С.-Петербург, де­каб­ря 8, 1841 ро­ку

 

ПЕСНЯ КАРАУЛЬНОГО У ТЮРЬМЫ

 

Из драмы «Невеста»

 

Старый гор­дый во­ево­да

Ровно на че­ты­ре го­да

Ушел на вой­ну.

И ду­бо­вы­ми две­ря­ми,

И тя­же­лы­ми зам­ка­ми

Запер он же­ну.

Старый, ста­ло быть, рев­ни­вый,

Бьется дол­го и ре­ти­во.

Кончилась вой­на,

И прош­ли че­ты­ре го­да.

Возвратился во­ево­да.

А же­на? Она

Погрустила и ре­ши­ла:

Окно в две­ри прев­ра­ти­ла.

И про­хо­дит год -

Пеленает сы­на Яна

Да про ста­ро­го про па­на

Песенку по­ет:

«Ой баю, баю, сын мой,

Ян мой ми­лый!

Когда б во­ево­ду та­та­ры уби­ли,

Татары уби­ли или вол­ки съели!

Ой баю, баю на мяг­кой пос­те­ли».

[Грудень 1841, С.-Пе­тер­бург]

 

СЛЕПАЯ

 

Поэма

 

«Кого, ры­дая, при­зо­ву я

Делить тос­ку, пе­чаль мою?

В чу­жом краю ко­му, тос­куя,

Родную пес­ню про­пою?

Угасну, бед­ный, я в не­во­ле!

Тоску мою, пе­чаль мою

О преж­ней во­ле, преж­ней до­ле

Немым сте­нам пе­ре­даю.

О ес­ли б стон мо­ей пе­ча­ли

И звук зар­жав­лен­ных це­пей,

Святые вет­ры, вы дом­ча­ли

На ло­но ро­ди­ны мо­ей

И в мир­ной ку­ще пов­то­ри­ли,

Где мой отец и мать моя

Меня ле­ле­яли, лю­би­ли!

А братья? Греш­ная семья!

Иноплеменникам за зла­то

От стад, елея и ви­на

Родного про­да­ли вы бра­та,

Как на зак­ла­ние ов­на.

О бо­же, бо­же Иудеи,

Благий тво­ри­те­лю зем­ли,

Не на­ка­зуй род­ных зло­де­ев,

А мне сми­ре­ние пош­ли!»

Такую пес­ню ти­хо пе­ла,

Сердечной грус­ти пре­да­на,

Слепая ни­щая; она

У барс­ко­го дво­ра си­де­ла

У не­зат­во­рен­ных во­рот.

Но из во­рот ник­то не йдет,

Никто не едет,- опус­те­ли

Хоромы барс­кие дав­но;

Широкий двор по­рос тра­вою;

Село заб­венью пре­да­но;

С пат­ри­ар­хальной прос­то­тою,

С от­цовс­кой сла­вою свя­тою

Забыто все. Се­ло мол­чит;

Никто се­ла не по­се­тит,

Не ожи­вит его мол­вою.

Как у клад­би­ща, у во­рот

Сидит скор­бя­щая сле­пая

И псальму груст­ную по­ет.

Она по­ет, а мо­ло­дая

Дочь нес­част­ли­ви­цы мо­ей

Головкой смуг­лою прильну­ла

К ко­ле­нам ма­те­ри сво­ей;

Тоски не ве­дая, зас­ну­ла

Сном не­по­роч­ной прос­то­ты.

В одеж­де гру­бой ни­ще­ты

Она прек­рас­на; пол­день яс­ный

Моей Ук­ра­ины прек­рас­ной

Позолотил, лю­бя, ле­лея,

Свое прек­рас­ное ди­тя.

Ужели тщет­но про­ле­тят

Дни упо­ения над нею

И свет­лой ра­достью сво­ею

Ея тос­ки не ус­ла­дят?

Она прек­рас­на, мать ка­ле­ка -

Кто бу­дет ей ру­ко­во­дить?

Придет по­ра, по­ра лю­бить,

И злое серд­це че­ло­ве­ка

Ея люб­ви не по­ща­дит. …

… не­вин­ным сном

Оксана спит, а мать сле­пая,

Уныло-тихо на­пе­вая,

И каж­дый шо­рох сто­ро­жит.

И ес­ли ве­тер, про­ле­тая,

Упавший лист по­ше­ве­лит,

Она не­ме­ет, и дро­жит,

И роб­ко к серд­цу при­жи­ма­ет

Свое еди­ное ди­тя,

Свою еди­ную от­ра­ду,

Незрящей па­мятью сле­дя

Давно ми­нув­ших дней ус­ла­ду

Печальной юнос­ти сво­ей.

Она из­ве­да­ла лю­дей!

И у за­бы­той сей ог­ра­ды

Они ее не по­ща­дят;

Они го­то­вы рас­тер­зать

Ея дрях­ле­ющие ру­ки…

Для их нев­ня­тен стон раз­лу­ки,

Чужда им ма­те­ри лю­бовь.

Они твер­дят - за­кон та­ков:

«Не долж­но в пра­хе прес­мы­каться

И по­да­яни­ем пи­таться

Прекрасной юной си­ро­те;

И мы ее оде­нем зла­том,

Внесем в вы­со­кие па­ла­ты

И пок­ло­ним­ся кра­со­те,

Раскроем мир иных ви­де­ний,

Иных страс­тей вы­со­кий мир.

Потом… по­том…» И ваш ку­мир,

Богиня ва­ших пок­ло­не­нии,

От фи­ми­ама упи­лась

И за­коп­те­ла от ку­ре­ний;

А ва­ша муд­рость от­рек­лась

От обе­щанья; горстью зла­та,

Великодушно бро­сив ей,

Затмили блеск ея очей.

И вот она в гря­зи разв­ра­та,

Во сла­ву дрях­лых ва­ших дней,

Перед тол­пою чер­ни пьяной

Пьет ку­бок…

И за­пи­ва­ет серд­ца ра­ны.

Не вы ви­нов­ны, но она!

Вы да­ли все, что долж­но бы­ло

Наложнице през­рен­ной дать.

А сон де­ви­чий об­но­ви­ли,

А возв­ра­ти­ли ль бла­го­дать

Ея не­вин­ных по­мыш­ле­ний?

Ея не­вин­ную лю­бовь,

И ра­дость ти­хих упо­ений,

И це­ло­муд­рен­ную кровь

Вы об­но­ви­ли ль? Не мог­ли!

Но, ча­да греш­ные зем­ли!

Вы да­ли ль ей вос­торг объятий

Родного, ми­ло­го ди­тя­ти,

Кому бы, бед­ная, она

Себя в сей мир пе­ре­ли­ва­ла

И тай­ну жиз­ни отк­ры­ва­ла,

Сердечной грус­ти пре­да­на?

Развратной, бед­ной ва­шей кровью

Вы не мог­ли ей пов­то­рить

Восторги девст­вен­ной лю­бо­ви;

Ея пус­ти­ли вы вла­чить

Остаток дней в мирс­кой пус­ты­не;

И о род­ном, еди­ном сы­не

Ей не при­дет­ся по­лу­чить

Отрадной вес­точ­ки сда­ле­ка.

Чужие де­ти на­по­ят

Ее в предс­мерт­ный час жес­то­кий,

И оди­но­кий гроб с уп­ре­ком

Чужие де­ти по­не­сут.

Но ес­ли ей судьба су­ди­ла,

Чтобы ро­ди­мая ру­ка

Очи ус­нув­шие зак­ры­ла,

Тесна ее тог­да мо­ги­ла,

Постеля веч­ная жест­ка!

Ея ма­лют­ка за по­зо­ром

Безмолвно по ми­ру пой­дет,

И в свет­лый празд­ник у за­бо­ра

Яичко крас­ное возьмет,

И со сле­за­ми и уко­ром

Свою род­ную по­мя­нет.

Осенний пол­день, пол­день яс­ный

Родимой, ми­лой той зем­ли,

Мои где го­ды расц­ве­ли,

Где так нап­рас­но, так нес­част­но

В не­до­ле бед­ной про­тек­ли,

Осенний пол­день, пол­день яс­ный,

Как дру­га юнос­ти, лю­бя,

Чужими зву­ка­ми те­бя

Позволь при­ветст­во­вать, прек­рас­ный!

Ты тот же ти­хий, так же ми­лый,

Не зна­ешь вре­ме­ни,- а я!

Не то я стал, что преж­де бы­ло,

И путь уны­лый бы­тия,

И но­ша тяж­кая моя

Меня ужас­но из­ме­ни­ли.

Я тай­ну жиз­ни раз­га­дал,

Раскрыл я серд­це че­ло­ве­ка,

И не стра­даю, как стра­дал,

И не люб­лю я: я ка­ле­ка!

Я тре­пет серд­ца нав­сег­да

Оледенил в сне­гах чуж­би­ны.

И только зву­ки Ук­ра­ины

Его тре­во­жат иног­да.

Как эхо па­мя­ти не­вин­ной,

В их уз­наю мою вес­ну,

Мои уны­лые до­су­ги,

И в их я таю, в их то­ну.

И серд­ца тяж­кие не­ду­ги,

Как бла­го­дат­ною ро­сой,

Врачую ими, и мо­лю­ся,

И неп­рит­вор­ною сле­зой

С мо­ей Ук­ра­иной де­лю­ся.

Но глу­хо все в род­ном краю!

Я тщет­но го­лос по­даю,

Мне эха не­ту из дуб­ро­вы

Моей ко­зач­ки чер­ноб­ро­вой.

Там все ус­ну­ло! Пус­то­та

Растлила серд­це че­ло­ве­ка,

И я на смех по­ки­нут ве­ком -

Я оди­но­кий си­ро­та!

Осенний пол­день, до­го­рая,

Поля на­гие ос­ве­щал,

И лист увяд­ший, опа­дая,

Уныло груст­ное шеп­тал

О здеш­ней жиз­ни че­ло­ве­ку.

Такой по­рой моя ка­ле­ка,

Слепая ни­щая моя,

И дочь кра­са­ви­ца ея -

Она спа­ла, а мать си­де­ла

И ти­хо, груст­но ти­хо пе­ла,

Как пел Иосиф про свой род,

Сидя в еги­петс­кой тем­ни­це.

