Условие при вступлении в Святую Четыредееятницу

Возлюбленные братия! Уже достигли мы самых врат свя­того поста! уже они готовы отвориться пред нами! уже, по законоположению Святой Церкви, прочтено нам сегодня во Святом Евангелии наставление Господа Нашего Иисуса Хри­ста о правильном вступлении в подвиг поста.

Аще отпущаете человеком согрешеныя их — возвещает ныне чтенное евангельское учение — отпустит и вам Отец ваги Небесный. Аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших [109]. Такимизвестием встречает нас Святая Церковь во вратах поста! та­кое условие она предлагает нам на самом Праге в духовный чертог покаяния. Мы намереваемся доказать наше раскаяние в различных греховных увлечениях различными лишениями и удручениями телесными: Евангелие требует от нас милости прежде жертвы, чтоб жертва была благоприятна Богу.

Все, желающие приступить к подвигу поста и молитвы, все, желающие пожать обильные плоды от своего покаяния! услышьте слово Божие, услышьте завет Божий, — и отпусти­те, простите ближним согрешения их пред вами. Агце отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный. Аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших. Аминь.

Беседа

В понедельник первой недели Великого поста

Приготовление к таинству исповеди

Введение

Возлюбленные братия! мы — в пристанище святого поста. Отделяем ныне особенное время для особенного, вниматель­ного, подробного рассматривания себя: врата покаяния раст­воряются для нас обширнее.

Жители святой обители! ближайшие ученики Христовы! прис­ные чада Церкви, находящиеся непрестанно при ее сосцах ду­ховных! Долженствовало бы нам не нуждаться в особенном времени для внимания себе, для очищения наших греховных пятен исповедию и покаянием: долженствовала бы вся жизнь наша состоять из непрестанного внимания, из непрестанного покаяния, если б жизнь наша соответствовала имени нашему. Образец чистоты, до которой мы должны достигнуть, совер­шен. Он — Господь наш Иисус Христос. По звавшему вы Свя­тому, говорит Апостол, и сами святи во всем житии будите. Зане писано есть: святи будите, якоАз свят есмь [110] По беско­нечному совершенству образца чистоты, поприще покаяния и очищения бесконечно. Если б кто протекал это поприще со всевозможным усердием и тщанием, — и тот не возможет до­стигнуть совершенства в очищении. Хотя бы житие его в посто­янном покаянии продолжалось тысячи лет, — и тогда не достиг бы он полного очищения. Величайшие между святыми ино­ками сознавали при кончине своей, что они не только не совер­шили, но и не начинали покаяния[111]. А мы, по немощам нашим, непрестанно растущим и умножающимся, будем в день исшествия нашего из земной жизни весьма далекими и от той святыни, в которой исходили из тел своих преподобные Отцы наши, избранные сосуды Божий, жители пустынь, — ныне жители неба за их тщательное пребывание в покаянии во время странствования по пустыне жития земного.

Так! провождающие жизнь во всегдашнем внимании, непре­станно наблюдающие за душою своею, замечающие в ней разно­образное действие греха, постоянно врачующиеся от этого яда покаянием, не достигают полноты духовного совершенства. Что же сказать о живущих нерадиво, находящихся в непрестанном развлечении, никогда не думающих, или думающих весьма ред­ко, как бы мимоходом, о том, о чем всего нужнее думать, о своем спасении? Скажу о них то, что уже сказано о них; произ­несу приговор, уже произнесенный на них. Скажу с горестию сердца, но скажу безошибочно, потому что только повторю слова Апостола, слова Божий: Вдовица, пространно питаю­щаяся, жива умерла [112]. Не подумай, что слова эти относятся единственно к вдовицам по плоти! Гораздо более они относятся ко мне и к тебе, отрекшимся мира для служения Христу: инок — истинная вдовица, для которой мир должен быть мертвым. Инок, таинственная вдовица! послушай убогих слов моих. Ты нарек себя мертвым для мира и суетного века с тем, чтоб ожить для Бога и блаженной вечности? Вникни в Писание, вникни в себя, сличи состояние души твоей с состоянием, предначертан­ным ей в Писании, и скажи — точно ли ты мертв для мира? по крайней мере начал ли твое умерщвление? ощутил ли оживле­ние себя Богом? преселились ли в будущий век твои мысли и желания? Редкий, весьма редкий может отвечать утвердитель­но на эти вопросы; скорее каждый из нас признает справедли­вость произнесенного страшного приговора. Отяготителен этот приговор для уха и сердца плотских и миролюбивых; но лучше услышать его здесь, доколе еще продолжается земное стран­ствование, доколе поприще покаяния и исправления не прекра­тилось. Если слова мои произведут в тебе страх и огорчение, то блажен страх этот, печаль эта вожделенна! Печаль бо, яже по Бозе, говорит Апостол, покаяние нераскаянно во спасение соделовает [113]. Воздействовав на время, она направит к бегству от печали и томления, точно страшных и по вечности их и по производимому ими ужасному мучению, невыразимому сло­вом, непостижимому для нашего ума и ощущения.

Каждый пусть вникнет в себя; каждый пусть поверяет в себе слова мои, которые буду произносить во спасение душ ваших и души моей!

Нам назначен рай, небо, вечное блаженство, если будем жить здесь благочестиво, исполняя обеты, данные нами при крещении, повторенные при пострижении в монашество, до­полненные обетами нестяжания и девства. Но мы не обраща­ем внимания на уготованное блаженство, как спящий бесчув­ствен к окружающим его и ожидающим его пробуждения приятностям и наслаждениям этой жизни; мы никогда не думаем о неизреченных будущих благах: мысль наша всегда на зем­ле, вся в земных удовольствиях, в земных попечениях. Не мертвы ли мы душою, хотя и представляемся живыми себе и тем, которые имеют плотское мудрование, смотрят одними плотскими очами[114].

