Перевод Библии на русский язык и этапы развития библеистики во второй половине 19-го века

Еще в первой половине 19-го столетия в России началась работа по переводу Священного Писания с церковно-славянского на современный и общеупотребительный русский язык. Кроме отсутствия Писания, написанного на понятном языке, существовала еще и проблема малого тиража книг Писания, в результате чего чтение его народом было затруднено. Все эти проблемы привели к необходимости начать деятельность по переводу и распространению Библии. В 1812-м году по Высочайшему указу императора Александра I было создано «Библейское общество». Самыми деятельными его членами стали ректор СПбДА архим. Филарет (Дроздов) и проф. свящ. Г.П. Павский. Перевод Ветхого Завета был разделен ввиду сложности между тремя академиями: Питерской, Московской и Киевской и продолжался 10 лет, с 1816 по 1826г, однако все изменилось после декабристского восстания 1825 года. В 1826 году деятельность «Общества» была приостановлена, а ее члены были распущены в принудительном порядке. Из всего корпуса книг успели перевести лишь Новый Завет и Псалтирь (1822г.), однако и он не успел уйти в широкую печать. Лишь только после смерти имп. Николая I (1856г) его деятельность возобновилась, в результате чего издание полного корпуса книг Священного Писания на русском языке растянулось на 50 лет и окончательно произошло лишь в 1876 г.[12] Надо добавить, что перевод конца 19-го века уже отличался по языку от перевода начала века.

Причиной закрытия «Общества» оказалось обнаружение в его стенах неправославных воззрений, идеологами которых стали А. Лабзин, В. Попов и др. Боясь преследований цензурного аппарата государства, в период первой половины 19 века вся церковная писательская деятельность оказалась замороженной. Так, был остановлен даже выпуск политически прозрачного и заранее одобренного Святейшим Синодом катехизиса архим. Филарета (Дроздова)! Наряду с этим, в 1840-х гг. происходило также внедрение вредного взгляда о некоей туманности и «темности» текста Священного Писания, о недостаточном изложении в нем истин веры, вследствие чего его перевод якобы не представляется благородным делом.

Другим печальным событием явилось т.н. «дело Павского», когда на него, видного библеиста и одного из главных участников перевода Библии, был составлен донос[13], в котором он обвинялся якобы в неправославном содержании отдельных мест и глав своих книг. Таким образом, библеистика в России оказалась на грани выживания: на протяжении почти 50-ти лет намеченная деятельность по переводу Библии, равно как и другие богословские труды и начинания лежали «на полках» без возможности быть изданными. Однако, несмотря на подобное гонение, существовали своего рода «самиздаты» в виде личных переводов книг Священного Писания, например известны переводы того же прот. Г. П. Павского[14] и архим. Макария (Глухарева)[15] и иных. Однако, несмотря на политические стеснения, научно-церковная литература продолжала издаваться.

Подводя итог развитию научно-богословского творчества в России первой половины 19-го века, мы может заметить явный спад. Ограниченное развитие библеистики первой половины 19 века было следствием, как мы увидели, усиленной государственной цензуры, имевшей место во время царствования императора Николая I. Об этом говорят и сами богословы, жившие в то время. Так, церковный ученый и библеист, проф. СПбДА Ф.Г. Елеонский, замечает, что количество трудов второй половины 19-го века гораздо превосходит труды начала века. Он пишет: «научных богословских работ появилось так много, что при их обозрении становится необходимым рассортировывать их по отделениям, таким как исагогика, толкования, библейское богословие, и археология», в то время как число трудов по Св. Писанию первой половины 19-го века «справедливо признается очень скудным». [16]

С другой стороны рост стал возможным благодаря широкому распространению русскоязычной Библии, привлекшей множество людей из простого сословия к ее научному изучению, не говоря уже о снятии «занавеса» в виде Николаевской цензуры.

Знаковым событием, с которого началось активное научно-богословское творчество, стала духовно-учебная реформа 1867-1869-х гг. К этому времени назрели для решения наболевшие проблемы в этой области, необходимым становилось реформа образования в духовных школах. Причин на то было много. Назревали вопросы не столько богословского характера, сколько социально-бытовые, выражавшиеся в нехватке преподавателей, общей неорганизованности академических корпораций и прочих материальных вопросах. Успеху реализуемой реформы способствовали преобразовательные процессы первых лет царствования императора Александра II не только в церковной среде, но и в общероссийской. Среди них – это отмена крепостного права 1861 г., разработка нового университетского устава в 1869 году,[17] либерализация печати и расширение гражданских свобод. Таким образом, во второй половине века, были улучшены сами условия для ведения научной деятельности.

