Примечание от переводчика: Тирион Ланнистер - герой Игр престолов. Как сами понимаетее, крайне невысокий. Мини-мы - карлик-клон Доктора Зло в Остине Пауэре. 5 страница

Второй влево. Его сердце... сердце Ньютона громко стучало у него в ушах. Этот звук настолько отвлекал, что он едва услышал звук второй пары ног, пока они не оказались рядом. Эхо отразило звук, и он остановился, отчаянно вглядываясь в размытый коридор, в поисках места, где спрятаться. Был ли это его связной? Где он должен был встретиться со связным? Во втором или в четвёртом слева? Герман запаниковал, то бросаясь вперёд, то возвращаясь снова. Он обнаружил, что издаёт мягкое очень ньютоновское поскуливание в глубине горла, и это сделало панику ещё острее.

- Ньют?

Голос спросил это неуверенно, затем, словно исправляя себя, добавил:

- Герман.

Готлиб прекратил своё бесполезное кружение и, прищурившись, всмотрелся. Уверенная рука поместила на его переносицу пару тесных массивных очков, и весь мир приобрёл внезапную великолепную ясность. На него озабоченно смотрел Тендо Чой.

Его волосы были взлохмачены, а галстук-бабочка перекошен. Красные воспалённые веки обрамляли розоватые белки глаз, а в дыхании ощущался слабый запах алкоголя. Герман едва успел отметить, что Чой и есть его "человек внутри", прежде чем тот пихнул ему в руки пару штанов.

- Прячь в них свой бледный зад, пока не отморозил нахрен хрен партнёра!

Герман повиновался на автопилоте, слишком шокированный, чтобы хоть что-то у него спрашивать. Почему они просто не сказал ему, что это Чой? Он почувствовал, как от досады начинают гореть шея и щёки.

- Тендо...

- Нет времени, дружище... Я думал, времени у нас побольше, но они пустили патрульную зачистку... хуй знает почему... жаль, что я встретил тебя здесь. В лазарете есть камера, а меня не должны с тобой видеть, но... пиздец, я забыл ботинки... блядь...

Он вытащил свитер из сумки на боку, там же, вероятно, раньше были брюки и очки. Герман принял его, не зная, что ещё сделать, слишком измотанный, чтобы по настоящему разозлиться. Он уже ощущал напряжённое перемещение Гейзлера, и, возможно, у него оставалось не более минуты или около того. Глубоко вздохнув, Герман ужесточил хватку.

- Тендо, почему...

Нервно прикусив незажжённую сигарету, Чой схватил его за плечи и потащил вперёд.

- Давай болтать и шагать... бечь и печь... шуруй давай... если хочешь, чтобы я отвечал, давай ходу. Я думаю, тут Ларс Готлиб. Он всегда требует ужесточения мер безопасности. Наверное потому всё и пошло кувырком.

Это имя заморозило кровь в теле Ньютона, и Герман невольно застонал. Они сделали первый и единственный поворот направо, и он понял, что теперь они на полпути к двери... они были на полпути.

 

Тендо то и дело оглядывался через плечо, вслушиваясь, не идёт ли охрана. В Гонконге и Токио военные патрули и их оружие были просто деталью пейзажа. Герман едва обращал на них внимание.

Они редко бывали в казармах, а их лаборатория была для всех закрыта, но он постоянно проходил мимо солдат, покидая Шаттердом. Дрожа, Готлиб обхватил себя руками. Он шел рядом с Тендо и видел, что тот двигается с несвойственной ему нервозностью.

- Почему ты не...

- Смотри... Я... всё это в самом деле не закончилось в Хельсинки, и я не был уверен, что ты мне поверишь, если будешь знать, кто придёт тебе помочь. Мако и я общались кодированными е-мейлами, с самого начала это было отрывочно и небезопасно. Я даже не уверен, что понимаю, что сейчас происходит. Ты Ньют, но Мако говорит, что на самом деле ты Герман... Я не уверен, что действительно врубаюсь. Я просто знаю, что не могу сломать моё прикрытие, и я слишком многим рискую, чтобы проводить тебя кусок пути до двери.

