Примечание от переводчика: Тирион Ланнистер - герой Игр престолов. Как сами понимаетее, крайне невысокий. Мини-мы - карлик-клон Доктора Зло в Остине Пауэре. 4 страница

Глава 22. "All Together Now" ("Теперь все вместе")

В Церкви Зверя при Маяке было много странных комнат, которым Герман не мог придумать назначения. Рядом с выходом к лифту, поднимавшему на пляж, была небольшая комната, заполненная странным механическим оборудованием. Если бы Герман должен был высказать предположение, он сказал бы, что это устройство для связи, что-то вроде передатчика. Для Германа оно было так же загадочно, как красивая белая комната возле часовни, в которой не было ничего, кроме пустого пъедестала. В своё время на нём, вероятно, что-то хранили. Быть может, священную книгу. Пожалуй, наистраннейшим среди этих странных мест была Алтарная комната - круглый зал с красными стенами, полный зеркал из дымчатого стекла. Каждый кайдзю, когда-либо поднявшийся из Разлома был представлен в Алтарной комнате миниатюрным изображением. Её стены заполняли квадратные ниши, каждая из которых посвящалась тому или иному монстру. Их личная информация - имя, дата появления и приблизительное количество жертв - были выгравированы на прикреплённых снизу золотых табличках. Ньютон бы назвал их учётными карточками. Герман почти слышал, как он сделал это в его голове.

Каждая небольшая ниша была алтарём, куда послушник мог возложить подношение выбранному им иномирному зверю. Здесь всё ещё держался запах сожженных благовоний, и длинные сосульки воска свисали с выступающих полочек. Балор, близнецы, да и он сам изо всех сил избегали этого места. Все они жили в комнатах, выходивших в общий с Алтарным залом коридор только потому, что из-за близости к генератору их было проще всего обогреть. Так что для Германа, хромавшего по коридору к общей кухне, было полной неожиданностью обнаружить богатую кованную дверь Алтарной комнаты приоткрытой.
..........................................................................................................................................................................................

Было чувство, что он проспал несколько дней. Последним ясным воспоминанием был разговор с Мако Мори в его уютной комнате в скрытом в глуши покинутом Храме кайдзю. Пробудившись из-за ужасной боли в бедре от длинного мрачного сна, в котором не было Ньютона, Герман был уверен, что и эта встреча ему приснилась. Он задался праздным вопросом - был ли сном его разговор с Шоном Патриком и пребывание в теле Ньютона. Грань между миром бодрствования и сна стала настолько тонкой, что он, вероятно, не был способен больше в них разобраться.
Тот, кто открыл дверь, был не из сна - в этом он был уверен.

Герман осторожно продвигался вперёд, эхо от его импровизированного костыля разносилось вниз по тёмным коридорам. Положив бледную руку на дверь, он толкнул её, открывая, и сразу понял, что Мако ему не приснилась. Герой войны Райли Бекет сидел на скамейке в центре кроваво-красной комнаты, глядя на стены, заполненные кайдзю, с непроницаемым выражением на усталом лице. Бекет оглянулся на скрипнувшую дверь и открыто улыбнулся Герману - казалось, он искренне рад его видеть. Готлиб испытал некоторую растерянность. Он едва знал этого человека. Они всего лишь однажды встречались в Гонконге до закрытия Разлома. А после он видел его не более трёх или четырёх раз, прежде чем сбежать с поджатым хвостом назад в Германию.

- Э-э... простите, если помешал, рейнджер Бекет. Я увидел, что дверь приоткрыта, и заинтересовался...

Райли указал ему на скамейку возле себя жестом, пугающе напомнившим Герману Шона Патрика на причале. Он хотел шагнуть назад, чтобы не иметь ничего общего с этой ужасной комнатой и её ужасным прошлым, но вместо поспешного отступления сделал неуклюжий шаг вперёд. Он двинулся мимо мерцающих свечей, бывших единственным источником света в комнате, к рейнджеру.
.........................................................................................................................................................................................

Райли не сделал попытки ему помочь, и он это высоко оценил. Это помогло ему чувствовать себя на одном уровне, словно в глазах Бекета они каким-то образом были равны.

