно, стараясь даже, кажется не мигать, жадно ловя каждое тихо сказанное слово. Создавалось такое ощущение, что Нацу уже и забыл, кому он это рассказывает, невидяще уставившись куда-то в пустоту и медленно чеканя каждое слово. И на мгновение ей показалось, что она находится там, в темной комнате элиты, где все взгляды устремлены только в его сторону.

- Единственный человек, который решил со мной заговорить был Джерар, - Нацу невесело усмехнулся. – Ну, точнее это не было похоже на разговор. Он орал на меня, обвинял во всех тяжких грехах, а я просто слушал. Оказалось, что Стинг, используя весь свой ораторский талант… скажем так, открыл клетку с тиграми, дав волю соскучившимся по свободе зверям.

От собственных слов стало смешно. Сейчас он говорил точь-в-точь как Джокер в их встречу в пустой палате клиники Фиора. Тогда он еще не мог понять всю глубину правдивости сказанных с усмешкой слов. Сейчас же, по прошествии двух лет он, как бы это ни было иронично, начал понимать Джокера.

 

Ты задыхаешься от непонимания происходящего. Все вокруг покрыто плотной дымкой; чувствуешь тошнотворный запах крови и размыто видишь кровавые подтеки на стене. Джерар привел сюда, чтобы показать, что все, что он говорил не пустой звук, а чистая правда. Хотя, тебе кажется, что ему все равно поверишь ли ты ему или нет. Он просто хочет показать тебе, что ты натворил.

Взгляд лихорадочно шарит по пустому коридору. Хочется найти хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь зацепку, горящую о твоей невиновности. А может о нереальности происходящего?

Но словно в насмешку в глаза попадаются то тут, то там доказательства обратного.

На долю секунды, когда ты видишь валяющийся в углу лоскут окровавленной ткани, тебе кажется, что в ушах звенит чей-то пронзительный крик, а перед внутренним взором предстает чужое безымянное лицо.

И ты не в силах здесь больше находится, ведомый желанием поскорее убраться из университета, где везде, куда бы ты ни пошел, создается ощущение, что отовсюду на тебя давят чужие, несуществующие взгляды.
Развернувшись, ты уходишь, пытаясь дышать через раз.

А на противоположной стене, растекаясь кровавым клеймом, была начертана всего лишь одна буква.

Одна чертова буква, заставившая колени подогнуться, а в голове крутиться лишь одному слову «нет».

Одна буква.

«J».

 

- Я толком до сих пор не знаю, что произошло тогда, в день Крещения. Мне хватило того, что я увидел, чем все это закончилось, - обессиленно проговорил Нацу, поднимая голову к потолку, не имея никакого желания сейчас смотреть на Хартфелию.

- Ты не знаешь. Зато знаю я, - громко, непривычно громко заявила «мышка», и это заставило непроизвольно опустить голову. Хартфелия сидела прямо, и вся ее фигура говорила о каком-то непонятном Нацу напряжении. Ее взгляд говорил многое, и, кажется, сейчас был второй раз на его памяти, когда лед в ее глазах растаял, а на его место пришло нескрываемое презрение. И оставался только один вопрос: к кому? – Я была там. Стояла и видела, как они надвигались на нас. Они оккупировали все общежитие. Вламывались к каждому в комнату и просто рушили то, чего и так почти не было, - Хартфелия говорила громко, так, что некоторые начали оборачиваться в их сторону. Карие глаза блестели, и каждое отчеканенное слово было наполнено неприкрытой, обжигающей ненавистью. И Нацу вдруг понял, какая разница между тем, кто только знал, и тем, кто видел. – Мегги Мил из соседней комнаты отрезали волосы и подожгли их вместе с ее бумагами, а Нила Джилсона заставили жрать землю. Двух девушек изнасиловали, еще пять студентов попали в больницу, и скажи мне, Нацу, могу ли я после всего этого верить в твои слова? Ведь ты даже не был там. Ты всего лишь слышал историю из чужих уст.

