Глава 1. Правовая доктрина как источник права: понятие, виды, генезис

А.А. ВАСИЛЬЕВ

 

 

ПРАВОВАЯ ДОКТРИНА КАК ИСТОЧНИК ПРАВА

 

Монография

 

 

 

 

УДК

ББК

В

 

 

Васильев, А.А. Правовая доктрина как источник права: вопросы теории и истории: Монография / А.А. Васильев. –, 2010. – 241 с.

ISBN

В монографии рассматриваются сущность и место правовой доктрины как источника права в национальной правовой системе. На основе первоисточников, исторических и сравнительно-правовых материалов раскрываются возникновение и эволюция правовой доктрины в качестве источника права в Древнем Риме, средневековых государствах Европы, Англии и мусульманской правовой семьи. Особое внимание в исследовании уделено духовно-нравственным и историческим факторам развития правовой доктрины в России.

Монография предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей, научных работников высших учебных заведений, практических работников, а также все, интересующихся историко-теоретическими вопросами государства и права.

 

 

ISBN Ó Васильев А.А., 2010

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введение……………………………………………………………………………4

 

Глава 1. Правовая доктрина как источник права: понятие, виды, генезис…….7

1.1. Понятие правовой доктрины……………………………………………….7

1.2. Место правовой доктрины в системе источников права………………..20

1.3. Генезис правовой доктрины………………………………………………59

 

 

Глава 2. Правовая доктрина как источник права в истории правовых

систем мира…………………………………………………………………….…73

2.1. Правовая доктрина как источник права в истории римского права……..73

2.2. Правовая доктрина как источник права в истории континентальной

Европы (VI – XVI вв.)……………………………………………………………96

2.3. Правовая доктрина как источник права в истории английского права…117

2.4. История мусульманской правовой доктрины………………………….…144

 

Глава 3. Правовая доктрина как источник права в истории России…………173

3.1. Духовно-нравственные и исторические факторы становления

правовой доктрины в России (VI – XVI вв)……………………………………173

3.2. Эволюция правовой доктрины в России в XVI – XX вв………………….195

 

Заключение…………………………………………………………………….…214

 

Библиографический список……………………………………………………..222

 

 

Введение

Переживаемый Россией период развития характеризуется духовным кризисом – потерей смысла и ценностей исторического бытия общества в условиях борьбы различных идеологических течений (либеральных, социал-демократических, социалистических, национал-социалистических, евразийских, православных и других) и продолжающихся социально-экономических реформ. Пророческими оказались мысли русского философа И.А. Ильина о том, что «историческое время, выпавшее нам на долю, исполнено великого и глубокого значения: это эпоха крушения, подводящего итоги большому историческому периоду; это время испытания: совершается как бы некий исторический и духовный смотр, жизненная ревизия человеческих духовных сил, укладов и путей»[1].

Духовные искания русского народа, предопределяющие сохранение Россией своей государственности, стабильности и устойчивости в общественной жизни, достижений культуры, исторического опыта для последующих поколений, с необходимостью обусловливают проведение исследований духовно-нравственных оснований русской цивилизаций, в том числе правового сознания и правовой культуры.

В юридической науке до сих пор не уделено пристального внимания сущности и значению доктринальных, научных представлений о праве в рамках духовной жизни России и правосознания общества. Вместе с тем, правовая доктрина как система господствующих в обществе представлений о праве способна не только отражать юридическую действительность, но и творчески преобразовывать все части правовой системы общества – правосознание, правотворчество, правореализацию и позитивное право.

Деидеологизация научного знания, развернувшаяся в России с конца 80-х годов прошлого столетия, наряду со стремлением к объективности, беспристрастности в исследовании человека и общества привела к падению научного интереса в области науки и идеологии, забвению роли духовной жизни общества. Кроме того, в правовой науке не проведено историческое и сравнительное исследование правовой доктрины как источника права в истории правовых систем мира и России.

Наконец, необходимость познания природы правовой доктрины определяется формально-юридическими причинами. Во-первых, в России продолжаются споры учёных относительно понятия и системы источников права. Более того, споры усугубляются тем, что до сих пор не принят федеральный закон «Об источниках права», который бы установил виды и иерархию источников права в России, в том числе определил роль правовой доктрины в правовой системе

Во-вторых, в России среди принимаемых государством нормативно-правовых актов появились Доктрины (Военная Доктрина, Экологическая Доктрина, Доктрина информационной безопасности и др.), место которых в иерархии источников права не устанавливается позитивным правом.

