Глава 33 нидерландская буржуазная революция

Политический строй Нидерландов. В XV в. Нидерланды входили в состав Бургундского государства, а после его распада (1477 г.) в результате династической унии перешли под власть Габсбургов. С 1516 г. Нидерланды стали составной частью империи Карла V Габсбурга.

В XVI в. Нидерланды занимали, кроме территории современных Нидерландов, территорию Бельгии, Люксембурга и частично Франции. Страна состояла из 17 провинций. Наиболее крупными из них были: Эно (Генегау), Артуа, Люксембург, Намюр, Фландрия, Брабант, Голландия, Зеландия, Фрисландия, Утрехт, Хелдер. После отречения Карла V Нидерланды вошли в состав владений Филиппа II Испанского.

Правительства Карла V и Филиппа II, стремясь установить в Нидерландах абсолютистские порядки, создали разветвленный чиновничий аппарат, который при Филиппе II возглавляла его наместница Маргарита Пармская. При ней в Брюсселе существовал совещательный орган — Государственный совет, из представителей нидерландской феодальной знати; функционировали советы финансовый и тайный (по административно-судебным делам), состоявшие в основном из чиновников-юристов; имелся также верховный апелляционный суд. В провинциях и городах действовали провинциальные наместники (статхаудеры) и различные должностные лица, подчиненные центральным властям. В городских цитаделях и разбросанных по стране замках располагались верные правительству гарнизоны.

Однако и в XVI в. весь этот аппарат не смог еще целиком подчинить себе исторически сложившиеся в Нидерландах сословно-представительные учреждения и местные органы самоуправления. Только собиравшиеся по указанию наместницы Генеральные штаты, где главную роль играли феодальная аристократия, высшее духовенство, городской патрициат и богатое купечество, могли давать распоряжения о сборе налогов и утверждали важнейшие законы. Провинциальные штаты ведали разверсткой налогов внутри провинций и решали другие вопросы местного значения. Советы городов обладали большой автономией в решении городских дел. При этом вся страна в целом, а каждая провинция и город в отдельности имели особые вольности и привилегии, которые они ревниво старались оберегать от все возраставшего произвола королевских чиновников. На этой почве возникали многочисленные конфликты между местными учреждениями и испанскими властями.

Хозяйственная структура Нидерландов. В первой половине XVI в. Нидерланды переживали период экономического подъема. Разложение феодальных отношений в деревне и средневекового цехового ремесла в городах, процесс первоначального накопления, развитие капиталистических отношений стали определяющими факторами хозяйственной жизни страны.

Цеховое ремесло и корпоративно организованная торговля в старинных городах Фландрии, Брабанта Голландии и Зеландии (Гент, Ипр, Брюгге, Лувен, Дордрехт и др.) приходили в упадок. Несмотря на все свои привилегии, мастера цехов, закосневшие в

средневековых, рутинных формах производства, частью разори, лись, частью потеряли свои связи с рынком и попали в зависимость от скупщиков и купцов; эти посредники снабжали ремесленников сырьем и скупали готовые изделия, которые они реализовывали с большой выгодой для себя. Лишь некоторые корпорации смогли приспособиться к новым потребностям рынка и новой технологии, давая в рамках цехов известный простор раннекапиталистическо-му предпринимательству. Так как цехи и торговые гильдии в старых городах запрещали создавать капиталистические мануфактуры и стесняли прогрессивные формы торговли, последние появлялись в тех местах, где корпоративные ограничения были слабее или совсем отсутствовали, в частности, в деревнях. Возникали новые и быстро росли прежде менее значительные города (Хондсхот во Фландрии, Антверпен в Брабанте, Амстердам в Голландии и др.). Местами целые группы деревень работали уже на скупщиков.

В Намюре и Льеже развивалась металлургия. Появлялись крупные по тем временам заводы со своими железорудными шахтами, домнами, ковочными и рудодробильными механизмами. На этой основе складывались капиталистические мануфактуры разного типа, а также переходные к ним и промежуточные формы

производства.

В нидерландской деревне разлагались феодальные отношения,

росло товарно-денежное обращение, происходил процесс первоначального накопления, появлялись буржуазно-фермерские хозяйства.

Во Фландрии, частично в Брабанте агротехника сделала большие успехи. Внедрялась плодосеменная система севооборота, распространялись посевы технических культур, местами уже практиковали стойловый откорм скота. Личная зависимость крестьян здесь исчезла. Решающее место в поземельных отношениях занимали различные формы аренды при сохранении, однако, ряда весьма обременительных для мелких арендаторов феодальных поборов. Богатые арендаторы заводили фермерские хозяйства с использованием наемного труда. В то же время паразитическое феодальное дворянство и духовенство сохраняли во Фландрии и Брабанте большие земельные владения и занимали прочные политические позиции в деревне.

В приграничных с Францией валлонских провинциях Эно и Ар-туа еще господствовало трехполье с принудительным севооборотом, в сфере поземельных отношений преобладали чинши, тяжелые для крестьян формы испольщины и шампара, местами сохранился серваж. Власть феодального дворянства и духовенства в деревне была еще очень сильна. В Голландии хлебопашество занимало второстепенное место, уступая высокопродуктивному молочному животноводству. Уже в XVI в. в земледелии преобладало возделывание технических и садово-огородных культур. Главными занятиями населения целых групп деревень были судоходство, рыболовство, торфодобыча, чесание и прядение шерсти. Половина на-

селения провинции жила в городах. Духовенство и дворянство имели в Голландии мало земли и пользовались меньшим, чем на юге, политическим влиянием. Личная зависимость крестьян давно исчезла, наряду с арендой существовало довольно значительное мелкокрестьянское наследственное землевладение. Богатые крестьяне постепенно превращались в фермеров. Во Фрислан-дии сильно было монастырское землевладение. Зато местное дворянство находилось еще в стадии формирования, было слабо, а значительная часть крестьян состояла из наследственных собственников земли. Сохранили здесь свое значение и общинные распорядки. Во всех этих провинциях складывались районы торгового земледелия с преобладанием какой-либо монокультуры или двух-трех главных отраслей.

Южная группа провинций в экономическом и социальном отношении отличалась от северной. Продукция фландрских и бра-бантских мануфактур и цехов сбывалась через Антверпен преимущественно на рынках, зависимых от Испании. Из Испании же они получали важнейшее сырье — шерсть. Торговля Антверпена, став-щего общеевропейским центром коммерции и кредита, была преимущественно посреднической. Он почти не имел своего флота. Потребности Фландрии и Брабанта в хлебе покрывались за счет аграрных провинций Эно и Артуа, а также с помощью импорта.

Северная группа провинций экономически тяготела к главным портам Голландии и Зеландии — Амстердаму, Мидделбюрху и Флиссенгену, причем Амстердам все больше выдвигался на первый план благодаря покровительству, оказываемому приезжим и местным купцам, которые занимали господствующее положение в городе.

Голландия и Зеландия располагали крупным и хорошо оснащенным морским флотом, здесь были развиты судостроение и смежные с ним отрасли производства (парусины, канатов, такелажа), а также поставленный на широкую ногу морской промысел. Свои и транзитные товары местные купцы вывозили в Прибалтику, Скандинавию и Русское государство (т.е, на рынки, независимые от Испании). Оттуда они везли хлеб, лес, пеньку, другие товары, необходимые для снабжения населения провинций и для их промыслов.

