Проснитесь ваши умы-пытаются вас усыпить.

Ясно? Хорошо. Какой процент переживаний в возрасте от одного до четырех лет будет переживаниями номер один, два или три? Задайте себе этот вопрос.

На некоторое время наступает тишина. Наконец поднимаются несколько рук.

- Да, Джуди? - говорит Мишель.

- Я бы сказала, что теперь процентов пятьдесят.

- Пятьдесят процентов. Хорошо. Джесси?

- Мне кажется, что чем старше становится Джоан, тем больше ее переживаний становятся переживаниями один, два или три.

- Хорошо. Это верно. Какой процент в возрасте от одного до четырех ты предполагаешь?

- Я не знаю. Большой.

- Какой?

- Восемьдесят?

- Прекрасно. Восемьдесят. Тэд?

- Двадцать пять процентов.

- Спасибо. Дик?

- Я чувствую, что около ста процентов, но это значит...

- Прекрасно. Сто процентов. Кто еще?

Наступает тишина. Поднятых рук больше нет.

- Хорошо. Минимальная цифра - это двадцать пять процентов. Посмотрим, что это значит для Джоан на следующие два или три года. Во-первых, возможно ли, чтобы пятый год ее жизни дал меньше, чем двадцать пять процентов?

Несколько приглушенных "нет". Хотя некоторые ученики, как кажется, совершенно утратили нить спора, большинство слушают внимательно. Многие подавлены, так как с неудовольствием чувствуют, куда клонит тренер.

- Нет, - соглашается Мишель, - процент переживаний номер один, два и три, процент записей, которые ум считает необходимыми для выживания, процент записей, которые функционируют исключительно по механическому принципу идентичности, должен постоянно возрастать. После рождения, например, есть сто различных стимулов, которые могут включить переживания номер один, два и три. Если к концу первого года их, скажем, тысяча, а через четыре года - сорок тысяч, то число переживаний, которые могут не оказаться переживаниями номер один, два и три, становится все меньше и меньше, а процент переживаний номер один, два и три- все больше и больше. В действительности, взяв самый низкий процент - пять процентов за первый год (что игнорирует возможность переживаний номер один, два и три до зачатия и в период беременности), мы видим, что за три года процент увеличивается в пять раз - до двадцати пяти процентов. В следующие три года рост будет происходить по крайней мере с той же скоростью, и это означает (пятью двадцать пять равно сто двадцать пять), что к семи годам все переживания Джоан будут записаны в "необходимой для выживания" куче.

Мишель делает паузу, смотрит на учеников, на доску, снова на учеников со странно мягким отрешенным выражением лица. В зале полная тишина.

- В этом анализе есть только одна неточность, - говорит он, нахмурившись, - мы недооценили идиотскую логику ума. После рождения, королевского переживания номер один, у ребенка есть по крайней мере сотня стимулов, способных запустить переживания номер один, два или три. Но в силу логики идентичности каждый из этих стимулов немедленно ассоциируется в уме ребенка со всем остальным, что имеет к нему отношение. Руки врача ассоциируются с руками мужчины, руки мужчины ассоциируются с мужчинами, мужчины ассоциируются с людьми вообще. Зеленый цвет больничных стен ассоциируется с зеленым цветом травы и деревьев. Больничные стены ассоциируются со стенами вообще, стены вообще - со всеми поверхностями т. д.

Если мы честно посмотрим на то, что происходит с момента рождения, мы увидим, что все, что ребенок переживает, ассоциируется с болью, угрозой для выживания и относительной бессознательностью. Все, что ребенок переживает с момента рождения, является по крайней мере переживанием номер три, и таким образом, все записи ребенка попадут в "необходимую для выживания" кучу. Все его поведение будет механическим ответом на стимул.

Мишель сидит на стуле, слегка наклонившись вперед, с абсолютно нейтральным выражением лица. Он говорит теперь гораздо медленнее, делая длинные паузы между предложениями. Большинство учеников слушают со смущением, недоверием и подавленностью.

- С момента рождения мы попадаем под влияние механического ума. С момента рождения все - только стимул - ответ, стимул - ответ, стимул - ответ. Механический ум использует свою логику идентичностей в своих кретинических усилиях выжить. С момента рождения мы полностью попадаем под влияние машинного ума... стимул - ответ, стимул - ответ, стимул ответ...

Все вы недавно видели, что, когда Роберт пытался решить, поднять или опустить руку, рука просто оказывалась поднятой или опущенной, или решение каким-то образом оказывалось у него в голове... Все механично... Контроля нет... Все механично... Стимул - ответ, стимул - ответ, стимул - ответ...

Мишель делает длинную паузу и нейтрально оглядывает аудиторию. В зале глубокая тишина. Большинство учеников смотрит мрачно.

- Вы - машины, - беззаботно говорит он через некоторое время, - вы никогда не были ничем, кроме машин...

Тренер снова делает паузу, глядя на зал с полным безразличием.

- Ваши жизни полностью механичны... Только стимул - ответ, стимул - ответ, стимул - ответ...

Ваши жизни бессмысленны... У машин нет смысла... У машин нет целей... идеалов... морали... смысла... Машины просто ползут... механически... пытаясь выжить... они рассыпают искры... выбрасывают вонючий выхлоп... но они абсолютно бессмысленны... Кто-то из учеников тихо плачет. Большинство сидит неподвижно. На лицах протест или депрессия.

- Вы - машины... Вы никогда не были ничем другим... Контроля нет... У вас никогда не было никакого контроля... Все ваши трагедии - это проигрывание ваших лент...

Мишель берет с подставки свой термос и пьет.