Нам назначен ад, огнь вечный, неусыпающий червь для непрестанного угрызения и терзания нас, если проведем зем­ную жизнь в грехах и в греховных наслаждениях. А мы этих-то наслаждений и ищем, за ними-то и гоняемся; в них жела­ния и размышления наши. Мы живем, как бы не было ада, как бы мы были бессмертны, вечны на земле, как бы достиг­шие бесконечного блаженства. Тщетно гремит угрозами Сло­во Божие, тщетно возвещает о страшных бесконечных муках! Мы видим смерть наших братии, участвуем в их погребении: это не производит на нас никакого впечатления, как будто смерть — удел других людей, отнюдь не наш. Мы, как мерт­вые, не имеем ни памятования, ни предощущения смерти, ни памятования, ни предощущения будущности. Точно мы — мертвы. Имя имаши яко жив, а мертв ecu [115], свидетельствует о каждом плотском человеке неложное Слово Божие.

Для нас Сын Божий нисходил на землю, попрал нашу смерть Своею смертию, соделался для нас жизнию и вместе путем к этой жизни. Он требует от нас, чтоб мы распяли свою плоть со страстьми и похотьми [116], требует не потому, чтоб Сам нуждался в этом, но потому, что мы нуждаемся: только в теле, умерщвленном для греха, может раскрыться явление жизни благодатной[117]. Но мы слышим одни звуки слов; самих слов душа не понимает и не приемлет: они произносятся для нас как бы на чужом, неизвестном языке. И это не удиви­тельно: это — прямое следствие нашего душевного состояния. Мертвый по телу не способен к ощущениям телесным: будут ли прославлять его, дадут ли ему бесчисленное богатство, обнажат ли его, осыплют ли его уничижениями, ко всему он бесчувствен. Так и мертвый душою не может понять слов ду­ховных, не может ощутить духовных благ, не может иметь должного памятования смерти и вечных мук, должного позна­ния суетности сего мира и века, познания столь, впрочем, ясного и осязательного: он отравлен, умерщвлен грехом, от­селе уже чужд Бога и блаженства, отселе запечатлен в жертву ада. Жизнь тела — от присутствия в нем души; жизнь души — от присутствия в ней Святого Духа.

Возмогу ли достойно прославить непостижимую благость всеблагого Бога, Его долготерпение неизреченное, Его неиз­реченное человеколюбие! Призову ли с Пророком для славос­ловия полки Ангелов, все племена человеков, — мало того — всех зверей и скотов, птиц небесных, гадов и пресмыкающих­ся, рыб, странствующих в обширных пространствах воды, с ними всю тварь неодушевленную! И тогда все создание, со­единенное в одни уста, один хвалебный глас, не возможет достойно воспеть покланяемой[118] благости Божией, превысшей слова, превысшей постижения. Приидите, братия, поклоним­ся и припадем к стопам ее: она доселе долготерпит беззакони­ям нашим, доселе ожидает обращения нашего, доселе прости­рает к нам объятия, призывая блуждающих в пустынях и непроходимых дебрях греха, принимая кающихся грешников, соделывая их сынами и дщерями Божиими. Ныне, услышав глас се, глас, призывающий вас к покаянию, не ожесточите сердец ваших [119]; имеяй уши слышати [120], не пребывайте глухи­ми. Возстани спяй глубоким сном нерадения и совершенного небрежения о спасении! воскресни от мертвых [121], мертвый по нечувствию и ожесточению, по жизни, которая всецело приносится в жертву плоти, греху и тлению! Да узрю в тебе движение жизни, пробужденное словом, возвещающим пока­яние! да услышу голос твой, голос воздыханий, голос плача твоего, голос покаяния твоего, чтоб увериться мне, что есть еще в тебе признак, остаток жизни! Господь, видя, что ты провел все дни жизни твоей бесплодно, вновь дарует тебе день для беструдного спасения; день, в который искреннею исповедию пред духовным отцом ты можешь свергнуть с себя все бремя грехов твоих.