А в под­не­бесье ве­ре­ни­цей

С дуб­ров ук­ра­инс­кой зем­ли

На юг ле­те­ли жу­рав­ли.

Чему ж бы ей, как вольной пти­це,

Туда, где луч­ше, не ле­теть

И ве­се­лее не за­петь?

Какая тай­на при­ко­ва­ла

К жи­ли­щу мрач­ной ти­ши­ны

Своей сер­деч­ной глу­би­ны

Она еще не отк­ры­ва­ла

Ни да­же до­че­ри сво­ей;

Она лишь пе­ла и грус­ти­ла,

Но зву­ки до­чер­них ре­чей

В ней ра­дость ти­хую бу­ди­ли,

Быть мо­жет, преж­них свет­лых дней.

Или ог­ра­да и то­по­ли,

Что груст­но шеп­чут меж со­бой,

Свидетели ми­нув­шей до­ли,

Или ду­бо­вый пень су­хой,

Плющом увя­нув­шим по­ви­тый,

Как буд­то вре­ме­нем за­бы­тый,

Ея сви­де­тель? Все мол­чит!

Она по­ет, она грус­тит

И в глу­би­не ду­ши ры­да­ет,

Как буд­то па­мять от­пе­ва­ет

О днях ми­нув­ших, мо­ло­дых,

О прош­лых ра­дос­тях свя­тых.

И эти зву­ки вы­хо­ди­ли

Из серд­ца бед­но­го ея,

И в этих зву­ках мно­го бы­ло

Ея зем­но­го бы­тия.

И в со­тый раз она кон­ча­ла

Псалом не­вольни­чий глу­хой,

Поникла смуг­лой го­ло­вой,

Вздохнула тяж­ко и ска­за­ла:

«Ах, пес­ня, пес­ня, пес­ня го­ря,

Ты не­раз­луч­ная моя,

В мо­ем жи­тей­ском бур­ном мо­ре

Одна ты ти­хая струя!

Тебя, и день и ночь ры­дая,

Я вся­кий час пою, пою,

И в край да­ле­кий по­сы­лаю

Тебя, уны­лую мою!

Но ве­тер буй­ный, лег­кок­ры­лый

Что преж­де ве­се­ло ле­тал,

Теперь так ти­хо, так уны­ло,

Как буд­то дру­га по­те­рял,

Как буд­то лю­ди на­учи­ли,

Чтобы не слу­шал он ме­ня

И не дом­чал он в край да­ле­кий

Тебя, уны­лая моя!

Не ви­дя вас, не зная дня

В мо­ей пе­ча­ли оди­но­кой,

Чем ос­кор­бить я вас мог­ла?

Что я вам сде­ла­ла? Лю­би­ла,

За ва­ши греш­ные де­ла

Творца не­бес­но­го мо­ли­ла,

Молила, пла­ка­ла… А вы

В мо­ей тос­ке, в мо­ей пе­ча­ли,

Как кро­во­жаж­ду­щие львы,

Упреком серд­це рас­тер­за­ли,

Растлили ядом мою кровь,

И за мо­лит­вы, за лю­бовь

Мое ди­тя, мое род­ное,

Тяжелым сло­вом по­нес­ли,

И не­пот­реб­ни­цей сле­пою

Меня со сме­хом на­рек­ли!

Я вам прос­ти­ла, я за­бы­ла,

Я ва­шей сла­вы не взя­ла,

Я по­да­яни­ем кор­ми­ла

Мое ди­тя!» И за­ли­лась

Слезами, горьки­ми сле­за­ми.

Она ры­да­ет, а Ок­са­на

Раскрыла чер­ные гла­за:

Скорбящей ма­те­ри сле­за

Прервала сон от­ро­ко­ви­цы;

С улыб­кой чер­ные рес­ни­цы

Она зак­ры­ла. «Ка­кой сон

Смешной и глу­пый, и как жи­во…»

И раск­рас­не­ла­ся стыд­ли­во,

Сама не зная от­че­го.

«Как хо­лод­но, а ты все пла­чешь!

Уж ско­ро ве­чер; для че­го

Ты мне пе­ча­ли не рас­ска­жешь?

И я бы пла­ка­ла с то­бою,

А то…» - И хлы­ну­ли ре­кою

Слезы не­вин­ной кра­со­ты.

«И ты зап­ла­ка­ла… Прос­ти,

Что о мо­их сер­деч­ных ра­нах

Я не бе­се­дую с то­бой,

Я ско­ро пла­кать пе­рес­та­ну,

Моею тяж­кою сле­зой

Я не прер­ву твой сон прек­рас­ный,

И о судьбе мо­ей нес­част­ной

Узнаешь ты не от ме­ня.

Тебе рас­ска­жут злые лю­ди,

Они те­бя не по­ща­дят,

И мно­го, мно­го го­ря бу­дет.

А го­ре да­ром не прой­дет.

Озлобит серд­це пус­то­тою,

Оно возьмет лю­бовь с со­бою

И все на­илуч­шее возьмет.

Не плачь, Ок­са­но!» И, ры­дая,

Она Ок­са­ну уте­ша­ет:

«Не плачь, ди­тя мое, ус­ни!

Ты ра­но пла­кать на­чи­на­ешь;

Придет по­ра тво­ей вес­ны,

И тай­ну слез мо­их уз­на­ешь;

Свои прольешь, прольешь од­на,

Одна, без­дом­ной си­ро­тою,

И бу­дет то моя ви­на,

Что не раз­де­лишь…» - «А с то­бою?

Разве те­бя я не люб­лю!

Ах, мне с то­бой и го­ре лю­бо,

Я все с то­бою раз­де­лю.

Не по­не­су я чу­жим лю­дям

Мою сер­деч­ную сле­зу,

К те­бе на грудь я при­не­су.

Только не плачь! Де­лись со мною

Своею тяж­кою тос­кою.

Не плачь од­на, отк­рой­ся мне,

И бу­дет лег­че. Ах, пос­лу­шай

О том, что ви­де­ла во сне,

Я рас­ска­жу те­бе.

Чаще, гу­ще

Как буд­то лес, а мы вдво­ем

Так на­обум се­бе идем.

Потом тем­но, по­том свет­ло.

Потом гля­жу - те­бя не ста­ло;

Я-ну бе­жать, кри­чать, ус­та­ла,

Села и пла­чу. Вдруг се­ло;

Большая ули­ца, большая;

И я по ули­це иду.

Мне груст­но так, тос­ка та­кая,

Я спо­ты­ка­юсь, упа­ду.

Мне тя­же­ло, мне да­вит грудь,

А лю­ди смот­рят и сме­ют­ся.

Мне больно ста­ло, а взгля­нуть

Я буд­то на лю­дей бо­юся.

Потом ота­ман мне кри­чит:

«Вот я те­бя!» Я ис­пу­га­лась,

И ну бе­жать- Бе­гу… упа­ла.

А сын ота­ма­на сто­ит

Как буд­то, груст­ный, над во­дою

И ти­хо ма­шет мне ру­кою.

Вот я к не­му и по­дош­ла,

А он схва­тил ме­ня ру­ка­ми.

«Зачем в ле­су ты не жи­ла?

Зачем ты в по­ле не рос­ла? -

Такими он ска­зал сло­ва­ми.

И мне нельзя те­бя лю­бить,

Нельзя с то­бою мне вен­чаться:

Над на­ми бу­дут все сме­яться,

А без те­бя мне скуч­но жить.

Я утоп­лю­ся»,- он ска­зал

И так ме­ня по­це­ло­вал!

Не так, как ты… И я прос­ну­лась.

Не прав­да ли, муд­ре­ный сон?

Должно быть, ху­до зна­чит он.

Или не ху­до - ты не зна­ешь?

Мне страх как хо­чет­ся уз­нать.

О чем же сно­ва ты взды­ха­ешь?

Или бо­ишься рас­ска­зать,

Что зна­чит сон? Ах, рас­ска­жи!

Ну, что же де­лать? Ес­ли ху­до -

Мы в лес уй­дем и бу­дем жить

С то­бой вдво­ем, и бу­дет лю­бо

С то­бою вмес­те мне грус­тить.

Ну, что ж? Рас­ска­жешь?» -

«Да,- ска­за­ла,

Вздохнув, сле­пая,- рас­ска­зать

Тебе долж­на я. Я ус­та­ла,

Устала го­ре вы­ли­вать

Неразделенными сле­за­ми.

Тебе уже пят­над­цать лет.

Твой сон зло­ве­щий, сон ужас­ный.

Ты встре­тишь го­рест­ный при­вет

Своей вес­не, сво­ей нес­част­ной!

Не вспо­ми­най ме­ня, прос­ти -

И на прос­то­ре, и на во­ле

С уны­лым вет­ром пог­рус­ти,

Как я грус­ти­ла, тос­ко­ва­ла,

Мою всед­нев­ную пе­чаль

Как я лишь вет­ру по­ве­ря­ла,

Но и ему ме­ня не жаль;

Он да­же слез су­шить не хо­чет,

А их так мно­го серд­це то­чит.

Оксано, выс­лу­шай ме­ня

И по­мо­лись ду­шой нез­лоб­ной

Пречистой де­ве в час прис­корб­ный

И за его, и за ме­ня.

Неправдой лю­ди все жи­вут,

Ты их не слу­шай! Сказ­кой злою

Они мой жре­бий по­не­сут

И пос­ме­ют­ся над то­бою.

И ты не бу­дешь прав­ды знать;

На суд ты бу­дешь при­зы­вать

Свою род­ную,- а ты зна­ешь,

Что сле­зы горько про­ли­вать,

Коли ви­ны сво­ей не зна­ешь.

Узнай же все: всю жизнь мою

Я рас­ска­жу, не по­таю,

С ея ве­сельями и му­кой,

Да бу­дет для те­бя на­укой!

Своих род­ных не зна­ла я,

В чу­жой семье я вы­рас­та­ла,

Чужая доб­рая семья

Меня лю­би­ла. Я слы­ха­ла,

Когда я ста­ла вы­рас­тать,

Что мать род­ная, уми­рая,

Просила их не по­ки­дать -

Меня, ма­лют­ку, по­ки­дая.

Но кто она, ее как зва­ли,

Потом уз­нать я не мог­ла.