- Все ваши драматические переживания, - продолжает он, облизывая губы, - это только проигрывание в вашем машинном уме каких-то старых угроз для выживания. Все-это только стимул - ответ, стимул - ответ, стимул - ответ...

Вы потратили всю свою жизнь на попытки найти лазейку и не признавать, что вы - машины. Потратили всю жизнь, пытаясь не признавать того, что есть... Вы были машинами до тренинга... Вы остались машинами после тренинга... Никаких перемен... Двести пятьдесят долларов ни. за что... (Кто-то тихо смеется.) Вы - машины...

Заметьте, что ваши умы сопротивляются. Ваши умы подкидывают вам мысли вроде "Это слишком абстрактно" или "Это бессмысленно"... Вы знаете, что вы свободны потому, что через ваши умы механически проскакивает мысль "Я свободен". За ней механически следует другая - "Да, верно, я свободен"...

Кто-то громко смеется, но Мишель, кажется, не замечает этого.

- Все вы сидите и говорите себе: "Это еще один трюк тренера... Через несколько минут он все переиграет и скажет нам, что мы не машины. Мы сделаем несколько простых ЭСТовских процессов и станем лучше".

Трое коротко посмеиваются, один громко смеется.

- Это не трюк, - говорит Мишель, снова отхлебывая из термоса, - я ничего не переиграю... Это все...

Еще несколько учеников начинают тихо смеяться. Кто-то продолжает плакать.

- Ничего больше не будет... Вы - машины... Короткая волна смеха пробегает по залу.

- Каждая мысль, которая возникает сейчас в ваших головах, просто возникает... Эффект, эффект, эффект, эффект, эффект... Старый машинный ум все еще крутит свою шарманку... Вы - только... машины... Вы никогда не были ничем другим.

Мишель поводит плечами в комической "ну и что?" манере. Несколько учеников смеются.

- Вот и все...

Кто-то снова смеется.

- Тут нечего понимать... Я надеюсь, вы это понимаете.

Несколько человек смеются, двое - очень громко.

- Вы получили это.

(Смех.) - Вы потеряли... Тут нечего получать...

(Смех.) - Вы потратили целую ебаную жизнь на то, чтобы спрятаться от факта, что вы - машины... Вы претендовали на то, что каким-то образом контролируете свой ум... Ну и ладно, - говорит он, снова поводя плечами, - есть о чем беспокоиться... (Смех.) Неважно... Все равно все бессмысленно... (Смех.) - Теперь мы можем сказать вам, что такое просветление, - продолжает Мишель, слегка изменяя выражение лица, как будто собирается сказать что-то на один процент более важное, чем все, что он говорил до этого. - Просветление - это знание, что ты - машина...

Смех медленно распространяется по всему залу, вырастает в гигантскую волну и отступает.

- Приятие своей машинности, - тренер делает длительную паузу и смотрит на аудиторию с утомленным мягким выражением лица. - Вот оно...

Громкий смех небольшого числа учеников заполня-ет зал. Кто-то аплодирует. Большинство ошеломлены и озадачены.

- Это - космическая шутка, - громко говорит кто-то.

- Да, - говорит тренер, - вроде того...

(Смех.) - Вы заплатили по двести пятьдесят долларов, чтобы узнать, что вы - машины... (Смех.) что вы всегда были машинами... (Смех.) Мишель продолжает. Теперь около трети, а может быть, половины учеников сияют и смеются каждому его слову. Остальные мрачны и ошеломлены.

- Просветление - это просто знание и приятие того, что ты машина... Велика важность... (Смех.) Вы получили это, и это - ничто, верно?.. (Смех.) Дои говорил вам в прошлый уик-энд, что вы ничего не получите от тренинга (Смех.) Ну вот вы и получили!

Следует взрыв смеха. Мишель сияет.

- Тут нечего получать...

Он подходит к своему термосу, пьет и вытирает рот.

- Человечество триста пятьдесят триллионов лет борется за то, чтобы не быть тем, что оно есть... Неудивительно, что оно устало! (Смех.) Трудно быть машиной... Создает скрежет, износ деталей... вонючий выхлоп... Просветление - это говорить "да" тому, что есть... Просветление - это брать, что получил... Ты, разумеется, можешь брать, что получил... потому что это то, что ты получил! (Смех.) И ты, разумеется, можешь не брать того, что ты не получил... потому что ты этого не получил... (Смех.) Конечно, нельзя никого заставить брать больше того, что получают... но они, естественно, все равно это получают...

Просветление (при этих словах несколько человек смеются) - это большое ничто...

Просветление - это брать, что получил... когда ты это получил. (Смех.) И не брать того, что ты не получил... когда ты этого не получил... (Смех.) - Чего ты хочешь? - внезапно рявкает Мишель на поднявшего руку ученика. Мишель говорит теперь совершенно другим, гротескно раздраженным голосом, который вызывает у аудитории взрыв смеха.

- Я только хочу сказать, - говорит Том, вставая, - что это самые грандиозные двести пятьдесят долларов, которые я когда либо тратил... (Смех, аплодисменты, мрачность.) - Велика важность, - говорит Мишель, пожимая плечами, - машина хвалит себя за то, что она - машина.

(Смех.) -... Да, Джейн?

- У меня вопрос по поводу кучи записей... - говорит Джейн, но ее мгновенно заглушает хохот.

- Поздно, Джейн, все кончено... Ничего больше нет,- заключает Мишель. (Смех.) - Но я хочу задать вопрос про кучи, - настаивает Джейн, чем вызывает еще больший взрыв смеха.

- Расслабься, - предлагает Мишель, - получай удовольствие от лент... Да, Тэрри?

- Теперь, когда мы просветлились, мы все еще жопы?

(Смех.) - Жопа, - начинает Мишель с преувеличенным чувством достоинства и торжественностью, - это машина, которая думает, что она не машина.