Часть первая

Покаяние — всемогуще, как установление всемогущего Бога. Нет греха, который бы устоял против лица покаяния. Оно — дар, данный падшему естеству человеческому; оно — остаток нашей первобытной непорочности, как сознание этой непо­рочности и сетование о потере ее; оно — воззвание крещения; оно — связь земли с небом, лествица к небу. Им очищается, изглаждается всякий грех. Если б ты и был обременен тягчай­шими согрешениями, нисколько не останавливайся присту­пить к покаянию. Неизмеримый океан поглощает одинаково и воды реки широкой, протекшей величаво многие страны, и скромные струи ручейка, едва приметного: так в бездне бла­гости Божией исчезают тяжкие грехопадения наравне с ма­лейшими, ничтожнейшими погрешностями. Да уверят тебя в этом пятьсот и пятьдесят динариев, одинаково прощенные: заимодавец бесконечно богат, а должники — все несостоя­тельны[122]. И малый грех остается неизглажденным, если со­грешивший пренебрег покаяться в нем, как в ничтожном по его мнению; и великий грех изглаждается вполне при посред­стве покаяния неограниченными благостию и всемогуществом Божиими. Вспомни святого Давида, впавшего в любодеяние и убийство. Вкралось в душу праведника неприметным образом нерадение; от нерадения родилось нехранение чувств телес­ных, освобожденный от хранения взор встретился неожиданно с предметом соблазна; предмет соблазна возбудил в душе освя­щенной преступное пожелание; за пожеланием последовало преступное исполнение; за совершением прелюбодеяния по­следовал стыд тщеславный. Стыд, которым устыдилась греха человеческая гордость, родил новое преступное желание, желание скрыть грех, желание сохранить личину праведности пред человеками. Для этого совершено убийство. Долго пре­бывал Давид в ожесточении, в нечувствии, как бы неповинный ни в каком согрешении. Нужно было обличение от Самого Бога. Пророк Нафан по повелению Божию обличил согре­шившего, — и едва Давид сказал согреших ко Господу, как исшел ответ от Господа: Господь отъя согрешение твое [123]. Все­могущее покаяние спасло целые грады и царства, отменяло приговоры, уже произнесенные Богом. Так, многолюдный город Ниневия, обреченный пророком Божиим на погибель, отвратил ее искренним покаянием — и тщетно Пророк непо­далеку от Ниневии ожидал истребления ее, исполнения свое­го пророчества! Так, нечестивому израильскому царю Ахаву, поклоннику кумиров, гонителю и убийце поклонников истин­ного Бога, уже назначена была казнь, уже объявлена великим Илиею; но Ахав умилился и пролил слезы, пребывая, впро­чем, в нечестии. Это кратковременное умиление, эти малые слезы не остались без своего действия: умилися Ахаав от лица Моего, сказал Господь пророку Илии, сего ради не наве­ду зла во днех его: но во днех сына его наведу зло на дом его [124]. Все Священное Писание, вся Церковная История наполнены бесчисленными примерами, которыми доказывается мощная сила покаяния. Некоторый разбойник, повествует Палладий в Лавсаике, был пойман на самом преступлении и приведен в Арсенаит, город фиваидский. После многих пыток приговори­ли отрубить ему голову. Когда он пошел с воинами за город на место совершенного им злодеяния, отстоявшее от города на шесть поприщ, то последовал ему неизвестный монах, желав­ший посмотреть на казнь его. Разбойник, увидев идущего за собою монаха, сказал ему: «Авва! неужели ты не имеешь келлии и рукоделия?» — Монах отвечал: «Имею». — Разбойник на это сказал: «Почему же ты не сидишь в келлии твоей и не плачешь о грехах твоих?» Монах отвечал: «Брат! я очень ленив; душа моя не имеет умиления: почему я пришел уви­деть, как ты будешь умирать. Может быть, при помощи этого зрелища приду в умиление». — Тогда сказал ему разбойник: «Авва! сиди ради Бога в келлии твоей, благословляй и восхваляй Спасителя Христа: с того времени, как Он вочеловечился и умер за нас грешных, человек уже не умирает». — Вот и другая, столько же умилительная и поучительная по­весть: «Близ некоторого города жил затворник, имевший от Бога дар прозорливства. В том городе была известная всем жителям блудница. Однажды затворник видит простирающий­ся от женского монастыря, находившегося в городе, к небу светлый путь, по которому идет душа в великой радости, ру­ководимая Ангелами, и приближается ко вратам небесным. Он послал ученика в женский монастырь узнать, кто там пре­ставился. Ученик, возвратившись, принес известие, что в мо­настыре никто не скончался, а скончалась скоропостижно пред вратами монастыря известная блудница, пришедши туда из города. Приведенный в недоумение, затворник начал молиться Богу, чтоб Бог объяснил ему видение. "Точно, — был ответ Божий святому старцу, — ты видел восходившую на небо душу жены, бывшей блудницы. Она положила твердое намерение покаяться и исправиться, и пошла в монастырь с решимостию вступить в него. Что скончалась она пред вратами мо­настыря, не успев исполнить намерения, то было по опреде­лению Божию. Но ее намерение Бог принял за самое дело"». В этих двух повестях мы видим на опыте исполнение обето­вании Евангелия. И само Евангелие сколько представляет та­ких опытов! Мытарь, обремененный грехами, пришел в храм Божий, и за смирение свое и покаяние вышел из храма оправ­данным. Другой мытарь, Закхей, едва положил намерение исправиться, как назван был сыном Авраамовым: вышел о нем приговор от Бога: днесь спасение дому сему бысть [125] Блуд­ница, припавшая к стопам Спасителя и изменившая любовь ко греху на любовь к Богу, услышала: отпущаются греси ея мнози, яко возлюби много [126]. Разбойник, распятый одесную Богочеловека, получил спасение в последние минуты своей бурной жизни. Лишь он смирился, лишь признал себя достой­ным осуждения, как отверзлись его душевные очи, и он по­знал в распятом близ себя Богочеловека; познав, исповедал; лишь исповедал, как получил обетование вечного блаженства. Событие, вполне соответствующее учению евангельскому! Веруяй в Мя, сказал Господь, аще и умрет, оживет [127]. Он открыто и ясно возвестил о себе: Не приидох бо призвати праведники, но грешныя на покаяние [128].

Не подумайте, что особенно счастливы были те грешники, которые жили во время пребывания Спасителя на земле: счаст­ливы были те, которые прибегали к исповеданию грехов и к покаянию; напротив того, те, которые отвергли всемогущее врачество покаяния, пребыли во грехах, погибли от нераскаян­ности своей, от ожесточения своего. Ничто и никто не препят­ствует нам и ныне воспользоваться счастием покаявшихся греш­ников пред Самим Господом Иисусом Христом. Он сказал о Себе верующим в Него: Се, Аз с вами есмь во вся дни до сконча­ния века [129]. Когда ты предстанешь пред духовным отцом твоим, он подтвердит тебе возвещенную нами истину: «Се чадо, — ска­жет он, — Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое»[130]. Предстоя Самому Христу, проси у Него, и получи от Него великую и богатую милость — прощение грехов.

Зачем же нам медлить? Зачем останавливаться, приходить в сомнение и двоедушие, которыми увеселяется и укрепляется на нас диавол? Скажешь: грехи многочисленные, тяжкие, долговременные приводят в сомнение и двоедушие; от посто­янных грехопадений силы души пришли в изнеможение, чув­ствую ослабление самого произволения. Так! грехи твои — тяжки. Для всех врачей твое состояние неисцелимо, но не для врача — Господа, всемогущего и бесконечно милостивого. Недоверчивая боязливость твоя тогда бы еще была сколько-нибудь извинительною, когда бы ты мог ожидать, что Врач отвратит от тебя очи, отвергнет тебя с презрением и гневом. Но Он не отвергает тебя; напротив того, призывает к Себе, умоляет тебя, чтоб ты приступил к Нему. Он не будет упре­кать тебя: никакое жестокое слово не изыдет из уст Его: Он призывает тебя к Себе единственно для того, чтоб даровать тебе прощение и исцеление. Приидите, и истяжимся, глаго­лет Господь. И аще будут грехи ваши яко багряное, яко снег убелю; аще же будут яко червленое, яко волну убелю [131]. Цель пришествия Христова на землю состояла в том, чтоб освободить души человеческие от обладавшего ими греха и восстановить в нас падший Божественный образ. Се, Агнец Божий, свидетельствует о Иисусе Иоанн Предтеча, вземляй грехи мира [132]. Исцеление телесных болезней было лишь дока­зательством исцеления души от греха. Когда пред Господа принесли расслабленного жилами, тогда Он сказал болящему: дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои [133]. Некоторые из книжников, тут присутствовавших, помыслили, что произне­сена хула. Иисус, зревший помышления их, сказал: Векую вы мыслите лукавая в сердцах своих? Что во есть удобее рещи: отпущаются ти греси: или рещи: востани и ходи? Но да увесте, яко власть имать Сын Человеческий на земли отпущати грехи, тогда глагола разелабленному: востани, возми твой одр и иди в дом твой [134]. Если ты до того расслаб­лен грехом, что потерял самое произволение к добру; если прокажен, глух и слеп душою; если ты столько повиновался диаволу, что поступил совершенно во власть его, и, действуемый насилием врага, сходствуешь с беснующимся, то и тогда не посумнись приступить к покаянию, и услышишь: отпуща­ются тебе греси твои. Создатель твой есть Создатель и сер­дца, и ума твоего, и воли твоей. Ты расстроил, растлил их грехом? Создатель может воссоздать сердце чистое из сердца оскверненного, и помраченный, и поврежденный ум обновить всемогущею Своею Истиною. Он может страждущую и изне­могающую волю твою под насилием греха утвердить в добре, и таким образом возвратить душе твоей радость надеждою спасения, которая является в победах воли над грехом.