- Рад, что вы наконец-то проснулись, доктор Готлиб. Остальные начали волноваться, а я подумал, что вы просто устали. Я знаю, как бы чувствовал себя на вашем месте.
- Вы за свою рейнджерскую карьеру сделали гораздо больше, чем я, господин Бекет. Если кто-то и достоин хорошего сна, так это вы.
Райли снова улыбнулся, но промолчал. Он перевёл взгляд на Германа и обратно - на какую-то из ниш в стене перед собой. Готлибу не пришлось особенно трудиться, выясняя, какую. Третий проём вниз, шестой от двери, Кнайфхед. Свечи заливали светом его раскрытую пасть и безжалостные зубы. Неизвестный художник схватил момент, когда существо рычало, запрокинув голову. Готлиб часто задавался вопросом - что случилось с бывшими здесь людьми? Вернулись ли они к нормальной жизни, избавившись от пристрастия к культу, как излечившиеся алкоголики?

Не поворачивая головы, Райли сказал: - Я встретил ваших кайдзю.

В словах Бекета не было никакой злости или отвращения - только своего рода констатация... Как будто он принял что-то давно ожидаемое.
- А... на самом деле они не мои... Я просто...
Герман замешкался. Он понятия не имел, как объяснить свои отношения с Ульем... это было примерно так же тяжело, как когда он попробовал дать Улью лекцию о понятии брака, встреченную недоумевающим ворчанием. Разница культурных подходов.
- Они ничьи. Раньше ими управляли, но сейчас нет. Когда вы закрыли Разлом, они стали чем-то совсем другим.
- Я заметил...

Какое-то время после этого Райли молчал, и Герман испугался, что сказал что-то не то. Этот человек так тяжело читался, что казалось, даже знай они друг друга много лет - понять его мысли будет не легче.
- Они были очень ласковыми, доктор. Меня поразило, насколько ласковыми они могут быть.
- Я считаю, отчасти дело в практике и объяснениях. Их манеры улучшаются, как только им всё разъяснишь.
Бекет кивнул, слушая будто вполуха, его глаза были сонно прикрыты и полны тёмными мыслями.Он ни разу не отвёл взгляда от алтаря Кнайфхеда. Готлиб почувствовал, как его горло сжигает вопрос.
... г-н Бекет... сэр. Это Мако сделала...
- Нет. Я был с ней согласен. Она не принуждала меня придти сюда, доктор Готлиб. У нас было много причин. С одной стороны, я видел, сколько для неё значите вы и Ньют... Это странно, и я понимаю, что вы меня не знаете, но я знаю вас. Я имею в виду, я чувствую, что знаю вас... Узнал во время дрифта.
Герман кивнул. Это Райли мог бы и не объяснять. Он испытал то же самое странное чувство знания. Он мог бы узнать парней из рок-группы Ньютона в переполненной комнате. Он мог бы говорить с отцом Гейзлера так, словно вырос в доме этого человека.

- Итак... Как ни странно, я чувствую, что вы двое тоже важны для меня. Не говоря уж о том, что я не согласен многими действиями PPDC... но это просто...
- Кайдзю... все это вас беспокоит. Я и не ожидал ничего другого...

Рейнджер медленно покачал головой и, слегка ссутулился, опустив взгляд на руки.
- Моему брату Янси нравилось старое выражение... "те, кто не извлекают уроков из прошлого, обречены на иегоповторение". Я много думал об этих словах. Это основная причина, по которой я покинул PPDC. Я не хочу повторять прошлого... но то, что я делал - было побегом от него. Я не учился.
Герман замер, уставившись на него. Его мышцы напряглись, когда он осознал эти слова. Он хотел протянуть руку и коснуться плеча Райли... сказать ему, что понимает. Бекет шумно вздохнул, его пальцы рассеянно играли бегунком куртки.

- Я ненавижу кайдзю. Но... их просто использовали, так ведь? А что если... Что если после второй мировой войны Америка не сделала бы никакой попытки примириться с японцами? Не сделала бы ни малейшего усилия, чтобы их понять или с ними договориться. Не то, чтобы кайдзю мне понравились, но теперь я вижу, какими они бывают. Мы не можем просто повторять прошлое. Мы не можем позволить PPDC использовать наш страх перед монстрами, чтобы вечно нами управлять. Мы должны учиться и двигаться вперед... Мой страх все еще там, но я должен двигаться вперед...и попробовать его отпустить.
Райли поднял взгляд к потолку, по которому, словно паутина. расползалась фреска с изображением Разлома. Глубоко в центр его ослепительно-оранжевого ока были видны ревущие морды кайдзю, ожидающих возможности прорваться в мир по другую сторону. Герман встал и медленно двинулся к алтарю в конце комнаты. Возле стены был высохший фонтан, заполненный остатками мёртвых растение, когда-то росших по его краям. Всё пахло пылью и запустением. Готлиб нашёл нишу со скульптурой Крюгера и протянул подрагивающую руку, чтобы коснуться его. Кончики пальцев пробежали по затуплённой голове и длинным рукам с мощными клешнями.