Таким образом, мануфактурное, ремесленное производство, развивавшееся фермерское хозяйство, торговля опирались на севере на более емкий внутренний рынок, более солидную и самостоятельную экономическую базу, чем на юге. В то же время позиции реакционного феодального дворянства и католической церкви в экономически развитых северных провинциях были значительно слабее, чем в южных. Эти обстоятельства сыграли большую роль в судьбах революции и освободительной борьбы на юге и севере Нидерландов.

Изменения в социальной структуре общества. Хозяйственное развитие Нидерландов сопровождалось и серьезными социальны-

ми сдвигами. Складывалась городская и сельская буржуазия в лице скупщиков, мануфактуристов и фермеров. Многие тысячи ранее самостоятельных мелких ремесленников и крестьян в процессе первоначального накопления разорялись под тяжестью налогов, в результате «революции цен», притеснения скупщиков, дворян и вымогательств ростовщиков, а также подавляющей конкуренции

мануфактур.

Толпы бродяг заполнили дороги и города страны, став с начала XVI в. объектом свирепых законов против бродяжничества. Часть этих деклассированных пауперов вербовалась в наемные солдаты или влачила существование люмпен-пролетариев, другая постепенно поглащалась мануфактурами, торговым флотом, фермерскими хозяйствами.

В мануфактурах и домашних мастерских царила беспощадная эксплуатация. Рабочий день, в том числе для женщин и малолетних детей, длился 12—16 часов при нищенской оплате труда. Так складывался мануфактурный пролетариат. Тяжело жилось и основной массе крестьян, которых эксплуатировала жадная орда попов, дворян, скупщиков и ростовщиков, нещадно обирало государство. Чтобы прокормиться, бедняки занимались всякими подсобными промыслами, но и это не спасало от нищеты. Тысячи крестьян бросали свои участки, превращаясь вместе с семьями в бездомных

бродяг.

Таким образом, развитие капитализма, сочетавшееся с сохранением феодального и иноземного гнета, приносило народным массам неисчислимые бедствия. Народ волновался и видел главную причину своих несчастий в засилье испанцев, католической церкви и дворян, в угнетении со стороны городских советов, где засели члены привилегированных патрицианских семейств. Недовольство зрело в среде буржуазии, дальнейшее развитие которой становилось невозможным в существовавших политических условиях. В процессе начинавшегося формирования нидерландской двуязычной нации, представители которой говорили на фламандско-голландском и валлонском диалектах, в стране в условиях испанского гнета зрели революционно-освободительные идеи.

Вывести страну из тупика, дать простор развитию новых, капиталистических производственных отношений, привести буржуазию к политической власти могла только революция.

Однако нарождавшиеся новые классы были еще слабы, связаны со средневековьем, их политические чаяния — смутны и противоречивы, а действия — стихийны и непоследовательны. Уцелевшие от разорения цеховые мастера, гильдейские купцы и даже подмастерья пытались отстоять свое существование от разорявшего их капитализма путем возврата к средневековым порядкам. В возврате к старому видела свое спасение и значительная часть крестьянства, исповедовавшая католицизм и верившая в «доброго

монарха».

Испанский абсолютизм и поддерживавшие его силы феодально-

католической реакции (католическая церковь, реакционные слои дворянства, городской патрициат) не намеревались сдаваться без боя. Поэтому предстоящая борьба не могла не быть кровопролитной и затяжной.

Реакционная политика правительства Филиппа II. Карл V в конце своего царствования осуществил ряд реакционных мероприятий: усилен чиновничий аппарат, ресурсы страны растрачивались в чуждых ее интересам династических войнах. С 1521 г. стали издаваться жестокие распоряжения («плакаты») против еретиков-лютеран, кальвинистов, анабаптистов.

Политика Филиппа II была еще более реакционной. Деспот и мракобес, Филипп II хотел установить в Нидерландах систему испанского абсолютизма. В этих целях правительство решило: постоянно держать в Нидерландах испанские войска; сосредоточить всю фактическую власть в руках Государственного совета (кон-сульты), членами которого были верные слуги испанцев во главе с кардиналом Гранвеллой; создать 14 новых епископств и придать им специальных инквизиторов для истребления ересей; неуклонно исполнять «плакаты» против еретиков, применявшиеся при Карле V с известной осторожностью.

За этим решением последовал ряд мер, подорвавших экономику Нидерландов. Объявление Испанией государственного банкротства в 1557 г. разорило многих нидерландских банкиров, предоставивших займы Габсбургам. В 1560 г. была резко увеличена пошлина на испанскую шерсть, в связи с чем ввоз ее в Нидерланды сократился на 40%. Затем нидерландским купцам закрыли доступ в испанские колонии, а враждебные отношения Испании с Англией парализовали англо-нидерландскую торговлю. Заглохли порты, закрывались многие мануфактуры, тысячи людей лишились работы и хлеба. По всей стране сновали доносчики, свирепствовали инквизиторы, устраивались массовые казни еретиков. Гнет испанцев становился невыносимым.

Нарастание революционной ситуации. В 60-х гг. усилилась классовая борьба крестьянства и городской бедноты. Народ ненавидел спесивых испанцев и католических священников, которые пьянствовали, развратничали, обирали людей и, нарушая тайну исповеди, использовали доверчивость прихожан для выявления и преследования еретиков и противников существующего строя. Поэтому антикатолические вероучения — особенно кальвинизм — широко распространялись в промышленных городах, местечках и деревнях Фландрии, Брабанта, Голландии, Фрисландии и других провинций. Советы кальвинистских общин — консисторий, — во главе которых стояли революционно настроенные буржуа, призывали народ покончить с «великим идолопоклонством и вавилонской блудницей» — католической церковью. Огромные толпы вооруженных людей собирались слушать пламенные речи еретических проповедников и порой оказывали вооруженное сопротивление властям. В ряде мест народ силой воспрепятствовал каз-

15 Заказ 114 449

ни еретиков. Нараставшее недовольство царило среди прогрессивной буржуазии, экономическим интересам которой был нанесен большой ущерб.

Часть знати и рядового провинциального дворянства была также недовольна испанским засильем, лишавшим их политического влияния и выгодных должностей; они не желали быть простыми подданными иноземного (абсолютного) монарха, а хотели сохранить привилегированное положение вассалов. Реформу католической церкви они намеревались провести в лютеранском духе и поживиться за счет конфискованных церковных и монастырских земель. В состав дворянской оппозиции входила группа обедневших дворян, занимавших разные городские должности и пополнявших ряды нарождавшейся буржуазной интеллигенции. Эти дворяне были настроены более радикально и антииспански. Они перешли в кальвинизм, призывали к вооруженному восстанию, из их среды вышло немало идеологов и смелых военачальников революционного периода.

Руководителями оппозиционной знати были крупнейшие вельможи: принц Вильгельм Оранский-Нассау (немец по национальности), граф Эгмонт и адмирал Горн. Выражая волю нидерландского дворянства, они начали критиковать в Государственном совете деятельность правительства, требовали восстановления вольностей страны, отмены «плакатов» против еретиков, вывода испанских войск, отставки ненавистного временщика Гранвеллы. Оппозиционерам удалось добиться исполнения двух последних требований, чем они снискали себе некоторую популярность среди буржуазии и народа. Однако главные требования остались невыполненными, а произвол испанских властей все возрастал. Участились массовые выступления.