Он делает паузу и, многозначительно улыбаясь, оборачивается на доску. Когда он поворачивается назад, его лицо расплывается в карикатурной идиотской улыбке.

- Просветленный человек (Смех.) - это жопа, которая знает, что она машина. (Смех и аплодисменты.) - Ричард?

- Я не понимаю, над чем все смеются, - говорит Ричард, нахмурившись.

- Смеются не все, - говорит Мишель с видом искреннего удивления, - ты не смеешься. Я не смеюсь.

- Да, но большинство смеется.

- Верно, Ричард, похоже на то. Люди, которые смеются, смеются потому... что они смеются. А люди, которые не смеются, не смеются потому... что не смеются. (Смех.) - Но что тут смешного? - настаивает Ричард.

- Все очень просто, - отвечает Мишель, - парень по имени Анри Бергсон, великий французский философ, как мне говорили, написал однажды книгу, доказывающую, что суть смешного состоит в видении человеческих существ действующими как машины (Смех.)... И некоторые люди здесь, по всей видимости, видят человеческие существа, действующие, как машины.

- Но философски... - начинает Ричард, но слово "философски" вызывает такую волну смеха, что конец фразы не слышен, и он садится.

- Джери?

- Чрезвычайно, чрезвычайно, чрезвычайно удивительно, - говорит Джери с широкой улыбкой, - почему мне так хорошо? Я не согласен с тем, что ты говорил, но я чувствую, как будто парю в двух футах над землей. Почему? Это невероятно... (Аплодисменты.) - Бери, что получил, Джери. Некоторые машины находят, что когда они перестают пытаться не быть машинами, жизнь становится несколько легче... Люди, которые ведут свою машину по жизни на полной скорости с тормозом, вжатым в пол, имеют довольно... припадочную поездку. (Смех.) - Куда это ты идешь? - спрашивает Мишель у высокого мужчины, который встал со своего места и направляется к выходу.

- Я получил это! Я получил это! - отвечает тот с улыбкой. - Это грандиозно, и я решил пойти домой. (Смех и аплодисменты.) - Сядь, - говорит Мишель с карикатурно строгим выражением лица, - ты согласился остаться до конца тренинга. То, что ты узнал, что ты - машина, не повод думать, что тренинг окончен.

- Но я получил это!

- Велика важность! Помни, ты всегда это имел. Тут нечего получать. Садись.

Широко улыбаясь, высокий мужчина возвращается на свое место.

- Хорошо. Все кончено... - говорит Мишель, потягивается и наигранно зевает. - Просветление - это знание, что ты - машина. Просветление - это брать, что получил, когда ты это получил, и не брать того, что не получил, когда ты этого не получил. Вернер говорит: "То, что есть, есть". Мишель делает паузу и с любопытством смотрит на аудиторию. Довольно похоже на правду, верно? (Смех.) - Будда сказал по-другому, но это то же самое. Он сказал: "Ты не можешь вырваться из колеса смертей и рождений, пока не осознаешь, что ты не Деятель... "Ты не можешь вырваться из колеса смертей и рождений, пока не осознаешь... что ты не Деятель. Колесо, конечно, было первой машиной. (Смех.) - Да, Дженифер?

- Я хочу поблагодарить тебя. Последние полчаса освободили меня от пяти лет вины за смерть моей дочери.

(Аплодисменты.) - Да, Фил?

- Я подавлен, - коротко говорит Фил. Он действительно выглядит подавленным.

- Грандиозно, - говорит Мишель, - бери то, что получил... Да, Донна? (Аплодисменты Филу) - Как могут машины чувствовать себя так хорошо? Это невероятно.

- Бери, что получила, Донна... когда получила... Если ты не получила, то не бери того, что ты не получила.

Мишель встает и отходит от своего стула.

- Хорошо, - говорит он, - сейчас вы все делитесь на три категории. Либо ты это получил и знаешь, что ты это получил, либо ты знаешь, абсолютно уверен, что ты этого не получил, либо, наконец, ты не уверен, получил ты это или нет. Ясно? Три категории. Сейчас мне не нужно ваше говно. Не врите. Вы врали всю свою жизнь. Пора остановиться. Мне не нужно ваших одолжений. Мне насрать, к какой категории вы себя причисляете. Будьте честны перед собой. Ты получил это и знаешь, что получил это, - это категория номер один. Ты знаешь, ты абсолютно уверен, что ты этого не получил, - это номер два Или ты получил, а может и нет, ты не уверен. Это - номер три. Теперь я хочу, чтобы все, кто получил это и знает, что получил это, встали. Встаньте.

Встают около половины учеников. Это все те, которые смеялись. Они улыбаются, их лица сияют. Встают также несколько человек с мрачным или растерянным выражением лиц.

- Теперь пусть все, кто получили это и знают, что они это получили, но которым не нравится то, что они получили, встанут тоже.

Встают еще несколько человек.

- Все, кто знают, что они это получили, но уверены, что они имели это еще до того, как сюда пришли, встаньте тоже.

Еще несколько человек встают.

- Все, кто знают, что они это получили, но слишком упрямы, чтобы признать, что это - это, встаньте.

Еще несколько человек, смущенно улыбаясь или смеясь, присоединяются к стоящим.

- Теперь встаньте те, с которыми что-то случилось, пока я говорил, и они теперь знают, что получили это.

Встают еще двое учеников.

- И, наконец, все, кто знают, что они получили это, но хотели бы не получать. (Смех.) Встают еще человек десять. Теперь стоят не меньше трех четвертей учеников.

- Прекрасно. Может быть, еще кто-нибудь тайно знает, что получил это?

Встают еще двое.