Да не взыдет кому помышление лукавое: «Легко получает­ся прощение при покаянии: удобность в получении прощения позволяет быть нестрогим к себе, позволяет предаваться гре­ховным наслаждениям. Более того: она смотрит со снисхож­дением на возобновление тяжких грехопадений». Нет! не на таком условии даруется прощение грехов при покаянии. Оно даруется с тем, чтоб впавший в смертные грехи оставил их. Это явствует из самих слов Спасителя: простив блуднице, приведенной на суд пред Него фарисеями, Он сказал ей: иди, и (отселе) ктому не согрешай [135]. То же самое заповедал Господь исцеленному Им в притворах Вифезды, заповедал с угрозою большего наказания за нарушение заповеданного: се, здрав ecu, сказал Он, ктому не согрешай, да не горше ти что будет [136]. Так понимали и исполняли слова Богочеловека преподобные пустынные Отцы, и так научили братию. Авва Пимен на вопрос: «Что значит покаяние в грехе?» — отвечал: «Оно состоит в том, чтоб раскаяться во грехе и не повторять его. Поступившие так названы непорочными и праведными, потому что они оставили грехи и соделались праведниками»[137]. Великий наставник монашествующих святой Исаак Сирий­ский говорит о повторяющих свои грехопадения: «Кто, в на­дежде покаяния, вторично впадает в согрешение, тот ходит пред Богом с лукавством; такому посылается нечаянная смерть, и он не получает времени, на которое рассчитывал, к исправ­лению добродетели»[138]. Это разумеется о грехах смертных, а не о тех поползновениях от немощи, которые вручаются ежед­невным покаянием, которых и Святые не были вполне чуж­ды. Если же по несчастному навыку и расслаблению, увлека­емый как бы насильно плотию и кровию, не можешь удер­жаться от смертных грехов, преимущественно именуемых падениями, то и тогда не при давайся отчаянию, к которому так неистово влечет человека непрерывающийся ряд падений. Мы имеем на этот случай премудрое наставление Сисоя Вели­кого. Ему однажды с горестию сердца сказал брат: «Отец! что мне делать? я пал». — Старец отвечал ему: «Восстань». — Брат сказал: «Я восстал, и снова пал». — Старец отвечал: «Опять восстань». — Брат возразил: «Доколе же мне вос­ставать и падать?» — Старец сказал: «До кончины твоей». Истинный раб Божий хранится не только от греховных дел и слов, хранится от самых помыслов и ощущений греховных. За верность к Господу он сподобляется особенных духовных дарований. Обиловал ими преподобный Силуан, скитский, потом синайский подвижник; когда спросили его, каким спо­собом стяжал он благодать, Силуан отвечал: «Я никогда не донущал в сердце мое мысли, прогневляющей Бога»[139].

Сохранивший себя от грехов смертных не должен думать, что он нуждается в покаянии немного. Твои согрешения легки пред твоими глазами, но ты не знаешь, какова тяжесть их на весах правосудия Божия. «Ин суд человеческий и ин суд Бо­жий», - сказал некоторый преподобный пустынножитель, рассуждая пред кончиною своею о своей иноческой и подвиж­нической деятельности[140]. Законодатель народа Израильского, Боговидец, святой Моисей, сиявший лучами пророчества, чудотворения и лучами видимой славы, произнес необдуманное слово пред народом, будучи огорчен его строптивостию. Он только разнствова устнама своима [141], по выражению святого Псалмопевца; он произнес устами слово недоверия, будучи в сердце исполнен веры; он произнес это слово, признавая не­честие и неверие народа недостойными чуда и благодеяния, — как бы полагая, что благодать Божия, ослабленная народным нечестием, не довольно сильна и достаточна сама по себе для произведения чуда. Грех по видимому маловажный и извини­тельный, грех в святом муже, богатом делами добрыми и бла­годатными дарами, иначе судится Богом: не только заслужи­вает обличение, не только вносится в книги Священного Пи­сания во известие всего израильского народа и во известие всего мира, имеющего уверовать в истинного Бога, — наказы­вается временною казнию. Моисей, знавший силу молитвы и бесконечное милосердие Божие, тщетно прибегает к молитве и умилостивлению Бога; Моисей, не раз отвращавший гнев Божий от всего народа Израильского, молится о себе, чтоб отменено было произнесенное на него определение; молится он — и не услышан. Презре мя Господь вас ради, говорил Моисей, поведая народу о последствиях своей молитвы, и не послуша мене [142]. В Писании ничего не сказано без святой цели. Угадывая цель Писания в настоящем обстоятельстве, мы нис­колько не погрешим, если признаем, что оно служит нам на­ставлением и предостережением, чтоб мы не считали малыми и малые грехи наши, заботились со всею тщательностию избе­гать их и очищаться от них покаянием. Сколько согрешаем от неведения! сколько согрешаем от немощи! сколько согреша­ем, увлекаясь развлечением, примером других, снисходительностию к другим! сколько попускается нам преткновений за осуждение ближнего, за жестокосердие к нему! Мы пребываем в беспечности, а рукописания согрешений наших умножаются. Ведал это праведный Иов и ежедневно приносил молитвы и жертвы Богу о детях своих, говоря: Негли когда сынове мои согрешиша противу Бога; тако убо творяше Иов вся дни [143]. Признак праведника — решительное недоверие к своей пра­ведности и пребывание в непрестанном покаянии.