И я рос­ла се­бе, рос­ла;

Меня си­рот­кой на­зы­ва­ли,

Потом кра­са­ви­цей слы­ла;

Меня лю­би­ли, и лас­ка­ли,

И да­же сва­та­ли. Но я…

Ах, знать, моя та­кая до­ля!

Перед людьми гор­ди­лась я

Своей кра­сою. Свою во­лю,

Девичью во­лю, бе­рег­ла.

Как тяж­ко лю­ди отп­ла­ти­ли!

Недолго ко­су я пле­ла -

Ее нак­ры­ли. Вот как бы­ло.

Весною умер ди­дыч ста­рый,

А ле­том ди­дыч мо­ло­дой

В се­ло при­ехал. Злые ча­ры

Он из Мос­ков­щи­ны с со­бой

Привез, кра­са­вец, для ме­ня;

И я ве­селье раз­лю­би­ла,

И Ма­ко­ве­ево­го дня

Я не за­бу­ду до мо­ги­лы.

Как яс­но сол­ныш­ко све­ти­ло,

Как за­ка­ти­ло­ся… и ночь!

Мое ди­тя! моя ты дочь!

Не об­ви­няй ме­ня, нес­част­ной,

Я стыд и го­ре по­нес­ла!

И Ма­ко­ве­ев день ужас­ный,

И день рож­денья прок­ля­ла.

Мы бы­ли в по­ле, жи­то жа­ли;

Окончив жат­ву, шли до­мой;

Подруги пе­ли и пля­са­ли,

А я с рас­пу­щен­ной ко­сой,

В вен­ке из жи­та и пше­ни­цы

Вела пе­ред, бы­ла ца­ри­ца.

Нас встре­тил ди­дыч мо­ло­дой.

Никто так мной не лю­бо­вал­ся.

Я тре­пе­та­ла, ти­хо шла,

А он смот­рел и улы­бал­ся.

О как я счаст­ли­ва бы­ла!

Какою слад­кою меч­тою

Забилось серд­це у ме­ня…

На тре­тий день… О мой по­кою!

Зачем по­ки­нул ты ме­ня?

На тре­тий день… и я в па­ла­тах

Была, как па­ни на пи­ру.

Недолго я бы­ла бо­га­та.

Зимою ра­но по­ут­ру

Проснулась я,- все пус­то бы­ло,

И серд­це хо­ло­дом за­ны­ло,

А слу­ги… бог им су­дия!

С нас­меш­кой выг­на­ли ме­ня

И две­ри за­пер­ли за мною.

Я се­ла здесь, под этим пнем,

И дол­го пла­ка­ла… По­том

Едва про­топ­тан­ной тро­пою

В се­ло за­бы­тое пош­ла

И до­лю гор­шую наш­ла:

Меня и в ха­ту не пус­ти­ли,

Все пос­ме­ялись на­до мной

И хуст­кой чер­ною, прос­той

Косу шел­ко­вую нак­ры­ли.

И я, ры­дая, из се­ла

Иной до­ро­гою пош­ла

В се­ло чу­жое. Ах, Ок­са­но!

И в ши­том шел­ко­вом жу­па­не,

И в се­рой свы­ти лю­ди злы!

Я из се­ла в се­ло хо­ди­ла,

А го­ре шло пе­ре­до мной.

Я горько пла­ка­ла, мо­ли­лась,

И все сме­ялись на­до мной.

Покрыткой, ду­рой на­зы­ва­ли,

И да­же ни­щие чуж­да­лись.

Во всей Ук­ра­ине род­ной

Мне мес­та не бы­ло од­ной.

В ле­су дре­му­чем, в чис­том по­ле

Я не бо­ялась но­че­вать:

Там без сви­де­те­лей, на во­ле

Могла сво­бод­но петь, ры­дать.

А пес­ня го­ре об­лег­ча­ет,

Хоть и уны­лая она.

Спасибо, ни­щая од­на,

Такая же, как я, сле­пая,

Меня учи­ла пес­ню петь;

И я пою ее, ры­дая,

И до мо­ги­лы бу­ду петь.

Дитя мое! Моя Ок­са­но!

Я ско­ро пла­кать пе­рес­та­ну,

Запомни пес­ню ты мою

И пой ее, как я пою,

Она ума­лит серд­ца ра­ну.

Пришла и крас­ная вес­на,

Запели пташ­ки, все прос­ну­лось,

Все зас­ме­ялось - я од­на

Святой вес­не не улыб­ну­лась…

Она мне сле­зы при­нес­ла.

Занемогла я на до­ро­ге,

Кой-как до ху­то­ра дош­ла…

И ты на ху­то­ре убо­гом

Узрела ми­лый бо­жий свет.

О, сколько ра­дос­тей у бо­га

Для на­ших слез, для на­ших бед!

Твой пер­вый звук… Ах нет, не ста­ну..

Нет… По­це­луй ме­ня, Ок­са­но!

Я не умею рас­ска­зать

Про ту свя­тую бла­го­дать,

Что только ма­те­ри изб­ран­ной

Душою мож­но по­ни­мать,

То вы­ше счас­тия людс­ко­го.

И как нес­част­ли­ва, убо­га

Жена бесп­лод­ная… С то­бой

Мне сно­ва счастье возв­ра­ти­лось,

Я лю­бо­ва­ла­ся вес­ной,

Цветы я сно­ва по­лю­би­ла,

Цветы я сно­ва бе­рег­ла.

С вос­хо­дом солн­ца я вста­ва­ла.

Ты на гру­ди мо­ей спа­ла.

Никем не ви­ди­ма, бы­ва­ло,

Прокрадусь в лес, най­ду цве­ток

И ся­ду у цвет­ка с то­бою.

Ты ти­хо спишь, а он цве­тет,

И я гор­ди­ла­ся то­бою

Пред рас­пус­кав­шим­ся цвет­ком.

Бывало, я сор­ву тай­ком

Листочек ро­зо­вый, ру­мя­ный

И ти­хо, ти­хо по­ло­жу

Тебе на щеч­ку… пог­ля­жу

И оболью те­бя сле­за­ми.

Была ты ро­зо­вей цвет­ка

И ут­рен­ней за­ри ру­мя­ней.

Так мне гос­подь доб­ро тво­рил

В те­бе и ро­зо­вых лист­ках.

Но… как те­бя ни за­бав­ля­ла,

Какие пес­ни ни пе­ва­ла,

Как ни иг­ра­ла я с то­бой,

А злая до­ля шла за мной.

Я не мог­ла то­бой гор­диться:

Мне бы­ло не с кем по­де­литься

Твоею детс­кою кра­сой.

Ты сло­во «ма­мо» ле­пе­та­ла,

Но сло­ва луч­ше­го не зна­ла,

Как и те­перь не зна­ешь ты.

Я не мог­ла с то­бой ид­ти

Через се­ло; я не сты­ди­лась -

Пусть лю­ди смот­рят, как хо­тят!

Я стыд лю­бовью за­ме­ни­ла.

Тебе бо­ялась по­ка­зать,

Как де­ти меж со­бой иг­ра­ют,

Боялась ви­деть, как ди­тя

Отца ус­та­ло­го лас­ка­ет.

Так вре­мя шло; ты вы­рас­та­ла,

И лю­бо бы­ло мне смот­реть,

Когда хо­дить ты на­чи­на­ла.

Но го­ре горькое тер­петь

Судил гос­подь мне до мо­ги­лы

За юность греш­ную мою.

Свет гас­нуть стал… О, бо­же ми­лый!

Я над мо­ги­лою стою,

Пошли мне муд­ростью сво­ею

Взглянуть на ми­лый бо­жий свет,

Проститься с греш­ною зем­лею,

Хотя на мес­то пос­мот­реть,

Где я ус­ну, ус­ну на­ве­ки! ….

И я ос­леп­ла. Сле­зы-ре­ки,

Молитвы теп­лые - нич­то,

Ничто твор­ца не умо­ли­ло;

И все, что ду­шу ве­се­ли­ло,

Как буд­то в гро­бе за­пер­то.

Потом что бы­ло, я не знаю:

Смеялись лю­ди или нет.

Мои бе­ды вос­по­ми­ная,

Мне только жаль, что бо­жий свет

Не скрыл­ся в юнос­ти бес­печ­ной;

Тогда б не зна­ла ни­че­го:

Ни слад­кой до­ли ско­ро­теч­ной,

Ни да­же серд­ца сво­его.

Теперь к пе­ча­ли бес­ко­неч­ной

Пристала гор­шая пе­чаль.

Ты хо­ро­ша со­бой, Ок­са­но,

Я это знаю, и мне жаль -

Твой сон не­доб­рый очень ра­но

Тебе прис­нил­ся».

Оксана

Разве он

Какое зло нам пред­ве­ща­ет?

Слепая

Он для ме­ня всех бед страш­нее,

А для те­бя еще ужас­ней.

И ты по­гиб­нешь от лю­дей,

Как я по­гиб­ла. Ты не зна­ешь,

Что ско­ро встре­тишь меж­ду ими

Змию, ужас­ную змию!

И ты пой­дешь за нею сле­дом,

Покинешь го­ло­ву мою,

Как я по­ки­ну­ла, за­бы­ла

Меня вскор­мив­шую семью.

Оксана

Ведь ты не зна­ла, что так бу­дет,

Что нас­ме­ют­ся злые лю­ди,

Что он не­доб­рый че­ло­век,

Что он по­ки­нет. Ма­мо, ма­мо!

Ты го­во­ри­ла все та­кое,

Что страш­но ста­ло. Где же он,

Мой злой отец? Ты го­во­ри­ла,

Что здесь уви­жу я его.

И сколько лет уже с то­бою

Сижу я здесь - его все нет.

Он не при­едет, он по­ки­нул:

Тебя он, вид­но, не лю­бил.

Зачем же ты его лю­би­ла?

Уйдем из это­го се­ла -

Мне страш­но ста­ло…

Слепая

Ах, Ок­са­но!

Куда уй­дем мы от лю­дей?

Где твою мо­ло­дость ук­рою?

А он при­едет… и тог­да,

Тогда спо­кой­но я ум­ру.

Слепая груст­но за­мол­ча­ла.

Оксана с детс­кою тос­кой

К ней на ко­ле­ни ти­хо кла­ла

Головку смуг­лую свою.

«Усни, Ок­са­но! - го­во­ри­ла.