- У нас было его сердце в контейнере. В первый раз я прикоснулся к нему... Он впустил меня в Улей, и я увидел Ньютона маленьким мальчиком. Я не знал, что тогда происходило, не понимал, почему вижу сны с мыслями кайдзю... или почему чувствую их боль. Ньютон мне как-то сказал, что дрифт и Коллективный разум - явления одного порядка. Кайдзю в постоянном дрифте. Господин Бекет, я не думал, что они могут испытывать такие чувства, как любовь или сострадание... я был неправ... так же, как был неправ в отношении многих других вещей. Но ваш брат был прав... если бы я не извлёк урок из своего прошлого...
Он отдернул руку, осознав с болезненной тоской, что хочет положить что-нибудь на алтарь Крюгера. Этот кайдзю пришёл к его напарнику, когда тому было больно и одиноко, и умер на пляже, истекая кровью, пока его резали заживо.
- Я не думаю, доктор, что смогу полюбить их, как вы... но я сделаю всё возможное, чтобы их принять.
Сказав это, Райли поднялся на ноги, потянувшись к куртке, чтобы отколоть с кармана золотую булавку. Она выглядела серьёзно... героически. Возможно, почётная медаль за один из его многочисленных боёв. Готлиб заинтриговано наблюдал, как рейнджер положил медаль на алтарь Кнайфхеда, и сунул руки в карманы, слегка улыбнувшись.
- Вы голодны? Я думаю, они там на кухне пытаются состряпать поздний завтрак.

В лишённом окон общежитии церкви сложно было определять время. Герман удивился, что они не пообедали во время его долгого сна. Он задохнулся от белой боли, полоснувшей ногу, но успел ответить ровным голосом: - У меня не слишком хороший аппетит в эти дни.
Райли обеспокоенно нахмурился и шагнул к двери, ожидая, что Герман за ним последует. Он изучал доктора, разглядывая его костыль и бледное худое лицо.
- Если вы не справляетесь с едой, мы всё равно нуждаемся в вас для военного совета... как быстрее добыть доктора Гейзлера из Холодильника.
Это дало Герману прилив энергии, и, кивнув, он неуверенно двинулся к двери. Он окинул прощальным взглядом ряды алтарных ниш, полки с мёртвыми богами, затем по одной задул свечи, погрузив комнату вместе с её воспоминаниями во тьму. Не оглядываясь, Готлиб вышел вслед за рейнджером Бекетом в холл.
.....................................................................................................................................................

Соня ещё раз нервно обняла Германа. Она прикоснулась к его лицу и потрепала по волосам с суетливой озабоченностью, от которой ему было неуютно. Мако и Говард пытались приготовить омлет в большой, прекрасно организованной кухне, в то время как Райли тихо говорил с Балором, сидя за раздвижным деревянным столом в смежной с кухней трапезной. Три огромных стола стояли бок о бок, чтобы вместить всех бывших здесь когда-то послушников. Теперешние обитатели теснились с края одного стола - ближайшего к кухонным приятным запахам и дружеской болтовне.
Герман был раздражён после целой минуты суеты, которую устроила над ним близнец Ватлей. Ему страшно хотелось остановить Соню, её опека начинала действовать ему на нервы.
- Мисс Ватлей...
Удивлённо взглянув, она убрала от него руки, и скрестила их, напряжённо сжимая.
- Извини, док.
Соня бросила беспокойный взгляд на Райли и засопела. На щеке у неё был синяк, которого - Герман точно знал - раньше не было. На одно ужасное мгновение он подумал, что её досталось, когда Мадпаппи встал на дыбы. Кайдзю никогда не причинил бы Соне вред сознательно, но...
- Мисс Ватлей... этот синяк.
Она закусила губу и взволнованно посмотрела в сторону Райли.
- Они только появились на пляже и сказали, что ищут тебя... я даже не думаю, что я...
- Господин Бекет справился с вами, обороняясь?
Соня запустила руки в волосы и растрепала их, издав жалобный горловой стон.
- Они действительно могли оказаться здесь, чтобы навредить тебе... всем нам. Он свалил меня с ног за десять секунд. Они просто шли по пляжу и уложили нас мордой в песок.
- Где были кайдзю?
- Охотились... они, наконец-то успокоились... мы скомандовали им идти в воду, и они уплыли. Мадпаппи не хотел уходить, но я его всё равно отослала. Точно знаю, он волновался. и как только он... Десяти минут не прошло, как на прогулку по пляжу вышли настоящие герои...