- Хорошо. Садитесь.

Пока первая группа садится, Мишель отворачивается и пьет из своего термоса.

- Теперь я хочу, чтобы встали те, кто знает, кто уверен, что не получил этого.

Встают шесть учеников. Мишель по очереди спрашивает каждого из них, уверен ли тот, что не получил этого. Каждый уверяет, что уверен, что не получил этого.

- Хорошо, мы поговорим с вами чуть позже. Я прошу вас сесть, но постарайтесь не забыть, кто вы такие.

(Смех.) - Хорошо, третья категория. Встаньте все, кто не уверен, получил он это или нет.

Встают двадцать пять - тридцать учеников.

- Прекрасно. Если пока я говорю с одним из вас, кто-то, кто не уверен, вдруг станет уверен в том, что он получил это, пусть просто сядет. Мария, ты получила это?

- Я не знаю, - отвечает Мария, - я не уверена.

- Прекрасно! Что ты получила?

- Я не знаю.

- Ты должна была что-то получить.

- Ну... я поняла, что тут нечего получать...

- ТЫ ПОЛУЧИЛА ЭТО!

(Смех и аплодисменты) Мария садится. Она сбита с толку, но улыбается.

- Хорошо, Ларри. Ты получил это?

- Я не уверен. Это кажется слишком... простым, слишком... абстрактным.

- Прекрасно. Ты получил это, и это кажется слишком простым?

- Я не уверен...

- Что ты получил?

- Я понял, что, ну... что мы все - машины... и, ну, мы можем расслабиться и получать удовольствие.

(Смех, аплодисменты, Ларри, вдруг заулыбавшись, садится) - Хорошо. Барбара. Ты получила это?

- Я не уверена.

- Прекрасно. Что ты получила?

- Замешательство. Полное замешательство.

- Грандиозно! Потрясающе! Ты получила полное замешательство. Это восхитительно! Что еще ты получила?

- Это все. Полное замешательство. Мрак. Темнота.

- Прекрасно, Барбара. Позволь тебя спросить: ты понимаешь, что получила замешательство?

-Да.

- И ты донимаешь, что не получила ясности и веселья?

- Верно, не получила.

- И ты понимаешь, что когда ты получаешь замешательство, то это то, что ты получаешь?

(Смех.) -Да.

- И что когда ты не получаешь замешательства, то это то, чего ты не получаешь?

-Да.

- И что когда ты получаешь то, что ты получаешь, то ты это получаешь.

-Да.

- Грандиозно! Ты получила это!

(Аплодисменты и смех.) К этому моменту около половины тех, кто стояли, садятся.

- Барри? Ты получил это?

- Я не уверен. Я подумал, что получил это, но все находят это смешным или восхитительным, а я нахожу это тяжелым.

- О! Ты получил это и находишь это тяжелым?

- Я не уверен.

- Что ты получил?

- Я понял, что мы тратили свое время в надежде, что что-то выведет нас из нашей механичности... а выхода нет...

- Ты получил это!

(Смех и аплодисменты.) - Дональд? Ты получил это?

- Я встал только для того, чтобы сказать, что вы заставили нас потратить двести пятьдесят долларов и четыре дня жизни, чтобы мы могли услышать, что мы - механические машины; что здесь нечего получать; что мы получаем то, что мы получаем, когда мы это получаем, а не раньше, что то, что есть, есть, нравится нам это или нет, и что мы имели это всю жизнь и тут нечего получать. Это самое большое надувательство, про которое я когда-либо слышал... и это также лучшие в моей жизни двести пятьдесят долларов.

(Смех и аплодисменты.) Некоторые из тех, кто думает, что не получил это, остаются тверды в своем убеждении, и Мишелю приходится работать с ними иногда и по десять минут, с одним даже двадцать. Двое или трое садятся с выражением, означающим, что они так и не получили этого. Как говорит Мишель, в любом случае очевидно, что некоторые люди, получившие это, видят в этом освобождение, тогда как других это подавляет. Они не только не разделяют общей радости, для них вообще необъяснимо, почему другие ученики испытывают освобождающие переживания, когда им говорят, что они - машины. Но снятие тормозов - это всегда освобождение, и многие явно обнаруживают, что переживание, через которое они прошли, дает им неведомые ранее возможности. В последующие сорок минут оживление в зале постепенно возрастает и доходит до апофеоза. Мишель объявляет обеденный перерыв, после которого он расскажет нам о разнице между просветленным человеком и непросветленным человеком и все о сексе, любви, выборе и решении.

* * *

Хотя буфет при отеле невероятно плох - несъедобная пища, надо полагать, тщательно отбирается из самых подозрительных мест во вселенной, - девять учеников, сидящие за нашим круглым столом, не замечают этого. Четверо из них все еще парят над землей, сияют, смеются и охотно дурачатся. Пятеро других сдержанно и подозрительно наблюдают: веселая четверка либо спятила, либо обманывает, претендуя на то, что просветлилась. Наблюдают внимательно, пытаясь определить, что это.

- Вы знаете, - говорит Том, парень с четками, который много спорил, а теперь в экстазе, - я вспомнил, что я читал в какой-то статье, что ЭСТ заканчивается тем, что нам говорят, что мы машины. Я помню, как я сказал себе: этого не может быть, здесь есть какой-то секрет. И вот мы здесь, все так и есть, и это правда.

- Мы не машины, - коротко говорит Дэвид Тому через стол, - я понял, что то, что есть, есть, и нет смысла бороться с этим, но теория ЭСТ, что мы - машины, - чистая ерунда. В сегодняшней аргументации было столько дыр, что она похожа на сито.

