Погоды тут такие же, что и в Испании, только зимой куда холоднее

Родриго де Риверо и Веласко, Дневники. Мадрид, 1609

X x x

Климат здесь так себе: летом в Токио влажно и жарко, как в Вашингтоне,а зимой -- если живешь в японском доме -- мерзнешь не меньше, чем вЛапландии. Л когда не жарко и не холодно, то обычно идет дождь.

Уолт Шэлдон, Наслаждайтесь Японией. Токио, 1961

X x x

Официальные туристские справочники избегают распространяться о погоде.Они упоминают лишь, что Япония имеет умеренный климат, приводят среднюютемпературу зимы и лета, а также годовое количество осадков. Это неслучайно, так как в целом японская погода мало радует. На весь годприходится примерно лишь тридцать дней отличной погоды, когда не холодно ине жарко, безветренно и безоблачно. Сверх того найдется, пожалуй, ещепримерно тридцать хороших дней, когда один из этих четырех признаковотсутствует. Лучшие месяцы -- это апрель и май, октябрь и ноябрь. А длядругих сезонов на один хороший день в неделю приходится три средних и триплохих.

Б. Мэнт. Турист и подлинная Япония. Токио, 1963

Дверь в подлинную Японию

Личное знакомство с домашним бытом японцев безнадежно начинать спопыток пожить в какой-нибудь семье. Приглашать гостей к себе домой уяпонцев не принято. Даже для семейных торжеств обычно снимают специальноепомещение. Погрузиться в атмосферу подлинной Японии очень трудно и вместе с темочень легко. Для этого достаточно переступить порог рекана -- японскойгостиницы. Потому что рекан по своему назначению -- это улучшенная модельдомашнего очага; заведение, которое как бы монополизирует в этой странефункции гостеприимства. Реканов в Японии так же много, как храмов. И поскольку ночлег в рекане-- это, пожалуй, самое глубокое проникновение в японскую жизнь, о которомможет мечтать иностранец, настоятельно советую не упускать такого случая. Давно отмечено, что современная цивилизация стирает местный колорит,ради которого путешественник пересекает континенты и океаны; что туристскиеотели столь же похожи друг на друга, как и аэропорты. Конечно, в одном изних вас будут обогревать, а в другом охлаждать. Униформа лифтера илигорничной, возможно, будет отмечена каким-нибудь национальным мотивом. Нокровать всегда останется кроватью, а ванна и унитаз останутся самими собойна любой широте и долготе, так же как столики в ресторане, где завтракают,обедают и ужинают, как кресла в холле, где курят, листают журналы или простодремлют. При любых вариациях тема везде будет одна и та же. Японская гостиница в этом смысле представляет собой исключение.Объяснить, что такое рекан, легче всего от противного: это отель наоборот. В отеле турист перед ужином надевает пиджак и галстук и отправляется вресторан. Питается он в общем зале, а принимает душ или бреется у себя вномере. В рекане же постояльцы моются все вместе, даже в одной и той жеводе, а ужинать расходятся по своим комнатам. Причем к столу принято неодеваться, а раздеваться, чтобы чувствовать себя как можно непринужденнее. Японская гостиница, подобно "машине времени", уносит вас куда-то впрошлые века. Уже сам вход в нее выглядит так, словно это частный дом, гдевы будете не постояльцем, а желанным гостем. Чаще всего это садовая ограда,почти не освещенная, за которую ведет извилистая дорожка между деревьев икаменных фонарей. Подойдя, наконец, к зданию, вы видите чуть приподнятый надпорогом навощенный деревянный пол и выстроившуюся на нем шеренгу шлепанцев.Внутри лишь низкая ширма -- ни конторки, ни ячеек с ключами. Помните: вы здесь в гостях! А раз так, не надо удивляться, что комнатыв реканах не запираются и не нумеруются, а носят всякого рода поэтическиеназвания -- цветов, гор или рек. Стоит вам выговорить магическую фразу, с которой вы стучитесь в Япониив любую дверь, а именно: "Прошу прощениям, как хор женских голосов со всехсторон ответит вам: "Добро пожаловать!" И тут вы почувствуете себя то ли зрителем, то ли соучастником балетнойсцены. Из-за кулис выпорхнут несколько женщин в кимоно, каждая из которыхпрежде всего отвесит вам церемоннейший поклон, распростершись ниц на полу.