Герман посмотрел на её насупленные брови, на рот, сжатый в недовольную тонкую линию.
- Настоящие герои, миссис Ватлей?
Она сморщила нос, опустив мрачный взгляд на веснушчатые руки. Повозившись с солонкой в виде кайдзю, она вытерла нос, отводя наливающиеся слезами глаза.
- Да... настоящие грёбаные герои. Те, кто реально придут и всё разрулят.
Соня взглянула через длинный стол на брата, слишком громко смеявшегося над чем-то, что сказала Мако.
- Смотри, как он от неё обалдел. После закрытия Разлома он в неё типа влюбился - собрал все плакаты, прочитал все интервью...
- Стоп... Соня... Остановись прямо сейчас, и объясни мне, почему ты не настоящий герой?
Герман постарался понизить голос, но чувствовал возрастающее неудобство. Он был рад, что их никто не слышит.
- Я не хочу говорить на эту траханую тему. Я просто... Я собираюсь пойти и посмотреть, не вернулся ли Мадпаппи...
Она вскочила, громко шмыгнула носом и с красным лицом отправилась к двери. Герман протянул к ней руку, но она не обратила на него внимания. Стремительно проходя мимо кухни, она крикнула Мако через плечо:
- Говард представляет тебя, когда дрочит!

Говард подавился омлетом и приобрёл самый яркий оттенок красного, какой Герман когда-либо видел... но Сони уже не было. На кухне держалось неловкое молчание, пока Райли не рассмеялся. Балор и Мако присоединились к нему, но Герман не мог найти здесь ничего забавного. Соня чувствовала себя раненой, преданной и... как рискнул предположить Герман, немного ревновала. Он взял кайдзю-солонку и рассматривал её со всех сторон, жалея, что не смог сказать что-то более удачного. Балор и Райли придвинулись к нему, всё ещё смеясь. Ирландец вытер с глаз слёзы.
- Не думаю, што только один Хови, да? Хахаха...
Герман нахмурился, недовольно глядя на Балора, но его губы расползались в невольной усмешке. Это не было смешно. Соня вела себя так только когда ей было по-настоящему больно.
- Я не думаю, что это хоть в малейшей степени забавно.
Фыркнув, Балор отмахнулся от него и вновь повернулся к Райли.
........................................................................................................................................................................................................................................

- Наверно, злится, што сшибили одним ударом... Теперь, Бекет, скажи им, то, што мне рассказал про Холодильник.
Райли, выглядевший несколько виноватым, кивнул и, вытащив из кармана несколько монет и какого-то мусора, высыпал всё на стол перед ними.
- Холодильник я знаю досконально. Мы размещались там больше пяти лет... настоящий дом вдали от дома.
Он снял пояс и выложил его на столе кольцом, выровнив рукой край.
- Теперь... Доктор Готлиб, я знаю, вы, как и любой из нас, жили в Шаттердомах, но в Холодильнике всё немного иначе. У большинства куполов подземные бункеры, но Холодильник находится на вершине ледяного утёса, поэтому он так глубоко не идёт. К счастью для нас, большинство казарм и офицерских квартир находятся выше наземной линии связи. Вы были размещены в Форде I, да? Так вот совсем не похоже. Форт идёт вглубь..., - он сделал рукой закапывающееся движение, - Холодильник идёт вверх.
Бекет ткнул пальцем в пояс, кивнул и разместил несколько монет и ломанных сигарет внутри создаваемого им плана Шаттердома.
- Фактически там сейчас два лазарета... здесь... и здесь.
Он указал на пенни возле ближнего края стола, и на второй - у дальнего.
- Доктор Гейзлер не может быть в общем лазарете, это просто больница для механиков и штабных. Он будет в лазарете рейнджеров. До закрытия Анкоридж был одним из последних Шаттердомов, где тестировали новые дрифт-технологии, поэтому у них есть небольшой мед отсек, предназначенный для повреждений мозга... вот там и находится ваш партнёр.

