Радость. Эмпирическое изучение 15 страница

 

ФУНКЦИИ СТРАХА

 

Исследование Нины Балл (Bull, 1951) дает нам ценную информацию о феноменологии страха и о парадоксальном воздействии страха на поведение, - испуганный человек может либо оцепенеть на месте, либо обратиться в бегство. Балл внушала своим испытуемым, находящимся в гипнотическом сне, ощущение страха. Испытуемые описывали свои ощущения, не выходя из состояния гипноза, после того как интенсивность эмоции снижалась. Вот некоторые примеры из отчетов испытуемых: <Я хотел отвернуться... и не мог... я был слишком испуган, чтобы сдвинуться с места>. Или: <Все мое тело словно стало ватным... я хотел убежать... но словно окаменел и не мог двигаться>.

 

Мы не можем сказать наверняка, почему страх иногда вызывает оцепенение, полную неспособность к движению. Возможно, мы унаследовали эту реакцию от наших предков-животных, которые замирали, притворяясь мертвыми, чтобы не стать добычей хищника. Подобное предположение выглядит достаточно правдоподобным.

 

И сегодня есть хищники, которые нападают только на движущуюся добычу. Если согласиться с этим предположением, то мы вправе заключить, что реакция оцепенения, также как и реакция бегства, выполняет защитную функцию (Plutchik, 1980).

 

Второй непосредственный эффект страха - его способность мотивировать бегство - вполне понятен и объясним. Мы уже говорили, что страх - хороший учитель. Но страх также хороший и надежный защитник: не существует более сильной мотивации для поиска безопасной среды существования, чем страх. У современного человека страх могут вызвать не только физические объекты или физическая угроза. Мы можем бояться потерять любимого человека или работу, но еще более страшной может стать угроза утраты любви и уважения, в том числе самоуважения. Умеренно выраженная эмоция страха помогает нам избегать ситуаций, угрожающих нашему физическому и психическому <Я>. Независимо от того, насколько успешно мы справляемся с повседневными стрессами и требованиями, которые предъявляет нам жизнь, потенциальная возможность угрозы нашему физическому и психическому <Я> существует постоянно.

 

Пока страх не выходит за пределы разумного, в нем нет ничего ужасного или дезадаптивного. Он защищает нас от опасности, заставляет учитывать возможный риск, и это чрезвычайно полезно для адаптации и в конечном итоге способствует благополучию и счастью индивида.

 

Как мы уже отмечали, страх выполняет социальную функцию. По наблюдению этолога Эйбла-Эйбесфельдта, страх заставляет индивида искать помощи. Так, например, если квартиру одного из жильцов дома обворовали, то дружные соседи соберутся и выработают совместный план действий для предотвращения подобного в будущем. Каждый раз, когда кому-то в семье угрожает опасность, все члены семьи объединяются, чтобы поддержать близкого им человека. То же самое можно наблюдать в любом сплоченном коллективе и даже внутри отдельно взятой нации.

 

Итак, мы убедились в том, что страх, как и другие базовые эмоции, выполняет важные адаптивные функции. Эмоцию страха не следует рассматривать как нечто ужасное, пока она не выходит за пределы разумного и соответствует требованиям ситуации. Известному изречению Франклина Рузвельта <Самое страшное в жизни - это страх> нельзя отказать в остроте, но все же его не стоит считать истиной в последней инстанции.

 

РАЗВИТИЕ И СОЦИАЛИЗАЦИЯ СТРАХА

 

Когда мы спрашивали американцев, какой эмоции они боятся больше всего, 51 % женщин и 33 % мужчин назвали страх. Как видите, различия между мужчинами и женщинами в этом вопросе оказались довольно существенными, однако в рамках иных культур мы обнаружили и совершенно иные соотношения. Так, например, в Швеции на эмоцию страха указали 60 % мужчин против 35 % женщин. Эти культу-ральные и гендерные различия, конечно же, в какой-то степени обязаны своим существованием различиям в культурных традициях социализации страха.