 

Они ещё раз повернули налево, следующий коридор был слегка изогнутым и самым длинным. Герман даже не мог разглядеть, где он кончается. Он отстал, и жалел, что нельзя остановиться и перевести дух. Он так устал...

- Ньют... Я имею в виду, Ньют же где-то там есть? Или Герман, ты не мог бы сказать Ньюту, если он где-то там... Вы же можешь это сделать, верно?

Воздух стал еще холоднее, если это было возможно, и Готлиб поморщился. Его пальцы настолько онемели, что он начал спотыкаться при ходьбе.

- Д-да... я могу.

- Скажи ему, что мне жаль... насчёт Форта II и их программы. Он был прав... какие бы большие успехи и невероятные штуки мы не получали бы, они ничерта не значат, если мы их делаем неправильно.

Тендо остановился, когда понял,что Ньютона нет с ним рядом. Герман опирался рукой о стену, обняв другой ноющие рёбра. Он пытался делать глубокие вздохи, но мог только контролировать тяжёлую одышку. Голова кружилась всё сильнее - мозгу просто не хватало кислорода. Чой обнял Ньюта и поставил вертикально.

- Не вздумай отрубиться, когда я прошу прощения, это невежливо... давай-ка ещё чуть дальше к выходу... Мако сказала, что тебе нужно добраться...

Покачав головой, Герман повис на технологе, не перестававшем говорить.

- Да, неправильно - это неправильно. Сорокопут и... все другие штуки, которые у них в планах... Я должен был понять, когда в первый раз заплатил за это плотью и кровью. Но сейчас я в этом глубоко завяз... Я пытаюсь бороться изнутри... по мелочи, вроде как вам помочь.

.....................................................................................................................

Длинный кривой коридор, который, вероятно, шёл вдоль стены самого Шаттердома, к счастью закончился, и они сделали последний поворот влево. Сейчас Тендо его наполовину тащил. Герману ещё удавалось идти на своих незнакомых коротких ногах, но о беге не могло быть и речи. LOCCENT-технолог посмотрел на него с проблеском удивления в усталых, налитых кровью глазах.

- Ты ведь и в самом деле Герман? Ньют бы сейчас на меня орал и спорил...

Тендо замер. Раздался отчётливый звук шагов по бетону... группа, судя по количеству ног, бьющих твёрдый пол. Тендо крепко стиснул руку Германа-Ньюта, на его лице отразилось страдание. Он выглядел, как всякий раскаивающийся, которого Готлиб когда-либо видел, и он почувствовал к нему специфическое болезненное уважение. Он не мог перестать испытывать гнев... всё это казалось таким простым... почему Тендо не помог им раньше? Камера, чёрт бы её побрал... он мог бы найти способ. Выскользнув из своих потрёпанных туфель, Чой повозился в кармане и сунул что-то в руки Германа. Это был небольшой пузырёк с таблетками.

- Ты не можешь идти наружу босиком, просто возьми их... я добыл это и очки, когда они привезли его из Харрикэйна. Это лекарство для его биполярного расстройства. Удачи, дружище... Я сожалею... Я знаю, у тебя всё получится.

 

Подтолкнув тело Ньюта к огромной стальной двери в конце коридора, Тендо побежал в противоположную сторону. С немым ужасом Герман понял, что он не собирается останавливаться. Он остался совсем один и сюда шли люди.

Сжимая бутылочку в кармане брюк и скользя маленькими ступнями в слишком большой обуви, он протянул руку с онемевшими пальцами к дверной ручке. Это было такое же выступающее колесо, как то, что они использовали в Гонконге. Сначала даже налегая всем весом он не мог сдвинуть его с места. Теперь он слышал голоса. Целую толпу смеющихся и переговаривающихся голосов. Он хрипло вздохнул, потянул ещё раз и испустил тихий крик облегчения, когда тяжёлое колесо повернулось. Под порывом ветра массивная дверь распахнулась наружу. В коридор ворвалась метель, немедленно присыпав всё белой пылью.