В-третьих, согласно статьям 1191 Гражданского Кодекса РФ, 116 Семейного Кодекса РФ 1995 г., 14 Арбитражно-процессуального Кодекса РФ 2002 г. содержание норм иностранного права, регулирующего отношения с иностранным элементом устанавливается в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Статья 38 Статута Международного Суда Организации Объединённых Нации к источникам права, которые применяет Международный Суд, относит доктрины наиболее квалифицированных специалистов в области публичного права[2]. Иными словами, российское право признаёт правовую доктрину источником международного частного, процессуального и международного публичного права.

В-четвёртых, остается неопределённым значение и место правовой доктрины в системе источников российского права в условиях её фактического применения правотворческими и правоприменительными органами.

В силу названных обстоятельств в настоящем монографическом исследовании предпринимается попытка изучения природы и истории правовой доктрины как источника права в Древнем Риме, средневековой континентальной Европе, Англии, мусульманских государствах и России.

 

Глава 1. Правовая доктрина как источник права: понятие, виды, генезис

Понятие правовой доктрины

 

В отечественной и зарубежной правовой науке до сих пор не сформировалось единого, признаваемого всеми учёными мнения о природе, значении и месте правовой доктрины в правовой системе общества. Права И.Ю. Богдановская, которая заметила, что «во многих правовых системах вопрос о том, является ли доктрина источником права, ещё более спорен, чем вопрос о признании его источником судебной практики»[3]. Как правило, характеристика правовой доктрины в юридической литературе ограничивается определением и указанием на то, что произведения юристов признаются источником права в Англии и на мусульманском востоке[4]. Так, французский компаративист Рене Давид справедливо замечает: «В течение длительного времени доктрина была основным источником права в романо-германской правовой семье; именно в университетах были главным образом выработаны в период XIII-XIX веков основные принципы права. И лишь относительно недавно с победой идей демократии и кодификации первенство доктрины было заменено первенством закона…можно установить подлинное значение доктрины вопреки часто встречающимся упрощенческим формулам, согласно которым она не является источником права»[5].

Без должного внимания исследователи оставляют сущность, значение правовой доктрины, место произведений юристов в системе источников права, а также возникновение и историю формирования правовой доктрины за рубежом и в России. Вероятно, недооценка роли правовой доктрины вплоть до её отрицания объясняется тем, что:

Во-первых, в советский период истории России доминировал взгляд марксизма-ленинизма на соотношение экономического базиса и идеологии: вторичность и производность надстройки (идеологии, сознания, в том числе правовой доктрины как форме правосознания) и первичность материальных условий жизни общества, производства, распределения, обмена и потребления. Идеология воспринималась исключительно как отражение интересов господствующего класса – эксплуататоров, не щадящих рабочий класс и добивающихся получения максимальной прибыли любыми средствами, в том числе жертвуя жизнью и здоровью рабочих. По этой причине в советской науке сложилось негативно отношение к идеологии, так как она ассоциировалась с несправедливым устройством капиталистического мира. В то же время замалчивалась и историческая правда. Основатели марксистско-ленинского учения Карл Маркса и Фридрих Энгельс писали о том, что базис оказывает влияние на надстройку лишь, в конечном счёте, а сама надстройка в свою очередь воздействует на базис. К сожалению, эти прошедшие испытание временем слова были забыты и преданы забвению.

Во-вторых, постсоветская Россия, наученная горьким опытом диктата одной идеологии, сопровождавшейся репрессиями против инакомыслящих, борьбой с «врагами народа», «вредителями» отказала в приверженности к какой-либо идеологии. Так, часть 2 статьи 13 Конституции Российской Федерации закрепляет, что в России никакая идеология не может быть признанной в качестве государственной и обязательной. Прав в этом отношении В. В. Сорокин, который по поводу данного положения заметил: «Указанные правовые нормы появились в ответ на монополию марксистско-ленинской идеологии и обслуживающей её цензуры в бывших социалистических странах»[6]. Таким образом, в историческом контексте смысл данной конституционно-правовой нормы понятен. Но, в то же время нельзя не согласиться с утверждениями К. А. Кононова: «Всё сознательное в этом мире фундировано идеей. И государство – не исключение, а, скорее, наиболее яркий пример. Абсурдно отрицать его идеологическую природу, поскольку государство – прежде всего политический институт, а политика, в свою очередь, - сфера наиболее жесткой конкуренции идеологических концепций. Думается, инициатива правотворца запретить признание идеологии в качестве государственной воплощает, по сути, отказ от одной идеологии в пользу другой»[7].

