Дуалистическая модель: уступчивость большинства и конверсия меньшинства

Одно из проявлений влияния меньшинства, о котором уже было ска­зано выше, заключается в том, что меньшинство стимулирует ориги­нальное, творческое и нестандартное мышление. Даже если меньшин­ство и не оказывает прямого, явного влияния, оно оказывает косвен­ное влияние в том смысле, что стимулирует поиск новых альтернатив (Nemeth, 1986; Nemeth & Kwan, 1985; Nemeth & Wachtler, 1976). Судя

но всему, меньшинство стимулирует повышенную когнитивную ак­тивность и более глубокую обработку информации (Nemeth & Mayseless, 1987).

В 1976 году, исходя из результатов своих исследований, Моско­вичи и Лэйдж высказали предположение о том, что формы проявле­ния влияния меньшинства и большинства разные. Большинство яв­ляется источником социального давления и вызывает уступчивость, к то время как меньшинство оказывает когнитивное, информацион­ное влияние, приводящее к личному изменению. В 1980 году Моско­вичи свел воедино разные экспериментальные данные и сформули­ровал теорию конверсии меньшинства. Он предположил, что боль­шинство имеет тенденцию вызывать скорее подчинение, нежели изменение убеждений, а меньшинство тяготеет к противоположным действиям, т. е. большинство склонно вызывать очевидную, быстро проявляющуюся, но временную публичную уступчивость, а мень­шинство оказывает косвенное отсроченное и личное влияние, кото­рое можно оценить с помощью критериев более общего характера. Московичи объясняет это тем, что большинство вызывает конформ­ность с помощью процесса сравнения, а меньшинство — конверсию с помощью процесса валидизации.

Так, Московичи пишет (Moscovici, 1980), что аргументы большин­ства воспринимаются пассивно, с минимальной когнитивной актив­ностью, и что «правдоподобие, вероятность этой аргументации ста­новится преградой на пути к обработке информации» (р. 214). Чело­век просто принимает на веру все, что исходит от большинства. Если же индивидуум не соглашается с большинством, он не сосредоточит­ся на предмете спора, а подумает: почему я не вижу того, что видят они, и не думаю так, как думают они? Все, что остается человеку, это...оказаться вовлеченным в процесс сравнения, чтобы обнаружить возмож­ное упущение в альтернативном суждении и понять, почему он \sic] до­пустил ошибку... Не найдя удовлетворительного решения, он поддается соблазну и идет па уступки, поскольку испытывает непреодолимую по­требность исправить свою ошибку и быть принятым остальными. Это заставляет его сосредоточить все свое внимание на том, что говорят дру­гие, чтобы привести свои мнения и суждения в соответствие с их мнени­ями и суждениями (Moscovici, 1980, pp. 214-215). Не соглашаясь с меньшинством, индивидуум, наоборот, «изна­чально считает его взгляды девиантскими, требует дополнительных доказательств и задает себе следующий вопрос: почему они видят то,

144 Глава4. Влияние меньшинства

Дуалистическая модель: уступчивость большинства и конверсия.•

что видят, и думают так, как думают?» Если меньшинство продолжа­ет настаивать на своем, их оппоненты вовлекаются в процесс валиди-зации, т. е. в «рассмотрение связи между взглядами меньшинства и объектом, или реальностью, поскольку считается, что одна пара глаз видит меньше, чем несколько» (Moscovici, 1980, р. 215). Человек пы­тается увидеть то, что видит меньшинство, и понять то, что понимает оно. Если меньшинство отстаивает свои взгляды, отличные от взгля­дов большинства, все внимание индивидуума направлено на реаль­ность, и он работает над разрешением «конфликта восприятия», ста­раясь понять точку зрения меньшинства. Несогласие с меньшинством заставляет человека активно обдумывать собственные взгляды, раз­мышлять, почему меньшинство ошибается или почему кажется, что его точка зрения верна, в результате чего человек бессознательно при­ходит к другим взглядам, т. е. происходит его конверсия.

Читатель уже понял, что речь идет, прежде всего, о двух процес­сах влияния — о нормативном и информационном влиянии, о кото­рых говорилось в предыдущих главах. Процесс сравнения/конформ­ности связан с презентацией положительно оцененного, публичного «я» и отражает подчинение общественному давлению. Процесс ва-лидизации/конверсии представляет собой личный когнитивный про­цесс обдумывания содержания взглядов меньшинства и их валиди-зации, направленный на достижение субъективно валидного, пра­вильного понимания мира.

Теория конверсии меньшинства, предложенная Московичи, име­ет несколько существенных отличий от его же более ранней генети­ческой модели.

1. Пересмотрена трактовка конформности: она трактуется скорее как следствие общественного давления, а не процесса влияния, как отражение зависимости и социальной потребности в одобрении и принятии.

2. Действительно, конформность в большей степени, чем в более ран-

ней литературе о ней, трактуется как следствие процесса давле­ния: считается, что принадлежность к большинству является при­чиной снижения информационного влияния индивидуума, и кон­формность рассматривается исключительно как уступчивость.