Я ти­хо пе­сен­ку спою,

Спою лю­би­мую твою,

Как братья бра­та про­да­ва­ли

В чу­жую, дальнюю стра­ну».

И от­хо­дя­щую ко сну,

Лелея, неж­но це­ло­ва­ла,

Читая ти­хо сей пса­лом:

«Храни те­бя, свя­тая де­ва,

От злых на­пас­тей, бурь зем­ных!

Да бу­дет сон твой сла­док, тих,

Как не­по­роч­ные на­пе­вы

Небесных ан­ге­лов свя­тых!

Да не дер­за­ет ис­ку­си­тель

В сер­деч­ну хра­ми­ну вой­ти,

И по тер­но­во­му пу­ти

Да во­лит ан­гел-охра­ни­тель

На ло­но рая при­вес­ти.

Храни те­бя, свя­тая Де­ва,

От злых на­пас­тей, вражьих кои,

Свой най­бо­жест­вен­ный пок­ров

Пошли те­бе, свя­тая де­ва,

Мое ди­тя, моя лю­бовь!»

Наутро юная Ок­са­на,

Как ут­ро осе­ни в ту­ма­не,

Скорбя не­вин­ною ду­шой,

У ног стра­да­ли­цы сле­пой

Уныла, блед­ная си­де­ла.

Слепая ту же пес­ню пе­ла,

И тот же в серд­це не­по­кой!

Не ско­ро дни те­кут над ни­ми,

Не яс­но сол­ныш­ко го­рит.

Пришла вес­на, и двор пус­тын­ный

Вдруг ожи­вил­ся, все ки­пит

Веселой жизнью, как бы­ва­ло.

Приехал ди­дыч на по­кой.

Чету стра­да­лиц раз­лу­чи­ли:

Оксана в до­ме за­пер­та,

А оди­но­кую сле­пую

Одеть ве­ле­ли и прог­нать

С на­ка­зом стро­гим: не ша­таться

Вокруг гос­подс­ко­го дво­ра.

И ра­да, бед­ная, бы­ла,

Что так сбы­ло­ся, как меч­та­ла.

«Теперь,- так ду­ма­ла сле­пая,

Теперь Ок­са­ноч­ка моя

Укрылася от не­по­го­ды,

Будет счаст­ли­вою…»

И шла

С лю­би­мой пес­ней из се­ла,

Из об­нов­лен­но­го се­ла,

Моля не­бес­ную ца­ри­цу,

Да бла­го дще­ри­но хра­нит. ….

Оксана груст­ная си­дит

В рос­кош­но уб­ран­ной свет­ли­це,

Одета бар­ха­том, пар­чой,

И не лю­бу­ет­ся со­бой

Перед больши­ми зер­ка­ла­ми.

Проходят ме­ся­цы за дня­ми;

Как пан­не, все го­то­во ей,

И хо­дит сто­рож у две­рей.

Сам ди­дыч слас­ти ей при­но­сит,

Дарит ал­ма­зом, жем­чу­гом

И на ко­ле­нях ее про­сит

Не звать ни па­ном, ни от­цом. …

Зачем все это?! И ры­да­ла…

Запел вес­ною со­ло­вей,

Запел не так, как он, бы­ва­ло,

Поет пред ут­рен­ней за­рей,

Когда ма­лю­точ­ка Ок­са­на,

Пока по­ко­илось се­ло,

Шалашик де­ла­ет с бурьяну,

Чтоб ма­му солн­це не пек­ло,

Когда хо­ди­ла умы­ваться

Она в до­ли­ну, и по­том

Барвинком, ру­той на­ря­жаться,

И не­на­ро­ком повст­ре­чаться

С чер­но­чуп­рин­ным ко­за­ком.

Печальный ве­чер ночь сме­ни­ла

Еще пе­чальней. Тяж­ко ей,

Она си­де­ла и грус­ти­ла

О прош­лой бед­нос­ти сво­ей,

И слы­шит: пес­ню за ог­ра­дой

Знакомый го­лос ей по­ет

Печально, ти­хо:

«Текла реч­ка в чис­том по­ле,

Орлы во­ду пи­ли;

Росла доч­ка у ма­те­ри,

Козаки лю­би­ли.

Все лю­би­ли, все хо­ди­ли

И все сва­тать ста­ли,

И од­но­го меж­ду ими

Козака не ста­ло.

Куда скрыл­ся, ди­ви­ли­ся,

И ник­то не зна­ет.

Поселился в тем­ной хат­ке

За ти­хим Ду­на­ем».

Оксана мол­ча тре­пе­та­ла,

Ей каж­дый звук рож­дал меч­ту.

«Он не за­был,- она шеп­та­ла,

Он не по­ки­нет си­ро­ту…»

За каж­дым зву­ком вы­ле­та­ет

Из серд­ца чер­ная тос­ка,

Она се­бя во­об­ра­жа­ет

Уже в объятьях ко­за­ка.

Уже за са­дом, за ог­ра­дой,

Уже на по­ле… во­ля… рай… ….

«Держи, дер­жи! Ло­ви, стре­ляй!» -

Раздался хрип­лый го­лос па­на,

И выст­рел по­ле ог­ла­сил.

«Убили! - вскрик­ну­ла Ок­са­на.

Убили! Он ме­ня лю­бил.

Любил!..» И за­мерт­во упа­ла.

То был не сон. То пел ко­зак,

Удалый, вольный гай­да­мак.

Оксана дол­го до­жи­да­ла

Любимца серд­ца сво­его

И не дож­да­ла­ся его.

Отрадный звук не пов­то­рил­ся,

Надежды вновь не про­шеп­тал,

Он только снил­ся, час­то снил­ся,

И юный ра­зум раз­ру­шал

Мечтой бесп­лод­ною.

«Птицы вольные, сест­ри­цы,

Полетите в край да­ле­кий,

Где мой ми­лый, ка­ро­окий,

Где род­ная край до­ро­ги!

Болят ру­ки, бо­лят но­ги,

А я до­лю прок­ли­наю

С по­ля во­ли до­жи­даю!»

Так пе­ла бед­ная Ок­са­на

Зимой в свет­ли­це у ок­на.

Неволя стер­ла цвет ру­мя­ный,

Слезою смы­лась бе­лиз­на.

«Быть мо­жет, здесь,- она шеп­та­ла,

Зимой прос­ну­лась мать моя,

А я… ди­тя ее… а я…»

И, сод­ро­га­ясь, за­мол­ча­ла.

Темнело по­ле, из ту­ма­на

Луна кро­ва­вая взош­ла;

Взглянула с тре­пе­том Ок­са­на

И быст­ро мол­ча отош­ла

От неп­ри­вет­но­го ок­на,

Страшась кро­ва­во­го све­ти­ла. …

Завыли псы, ро­га тру­би­ли,

И шум, и хо­хот у во­рот -

Охота с по­ля возв­ра­ти­лась,

И пан к стра­да­ли­це идет

Бесстыдно пьяный…

Слепая, бед­ная, не зна­ла

Недоли до­че­ри сво­ей,

С чу­жим во­жа­тым спо­ты­ка­лась

Меж неп­ри­яз­нен­ных лю­дей.

Ходила в Ки­ев и По­ча­ев

Святых угод­ни­ков мо­лить

И ду­шу страст­ную, ры­дая,

Молитвой ду­ма­ла сми­рить.

И возв­ра­ти­ла­ся зи­мою

В се­ло стра­да­ния тай­ком.

Сердце не­доб­рым чем-то ны­ло,

Вещало тай­ным язы­ком

Весть зло­по­лу­чия и го­ря.

Со стра­хом в серд­це и тос­кою

Тихонько кра­дет­ся она

Давно из­ве­дан­ной тро­пою;

Кругом, как в гро­бе, ти­ши­на;

Печально блед­ная лу­на

С глу­бо­кой вы­ши­ны си­яла

И бе­лый са­ван оза­ря­ла

На мерт­вой греш­ни­це зем­ле.

И вдруг отк­ры­ла­ся вда­ли

Картина страш­ная по­жа­ра.

Слепая, бед­ная, идет,

Не ви­дя на­ших зол и ка­ры,

И очу­ти­лась у во­рот,

Весною ки­ну­тых. О, бо­же!

Что она слы­шит? Треск, и гром,

И визг, и крик, и гул про­тяж­ный,

И жа­ром хлы­ну­ло в ли­цо.

Она тре­пе­щет. Не­да­ле­ко

Вдруг слы­шит го­лос… Бо­же мой!

Чей это го­лос ты уз­на­ла?

Узнала… страш­но… то Ок­са­на!

На мес­те том, где столько лет

Они вдво­ем, грус­тя, си­де­ли,

Она, нес­част­ная, си­дит;

Едва оде­тая, ху­дая,

И на ру­ках, как бы ди­тя,

Широкий нож в кро­ви ка­ча­ет.

И страш­но шеп­чет:

«Молчи, ди­тя мое, мол­чи,

Пока спе­кут­ся ка­ла­чи,

Будем ме­дом за­пи­вать,

Будем па­на по­ми­нать».

(Поет).

«А у па­на два жу­па­на,

А тре­тяя свы­та,

За то па­на

Утром ра­но

В дуб­ро­ве уби­то.

А уби­ли гай­да­ма­ки,

Жупаны де­ли­ли:

Тому жу­пан, то­му жу­пан,

А третьему свы­та.

И ос­тал­ся без свы­ты пан,

В снег бе­лый за­ры­тый.

Ай да и гай­да­ма­ки!»

Слепая

Оксано! Где ты?

Оксана

Ах, мол­чи!

Дай уба­юкать мне сын­ка!

(Поет).

«Баю, баю, ди­тя мое,

В дре­му­чем ле­су,

А я те­бе с по­ля во­лю,

Долю при­не­су.

Баю, баю, ди­тя мое,

Во сы­ром бо­ру,

А я пой­ду по­гу­ляю,

Ягод на­бе­ру.

Баю, баю, ди­тя мое,

Край би­той до­ро­ги,

Переломят лю­ди ру­ки

И бе­лые но­ги.

Баю, баю, ди­тя мое,

У гро­бу ду­бо­вом,

Полиняют ка­ри очи

И чер­ные бро­ви.

Усни, ди­тя, ус­ни, ди­тя,

Усни ты на­ве­ки,

А я од­на на ба­зар пой­ду,

У жи­да кро­ви на­то­чу

И те­бя по­ле­чу».