Когда отстраним ослепляющее нас развлечение, когда углу­бимся в себя и начнем рассматривание себя, сличая состояние душ наших с тем, каково оно должно быть по учению Свя­щенного Писания, тогда сами признаем малые грехи уже не малыми, но тяжкими и страшными, достойными непрестан­ных слез и покаяния. Раскроем Священное Писание, посмот­рим, чем мы должны быть. Говорит святой апостол Павел: Первый человек от земли, перстен: второй человек Господь с небесе. Якоже облекохомся во образ перстнаго, да обле­чемся и во образ небесного [144]. Получая бытие, начиная суще­ствовать, мы в то же самое время облекаемся во образ праот­ца нашего Адама, во образ его падший; зачинаемся и рожда­емся с телом, подверженным болезням и разрушению, с душою, зараженною грехом; зачинаемся и родимся, имея семя греха, насажденное во всем естестве нашем, имея яд греха, разлитый во всех членах души и тела. В беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя [145]. Таким образом весь род человечес­кий соделался и соделывается непотребным, умерщвляется грехом, заразившим нас в самом корне нашем, в праотце. При воссоздании нас искуплением нужно было устранить корень, не престававший сообщать всем отраслям смертоносную зара­зу, нужно было заменить его корнем, который бы сообщал нам жизнь, нетление, святость, нужен был для рода челове­ческого новый праотец, и им соделался Господь с небесе. Он благоволил быть по плоти потомком Адама, зачавшись от Девы бессеменно и бесстрастно. Земным рождением Адам и многие человеки предварили Иисуса; но рождением из смерти и гро­ба, которое есть воскресение, Иисус предварил Адама и всех человеков[146]. Он соделался Первенцем рода чедовеческого; Он — первый человек, восшедший на небо. Там воссел Он одесную Бога. Адам и прочие святые праотцы Иисуса по плоти соделались Его потомками по рождению Духом в пакибытие. Он — Отец будущего века, Родоначальник святого племени избранных. Чтоб нам, начавшим существовать по образу ветхого Адама, перейти из его отверженного потомства в благо­словенное потомство Нового Адама, — должно родиться Свы­ше. Аще кто не родится водою и Духом, говорит нам Новый Адам, Господь наш Иисус Христос, не может внити во Цар­ствие Божие [147]. Мы родимся в новую благодатную жизнь Свя­тым Крещением, которым переходим в потомство Господа Иисуса Христа, получаем усыновление Отцу нового века, как и Апостол сказал: Елицы во во Христа крестистеся, во Хри­ста облекостеся. Приясте Духа сыноположения, о Немже вопием: Авва Отче [148]. Но чтоб пребывать в этом усыновлении, мы должны жительствовать не по плоти, по Духу: Елицы во Духом Божиим водятся, сии суть сынове Божий [149]. Напротив того, аще же кто Духа Христова не имать, сей несть Егов [150]. Пребывает ли в нас этот признак усыновления? послуше-ствует ли Дух духови нашему, яко есмы чада Божий? [151] По этому признаку испытывали и рассматривали себя преподоб­ные Отцы пустынные; такое рассматривание погружало их в бездну покаяния и плача. Послушаем, как об этом рассуждает преподобный Макарий Египетский, по всей справедливости нареченный Великим: «Как тело, — говорит он, — не из самого себя имеет свою жизнь, но извне, то есть из земли, и не может жить без внешних средств, равным образом и душа, если отсюда не переродится на землю живых, если не будет там питаться духовно, и, успевая о Господе, возрастать духов­но, если не одеется в одежду небесной красоты, взятую из Самого Божества, то сама собою в радости и покое жить никак не может. Божие естество имеет в Себе хлеб жизни по сим словам: Аз есмь хлеб жизни, и вино, веселящее сердце человека, и елей радования [152], и многоразличное брашно Духа, и небесную одежду света, исходящую из Самого Бога. В сих состоит вечная жизнь души. Горе телу, когда оно в своем еди­ном естестве оставлено! оно разрушается и умирает. Горе и душе, когда она единому своему естеству предоставлена, упо­вает только на свои дела, не имея общения с Божиим Духом! она умирает, не удостоясь вечной, Божественной жизни... Если ты сделался престолом Богу, и воссел на тебя Небесный Всад­ник; если душа твоя вся соделалась духовным оком и вся стала светом; если ты воспитался небесною пищею Духа, и напоен водою живота, и облекся в одежду таинственного света; если наконец вся сия стяжал твой внутренний человек, и твердо о сем извещен, то воистину уже ты живешь жизнию вечною, отныне покоясь душою твоею с Господом, воистину ты стяжал и приял от Господа то, чтоб жить тебе истинною жизнию. Если же ты ничего этого не видишь в себе, то плачь, болезнуй и рыдай горько, как не соделавшийся еще участником вечного и духовного богатства, как еще не приобретший истинной жиз­ни. Возымей попечение о убожестве своем и проси Господа день и ночь, как находящийся в тяжкой лютой бедности греха. О, когда бы мы заботились и пеклись о нашем убожестве! О, когда бы не жили в беспечности, как обилующие богатством и благами духовными!»[153] Стремление к стяжанию истинного по­каяния было побудительного причиною, по которой святые ино­ки, ощутив нищету духа, удалялись в глубокое уединение, зак­лючались в затвор, скрывались в вертепах и пропастях зем­ных. Но такое зрение нищеты своей, такое зрение умерщвления души грехом даруется уже значительно преуспевшим в иночес­ком подвиге. Оно внушает человеку решимость окончательно отрешиться от мира, умереть для мира, чтоб всецело предаться взысканию в себе жизни вечной.