3. Идея влияния внутри группы диаметральна противоположна той, которая высказывалась раньше: складывается впечатление, что идея коллективных переговоров, в которых каждый член группы

независимо от его положения был одновременно и субъектом, и объектом влияния, отвергнута.

4, По мнению автора, поведенческий стиль меньшинства и вызыва­емый им конфликт приводят к обдумыванию точки зрения мень­шинства и к ее пониманию, что распространяется и на смежные проблемы, т. е. автор обращает больше внимания на когнитивную обработку информации как содержание взглядов меньшинства, чем на социальную координацию отношений.

Дальнейшее развитие эти представления получили в трудах Маг-ни и Переца (Mugny & Perez, 1987; Perez & Mugny, 1987), которые объединили ее с теорией социальной идентичности Генри Тайфеля (Tajfel & Turner, 1986) и с концепцией референтного информацион­ного влияния Тернера (Turner, 1982). Дополнив ранние трактовки Магни (Mugny, 1984a), Магни и Перец высказали предположение, что процессы социальной идентичности и внутригруппового сравне­ния связаны с публичным, или прямым, влиянием, в то время как в основе непрямого влияния, или конверсии, лежат валидизация и ког­нитивная обработка информации, сообщаемой меньшинством. Цель валидизации и когнитивной обработки информации — понимание связи последней с объективной реальностью. Результатом подоб­ного подхода стала интересная модель, суть которой состоит в том, что нормативное влияние/уступчивость представляет собой процесс принятия индивидуумом позитивно оцениваемых аттрибутов внут­ригруппового большинства для того, чтобы добиться позитивной социальной идентичности (сравнительно с негативным внегруппо-вым меньшинством). Принятие прямого влияния становится некоей формой внутригруппового различения ради позитивной социальной идентичности: индивидуум публично смещается в сторону позитив­ного большинства и отвергает негативное меньшинство. Информа­ционное влияние/конверсия — это процесс, в котором конфликт с внегрупповым меньшинством и его отторжение заставляют индиви­дуума задуматься о взглядах этого меньшинства, понять их, глубже проникнуть в них и принять «рациональное зерно» тех ценностей, на которых эти взгляды базируются. Поскольку мотивацией конформ­ности по отношению к большинству является стремление к позитив­ной социальной идентичности, нет ни когнитивного конфликта, ни потребности задуматься о его взглядах; влияние, оказываемое боль­шинством, поверхностно. В связи с тем, что меньшинство категори-зируется и социально отвергается как «чужаки», т. е. как люди, не

146 Глава4. Влияние меньшинства

принадлежащие к данной группе, нарастает социальный конфликт, стимулируются валидизация и когнитивная активность и усилива­ется непрямое (косвенное) влияние.

В результате социальный, или внутригрупповой, конфликт с мень­шинством ослабляет прямое, но усиливает косвенное влияние. Соци­альная идентификация с меньшинством, как и социальное принятие большинства, приводит к усилению прямого и к ослаблению косвен­ного влияния. В отличие от Тернера (Turner, 1985), теория самокате­горизации которого при оценке роли социальной идентичности ос­новывается на том, что разделенная внутригрупповая идентичность является основой личного принятия, а уступчивость представляет со­бой реакцию на внегрупповую идентичность других людей (см. гла­ву 6), Магни и Перец полагают, что разделенная социальная иден­тичность ослабляет истинное информационное влияние, а категори­зация других как не входящих в состав группы — усиливает его.

Судя по всему, и Московичи, и Магни согласны с тем, что соци­альный конфликт с меньшинством ослабляет прямое влияние, но стимулирует мыслительные процессы, в то время как большинство (поскольку считается, что его позиция верна) навязывает поверхно­стное, бездумное согласие с ним, которое не выходит за временные рамки сиюминутной публичной ситуации. Это интересные, но пара­доксальные идеи, ибо: а) индивидуум.менее подвержен влиянию тех, кто, по его мнению, прав; б) именно воспринимаемая «правильность» этих людей тормозит мышление и мешает проявиться их влиянию; в) публичный и приватный миры не просто разделены, а находятся в обратной зависимости друг от друга. Позвольте мне признаться в том, что я не считаю эти объяснения правдоподобными. Я также не счи­таю теорию Магни и Переца достаточно убедительной. Мне непонят­но, зачем индивидууму пытаться валидизировать точку зрения «де-виантского» меньшинства, особенно если это меньшинство — негатив­ное и внегрупповое. Мне также непонятно, почему более серьезная когнитивная обработка информации должна привести скорее к при­нятию позиции меньшинства, чем к отказу от нее. Я не понимаю, по­чему несогласие с большинством, воспринимаемым индивидуумом как правильное или похожее на него, не может создать большего ког­нитивного конфликта и вызвать большую активность, ведь именно с этих позиций сам Московичи (Moscovici, 1976) критиковал работы Соломона Аша. Я не понимаю, каким образом влияние большинства можно трактовать как чистую уступку.

Несмотря на это, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что Московичи, Магни и другие исследователи получили впечатляющие и вызывающие восхищение экспериментальные данные, способные противостоять любой альтернативной теории. Однако из этого не следует, что релевантные данные однозначно подтверждают справед­ливость дуалистической модели.