Шок от холода заставил Германа ужесточить хватку на мышцах Ньюта, и он испытал некоторое замешательство при виде бесконечного пространства гладкого белого снега. На низком небе были красноватые снеговые облака. Насколько он мог видеть, за яркими огнями, освещающими край Холодильника, цивилизация отсутствовала. Он выйдет в эту разгневанную ночь безоружным.

- Эй! Вы!

Услышав голос, Герман в ужасе обернулся. Подходившая группа - небольшая компания механиков - уже свернула за угол и увидела его в дверях. Самый смелый из них осторожно шагнул вперёд, к ветру, и замахал руками: - Ты псих ебанутый, что ли? Зачем ты...

 

Он не стал дожидаться конца вопроса. Вход был приподнят, и ему пришлось прыгнуть, чтобы добраться до маленького сугроба внизу.Удар о землю был ужасен, и Готлиб покатился вниз, кувыркаясь по крутому снежному склону. Оглянувшись назад, он мог видеть в свете из двери лица, наблюдавшие за его перемещением. Герман сумел разобраться с ногами, но едва он поднялся, как ветер чуть не свалил его обратно. При прыжке он потерял ботинок, и впустую потратил драгоценное время на попытку его вернуть. Это казалось бессмысленным - ноге в нём теплее не стало. Очки Ньюта перекосились и были залеплены снегом, но по крайней мере они не потерялись. Холод... его невозможно было вообразить. Он не думал, что можно настолько промёрзнуть - каждая клетка организма Ньюта была пропитана стужей. Герман втянул руки в рукава тонкого свитера и попытался сориентироваться. Райли сказал ему, что они встретятся с ним за дверью. Все, что ему нужно сделать, оказавшись снаружи - встать лицом в сторону океана. И где океан? Он не мог разглядеть ни черта - весь обзор, от неба до земли скрывала метель. Ледяные кристаллы, острые и твёрдые, резали его кожу как стеклянная крупа.
Герман втянул страдальческий вдох и сделал шаг влево... этот путь был так же хорош, как любой другой, и у него было мало времени. Становилось трудно просто удерживать Ньютона, не говоря уж о вести его. Готлиб был благодарен тому, что Улей не может их слышать, они бы впали в истерику.
Весь этот план был безумием... он вытащил Ньютона из хорошего тёплого лазарета в уютном Шаттердоме, чтобы тот замёрз насмерть в трёх футах от открытой двери. Ему удалось сделать ещё один шаг, и нога погрузилась в снег по колено. Всё онемело, и он полностью перестал чувствовать ноги... в этом была своя ирония.

Он должен был остановиться. Все это было слишком тяжело, а он так устал. Если он просто всё бросит и отступит назад в собственное тело, то всё будет в порядке. Глаза Германа расширились, и он ужаснулся тому, что вообще мог так подумать. Он вытащил ногу из снега, вновь оставив в нём башмак Тендо. Времени искать его не было, и вскоре он потерял и второй. Он сделал шаг босиком в верном - он надеялся - направлении. Холод Аляски резал открытую кожу ушей Гейзлера, его нос и губы.
Где-то за ним взревела сирена. Громкий пронзительный звук был приглушен снегом и ветром. Один... два... чуть больше трёх шагов, и звук почти полностью исчез в криках несущегося ветра, завихрениях снега. Герман остановился, у него так сильно стучали зубы, что он опасался за их целостность. Вдруг его осенило. Он смог увидеть океан.
Герман стоял, волосы развевались вокруг его лица, и он с удивлением понял, что не заметил отвесной сказы, вздымающейся из серого Тихого океана перед самым его носом. Веки Ньютона затрепетали. Он сделал все, что мог. Теперь он должен был остановиться... дальше идти было просто некуда.

 

- ДОК!

Сначала Готлиб едва заметил этот голос, едва понял, что это вообще голос, а не какой-то фокус ветра.