Тогда на сцену выступило рядовое дворянство, создавшее союз «Соглашение» («Компромисс»); 5 апреля 1566 г. союз дворян предъявил наместнице петицию с изложением своих претензий. Дворяне писали, что неисполнение этих требований вызовет всеобщее восстание, от которого больше всего пострадают они сами. Как видно, главной причиной выступления дворян была их боязнь народного восстания. Бедная одежда провинциальных дворян, вручавших петицию, дала повод одному из придворных презрительно назвать их гёзами, т.е, нищими. Кличка эта была подхвачена оппозиционерами и позднее стала нарицательной для всех борцов против испанского режима. Выступление дворян показало, что колебания в среде господствующего класса достигли высшей точки, в Нидерландах сложилась революционная ситуация.

Иконоборческое восстание 1566 г. Начало революции. Поскольку наместница медлила с ответом, союз дворян начал переговоры с кальвинистскими общинами о совместных действиях. Но народные массы уже поднялись на борьбу. 10 августа 1566 г. в районе промышленных городов Хондсхота, Армантьера и Касселя началось мощное восстание, получившее название иконоборческого.

За несколько дней оно распространилось на 12 из 17 провинций страны и всей силой обрушилось против католической церкви, главной опоры испанцев. 5500 церквей и монастырей подверглись опустошительным погромам. Восставшие уничтожали иконы, статуи святых, причастия в дарохранильницах, забирали у церквей и сдавали в городские советы на местные нужды драгоценную церковную утварь. В ряде мест повстанцы уничтожили церковные и монастырские поземельные грамоты, закладные и долговые расписки, разгоняли монахов, избивали священников.

Иконоборческое восстание было первым актом Нидерландской буржуазной революции XVI в. Главную движущую силу восстания составляли работники мануфактур, портовый люд, ремесленники, батраки и крестьяне. В ряде мест действиями восставших руководили кальвинистские проповедники, революционно настроенные буржуа и радикально мыслящие члены союза дворян, принявшие кальвинизм.

Наибольшей силы восстание достигло во Фландрии, Брабанте, Голландии, Зеландии, Утрехте. Власти были полностью парализованы, наместница была вынуждена 25 августа объявить, что инквизиция будет уничтожена, «плакаты» смягчены, члены союза дворян получат амнистию, а кальвинисты — ограниченную свободу своего вероисповедания.

Размах массового движения напугал не только испанские власти и духовенство, но и дворян, и буржуазию. Союз дворян объявил о своем роспуске, а буржуазные заправилы кальвинистских общин лицемерно отрекались от участия в восстании. Буржуазия колебалась, еще надеясь на возможность мирного соглашения с испанцами. Лишенное организации и руководства восстание было к весне 1567 г. повсеместно подавлено. Первый этап революции закончился поражением и примирением католического дворянства с Филиппом II.

Террористическая диктатура герцога Альбы. Разгромив восстание, правительство отменило сделанные ранее уступки, а в августе 1567 г. в Нидерланды было введено большое испанское войско под командованием герцога Альбы. Фердинанд Альварец де Толедо — герцог Альба был типичным испанским грандом того времени. Спесивый, надменный, вероломный и фанатичный католик, он был талантливым военачальником и способным дипломатом, но бездарным политиком. Не будучи в состоянии понять уклад жизни и хозяйственный строй Нидерландов, он искренне верил, что застенки инквизиции, топор палача и произвол испанской военщины — единственно надежные средства укрощения «недосож-женных еретиков» — нидерландцев, а государственная казна будет всегда полна за счет конфискаций имущества казненных еретиков и введения испанской системы налогообложения.

Так Альба действовал. Тысячи людей были отправлены на плаху, костер или виселицу, а имущество их конфисковано. За свою политическую недальновидность и веру в возможность сог-

15 * 451

лашения с испанским абсолютизмом поплатились многие богатые буржуа, купцы, аристократы и дворяне. 5 июня 1568 г. были казнены лидеры аристократической оппозиции граф Эгмонт и адмирал Горн. В городах спешно строились цитадели, в которых размещались испанские войска.

Малодушные трепетали и пресмыкались перед тираном, многие, в том числе и вождь оппозиционеров принц Оранский, бежали за границу. Но с каждым днем росли ряды смельчаков, поднимавшихся на борьбу за честь и независимость родины против испанских поработителей и их пособников — попов и монахов, судейских чиновников, реакционных дворян и верных испанцам городских властей.

Народная борьба против режима Альбы и военные действия дворянской эмиграции. Дремучие леса Фландрии и Эно стали убежищем для сотен отважных партизан из числа бедных ремесленников, работников мануфактур, крестьян. Во главе их были отдельные буржуа и радикально настроенные дворяне. Эти партизанские отряды, прозванные «лесными гёзами», пользовались самоотверженной поддержкой населения. Во время внезапных налетов «лесные гёзы» истребляли небольшие испанские отряды, захватывали и казнили судейских чиновников, шпионов-священников и других пособников испанцев.

В Голландии и Зеландии матросы, рыбаки и другой бедный люд вели успешную войну против испанцев на море. Они захватывали испанские корабли, а порой и целые флотилии, совершали смелые налеты на прибрежные гарнизоны и небольшие городки. Узнав об успехе их действий, принц Оранский послал «морским гёзам» военачальников из числа дворянских эмигрантов-кальвинистов, из рядов которых вышли отважные революционеры.

Ближайшие соратники принца Вильгельма Оранского, поддерживая внутри страны конспиративные связи со своими сторонниками — дворянами, богатыми горожанами, вынашивали особые планы. Они пока еще верили в возможность с помощью лютеранских князей Германии и французских дворян-гугенотов навербовать наемников, нанести извне удар герцогу Альбе и добиться включения Нидерландов на правах самостоятельного курфюршества в состав империи. При этом должны были сохраниться средневековые вольности и привилегии, выгодные консервативному бюргерству и дворянству. Церковь они намеревались реформировать в лютеранском духе, передав ее земли дворянам. И сам принц, и его приверженцы все еще надеялись договориться на подобной основе с Филиппом II.

Используя дворянских эмигрантов, с помощью немецких про-тестанстских князей и французских гугенотов принц Оранский в 1568—1572 гг. несколько раз организовывал вторжения в Нидерланды, главным образом в южные провинции, где он рассчитывал на наибольшую поддержку. Но он избегал совместных действий с «лесными гёзами», а все свои надежды возлагал на помощь из-

вне и на продажных иноземных наемников. Естественно, что подобные действия успеха не имели.

Восстание 1572 г. на севере. Обстановка в стране накалялась. Герцог Альба, окрыленный своими «успехами», пошел на крайнюю меру — весной 1572 г. он решил, что наступило время ввести постоянный испанский налог-алькабалу (см. гл. 32).

Угроза введения алькабалы парализовала экономическую жизнь страны. Цены сразу возросли. Закрывались мануфактуры, мастерские, лавки. Народ открыто негодовал. Некоторые города и провинции севера препятствовали введению алькабалы. Чтобы сломить сопротивление, герцог Альба разместил в этих городах испанские войска, ослабив тем самым оборону побережья. В конце концов ему пришлось заменить алькабалу взиманием единовременного налога. Но угроза ее последующего введения осталась.

