Проблема объяснения в психологии

Проблема объяснения традиционно считается одной из важнейших методологических проблем науки. Известный отечественный философ науки Е П. Никитин отмечал: «Действительно, и в прошлой истории науки и сейчас общепризнанным является мнение, что при научном исследовании любого объекта одна из основных задач состоит в том, чтобы дать объяснение этого объекта» (Никитин, 1970, с. 5). Е.П. Никитин выделил ряд функций науки: «…функциями науки (в их конкретном выражении) будем считать описательную, измерительную, классификационную, унифицирующую, объяснительную, предсказательную, ретросказательную, нормативную и т.д.» (Никитин, 1970, с. 12). «Объяснение – одна из важнейших функций науки. Не случайно ее часто характеризуют как основную функцию научного исследования наряду с функцией предвидения» (Никитин, 1970, с. 12). Таким образом, объяснение в отечественной философии науки рассматривается как одна из функций науки.

Логико-гносеологическому анализу природы научного объяснения посвящена в мировой философии науки огромная литература. (Глубокий анализ важнейших классических работ по проблеме объяснения в философии предпринят в цитированной выше фундаментальной монографии Е.П. Никитина (Никитин, 1970)). Философских исследований проблемы объяснения мы еще коснемся в настоящей работе, а пока обратимся к проблеме объяснения в отечественной психологии.

В настоящее время считается, что проблема объяснения в психологии – одна из центральных методологических проблем. А.В. Юревич, опубликовавший в 2006 году чрезвычайно интересную и глубокую статью об объяснении в психологии (которой мы в настоящем тексте неоднократно будем касаться), следующим образом характеризует значение проблемы объяснения в психологии: «Для психологической науки она (проблема объяснения – В.М.) обладает особой значимостью, поскольку не решенный до сих пор вопрос о том, каким должно быть психологическое объяснение, эквивалентен ее ключевому методологическому выбору, а в специфике психологического объяснения относительно объяснения, характерного для других наук, традиционно видится одна из главных особенностей психологии» (Юревич, 2006, с. 87). Но, как это ни удивительно, остается актуальным и справедливым замечание известного отечественного методолога психологии М.С. Роговина, сделанное еще в 1979 году: «В настоящее время, когда тщательно разработаны методы психологического эксперимента, правила обработки результатов, когда в распоряжении исследователей сложная и разнообразная техника, некоторые из них высказывают мнение, что самым сложным в психологии является объяснение. Тем более странным и неоправданным представляется то, что склонность к анализу объяснения проявляют лишь очень немногие психологи» (Роговин, 1979, с. 54). Повторим, эта констатация до сих пор в значительной степени справедлива.

В советской психологии проблеме объяснения внимания практически не уделялось. В известной книге «Методологические и теоретические проблемы психологии» (1969), например, данная проблема специально не выделялась и, естественно, не обсуждалась. Предполагалось, что никакой особой проблемы объяснения не существует, т.к. функция объяснения выполняется диалектикой – философской методологией науки. Во всяком случае, марксизм-ленинизм как философский уровень методологии не предполагал какой-либо специальной процедуры объяснения. Поэтому традиция рассмотрения проблемы объяснения в отечественной методологии психологии практически отсутствовала.

Как хорошо известно, в отечественной философии советского периода существовали различные области, имевшие ощутимо различное число «степеней свободы». По авторитетному свидетельству многих отечественных философов, наиболее свободной от идеологического контроля была философия науки, поэтому именно в рамках философии науки и проводилась разработка проблемы объяснения. Как отмечает В.А. Лекторский, «в 50-е и 60-е годы философы нашего поколения и нашего круга связывали надежды на прогресс в философии с исследованиями в области теории познания, в особенности теории научного познания. Проблематика логики и методологии науки, формальной (символической) логики разрабатывалась тогда наиболее интенсивно и успешно. Этой тематикой занимались наши самые талантливые философы (по тем временам это была философская молодежь). Дело было не только в том, что партийный диктат в этой области философии был наименее ощутим, что здесь в наибольшей степени можно было использовать академические стандарты исследования (…) Дело также и в том, что для нас эти исследования представлялись лучшим способом противостояния официальной идеологии. Рассчитывая на изменение социальной ситуации, которая нас не устраивала во многих отношениях, именно на науку мы возлагали главные надежды. Противостоять догматической идеологии прямо в лоб невозможно. Но вот с наукой она ничего не может сделать, как бы этого ни хотела…» (Лекторский, 2004, с. 475). Итак, повторим, проблема объяснения разрабатывалась в философии науки.

Прежде всего следует назвать известные многолетние исследования Е.П. Никитина. В 1970 году вышла книга Е.П. Никитина «Объяснение – функция науки», имевшая поистине новаторский характер. В частности, в этой работе было убедительно показано, что существуют различные виды объяснения. И, следовательно, причинное объяснение не является единственным объяснением (некоторых моментов этого фундаментального труда мы еще коснемся).