Необходимость познания правовой доктрины объясняется, по крайней мере, четырьмя причинами. Во-первых, учения о праве признаются источниками права в правовых системах прошлого и современности. Как известно, в древнеримском государстве преторы, рассматривая споры между римскими гражданами, нередко прибегали к помощи авторитетных юристов. Более того, Кодекс императора Восточной Римской империи Юстиниана включал в себя пандекты – совокупность высказываний наиболее авторитетных римских юристов. В настоящее время правовая доктрина является обязательной в странах, относящихся к англо-саксонской и мусульманской правовым семьям[8]. Поэтому, в отечественной теории государства и права необходимо преодолеть односторонний, узкий, национальный взгляд на государственно-правовую действительность и познавать общие закономерности развития государства и права.

Во-вторых, российская правовая наука недооценивает значение правовой доктрины, традиционно рассматривая её как вспомогательный, дополнительный источник права[9]. Вспомогательный характер правовой доктрины заключается в том, что она применяется судом лишь в случае пробела в праве или неопределённости в понимании правовых норм. При этом следует отметить, что с точки зрения отечественных учёных правовая доктрина применяется судами лишь в англо-саксонском и мусульманском мире, но не российскими судами. На наш взгляд, в таких суждениях проявляется укоренившийся в сознании отечественных учёных и практиков нормативизм – узкое понимание права, отождествляющее его с законом, писаным актом государственной власти. Кроме того, для российской юриспруденции характерно критическое отношение к судейскому усмотрению, свободе толковании права с позиций, как буквы, так и духа. Наконец, следует учитывать деидеологизацию права, освобождение правовых норм от советских идеалов и ценностей начавшуюся в 90-х годах ушедшего столетия, а также страх перед возможным возвратом к тоталитарному прошлому. Тем не менее, такой подход нельзя признать обоснованным и научным. Прежде всего, названные взгляды не согласуются с действительностью. В настоящее время российская правовая система основывается на естественно-правовой концепции, которая в отличие от советской парадигмы олицетворяет приоритет человека перед обществом и государством[10]. Так, статья 1 Декларации прав и свобод человека РСФСР 1991 г. и статьи 2 и 17 Конституции РФ 1993 г. устанавливают, что каждый человек обладает естественными и неотъемлемыми правами, уважение и защита которых является обязанностью государства. Естественно-правовую концепцию невозможно назвать дополнительным, вспомогательным источником права, так как она находится у истоков действующего права, пронизывает правообразование, правореализацию и правовое сознание[11].

Чтобы не быть голословными, автор посчитал необходимым в подтверждение своих высказываний привести положения Указа Президента Российской Федерации от 21 сентября 1993 г. «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации»: «В сложившихся условиях единственным, соответствующим принципу народовластия средством прекращения противостояния Съезда Верховного Совета, с одной стороны, Президента и Правительства, с другой, а также преодоления паралича государственной власти являются выборы нового парламента Российской Федерации.… Принимая во внимание, что безопасность России и её народов – более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной ветвью власти…постановляю прервать осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций Съездом народных депутатов Российской Федерации и Верховным Советом Российской Федерации…Конституция Российской Федерации, законодательство Российской Федерации и субъектов Российской Федерации продолжают действовать в части не противоречащей настоящему Указу…»[12] Таким образом, Президент Российской Федерации в условиях конституционного и политического кризиса в стране счёл нужным во имя воплощения идеалов естественно-правовой доктрины (народовластия, безопасности народов России) распустить законодательные органы страны, отступить от требований законности в пользу целесообразности проводимых рыночных реформ, признать действующим законодательство России лишь в части, не противоречащей Указам Президента, а Указам Президента придать высшую юридическую силу.