А… ус­нул! Те­перь возьми.

У! ка­кой чер­ный… пос­мот­ри!

Слепая

Оксано! Где ты? Что с то­бою?

Оксана (быст­ро под­хо­дит к ней)

А ты где хо­дишь? Пос­мот­ри,

Какой ве­се­лый пир у па­на!

Да пан не бу­дет пи­ро­вать -

Я уло­жи­ла его спать.

Тебя од­ной не­дос­та­ва­ло.

Я по­дожг­ла, пой­дем пля­сать.

(Поет и мед­лен­но пля­шет).

«Гой, гой, не бе­да!

Слезы то­же во­да,

Слезы га­сят пе­чаль,

А пе­ча­ли мне жаль,

Жаль мне грус­ти мо­ей,

Жаль под­ру­ги мо­ей,

Моей чер­ной тос­ки».

Моей… мо­ей… Ах нет, не то…

Теперь так ве­се­ло, свет­ло,

А я как буд­то на пок­ло­нах.

(Поет и пля­шет).

«Посеяла ле­бе­ду на бе­ду,

А до­ли­на ка­ли­ною по­рос­ла;

А у ме­ня, кра­са­ви­цы,

Змии-серьги в ушах.

Через пле­чи ви­сят,

И ши­пят, и ши­пят.

Козак вер­но лю­бил,

Козак серьги да­рил.

Мать в мо­ги­ле спа­ла,

А я, знай се­бе, шла.

Шла до­ро­гой большой;

А за мной, все за мной

По че­ты­ре, по три

Косари, ко­са­ри,

Бурьян ко­сят, по­ют…»

Слепая

Оксано бед­ная, мо­ли­ся,

Молися бо­гу, ты по­ешь

Все пес­ни страш­ные та­кие!

Оксана

А ты сме­яться, ма­мо, хо­чешь?

Э, пол­но, ма­мо, столько лет

Ты хо­хо­та­ла, я сме­ялась, -

Поплакать мож­но од­ну ночь.

Слепая

Дитя мое, моя ты дочь!

Опомнись, грех те­бе, Ок­са­но,

Ты нас­ме­яла­ся.

Оксана

Кто? Я?

Не нас­ме­яла­ся! Смот­ри,

Смотри, как па­да­ют стро­пи­ла.

Гу!.. гу!.. гу!.. Ха-ха-ха-ха!

Пойдем пля­сать, его уж нет,

Он не раз­лу­чит нас с то­бою.

(Поет и пля­шет).

«По до­ро­ге осо­ка,

А в бо­ло­те гру­ши,

Полюбила ко­за­ка,

Запродала ду­шу.

А ко­зак

Так и сяк,

Не лю­бил,

Задушил,

В сы­ру зем­лю за­рыл.

В тем­ной ха­те сы­рой

Спать ло­жи­лась со мной

Ведьма чер­ная.

И сме­яла­ся,

Обнималася,

Ела, грыз­ла ме­ня,

Подложила ог­ня,

И за­пе­ла, зап­ля­са­ла,

И ска­ка­ла, и кри­ча­ла:

Жар, жар, жар!

Через яр

На по­жар.

Все сле­та­ли­ся,

Любовалися

И сме­яли­ся:

Хи-хи-хи, тра-ла-ла-ла,

Не ос­та­лось ни ко­ла.

Смоляная чер­ту свеч­ка!

Через яр идет овеч­ка.

Не хо­ди, ко­зак, в дуб­ро­ву,

Не хо­ди, Ива­шеч­ко,

Торною до­рож­кою,

Не но­си гос­тин­чи­ки

Змии, чер­ной га­ди­не!

Чародейка лю­тая

Сотрет бро­ви чер­ные,

Выжжет очи ка­рие».

Слепая

Опомнись, дочь моя, Ок­са­но!

Ты все не­доб­рое по­ешь;

Пойдем в се­ло: здесь страш­но ста­ло!

Оксана

Пойдем в се­ло, здесь душ­но мне,

Я бо­си­ком, как на ог­не,

На ро­зо­вом сне­гу тан­цую.

Пойдем в се­ло, пе­ре­но­чу­ем.

А кто нас пус­тит но­че­вать?

Ведь лю­ди, зна­ешь, нас бо­ят­ся;

Пойдем мы в лес вол­ков лас­кать;

Ведь лю­ди врут, что вол­ки злят­ся,

Волки нас лю­бят - пра­во, так!

А пом­нишь, ты мне го­во­ри­ла…

Ах, нет… не то… пос­той, за­бы­ла!

Я все за­бы­ла… Мой ко­зак,

Мой ка­ро­окий… Я лю­би­ла,

И он, ко­зак, ме­ня лю­бил,

И тем­ной ночью он хо­дил

В зе­ле­ный сад, где я гу­ля­ла.

Ах, как там ве­се­ло бы­ва­ло!

Как он, лас­кая, це­ло­вал,

Какие ре­чи он шеп­тал!

Ты так ме­ня не це­ло­ва­ла,

Как он, мой ми­лый, до­ро­гой,

Мой не­наг­ляд­ный, мой сер­деч­ный! …

Ты го­во­ри­ла, он не злой;

А он, твой пан, бес­че­ло­веч­ный,

Твой пан-па­лач его убил

За то, что я его лю­би­ла,

За то, что он ме­ня лю­бил.

Злодей, в же­ле­за за­ко­вал.

Об этом я не го­во­ри­ла

С то­бою да­же. Он про­пал…

Пропал без вес­ти, как про­па­ла

Моя де­ви­чая кра­са.

А ты слы­ха­ла чу­де­са?

Он в гай­да­ма­ках ата­ма­ном

И этот нож мне по­да­рил.

Он при­хо­дил…

Слепая

Пойдем ско­рее!

Веди ме­ня!

Оксана

Куда вес­ти?

В бо­ло­то, в лес? Пос­той, пос­той!

Я по­ве­ду те­бя в се­ло,

Где все бурьяном по­рос­ло,

Где вмес­то хат крес­ты, мо­ги­лы,

Где по­се­лил­ся друг мой ми­лый

В све­тел­ке тем­ной и сы­рой.

Слепая

Пойдем ско­рее. Бог с то­бой!

Перекрестися!

Оксана

Я крес­ти­лась,

Я горько пла­ка­ла, мо­ли­лась,

Но бог от­верг мои крес­ты,

Мои сер­деч­ные мо­лит­вы.

Да, он от­верг. А пом­нишь ты?

Нет, ты не пом­нишь, ты за­бы­ла.

А я так пом­ню: ты учи­ла

Меня, ма­лют­ку, кровь со­сать

Да От­че наш еще чи­тать.

Слепая

Оксано, бо­же мой, мо­лись,

Ты страш­но го­во­ришь!

Оксана

Да, да.

Я страш­но го­во­рю, так что же!

Ты не бо­яла­ся си­деть

Осенней ночью у за­бо­ра

И про­си­де­ла двад­цать лет,

Пойдем опять ту­да си­деть.

Пойдем же, ма­мо, бу­дем петь,

Пока на­род не про­бу­дил­ся.

И бу­дем петь, как сна­ря­дил­ся

Козак с ор­дою во­евать,

И как по­ки­нул он див­чи­ну,

И как дру­гую по­лю­бил.

Ведь это ве­се­ло - по­ки­нуть

В чу­жой да­ле­кой сто­ро­не

Листок с лю­бист­ка на ог­не.

(Поет ти­хо).

«Плыви, плы­ви, ло­доч­ка, за Ду­най;

За Ду­на­ем по­гу­ляю, мо­ло­да,

С ко­за­ка­ми-мо­лод­ца­ми мерт­вы­ми,

С ко­за­ка­ми-мерт­ве­ца­ми».

Чур ме­ня! Чур ме­ня! Чур ме­ня!

Пойдем ско­рее. Ах, пос­той!

Я по­те­ря­ла баш­ма­ки.

А баш­ма­ки ведь до­ро­гие,

Да но­ги жгли мне, все рав­но

Мне их не жаль, и бо­си­ком

Дойдем до гро­ба…

(Поет).

«Полетела пта­шеч­ка

Через по­ле в гай,

Уронила пе­рыш­ко

На ти­хий Ду­най.

Плыви, плы­ви, пе­рыш­ко,

Плыви за во­дой!..»

Я все мол­ча­ла, все мол­ча­ла,

А он шеп­тал и це­ло­вал.

Сулил на­мис­то с ду­ка­ча­ми.

Зачем ты не ве­ле­ла брать?

Ведь им бы мож­но уда­виться.

А зна­ешь что? Пой­дем к ре­ке

Купаться прос­то, и уто­нем,

И бу­дем щу­ка­ми в во­де.

И пташ­кам во­ля в чис­том по­ле,

И пташ­кам ве­се­ло ле­тать,

А мне так ве­се­ло в не­во­ле

Девичью мо­ло­дость те­рять.

Я раз­ве греш­ни­ца ка­кая?

Отраву, что ли, я ва­рю?

Нет, я не греш­ни­ца; ты зна­ешь,

Всему я ве­ри­ла, все­му!

Но кто по­ве­рил мо­ей ве­ре?

Теперь не то. Ле­тит, ле­тит!

Нет, ты не вы­ле­тишь, прок­ля­тый,

Я за­ду­шу те­бя! Дер­жи­те -

Красный змий! Крас­ный змий!

Он рас­сы­пет­ся… По­том…

Га! га! ги!..»

И, буд­то мще­ние жи­вое,

Она, с рас­пу­щен­ной ко­сой,

С но­жом в ру­ках, кри­ча ле­те­ла

И с виз­гом скры­ла­ся в ог­не.

Вдруг крик прон­зи­тельный. Вздрог­ну­ла

Слепая мол­ча и, крес­тясь,

«Аминь, аминь, аминь!» - шеп­та­ла.

И крик сме­нил про­тяж­ный гул,

Стена упа­ла, гул ре­вел

И смолк в до­ли­не бе­зу­част­ной,

Как в глу­би­не ду­ши бес­страст­ной.

Пожар, лю­тея, пла­ме­нел.

Слепая, бед­ная, сто­яла

В ды­му и пы­ли сне­го­вой;

Она Ок­са­ны до­жи­да­ла

И со свя­ты­ми упо­кой

Невольно с тре­пе­том шеп­та­ла.