 

Ни для кого не секрет, что в США мальчик, выказывающий страх, скорее, чем девочка, вызовет осуждение окружающих. Как и в случае с другими базовыми эмоциями, общество регулирует (или стремится регулировать) эмоцию страха, вызывая у индивида какую-то другую эмоцию. Мальчик, не умеющий скрыть своего страха, как правило, подвергается осмеянию, его стыдят за то, что он <ведет себя как трус>. Для подростка и взрослого мужчины такие слова унизительны.

 

По наблюдению Томкинса (Tornkins, 1963), родители используют различные формы социализации страха. Некоторые родители стремятся свести к минимуму проявления страха. Даже если они сами испытывают страх в какой-то ситуации, то стараются не выказать его, чтобы оградить ребенка от этого переживания. Однако такой подход может иметь неблагоприятные последствия. У ребенка может сложиться представление о страхе как о чрезвычайной реакции, и он постарается избегать мало-мальски опасных ситуаций. Другие родители преувеличивают отрицательные последствия переживания страха. Это может привести к тому, что ребенок начнет воспринимать всякое переживание страха как поражение, капитуляцию и будет чрезмерно страшиться подобных переживаний.

 

Некоторые родители предпринимают все возможное для того, чтобы смягчить опыт переживания страха, который, как они думают, ребенок испытал по их вине или недосмотру. Они считают своим долгом ободрить ребенка и убедиться, что их взаимоотношения с ним прочны, как прежде. Некоторые родители стараются воспитать у ребенка толерантность к страху, внушая ему необходимость смириться с этой неизбежной стороной жизни. Такие родители не видят ничего страшного в том, что человек время от времени вынужден испытывать страх, понимают, что страх не обязательно ослабляет человека. Сами они имеют достаточную толерантность к страху, чтобы воспитать эту способность у своих детей.

 

И наконец, согласно описанию Томкинса (Tornkins, 1963), есть родители, которые находят полезным научить своих детей специальным приемам противостояния страху. Они делятся с ребенком своим собственным опытом переживания страха, рассказывают, каким образом смогли преодолеть его. При этом они выказывают готовность встретить опасность вместе с ребенком, демонстрируют способность противостоять страху, высказывают поддержку и одобрение любым попыткам ребенка самостоятельно справиться с негативной эмоцией. Они также учат ребенка тому, как избегать потенциально опасных ситуаций. Мы не располагаем экспериментальными данными, подтверждающими наш тезис, но кажется очевидным, что многие методы социализации страха таят в себе риск негативных последствий. Среди таких методов мы выделим следующие: использование страха для регуляции поведения ребенка; чрезмерные старания оградить ребенка от переживаний страха; полный отказ от попыток оградить ребенка от устрашающих ситуаций; отказ от воспитания необходимой толерантности к страху, подчинение философии <тони или плыви>, <ничего страшного>; отказ от обучения техникам регуляции страха, противостояния ему; и наконец, равнодушие к любым проявлениям страха.

 

Более приемлемыми методами социализации страха нам представляются следующие: родитель не должен намеренно подвергать ребенка страху; родитель должен воспитывать у ребенка некоторую долю терпимости к переживаниям страха; родитель должен учить ребенка тому, как противостоять источникам страха, должен помогать ему вырабатывать разнообразные стратегии контроля над страхом. Наконец, родитель должен обеспечить ребенку комфорт и безопасность, должен быть <эмоционально доступен> для ребенка, должен сочувствовать его переживаниям и всячески поощрять его попытки преодоления страха.

 

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СТРАХА С ДРУГИМИ ЭМОЦИЯМИ

 

Некоторые техники социализации, касающиеся эмоции страха, могут привести к формированию особых паттернов эмоциональных реакций, которые в конце концов могут стать чертами личности. Как мы увидим позже, некоторые паттерны эмоций, включающие в себя страх, характерны для состояния тревоги. Но сначала давайте рассмотрим, как эмоция страха взаимодействует с другими дискретными эмоциями.

 

Страх и печаль

 

Если по той или иной причине родители постоянно наказывают ребенка за плач, а плач при этом вызван переживанием печали, у ребенка может развиться ассоциативная связь между страхом и печалью (Tornkins, 1963). Томкинс считает, что такой паттерн эмоций может повлиять на отношение ребенка к переживанию печали и усложнить его адаптацию в этих ситуациях.