Во второй половине века виден процесс научно-апологетического развития богословских знаний, накопления глубоких исследований русской богословской школы в области изучения и толкования Священного Писания и святых отцов.

В это время появляются первые труды по экзегетике в посланиях ап. Павла. Их авторами становятся как академические профессора духовных школ, так и лица духовного звания.

Одним из значимых богословов становится свт. Феофан Затворник. Время его церковно-писательского творчества пришлось на вторую половину 19 века. Святитель прожил некоторое время на Афоне, где он выучил греческий, что позволило ему позднее, пребывая в затворе в Вышенской пустыни, осуществить целый ряд переводов греческих святых отцов на русский язык. Затвор святитель принял спустя 6 лет пребывания в монастыре. Уединившись в отдельном доме, он соорудил в нем домовой храм и находился по свидетельствам списателей его жития в течение 22-х лет.[18]

За это время ему удалось стать автором многочисленных духовных сочинений и большого эпистолярного наследия. Из-под его пера стали выходить тома духовных книг, в том числе и работы по изучению Библии. Так, им были составлены и толкования на все 14 посланий ап. Павла[19]. Руководством при составлении этого труда для него служили в основном восточные святые отцы: это свт. Иоанн Златоуст, блаж. Феодорит, Августин, Амвросиаст, прп. Иоанн Дамаскин, Экумений, Феофилакт Болгарский. Также использовались и западные толкователи, однако они присутствовали в его трудах, как правило, в роли противопоставления восточным святым отцам. Порой, читая его книги, встречаются фразы «наши толковники» или «их толковники», что говорит о постоянной тенденции святителя к делению взглядов двух ветвей христианской мысли. Также мы можем отметить, что уже к середине 19-го века происходит изучение западного богословия и выработка критических методов в подходе к ее оценке.

В своем толковании посланий, святитель всегда применяет единую схему: сначала делит послание на две части – догматическую и нравственную. После сведений о месте, дате и поводе написания того или иного послания (во введении), святитель приступает к изъяснению самого текста. Он делит послание на отделы, подразделы и рассматривает детально каждый из них. Внутри каждого из них он затем, вычленяет главные мысли и показывает связь каждого последующего стиха с предыдущим. В местах для толкования «трудных» и вызывающих споры мест, святитель Феофан приводит вариативность мнений святых и обосновывает свой выбор в пользу той или иной интерпретации. Сложность работ Феофана заключается в том, что трудно определить, где заканчивается собственно толкование, а где начинаются пространные рассуждения.

Говоря о языке святителя, следует отметить простой и понятный для каждого стиль написания, широкоупотребительная лексика. Многие приписывают ему это как недостаток, но с точки зрения духовной пользы, простота его языка является большим преимуществом, поскольку привлекала таким образом к изучению Писания и применения Его к жизни для всякого, желающего идти по пути спасения. Библеистика после святителя Феофана стала, таким образом, более практичной дисциплиной, чем достоянием лишь церковной ученой публики. Однако находились и те, кто критиковал Преосвященного. Так, проф. Назарьевский, склонный выражать богословские взгляды в строго научной форме, критикует Преосвященного Феофана за то, что его толкование больше подходит «для читателей-простецов» [20].

Но ведь именно с помощью простых лексических фраз преосвященный смог осуществить свою главную задачу в церковном литературном творчестве, которой стало не создание научного труда как такового, а «дело спасения человека через толкование Слова Божия» [21].

Задача в толкованиях святителя Феофана заключалась не только в раскрытии понимания сложных мест Священного Писания, сколько настройка на духовную жизнь и борьбу. По его мнению, чтобы довести богооткровенную истину до сердца человека, ее надо «измельчить», то есть изложить максимально просто и понятно как для подвижника, так и для новоначального[22]. Выясняя смысл отдельных фрагментов Библии, автор толкований по преимуществу желал, чтобы живое и действенное Слово Божие проникало до сердца читателя. Оттого он получил широкую известность среди простых верующих, глубина исследования его пера очень глубока, он приводит древние переводы, ссылаясь на греческий текст, где показывает оттенки смысла трудных слов.

Прожив некоторое время на святой горе Афоне, свт. Феофан овладел греческим языком, что позволило ему в дальнейшем осуществить целый ряд переводов греческих святых отцов на русский язык, чему он посвятил время своего шестилетнего затвора в Вышенской пустыни (ныне рязанская обл.)[23]. Оттого в его экзегетических трудах столь много ссылок на греческий оригинал.