В-третьих, познание природы и назначения правовой доктрины необходимо юристам-практикам, правоприменительным органам, а также субъектам права, являющихся участниками правоотношений. Например, статья 1191 Гражданского Кодекса Российской Федерации закрепляет, что при применении иностранного права к гражданским, семейным, трудовым отношениям с участием иностранным граждан, иностранных юридических лиц, суд устанавливает содержание его норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве[13]. Или другой пример. Статья 38 Статута Международного Суда Организации Объединённых Наций к источникам права, применяемым Международным Судом ООН относит доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву[14].

Наконец, по нашему мнению познание сущности и назначения правовой доктрины - это путь к разгадке тайн происхождения и функционирования правовых систем, тех духовных основ, на которых покоится правопорядок, тех судеб, которые ожидают права в новом глобальном мире, есть ли у права ответ на глобализацию, сохранит ли оно свою социальную ценность для будущих поколений. На наш взгляд, все достижения, успехи и неудачи, провалы нашей многострадальной Родины кроются в её духовной жизни (в том числе правовой идеологии). Лишь через самопознание, самоидентификацию, поиск национальной духовной и правовой идеологии возможно процветание, благополучие и порядок на нашей земле.

В российской юридической науке существуют различные подходы к пониманию правовой доктрины. В этимологии (науке о происхождении слова) выделяются две версии об истоках слова «доктрина».

Одни филологи происхождение понятия «доктрина» связывают с заимствованием в XIX в. русским языком из латинского слова «doctrina» - учение, основное положение, произошедшее от глагола «docere» - учить[15].

Другие языковеды ссылаются на русское происхождение слова «доктрина». Так, профессор М. Фасмер пишет: «Дока – «знаток, толковый человек»…обычно считают семинарским образованием от латинского «doctus, doctor» «учёный». Зеленин объяснял это слово как исконнорусское от дошлый – от доходить – дошедший своим умом до решения какой-либо задачи»[16].

Этимологический анализ слова «доктрина» позволяет выделить два смысловых значения: а) доктрины как учения, текста; б) доктрины как совокупности идей, разделяемых учёными – доками, толковыми людьми. Применительно к правоведению правовая доктрина может пониматься как учение о праве (текст, созданный учёным-юристом) и идеи, поддерживаемые и защищаемые корпорацией юристов.

Российское законодательство содержит легальные определения доктрины. К примеру, под доктриной информационной безопасности Российской Федерации понимается совокупность официальных взглядов на цели, задачи и принципы, и основные направления обеспечения информации в Российской Федерации[17].

В философском значении доктрина представляет собой учение, научную или философскую теорию[18]. Таким образом, большинством учёных доктрина характеризуется как система представлений, взглядов, принципов о природе, обществе и человеке.

По нашему мнению, правовая доктрина может рассматриваться в трех значениях.

Во-первых, правовая доктрина представляет собой юридическую науку в целом или отдельные области знания о праве. В данном значении правовая доктрина есть совокупность знаний, теорий, идей, понятий, суждений о праве, правовых явлениях (нормах права, правоотношениях, системе права, правотворчестве и т.п.). Юридическая наука зародилась в Древнем Риме. Её возникновение связывают с именем Тиберия Корункария, который первым начал преподавать право[19]. С тех пор правовая наука стала в значительной мере определять содержание и функционирование правовой системы. Не случайно, римское частное право называют правом римских юристов, а правовые системы романо-германских государств – «правом университетов», где оно зарождалось, или «профессорским правом»[20].

Во-вторых, правовая доктрина может пониматься как отдельное учение о наличном или когда-либо существовавшем праве или идеальном правопорядке. В этом смысле правовой доктриной являются воззрения мыслителей, как прошлого, так и современности о праве. Например, правовые доктрины Платона и Аристотеля или Ганса Кельзена, Рудольфа Иеринга и т.д.

В-третьих, правовой доктриной могут называться господствующие в данном обществе представления о праве, его роли и ценности[21]. Иными словами речь идёт о правовой идеологии как составной части государственной идеологии, а также правового сознания наряду с правовой психологии[22]. Именно правовой доктрине как составной части правовой идеологии посвящено настоящее исследование.