 

Угроза лишения родительской любви - естественная причина для печали ребенка. Если же ребенка наказывают за печаль (за плач), то плач в его сознании ассоциируется с ожиданием боли, с наказанием и, следовательно, с переживанием страха. Поэтому всякий раз, испытывая угрозу лишения родительской любви, ребенок будет переживать печаль и страх, связанные с чувством одиночества и ожиданием наказания. Переживание подобного комплекса эмоций не позволит ребенку обратиться к родителям за сочувствием и поддержкой, даже если они ему крайне необходимы.

 

Детские переживания не единственный источник ассоциирования страха и печали. В нашей жизни бывают ситуации, которые естественным образом предполагают комплексное эмоциональное переживание, например, когда над жизнью близкого, любимого человека нависает реальная угроза. Так случилось с Джеки, когда ей было пятнадцать лет.

 

Некоторые дни я могу восстановить в памяти до мельчайших подробностей. Например, один из майских дней 1978 года. Я помню, как пришла домой из школы и обнаружила, что родителей нет. Я обошла дом и, не обнаружив ничего необычного, села смотреть телевизор. Некоторое время спустя зазвонил телефон. Звонила мама. Я обрадовалась, услышав ее, но тут же насторожилась, потому что она говорила каким-то чужим, странным голосом. Секунду спустя я поняла, что она плачет. Я никогда не видела и не слышала маму плачущей и потому испугалась. Мама сказала, что папа попал в больницу, что у него инфаркт. Я не знала, что ей ответить. Мне хотелось броситься к ней, успокоить ее, - в конце концов она же успокаивала и утешала меня все эти четырнадцать лет. Но у меня не было машины, и если бы даже была, то я не умела водить, и потому мне не оставалось ничего другого, кроме как сидеть дома. Мне так хотелось сказать ей <нужные> слова, но я никак не могла найти их. Слезы бежали по моему лицу. Кажется, мама говорила мне что-то еще, но я уже не помню, что именно. Мне было горестно и страшно от того, что я могу потерять отца, и я лихорадочно пыталась сообразить, что мне делать.

 

Страх и стыд

 

Если родители стыдят ребенка за малейшие проявления страха, то в конце концов ребенок начнет автоматически испытывать стыд всякий раз, когда будет чем-то испуган. Переживания страха и стыда, действуя совместно, оказывают чрезвычайно негативное воздействие на психику и, как считает Томкинс (Tornkins, 1963), могут в конечном счете привести к развитию параноидной шизофрении. По мнению Томкинса, параноидный шизофреник постоянно боится, что его <поймают>, уличат в каком-нибудь грехе. Он мучим одновременно и страхом, и чувством унижения от собственной несостоятельности.

 

ТЕХНИКИ УПРАВЛЕНИЯ СТРАХОМ

 

Существует ряд достаточно эффективных техник управления страхом. Хотя ни одну из них нельзя счесть идеальной или универсальной, в руках опытных психотерапевтов они становятся полезными инструментами для лечения пациентов, страдающих фобиями.

 

Десенситизация. Данная техника разработана Уолпом (Wolpe, 1969). Она направлена на снижение индивидуальной чувствительности к тем объектам и ситуациям, которые вызывают у индивида страх, и предполагает обучение релаксации при неоднократном представлении устрашающих стимулов. Сначала пациента обучают приемам расслабления мышц лица, шеи, тела. Дело в том, что у людей, страдающих фобиями, каждая из этих групп мышц либо хронически напряжена, либо напрягается в ситуации страха. Когда у пациента вырабатывается способность к полному мышечному расслаблению, терапевт путем клинического интервью выявляет круг ситуаций, вызывающих у пациента страх. С помощью пациента эти ситуации ранжируются по степени убывания устрашающего эффекта. Затем, когда пациент находится в состоянии полного мышечного расслабления, терапевт просит его представить наименее пугающую ситуацию. Данная процедура длится до тех пор, пока человек не научится оставаться полностью расслабленным в момент мысленного <проживания> пугающей ситуации, после чего эта же процедура повторяется для следующей, более страшной ситуации. Отдельные модификации данной техники предполагают когнитивную инструкцию и градуированную практику переживания страха вне терапевтической ситуации.