Обратимся к другому признаку, по которому рассматри­вание себя более доступно для новоначалия нашего. Сказал Господь в Святом Евангелии: Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет. Не любяй Мя словес Моих не соблюдает. Аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей [154].

Соблюдающий Христовы заповеди — Христов; не соблюдаю­щий их не принадлежит Христу. Рассматривание совести на­шей, душевного состояния нашего по евангельским заповедям весьма удобно, крайне душеспасительно, вполне верно. Для примера посмотрим: исполнили ли мы некоторые заповеди Христовы, изложенные в 5 главе Евангелия от Матфея. Не гневались ли мы всуе на ближнего? Не имели ли, доселе не имеем ли с кем ссоры? Не действует ли в нас памятозлобие? Не произносили ли мы слов укоризненных и ругательных? Удерживались ли от взоров, ощущений, помыслов сладост­растных? Не воздавали ли злом за зло? Были ли так кротки, чтоб не противиться злу? Любили ли врагов наших? Благо­словляли ли проклинающих нас? Делали ли добро ненави­дящим нас? Молились ли за творящих нам напасть?— Ко­нечно, и эти немногие вопросы затруднят и обличат совесть нашу. Что же может произойти при дальнейшем и подроб­нейшем рассматривании? — Отверзутся очи наши на грехи наши, насадится в сердца наши чувство непрестанной печа­ли о нашем недостоинстве; мы научимся сокрушаться о тех согрешениях, которые в омрачении нашем казались нам ма­лыми, но по самой вещи лишают нас усыновления Богу и блаженной вечности. То и другое засвидетельствовал Сам Господь. Повелев любовь ко врагам, Он объявил и причину, по которой любовь эта для нас необходима: яко да будете сынове Отца вашего, Иже есть на небесех [155]. С горестным последствием сопряжено нарушение малейшей евангельской заповеди: Иже аще разорит едину заповедий сих малых, сказал Господь, и научит тако человеки, мний наречется в Царствии Небеснем [156], то есть не будет причастником его[157]. Полное же невнимание к евангельским заповедям, как бы к нравоучению, которое можно и не исполнять, влечет за собою решительную погибель. Не заменится исполнение заповедей никакими подвигами! не заменят их ниже самые чудеса! Мнози, говорит Спаситель, рекут Мне во он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом, и Твоим именем бесы изгонихом, и Твоим именем силы многи сотворихом. И тогда исповем им, яко николиже знах вас: отыдите от Мене, делающий беззаконие [158]. Созидание души, основанное не на исполнении заповедей, но на одних подвигах, непрочно, сует­но; не может оно выдержать ни скорбей от человеков, ни искушений от бесов, чуждо света, полно мрака и самооболь­щения. Всяк слышай словеса Моя сия, возвещает воплотив­шееся Божие Слово, и не творя их, уподобится мужу уродиву, иже созда храмину свою на песце: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и опрошася храмине той, и падеся: и бе разрушение ея велие [159].

Часть вторая

Покаяние необходимо для всех! каждый да пользуется дра­гоценным временем, даруемым милосердием Господа! каж­дый да погружается в блаженное покаяние! В особенности займемся им в продолжение текущей недели, отделенной и назначенной нами для приготовления себя к таинству испове­ди и последующему за ним таинству причащения. Совершим приготовление со всевозможным вниманием. Не принесем этой недели в жертву безрассудному развлечению: уже мы доволь­но ему жертвовали! довольно занимались погублением себя! ныне займемся своим спасением! Будем часто раскрывать книгу совести; будем всматриваться в свои пятна греховные, будем приготовлять их к омовению исповедию. Не щади грехов тво­их! Не сочти какого-либо проступка маловажным, извини­тельным; не признай невинными каких-либо навыков и упраж­нений, порицаемых Писанием. Обвини себя, чтоб получить обильное оправдание от Бога. Решись обнажить с откровенностию язвы пред отцом духовным! Не оставляй в сердце тайной дружбы, тайной связи со грехом, скрывая его, отлагая от­крытие его до будущего времени! Иначе твое покаяние будет неистинным, лицемерным, — в душе твоей будет оставаться залог, причина к продолжению жизни греховной. Неисповедуемые согрешения удобно повторяются, как бы совершаемые в непроницаемой тьме[160]. С решительностию возненавидь грех! Измени ему обнаружением его, — и он убежит от тебя; обли­чи его как врага, — и примешь Свыше силу сопротивляться ему, побеждать его.

Положи в себе твердое намерение проводить жизнь богоугод­ную и немедленно приносить покаяние в тех поползновениях, которые случатся с тобой или по немощи, или по злохитрости врага, или по стечению обстоятельств. «Не падать — свойственно только Ангелам; человекам свойственно падать и восставать падши, пребывать в падении свойственно одним диаволам»[161]. Решись быть верным рабом Христовым во все дни живота тво­его! Раб верный с точностию исполняет волю господина своего; когда же согрешит в чем, тотчас раскаявается, печалится, про­сит прощения, заглаждает проступок исправлением. Возгнушайся делами, жизнию и свойствами предателя! Не своди друж­бы с врагами Бога твоего, Создателя твоего, Искупителя твое­го! Не предавай Его ни на сребренники, ни на честолюбие, ни на чревоугодие, ни на сластолюбие!..

Употреби эту неделю на рассматривание прошедшего поведе­ния твоего. Предначертай себе образы исправления: размыс­ли, какие пороки тебе должно оставить, какие добродетели должно насадить в тело и душу. Не однажды в течение неде­ли поступи так; каждый день размышляй об этом по несколь­ко раз; что забыл сегодня, то припомнишь завтра. Сам Гос­подь, видя твое тщание, пошлет тебе мысли благие и отверзет твои очи на недостатки твои. Чем более будешь погружаться в рассматривание себя, тем удовлетворительнее будут твои ис­поведь и покаяние, тем ощутительнее и обильнее прольется в душу твою обновление, даруемое исповеданием грехов.