Ослаблением обороны побережья воспользовались «морские гёзы». Изгнанные накануне из портов Англии, где они до того времени укрывались, «морские гёзы» 1 апреля 1572 г. захватили портовый город Брил. 5 апреля вспыхнуло восстание в крупном зеландском городе Флиссингене. С быстротой пожара оно распространялось на севере. Повсюду гёзы с помощью городского плебса и вооружившихся крестьян добивались успеха, и к лету 1572 г. провинции Голландия и Зеландия почти полностью были освобождены от испанцев. В Фрисландии крупные отряды крестьян вели кровопролитные бои. Временно подавленное революционное движение возродилось с новой силой.

Его организаторами были революционные слои национальной буржуазии и некоторые кальвинистские дворяне, связавшие свои интересы с успехом революции и войны за независимость. Они группировались вокруг кальвинистских консисторий, возглавляли отряды «морских гёзов», а также заново переформированных стрелковых гильдий в городах. В этих формированиях царили революционный, демократический дух, непримиримая ненависть к испанцам и всем врагам революции. Революционной партии противостояли католическое духовенство, реакционное феодальное дворянство и часть патрициата, составлявшие лагерь контрреволюции. Эти силы явно или тайно боролись на стороне испанцев.

Богатое голландское купечество, некоторые слои бюргерства и дворян, связанные с принцем Оранским, занимали промежуточную позицию. Одна их часть составляла зародыш оранжистской партии, другая (особенно богатые купцы, хотя они и относились к принцу с подозрением) считала его тем не менее единственным Человеком, способным организовать отпор испанцам и одновременно «обуздать» революционный порыв народных масс, готовых идти гораздо дальше, чем того хотелось купеческим воротилам. Эти силы сумели провести на собравшихся в июле 1572 г. Генеральных штатах северных провинций нужные им половинчатые решения. Главой восставших провинций был провозглашен принц Оранский. Война объявлялась лишь «узурпатору» Альбе, тогда

как власть Филиппа II формально сохранялась. Для финансирования военных действий была конфискована и продана часть церковных имуществ, введены новые косвенные налоги и принудительное налогообложение состоятельных лиц. Такая компромиссная политика порождала тем не менее трения и конфликты. Народные массы и революционная буржуазия, опираясь на консистории и стрелковые гильдии, оказывали через них влияние на провинциальные штаты и магистраты городов, явочным порядком осуществляли революционные мероприятия.

Принц Оранский, прибывший на север лишь после того, как провалился его последний поход в южные провинции, сразу же стал проводить политику интриг и компромиссов. Он привлек на свою сторону дворянство отсталых аграрных провинций. Овер-эйссела и Хелдера; прикидываясь убежденным кальвинистом, принц заигрывал с консисториями, враждовавшими с крупным голландским купечеством. Среди народных масс он снискал популярность, представляясь патриотом. Однако его главной целью было укрепить свою личную власть, создать из представителей разных социальных слоев компактную и политически активную группу своих приверженцев, чтобы осуществлять свои честолюбивые планы. Войну с испанским режимом он предпочитал по-прежнему вести с помощью иноземных наемников, а также при содействии королей Франции и Англии. Одновременно принц энергично продвигал преданных ему людей в командный состав армии и стрелковые гильдии и, где мог, препятствовал самостоятельным выступлениям народных масс.

Правящая купеческая олигархия знала о честолюбивых замыслах Вильгельма Оранского, но не боялась их. Она прочно окопалась в городских советах и провинциальных штатах, мелочно контролировала финансы и надежно держала в руках своего ставленника, отлично понимая, что его демагогические маневры в конечном счете укрепляют созданный ею самой политический режим, придают ему «популярность». Так сложились оранжист-ская партия и оранжизм как политическое течение. Успехи революции на севере положили начало становлению здесь самостоятельного государства с фактически республиканским строем.

Освободительная борьба до 1576 г. После первых побед военное положение «отложившихся» северных провинций осложнилось. Размах восстания заставил герцога Альбу бросить против них все силы; он захватил ряд голландских городов, осадил другие, его войска глубоко вклинились между Голландией и Зеландией.

В 1573 г. после многомесячной осады капитулировал крупный голландский город Гарлем и вслед за тем был осажден Лейден. Но беззаветный патриотизм защитников Лейдена заставил испанцев отступить, хотя они и были опытными солдатами. Еще до этого в Мадриде поняли, что политика Альбы в Нидерландах оказалась авантюрой. Он впал в немилость и был отозван в Испанию. Преемник Альбы Рекезенс оказался в очень тяжелом положении. Денег не было, испанские войска разложились. Внезапная смерть Рекезенса и бунт испанских наемников смешали все карты Филиппа II в Нидерландах.

«Гентское умиротворение». Весной 1576 г. взбунтовавшиеся испанские наемники покинули «негостеприимный» север и, как саранча, обрушились на беззащитные южные села и города. Ответом было восстание на юге. 4 сентября 1576 г. отряд брюссельской городской милиции под командованием офицеров-оран-жистов при сочувствии и поддержке городского плебса арестовал членов Государственного совета. Повсюду народ брался за оружие, изгонял испанских чиновников и их пособников, свергал реакционные советы в городах, избивал монахов и священников, осаждал испанские цитадели. Вводились демократические порядки, восстанавливались прежние вольности и привилегии, отмененные Альбой. Но делалось это стихийно, неорганизованно. В Генеральных и провинциальных штатах, Государственном совете, городских советах сменялись лишь люди, а политическая власть по-прежнему оставалась в руках дворян, патрициата, консервативного купечества и бюргерства.

В октябре 1576 г. в Генте собрались Генеральные штаты всей страны, однако содержание выработанного ими соглашения («Гентское умиротворение») совершенно не соответствовало политическим требованиям момента. Декларировались верность Филиппу II и католической религии, сохранение единства страны, восстановление ее вольностей и привилегий, отмена законов герцога Альбы, вывод испанских войск из Нидерландов. Ни слова не было сказано о конфискации церковных земель. Вопросы демократизации управления и земельной реформы, имевшие первостепенное значение для городских низов и крестьянства, даже не обсуждались. Кальвинисты не получили свободы вероисповедания. В целом «Гентское умиротворение» было попыткой сговора дворянства с консервативным бюргерством и купечеством, рассчитанной на последующее соглашение с Филиппом II ценою мелких уступок с его стороны.

Практическим шагом в этом направлении было подписание Генеральными штатами в 1577 г. в результате переговоров с новым испанским наместником дон Хуаном Австрийским «вечного эдикта». Однако наместник вероломно нарушил только что заключенный договор и попытался силой восстановить прежние испанские порядки. Сорвались планы, вынашивавшиеся Генеральными штатами, а вместе с ними рассеялся и мираж «национального «единства» в рамках «Гентского умиротворения». Так закончился второй этап революции.

Обострение классовой борьбы в южных провинциях и измена дворянства. Разгром дон Хуаном армии Генеральных штатов в битве при Жамблу 31 января 1578 г. показал нежелание и неспособность дворянского командования вести войну против испанцев. Инициатива перешла к революционным слоям буржуазии,

St.,

опиравшимся на широкое движение масс, которые громили церкви и монастыри, вводили кальвинизм, создавали отряды самообороны, арестовывали дворян-заговорщиков, жгли их усадьбы.