 

Имплозивная терапия, или терапия <взрыва>. При использовании этой техники пациента просят представить наиболее травмирующие события из его жизни. Круг этих событий выявляется с помощью специальных диагностических опросов. В сообщениях об использовании этой техники отмечается, что пациенты в ходе терапии переживают экстремальный страх или сильнейшую тревогу, отсюда и происходит название метода - имплозивная (взрывная) терапия. Согласно этим же сообщениям, данная техника оказывается достаточно эффективной для некоторых пациентов. Однако механизмы ее действия пока не исследованы.

 

Моделирование. Эта техника предполагает наблюдение за опытом чужого переживания и его имитацию. Терапевт, друг пациента или кто-то из близких ему людей демонстрируют модель бесстрашного поведения в ситуациях, которые пугают пациента, моделируют способы взаимодействия с пугающим объектом. Именно этой техникой пользуются родители, когда показывают ребенку пример бесстрашия, демонстрируют ему, каким образом следует реагировать на опасность и противостоять ей.

 

Техники взаиморегуляции эмоций. Как и любая другая эмоция, страх может ослабнуть или даже отступить под воздействием иной эмоции. Если пугающий объект или ситуация способны вызвать у вас злость, то вы скорее всего не испытаете сильного страха. Вероятно, не последнюю роль здесь играет гневная экспрессия (lzard, 1990). Когда на Джулию напал грабитель, она разозлилась, и эта злость сделала ее бесстрашной, по крайней мере, в момент нападения. Для того чтобы научиться контролировать страх, нужно тренировать в себе способность к переживанию и выражению эмоций, противостоящих страху. Такая тренировка оказывается эффективной, если производится в ситуациях, аналогичных той, которая пугает человека (Gellhorn, 1970; lzard, 1971).

 

Все вышеописанные техники управления страхом в равной степени применимы и к состоянию тревоги, поскольку ключевой эмоцией в данном состоянии является страх.

 

ТРЕВОГА

 

Прошло примерно десять лет после взрыва атомной бомбы в Хиросиме, когда Уистен Хью Оден изрек, что наша эра - это <век тревоги>. Любопытно было бы подсчитать, сколько раз за историю человечества проницательные созерцатели человеческих судеб делали подобные заявления. Вполне возможно, что эти же слова произносились десятки тысяч лет тому назад, когда проблема выживания стояла перед человеком гораздо острее, чем сейчас. Во всяком случае, очевидно, что человек весьма часто пользуется понятием <тревога> для описания своего эмоционального состояния.

 

Возможно также, что большинство людей, используя термин <тревога>, даже не задумываются о том, что он в действительности обозначает. Очень многие люди, если их попросить вспомнить, что именно они чувствовали в состоянии тревоги, скажут, что были мучимы недобрыми.предчувствиями, испытывали волнение, беспокойство, а возможно, даже дрожали. Все эти описания свидетельствуют о том, что в основе феноменологии тревоги лежит переживание страха. Страх, как любая базовая эмоция, может варьировать в своей интенсивности, соответственно и в тревоге он может быть выражен слабо, умеренно или сильно.

 

Философ XIX столетия Серен Кьеркегор отмечал, что эмоции интереса и страха соперничают друг с другом за наше внимание и поведение. Это замечание хорошо иллюстрируется наблюдениями этолога Конрада Лоренца (Lorenz, 1966). Вкратце перескажем суть его наблюдения. Ворон, заметив на земле некий объект (труп ягненка), взлетает на верхушку высокого дерева, затем перемещается на нижнюю ветку и, быстро рассмотрев объект, взлетает обратно. Спустя некоторое время он снова решается покинуть свой пункт наблюдения, но на этот раз спускается еще ниже.

 

Он повторяет свои опыты приближения и отступления до тех пор, пока не убеждается в том, что объект не представляет опасности, а наоборот, может принести ему наслаждение; лишь после этого он решается спуститься на землю, чтобы исследовать объект в деталях.