Кроме свт. Феофана в деле разбора богословия ап. Павла трудились архим. Феодор (Бухарев) и П. Виноградов. Иером. Ириней (Пиковский), преподаватель Сретенской духовной семинарии, сравнивая их творческое наследие, замечает, что архим. Феодор (Бухарев) в своих статьях концентрирует внимание на разборе учения ап. Павла об оправдании деятельной верой, призвания язычников, а также вопросов устройства Церкви и эсхатологического учения[24], а П. Виноградов рассматривает ап. Павла скорее как обличителя иудейства[25].

В академической и, в особенности, ученой монашеской среде в то время рождаются имена таких богословов, как архиеп. Василий (Богдашевский), проф. МДА архим. Михаил (Лузин), основатель критической богословской школы (в будущем епископ епископ Курский и Белгородский), его ученик проф. прот. Н. Елеонский, А.П. Лопухин, проф. МДА М.Д. Муретов, проф. П.А. Юнгеров, архиеп. Василий (Богдашевский), Ф.Г. Елеонский, проф. В.Д. Кудрявцев-Платонов, прот. А.С. Лебедев, прот. Т.И. Буткевич, и другие исследователи и богословы второй половины 19-го века. Скажем несколько слов о творчестве каждого из них в области библеистики и анализа текстов Священного Писания.

Архим. Михаил (Лузин) считается основоположником русской критической богословской школы[26][27]. По мысли свящ. А. Меня, у Лузина было три крупных предшественника: митр. Филарет (Дроздов), прот. Г.П. Павский и архим. Феодор (Бухарев), причем первый уделял основное внимание богословскому аспекту библеистики, второй – аспекту филологическому (к тому же его деятельность была прервана), а третьего волновали церковно-общественные проблемы[28].

Говоря о творениях еп. Михаила (Лузина), можно упомянуть самые известные его работы: это «Академические чтения» [29], анализ различных Павловых посланий[30], а также первый в России труд по составлению полной Библии с толкованием[31]. Этот труд ему так и не удалось окончить.Известно, что еп. Михаил был очень деятельным человеком, и до последних дней своей жизни он управлял вверенной ему курской епархией, почив 1 апреля 1887 года, находясь на кафедре.

Развитие критической богословской мысли в области библеистики мы можем встретить у его ученика, прот. Н.А. Елеонского. Основной сферой его деятельности было изучение Священного писания, особенно — исагогических вопросов. Как и его прот. Н.А. Елеонский ставил задачу православного анализа западных теорий «отрицательной» (т. е. отрицающей традиционное понимание богодухновенности Священного писания) библейской критики и выявление их несостоятельности. Он уделял большое внимание критике гипотез, выдвигаемых немецкой протестантской наукой о происхождении Пятикнижия. Этой проблематике он посвятил наибольшее внимание в своем труде: «Современная критика священных ветхозаветных писаний и ее слабые стороны» [32].

Кроме того им велась работа по исследованию в области древней библейской истории и географии, выразившееся в труде «Очерки из Библейской географии». [33]

Во второй половине 19 века появляются научные труды видного библеиста засл. проф. МДА М.Д. Муретова. Им был осуществлен перевод Нового Завета со славянский на русский язык, составлено руководство по изучению каждого из четырех Евангелий, так и названное: «Четвероевангелие» [34], в котором было проведено сравнение особенности канонических евангелий по их происхождению, содержанию, главным мыслям и изложению учения Христа. Также у него имеются работы по исследованию родословия Христа[35], учения о Логосе[36], и учения о Церкви и браке[37]. Проф. Муретовым были составлены также переводы самих толкований святых отцов.

Специалистом по Ветхому Завету может по праву считаться другой русский библеист – проф. П.А. Юнгеров. Занимая в Академии кафедру Ветхого Завета, он посвятил свою научную деятельность истории, критике и толкованию Священного Писания. В 1889 году им был прослушан курс лекций протестантских библеистов в Германии. В результате сравнения западного подхода по изучению Писания с восточным, он пришел к убеждению, что «православный русский толковник имеет право и долг уяснять буквально-исторический смысл ветхозаветных писаний и пользоваться выработанными … данными и выводами, но не забывать и высшего смысла их, раскрытого отцами Церкви, и его всесторонне раскрывать и утверждать» [38]. Эти принципы им были раскрыты в составлении курса «Общее историко-критическое введение в Священные Ветхозаветные книги» [39], за который он был удостоен премии митр. Макария, а также в толкованиях на книгу пророка Михея[40] и на Псалтирь[41]. Его личность явилась своего рода итогом русской ветхозаветной апологетической исагогики. Его кончина пришлась на 1921г., когда дальнейшее развитие библеистики в России осложнилось ввиду гонений, возведенных на Церковь большевиками.