«В насыщенном чреве нет разума тайн Божиих»[162]. Желая посвятить эту неделю занятиям и размышлениям духовным, удержимся от пресыщения, от всякого излишества, если же можно, то и от довольства в пище и питии. Покажем в телах наших, что мы последователи распятого за нас Господа! Уто­мим плоть стоянием на церковных последованиях. Когда она, ощутив усталость и изнеможение, будет просить отдохнове­ния, - скажи ей в увещание: «Воспоминаю пострадавшего за меня Господа, и желаю, чтоб ты, плоть моя, причастилась, хотя в малейшем виде, тех страданий, которые ощущала свя­тейшая плоть Христова, будучи распята на древе крестном. Наслаждения твои пагубны и тебе и душе: ими возбуждается плотское мудрование, любовь к суетному миру и к временной земной жизни; ими подавляются движения духовные, воспо­минание о смерти и вечности; ими укрепляются страсти; ими ослабляется самая вера во Христа. Строгость к тебе приносит неисчислимую пользу: очищает ум, оживляет душу, — саму тебя, бренную плоть, соделывает легкой, способной к подви­гам духовным и к ощущению духовному. Мученики принесли к подножию Креста Христова кровь свою; святые пустынно­жители принесли подвиги многотрудные, если не равные, то подобные мученичеству. Принесу ему и я — хотя малое удручение тела моего! Удручением плоти моей хотя несколько упо­доблюсь распявшемуся за меня Господу! Удручением плоти хотя несколько накажу себя за удовлетворение греховных пожеланий плоти! Удручением плоти покажу на самом деле, что гневаюсь на себя за соделанные мною проступки, себя осуждаю, искренно желаю и ищу исправления! Ты сама, плоть моя, утесненная постом, бдением и стоянием церковным, хо­датайствуй себе и душе обильное прощение».

Если в продолжение этой недели мы будем пресыщаться, если будем увлекаться к угождению прихотливым пожелани­ям тела, то можно ли ожидать, чтоб мы рассмотрели себя как должно, чтоб принесли покаяние нелицемерное? Можно ли поверить, что оставим пороки, утвердимся в добродетели, когда дело обращения от греха к Богу будем совершать с двоедуши­ем, хладностию, небрежением? Нет! хладность и небреже­ние — обличители шаткого, лукавого произволения. Убоимся слов Господа: Обуморен ecu, и ни тепл ни студен, изблевати тя от уст Моих имам [163]. Будем ревностны!

Во всех благих начинаниях мы нуждаемся в помощи Божией: тем более нуждаемся в ней для свержения ига греховного, для вступления на стези правые и святые. Помощь Божия испра­шивается усердною, внимательною молитвою. Святые Отцы наставляют нас молиться о том, чтоб даровано было нам узреть согрешения наши, чтоб послана нам была Свыше благая и спа­сительная мысль исповедания грехов наших[164]. То и другое — дар Божий! правильнее сказать, все действия, из которых составляется блаженное покаяние, непременно требуют содей­ствия Божия. Моли Господа Бога, чтоб даровал тебе провести эту неделю благоговейно и внимательно, чтоб даровал рас­смотреть себя, увидеть свои согрешения. Моли Господа, чтоб Он положил вражду между тобою и семенем змея, которое есть грех; моли Его, чтоб Он воодушевил тебя мужеством в борьбе с самим собою, с поврежденным естеством твоим, с живущею в тебе смертию. Моли Господа, чтоб Он Сам побо-рал за тебя, и таким образом всегда доставлял тебе победу: Господь не может не быть победителем. Если же мы побежда­емся, — это значит, что сражаемся одни, что Господь не нис­ходит вместе с нами на сражение против иноплеменников. Он не нисходит или по причине раздвоенного произволения на­шего, или потому, что мы заслуживаем оставление за небре­жение наше, за хладность нашу к Нему, за привязанность к миру и к его сладостям. Моли Господа, чтоб Он помог тебе сказать все грехи твои духовному отцу со всею искренностию, с отвержением зловредного стыда, и услышать разрешение из уст его с живою верою, как из уст Божиих. Наконец моли Господа, чтоб но очищении покаянием уже не возвращаться тебе в греховную дебрь, в греховный смрад, в темницу и ад, но начать жительство богоугодное, внимательное, — путь, по которому каждый пришлец и странник земной может достичь вечного, блаженного спокойствия. Проси всего вышеописан­ного молитвою: без Мене, сказал Господь, не можете творити ничесоже [165].

Более всего моли о том, чтобы был тебе дарован дух сокру­шен: сердце сокрушенно и смиренно [166], потоки слез для омове­ния греховной скверны. Когда сердце пронзено спасительною печалию о согрешениях, тогда истекают из очей животворные слезные воды. Они возобновляют на душе и теле действие вод крещения, и сами названы крещением. Воды крещения омы­вают прародительский грех, а в крестящихся в возрасте и собственные грехи, соделанные до крещения; слезными вода­ми омываются согрешения, соделанные после крещения[167]. Молись о получении этих вод, доказывай твое желание стя­жать их понуждением себя к ним. Приготовь себя к исповеди и святому причащению слезами! Омой, смягчи, оживотвори ими сердечную ниву; уясни ими Божественный образ, обнови подобие, потемненное и обезображенное неправильными чер­тами и красками грязными. Принявший слезы блудницы и разрешивший ее греховные узы, разрешит и твои оковы. Про­ливший Свои священные слезы о Иерусалиме, который упор­но отвергал снисшедшее ему от Бога спасение и слепо стре­мился к погибели, возрадуется слезам твоим, которые ты про­ливаешь, желая стяжать спасение. Проливавший Свои святые слезы при вести о смерти друга Своего Лазаря, воскресивший Лазаря, мертвеца четверодневного и уже смердевшего, милос­тиво воззрит на твои слезы, воскресит из смерти греховной твою душу, хотя бы она по всем членам была обвязана погре­бальными убрусами, хотя бы она уже смердела от закорене­лых долговременных греховных навыков, хотя бы ко входу в сердце привален был тяжкий камень ожесточения и нечув­ствия. Он повелит отвалить камень, разрешить окованные мертвостию помышления и чувствования твои, — да шеству­ешь в преуспеяние духовное и бесстрастие[168].