Наряду с изменением состава городских советов в городах Фландрии и Брабанта создавались новые органы революционной власти — «комитеты восемнадцати», в которые избирались ремесленники, представители буржуазии и буржуазной интеллигенции. Сначала «восемнадцать» ведали только обороной городов, но постепенно вместе с консисториями стали вмешиваться во все сферы городского управления: следили за общественным порядком, снабжением продовольствием, оружием, конфисковывали земли и имущество церкви и изменников. «Комитет восемнадцати» Брюсселя оказывал влияние на Генеральные штаты и Государственный совет. Осенью 1577 г. он потребовал всеобщего вооружения народа, революционного ведения войны против дон Хуана и чистки государственного аппарата от испанских агентов и контрреволюционеров.

Наиболее ожесточенная борьба шла в столице Фландрии — Генте. Здесь осенью 1577 г. восставший городской плебс арестовал группу дворян-заговорщиков, а два испанских пособника, погубившие многих людей, были казнены. «Комитет восемнадцати» и консистории стали фактическими хозяевами в городе.

Официальной религией был провозглашен кальвинизм. Церковные имущества конфисковывались и продавались по низким ценам с аукциона. Выручка шла на нужды обороны и благотворительные цели. Гентцы прекратили выплату налогов Генеральным штатам, мотивируя это тем, что последние плохо ведут войну с испанцами и потворствуют клирикам и дворянам. Жители города помогали крестьянам окрестных деревень создавать отряды самообороны, посылали им командиров, пушки и другое оружие.

В целом движение в Генте не шло дальше элементарных буржуазных преобразований, хотя осуществлялись они подчас плебейскими методами при участии простого народа. Такая же борьба происходила и в городах Брюгге, Ипре, Антверпене, Ауденаарде, Аррасе, Валансьене. Но на юге феодальное реакционное дворянство, католическое духовенство и консервативное бюргерство занимали гораздо более прочное положение и теснее были связаны с Испанией. С другой стороны, городской плебс и крестьяне испытывали здесь еще более сильный гнет. Поэтому социально-политическая борьба на юге отличалась особой остротой и сложностью.

Этим искусно воспользовались местные оранжисты, развернувшие агитацию за приглашение принца Оранского в Брюссель. Консерваторов и реакционеров они пугали угрозой народоправства, а среди народных масс сеяли слухи о заговорах и коварстве дворян и городских богачей.

Эта агитация имела успех. Генеральные штаты пригласили

Вильгельма Оранского в Брюссель. Здесь он добился провозглашения себя правителем Брабанта, ввел своих приверженцев в Государственный совет и Генеральные штаты. Он не стеснялся самых лестных обещаний всем группировкам. Но сразу же обнаружилась несостоятельность оранжистской политики.

Крестьяне требовали земли и ликвидации феодальной кабалы, городской плебс — демократических порядков, консистории — введения кальвинизма и участия в решении государственных дел, буржуазия — свободы предпринимательства, а цехи — расширения привилегий. Все вместе настаивали на решительной войне против испанцев. Дворяне же требовали подавления самостоятельных выступлений народных масс, достижения компромисса с Филиппом II и сохранения католической религии.

В этих условиях принц и его приверженцы избрали тактику изощренной игры на противоречиях и политику компромиссов. Партия оранжистов, олицетворявшая собою политический союз крупной, по преимуществу торговой буржуазии с феодальным дворянством, и пыталась проводить такую линию. Она осуществляла лишь мелкие, второстепенные реформы, всеми мерами сдерживала массовые движения, не останавливаясь даже перед применением военных репрессий. Войну с испанцами принц предпочитал вести не руками вооруженного народа, а с помощью иноземных наемников и титулованных авантюристов вроде Франциска Анжуйского (брата короля Франции Генриха III) и немецкого протестанского князя пфальцграфа Иоанна Казимира, которые вступили в Нидерланды со своими войсками в 1578 г.

Иноземные наемники не столько воевали, сколько грабили страну, чинили жестокие насилия над сельским населением, а титулованные авантюристы вступали в переговоры с испанцами и сдавали им города и крепости. Возмущенные этим народные массы шире развертывали борьбу против католической церкви, реакционеров всех мастей и солдат-мародеров, а дворяне, патрициат и городские богатей требовали от принца обуздать «обнаглевшую чернь», угрожая переходом на сторону испанцев.

Дворянский мятеж. Аррасская и Утрехтская унии. Недовольное половинчатыми мерами принца реакционное дворянство аграрных валлонских провинций Эно и Артуа осенью 1578 г. подняло мятеж в войсках Генеральных штатов, навербовало наемников, разгромило силы демократии в городах Валансьене и Аррасе, а затем начало военные операции против революционных фландрских городов. Но гентские войска совместно с крестьянскими отрядами самообороны нанесли мятежным дворянам ряд ударов и сковали их действия.

Тогда дворянские мятежники Эно и Артуа 6 января 1579 г. заключили в Аррасе союз (Аррасскую унию), целью которого являлось сохранение католицизма, подавление революции и соглашение с Филиппом II. Вскоре они подписали договор с новым испанским наместником Александром Фарнезе, в котором пос—458

ледний обещал соблюдать «Гентское умиротворение» и «Вечный эдикт». Испанцы снова завладели большой территорией и стали готовиться к решительному наступлению.

23 января 1579 г. в ответ на этот предательский акт дворян-мятежников революционные северные провинции заключили свое соглашение — Утрехтскую унию, к которой присоединились все крупные города Фландрии и Брабанта. По этому соглашению Генеральным штатам предоставлялось право единогласным решением устанавливать налоги, заключать международные договоры, принимать важные законы. В случае разногласий спорные вопросы рассматривались арбитражным путем. Менее важные дела решались простым большинством голосов. Все провинции обязывались совместно бороться против врага до победы и не заключать сепаратных внешних союзов. В провинциях допускалась свобода вероисповедания. Голландия и Зеландия выговорили особые условия и фактически признавали лишь кальвинизм.

Между тем Вильгельм Оранский продолжал вести прежнюю политику. В августе 1579 г. он подавил демократическое движение в Генте, а затем и в других городах Фландрии. Войска Генеральных штатов, терпевшие постоянные поражения от испанцев, свирепо расправились с крестьянским движением во Фландрии и в некоторых северных провинциях. Таким путем принц рассчитывал снискать расположение дворянства и добиться уступок и соглашения с Испанией. Но дворяне все больше склонялись к соглашению с испанцами, а Филипп II летом 1580 г. официально объявил Вильгельма Оранского государственным преступником, находящимся вне закона, и назначил большую награду тому, кто его убьет. Надежды на примирение с Испанией окончательно рухнули, и в 1581 г. Генеральные штаты объявили Филиппа II низложенным.

Мятеж французских войск. Поражение революции на юге страны и его причины. Разгромив народные движения в городах и сельской местности, принц Оранский снова обратился за помощью к Франции. В 1582 г. герцог Франциск Анжуйский вторично вступил в Нидерланды. Оранжисты возлагали на него все свои надежды, но герцог терпел военные поражения, войска его чинили насилия и мародерствовали, а сам он потворствовал католическим священникам и прочим реакционерам. В конце концов герцог поднял мятеж с целью захвата южных провинций и присоединения их к Франции. Мятеж был подавлен, но положение Фландрии и Брабанта стало катастрофическим. Оценивая роль принца Оранского в этой авантюре, Маркс писал: «Эта его мудрость снова бросила Восточную и западную Фландрию в пасть католикам и аристократам-вельможам. Их можно было сдерживать только «демагогией» (!) их городов»'. '

Тем временем Александр Фарнезе проводил искусную полити

 

ку, осаждал и брал один город за другим, предлагая им весьма легкие условия капитуляции. С падением Антверпена в,1585 г. все южные провинции снова оказались в руках испанцев, развернувших затем наступление на север.