Скажем несколько слов об их творчестве и особенностях экзегезы. Говоря об архим. Василий (Богдашевский), стоит отметить что он был из малороссов и был выпускником Киевской Духовной Академии. Изучив доподлинно западную духовную литературу по Новому Завету, он всегда в решении исагогических или экзегетических вопросов склонялся к мнению восточных учителей Церкви. По замечанию проф. КДА К.Д. Попова, его труды «отмечаются высокой степенью научности, прекрасным лингвистическим анализом имевшихся рукописей, в чем помогло ему знание греческого языка и терминологии Нового Завета» [42]. Как недостаток, Попов указывает его излишнее акцентирование обличительной части, направленной против критичных гипотез западных библеистов, что «шло зачастую в ущерб изложению его собственных положительных взглядов» [43]. Таким образом, Попов отмечает, что источник вдохновения творчества архим. Василия (Богдашевского) находился скорее не в новом освещении текста Писания, а в противопоставлении святоотеческого православного толкования западному.

Анализу и толкованию посланий ап. Павла принадлежит также ряд исследований, ставший поистине огромным пластом богословской литературы, поскольку творения ап. Павла занимают весомый объем в общем корпусе новозаветных книг. Это и толкования свт. Феофана, и труды архим. Феодора (Бухарева), и П. Виноградова, упоминаемые нами выше, а также апологетические творения архим. Михаила (Лузина), сильно дополненные свт. Феофаном Затворником.

Рус. библеистика видела свои основные задачи прежде всего в утверждении достоверности исторических свидетельств Библии, под которые исследователи стремились подвести доказательную базу и в защите фундаментальных библейских положений, которые ставились под сомнение представителями западного историко-критического метода. Мы уже упомянули о вкладе в эти исследования в работах еп. Михаила (Лузина) и прот. Н. А. Елеонского. Елеонский Ф.Г. также расширил проводимые исследования. Всего им написано более 10 работ по библейской истории. Так, по западной немецкой критике у него имеется труд под названием «Разбор мнений современной отрицательной критики о времени написания Пятокнижия» [44], в которой им отстаивается авторство прор. Моисея. Также им были составлены в СПбДА за период с 1879 по 1895 гг. «Толкования на Ветхий Завет», где он также преследовал цель защиты святоотеческого подхода к толкованию в противовес секулярному западному. Поздние работы у него были посвящены слав. библейским исследованиям, представлявшим особый интерес для рус. правосл. академической школы. Так, в труде «По поводу 150-летия Елизаветинской Библии» [45] он исследовал Елизаветинскую Библию на предмет ее соответствия септуагинте. Также им был составил обзор работ русских библеистов 19-го века[46]. Также, он активно участвовал в написании и издании Православной богословской энциклопедии. [47]

Отдельное место следует уделить А.П. Лопухину, известному составлением своей «Толковой Библии». Начиная еще со студенческих лет, он писал труды по ветхозаветным пророкам. Находясь в Нью-Йорке, сотрудничал с «The Oriental Chuch magazine», где писал статьи о русской церковной жизни. Будучи преподавателем в МДА, он занимался переводами свт. Иоанна Златоуста, а также западных исследователей Библии. С 1892 года являясь редактором издательства «Церковный вестник», а с 1893-го – «Странник», увеличил количество научных публикаций по Священному Писанию, общей церковной истории, литургике, церковной археологии и богословию. Среди них были и работы по ап. Павлу[48], и работы по взаимосвязи научных исследований в области естесствознания и Библии[49], а также руководства по Библейской истории[50]. Там же началась издаваться его «Толковая Библия», или «Комментарий на все книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета» [51].

К концу 19-го века количество публикаций по исследованию Библии уже сильно возрастает. Проведем краткий обзор основных авторов этого периода: это свящ. М. Троицкий, А. М. Клитин, Н. П. Розанов, А. Некрасов[52], проф. И. Назарьевский, В. Н. Мышцин, свящ. Ф. Тиров, митр. Петр (Полянский), еп. Никанор (Каменский), Е. А. Воронцов[53], прот. М. Херасков, А. А. Олесницкий, прот. В.Н. Страхов, свящ. И. Гумилевский[54], М. С. Зарин[55], С. А. Жебелев[56],, В. П. Рыбинский, И. Г. Троицкий, М. С. Пальмов, Д. И. Введенский, П. И. Казанский, М. Э. Поснов, И. Е. Евсеев и др. После государственного переворота 1917г. в России и захвата власти большевиками многим из них пришлось эммигрировать заграницу, дабы избежать большевистских репрессий и притеснений. Там они продолжали вести свою научную деятельность, а также проводить совместные богословские конференции.