Объяснение как методологическая проблема в отечественной психологической науке была поставлена, насколько можно судить, благодаря публикации перевода на русский язык известного классического руководства по экспериментальной психологии под редакцией П. Фресса и Ж. Пиаже, в котором содержалась глава «Характер объяснения в психологии и психофизиологический параллелизм», принадлежащая перу Жана Пиаже (Пиаже, 1966). Как представляется, эта публикация не вызвала бурных дискуссий. Насколько нам известно, одним из немногих отечественных авторов, анализировавших проблему объяснения в психологии и критиковавших позиции Пиаже, был М.С. Роговин, посвятивший этому вопросу две главы своей книги «Психологическое исследование» (1979). Констатируем, что специальных исследований по проблеме объяснения в психологии до недавних пор в отечественной психологической науке практически не было. Здесь, видимо, сказалось и недостаточное внимание психологов к этой проблеме, что отмечал М.С. Роговин, и отсутствие традиции рассмотрения этой проблемы в отечественной психологической науке. Отметим, что в зарубежной психологии проблеме объяснения посвящено значительное количество работ (Fodor, 1968; Swart, 1985; Cammins, 1983; Brown, 1963 и мн. др.).

О пользе философии науки

Как уже отмечалось, проблема объяснения первоначально была поставлена в философии науки и именно в философии науки были получены наиболее важные результаты, которые в настоящее время представляют собой «классику» в данной области[18]. Речь прежде всего идет о знаменитых работах К. Гемпеля и П. Оппенгейма, в которых вводятся ныне общепринятые понятия «экспланандум» и «эксплананс» (Hempel, Oppenheim, 1948). Как известно, согласно этой модели, объяснение эмпирического факта представляет собой его подведение под общее высказывание. В научном объяснении в качестве такого общего высказывания выступает утверждение о законе. Утверждение о законе может быть получено как индуктивно, на основе эмпирической генерализации, так и дедуктивно. В.А. Лекторский отмечает, что «гемпелевская модель объяснения предельно формальна: она не учитывает характер тех моделей, которые используются для интерпретации теории» (Лекторский, 2004, с. 477). Подход Е.П. Никитина к проблеме объяснения, согласно В. А. Лекторскому, существенно отличается от гемпелевского, поскольку он «сделал то, чего не сделал Гемпель: показал, что существуют разные типы объяснений в зависимости от моделей, принимаемых для интерпретации теории. Поэтому объяснения могут быть субстратными, структурными, причинными, функциональными и т. д. Каждый тип объяснения предоставляет разные возможности для истолкования имеющихся фактов и предсказания новых» (Лекторский, 2004, с. 477). Е.П. Никитин разработал классификации объяснений (по нескольким основаниям).

Достоинством классификации Никитина является ее логическая обоснованность. Как отмечает Е.П. Никитин, «предварительным условием классификации каких-либо объектов является выяснение их основных принципиальных характеристик, которые могут быть использованы в качестве оснований деления. Эти характеристики должны быть варьирующимися, т. е. принимать различные значения применительно к разным группам исследуемого класса объектов. В противном случае они не могут служить основаниями классификации» (Никитин, 1970, с. 43).

Предложенная классификация построена по трем основаниям:

1. Характер эксплананса.

2. Характер экспланандума.

3. Характер взаимосвязи эксплананса и экспланандума.

Соответственно, получаются три классификации объяснений.

Первая классификация (по характеру эксплананса) предполагает выделение следующих типов:

1. Субстанциональные объяснения.

2. Атрибутивные объяснения.

3. Генетические объяснения.

4. Контрагенетические объяснения.

5. Структурные объяснения.

Вторая классификация (по характеру экспланандума) предполагает выделение следующих типов:

1. Фактологические (экспланандумами являются факты.

2. Номологические (экспланандумами являются законы).

3. Теориологические (экспланандумами являются теории).

Третья классификация по механизму объяснения (характер взаимосвязи эксплананса и экспланандума):

1. Объяснения через собственный закон.

2. Модельные объяснения.

На наш взгляд, эти исследования Е.П. Никитина имеют важное значение для психологии, т. к. в современной психологии явно не хватает строгой логической упорядоченности. Психологи привыкли рассуждать о множественности объяснений, но работа по конкретному отнесению того или иного выполненного исследования к той или иной объяснительной традиции обычно не проводится. Объяснения в психологии, как правило, выстраиваются интуитивно, выбор возможных типов и способов объяснения редко выступает как хорошо осознанный акт со стороны исследователя. Не уделяют должного внимания этим вопросам и историки психологии. Все это, на наш взгляд, препятствует разворачиванию интегративных тенденций в психологии.

Работы Е.П. Никитина по проблеме объяснения имеют, на наш взгляд, большое эвристическое значение для психологической методологии и в другом аспекте. Чрезвычайно важно, что объяснение в работах Е.П. Никитина рассматривается не само по себе, а более широком контексте – в рамках структуры научного исследования. К обсуждению этого вопроса мы еще вернемся в рамках настоящего текста.