Потом они, весело щебеча, помогают вам разуться, разбирают ваши вещи и,топоча крохотными шажками но коридорам, куда-то вас ведут. С этого момента вы должны полностью положиться на волю судьбы. Вас неспрашивают, какую комнату вы хотите -- с ванной или без, с выходом в сад илибез такового. И уж тем более никто не поинтересуется, в какую суммуквартирных вы должны уложиться. Вам тоже не полагается спрашивать: "Сколькоэто стоит?" Как гость, вы не имеете права выбора, вы лишь с благодарностьюполучаете то, что вам предлагают. Принято делать вид, что хозяин оказываетпостояльцу все возможное гостеприимство в обмен на добровольное денежноепожертвование с его стороны. Это касается не только комнаты, но и еды. Здесь нет меню, из котороговы могли бы заказать что-то по своему вкусу. Вас просто накормят ужином изавтраком, по-прежнему оставляя в неведении относительно цен этихнепременных приложений к ночлегу. Единственное, что зависит от вас самого,-- это количество сакэ, которое будет согрето к вашему ужину и подано заотдельную плату. Итак, вас подводят к двери, на которой мастерски выписан иероглиф:сосна, слива или что-нибудь в этом роде. Служанка, опустившись на колени,грациозно отодвигает створку, и вы, оставив в коридоре шлепанцы,благоговейно шагаете внутрь. Комната в первую минуту буквально ошарашиваетсвоей пустотой, полной обнаженностью всех своих плоскостей. Сразу даже нерешишь: то ли это предел утонченного вкуса, то ли своего рода сени, закоторыми находится само жилое помещение. Пока вы раздумываете над этим, одна из служанок, в то время как другиевышли, снимает с вас пиджак и столь же проворно принимается стаскивать вашибрюки. Прежде чем вы сообразите, как вести себя в такой ситуации, онанаденет на вас полотняное кимоно, обвяжет поясом и пригласит следовать вфуро. Рекан -- это не просто гостиница, то есть место для временного ночлега.Рекан задуман как заведение, которое давало бы человеку идеал домашнегоуюта, о котором он может лишь мечтать в повседневной жизни. А идеал этотвыражается не во внутреннем убранстве, потому что все комнаты в японскихдомах выглядят одинаково; и даже не в угощении, так как японцы в общем-торавнодушны к пище. Идеал для них, во-первых, уединение, поскольку это самая недоступнаяроскошь в Японии, а во-вторых, возможность окунуться вместо тесногодеревянного чана в какой-нибудь необыкновенный мраморный бассейн,соединенный с горячими источниками. Хотя Япония -- островная страна, здесь до недавнего времени не былообычая проводить отдых у моря. Более того, море никогда не было связано сромантикой, оно олицетворяло лишь тяжелый, будничный труд. Отдохнуть и развлечься ездят не к морю, а в горы, где есть минеральныеисточники, чтобы пять-семь раз за день окунаться в горячую воду. Поэтому во всем, что касается фуро, фантазия владельцев реканов незнает предела. В Атами есть гостиница "Фудзия", где баня имеет стеклянныестены, за которыми плавают разноцветные рыбки и колышутся водоросли. Я никогда не забуду рекан в приморском городке Ито, куда я попалпромокший и иззябший после целого дня, проведенного под дождем. Меня сразуже проводили в фуро, и я с наслаждением забрался в бассейн. Там уже сидели два японца. Вскоре я заметил, что их головы сталиперемещаться к противоположному краю бассейна и вовсе скрылись в клубахпара. Двинувшись за ними, я попал в какой-то тоннель, а потом рядом со мнойвдруг оказались ветки с листьями, которые дрожали от падавших сверху капель.Я поднял лицо, увидел чуть в стороне мокрый каменный фонарь, сосну,качавшуюся под ветром, и только тут понял, что нахожусь в саду. Лежать в горячей воде, видеть над собой темноту ночи и даже чувствоватьна своем лице холод дождевых капель -- можно ли более контрастно подчеркнутьпрелесть домашнего уюта на фоне ненастья?!