И не дож­да­ла­ся сле­пая

Своей Ок­са­ноч­ки; уш­ла

Из по­го­ре­ло­го се­ла,

Псалом лю­би­мый на­пе­вая:

«Кого, ры­дая, при­зо­ву я

Делить тос­ку, пе­чаль мою?

В чу­жом краю ко­му, тос­куя,

Родную пес­ню про­пою?»

[1842, С.-Пе­тер­бург]

 

ГАМАЛІЯ

 

«Ой не­ма, не­ма ні вітру, ні хвилі

Із на­шої Ук­раїни;

Чи там ра­ду ра­дять, як на тур­ка ста­ти,

Не чуємо на чу­жині.

Ой повій, повій, вітре, че­рез мо­ре

Та з Ве­ли­ко­го Лу­гу,

Суши наші сльози, заг­лу­ши кай­да­ни

Та розвій на­шу ту­гу.

Ой заг­рай, заг­рай, си­не­сеньке мо­ре,

Та під ти­ми бай­да­ка­ми,

Що пли­вуть ко­за­ки, тілько мріють шап­ки

Та на сей бік за на­ми.

Ой бо­же наш, бо­же, хоч і не за на­ми,

Неси ти їх з Ук­раїни;

Почуємо сла­ву, ко­зацькую сла­ву,

Почуємо та й за­ги­нем».

Отак у Ску­тарі ко­за­ки співа­ли,

Співали, сер­де­ги, а сльози ли­лись,

Лилися ко­зацькі, ту­гу до­мов­ля­ли.

Босфор аж зат­ряс­ся, бо зро­ду не чув

Козацького пла­чу; зас­тог­нав ши­ро­кий

І шку­рою, сірий бу­гай, стре­пе­нув,

І хви­лю, ре­ву­чи, да­ле­ко-да­ле­ко

У си­неє мо­ре на реб­рах пос­лав.

І мо­ре рев­ну­ло

Босфорову мо­ву,

У Ли­ман пог­на­ло, а

Лиман Дніпрові

Тую ту­гу-мо­ву на хвилі по­дав.

Зареготався дід наш ду­жий,

Аж піна з уса по­тек­ла.

«Чи спиш, чи чуєш, бра­те Лу­же,

Хортице-сестро?» За­гу­ла

Хортиця з Лу­гом: «Чую, чую».

І Дніпр ук­ри­ли бай­да­ки,

І заспіва­ли ко­за­ки.

«У тур­кені по тім боці

Хата на по­мості.

Гай-гай! мо­ре, грай!

Реви, скелі ла­май!

Поїдемо в гості

До ва­шої мості.

У тур­кені у ки­шеніі

Таляри, ду­ка­ти.

Не ки­шені тру­сить,

Не ду­ка­ти лічить -

Будемо гу­ля­ти,

Братів виз­во­ля­ти.

У тур­кені яни­ча­ри

І ба­ша на лаві.

Гой-ги, во­ро­ги!

Ми не маєм ва­ги!

Наш бен­кет кро­ва­вий.

Наша во­ля й сла­ва!»

Пливуть собі та співа­ють,

Море вітер чує;

Попереду Га­малія

Байдаком ги­рує.

Гамалію, сер­це мліє,

Сказилося мо­ре.

«Нехай ка­зиться», - й схо­ва­лись

За хвилі - за го­ри.

Дрімає в га­ре­мах, в са­дах Візантія.

І Ску­тар дрімає. Бос­фор кле­ко­тить,

Неначе ска­же­ний, то стог­не, то виє.

Йому Візантію хо­четься збу­дить.

«Не бу­ди, Бос­фо­ре, бу­де тобі го­ре,

Твої білі реб­ра піском за­не­су,

У мул по­хо­ваю! - ре­ве синє мо­ре. -

Хіба ти не ба­чиш, яких я не­су

Гостей до сул­та­на?..» Так мо­ре спи­ня­ло

(Любимо зав­зя­тих уса­тих слав'ян).

Босфор сха­ме­нув­ся. Тур­ке­ня дріма­ла,

Дрімав у га­ремі ле­да­чий сул­тан.

Тілько у Ску­тарі, в тюрмі, не дріма­ють

Козаки-сердеги. Чо­го во­ни ждуть?

По-своєму бо­га в кай­да­нах бла­га­ють,

А хвилі на той бік ідуть та ре­вуть.

«О ми­лий бо­же з Ук­раїни!

Не дай про­пас­ти на чу­жині,

В не­волі вольним ко­за­кам!

І со­ром тут, і со­ром там

Вставать з чу­жої до­мо­ви­ни,

На суд твій пра­вед­ний прий­ти,

В залізі ру­ки при­нес­ти

І пе­ред всіми у кай­да­нах

Стать ко­за­кові…» - «Ріж та бий!

Мордуй невіру-бу­сур­ма­на!» -

Кричать за му­ром. Хто та­кий?

Гамалію, сер­це мліє,

Скутар ска­женіє!

«Нехай ка­зиться», - з твер­дині

Кричить Га­малія.

Реве гар­ма­та­ми Ску­та­ра,

Ревуть, лю­ту­ють во­ро­ги.

Козацтво преться без ва­ги -

І по­ко­ти­лись яни­ча­ри.

Гамалія по Ску­тарі

По пек­лу гу­ляє,

Сам кай­да­ни роз­би­ває,

Братів виз­во­ляє.

«Вилітайте, сірі пта­хи,

На ба­зар до паю!»

Стрепенулись со­ко­ля­та,

Бо дав­но не чу­ли

Хрещеної тії мо­ви. І ніч стре­пе­ну­лась.

Не ба­чи­ла ста­ра ма­ти

Козацької пла­ти.

Не ля­кай­ся, по­ди­ви­ся

На бен­кет ко­за­чий.

Темно всю­ди, мов у бу­день,

А свя­то чи­ма­ле.

Не злодії з Га­малієм

Їдять ниш­ком са­ло

Без шаш­ли­ка. «Засвіти­мо!»

До са­мої хма­ри

З щог­лис­ти­ми ко­раб­ля­ми

Палає Ску­та­ра.

Візантія про­бур­ка­лась,

Витріщила очі,

Переплива на под­мо­гу,

Зубами скре­го­че.

Реве, лю­тує Візантія,

Руками бе­рег дос­тає,

Достали, зик­ну­ла, встає…

І на спи­сах в крові німіє.

Скутар, мов пек­ло те, па­лає,

Через ба­за­ри кров те­че,

Босфор ши­ро­кий до­ли­ває.

Неначе пта­хи чорні в гаї,

Козацтво сміли­ве літає,

Ніхто на світі не вте­че;

Огонь за­пек­лих не пе­че.

Руйнують му­ри, срібло, зло­то

Несуть шап­ка­ми ко­за­ки

І на­си­па­ють в бай­да­ки.

Горить Ску­тар, сти­ха ро­бо­та,

І хлопці схо­дяться, зійшлись,

Люльки з по­жа­ру за­ку­ри­ли,

На бай­да­ки - та й поп­ли­ли,

Рвучи чер­воні го­ри-хвилі.

Пливуть собі, ніби з до­му;

Так, буцім гу­ля­ють,

Та, зви­чай­не, за­по­рожці,

Пливучи, співа­ють.

"Наш ота­ман Га­малія,

Отаман зав­зя­тий,

Забрав хлопців та й поїхав

По мо­рю гу­ля­ти,

По мо­рю гу­ля­ти,

Слави здо­бу­ва­ти,

Із ту­рецької не­волі

Братів виз­во­ля­ти.

Ой приїхав Га­малія

Аж у ту Ску­та­ру,

Сидять бра­ти-за­по­рожці,

Дожидають ка­ри.

Ой як крик­нув Га­малія:

«Брати, бу­дем жи­ти,

Будем жи­ти, ви­но пи­ти,

Яничара би­ти,

А ку­рені ки­ли­ма­ми,

Оксамитом кри­ти".

Вилітали не­бо­жа­та

На лан жи­то жа­ти;

Жито жа­ли, в ко­пи кла­ли,

Гуртом заспіва­ли:

"Слава тобі, Га­малію,

На ввесь світ ве­ли­кий,

На ввесь світ ве­ли­кий,

На всю Ук­раїну,

Що не дав ти то­ва­рист­ву

Згинуть на чу­жині».

Пливуть собі, а з-за хвилі

Сонце хви­лю чер­во­нить;

Перед ни­ми мо­ре ми­ле

Гомонить та кле­ко­тить.

«Гамалію, вітер віє,

Ось-ось на­ше мо­ре!..»

І схо­ва­ли­ся за хвилі -

Неначе за го­ри.

[Жовтень - пер­ша по­л. лис­то­па­да 1842]

 

ТРИЗНА

 

На па­мять 9-го но­яб­ря 1843 го­да.

Княжне Вар­ва­ре Ни­ко­ла­ев­не Реп­ни­ной

 

ПОСВЯЩЕНИЕ

 

Душе с прек­рас­ным наз­на­ченьем

Должно лю­бить, тер­петь, стра­дать;

И дар гос­под­ний, вдохн­венье,

Должно сле­за­ми по­ли­вать.

Для. вас по­нят­но это сло­во!..

Для. вас я ра­дост­но сло­жил

Свои жи­тей­ские око­вы,

Священнодействовал я сно­ва

И сле­зы в зву­ки пе­ре­лил.

Ваш доб­рый ан­гел осе­нил

Меня бес­смерт­ны­ми кры­ла­ми

И ти­хост­рой­ны­ми ре­ча­ми

Мечты о рае про­бу­дил.

Яготин, 11 но­яб­ря 1843

 

Души ва­ши очис­тив­ше в пос­лу­ша­нии ис­ти­ны ду­хом, в бра­то­лю­бии не­ли­це­мер­но, от чис­та серд­ца друг дру­га лю­би­те при­леж­но: по­рож­де­ни не от се­ме­ни нет­лен­на, но не нет­лен­на, сло­вом жи­ва­го бо­га и пре­бы­ва­юше­го во ве­ки. За­не вся­ка плоть, яко тра­ва, и вся­ка сла­ва че­ло­ве­ча, яко цвет трав­ный: изс­ще тра­ва, и цвет ея от­па­де. Гла­гол же гос­по­день пре­бы­ва­ет во ве­ки. Се же есть гла­гол, бла­го­вест­во­ван­ный в вас.

