Сегодня Православная Церковь часто обвиняют в том, что якобы она находится в отчужденности от исторической реальности, привержена мистицизму, односторонней углубленности в Литургическое созерцание вечных истин.
Вывод: Итак наша эпоха – это время столкновения противоположностей, спора, непонимания, определенных амбиций, точек зрения и выбора пути. Православным Богословам, занимающимися этими вопросами, особенно необходимо сегодня различать, что в Церкви постоянно, а что случайно. Другими словами, что есть внутренняя последовательность идей и действий, выраженных в истории единой Апостольской вере и, что есть «человеческие предания».
Попытаемся проанализировать определенные экклезиологические подходы в истории христианства, которые и сегодня являются доминирующими в психологии жизни многих верующих. Условно можно дать таким подходам такие определения как:
1) эсхатология пессимизма
2) эсхатология оптимизма
3) эсхатология деятельности или ответственности.
Детальный исторический анализ этих трех исторических категорий дает протопресвитер Иоанн Мейендорф.
Эсхатология пессимизма. В ранних христианских общинах была широко распространена идея о том, что Царство приидет внезапно, в не очень далеком будущем и это будет исключительно Божиим деянием.
Такое понимание эсхатологии означало, что христиане постоянно молились: «Да приидет образ мира сего». Они совсем не заботились об улучшении общества, просто потому, что земное общество было обречено на скорое исчезновение в результате всеобщей катастрофы. При этом им представлялось неизбежным осуждение огромного большинства человечества и спасения лишь немногих. При этом было негативное отношение к браку и к социальной действительности. Брак не осуждался, но и особо не поощрялся. Подобная эсхатология не дает никакого обоснования христианской миссии в обществе и культуре. Она так же забывает о тех Новозаветных образах Царства, что предполагает именно совместное действие или синергию: горчичное зерно, вырастающее в большое дерево; закваска, квасящая все тесто.
Эсхатология ухода из мира была психологически понятна и даже духовно оправдана во времена гонений. Но если ее превратить сегодня в общий принцип, то она явно не соответствует библейскому благовестию в целом. Христианство всегда отвергало онтологический дуализм манихеев, а так же свойственную гностикам ІІ века идею о создании видимой твари неким низшим демиургом отличного от Бога.
Христианство утверждает, что тварь видимая и невидимая добра.
Изоляционная позиция многих православных приходов в сегодняшний день придерживается этого принципа и такая позиция не может быть оправдана.
Эсхатология оптимизма. Она большое значение придает человеческим достижениям, что и приводит к другой крайности – эсхатологии оптимизма, основанной на уверенности в никогда не прекращающийся прогресс человеческого общества.
В своем твердом убеждении должны быть православные христиане и отстаивать прежде всего в социальной жизни свои Евангельские принципы, потому что вера в прогресс – в своих капиталистических или марксистских формах есть явление постхристианское. Технически выражаясь эсхатология оптимизма вдохновляла и вдохновляет большую часть современной европейской и американской культурах.
Эта вторая эсхатология называет ли она себя христианской или нет не учитывает существование греха или смерти, от которых человечество не может откупиться своими собственными усилиями. Таким образом эсхатология оптимизма игнорирует самый реальный и самый трагический аспект (греха и смерти) в жизни человечества, человеческого существования.
Этой эсхатологии как и всему человечеству неотъемлемо присуща смерть.
Эсхатология оптимизма принимая исторический детерминизм отказывается от самого основного в христианском благовестии: освобождение от властей и миродержителей, освобождение от власти истории, осуществляемой через Воскресение Христово и пророческое обетование космического преображения, которое будет соделано Богом, а не человеком.
Эсхатология деятельности и ответственности. Библейское понятие пророчества ведет нас к третьему виду эсхатологии, которое учитывает и силу Божию и человеческую свободу и ответственность. Как в Ветхом, так и в Новом Завете пророчество не есть просто предсказание будущего или обїявление неизбежности, оно либо обетование, либо угроза.
Другими словами, как отмечает русский религиозный философ Федотов: “Пророчество всегда обусловлено. “Грядущая благая” – єто обетование верным, тогда как катаклизмы – угроза грешникам, однако и то и другое, в конечном итоге, обусловлено человеческой свободой. Бог отказался от уничтожения Содома ради 10 праведников и когда ниневитяне покаялись Он простил Ниневию, Он пощадил ее от того (бедствия) трагического бедствия, которое предрек Иона. Бог не связан ни какой естественной или исторической необходимостью, человек сам в своей свободе должен решать, будет пришествие Христа для него страшным судом или радостным брачным пиром”.
Никакая эсхатология не может соответствовать христианскому Благовестию (Богословию), если не утверждает одновременно и власть Божию над историей и задачу человека, состоящую в той совершенной, реальной свободе, которая возвращена ему в Иисусе Христе для созидания Царствия Божия. Таковы исходные соображения, которые дают нам ориентир для оценки прошлого и настоящег