Приуготовляешься к важному таинству, — к одному из сед-ми главных таинств Церковных — к святой исповеди! Вто­рым крещением намереваешься креститься по таиноучению христианскому! Приходишь в духовную врачебницу: не выдь неисцеленным. Тебе предстоит суд чудный и необыкновен­ный: на нем будут взвешиваться и оцениваться твои согреше­ния, и вместо казней, тобою заслуженных, даются тебе оправ­дание, чистота, святыня. Приидите и истяжимся, глаголет Господь, призывая на этот суд, и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю, аще же будут яко червленое, яко волну убелю [169]. Казни твои понес на Себе вочеловечившийся Бог, и дарует тебе, по бесконечной благости Своей, Свою святыню, требуя от тебя одного сознания в твоих согрешени­ях: невозможно простить несознающегося, выражающего не­сознанием, что он не признает себя виновным, не нуждается в прощении, отвергает его.

Погрузись в благоговейное и благочестивое созерцание таин­ства, таинства точно великого и удивительного! погрузись в созерцание бесконечной любви Божией к падшему роду чело­веческому! Составляет Свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущим нам, Христос за ны умре. Много убо паче, оправдали бывше ныне Кровию Его, спасемся Им от гнева [170]. И спасаемся мы от гнева покаянием, которое исправляет все проступки наши, поддерживает нас во все время земного странствования нашего, извлекает нас из всякой греховной пропасти, как бы она ни была глубока. Сила и действие покаяния пребывают неистощимыми до конца жизни нашей. Хотя бы кто падал каждый день, хотя бы совершил все не­правды и все беззакония, — покаяние приемлет его в свои объятия, чтоб очистить, исцелить, со делать праведным, свя­тым. Тогда только оно остается недействительным, когда с безрассудным упорством и отчаянным ослеплением отверга­ется его всемогущая помощь.

И тому удивись в этом таинстве, что служителем его по­ставлен не Ангел непорочный, страшный самою святостию своею, но подобострастный нам человек, обложенный общи­ми немощами нашего рода, не менее тебя нуждающийся в покаянии, служащий видимым орудием благодати при омове­нии твоих грехов и имеющий необходимую нужду в служении другого при омовении собственных согрешений. В то время, как ты падешь ниц перед священным изображением Христо­вым, чтоб исповедать твои согрешения духовнику, он сми­ренно скажет тебе по завещанию Святой Церкви: «Аз точию свидетель есмь, да свидетельствую пред Господом вся, елика речеши мне»[171]. Благость Божия отовсюду уловляет тебя во спасение, отовсюду обставляет, окружает удобствами при­ступить и приближиться к Богу.

Заключение

Такие размышления, необходимые для должного приго­товления себя к таинству исповеди. У гладь стропотные стези ума и сердца твоего, очисти их от всякого лукавства и лицеме­рия. В противном случае — только усугубишь грехи: к пре­жним грехам присоединишь грех, несравненно их тягчайший. Страшно мне сказать с определительностию, в чем заключается этот грех! Но для спасения вашего скажу; скажу для того, чтоб каждый из вас, услышав как тяжек и ужасен этот грех, убоялся и избежал его адских челюстей. Впал ли ты в осуж­дение, в чревоугодие, в гнев? — Впал ли в любодеяние? — Ты согрешил, как человек. Если же приступишь к таинству покаяния с небрежением, с лукавством, скрытностию, то со­вершишь начинание сатанинское, наругаешься Всемогущему и Всевидящему Богу, Который создал тебя и воссоздал, даро­вал тебе благодать покаяния, чтоб ты при помощи ее пребы­вал в пристанище и состоянии воссоздания, Который, нако­нец, будет судить тебя и рассматривать, как употребил ты Его неизреченные дары. Святая Церковь в последовании испове­ди влагает в уста духовника для предосторожности кающе­гося следующие многознаменательные слова: «Се, чадо, Хрис­тос невидимо стоит, приемля исповедание твое: не усрамися, ниже убойся, и да не скрыеши что от мене; но не обинуяся рцы вся, елика соделал еси, да приимеши оставление от Гос­пода нашего Иисуса Христа. Аще же что скрыеши от мене, сугуб грех имаши»[172].

Не согласись с помыслом лукавого, который будет вну­шать тебе: «Как сказать духовному отцу согрешение, и гнус­ное и низкое? Теперь скрой, а скажешь при следующей испо­веди, когда пройдет довольное время, и тебе будет менее стыдно говорить о грехе твоем, как о давнопрошедшем и едва помни­мом». Узнай голос древнего змея, приходящего в виде татя, да украдет у тебя благие мысли, да убиет тебя советом зло-хитрым, и да погубит[173] отъятием спасения, предлагаемого тебе Господом туне [174] в покаянии. Звук этого голоса подобен тому, который некогда проник в рай, извлек оттуда праотцов на­ших. Сын Адама! ныне он стремится проникнуть в твою душу, чтоб не впустить тебя в рай. Отвратись от него, не слушай его, не вкуси яда, смертоносного для души твоей.

Исполненный кроткой веры, мужественного самоотверже­ния, смиренной простоты и искренности, приступи к святому таинству исповеди. Веруй, что для всемогущего Врача — Господа — все язвы, и малые и великие, одинаково ничтожны, одинаково удобоисцелимы. Всемогущее Слово исцеляет, вос­крешает, вводит в рай единым словом. Творцу труды излиш­ни. Он изрекает Свою волю, — и спешит всякая тварь, види­мая и невидимая, раболепно исполнять Творческое веление!

Изрекается эта воля — и изглаждаются наши согрешения, на­чертанные нами и врагами нашими на рукописаниях вечных. При вере самоотвержение не трудно! Отвергни ложный, пагубный стыд, отвергни этого хранителя грехов; отвергни мать его — гордость; обвини себя, осуди себя! Преклони гла­ву в сокрушении духа, в слезах и плаче, подробно поведай грехи твои Богу пред отцом твоим духовным — и осенит тебя, при посредстве служителей тайны Божией, благодать Святого Духа, внося в дом души твоей отпущение грехов и, взамен их, правду от Бога со спасением вечным, да блаженствуешь и да прославляешь Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Сергиева пустынь, 1845 года.