Шесть татами

Постигать достоинства традиционного японского дома, вникать в их смысллучше всего в рекане. Не только • потому, что вряд ли кто-нибудьпригласит вас к себе с ночевкой, но и потому, что для подавляющегобольшинства японцев подобный идеал жилища существует скорее в мечтах, чем вреальной действительности. Особенности японского дома порождены не только угрозой землетрясений,влажностью климата и художественными наклонностями японцев. Своеобразнейшееназначение пола, который одновременно служит постелью и заменяет собойпрочую мебель, как и раздвижные перегородки вместо окон и дверей, -- все этостремление избавиться от тесноты. Японская комната пуста именно потому, что при своих ограниченныхразмерах (чаще всего -- шесть татами, то есть около десяти квадратныхметров) она должна одновременно служить для семьи и спальней, и столовой, ивсем, чем угодно. Единственный ставящийся на татами предмет -- низенькийстолик -- после ужина боком прислоняют к стене, достают из стенного шкафатюфяки, свернутые одеяла" и вся комната становится постелью длясоответствующего числа людей. Думаю, что обычай жить на татами укоренился прежде всего какоригинальный способ сберегать пространство. Может ли выглядеть воплощением художественного вкуса комната из шеститатами, если в ней живет целая семья?! Малыши, ползающие по полу, имеютобыкновение протыкать пальцами рисовую бумагу на седзи, опрокидывать миски седой, отчего на татами остаются несмываемые пятна. При всей изобретательности японцев по части экономии места такое жилищенеизбежно выглядит захламленным, тесным и даже грязноватым. Студент, которыйобычно снимает комнату из трех татами, сидит там как на дне колодца, стеныкоторого -- штабеля книг. Что же касается близости к природе, то она дает о себе знать лишьсквозняками из всех щелей. Когда горожанин раздвигает седзи, он чаще всеговидит перед собой не сад, а находящуюся на расстоянии вытянутой руки стенусоседнего дома или гирлянды развешанного белья. Жилье сейчас самое больное место в японском быту. "Средний японецобеспечен электротехникой лучше, чем одеждой; одеждой лучше, чем едой; едойлучше, чем жильем" -- эта ходкая фраза точно выражает суть образовавшихся впослевоенные годы диспропорций. На взгляд иностранца, особенно человека с русской натурой, японцы всвоем семейном бюджете проявляют преувеличенное внимание к одежде, оставаясьпоразительно равнодушными к повседневной пище. Конечно, здесь сказываетсясложившееся в стране соотношение цен. Синтетическая нить и другие заменителипозволили сделать дешевыми и потому доступными товары широкого потребления:одежду и обувь. В то же время продукты питания, особенно выходящие за рамкитрадиционного рациона, остаются непомерно дорогими. (Стоимость килограммамяса и пары туфель примерно одинакова.) Однако присущее японцам отношение к будничной, повседневной пище как кчему-то сугубо второстепенному в значительной мере коренится в глубиневеков. Одежда человека служила в старой Японии символом его общественногоположения, а невзыскательность к еде культивировалась как добродетель.Феодальная мораль заставляла семью больше заботиться о том, в чем появитьсяна улице, чем думать, что будет у нее к столу. Ничто не создает столь приукрашенного представления об общем жизненномуровне японцев, как внешний вид толпы, которая выплескивается по утрам изстанций метро и электрички. Люди одеты хорошо -- во всяком случае, не хуже,чем в любой из европейских столиц. Нужно дождаться полудня, чтобы посмотреть, чем питается этот горожанинв отутюженном сером костюме и крахмальной рубашке. К этому часу в деловыхкварталах Токио появляются велосипедисты. Каждый рулит лишь одной рукой, адругой держит поднос, на котором в несколько этажей наставлены миски.