Отдельное внимание мы уделим проф. СПбДА Н.Н. Глубоковскому, автору многочисленных и сложных произведений по исследованию Священного Писания. Его биография и творчество будут описаны нами во второй главе нашего диплома. Охарактеризуем кратко творчество вышеперечисленных авторов научных трудов по библеистике.

Прот. М. Троицким были опубликованы толкования Посланий св. ап. Павла к Тимофею и Титу[57]. В обширной монографии он коснулся истории возникновения этих посланий, биографий адресатов и подробно разобрал Послание к Титу. Проф. А.М. Клитин в своем историко-исагогическом очерке «Подлинность посланий св. ап. Павла к Тимофею и Титу» [58] сделал акцент на полемику с отрицательной библейской критикой в лице Гольцмана и других, защищая апостольское происхождение пресвитерской и епископской должностей. Митрополит Петр (Полянский) также в свое время в толковании на «Первое послание св. ап. Павла к Тимофею» [59] разобрал вопрос о трех степенях священства, подчеркивая в экзегезе Послания характеристики пастырей, пастырской деятельности и пасомых. Н.П. Розановым был написан учебник для семинарий[60], в котором последовательно разбирает все послания Павла, активно использует греческие термины, но очень редко ссылается на святых отцов. Проф. В.Н. Мышцин, разбирая учение Павла о законе дел и законе веры[61], нередко даже не удосуживается давать русский перевод приводимых им греческих цитат. Еп. Никанор (Каменский) в экзегетико-критическом исследовании Послания ап. Павла к Евреям[62] использует не только греческую, но и еврейскую терминологию. Весьма сдержанным по научности явился семинарский учебник прот. Михаила (Хераскова)[63].

В области исагогики, на смену труду Амвросия (Подобедова), библеисту начала 19-го века, вышло более широкое по охвату исследование проф. КДА А. А. Олесницкого: «Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви» [64].

Ряд работ по посланиям ап. Павла к фессалоникийцам – первому и второму, следует обозначить отдельно, поскольку в четвертой главе диплома будет подробно разбираться эсатологический взгляд ап. по представлениям двух русских библеистов – проф. МДА прот. В.Н Страхова и проф. СПбДА проф. Глубоковского. Так, Страховым разбирается полностью второе послание ап. Павла к фессалоникийцам[65], где им в процессе раскрытия взглядов представителей совершенно разных, подчас противоположных точек зрения, осуществляется защита православного взгляда как по вопросу исагогики, так и экзегетики. Касательно исагогики послания – доказательство автором авторства ап. Павла в противовес взглядам представителей западной критической школы, таким как Шпитты, Пфлейдерера, Шмиделя, Борнемана, Юлихера, Цана, Гункеля, Елеппера, Вейсса и иных, мнения которых, хотя они порой противоречат друг другу, у него весьма широко раскрываются и анализируются на протяжении всего исследования. В экзегетической части проф. прот. В.Н. Страхов делает акцент на богословские обобщения эсхатологического учения второй главы Второго Послания к фессалоникийцам, сравнивая представления об антихристе у святого ап. Павла, св. Иринея Лионского, Оригена, свт. Кирилла Александрийского, других церковных писателей, а также у Виклефа, Лютера, разбирает гипотезу историко-критической школы о «Нероне-антихристе», гипотезы мифологической школы немецкой критики. Проф. СПбДА Глубоковским аналогичный труд по эсхатлогии ап. Павла аналогичного критического сочинения проф. СПДА Н.Н. Глубоковского «О втором послании святого ап. Павла к фессалоникийцам» [66] выступает с одной стороны как критического отзыва на исследование проф. прот. В.Н. Страхова, а с другой стороны как еще один самодостаточный труд по эсхатолоии ап. Павла, в котором автор выражает весьма убедительно свое понимание стороны дела, и который в русской богословской литературе играет первостепенную роль. Кроме этих двух работ, также научной можно считать исследование свящ. Ф. Тирова, составленное на первое послание к фессалоникийцам[67], а также его речь перед защитой своей диссертации: «Обстоятельства происхождения 1 посл. Ап. Павла к фессалоникийцам».