Светлана рухля, санкт-петербург

Неудачный эксперимент

Генри Хигинс на этот раз не перевоспитал уличную цветочницу

СВЕТЛАНА РУХЛЯ, Санкт-Петербург

Григорий Дитятковский представил на сцене «Приюта комедианта» комедию Бернарда Шоу «Пигмалион». Несмотря на наличие «вставных номеров» в виде начального монолога Генри Хигинса от Андрея Белого, например, режиссерская трактовка получилась весьма аутентичной с точки зрения соответствия драматургическому тексту. Но для публики, страстно влюбленной в созданный по мотивам пьесы легендарный мюзикл Фредерика Лоу «Моя прекрасная леди», постановка может оказаться весьма непривычной.

Впечатляет актерский дуэт – Владимир Селезнев (Генри Хигинс) и Дарина Дружина (Элиза Дулитл).
Фото: ДАРЬЯ ПИЧУГИНА

Впрочем, публике, дабы не ждать от угаровского «Маскарада Маскарада» лермонтовской эстетики, а от написанной для драматического театра истории – бродвейских шлягеров, пора бы уже научиться внимательно читать не только продуктовые этикетки, но и театральные афиши.

С точки зрения внешней атрибутики и внутреннего настроя «Пигмалион» Дитятковского – настоящее театральное пиршество. Безупречная выверенность всего и вся, «красота» детали и блеск актерской игры столь упоительны, что могли бы «жить» самодостаточно и в отсутствии внятных манифестов.

Генри Хигинс Владимира Селезнева – самовлюбленный эгоист с повадками денди. Ныряя с головой в «чистую науку», он одержим не только страстью исследователя, но и жаждой самолюбования. Полковник Пикеринг в исполнении самого Дитятковского предельно ироничен и предельно же предупредителен. Актерская палитра Дитятковского столь изысканна, что его мимику хочется «заключить в кадр» и «прокрутить» в замедленном темпе. Никакой «игры лицом», но тончайшая, едва уловимая нюансировка, мгновенная реакция на слово или ситуацию.

Сергей Дрейден (на фото) – папаша Альфред Дулитл – не образ – «песня». Причудливый «коктейль» жестов, интонаций, перевоплощений и перерождений… Или даже полного перерождения, ибо в отличие от своей довольно-таки закостенелой (в трактовке Дитятковского) дочери мистер Дулитл оказывается вполне способен к значительной эволюции. В целом же этот в высшей мере комический персонаж сыгран актером со столь неподдельным шиком, что Дрейден видится вполне реальным претендентом на высшие театральные премии.

Можно долго спорить, о чем же получился «Пигмалион» Дитятковского, «на выходе». Очевидно одно – не о любви. Забавный «парадокс»: в то время как в поставленном несколько сезонов назад на сцене Мариинского театра мюзикле Лоу влюбиться невозможно было в асексуального Генри, в нынешнем спектакле абсолютно нереально очароваться новоявленной (отмытой, обученной и приодетой) Элизой. Дарина Дружина – многообещающая характерная актриса, но вот стать даже мало-мальски обаятельной ей так и не удалось (или же это и не предполагалось).

Одна из финальных авторский ремарок о Генри Хигинсе – «его небрежный, веселый тон свидетельствует о том, что он неисправим». Центральный лейтмотив спектакля Дитятковского – фатальная неисправимость «экспериментального материала» в лице Элизы. Таким образом, на основной вопрос пьесы Шоу, «является ли человек изменяемым существом», режиссер отвечает однозначно «нет» и предлагает расстаться с иллюзиями.

В эпоху бесчисленных рекламных ура-проектов из серии «до» и «после» подобный подход видится актуальным и обретает черты пусть и совершенно иной, чем в авторском оригинале, но поучительности.