Герман медленно кивнул, изо всех сил стараясь сконцентрировать всё своё внимание на словах Райли. Он чувствовал с большой долей уверенности, что Бекет был лично знаком с этим лазаретом. Возможно, именно туда его доставили сразу после его... Ну, того, что приключилось с ним и его братом в открытом море. Рейнджер продолжил, как только был уверен, что Готлиб всё понял. Он насыпал соляные дорожки, обозначающие коридоры, и разложил сигаретные обломки там, где по его мнению мог быть персонал. Когда Мако принесла первые тарелки с омлетом, Герман чувствовал, что может найти дорогу от лазарета Холодильника до ближайшей двери.

.......................................................................................................................................
Говард всё ещё был красный и расстроенный. Он сидел возле Германа, подсовывая ему еду. Они даже добыли то, что было похоже на апельсиновый сок... Существенное количество продовольственных карточек. Готлиб смотрел, как капля конденсата стекает по старому стакану. Его внимание было рассеяно, видение мира затуманивалось. Улей перешёптывался о чём-то так, что он почти мог слышать. Ньют отчасти пришёл в себя и был напуган. Он не помнил, где находится, и снова потянулся, пытаясь пробиться к Герману сквозь туман. У Германа перехватило дыхание, когда чувство ослабло. Ньют, казалось, сдавался, опускался вниз, позволяя сну охватить себя. Каждый раз ему было труднее подняться. Герман дёрнулся, когда Говард ласково положил ему руку на плечо.
- Поешь, док... Ты со вчера ничего не ел.
Герман уставился на дымящуюся груду яиц и плавленого сыра, и почувствовал, как желудок завязывается узлом. Балор склонился над планом Шаттердома, задумчиво перетасовывая детали и обломки.
- Мори в основном объяснила нам твой план, Ерман... Но ты просто расскажи ещё раз. Вот точно как ты думаешь, как што делать.
Взяв пенсовую монетку, Герман осторожно повертел её в пальцах. В качестве платёжного средства монеты теперь были бесполезны, единственным способом получить что-либо оставались купюры и пайковые карточки.
- Я собираюсь двигать Ньютона... изнутри.
Глубоко вздохнув, он положил монетку вниз, в отсек, который Райли отметил как лазарет.
- Я собираюсь с помощью Коллективного разума пилотировать его, как Егеря.
За столом все молчали, переваривая эту информацию. Говард наконец подтолкнул апельсиновый сок ближе к руке Германа, сказав: - Ладно... наверно для этого нужно топливо?

Герман взял стакан. Мако мрачно пожевала изнутри щёку.
- Герман, у нас есть... кое-кто внутри, кто может нам помочь.
Он проглотил глоток сока, передёрнувшись от горьковатого привкуса и с любопытством взглянул на Мако.
- Внутри?
Она что-то прикидывала с серьёзным и задумчивым лицом, гоняя еду по тарелке.
- Я не могу сказать вам его имя... он не позволил бы мне сказать вам, что именно он помог нам вас здесь найти. Помог нам полностью отключить Возносящегося. Лучше, если вы не будете настаивать. У него есть на то свои причины... но он сейчас в Холодильнике и, возможно, вам поможет... Когда мы должны это сделать?
Герман перевёл взгляд с Мако на Райли, удерживая себя от множества впросов об их загадочном благодетеле. Он должен был доверять рейнджерам. Они помогали ему, хотя на самом деле ничего не задолжали ни ему, ни Ньютону. Дарёному коню в зубы не смотрят.
- Каждые несколько часов кто-то втыкает иглу в нерв ноги Ньютона. Я это чувствую и эффект... выматывающий. Я... честно говоря, я не знаю, сколько ещё смогу выдержать. Ньютона становится всё труднее и труднее... труднее чувствовать.