 

 

Наверное, каждый из нас может припомнить похожие случаи из собственной жизни. Подобное поведение чаще всего наблюдается в ситуациях неудовлетворенного и жгучего любопытства. Исследователи-первопроходцы, скалолазы, парашютисты и любители спуска по горным рекам, пожалуй, лучше всех умеют контролировать конфликт между интересом и страхом. Поскольку эмоция интереса-возбуждения имеет позитивное значение, побуждая индивида к приближению к объекту и облегчая конструктивное взаимодействие с ним, она играет наиважнейшую роль в регуляции страха.

 

Может быть, оттого что переживание страха иногда влечет за собой чувство изоляции и одиночества, некоторые люди включают в эмоциональный паттерн тревоги и эмоцию печали. Мы не исключаем, что в отдельных случаях печаль сама по себе может определять картину тревоги, но чаще все же ее роль в эмоциональном паттерне тревоги обусловлена ее взаимодействием с эмоцией страха. Комбинация страха и печали вызывает к жизни совершенно иные стратегии поведения, чем комбинация страха и возбуждения.

 

Описывая состояние тревоги, некоторые люди упоминают о переживании стыда или вины. В нашем обществе взрослые приучают детей, особенно мальчиков, не выказывать страха. Таким образом, переживание страха и боязнь обнаружить свой страх могут вызывать у человека чувство вины и стыда. Комбинация страха со стыдом в эмоциональном паттерне тревоги особенно вредна для психического здоровья человека, так как ни одну из этих эмоций нельзя считать хоть сколько-нибудь благоприятным фоном для социального взаимодействия.

 

Важно понимать, что в состоянии тревоги мы, как правило, переживаем не одну эмоцию, а некую комбинацию или паттерн различных эмоций, каждая из которых оказывает влияние на наши социальные взаимоотношения, на наше соматическое состояние, на наше восприятие, мысли и поведение.

 

Тревога как эмоциональный паттерн. Эмпирические исследования

 

Серия исследований с использованием шкалы дифференциальных эмоций (ШДЭ) показала, что тревогу можно определить как эмоциональный паттерн, состоящий из нескольких относительно независимых аффективных факторов (lzard, 1972). Ниже приводится краткий обзор этих исследований.

 

Первое исследование заключалось в факторном анализе данных, полученных с помощью ШДЭ и шкалы тревоги и тревожности (STAI) (Spielberger, Gorsuch, Lu-shene, 1972). Составная методика (ШДЭ+Т) была предъявлена 339 студентам колледжа. При заполнении опросника их просили вспоминать или представлять ситуации, в которых они обычно испытывают тревогу. Факторный анализ показал, что тревога, в том виде, как она определена STAI, в действительности представляет собой комплекс аффективных факторов. Большинство характеристик тревоги, выявленных с помощью STAI, вместе со всеми компонентами, выявленными с помощью ШДЭ, оказались объединенными в фактор страха. Некоторые из вопросов STAI вошли в фактор, сочетающий компоненты печали и вины из ШДЭ. Пункты, не связанные с тревогой (например, удовлетворенность, безопасность, уверенность), попали в основном в фактор радости, который включал в себя все компоненты радости из ШДЭ. Таким образом, совместный факторный анализ STAI с компонентами ШДЭ, представляющими некоторые из дискретных эмоций, подтвердил нашу гипотезу о том, что тревога является комплексным эмоциональным переживанием, а не неким отдельным монолитным феноменом.

 

ШДЭ была предъявлена большой группе студентов африканского происхождения сразу после того, как их городок был захвачен вооруженными представителями национальной гвардии и местной полицией. Во время происшествия полицейские открыли огонь по толпе студентов и по общежитию, в результате чего несколько студентов было ранено и двое убито. Студентов попросили вспомнить это происшествие и его последствия и описать свои чувства, заполнив ШДЭ. Как и предполагалось, показатели страха, печали, стыда, гнева и интереса у этих студентов оказались очень высокими, что свидетельствует о том, что данные эмоции входят в феноменологический паттерн тревоги.