Его высказывание встречается вежливым молчанием. Пожилой человек по имени Хэнк, который периодически порывался уйти, мрачно говорит:

- Да, я думаю, что все это было... слишком абстрактно. То есть он двигался слишком быстро. Мы не успевали выдвигать логические возражения.

Двое, мужчина и женщина, начинают смеяться, но тут же осекаются.

- Извините, - говорит Дженифер, - да... вы правы, вы абсолютно правы. Я полагаю, аргументация не была слишком логичной, но, видите ли, те из нас, кто смеются, смеются не потому, что поверили в аргументацию. Я не верю, что я - машина. Это чушь, верно?

- А я верю, - отвечает Хэнк.

- Нелепо верить, что я - машина, - говорит Дженифер, снова начиная смеяться, - но... видите ли... я просто пережила свой ум как машину, - она смущенно улыбается.

- Но что в этом смешного, черт побери? - резко вмешивается Дэвид. - Человечество эволюционировало примерно биллион лет, а не триста пятьдесят триллионов кстати, чтобы выйти за стимул - ответ. А кроме того, бихевиористский детерминизм, лежащий за этой глупой идеей машинности, вышел из моды лет двадцать назад.

- Я этого не знаю, Дэвид, - отвечает Дженифер, - я только знаю, что последние тридцать лет моей жизни я верила в то, что я имею контроль, что я могу измениться, и моя жизнь обычно была... говном. Теперь я переживаю, я переживаю, что у меня нет контроля, что все, что я могу сделать, - это выбрать и принять то, что есть. И я нахожу это чувство восхитительным. Я понимаю, что это бессмысленно. Но, как я осознала, смысл - это одна из тех вещей, которые исковеркали мою жизнь.

- Знаете, - говорит Дэвид, внимательно вглядываясь в лица, - вам как будто промыли мозги. (Четверка смеется) ЭСТ сделал свое дело. Я думаю, вы теперь станете хорошими маленькими эстиками, будете вести семинары для гостей и потратите остаток жизни, "делясь", "создавая пространства" и посылая Вернеру поздравления на Рождество.

Нападки Дэвида вновь встречаются молчанием.

- Что мы делаем, то делаем, - говорит наконец Алан,- а чего не делаем, того не делаем.

- Абракадабра! - яростно произносит Дэвид.

- Если я сделаю все, что ты сказал, - мягко продолжает Алан, - то Вселенная выживет, а, Дэвид?

- Да. Но мне жалко тебя, - отвечает Дэвид.

- Но если мне промыли мозги до экстаза, то в чем моя проблема?

-Мог бы и помучиться, - говорит Том, и они с Аланом смеются.

- Что случилось с тобой, когда тренер начал говорить нам, что мы - машины? - спрашивает Том Дэвида с явным интересом.

- Сначала я увлекся... - отвечает Дэвид. (По мере того как он начинает рассказывать о своих переживаниях, с его лица уходит напряжение). То есть я знаю, что многое из того, что мы делаем и чувствуем, особенно расстраиваясь, вытекает из переживаний прошлого, которые более важны... более важны для выживания, можно сказать. Затем, задолго до того как он сказал, что мы - полностью машины, я начал ощущать подавленность. Я начал чувствовать себя в ловушке. Когда тренер сказал нам, что мы - машины, и это все, я просто оцепенел. А люди начали смеяться... Иисусе... (Дэвид уставился на искусственные цветы в центре стола, но, очевидно, вглядывался в свои внутренние переживания.) Когда люди начали смеяться, я почувствовал... невероятную панику... невероятную панику... (Дэвид бросает взгляд на Тома. Он выглядит испуганным и почти готов расплакаться.) Должно быть что-то еще. Должно быть что-то еще.

Том смотрит серьезно.

- Я не могу помочь тебе, Дэвид. Я понял, что это все, и получил освобождение. Но ты этого не получил. То, что ты получил, - это именно то, что ты и должен был получить.

Дэвид смотрит на Тома.

- Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что то, что я получил, это именно то, что я и должен был получить?

- Ну, - говорит Том, нахмурившись, - что ты получил... уже там, то есть это то, что ты получил, и этого уже никогда не изменить. Для тебя было бы безумием пытаться получить то, что получили я, Барбара или Хэнк.

Дэвид внимательно смотрит на Тома. Его глаза пусты. Он тыкает вилкой в несвежую сосиску, его ум напряженно работает.

- Но... я понял, что эта теория - чушь.

- Именно, - спокойно говорит Том, - и не могло быть иначе, верно?

-...Нет... но... что есть, есть, это я понял, - говорит Дэвид, напряженно сосредоточившись, - но эти машины...

- Я не думаю, что машины так уж важны, - говорит Барбара, - важно, что ты вдруг прекращаешь сопротивляться вещам, позволяешь вещам быть такими, какие они уже есть.

Дэвид начинает смеяться и вдруг прекращает. Его глаза загораются и потухают.

- Минутку, - говорит он, начиная улыбаться, - минутку... сейчас я думаю, что я не машина, верно?

- Надо полагать, - отвечает Алан.

- Это то, что со мной происходит, верно?

- Да, - отвечает Том.

- И это нормально, верно? - спрашивает Дэвид, широко улыбаясь.

- Это прекрасно, - говорит Том.

- Я думаю, что я не машина, и это прекрасно. Верно. А вы, жопы, думаете, что вы - машины, и это прекрасно для вас, верно?

Все улыбаются и наклоняются к Дэвиду.

- Да. Продолжай.

- В чем тогда проблема? - спрашивает Дэвид, улыбаясь.

- А у тебя была проблема? - заинтересованно спрашивает Том.

- Да, верно, - отвечает Дэвид, - я думаю, что вам, жопам, промыли мозги. Верно? (Он снова коротко посмеивается.) И это тоже прекрасно, верно?