- ДОК! СЮДА! МЫ ИДЁМ!

- СТОЙ ГДЕ СТОИШЬ!

- НЕ ДВИГАЙСЯ! ИЛИ ИДИ БЛИЖЕ! НЕ ВАЖНО! МЫ ИДЁМ!

Близнецы перелезли через сугроб возле стороны утеса и, борясь с ветром, двигались в его сторону. Соня была одета в его старую зеленую парку поверх рейнджерской куртки, а на Говарде, похоже, была вся имеющаяся у него одежда вместе с толстой курткой, вероятно, принадлежащей Райли. Спотыкаясь всю дорогу, они добрались до него, и сжали его в объятьях. Они были теплыми, и он почти мог чувствовать их запах над всё подавляющим запахом мороза и снега. Соня сняла парку и закутала в неё тело Ньютона, плотно обернув ею его трясущиеся плечи. Герман почувствовал дикую боль в борющихся легких Гейзлера. Он закашлялся частым, сухим кашлем - было тяжело просто вдыхать воздух. Всё виделось огромным. Близнецы, казалось, нависали над ним, и внезапная разница в росте приводила в замешательство. Соня притянула его ближе, прижалась щекой ко лбу. Она давала столько тепла, что он слегка сник, когда она его выпустила.

Герман пытался вернуть себе голос, но его слишком сильно трясло. Оглянувшись назад, на пройденный путь, он едва мог рассмотреть Холодильник сквозь бурю. Был только смутный отблеск яркого света, размазанный по висящей в воздухе ледяной пелене. Он указал туда, где видел обувь Тэндо, наполовину похороненную в снегу, и выразительно посмотрел на Соню сквозь очки Ньютона. Она проследила за его указывающим пальцем, увидела ботинки и озадаченно опустила взгляд на его ноги.

- Срань господня, Герман! Просто... Дерьмо! Говард, будь тут, я должна добыть его ботинки!

Говард прекратил пялиться на скалу и встревоженно взглянул на неё, крича, чтобы быть услышанным сквозь метель: - Что? Обувь? Они будут здесь с минуты на минуту! Времени нет!

Она отмахнулась от него и пошла. Оставив Германа на руках у брата, Соня побрела вперед, врезаясь в глубокие сугробы. Через несколько футов она подобрала один башмак и рылась в снегу, когда три вещи случились, кажется, одновременно. Первой был свет, появившийся невдалеке... фары снегохода. Второй - выстрел. Оружейный выстрел был слегка приглушён снегопадом, но достаточно слышен, чтобы замороженное тело Ньютона застыло от ужаса. Третьей и последней было прибытие Возносящегося. Сорокопут медленно, дюйм за дюймом, поднял своё гигантское тело со стороны утёса.

 

Соня пошатываясь, шагнула вперёд, всё ещё сжимая обувь руками в перчатках. Она казалась растерянной... После ещё одного нетвёрдого шага, она тяжело рухнула в снег.

Герман не уделил Возносящемуся второго взгляда, даже когда тот поднял руку и угрожающе направил гигантскую кисть на людей на снегоходах. Военные немедленно бросили оружие и подняли руки вверх - вероятно, они знали, какое именно вооружение скрыто в этой руке. Готлиб не мог двигаться или думать. Всё что он мог - смотреть на упавшую сестру Ватлей. Она попыталась встать, мучительно, судорожно двигаясь... потом просто легла на снег, и метель начала засыпать её распростёртое тело.

Говард заголосил, но не выпустил Ньюта, сжимая его и дико вопя. Его слова перешли в рыдания, с которыми он вновь и вновь выкрикивал имя сестры. Нога Возносящегося приземлилась возле них, мир дрогнул и начал расплываться... Герман терял контроль. Он уже мог чувствовать, как колени Гейзлера сгибается под ним, как провисает тело. Он не мог дышать и с ужасом понял, что не уверен, будет ли Ньютон в состоянии дышать самостоятельно, когда контроль над телом вернётся к нему. Он вцепился, пытаясь удержаться в сознании Ньюта, настоять на своём... Этого было не достаточно. Он исчерпал силы до дна. Сорокопут, продолжая целиться в охранников Шаттердома, медленно опускался на одно колено. Последнее, что увидел Герман, прежде чем потерять мысленную опору, была Соня на снегу. Огни Возносящегося сияли вокруг неё, и он заметил чернильно-тёмную лужу на белом... Кровь на снегу. Потом он исчез.