 

В другом исследовании (Bartlett, lzard, 1972) 160 студентов колледжа по результатам опросника5ГЛ/были разделены на две группы - высокотревожныхи низко-тревожных испытуемых. Затем обе группы дважды заполнили ШДЭ. Сначала их попросили заполнить опросник в общежитии, представляя себе какую-нибудь тревожную ситуацию, а затем - непосредственно перед экзаменом (реальное условие, вызывающее тревогу). На рис. 13-4 представлены профили средних показателей по ШДЭ для высоко-и низкотревожных испытуемых в реальных и воображаемых ситуациях тревоги.

 

Профили высокотревожных испытуемых вполне соответствуют предположениям, основанным на теории дифференциальных эмоций. Наиболее высокими значениями в их профилях характеризуются показатели страха, интереса, печали, вины, гнева и стыда/смущения. Значительное сходство профилей, полученных в реальных и воображаемых ситуациях тревоги, еще раз подтверждает правомерность использования метода воображаемых ситуаций для исследования эмоций.

 

Аналогичные исследования, посвященные изучению феноменологии тревоги у детей, были проведены Бламбергом и Изардом (Blurnberg, lzard, 1985). Для измерения уровня тревоги авторы воспользовались детским вариантом шкалы тревоги и тревожности (STAIC) (Spielberger, Edwards, Lushene, Montuori, Platzek, 1973). Кроме того, при помощи опросника детской депрессии (CD!) (Kovacs, Beck, 1977) авторы измеряли у своих испытуемых уровень депрессии. Эмоциональные переживания измерялись при помощи шкалы дифференциальных эмоций. Исследователи обнаружили значительную связь между тревогой, с одной стороны, и страхом, виной, печалью и стыдом - с другой. С помощью регрессионного анализа исследователи определили, какой вклад в картину тревоги вносит каждая из этих эмоций, при этом анализировали три показателя тревоги: исходная тревога; тревога, связанная с депрессией (CDI), и показатель тревоги, выявленный с помощью пунктов STAIC, не имеющих очевидного аффективного содержания. Результаты анализа представлены в табл. 13-2.

 

Таблица 13-2

 

Результаты регрессионного анализа данных, полученных по шкале дифференциальных эмоций (ШДЭ) во взаимосвязи с детским вариантом Опросника тревоги и тревожности (STAIC), с опросником детской депрессии (CDI) и с вопросами STAIC, лишенными аффективного содержания

 

Иерархия по ШДЭ; Изменения, вызванные взаимосвязью с: STAIC; STAIC - CDI; STAIC без аффективного содержания.

 

Страх; 42,1%; 22,78%; 38,05%; Интерес; -; 1,09*; -; Вина; 6,9; 1,75; 5,6; Печаль; 13,9; 6,02; 8,89; Стыд; 3,3; 2,33; 4,81; Гнев; -; -; -; Отвращение; -; -; -; Презрение; -; -; -; Смущение; -; -; -; Самовраждебность; -; -; -; Радость; -; -; -; Удивление; -; -; -;

 

*Эти изменения следует понимать скорее как статистический артефакт, вызванный эффектом подавления, поэтому следует проявлять осторожность при его интерпретации.

 

Как видно из табл. 13-2, Страх-самая значимая эмоция в паттерне тревоги. Эмоции печали, вины и стыда в данном исследовании разделили второе, третье и четвертое места.

 

Результаты этого исследования еще раз показывают, что нельзя рассматривать тревогу как некий отдельный, самостоятельный феномен. Для того чтобы понять и успешно лечить состояния тревоги у взрослых и детей, необходимо понимать, какие дискретные эмоции участвуют в нем. Состояние тревоги у разных людей может быть вызвано разными эмоциями, поэтому представляется полезным построение эмоционального профиля в каждом конкретном случае тревоги.

 

РЕЗЮМЕ

 

Несмотря на то что страх, особенно в его крайних проявлениях, переживается нами довольно редко, большинство людей боится этой эмоции. Переживание страха ощущается и воспринимается людьми как угроза личной безопасности. Страх побуждает людей предпринимать усилия, направленные на избежание угрозы, на устранение опасности. Страх может быть вызван как физической, так и психологической угрозой.