Ряд причин предопределил подобный исход событий в южных провинциях. Репрессии со стороны дворянских мятежников и оран-жистов, грабежи и насилия наемников деморализовали народные массы, а происки иноземных авантюристов скомпрометировали в их глазах саму идею освободительной войны. И без того недостаточно прочная социальная база революционного движения на юге страны была окончательно размыта. К этому добавилось полное расстройство экономики. Мануфактуры Фландрии и Бра-банта вследствие войны с Испанией потеряли и источники сырья, и рынки сбыта. Промышленные города юга особенно сильно пострадали от военных действий. Владельцы мануфактур вместе со своими капиталами и квалифицированными работниками хлынули в северные провинции, где положение было более благоприятным. На юге же укреплялись реакционные и консервативные прослойки бюргерства и купечества в городах, а в деревне восстановили свое господствующее положение дворяне, связанные своими интересами с католицизмом и Испанией. В этих условиях усилившийся нажим испанцев обеспечил торжество реакции и поражение революции и освободительной войны в южных провинциях. Так завершился на юге третий этап революции.

Образование республики Соединенных провинций. Иначе сложились исторические судьбы северных провинций. Здесь Утрехтская уния заложила основы республики. Военными действиями и текущими делами ведал Государственный совет, места в котором распределялись в соответствии с суммой вносимого провинциями налога.

В результате этой меркантильной системы Голландия и Зеландия располагали в совете устойчивым большинством и решали дела по своему произволу. Высшая исполнительная власть и верховное командование войсками осуществлялись правителями — статхаудерами, избиравшимися из числа принцев Оранской династии. После низложения Филиппа II республиканский строй еще более укрепился, но купеческая олигархия одновременно добилась запрета консисториям и стрелковым гильдиям вмешиваться в решение политических дел, нанеся этим решительный удар демок-^/ратии.

В 1584 г. Вильгельм Оранский был убит испанским агентом. И при его жизни, и после его убийства Генеральные штаты продолжали поиски иноземного принца, который согласился бы стать верховным правителем страны. Генрих III и Елизавета I отвергли эти предложения, но из Англии был прислан граф Лейстер, избранный затем Генеральными штатами губернатором. Однако эта комбинация чуть не кончилась новой катастрофой.

Лейстер плохо вел войну с испанцами, демагогически заигры—460

вал с консисториями и народными массами, а затем поднял мятеж, намереваясь захватить власть. Мятеж провалился, и иностранный авантюрист был в 1587 г. изгнан. Только после этого в стране окончательно утвердился республиканский порядок.

Мориц Нассауский, сын Вильгельма Оранского, избранный в 1585 г. статхаудером, был талантливым полководцем. Используя патриотизм народных масс, лавируя между правящей купеческой олигархией и консисториями, Мориц успешно вел военные операции и укрепил свою власть и авторитет в стране.

Перемирие 1609 г. Республика Соединенных провинций в первой половине XVII в. Обнаружившийся к 1609 г. военный перевес Республики Соединенных провинций и ее союзников над Испанией побудил последнюю начать мирные переговоры, которые завершились в 1609 г. подписанием перемирия сроком на 12 лет.

По условиям перемирия Республика Соединенных провинций была признана Испанией как независимое государство. Голландские купцы получили право торговать с Ост-Индией, а устье реки Шельды было закрыто для торговли. Это условие избавляло голландских купцов от торговой конкуренции Антверпена и обрекало последний на экономическое прозябание.

Перемирие 1609 г. знаменовало победоносное завершение революции на севере страны и возникновение там первой в истории Европы и всего мира буржуазной республики. Победа революции открыла путь для развития производительных сил. Несмотря на тяготы и разрушения военного времени, экономика Республики шла по пути быстрого подъема на основе развития прогрессивных для того времени капиталистических отношений. В Лейдене, Амстердаме, Роттердаме, Утрехте, Хаарлеме и других городах развивались капиталистические мануфактуры по производству тканей, канатов, морских снастей. В Амстердаме, Заандаме, Энкхёй-зене на верфях строилось по заказам большое количество кораблей разных типов. Огромную роль продолжало играть рыболовство, в котором было занято свыше 1500 судов различного тоннажа, оно давало ежегодно уловы, исчислявшиеся в несколько миллионов гульденов.

Прогресс наблюдался и в ряде отраслей сельского хозяйства, в котором все более видное место занимало капиталистическое фермерское хозяйство. Осушались большие массивы земель, развивались посевы технических культур, огородничество и садоводство. Росла продукция маслоделия и сыроделия, находившая большой спрос за рубежом; улучшалась породистость и продуктивность скота.

Тем не менее центр тяжести экономики Республики лежал не в сфере промышленности и земледелия, а в области внешней торговли, объем которой достиг в середине XVII в. 75—100 млн. гульденов в год. Ведущее место принадлежало торговле с Прибалтикой и Русским государством. Не довольствуясь традиционными рынками, голландские купцы устремились в португальские 461

колонии, захватили богатейшие земли Индонезии и в 1602 г. создали Голландскую Ост-Индскую компанию.

Обосновавшись в Индонезии, голландский торговый капитал начал широкий колониальный грабеж: массовое истребление туземного населения, хищническое уничтожение огромных ценностей, принуждение и насилие — все использовалось для обогащения. Директорат компании состоял из богатейших амстердамских купцов, занимавших одновременно крупные посты в правительстве. Это обеспечивало компании безнаказанность чинимых ею преступлений и выплату высоких дивидентов пайщикам — на протяжении XVII в. в среднем 18% годовых. Для обслуживания нужд торговли в Амстердаме, ставшем теперь вместо Антверпена международным центром торговли и кредита, были созданы банк и страховые компании.

Всеми плодами экономического расцвета воспользовалась лишь кучка богатых купцов. Они нажили колоссальные прибыли, захватили в свои руки государственный аппарат Республики, превратив его в контору по управлению своими торговыми делами. Народные массы остались политически бесправными и испытывали жесточайшую эксплуатацию. Рабочий день на мануфактурах и в мастерских составлял 12—14 часов, оплата была низкой, особенно мало платили женщинам и детям, труд которых применялся во все возраставших размерах. Тяжела была и жизнь крестьян; заключив союз с оранжистами и дворянством, правящая купеческая олигархия возложила все связанные с этим расходы на плечи крестьян.

Аграрная реформа была проведена половинчато. Дворянские земли, за исключением владений изменников, конфискованы не были. Лишь частичной конфискации подверглись церковные и монастырские земли. Сначала они стали собственностью Республики. Но затем часть их была распродана в основном богачам по низким ценам, частично же они были просто расхищены. Крестьяне не превратились в собственников земли, а оставались арендаторами. Зато налоги на землю и на доходы от сельского хозяйства сильно возросли. Не полностью были ликвидированы и феодальные пережитки. В итоге «...народные массы Голландии, — писал Маркс, — уже в 1648 г. больше страдали от чрезмерного труда, были беднее и терпели гнет более жестокий, чем народные массы всей остальной Европы»'.

В стране обострялись социальные и политические противоречия, вспыхивали классовые и политические столкновения. На протяжении всего XVII в. в торгово-промышленных городах происходили волнения и стачки ремесленников и рабочих мануфактур, жестоко подавлявшиеся властями.