 

Не могу в это поверить.

Нет… нет…

Я не знаю, что и думать. Кому мне верить?

 

- Я доверяю словам элиты, - слова прозвучали резко, но Драгнила это не волновало. Он никому не позволит усомниться в его друзьях.

 

Господи, за что все это нам? Что мы сделали такого, чтобы с нами так... жестоко. Я никогда еще не видела такого зверства. Никогда не видела столько крови.

Черт, куда смотрела эта элита?! Почему они не предотвратили это?! Это же их обязанность! Только они могли остановить эту… бойню! Только они. И никто другой.

 

Хартфелия усмехнулась, подавшись вперед.

- Я сама видела, как Фернандес зверски избивал Стинга, - с каждым словом «мышка» повышала голос. – Я на своих руках держала его полумертвое тело! Это Я вызывала Скорую, и это Я провела в неведении с ним всю ночь!

 

А они ничего не сделали. Просто стояли в стороне и смотрели. Боялись? Не думаю. Скорее были на стороне этих сорвавшихся зверей. Я… я никогда не думала, что они, те, кто так рьяно выступали за нашу защиту, окажутся настолько жалкими людьми. Как теперь им доверять? Как нам теперь с этим жить?

 

Он чувствовал. Чувствовал эту сгорающую тростинку их доверия, которая с каждым новым словом заставляла его еще сильнее окунуться в эмоции с головой. А еще эти слова из ее дневника, эхом разносящиеся в голове!..

- Ты не знаешь, о чем говоришь, Хартфелия!

- А ты-то знаешь?! – она уже сорвалась на крик, и казалось, что еще чуть-чуть, и она отшвырнет стул в сторону, и будет кричать эти слова уже ему в лицо.

- Я знаю намного больше, чем ты можешь себе представить, - Нацу не узнал своего голоса. Это уже больше походило на шипение. – Это Стинг когда-то подстроил то Крещение! Это Стинг тогда довел Джерара! Это он виноват в том, что тогда произошло! И не надо мне тут рассказывать о том, что ты пережила. Я сожалею о многом, в том числе и о том, что когда-то связался с Джокером, но я никогда, слышишь, никогда не позволю винить во всем этом дерьме моих друзей! – что-то неуловимо изменилось, и уже не она, а он кричал, а она лишь удивленно слушала. – Они сделали все, что смогли. Ты ведь даже не представляешь, что тогда произошло между Джераром и Стингом. И, знаешь, если бы я был на месте Фернандеса, я бы, скорее всего, не сдерживался, - пыл спал, и пелена исчезла. Апатия пришла также неожиданно, как и нахлынувшие до этого эмоции, и следующие произнесенные слова звучали глухо. – Ты не подумай. Я ведь тоже сначала не поверил. Первым делом отправился к нему в больницу. А уже там… я и потерял друга.

 

- Знаешь, Нацу, люди как волки в овечьих шкурах. Они пытаются быть… - парень иронично усмехается, показывая пальцами кавычки, - … «правильными», жить как все, подстраиваться под всех. В общем, не выделяться. Но достаточно только подтолкнуть, шепнуть пару словечек и интеллигентная пушистая шкурка спадает, представляя миру их истинную сущность, - Стинг смотрит на тебя с победным огнем в глазах, кажется, прекрасно понимая, что ты чувствуешь, видя совершенно другого человека. Не того друга-авантюриста, а безумного парня, с широкой маниакальной улыбкой. Он наклоняется чуть вперед, не отрывая от тебя взгляда, и тихо шепчет, ставя заключительную точку: – Ты даже не представляешь, как легко было скинуть эту шкуру с них…

 

- «…ведь в каждом из нас заключен зверь, и немногие способны противиться ему», - так он сказал. И знаешь, «мышка», - Нацу впервые за вечер легко посмотрел в ее глаза, чувствуя, как лежащий на его плечах груз медленно рассыпается, мелким сором спадая и исчезая навеки, - он оказался прав. Джокер научил меня одному: не за каждой маской может скрываться истинное лицо. Иногда там может прятаться еще одна маска.