 

Существует ряд стимулов и ситуаций, на которые мы биологически предрасположены реагировать страхом. К таким <естественным сигналам> опасности относятся боль, одиночество и внезапное изменение стимуляции. Но по мере приобретения опыта человек научается бояться самых разных ситуаций, явлений и объектов. Большинство условных активаторов страха так или иначе связаны с естественными сигналами опасности. Если родители постоянно реагируют на определенные стимулы страхом, то велика вероятность того, что эти стимулы будут вызывать страх и у их ребенка.

 

Кросс-культуральные исследования выявили, что развернутое мимическое выражение страха едино для всех представителей человеческого рода. Однако мы достаточно редко наблюдаем его в повседневной жизни, так как большинство людей научается сдерживать, подавлять выражение страха.

 

Переживание страха сопровождается чувством неуверенности, незащищенности, невозможности контролировать ситуацию. Первичной функцией страха является мотивация специфических когнитивных и поведенческих актов, способствующих укреплению безопасности и чувству уверенности. Страх вызывает эффект <туннельного восприятия> и существенно сужает выбор стратегий поведения. Однако страх несет в себе и адаптивную функцию, ибо заставляет человека искать способы защиты от возможного вреда. Предчувствие страха может стать импульсом для укрепления <Я>, может побуждать индивида к самосовершенствованию с целью снижения собственной уязвимости.

 

Процесс социализации страха у ребенка в значительной мере обусловлен родителями. Разные родители применяют различные техники социализации страха. Разумный подход должен включать в себя воспитание некоторой доли толерантности к страху, обучение приемам противостояния страху, а также развитие навыков избегания опасных стимулов или снижения их интенсивности. Позитивный пример родителей - это самый эффективный способ обучения ребенка конструктивным взаимоотношениям с эмоцией страха.

 

Результаты ряда исследований убеждают нас в необходимости различения страха и тревоги. На уровне субъективного переживания, состояние тревоги правильнее всего определить как комбинацию нескольких дискретных эмоций. Ключевой эмоцией в субъективном перживании тревоги является страх, но и другие эмоции, например печаль, стыд и вина, могут быть задействованы в тревожном переживании.

 

ДЛЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ

 

Bauer D. Н. An exploratory study of developmental changes in children's fears. - Journal of Child Psychology and Psychiatry, 1976, 17, 69-74.

 

Обсуждение характерных особенностей проявления детского страха в различном возрасте.

 

Lanzetta J. Т., Orr S. P. Excitatory strength of expressive faces: Effects of happy and fear expressions and context on the extinction of a conditioned fear response. - Journal of Personality and Social Psychology, 1986, 50(1), 190-194.

 

Изучена роль внешнего проявления страха как стимула при возникновении и угасании страха.

 

MinekaS., DavidsonM., CookM., Keir R. Observational conditioning of snake fear in rhesus monkeys. - Journal of Abnormal Psychology, 1984, 93(4), 355-372.

 

Показана важность поведения взрослых, особенно матерей, как образца при формировании реакции страха у молодых особей.

 

Sorce J. F., Ernde R. N., Campos ]., Klinnert M. D. Maternal emotional signaling: Its effect on the visual cliff behavior of I-year-olds. - Developmental Psychology, 1981,21(1), 195-200.

 

Исследовано развитие страха падения с высоты у младенцев.

 

 

Глава 14

СМУЩЕНИЕ

 

Четырехмесячной девочке уютно на руках отца. Она не спит и с любопытством смотрит вокруг. К ним подходит знакомый, он приветствует отца и восхищается ребенком. Но вот он наклоняется и обращается непосредственно к девочке, и та улыбается ему, но тут же отворачивается и прячет голову на груди отца. Приятель отца восклицает: <О, малышка, кажется, смутилась!> Очевидно, что мужчина расценил мимику младенца, его попытку спрятать взгляд и отвернуть голову как признак смущения. Большинство детей, а быть может, и все дети начинают обнаруживать мимическую реакцию смущения примерно с 4-месячного возраста, и эта реакция сохраняется практически неизменной и в раннем детстве, особенно наглядно проявляясь на втором году жизни. В этом возрасте застенчивый ребенок при приближении постороннего человека, как правило, прячется за мать или утыкается лицом в ее юбку.