......................................................................................................................................................................

 

Его рука покоилась на чём-то тёплом и твёрдом... Чём-то с кожей и волосами, костями и мышцами. Он растерянно отстранился, медленно пробуждаясь. Ему понадобилось время, чтобы вспомнить, кто он сейчас, испытав краткое ощущение двоения в глазах. Воспоминания набросились на него, и он задохнулся. Выстрел! Соня Ватлей падает в снег.

 

Он должен был встать и убедитесь, что Соня в порядке. Если что-то случилось с ней... Герман толкнул вниз страх, заполняющий внутренности и желчь, поднимающуюся в горло. Нечто из плоти и крови, лежащее в его постели, фыркнуло во сне, и он в замешательстве уставился на него, лишь отчасти осознавая, что видит. Он вернулся в свою кровать в Церкви Маяка... Не вернулся. На самом деле, он её и не покидал. Он был в своей комнате в Храме кайдзю, и Ньютон был возле него.

Ньют выглядел маленьким. Он всегда выглядел маленьким, но теперь он выглядел крошечным... почти не существующим. Он выглядел таким хрупким, будто может сломаться при одном намёке на давление. Поколебавшись, Герман медленно протянул руку, чтобы дотронуться до плеча напарника.

Он видел, что произошло... он был внутри этого маленького тела, чувствуя воздействие барбитуратов на его мозг и седативные в его крови. Он отдёрнул руку, когда Ньютон издал слабый задыхающийся звук в глубине горла. На нём был шлем пилота - один из принадлежащих "Возносящемуся"... белый и выгнутый, с таким же гладким современным дизайном, как и сам Егерь. Шлем был подключен к небольшому кислородному баллону сбоку от огромной кровати - элементарное устройство, позволяющее его партнёру дышать.

Это имело смысл, ему было тяжело, он был на кислороде в течение многих недель, Бога ради, он выходит из комы. Это было любезно с их стороны, положить его в постель Германа. Достаточно одного его присутствия рядом, чтобы растопить боль потери и внутреннюю изоляцию.

 

Он коснулся кожи Ньюта, обвил пальцами его руку... просто чтобы убедиться, что тот здесь. Чтобы дать себе какую-то гарантию того, что это не ещё один сон.

Он порадовался, когда поворачивая руку Гейзлера и рассматривая пальцы, не увидел никаких признаков обморожения.

<- Ньютон... ты можешь меня слышать?>

Ньютон не ответил, но инстинктивно придвинулся ближе к теплу тела Германа..

Герман издал скрипучий всхлип, обнял грудь Ньютона, притягивая его ближе и уткнулся лицом в плечо. Он сопел в шею Гейзлера, медленно проникаясь пониманием, что Ньютон снова здесь, рядом с ним, что он в безопасности в его руках.

< - Слава Богу... Слава Богу... Ньютон...>

Он прижался к Ньюту лицом, поцеловал в ключицу. Он просто держал его, осознавая вес и тепло. После нескольких блаженных минут, Готлиб зашипел от боли, мешавшей дышать. Его мозг заполнился гвоздями. Соня, возможно, умирает, и он должен был пойти и найти её... От мысли о ещё одной физической разлуке с Ньютоном его затрясло.

 

<Больше не повторится... не повторится... я тебя не оставлю... всё в порядке? Я обещаю... Я обещаю... никогда... это никогда не повторится... > - бормотал он. Искажённые слова лились потоком. Герман остановился, с трудом сглотнув, на глаза навернулись слёзы. Он засмеялся - звук вышел высокий, безумный и совершенно неправильный. Он сходил с ума от накопившегося стресса и внезапной разрядки.