Военные действия против Испании, возобновившиеся с 1621 г., по истечении срока перемирия, шли с переменным успехом и по-степенно стали составной частью общеевропейской Тридцатилет-

Маркс К. Капитал, т. 1.-Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 763. 462

ней войны. С завершением ее закончилась и освободительная борьба нидерландского народа против Испании. Вестфальский мир 1648 г. подтвердил в основном условия перемирия 1609 г. Соединенные провинции получили еще ряд территорий и международное признание своей независимости.

Историческое значение Нидерландской буржуазной революции. Давая оценку историческому значению Нидерландской буржуазной революции, Маркс писал: «Революция 1789 года имела своим прообразом... только революцию 1648 года, а революция 1648 года — только восстание нидерландцев против Испании. Каждая из этих революций ушла на столетие вперед по сравнению со своими прообразами не только по времени, но и по своему содержанию»'.

Нидерландская буржуазная революция была первой успешной буржуазной революцией в Европе. Она происходила на первой стадии мануфактурного периода развития капитализма, когда «торговая.гегемония обеспечивает промышленное преобладание», а нарождавшиеся классы капиталистического общества — буржуазия и пролетариат-были еще незрелыми. Совершившись в стране, подчиненной иноземному господству, революция приобрела форму войны за независимость и проходила под идеологическим знаменем кальвинизма. Революция победила лишь на севере страны, где для этого сложились наиболее благоприятные экономические, социальные и политические предпосылки. Но и здесь власть была захвачена не революционной буржуазией, а консервативной купеческой олигархией, которая поддерживала союз с дворянством. Олицетворением этого союза был оран-жизм, сыгравший значительную роль в истории Республики. Проведенные экономические, социальные и политические реформы были половинчаты, повсеместно сохранялись пережитки феодализма. Поэтому уже в конце XVII в. на первое место в Европе выдвинулась Англия, где к этому времени тоже произошла буржуазная революция, а Голландия постепенно стала второстепенной державой.

Культура Нидерландов в XVI в. Глубокие сдвиги в экономике и социальных отношениях Нидерландов, связанные с возникновением капиталистического уклада, породили прогрессивные формы идеологии и культуры, которые соответствовали запросам новых общественных сил, боровшихся против феодализма и католической религии. Видное место в новом идейном движении принадлежало гуманизму, выдающимся представителем которого был Эразм Роттердамский (см. гл. 30).

Его последователь Дирк Коорнхерт (1522—1590), сторонник веротерпимости, не замыкался, подобно своему учителю, в области умозрительной критики, а принимал активное участие в политической деятельности. Он занимал высокие государственные должности и принял кальвинистское вероисповедание. Его идеи абстрактной веротерпимости вполне гармонировали с космополитическими воззрениями богатого купечества, считавшего, что непримиримость ортодоксального кальвинизма мешает неограниченной свободе торговли и наживы.

Видным представителем нидерландского гуманизма был также Филипп Марникс ван Синт Альдехонде (1538—1598). Выходец из аристократической семьи, он тем не менее с самого начала революции принял в ней активное участие, став советником и приближенным Вильгельма Оранского. Убежденный кальвинист, он написал большое число публицистических трактатов, сатиру на папство «Улей святой римской троицы», а также песню «Виллел-муслид», ставшую национальным гимном Нидерландов.

Большую роль в культурной жизни страны играли риторические общества, членами которых в городах и даже в больших деревнях и селах могли быть любители литературы, театра и словесности. Члены риторических обществ на своих регулярных собраниях соревновались в сочинении виршей, небольших пьес и фарсов, песенок. Демократические по своему составу и духу они активно участвовали в антицерковных и антииспанских народных движениях уже в предреволюционный период, а затем в революции и освободительной борьбе.

Большие успехи были достигнуты в живописи. Вершиной национально-реалистического жанра были полотна Питера Брейгеля Старшего, особенно такие, как «Крестьянский танец» «Слепые», «Избиение младенцев», в которых отразились события того времени и жизнь простого народа. Именно поэтому художник получил прозвище «мужицкий».

Культура Республики Соединенных провинций. Сложность и противоречивость социальной жизни и национального развития Республики придали особый колорит ее культуре. Центром науки в Соединенных провинциях стал Лейденский университет, основанный в 1575 г., вскоре после того как Лейден отразил наступление испанцев. Национальный нидерландский язык, сложившийся на основе прежнего нижненемецкого диалекта, сменил латынь и постепенно занял господствующее положение в гуманитарных науках и литературе. На нем была, в частности, написана патриотическая хроника П. Хоофта, в которой подробно раскрывались события революции и освободительной войны. На нидерландском языке писал свои пьесы крупнейший драматург республики Иост ван Фондел (1587—1679), а также целая плеяда литераторов и поэтов. По социальному содержанию их произведения были насквозь буржуазны. Они воспевали освященную кальвинизмом буржуазную предприимчивость, скопидомство, филистерское благо-правие мещанского быта, возвеличивали нидерландскую нацию.

Особенной широтой и глубиной отличалось творчество Гуго Гроция (1585—1645), верного традициям гуманизма в его буржу—464

азном обличий и являвшегося общепризнанным выразителем идей правящей купеческой олигархии Республики. В своих трактатах «Свободное море» (1609), «О праве войны и мира» (1625) Гуго Гроций дал развернутую теорию безграничной торговой и колониальной экспансии, а также заложил основы международного права. Анналы Гроция и по сей день остаются ценным историческим источником.

В XVII в. сложилась и расцвела знаменитая голландская национальная школа живописи. Выдающимися ее представителями были портретист Франс Хале (1580—1666) и мастера жанровой живописи — Адриан ван Остаде, Герарт Терборх, мастера пейзажа Саломон ван Рейсдал (ок. 1600—1670) и др. Вершиной голландской школы живописи был Рембрандт Харменс ван Рейн (1606—1669), работавший в разных жанрах-групповом и индивидуальном портрете, станковой живописи, офорте. В технике живописи им был разработан и доведен до совершенства принцип наложения светотени.

Экономический упадок Республики в конце XVII—XVIII в., утрата ею былого могущества, засилье социального консерватизма губительно сказались на судьбах национальной культуры, которая была подчинена вкусам и запросам деградировавшей купеческой олигархии.

 

 

ГЛАВА 34 АНГЛИЯ В XVI в.

 

Для Англии XVI век был временем капиталистической мануфактуры, аграрного переворота и основания первых английских колоний. Перестройке экономики страны на капиталистических началах способствовали следующие факторы: высокий уровень хозяйственного развития, распространение новых форм собственности не только в городе, но и в деревне, сближение низшей прослойки феодалов (рыцарей и джентри) с формирующейся буржуазией, политическая централизация страны; великие географические открытия, поставившие Англию в центре новых мировых путей из Старого в Новый Свет.

В XVI в. суконное производство в Англии являлось основной отраслью промышленности не только в городах, но и в деревнях и небольших местечках. Создавались местные промышленные центры в различных графствах Англии. Каждый из этих центров специализировался на выработке определенного типа шерстяных и суконных тканей.

