В соответствии с традиционной схемой построения западных догматических руководств большинство православных руководств по догматике заканчиваются главами о последних временах.Что по сути и исчерпывает в данном случае эсхатологические вопросы. В ни рассматриваются также самые истинны веры, которые составляют содержание и западного учения о последних временах: - суд над отдельным человеком; - чистилище; - страшный суд; - Воскресение мира; - состояния мучений. В тоже самое время в контексте живой православной традиции и духовного святоотеческого опыта вопрос об эсхатологии касается не только будущего, а, в первую очередь, настоящего и подлинной реальной жизни человека на земле. В своем труде «Византийское тысячелетие» Ганс Георг Бек отмечает, что «средний византиец под Царством Небесным подразумевал скорее всего потустороннюю жизнь, в то время как византийские мистики и византийские монахи благодаря познанию Пресвятой Троицы и своему духовному опыту уже и в этом мире усматривали Царство Небесно, а вот как раз то, что касается, указывает на посторонний мир, то об этом у них имеются лишь редкие и более чем скудные намеки». Наша задача: в этом мире усматривать Царство Небесное.
Самая главная наша задача – это схоластическому и схематическому подходу в эсхатологии мы должны противопоставить светлую и радостную эсхатологическую перспективу церковного литургического опыта, которая подобно Богопознанию постоянно побуждает и усиливает тяготение ко все более глубокому и совершенному исполнению, хотя оно в тоже время частично удовлетворено.
Протопресвитер Александр Шмеман пишет: «Можно утверждать, что идеи или лучше сказать опыт Царства Божия, который всегда был главным опытом ранней Церкви постепенно заменила доктрина «последних времен» или мира иного, сосредоточенная почти исключительно на индивидуальном спасении души, а это в свою очередь вело к смещению и распаду христианского благочестия. Появились такие кто ради души и ее спасения не только отвергал, но и не замечал мира, отказываясь видеть в нем что-либо кроме «похоти плоти», но нашлись и другие, во имя этого мира решительно не замечавшие (и хорошо, если не отвергавшие) «мир иной». По-моему убеждению кризис христианства заключается не в его мнимом безразличии к миру, - ибо оно всегда было до известной степени «для иудеев соблазн, для эллинов же безумие», - но в том, что Царство Божие как ценность всех ценностей, предмет его веры, надежды и любви. Содержание его молитвы «да придет Царствие твое», - это Царство стало безграничным самим христианам».
Митр. Пергамский Иоанн Зизиулас, размышляя об эсхатологической и радостной перспективе развития православного богословия, пишет: «Православная Литургия настолько пронизана эсхатологией, что задаешься вопросом: как вообще могло случиться, что богословы жившие жизнью Православной Церкви были способны писать книги по догматике не упоминая о высокой ценности эсхатологии (и самого Царствия Божия)».
Другими словами, подлинная православная эсхатология всегда ориентирована на живой опыт Церкви.
Поэтому и задача данного предмета эсхатологии – снова продемонстрировать насколько эсхатологические представления повлияли на православное Богословие в целом. Таким образом, хотя в современном православном Богословии эсхатология еще не стала самостоятельной темой, все же среди Богословов, особенно тех, которые ориентированны на церковный опыт, обнаруживается основная установка на эсхатологию.
«Эсхатологически» определены, - согласно о. Георгию Флоровскому, - также и социальные измеряющие мир действования христиан. Отец Георгий Флоровский говорит о эсхатологии преобразования, последствия которой будут оправданы на Страшном суде. Другими словами, это подлинное предвосхищение конечно значимого доступно уже сейчас, иначе победа Христа /христианства/ была напрасной (о. Г.Флоровский).
Конечное завершение и раскрытие эсхатологической перспективы произойдет во второе пришествие и последнее свершение времен, вся совокупность мироздания войдет в полное единение с Богом.
На сегодняшний день в контексте эсхатологической перспективы подчеркивается космико-эсхатологическое измерение, освящение, преображение и преобразование жизни христианина.