Столовая уже не казалось душной, а образовавшийся вокруг них вакуум резко наполнился звуками: смехом, смешавшимися в один сплошной сумбур словами… Он мог чувствовать спиной несколько любопытных взглядов, но сейчас его это не волновало. Сейчас Нацу хотел лишь одного - чтобы Хартфелия заговорила.
Но она не спешила, смотря куда угодно, но не на него. Ему казалось, он отдаленно мог понять, что сейчас творится у нее в голове. В этот самый миг, у нее, как и у него неожиданно разбился маленький кусочек ее мира. Тот, в котором она выстроила идеальный образ лучшего друга. И ведь это было уже не впервые. В первый раз ее идеальным образом был Принц, чей образ, как бы это ни было иронично, разбил когда-то Джокер.

Все в этой истории казалось смешным, и он с удовольствием рассмеялся бы, если бы это еще и не было таким печальным. У Нацу появились новые проблемы, и сейчас предательство бывшего друга не казалось таким уж и ужасным. Теперь он понимал: тогда, на Крещении, это не было спланированным мероприятием для того, чтобы подорвать его репутацию, нет. Это был всего лишь эффектный прощальный жест. Красивое раскрытие тайны. Реверанс, достойный восхищения.

- Я тебе верю, - Нацу удивленно посмотрел ей в глаза, которые на этот раз твердо были устремлены в его сторону и говорили куда больше слов. Ее губы были искривлены в подобии улыбки, но глаза, казалось, только еще больше покрылись льдом. – Я не знаю, почему, но я тебе верю, - нескольких слов хватило, чтобы он почувствовал себя лучше. Нацу до самого конца думал, что Хартфелия не поверит. Как и он когда-то не поверил элите. Девушка продолжила. - Та папка… теперь все сходится. Я раньше не обращала внимания, но он ведь вечно куда-то пропадал, а перед Крещением он вообще странно себя вел. Но я и подумать не могла…

- Поверь, для меня это тоже было ударом.

- Только одного понять не могу… зачем?

Люси посмотрела на него так, словно он мог дать ей ответ. И он мог. Теперь в его голове медленно начала складывать картина происходящего. И хоть тогда он также как и «мышка» задавался этим вопросом и не нашел на него ответ, после сегодняшнего рассказа Зодиаков Нацу начал примерно понимать мотивы Стинга. Оказалось, что все намного сложнее, чем он мог когда-то предположить.

Но сейчас, в шумной столовой «Хвоста феи», сидя напротив вопросительно вскинувшей бровь девушки, он мог только пожать плечами, выговаривая ложное:

- Я не знаю.

Когда они начали этот разговор, он еще не мог представить, каким образом попытается защитить Хартфелию от того, что сам недавно узнал. Но сейчас… за время своего рассказа Нацу медленно осознал, что именно нужно сделать.

И первым делом отгородить ее от источника опасности… то есть, от него самого.

«Мышку» нужно было спрятать. Туда, где ее не найдут.

***

Доверие можно строить годами, а разрушить в один миг.

Зачастую ты просто живешь в неведении, веришь человеку и полностью ему доверяешь. И неважно что: секреты, тайны, желания… Ты просто чувствуешь, что одному определенному человеку можно рассказать все, поделиться переживаниями и поведать о терзающих сомнениях.

Ты никогда не усомнишься в нем. Ты можешь сколько угодно не верить случайным знакомым и даже лучшим друзьям, но отчего-то именно ему или ей способна рассказать все.

Это может быть и человек, с которым ты давно общаешься, и человек, которого ты встретил лишь недавно. В доверии нет понятия времени. В доверии важна лишь связь.

На каком-то участке своей жизни я поняла, что больше не смогу доверять людям. Никому.

Просто момент, когда мое доверие разбилось, стал самым болезненным моментом в моей жизни, и повторно такого я пережить не смогу.