"Ньют никуда не собирается" - сказал он себе, дыша с такой силой, что казалось лёгкие могут лопнуть. Он попробовал унять дрожь, его волнение пыталось перерасти в какую-то паническую атаку. Готлиб оглядел свою комнату. В тусклом свете прикроватной лампы он не мог разглядеть костыль. Он слабо позвал. Голос был сиплым, когда он закричал - так громко, как только мог: - Здесь есть кто-нибудь?... Мако?... Балор?... Говард?!

Ответа не было. Он неподвижно сидел в тишине, близко прижавшись к Ньютону... не зная, что делать теперь.

 

Глава 24 "At Last" ("Наконец-то")

 

- Госпожа президент, насколько мы близки к ядерной войне?
Президент Соединенных Штатов Америки устало повернула голову к камере, обдумывая вопрос интервьюера. В её глазах мелькнул отблеска испуга. Или Герман его себе вообразил. Как бы то ни было, он был погашен за доли секунды, и президент заговорила ровным, деревянным, мало что выражающим голосом.
- Администрация СВШ и их союзники заверили меня, что до тех пор, пока мы не препятствуем торговле или производству Егерей и придерживаемся своей стороны границы...
- Но пограничные столкновения происходят всё чаще. Есть слухи, что Китай отправил СВШ собственного Егеря, а это означает, что, несмотря на заверения в обратном, эта страна производит Егерей за пределами юрисдикции PPDC и ООН?
Герман был уверен, что президент выглядит старше, чем в прошлых раз, когда он смотрел запись с ней. Заметнее стали серебряные пряди в тёмно-каштановых волосах, и вокруг глаз легли резкие морщины. Это было ему понятно - он и сам чувствовал себя так, словно пережил несколько трудных лет.
- Я не хочу говорить о слухах, мистер Ройдес. Я здесь для того. чтобы изложить народу Америки неопровержимые факты. На образовавшейся границе было много небольших конфликтов... чего и следовало ожидать. Нет никаких официальных сведений об отправке Северным Китаем помощи любого рода...
Интервьюер вновь её перебил, и Герман раздражённо уставился на экран ноутбука. Человек казался очень знакомым. Что-то в его наглой манере и пластмассовой улыбке вгоняло Германа в неловкость. Почему ему знакомо это лицо?

- А что относительно кайдзю? Видео Готлиба? У вас есть на это ответы?
Герман почувствовал, как прыгнуло сердце, и прибавил громкость на компьютере. Вот из-за чего Куш прислал ему эту ссылку. Она пришла на его обычную почту как глубоко закодированное спам-сообщение, отправленное через самые теневые части интернета. Интервью показывали накануне вечером, и не удивительно, что Герман его пропустил. Он не смотрел новостные ленты и ничего не читал в сети со времён Форта Буря. Но он мог сказать, что всё развивалось быстрее, чем когда-либо. Даже быстрее, чем когда была раскрыта новая Егерь-программа PPDC. Казалось, что с тех пор, как США, словно амёба, разделились на две страны, весь мир принялся насильственно делиться.

- У меня нет комментариев к видеозаписи Готлиба. Доктор Герман Готлиб и его партнер были объявлены погибшими во время пограничной стычки на нейтральной территории. Это все, что я точно знаю.

Герман почувствовал, что его внимание смещается к мобильному телефону возле его руки, и должен был приложить серьёзные усилия, чтобы отвести от него взгляд. Эта штука не собиралась звонить. Он вновь соредоточился на экране компьютера и прикусил нижнюю губу.