Широкие и тонкие сукна производились на юго-западе и в центре Англии (Уилтшир, Сомерсетшир, Глостершир и Оксфорд-шир). На востоке Англии вырабатывались камвольные ткани, бумазея, а также каразея и байка (Норфолк, Сеффолк, Эссекс, Кент). В северных графствах производились грубые шерстяные ткани (Йоркшир, Ланкашир). Шерстяное и текстильное ремесло разви—4 65

валось в городах и деревенских селениях. Прядением и ткачеством занимались жители деревень и местечек как для своего потребления, так и для сбыта на рынке. Цеховые ремесленники городов вырабатывали сукно, которое проходило в процессе своего изготовления много стадий в цехах прядильщиков, ткачей, сукновалов, красильщиков и т. п.

Уже в XV в. обнаруживался упадок ранее процветавших и богатых городов Англии (Ковентри, Йорк, Лейстер). Причиной явилось бурное развитие сукноделия в деревнях и местечках, где не было цехов и цеховых ограничений, тормозивших развитие техники производства и препятствовавших зарождению капиталистической мануфактуры. Города пытались взять под свой контроль деревенскую промышленность: в Бристоле и Йорке требовалась городская печать на всех сукнах, выработанных в мелких близлежащих городах.

Свободное внецеховое ремесло тем не менее бурно развивалось. Благодаря ему из мелких местечек вырастали новые крупные и богатые города, такие, как Лавенхем, Касл-Комб, Степлтон и многие другие. Сюда из старых городов уходили цеховые мастера со своими подмастерьями и учениками.

Развитие капиталистической мануфактуры в городе и деревне. В XVI в. шерстяные ткани производились в мастерских гильдий, представлявших собой замкнутые корпорации ремесленников, и в предприятиях суконщиков-предпринимателей. Эти предприятия мануфактурного типа были особенно распространены в западных районах страны. В тех городах, где существовали ремесленные гильдии, сохранялась прежняя регламентация, защищавшая их права и привилегии. Они находились под охраной городских властей и государства. В XVI в. был издан ряд статутов, ограждавших права ремесленных гильдий, касавшихся прежде всего ученичества и направленных на то, чтобы ограничить количество мастеров и закрыть доступ в гильдию.

Проникновение суконщиков в -город наносило ущерб гильдиям; об этом свидетельствует жалоба ткачей, поданная в 1555 г. в парламент, о том, что «богатые суконщики держат в своих домах станки, на которых работают нанятые ими подмастерья, что ведет к разорению ремесленников, содержащих своим ремеслом себя и свою семью». Городские власти пытались защитить интересы мастеров, но безуспешно. Из жалоб следует, что сложилась уже не только простая капиталистическая кооперация, но и мануфактура, в которой суконщик заставлял ремесленников работать на своих станках.

Государственная власть вела крайне противоречивую политику — то покровительствовала гильдиям, то предоставляла суконщикам монополию на занятие сукноделием.

Государственное законодательство в интересах нанимателей устанавливало максимум заработной платы. Одним из парламентских актов максимальная зарплата была определена в 4 пенса в

день. За нарушение этих правил подмастерье отправляли в тюрьму, а мастер платил штраф. «Революция цен», охватившая в XVI в. все европейские страны, выразилась в резком повышении цен на продовольственные и промышленные товары. Актом 1563 г. была введена новая шкала расценок, и мировые судьи были уполномочены устанавливать уровень заработной платы в каждом районе. При этом интересы рабочего не учитывались. Так, в конце XVI в. цены на пшеницу выросли в 3—4 раза. В 1599 г. в Лондоне заработная плата квалифицированного подмастерья колебалась от 6 до 9 пенсов в день с едой и питьем. В сельских местностях заработная плата была еще ниже, что было одной из причин быстрого развития капиталистического производства в деревне, куда устремлялись предприниматели.

Последствия «революции цен» наиболее тяжело сказались на сельскохозяйственных рабочих. Если в 1495 г. они могли обеспечить семью продовольствием на год 15-недельным трудом, то в 1564 г. для этого требовался 40-недельный труд, а в 1593 г. и годовой труд не мог обеспечить семью.

Развитию мануфактур в Англии способствовала Реформация, в руки городских властей и суконщиков переходили помещения аббатств и монастырей, в которых устанавливались станки и создавались мануфактуры. В помещениях одного только. Оснейского аббатства около Оксфорда суконщик Стамп предполагал занять на выработке сукна 2000 человек. В связи с замыканием цехов и экспроприацией крестьянского населения в результате огораживаний города были переполнены безработными, бродягами и нищими, которых городские власти пытались использовать на работе в суконных мануфактурах.

Городские советы Лейстера, Линкольна, Ковентри и других городов отпускали средства на организацию суконных мануфактур, стараясь приспособить к этому любые помещения. В Линкольне в тюрьму было превращено помещение грамматической школы: здесь обучали ткацкому ремеслу молодых нищих и бродяг.

В XVI в. центром развивающегося внецехового ремесла и мануфактуры стала деревня, где в первую очередь изготовлялась пряжа. Половина сукон, изготовленных в Уилтшире, Глостершире и Сомерсетшире, была сделана из пряжи, купленной у «неорганизованных» деревенских прядильщиков. Во многие города пряжа поступала из пригородов, деревень и даже из Ирландии.

Другой формой развития внецеховой суконной промышленности являлась раздача скупщиком сырья для производства пряжи и тканей. Часто купец давал не только сырье, но и оборудование и станки; в этих случаях мелкий ремесленник целиком зависел от заказчика, дававшего ему работу и оплачивавшего его труд. Но в основном раздача сырья находилась в руках крупных суконщиков и купцов. Часто богатые овцеводы и купцы становились суконщиками-предпринимателями. Суконщики нередко строили дома для бедных, чтобы использовать

бедняков и нищих в качестве дешевой рабочей силы. Число рабочих в таких домах часто доходило до 60 человек. Типичной рассеянной мануфактурой можно считать мануфактуру крупного суконщика Томаса Пейкока. Вся работа выполнялась чесальщиками, прядильщиками, ткачами, сукновалами, стригаля-ми и другими рабочими. Одни люди, работавшие для Пейкока в соседних деревнях, получали от него сырье и полуфабрикаты и работали у себя на дому; другие работали в помещениях Томаса Пейкока на станках, принадлежавших самому суконщику. Такая организация труда типична для смешанной мануфактуры, где есть и раздача сырья на дом и простая капиталистическая кооперация, но нет разделения труда.

Централизованных мануфактур в Англии XVI в. было мало. Крупной централизованной мануфактурой (около 960 человек рабочих) была мануфактура Джона Уичкомба, известного под именем Джека из Ньюбери; на его мануфактуре было уже детальное разделение труда, изделие проходило все стадии изготовления в одном месте.

В Англии XVI в. складывались предпосылки для победы капиталистического производства над феодальным. Конкуренция крупного мануфактурного производства разоряла мелких самостоятельных мастеров города и деревни, превращая их в рабочих мануфактур, суконное производство сосредоточивалось в руках богатых суконщиков-предпринимателей. Об этом свидетельствуют жалобы ткачей Эссекса и Кента, поданные в 1539 г. лорду-канцлеру Англии: «Эти богатые суконщики держат в своих руках ткацкие станки, а также ткачей и валяльщиков на ежедневной работе, и вследствие этого ваши просители, работающие в своих домах, имеющие жен и детей, постоянно лишаются заработка; но чтобы избежать безработицы, ваши бедные подданные принуждены брать работу за плату, назначенную суконщиками» (по закону полагалось 4 пенса, нанимали за 11/2 пенса).

Так возникало капиталистическое производство в шерстяной промышленности Англии и создавались кадры наемных рабочих, оторванных от средств производства.