Соборное пос­ла­ние пер­вое свя­та­го апо­сто­ла Пет­ра, I, 22, 25

 

Двенадцать при­бо­ров на круг­лом сто­ле,

Двенадцать бо­ка­лов вы­со­ких сто­ят;

И час уж про­хо­дит,

Никто не при­хо­дит;

Должно быть, друзьями

Забыты они.

Они не за­бы­ты,- в уроч­ную по­ру,

Обет ис­пол­няя, друзья соб­ра­лись,

И веч­ную па­мять про­пе­ли со­бо­ром,

Отправили триз­ну - и все ра­зош­лись.

Двенадцать их бы­ло; все мо­ло­ды бы­ли,

Прекрасны и сильны; в про­шед­шем го­ду

Наилучшего дру­га они схо­ро­ни­ли

И дру­гу по­мин­ки в тот день уч­ре­ди­ли,

Пока на сви­данье к не­му не сой­дут.

«Счастливое братст­во! Единст­во лю­бо­ви

Почтили вы свя­то на греш­ной зем­ле;

Сходитеся, дру­ги, как ны­не сош­лись,

Сходитеся дол­го и пес­нею но­вой

Воспойте сво­бо­ду на рабс­кой зем­ле!»

Благословен твой ма­лый путь,

Пришлец убо­гий, не­из­вест­ный!

Ты си­лой гос­по­да чу­дес­ной

Возмог в серд­ца лю­дей вдох­нуть

Огонь люб­ви, огонь не­бес­ный.

Благословен! Ты божью во­лю

Короткой жизнью ос­вя­тил;

В юдо­ли рабст­ва ра­дость во­ли

Безмолвно ты про­возг­ла­сил.

Когда брат бра­та ал­чет кро­ви -

Ты со­че­тал лю­бовь в чу­жих;

Свободу лю­дям - в братст­ве их

Ты про­явил ве­ли­ким сло­вом:

Ты ми­ру мир бла­го­вес­тил;

И, от­хо­дя, бла­гос­ло­вил

Свободу мыс­ли, дух лю­бо­ви!

Душа изб­ран­ная, за­чем

Ты ма­ло так у нас гос­ти­ла?

Тебе здесь тес­но, труд­но бы­ло!

Но ты лю­би­ла здеш­ний плен,

Ты, не­по­роч­ная, взи­ра­ла,

Скорбя, на су­ет­ных лю­дей.

Но ан­ге­ла не­дос­та­ва­ло

У веч­но­го ца­ря ца­рей;

И ты на не­бе в веч­ной сла­ве

У тро­на бо­жия сто­ишь,

На мир наш, тем­ный и лу­ка­вый,

С тос­кой не­вин­ною гля­дишь.

Благоговею пред то­бою,

В без­молв­ном тре­пе­те див­люсь;

Молюсь тос­ку­ющей ду­шою,

Как пе­ред ан­ге­лом мо­люсь!

Сниди, пош­ли мне ис­це­ленье!

Внуши, на­вей на хлад­ный ум

Хоть ма­ло свет­лых, чис­тых дум;

Хоть на еди­ное мгно­венье

Темницу серд­ца оза­ри

И мрак строп­ти­вых по­мыш­ле­ний

И раз­го­ни, и ус­ми­ри.

Правдиво, ти­хи­ми ре­ча­ми

Ты рас­ска­жи мне все свое

Земное бла­го-жи­тие

И на­учи вла­деть серд­ца­ми

Людей кич­ли­вых и сво­им,

Уже раст­лен­ным, уже злым…

Скажи мне тай­ное ученье

Любить гор­дя­щих­ся лю­дей

И речью крот­кой и сми­реньем

Смягчать на­род­ных па­ла­чей,

Да про­ве­щаю гимн про­ро­чий,

И до­лу прав­ду низ­ве­ду,

И по­га­са­ющие очи

Без стра­ха к не­бу воз­ве­ду.

И в этот час пос­лед­ней му­ки

Пошли мне ис­тин­ных дру­зей

Сложить хла­де­ющие ру­ки

И бес­ко­рыс­тия елей

Пролить из дру­жес­ких очей.

Благословлю мои стра­данья,

Отрадно смер­ти улыб­нусь

И к веч­ной жиз­ни с упо­ваньем

К те­бе на не­бо воз­не­сусь.

Благословен твой ма­лый путь,

Пришлец нес­лав­лен­ный, чу­дес­ный!

В семье убо­гой, не­из­вест­ной

Он вы­рас­тал; и жиз­ни труд,

Как си­ро­та, он встре­тил ра­но;

Упреки злые встре­тил он

За хлеб на­сущ­ный… В серд­це ра­ну

Змея прог­рыз­ла… Детс­кий сон

Исчез, как го­лубь бо­яз­ли­вый;

Тоска, как вор, не­тер­пе­ли­во,

В раз­би­том серд­це при­та­ясь,

Губами жад­ны­ми впи­лась

И кровь не­вин­ную со­са­ла…

Душа рва­лась, ду­ша ры­да­ла,

Просила во­ли… ум го­рел,

В кро­ви гор­ды­ня кло­ко­та­ла…

Он тре­пе­тал, он це­пе­нел…

Рука, сжи­ма­яся, дро­жа­ла…

О, ес­ли б мог он шар зем­ной

Схватить оз­лоб­лен­ной ру­кой

Со все­ми га­да­ми зем­ны­ми;

Схватить, из­мять и бро­сить в ад!..

Он был бы счаст­лив, был бы рад.

Он хо­хо­тал, как де­мон лю­тый,

И дли­лась страш­ная ми­ну­та,

И мир пы­лал со всех сто­рон;

Рыдал, не­мел он в ис­ступ­ленье,

Душа тер­за­лась страш­ным сном;

Душа мерт­ве­ла,- а кру­гом

Земля, гос­под­нее тво­ренье,

В зе­ле­ной ри­зе и в цве­тах,

Весну встре­чая, ли­ко­ва­ла.

Душа от­рад­но про­буж­да­лась,

И про­бу­ди­лась… Он в сле­зах

Упал и зем­лю ло­бы­за­ет,

Как пер­си ма­те­ри род­ной!..

Ом сно­ва чис­тый ан­гел рая,

И на зем­ле он всем чу­жой.

Взглянул на не­бо: «О, как яс­но,

Как упо­ительно-прек­рас­но!

О, как там вольно бу­дет мне!..»

И очи в чуд­ном по­лус­не

На свод не­бес­ный уст­рем­ля­ет,

И в бесп­ре­дельной глу­би­не

Душой не­вин­ной уто­па­ет.

По вы­со­те свя­той, ши­ро­кой

Платочком бе­лым, оди­но­ка,

Прозрачна туч­ка в даль плы­вет.

«Ах, туч­ка, туч­ка, кто не­сет

Тебя так плав­но, так вы­со­ко?

Ты что та­кое? и за­чем

Так пыш­но, ми­ло на­ря­ди­лась?

Куда ты пос­ла­на и кем?..»

И туч­ка ти­хо рас­то­пи­лась

На не­бе свет­лом. Взор уны­лый

Он опус­тил на тем­ный лес…

«А где край све­та, край не­бес,

Концы зем­ли?..» И вздох глу­бо­кий,

Недетский вздох, он ис­пус­тил;

Как буд­то в серд­це оди­но­ком

Надежду он по­хо­ро­нил.

В ком ве­ры нет - на­деж­ды нет!

Надежда - бог, а ве­ра - свет.

«Не по­га­сай, мое све­ти­ло!

Туман ду­шев­ный раз­го­няй,

Живи ме­ня тво­ею си­лой

И путь тер­нис­тый, путь уны­лый

Небесным све­том оза­ряй.

Пошли на ум твою свя­ты­ню,

Святым на­ити­ем на­пой,

Да про­ве­щаю бла­гос­ты­ню,

Что за­по­ве­да­на то­бой!..»

Надежды он не схо­ро­нил,

Воспрянул дух, как го­лубь гор­ний,

И мрак сер­деч­ный, мрак юдольный

Небесным све­том оза­рил;

Пошел ис­кать он жиз­ни, до­ли,

Уже про­шел род­ное по­ле,

Уже скры­ва­ло­ся се­ло…

Чего-то жаль вне­зап­но ста­ло,

Слеза рес­ни­цы про­би­ва­ла,

Сжималось серд­це и рва­лось.

Чего-то жаль нам в прош­лом на­шем,

И что-то есть в зем­ле род­ной…

Но он, бед­няк, он всем не свой,

И тут, и там. Пла­не­та на­ша,

Прекрасный мир наш, рай зем­ной,

Во всех кон­цах ему - чу­жой.

Припал он мол­ча к перс­ти ми­лой

И, как род­ную ло­бы­зал,

Рыдая, ти­хо и уны­ло

На путь мо­лит­ву про­чи­тал…

И твер­дой, вольною сто­пою

Пошел… и скрыл­ся за го­рою.

За ру­бе­жом род­ной зем­ли

Скитаясь ни­щим, си­ро­тою,

Какие сле­зы не ли­лись!

Какой ужас­ною це­ною

Уму поз­на­ния ку­пил

И девст­во серд­ца сох­ра­нил.

Без ма­ло­душ­ной уко­риз­ны

Пройти мы­тарст­ва труд­ной жиз­ни,

Измерять про­пас­ти страс­тей,

Понять на де­ле жизнь лю­дей,

Прочесть все чер­ные стра­ни­цы,

Все без­за­кон­ные де­ла…

И сох­ра­нить по­лет ор­ла

И серд­це чис­той го­лу­би­цы!

Се че­ло­век!.. без кро­ва жить

(Сирот и сол­ныш­ко не гре­ет),

Людей из­ве­дать - и лю­бить!

Незлобным серд­цем со­жа­лея

О не­дос­той­ных их де­лах

И не ко­щунст­вуя впотьмах,

Как царь ума. Убо­гим, ни­щим,

Из-за кус­ка на­сущ­ной пи­щи

Глупцу мо­гу­че­му го­дить,

И мыс­лить, чувст­во­вать и жить!..

Вот дра­ма страш­ная, свя­тая!..