- В видеозаписи человек, утверждающий, что является Готлибом, заявил, что кайдзю не нападут, и до сих пор не было ни одного нападения. Он даже объяснил, почему кайдзю, убитый в Калифорнии Сорокопутом, не нападал на гражданское население. Сделали ли такие ведомства как ФБР, ЦРУ или АНБ попытку проверить подлинность этих заявлений? Что делать, если записи подлинные? Почему ООН не говорит с ним и кайдзю? Ведь он обвинил PPDC в участии в какой-то контрабандной операции. И он стремительно набирает поддержку во всем мире.
На этот раз настала очередь президента перебить собеседника. Ее лицо исказила мрачная гримаса, и было ясно, что это неудобная тема. Она знала, что видео подлинные. Вероятно, PPDC сообщили её администрации всё.

- Признавая эти видеозаписи, мы придаём достоверности мошенничеству кого-то, кто, подобно террористам в Хельсинки, или так называемым борцам против PPDC в Калифорнии... имеет целью напугать людей, Лучше всего его игнорировать, так как эти записи - на удивление хорошо сделанные - не более, чем отчаянная попытка привлечь внимание.

Нажав на паузу, Герман закрыл лицо руками. Его внимание вновь обратилось к мобильному телефону, лежащему на гладкой столешнице возле локтя. Должно быть, он смотрел на телефон верные пять минут, прежде чем до него донёсся голос Ньютона.

- Герм, взглядом ты не заставишь его позвонить...

Герман не отвернуться от телефона. Тяжело вздохнув, он пригладил руками волосы, отросшие до невыносимой длины. Ньютон медленно обходил церковную кухню, в которой всего тремя днями раньше Мако и Говард весело стряпали омлет. Было поздно, и Соня уже несколько часов провела в хирургии. Попадавшая к Готлибу информация была в лучшем случае отрывочной. В первый раз им позвонил Балор, чтобы сказать, что Соня жива, и убежать, требуя от операционных сестёр немедленно остановили кровотечение. Балор тяжело дышал и говорил нетвёрдо, его нервный голос звучал как-то блекло. После первого телефонного звонка, Герман спал урывками. Плотно свернувшись вокруг Ньютона, он принимал из его сознания путанные и тёмные сны. Второй раз позвонил не Балор, а Говард, В телефоне голос близнеца Ватлей звучал растерянно, но чуть осознанее, чем раньше. "На данный момент Соня стабильна" - сказал он Герману, словно сам удивляясь словам, которые произносит. Ей понадобятся ещё операции. Им пришлось удалить ей часть тонкого кишечника, и есть признаки инфекции, занесённой при перфорации кишечника.

 

В какой-то момент всего этого Балор потерял сознание. Он был мужчиной на исходе шестидесяти, которому привычка к курению и выпивке, возможно, обеспечили тело на исходе восьмидесяти. В одну минуту он сидел и разговаривал с Говардом в зале ожидания, а в следующую уже лежал на полу, бледный и в испарине, как свинья под ножом.

Балор сказал в больнице, что близнецы - его племянники, и что они сейчас ищут работу. Объясняя рану Сони несчастным случаем на охоте, он назвал фальшивое имя, но не мог подтвердить его удостоверением личности. Вероятно, их денег не хватит на то, чтобы оплатить лечение Сони, но в этом не было ничего необычного. Большинству граждан США и до войны не хватало страховки, после войны положение с этим только ухудшилось.

 

Герман ждал звонка. Сообщения, что Соня не перенесла операцию, что Говарда арестовала местная полиция, что Балор получил тяжёлый инфаркт и наконец заплатил за годы издевательств над своим телом. В желудке у Германа горело, за глазами усилилась пульсирующая головная боль. Улей, бывший вполне управляемым с того момента, как Ньют вернулся домой, слегка переместился, и Герман ощутил всеобъемлющее прикосновение Матери на своих висках. Она была странно отдалённой, и Герман попытался уцепиться за неё... хотя бы на миг.

- Ньютон, я знаю, что от смотрения на телефон пользы не будет, но в данный момент это единственное, что я могу сделать.

Он сказал об этом с оттенком горькой беспомощности. Это действительно было всё, что он мог. Ньют, пошатываясь, нёс из кухни тарелку. Некоторое время назад он открыл глаза, поднял руку и стащил шлем, растерянно поморгал, оглядывая комнату и заявил, что собирается приготовить Герману ужин.