На наш взгляд, сущность правовой доктрины, её устойчивые, глубинные свойства раскрывается в следующих чертах:

1. Правовая доктрина, как и правовая психология, отражает юридическую действительность, бытие права: нормы права, правоотношения, правовое поведение и т.д. Так, к примеру, «Лекции по общей теории права» Николая Михайловича Коркунова представляет собой свидетельство господствующей в дореволюционной России правовой доктрины – взглядов на право, его значение и закономерности функционирования, отражавших наличное императорское законодательство. В книге 4 настоящего произведения в главе 2 речь идёт об источниках русского права: Основных законов Российской Империи, обычном праве, судебной практике[23]. Таким образом, правовая идеология отражает наличный либо существовавший в прошлом правопорядок. В то же время в силу присущей человеческому разуму способности к фантазии, предвидению, в правовом сознании общества формируются представления об идеальном праве, обеспечивающем мир, покой и счастье всем людям на земле. По своей природе такими идеалами являются концепции правового государства, социального и демократического государства, коммунистического общества, идеи государственно-правового и культурного единства славян.

2. Правовая идеология предопределяется материальными условиями жизни общества, выражает те или иные интересы социальных групп и классов. Так, доктрина естественного права родилась в недрах зарождающегося класса капиталистов, нуждающихся в освобождение от феодальных пут и оков и потому выступавших за равенство всех сословий, свержение абсолютизма, неограниченной и всесильной власти монарха. В таких условиях только концепция общественного договора людей с властью и естественные права на свободу, собственность, стремление к счастью могли стать оправданием революции, слому не следующей договору власти, праву на восстание. Так, Декларация независимости Соединённых Штатов гласит: «Мы считаем самоочевидным, что все люди рождены равными, что они наделены…некоторыми неотъемлемыми правами, в числе которых – жизнь, свобода и стремление к счастью. Правительства устанавливаются для обеспечения этих прав, и если какая-либо форма правления становится губительной для народа, то народ вправе изменить или уничтожить её и установить новое правительство…»[24]

3. Правовая доктрина представляет собой рациональную сторону правового сознания общества в отличие от правовой психологии, которая носит эмоциональный характер. В силу данного обстоятельства для правовой идеологии, покоящейся на разуме, мышлении, характерны такие особенности как:

- Системность, которая означает, что правовая идеология охватывает весь круг нуждающихся в правовом регулировании общественных отношений в их связях и взаимоотношениях, способствуя тем самым выбору верного метода регулирования этих отношений. В то время как правовая психология отражает лишь непосредственно воспринимаемые чувствами отношения в их отдельных деталях и частностях, а потому не даёт единой картины происходящего, всех взаимосвязей в обществе и не может по этой причине предоставить правильные рекомендации по упорядочению общественных отношений[25].;

- Абстрактность, отвлечённость от частностей, деталей и сосредоточенность на общем, наиболее значимом. Общий характер правой доктрины находит свое выражение в формировании специально-юридических категорий (сделка, юридический факт, объект правонарушения и т.п.) и теорий (правотворчества, юридической ответственности и т.д.), а также языка права – языка нормативно-правовых актов и языка, на котором общаются юристы;

- Научность правовой идеологии, которая предполагает получение достоверных, обоснованных знаний о праве, его роли в регулировании отношений в социуме;

- Правовая идеология более статична и потому отстаёт от развития общественных отношений, в то время как правовая психология, будучи непосредственно связанной с юридической действительностью динамично, и живо, гибко реагирует на изменение общественных отношений[26];

- Правовая доктрина выражается в виде взглядов по поводу права, тогда как правовая психология объективируется в форме чувств и эмоций.

- Абстрактность, статичность, а иногда и ложность правовой идеологии может стать причиной ошибок, выбора неверного пути развития права, чреватого социально-экономическими, политическими и духовными потерями;

5. Правовая идеология является предпосылкой создания правовых норм, предоставляя правотворческому процессу свой понятийный аппарат и методологический инструментарий по выявлению общественных потребностей в правовом регулировании общественных отношений и формулированию юридических конструкций и правил. Кроме того, действие права невозможно без его восприятия и усвоения сознанием и волей человека, то есть правосознанием.

Назначение, ценность правовой доктрины проявляется в её функциях. До сих пор общетеоретическому исследованию не подвергался вопрос о функциях правовой идеологии. Лишь в отдельных монографических трудах отечественных теоретиков права называются некоторые из функций правовой идеологии.