- Верно!

- Верно!

- Я ПОЛУЧИЛ ЭТО! - смеясь объявляет Дэвид. - Мы не машины, но некоторые думают, что они машины, но мы есть то, что мы есть, как бы ни старались, поэтому все мы можем расслабиться и получить удовольствие.

-Вот и хорошо! - говорит Барбара.

Дэвид внезапно хмурится.

- Но... -начинает он,-но (хмурясь)... А (улыбаясь)... То, что я сейчас получил, - это "но", верно? И "но" - прекрасно, верно? (Он начинает смеяться.) Говно. Все просто. Я провел четыре изнурительных дня, чтобы узнать, что когда я говорю "но", я говорю "но".

И он смеется. Хэнк и Стелла, однако, выглядят мрачными и неудовлетворенными. Хэнк беспокойно ерзает на стуле...

* * *

- Разница между просветленным человеком и непросветленным человеком - ничто, - дружелюбно говорит Мишель после перерыва (Ученики смеются. Они часто будут смеяться в течение этого долгого вечера). - Непросветленный человек действует по принципу: стимул - ответ, стимул - ответ, стимул - ответ. Велика важность. Разница - ничто. Непросветленный человек пытается с этим что-то делать. Он всегда что-то делает. Когда он занимается любовью, он думает; когда он медитирует, он стремится к просветлению; когда он читает, он стремится к просвещению. Просветленный человек не делает ничего. Полностью просветленный человек никогда ничего не делает. Ничего не делать - это просто принимать то, что есть. То, что есть, есть, принимаем мы это или нет, поэтому не нужно быть очень умным, чтобы быть просветленным. Нужно только принимать то, что есть, или, как мы говорили десять дней, брать, что получил... когда ты это получил.

В обеденный перерыв один из вас задал мне вопрос о полном переживании переживаний, ведущем к их исчезновению. Можем ли мы медленно, но верно избавляться от переживаний номер один, два или три, пока наконец не уничтожим свой машинный ум? Абсолютно. Теоретически все, что мы должны делать, - это воспроизвести все свои переживания и полностью их пережить. Тогда записи исчезают из кучи. Когда мы уничтожили все свои записи - мы безумны! (Смех.) Только одна проблема. По некоторым оценкам, у нас есть около трехсот триллионов записей. (Смех) Прибавьте или убавьте триллион или два. Если мы уничтожаем, скажем, по тысяче в день, то мы можем полностью вытереть доску и достичь полного освобождения и безумия где-то немногим больше чем через восемьдесят миллионов лет!

Но есть другой резон полностью переживать свои переживания. Когда вы что-то полностью переживаете, запись исчезает, и что остается? Пространство. Вот почему когда вы что-то полностью переживаете или воспроизводите переживание, у вас появляется чувство облегчения. Когда вы не переживаете, вы добавляете к куче новые записи, и ваша ноша становится тяжелее.

Быть просветленным - это выбирать то, что происходит, когда это происходит. Быть просветленным - это знать, что ты есть то, что ты есть, и не есть то, что ты не есть, и быть этим довольным. Быть просветленным - это говорить "да" тому, что происходит, говорить "да" своему "да" и "да" своему "нет".

Это не значит, что из-за того, что все и так хорошо, мы не должны протестовать против войн, бороться с бедностью, помогать тем, кому нужна помощь, или работать над созданием лучшего общества. Нет. Просветление - это говорить "да" тому, что есть для нас, и если мы считаем, что наше общество больно и нуждается в переменах, то мы выбираем работать для изменения общества. Если то, что есть, - это страх смерти, то мы говорим "да" нашему страху смерти, мы выбираем наш страх смерти и, выбирая наш страх смерти, мы полностью переживаем его. Он может либо исчезнуть, либо нет. Если он исчезает, мы говорим "да" его исчезновению. Если остается, мы говорим "да" своему страху.

То, что в вас трансформировалось, это не ваши страхи или огорчения. Не сейчас по крайней мере. Трансформировалась ваша способность переживать жизнь, чтобы те ситуации, которые вы пытались изменить или отказывались изменить, прояснились в процессе самой жизни, в процессе выбора того, что есть.

Иногда ваши боли, страхи, барьеры исчезнут, иногда нет. Но ваше переживание их будет совершенно другим.

В Калифорнии был проведен эксперимент: безнадежным раковым больным, которые знали, что они умирают и обычно чувствовали сильную боль, если не были под анестезией, в течение последних недель жизни регулярно давали предписанное количество ЛСД. Все больные сообщали, что боль и знание о том, что они умирают, остались, но их переживание боли и умирания трансформировалось. Боль больше не тревожила их. Она казалась неважной. Умирание больше не тревожило их. Оно казалось неважным. Они сохраняли полный контакт с реальностью. Они не галлюцинировали. Ничто не изменилось.

Они переживали освобождение, говоря "да" тому, что есть.

С вами сейчас происходит то же самое. Вы узнали секрет, с которым в конце концов возвращаются парни, просидевшие двадцать лет в пещере: ты не Деятель. Ты источник и создатель всех своих переживаний, ты Бог, но ты - индивидуальная личность, разгуливающая внутри созданной тобой вселенной, не имеющая никакого контроля над своими действиями.