- Дружище, ты сделал всё, что мог. На вот...

Критически приподняв бровь. Герман осмотрел бутерброд с сыром, и подтолкнул тарелку пальцем. Он вовсе не хотел есть, хотя и был голоден. В любом случае не весь этот голод был его - это было эхо из Улья. Мадпаппи не двигался с того момента, как увезли Соню, он не стал охотиться и в знак протеста морил себя голодом, как упрямый ребёнок. Герман ощущал, как бешеный голод грызёт его изнутри, но неряшливая стряпня Ньютона, в которой едва можно было опознать горячий сэндвич с сыром, абсолютно не выглядела аппетитной. Его желудок был слишком полон нервов, чтобы там осталось место для какой-нибудь еды. Он взглянул на Ньютона и вымучил напряжённую улыбку.

- Ням-ням...

Ньют опирался на трость Готлиба, и это, мягко говоря, сбивало с толку. Во время комы мышцы Гейзлера не то чтобы атрофировались, но между телом и мозгом словно возник какой-то странный разрыв. Чувство равновесия Ньюта было нарушено. Его центральная нервная система так долго находилась в простое, что в сложностях с восстановлением не было ничего странного. Герман нервно следил за напарником - на ногах он стоял нетвёрдо, но по крайней мере он стоял, и его дыхание, несмотря на некоторый хрип, звучало лучше. Самым скверным остаточным эффектом комы были провалы. Герман не был уверен, как назвать их иначе. Порой Ньютон просто безучастно смотрел перед собой, так словно его мозг ушёл в отключку. Он мог сделать это посреди разговора, а затем, через несколько секунд, продолжить, как ни в чём не бывало.

Голос Ньюта охрип от бездействия, и его рёбра ещё болели, но он выздоровел достаточно, чтобы передвигаться и дышать без невыносимой боли. Он настоял на том, чтобы приготовить обед - хотя, учитывая, что было ещё утро, сэндвич был более чем ранним обедом. Если сальные куски плавленого сыра и заплесневевший хлеб могли быть классифицированы как еда...

Неловко помогая друг другу, они добрели по коридору до церковной кухни. Каждые несколько шагов Ньют останавливался, впитывая всё широко раскрытыми глазами - в сползших на кончик носа очках, с удивлённо приоткрытым ртом. Герман должен был постоянно себе напоминать, что человек никогда не видел церковь изнутри.

Оттолкнув в сторону тарелку, Герман отмотал видео немного назад. Он нажал на кнопку воспроизведения, и ноутбук шумно вернулся к жизни. Ньют неуверенно взглянул через плечо, наблюдая, как президент продирается через интервью.

"...так как его видео - на удивление хорошо сделанные - не более, чем отчаянная попытка привлечь внимание".

Представитель новостной сети, не выглядящий удовлетворённым ответом президента, чуть подался вперёд в своём кресле.

- Один из кайдзю в этом видео удивительно напоминает кайдзю из записей нападения на консервный завод на Гавайях. Как и у прочих, его поведение сильно отличается от первой волны. Не считают ли ООН и PPDC, что это стоит того, чтобы доставить Готлиба... простите, человека, который себя за него выдаёт, для допроса?

Ньютон начал смеяться, обняв Германа за шею.

- Вот дерьмо, Герм! Ты знаешь, кто этот парень?

Герман опять пригляделся к мужчине в записи и медленно покачал головой.

- Нет... но должен признать, в нём есть что-то очень знакомое.

- Ха-ха! Это тот парень, которому ты врезал! Тот журналюга, которого ты ударил в Хельсинки!

Прищурившись, Герман откинулся назад. Он не смог это связать, но, да - Ньютон был прав. Это был тот самый самонадеянный осёл, бравший у них интервью в Финляндии.

- Он высоко залетел.

- Надо признать, яйца у чувака есть. Иногда и говнюкам достаётся приз.

- Жаль, что я не оставил ему какую-нибудь видимую метку.