Люси Хартфелия.

 

***

http://vk.com/audio?q=how%20i%20met%20nada

 

Тишина успокаивала.

Вызвавшись проводить Хартфелию до общежития, Нацу преследовал именно эту цель, - уютную тишину в обществе «мышки», которая до сих пор находилась в некоем трансе, ничего не говоря и на автомате делая привычные движения.

Парень боком изредка поглядывал в ее сторону, поражаясь тому, как раньше не замечал таких примечательных вещей, как, к примеру, она любила длинные шарфы, или как мило смотрелись на ней эти береты, из-за которых между ними не так давно произошел спор. Она не носила перчаток и вечно держала руки в карманах. Волосы под воздействием низкой температуры немного топорщились в разные стороны, и Нацу с ужасом понял, что и это ему кажется милым. И это было непривычно. Так, что даже встал вопрос: «Какого хрена?».

Он никогда не обращал внимания на мелкие детали во внешности девушек, а на слово «мило» так вообще было собственноручно наложено жесткое табу.

Только цыпочка, буфера и секс. Иногда даже имени не спрашивал, что уж говорить о более близком знакомстве.

Даже с девушками, с которыми он дружил слово «мило» и рядом не стояло. Скарлет? Сильная! Сестры Вайт? Родные. Дженни? Hot sexy. И никогда «мило» не стояло рядом с женским именем.

А что теперь? Что поменялось? Только то, что он понял, что влюбился? И только…

А ведь только утром рядом с именем Хартфелии прочно стояло слово «проблематичная». Какой все-таки непостоянный мир.

- Драгнил, - Нацу несколько раз непонимающе моргнул, и только через несколько мгновений понял, что они оба стоят на той самой развилке, на которой обычно оба прощались. Харфелия выглядела все еще напряженной, и у парня появилось иррациональное желание провести пальцем по тонкой полоске на лбу «мышки». Он сделал себе еще одну пометку: ему не нравится, когда она хмурится, но даже это выглядит чертовски милым. – Я… перед тем, как разойдемся, я хотела кое-чем поделиться, - слова прозвучали отрешенно, будто она и не считала нужным это рассказывать, сочтя неважным. Подняв голову, Хартфелия задумчиво прищурила глаза. – Ко мне сегодня подходил Хибики… - Нацу тут же напрягся, против воли все же ловя каждое слово. «Мышка» некоторое время молчала, будто раздумывая говорить Нацу об этом или не говорить, и за этот короткий промежуток времени он успел прокрутить у себя в голове столько вариантов событий, что голова, казалось, того и гляди взорвется. Наконец, она тихо вздохнула и, улыбнувшись, проговорила: - Он предложил мне поехать с его группой на стажировку в США. Это очень серьезное предложение, и довольно заманчивое. Ну, сам понимаешь… это совершенно другой уровень. Я еще в начале года подавала заявку, но эта поездка платная, а я не располагала такими средствами, поэтому... даже не думала, что у меня есть шансы, и…

Дальнейших слов «мышки» Нацу не слышал. Он только стоял и следил за движением ее губ. В какой-то момент он подумал, что кто-то выключил звук, и сейчас он, не понимая ни слова, глупо смотрел на Хартфелию, не представляя, что же ему делать.

Он знал об этой стажировке, и знал, насколько это престижно. Другая страна, практика в успешных зарубежных компаниях и знакомство с влиятельными людьми… Для Хартфелии это был отличный шанс получить новые знания и познакомиться с нужными людьми. Можно сказать, это было своеобразной платиновой картой в жизнь. Но также он прекрасно понимал, для чего все это затеял Хибики. Явно не из-за благородных побуждений.

Что он там говорил?

 

– Я все переживал, что это будет неправильно. Ну, спор и все такое. А теперь… а теперь у меня есть шанс самому завоевать ее внимание. И…

 

Вот значит как он решил завоевывать ее внимание. Завлечь интересующим ее предложением, провести с ней месяц в другом городе, и пользуясь тем, что она, предположительно, сблизится во время поездки лишь с ним, попробовать завоевать ее сердце? Умен, падлина.