И он про­шел ее, ры­дая,

Ее он стро­го ра­зыг­рал

Без сло­ва; он не тол­ко­вал

Своих всед­нев­ных прик­лю­че­ний

Как на­зи­да­тельный ро­ман;

Не раск­ры­вал сер­деч­ных ран,

И тьму раз­лич­ных сно­ви­де­ний,

И бай­ро­ни­чес­кий ту­ман

Он не пус­кал; тол­пой нич­тож­ной

Своих дру­зей не по­но­сил;

Чинов и влас­ти не каз­нил,

Как N. гла­ша­тай ос­то­рож­ный,

И тот, кто мыс­лит без кон­ца

О мыс­лях Кан­та, Га­ли­лея,

Космополита-мудреца,

И су­дит лю­ди, не жа­лея

Родного бра­та и от­ца;

Тот лжеп­ро­рок! Его суж­денья -

Полуидеи, по­лувз­дор!..

Провидя жиз­ни наз­на­ченье,

Великий бо­жий при­го­вор,

В са­мо­пыт­ли­вом раз­мыш­ленье

Он по­ды­мал сле­зя­щий взор

На кра­со­ты свя­той при­ро­ды.

«Как все сог­лас­но!» - он шеп­тал

И край род­ной вос­по­ми­нал;

У бо­га прав­ды и сво­бо­ды

Всему жи­ву­ще­му мо­лил,

И крот­кой мыс­лию сле­дил

Дела ми­нув­шие на­ро­дов,

Дела стра­ны сво­ей род­ной,

И горько пла­кал… «О, свя­тая!

Святая ро­ди­на моя!

Чем по­мо­гу те­бе, ры­дая?

И ты за­ко­ва­на, и я.

Великим сло­вом божью во­лю

Сказать ти­ра­нам - не пой­мут!

И на род­ном прек­рас­ном по­ле

Пророка ка­меньем побьют!

Сотрут вы­со­кие мо­ги­лы

И по­не­сут их сло­вом зла!

Тебя уби­ли, раз­да­ви­ли;

И сла­вос­ло­вить зап­ре­ти­ли

Твои ве­ли­кие де­ла!

О, бо­же! сильный и прав­ди­вый,

Тебе воз­мож­ны чу­де­са.

Исполни сла­вой не­бе­са

И сот­во­ри свя­тое ди­во:

Воспрянуть мерт­вым по­ве­ли,

Благослови все­сильным сло­вом

На под­виг но­вый и су­ро­вый,

На ис­куп­ле­ние зем­ли,

Земли по­ру­ган­ной, за­бы­той,

Чистейшей кро­вию по­ли­той,

Когда-то счаст­ли­вой зем­ли».

Как ту­чи, мыс­ли рас­хо­ди­лись,

И сле­зы ка­па­ли, как дождь!..

Блажен тот на све­те, кто ма­лую до­лю,

Кроху от тра­пе­зы во­лен уде­лить

Голодному бра­ту и злоб­но­го во­лю

Хоть властью су­ро­вой воз­мог ук­ро­тить!

Блажен и сво­бо­ден!.. Но тот, кто не оком,

А смот­рит ду­шою на коз­ни лю­дей

И мо­жет лишь пла­кать в тос­ке оди­но­кой,

О, бо­же прав­ди­вый, ли­ши ты очей!..

Твои го­ры, твое мо­ре,

Все кра­сы при­ро­ды

Не ис­ку­пят его го­ря,

Не да­дут сво­бо­ды.

И он, стра­да­лец жиз­ни крат­кой,

Все ви­дел, чувст­во­вал и жил,

Людей, из­ве­дав­ши, лю­бил

И тос­ко­вал о них ук­рад­кой.

Его и лю­ди по­лю­би­ли

И он их бра­ти­ями звал;

Нашел дру­зей и тай­ной си­лой

К се­бе дру­зей при­ча­ро­вал;

Между друзьями мо­ло­ды­ми,

Порой за­дум­чи­вый… по­рой

Как волхв, ве­ща­тель мо­ло­дой,

Речами звуч­ны­ми, жи­вы­ми

Друзей вне­зап­но изум­лял;

И си­лу Друж­бы меж­ду ни­ми,

Благословляя, ук­реп­лял.

Он го­во­рил, что об­ще бла­го

Должно лю­бо­вию ку­пить

И с бла­го­род­ною от­ва­гой

Стать за на­род и зло каз­нить.

Он го­во­рил, что празд­ник жиз­ни,

Великий празд­ник, бо­жий дар,

Должно по­жерт­во­вать от­чиз­не,

Должно пос­та­вить под удар.

Он го­во­рил о страс­ти неж­ной;

Он ти­хо, груст­но го­во­рил,

И умол­кал!.. В тос­ке мя­теж­ной

Из-за сто­ла он вы­хо­дил

И горько пла­кал. Грус­ти тай­ной,

Тоски глу­бо­кой, не слу­чай­ной,

Ни с кем стра­да­лец не де­лил.

Друзья лю­би­ли всей ду­шою

Его, как кров­но­го; но он

Непостижимою тос­кою

Был пос­то­ян­но уд­ру­чен,

И меж­ду ни­ми вольной речью

Он пла­ме­нел. Но меж гос­тей,

Когда при ты­ся­че ог­ней

Мелькали мра­мор­ные пле­чи,

О чем-то тяж­ко он взды­хал,

И ду­мой мрач­ною ле­тал

В стра­не род­ной, в стра­не прек­рас­ной,

Там, где ник­то его не ждал,

Никто об нем не вспо­ми­нал,

Ни о судьбе его не­яс­ной.

И ду­мал он: «За­чем я тут?

И что мне де­лать меж­ду ни­ми?

Они все пля­шут и по­ют,

Они род­ня меж­ду род­ны­ми,

Они все рав­ны меж со­бой;

А я!..» И ти­хо он вы­хо­дит,

Идет, за­ду­мав­шись, до­мой;

Никто из до­му не вы­хо­дит

Его встре­чать; ник­то не ждет,

Везде один… тос­ка, том­ленье!..

И свет­лый празд­ник воск­ре­сенья

Тоску сто­рич­ную не­сет.

И вя­нет он, вя­нет, как в по­ле бы­ли­на,

Тоскою то­ми­мый в чу­жой сто­ро­не;

И вя­нет он мол­ча… ка­кая кру­чи­на

Запала в сер­деч­ной его глу­би­не?

«О го­ре мне, го­ре! За­чем я по­ки­нул

Невинности счастье, род­ную стра­ну?

Зачем я ски­тал­ся, че­го я дос­тиг­нул?

Утехи поз­на­ний?.. Кля­ну их, кля­ну!

Они-то мне, чер­ви, мой ум ис­то­чи­ли,

С мо­им ти­хим счастьем они раз­лу­чи­ли!

Кому я тос­ку и лю­бовь рас­ска­жу?

Кому серд­ца ра­ны в сле­зах по­ка­жу?

Здесь не­ту мне па­ры, я ни­щий меж ни­ми,

Я бед­ный по­ден­щик, ра­бот­ник прос­той;

Что дам я под­ру­ге мо­ими меч­та­ми?

Любовь… Ах, лю­бо­ви, лю­бо­ви од­ной

С нее на три ве­ка, на веч­ность бы ста­ло!

В сво­их бы объятьях ее рас­то­пил!

О как бы я неж­но, как неж­но лю­бил!»

И круп­ные сле­зы, как иск­ры, ни­за­лись,

И блед­ные ще­ки, и сла­бую грудь

Росили, и сох­ли. «О, дай­те вздох­нуть,

Разбейте мне че­реп и грудь ра­зор­ви­те,

Там чер­ви, там змеи,- на во­лю пус­ти­те!

О, дай­те мне ти­хо, на­ве­ки зас­нуть!»

Страдал нес­част­ный си­ро­та

Вдали от ро­ди­ны счаст­ли­вой

И ждал кон­ца не­тер­пе­ли­во.

Его лю­би­мая меч­та -

Полезным быть род­но­му краю,

Как цвет, с ним вмес­те увя­да­ет!

Страдал он. Жиз­ни пус­то­та

Пред ним мо­ги­лой раск­ры­ва­лась:

Приязни братс­кой бы­ло ма­ло,

Не гре­ла теп­ло­та дру­зей:

Небесных сол­неч­ных лу­чей

Душа па­ря­щая ал­ка­ла.

Огня люб­ви, что бог за­жег

В стыд­ли­вом серд­це го­лу­би­ном

Невинной жен­щи­ны, где б мог

Полет пре­высп­рен­ний, ор­ли­ный

Остановить и съеди­нить

Пожар люб­ви, люб­ви не­вин­ной;

Кого бы мог он при­ютить

В свет­ли­це серд­ца и рас­суд­ка,

Как без­за­щит­ную го­луб­ку,

От жиз­ни го­рес­тей ук­рыть;

И к пер­сям юным, из­ны­вая,

Главой ус­та­лою прильнуть;

И, це­пе­нея и ры­дая,

На ло­не жиз­ни, ло­не рая

Хотя ми­ну­ту от­дох­нуть.

В ее очах, в ее том­ленье

И ум, и ду­шу уто­пить,

И серд­це в серд­це рас­то­пить,

И уто­нуть в са­мо­заб­венье.

Но бы­ло не­ко­го лю­бить;

Сочетаваться не с кем бы­ло;

А серд­це пла­ка­ло, и ны­ло,

И за­ми­ра­ло в пус­то­те.

Его тос­ку­ющей меч­те

В гря­ду­щем что-то отк­ры­ва­лось,

И в бесп­ре­дельной вы­со­те

Святое не­бо улы­ба­лось.

Как вос­ку яро­го све­ча,

Он та­ял ти­хо, мол­ча­ли­во,

И на за­дум­чи­вых очах

Туман ло­жил­ся. Взор стыд­ли­вый

На нем кра­са­ви­ца по­рой

Покоя, тай­но вол­но­ва­лась

И сим­па­ти­чес­кой кра­сой

Украдкой дол­го лю­бо­ва­лась.

И, мо­жет, мно­гие грус­ти­ли

Сердца де­ви­чие о нем,

Но тай­ной во­лей, выс­шей си­лой

Путь оди­но­кий до мо­ги­лы

На кам­нях ост­рых про­ве­ден.

Изнемогал он, грудь бо­ле­ла,

Темнели очи, за крес­том

Граница веч­нос­ти чер­не­ла

В прост­ранст­ве мрач­ном и п