Полная чушь. Полный парадокс. Ты являешься источником всех своих переживаний, и у тебя нет ни малейшего контроля. Все, что ты можешь сделать, - это выбрать то, что происходит. Когда ты научишься хотеть то, что получаешь, то знаешь что? Ты получаешь то, что ты хочешь. И с этих пор ты всегда получаешь то, что получаешь. (Смех.) Все это космическая шутка, как сказал один из вас. Что значит понять шутку? Поэтому если кто-то будет спрашивать у вас про ЭСТ, не пытайтесь объяснить. Объяснять шутку - это вернейший способ нагнать скуку и заставить думать, что ты дурак. Человек либо понимает шутку, либо нет. Если он ее не понимает, не велика потеря. Большинство людей ее не понимают, а человечество как-то прожило триста триллионов лет. Оно доживет до следующего уик-энда, если ты или твой друг ее не поняли.

Если они ее не понимают, то что это значит? То, что они ее не понимают...

* * *

- Ладно, - говорит Мишель Элании несколько позднее. Она на платформе, сидит на одном из стульев. - Я хочу, чтобы ты вообразила, что у меня в руках два мороженых, одно шоколадное, другое ванильное. Я хочу, чтобы ты выбрала одно, шоколадное или ванильное. Какое ты выберешь?

- Ванильное, - говорит Элания, улыбаясь.

- Прекрасно, - говорит Мишель, - почему ты выбрала ванильное?

- Я хочу ванильное.

- Нет, - говорит Мишель, - есть два мороженых, одно шоколадное, другое ванильное. Выбери одно.

- Хорошо, - говорит Элания, улыбаясь чуть нервно, - я выбираю ванильное.

- Прекрасно. Почему ты выбрала ванильное?

- Я выбрала ванильное потому, что я люблю ванильное больше, чем шоколадное.

- Нет, - говорит Мишель, - есть два мороженых.

Какое ты выберешь?

Элания хмурится.

- Я выбираю шоколадное, - говорит она.

- Хорошо. Почему ты выбираешь шоколадное?

- Я решила, что раз с ванильным ничего не получается, то я попробую с шоколадным.

- Нет, - твердо говорит Мишель, - смотри, есть два мороженых, одно ванильное, другое шоколадное. Выбери одно.

Элания смотрит на Мишеля, затем на аудиторию.

- Ну... но я больше люблю ванильное! - выпаливает она.

- Выбери одно, Элания.

- ВАНИЛЬНОЕ!

- Грандиозно. Почему ты выбрала ванильное?

- Потому что я люблю ванильное.

- Нет, - твердо говорит Мишель, - это рассудочно. Вот шоколадное. Вот ванильное. Выбери одно.

Элания выглядит раздраженной, краснеет. Она застывает на несколько секунд.

-Я... выбираю... шоколадное... - осторожно говорит она.

- Хорошо. Почему ты выбрала шоколадное?

- Я выбрала шоколадное... потому что... мне хочется шоколадное.

- Нет. Это рассудочно. Вот два мороженых. Ванильное и шоколадное. Выбери одно.

Элания явно злится. Многие ученики чувствуют, что знают ответ, и дрожат от нетерпения. Элания смотрит в стену.

- Ванильное, - говорит она без особого энтузиазма.

- Прекрасно. Почему ты выбрала ванильное?

- Я выбрала... ванильное... потому что... я люблю ванильное мороженое больше любых дру...

- Нет! Это рассудочно...

- НО Я БОЛЬШЕ ЛЮБЛЮ ВАНИЛЬНОЕ!

- Это грандиозно, Элания, - говорит Мишель, - я понял. Ты любишь ванильное мороженое больше шоколадного. Верно?

-ДА!

- Прекрасно. Вот два мороженых - одно ванильное, другое шоколадное. Выбери одно.

- ВАНИЛЬНОЕ!

- Грандиозно, Элания. Слушай внимательно. Почему ты выбрала ванильное?

- Я выбрала ванильное, потому что выбрала!

(Смех и аплодисменты) - Хорошо. Почему ты выбрала выйти на сцену для этой демонстрации?

- Будь я проклята, если я знаю, - говорит Элания, явно радуясь концу мучения.

- Почему ты выбрала быть добровольцем для этой демонстрации?

- Потому что я хотела как можно больше получить от тренинга...

- Нет! - говорит Мишель. - Это рассудочно, это делает тебя эффектом чего-то. Почему ты выбрала быть добровольцем для...

- ПОТОМУ!

- Что потому? - спрашивает Мишель.

- Я выбрала быть добровольцем, потому что я выбрала быть добровольцем! (Смех и аплодисменты.) - Это очень хорошо, - говорит Мишель - теперь, Элания, ты можешь либо остаться на платформе, либо вернуться на место. Выбирай.

Элания улыбается.

- Я выбираю сесть, - говорит, встает и идет на место.

- СТОП! - кричит Мишель. - Это прекрасно. Почему ты выбрала сесть?

Элания смотрит на него секунд десять.

- Очень просто, - говорит она наконец, теперь широко улыбаясь, - я выбрала сесть потому... что выбрала сесть.

Элания идет на место, ученики аплодируют.

- Хорошо. Продолжим ЭСТовскую бессмыслицу.

Хочет кто-нибудь спросить или прокомментировать? Да, Джек?

- Теперь я знаю, что Дон пытался мне объяснить в прошлый уик-энд. Я сказал ему, что пришел на ЭСТ потому, что мне порекомендовали друзья, а он настаивал на том, чтобы я выбрал быть здесь. Тогда я сделал вид, что понял. Теперь я получил это.

- Спасибо, Джек. Бетси?

(Аплодисменты.) - А я не получила. Элания предпочитает ванильное мороженое шоколадному. Разве не из-за этого она выби-рает ванильное?

- Из-за этого она выбирает ванильное в мире эффекта, эффекта, эффекта, в мире нереальности - кодовое слово "реальность", но не из-за этого люди выбирают вещи в реальности, в сфере ответственности, в мире причины, причины, причины. В этой сфере мы выбираем что-то потому, что мы это выбираем.