Набив рот омлетом с помидорами, Балор сказал: - Тогда можно поскорей. Мы подождём, покуда тебя шарахнет, и куда-нить тебя отнесём, а потом попозже ночью, када в конторе наверняка будет пусто, ты доберёшься до двери, и Возносящийся тебя подберёт. Просто.
Говард, выглядевший чрезвычайно нервно, рассеянно положил на тарелку Германа добавку. Наклонившись ближе, он почти прошептал, сморщив лицо в озабоченной гримасе: - Ты сможешь удержать его достаточно долго, док? Я имею в виду... у тебя на это хватит сил? Что делать, если вы попадётесь оба и... я имею в виду... нет никакого способа получше?
Герман почувствовал, что здоровая нога нервно подёргивается, но всё, что он мог, это кивнуть и положить в рот немного омлета, просто чтобы успокоить близнеца.
- Это лучший способ. Улью не придётся участвовать, и вы поможете, да?
- Ну, конечно, я помогу. Мог бы и не спрашивать.

Райли наблюдал за ними. Он поймал взгляд Германа, когда тот наконец отвернулся от своей тарелки.
- Слушайте очень... очень внимательно, доктор. Я намерен ещё раз точно объяснить вам, куда идти и в какую дверь вы должны выйти, чтобы с нами встретиться. Вам придётся выйти на улицу в мороз, но если близнецы помогут вам добраться до Возносящегося, это будет быстро. Мы просто будем вас гонять по вопросам до тех пор, пока вы не будете способны к этому даже во сне.
Герман кивнул, ощутив первую острую вспышку боли, уколовшую нерв в бедре. Он приложил все силы, чтобы игнорировать это и прерывисто вздохнул.
- Хорошо... начнём с самого начала.

Герман нашел Соню сидящей на конце гигантской морды Мадпаппи и что-то тихонько напевающей. Спящий кайдзю издавал мягкие похрюкивающие звуки - нечто среднее между храпом и ворчанием. Даже свернувшись клубком, он занимал порядочный кусок пляжа. Его длинные лапы судорожно подёргивались, когда он видел очередной огромный кайдзю-сон. Соня погладила его, наблюдая, как начинает светиться клжа. Она заметила Германа, вышедшего

из лифта всего в нескольких футах от морды Мадпаппи, но не посмотрела на него.

- Эй, док, насладился завтраком?
Герман подковылял к естественной скамье, сформированной несколькими скальными слоями. Это было его обычное место отдыха, и кайдзю это знали, и знали, где его искать, если он на пляже.
- Это было... продуктивно.
Она фыркнула и откинулась назад, опершись на морду Мадпаппи где-то между нижней из трёх пар глаз.
- Пришёл с героическим планом? Помнишь, Балор сказал, что мы не были действующими звёздами? Ой, подожди-ка... Я думаю, у нас есть действующие звёзды, и теперь всё круто поменяется.
Герман вздохнул и принялся рассеянно писать на песке костылём какие-то числа.

- Я пришел к вам за помощью, мисс Ватлей... но я вижу, что вы не в настроении...

Соня скрестила руки на груди и прикусила нижнюю губу, одновременно ещё и сморщив нос. Герман не мог не улыбнуться её гримасе - это была такая характерная Ватлей-манера.

- Прости, док... Я хочу участвовать в этом большом плане побега. Затем сюда и пришла...

- Нет. Это неправда, мисс Ватлей. Я точно знаю, зачем вы пришли.

Она соскользнула вниз по голове Мадпаппи и спустилась на одну из его передних лап, остановившись над Германом на одном из изогнутых когтей. Её руки прятались в карманах куртки, когда она пожала плечами.

- Зачем же тогда? Почему я пришла?

- Вы и Говард пришли, потому что заботитесь о Ньютоне и обо мне.

Она решила спуститься,перепрыгивая с когтя на коготь, наконец добралась до земли и побрела к нему, втянув голову в плечи. Она остановилась перед цифрами, написанными им на песке.

- Что это?

- Вариации по теореме Нетер. Она напоминает мне о вас и вашем брате... это о симметрии.

Она заинтересованно посмотряла на набор чисел и скобок.

- Тебе напоминают о нас числа?

- Да... Я нахожу, что формулы могут быть не менее личностями, чем люди. Дерзкими, смелыми... даже предугадывающими. Я думаю, они участвуют в своих собственных приключениях.

Соня закивала головой и уселась рядом с ним, словно удовлетворённая ответом. Он почуствовал, как её рука скользнула на его плечи, и понял, что всё сделал правильно. Ему было сложно понимать людей, но, к счастью, казалось, что некоторые из них понимали его.

- Так что с планом спасения дока?

- Вы идёте с Возносящимся. Я буду здесь... Всё начнётся после того, как я прикоснусь к одному из кайдзю - кожа-к-коже... Дальше это будет моё дело.