Так, профессор Е.А. Лукашева в своём фундаментальном исследовании, посвящённом социалистическому правосознанию, отмечает две функции правовой идеологии:

1. Функцию отражения (рефлексии), познания юридической действительности в форме правовых взглядов, принципов, идеалов и ценностей[27]. Рефлексивная функция правовой идеологии основывалась на исследованиях психологов и, естественно, постулатах марксистско-ленинского учения о сознании.

2. Функция регулятивная, которая означает, что правовая идеология воздействует на сознание и волю субъектов права и тем самым на основе усвоения индивидов её принципов, идеалов и ценностей упорядочивает общественные отношения. Великая заслуга, не побоимся этих слов, в выделении регулятивной функции правового сознания ещё в советское время принадлежит Елене Андреевне, которая нашла в себе смелость и мужество быть честной и порядочной во времена, когда говорить об идеологии, а тем более её регулятивных свойствах было невозможно по негласно утвердившимся в советской науке правилам[28].

Но, и в наше время, характеризующееся освобождением от догм советского периода, точка зрения о релятивной функции правового сознания не получила всеобщего признания. Вероятно, это объясняется отсутствием философских, методологических исследований в области человеческого сознания. Справедливы в этом отношении слова Джангира Аббасовича Керимова: «Если философией и психологией более или менее основательно исследована «отраженческая» функция сознания, то её установочно-преобразовательная миссия изучена пока явно недостаточно. Не познан, в частности, тончайший социально-психологический и индивидуально-психологический «перелив» пассивно-созерцательной формы сознания в его активно действующую форму, без которой, конечно же, никакого преобразования осуществить невозможно»[29].

Думается, что прав профессор В. В. Сорокин, который в своей работе о правовой системе переходного периода приводит функции правовой идеологии в переходных условиях: познавательная, мобилизационная, интегрирующая, охранительно-легитимирующая и регулятивная. Следует согласиться с автором, который подчёркивает, что «правовая идеология имеет непреходящее значение в укреплении основ правовой системы, поскольку:

- Во-первых, создаёт условия для достижения гражданского согласия в переходном обществе, выступая обязательным средством легитимации правовой системы в переходный период;

- Во-вторых, представляет собой цементирующий фактор устойчивости правовой системы, опосредуя институционализацию новой правовой действительности на началах единства и целеполагания;

- В-третьих, не позволяет абсолютизировать роль организованного насилия. Социальной расплатой за неадекватное обращение с правовым инструментарием становится ослабление управляемости различными сферами общественной деятельности и кризис самой правовой системы»[30].

На наш взгляд рассуждения автора останутся верными и для характеристики правовых систем в период стабильности, а, по существу, его мысли являются универсальными. Следует, как нам представляется оговориться о том, что правовая идеология может иметь разрушительную силу, быть основой не для эволюционных преобразований правовых систем, а для свержения существующего правового порядка, то есть революции, которая непременно влечёт за собой социальную анархия и человеческие жертвы. Невозможно забыть как революции в Западной Европе и Северной Америке, проходившие под лозунгами свободы, равенства и братства сопровождались гибелью людей и разрушением материальных ценностей. Стоит вспомнить и страницы из нашей отечественной истории. Октябрьская революция 1917 года стала прологом к расколу общества, началу гражданской войны. Война шла тогда за Родину, за тот идеал будущего устройства России (монархическое государство с сохранением его культуры и социальных порядков или коммунистическое общество для рабочих и крестьян без классов, государства, угнетения и рабского труда), которого придерживались воющие стороны, то есть за идею. А чем обернулись первые советские декреты о суде, провозгласившие недействующим императорское законодательство и допустившие свершение правосудия на основе революционного правосознания. Сколько невиновных людей было подвергнуты расстрелу по обвинению в контрреволюционной деятельности на основе революционного правосознания лишь только на основании принадлежности к классу капиталистов или помещиков[31].

Таким образом, по своей природе правовая доктрина (идеология) обладает регулятивными возможностями – по нормативному, идеологическому, воспитательному воздействию на волю и сознание субъектов права с целью убеждения их в необходимости определённых типов правомерного поведения. По нашему мнению, одним из воплощений регулятивной функции правовой доктрины является то, что последняя является источником права, то есть, выступает формой выражения и закрепления правовых норм.