Внутреннее чудовище противно зарычало, а Нацу с какой-то болезненной обреченностью подумал, что…

- Это отличное предложение, Люси. Не отказывайся, - с наигранным энтузиазмом перебил ее парень, хлопнув по-дружески по плечу. И хоть внутри что-то оборвалось, он знал, что так будет лучше. Судьба словно сама любезно предоставила ему решение его проблемы.

В США под невидимым надзором кого-нибудь из Зодиака и зримой охраной семейства Лейтис «мышка» будет в безопасности. И Нацу отчаянно пытался уверить себя, что только это сейчас важно.

Вот только Хартфелия, похоже, считала иначе, и ее ошарашенный взгляд говорил красноречивее слов.

- Прости, что?

Нацу попытался призвать весь свой актерский талант, но почему-то именно сейчас это было действительно сложно. Никогда еще слова не давались с таким трудом.

- Я говорю, что это невероятная удача! Только представь: США, опыт, знакомства. Ты ведь хотела попасть на эту стажировку, разве нет? – с каждым словом он говорил все тише и тише, и в последней фразе ощутимо сквозило желание услышать слово «нет».

Но «мышка» молчала, также, не веря, смотря в его сторону, словно не до конца понимая, что именно он несет. Да он и сам не понимал, и этот взгляд, как будто говорящий, что он только что ее предал, бил куда-то под дых, заставляя дыхание на бесконечное мгновение ее молчания замереть.

- А как же бал? – наконец, точно сглотнув мешающий комок, прошептала Хартфелия, вдруг изменившись до неузнаваемости. В одно мгновение на него смотрела девушка, которая отчаянно не хотела верить в происходящее.

Или ему это показалось?

- А что бал? Полюшка может поехать с тобой, а я всему, чему можно было, уже научил, - Нацу отвернулся, вдохнув свежий прохладный воздух. Мысли спутались и бились где-то на периферии пульсирующим комком, но он попытался придать себе безразличный вид. – Я ведь все понимаю, «мышка».

- Что ты понимаешь? – хрипло спросила девушка, но Нацу даже не сделал попытки посмотреть в ее сторону. Это было выше его сил.

- Ну, как, что. Карьера превыше всего, разве нет? Тем более, было бы странным, если бы ты упустила такую возможность всего лишь из-за какого-то бала, - на последних словах он чуть не задохнулся от собственных слов, почти реально ощущая, как нечто внутри продолжало разрываться на кусочки, - ведь так?

Хартфелия не торопилась с ответом, а Нацу даже не пытался посмотреть в ее сторону, прекрасно понимая, что это испытание не для него.

- А что, если не только из-за бала? – после минутного молчания разнесся тихий шепот, наполненный чем-то неуловимым. Чем-то, что Нацу не в силах был понять.

Возможно, надеждой?

Но это скорее из разряда «выдавать желаемое за действительное».

- А есть что-то еще, что тебя здесь держит? – все также, не смотря на нее и попытавшись придать голосу удивление, спросил Драгнил, действительно чувствуя детскую надежду.

Он не видел ее глаз и поэтому не мог сказать, что в действительности творится с «мышкой», но он услышал тихий вздох и мог поклясться, что она улыбнулась.

- Нет. Конечно же нет. Просто, к слову пришлось. Ты прав, надо принять предложение, - он так и не увидел ее лица, когда она, отвернувшись и опустив голову прошла вперед него, завернув на нужную ей дорожку. Сделав пару шагов, она остановилась и перед тем, как пойти дальше, прошептала: - Странно, да. Я ведь даже и не думала соглашаться. Спасибо тебе, Нацу. Ты на многое открыл мне глаза.

На что именно он открыл глаза, парень так и не понял. Да и не хотел понимать.

Было лишь одно желание.

Осесть на землю и попытаться восстановить разорванные кусочки собственной израненной души.

***