......................................................................................................................................................

Герман очень медленно приоткрыл один глаз. Было тихо. Он был уверен, что в одиночестве здесь. По местному времени было поздно... за полночь. Никто не захотел бы остаться в такую поздноту рядом с коматозным кайдзю-сочувствующим. Он глубоко вздохнул и проверил пальцы, для начала подняв к лицу дрожащую руку и пошевелив ими. Пальцы Ньютона... Они были намного меньше, чем его, по сравнению просто короткие. Несколько раз мигнув, Герман попытался навязать свою волю мышцам партнёра. Это оказалось непросто - тело Ньютона странным образом сопротивлялось. Оно ощущалось тяжелее, чем он мог предположить. Болезненно перекрутившись, Герман толкнул корпус вверх. У него перехватило дыхание от боли в лёгких, и он прижал к груди татуированную руку, широко раскрыв глаза, перед которыми всё плыло. Он ничерта не видел.

Очки Ньютона... Был небольшой шанс, что они оставили их в лазарете. Рядом с койкой? Он сомневался. Герман потянулся, чтобы убрать от лица кислородную маску, и понял, что вместо неё в горло вставлена трубка. Сделав несколько предельно возможных глубоких вздохов, Готлиб выдернул трубку, и почувствовал, как что-то разорвалось, когда она выходила. В горло Ньютона выплеснулся поток тёплой крови, сопровождавшийся сильной болью. Герман кашлянул и на секунду ощутил холодную уверенность в том, что придя спасти Гейзлера, он вместо этого его убил. Он зажал рот рукой и сплюнул кровь на пол. Без кислорода он чувствовал лёгкое головокружение, всё пахло его кровью, зрение плыло, и он был уверен, что его вырвет. Герман подождал, пока комната не перестала вращаться. Он не мог позволить тошноте надолго его задержать - слишком туго было со временем. Подняв Ньюта на ноги, Герман почувствовал, как трясуться давно не использовавшиеся колени. Он чуть помедлил, чтобы оценить, выдержат ли они вес его коренастого тела. Было странно не ощущать никакой боли в бёдрах и спине... и более чем странно осознать, что левая нога чувствительна ниже колена.

Он поймал себя на том, что рассматривает цветные линии, извивающиеся по его рукам, и постарался это прекратитить - некогда быть туристом. Он успел сделать только три осторожных шага по туманному, расфокусированному лазарету, прежде чем понял, что Ньютон спал в разрезанной на спине больничной распашонке. Глубоко внутри Герман поморщился. Зимний воздух Аляски не будет милосерден к чрезмерно открытой коже. Не говоря уж о том, что у него не было обуви. Даже если он сможет вытащить своего напарника, насколько сильно тот будет обморожен, прежде чем всё закончится?

Раздался громкий треск и резкая боль пронзила руку Ньюта. Герман выругался и, взглянув вниз, понял, что забыл вытащить из запястья иглу капельницы. Оглушительно грохоча, рухнула стойка, и у него перехватило дыхание - горячая кровь текла из разорванной кожи на месте выдранной иглы. Готлиб кашлянул и услышал высокий голос Ньютона, произносящий с едва заметным акцентом: - Что же, всё идёт просто великолепно...
Прижав рану рукой, он сделал несколько неглубоких вздохов. Ньютон, настоящий, спрятанный туманом Ньютон, пошевелился в нём. Здесь он не мог чувствовать связь с Ульем. Очевидно, он был отрезан от него так же, как Ньютон. Он закрыл глаза, пытаясь понять, где внутри пояса и соляных линий его следующее направление.

"Налево... Налево... Направо... Налево... Налево...Наружу" Так было на образце. Если он сможет вспомнить каждую деталь, всё получится. Если он сможет следовать схеме и избегать окурков и пенсов, он вытащит Ньюта отсюда. Коридоры были тихими и хорошо знакомыми. Это было так похоже на Шаттердом в Гонконге, что Герман испытал сильное чувство дежа вю. Не было никаких звуков, кроме хриплого, тяжелого дыхания Ньюта и шлепков его босых ног по холодному бетону. Они сделали первый поворот налево и оказались в другом таком же коридоре, или, по крайней мере, для Германа они все были одинаковы. Всё похоже, когда всё - одно большое туманное пятно. Он никогда не понимал, насколько у Гейзлера ужасное зрение.