Посыльные из харчевен доставляют обед тем, кто трудится заультрасовременными фасадами из алюминия и зеленого стекла. Служащие, что сидят в огромном банковском зале, получают разноежалованье. Но чаще всего и курьеры и столоначальники одинаководовольствуются миской горячей лапши. Разница лишь в том, что одни запиваютее бесплатным учрежденческим чаем, а другие ради престижа отправляются потомв соседнее заведение выпить чашку кофе за ту же цену, что и съеденный обед. Провожая мужа на завод, домохозяйка дает ему с собой бенто -- плоскуюлубяную или алюминиевую коробку. Рис, положенный туда вместе с кусочкомжареной камбалы и несколькими ломтиками соленых овощей, сварен вэлектрической кастрюле. В остальном же содержимое бенто не так уж многоизменилось с военных лет, когда патриотическим обедом называли "флаг свосходящим солнцем" -- кружок красной моркови, одиноко положенный на белыйрис. Показательно, что даже теперь на солдатский паек отпускается лишь 4тысячи йен (то есть 10 рублей) в месяц, хотя армия, укомплектованная издобровольцев, питается лучше, чем народ в целом. Статистика отметило рост потребления мяса в стране: не так давно оносоставляло два килограмма на душу населения в год. Нынче японец съедает загод семь килограммов, то есть столько же, сколько англичанин или француз замесяц. Холодильники, как видно, вошли в японский быт раньше, чеммясо-молочные продукты. При нынешних доходах среднего японца питание его могло бы куда большеизмениться к лучшему. Но хоть какие-то перемены в этом направлении налицо. Авот жилищные условия если и изменились, то в худшую сторону. Кажетсяневероятным, но это так: трудовая семья вынуждена тратить па жилье, какправило, не меньше, чем на питание, а иногда и больше. Житель японского города знает, что сильнее самой изощренной рекламыдействуют на воображение простые листки бумаги, белеющие на фонарныхстолбах. На них лишь номер телефона и несколько цифр: "Четыре с половинойтатами -- 6000", "Шесть татами -- 9000"... Цифры на листках означают размеры и месячную стоимость комнат.Подавляющее большинство горожан арендуют жилье у домовладельцев, ашестьдесят процентов сдающихся жилищ -- это комната из шести татами. Затакое более чем скромное обиталище для небольшой семьи надо платить третьючасть зарплаты да еще внести при въезде трех-шестимесячный залог. При этом, как ни парадоксально, жилище горожанина, поглощающее у негоболее трети заработка, отличается от крестьянского отнюдь не своимиудобствами, а, наоборот, неудобствами: оно и дорого, и тесно, и далеко отработы. В Японии у восьмидесяти процентов городских семей есть телевизоры. Новосемьдесят же процентов жилищ не имеют канализации. Кран с горячей водойили центральное отопление -- редкость вовсе неведомая для подавляющегобольшинства горожан. Дома их, как и в деревне, обогреваются солнцем идыханием, а вентилируются сквозняком. От раздвижных окон и перегородок дуеттак, что от керосиновых или газовых печек немногим больше толку, чем отстародавних жаровен с углем. В любом городе, а особенно в предместьях, куда ни глянь, как грибывырастают новые жилища. Но на девять десятых это такие же примитивныедеревянные постройки, как и крестьянские дома, лишенные современных бытовыхудобств. Самое худшее во всем этом -- бесперспективность. В Японии умеют строитьбыстро и добротно. Но тут не увидишь, чтобы на пустыре разом поднималсяцелый жилой массив. Городские управы ведут кое-где постройку современных многоэтажныхдомов. Но главный тормоз в решении жилищной проблемы -- частнаясобственность на землю. Есть в Японии старая пословица: "Хурма плодоносит навосьмой год, слива на третий". Торговцы недвижимостью переиначили ее нынчена свой лад: "От сливы ждать доходов три года, земля окупается в первый же". -- Мы научились бороться с таким опасным явлением природы, как оседаниесуши, -- говорят японские строители. -- Но мы ничего не можем поделать сдругим стихийным бедствием -- когда земля ползет вверх в своей цене. Этопоистине бич наших городов... Спрос на землю немыслим. По мере того как город расползается наокружающие его крестьянские поля, труженикам приходится ездить все дальше идальше (многие из них тратят по пять и даже по шесть часов в день, чтобыдобраться на работу и вернуться обратно). Владелец участка близ центра Токиоможет и пальцем не шевелить, ожидая, пока его земля удваивается в ценекаждые два или три года, в то время как у квартиросъемщика нет иного выхода,кроме как платить все больше и больше.