- Это различие кажется мне тривиальным, - говорит Бетси.

- Я боюсь, Бетси, что если различие между реальностью и нереальностью кажется тебе тривиальным, ты можешь столкнуться с проблемами. Смотри. Большинство людей говорят: "Я злюсь потому, что мой друг потерял мои двадцать долларов" или "Я ем ванильное мороженое потому, что мой язык предпочитает ваниль", потому что они переживают свое тело или своих друзей как причину, а себя как эффект. Это верный путь к тому, чтобы жизнь не работала. На ЭСТе мы являемся причиной. Наш язык предпочитает ваниль, любит ваниль, но мы выбираем... либо ванильное, либо шоколадное, мы выбираем то, что мы выбираем, мы не переживаем себя просто как эффект своих тел.

- Но мне казалось, что ты сказал, что мы только машины.

- Я это сказал? - говорит Мишель с напускным удивлением. -Ах да, я это сказал. Я сказал, что вы - машины, потому что вы машины, и когда вы получаете это, вы выбираете свою машинность, выбираете действовать скорее как причина, чем как эффект.

- Но есть ли у нас свобода воли, в конце концов? - спрашивает Бетси.

- Мы не произносили слов "свобода" или "воля", или "свобода воли" ни разу за тренинг и не собираемся этого делать. "Свобода воли" - это концепция, и она может привести только к беспокойству. Просто выбирай, Бетси, выбирай, что получаешь, выбирай, что выбираешь, и бери ответственность за то, что происходит.

- Что касается меня, то я думаю, я всегда бы ела то, что люблю. Я бы съела, вероятно, тысячу ванильных.

- Грандиозно. Если ты получила ванильное, выберешь ли ты ванильное?

- Конечно.

- А если есть только шоколадное, и ты получила шоколадное, выберешь ли ты шоколадное?

Бетси смотрит на Мишеля.

- Ох! - внезапно говорит она. - Теперь я получила это.

Она начинает смеяться.

- Почему ты смеешься? - спрашивает Мишель.

- Я смеюсь, - говорит Бетси, счастливо улыбаясь, - потому что я выбрала смеяться...

* * *

Мишель знакомит учеников с некоторыми положениями Вернера: о любви и о том, как люди ее запутывают; о том, что люди - это Бог, который, соскучившись, должен создавать игру; о естественном течении Вселенной от "бытия" и "деятельности" к "обладанию". (Согласно последнему положению, большинство людей пытаются определить себя скорее тем, чем они обладают - деньгами, машинами, любовниками - или тем, что они делают - выигрывают гонки, производят пластмассовые игрушки, - чем тем, чем они в действительности являются. Факт бытия хорошей балериной, например, начинается не с обладания специальными туфлями или платьями и не с выполнения специальных упражнений, а с бытия балериной; деятельность и обладание вытекают затем из бытия.) Наконец Мишель вводит нас в процесс, в котором мы используем наши центры для создания новых переживаний, после чего наступает последний перерыв перед выпуском. В течение двадцатиминутного перерыва кучка из семи или десяти учеников собирается вокруг Мишеля, который остается сидеть на одном из стульев.

Он изменил свою "форму" общения - улыбается, шутит с учениками, как никогда раньше. Когда кто-то пытается посмотреть, что налито в термос, из которого он пил в течение двух дней, Мишель прячет термос и твердо говорит, что священную жидкость можно будет увидеть только после выпуска.

Несколько учеников благодарят Мишеля за то, что он был таким, каким он был. Роберт говорит:

- Ты знаешь, два часа назад, во время процесса "получения этого", я был просто в экстазе. Это было невероятно. Сейчас я начинаю немного остывать, но энергия в зале была просто фантастической. Я хочу только знать, часто ли я могу ожидать таких вершин, или я должен начать готовиться к своим обычным тусклым дням.

- Ты не должен начинать ни к чему готовиться, Роберт, - говорит Мишель, отхлебывая из своего термоса, - твои тусклые дни наступят независимо от того, будешь ли ты к ним готовиться или нет, но светлые дни наступят только тогда, когда к ним не готовишься.

- Верно, но эти разговоры о Боге меня несколько смутили. Какое отношение наш подъем сегодня вечером имеет к игре в игры?

- В действительности он имеет отношение к отбрасыванию неработающих игр. Ваше получение этого является видом временного освобождения от того, чтобы принимать неработающие умственные игры всерьез. В действительности каждый из нас, как единственный творец своей вселенной, является Богом, и из-за того, что мы создаем все, любая вещь так же важна, как и другая. Когда мы полностью прикасаемся к тому, что уже есть, и принимаем то, что есть, как более важное по сравнению с тем, чего нет, все игры заканчиваются. Нечего делать, некуда стремиться, все и так хорошо. Один парень сказал в поэме, посвященной просветлению, которую он написал после сатори: "Как великолепна чашка чаю!" Мишель улыбается, отхлебывает из термоса, и корчит гримасу пьяного удовольствия, затем хмурится.

- Но нам, Богам, наскучивает это совершенство, - продолжает он, - поэтому мы всегда кончаем тем, что претендуем, что что-то, чего нет, что более важно, чем то, что есть, и начинается игра. Как только мы с вами решим, что находиться у доски более важно, чем находиться там, где вы сейчас, мы можем устроить гонки. Пока мы сидим и чувствуем свое совершенство, полностью осведомлены, что являемся Созидателями, все так же важно, как и другое. Делать нечего, играть не во что, и мы можем некоторое время сидеть в экстазе и рассматривать свои пупки. Но нам становится скучно. Мы решаем снова начать играть. Я добегу до сортира быстрее тебя, говорю я, - и игра начинается. Когда мы начинаем играть, мы снова на вагонетке.

Роберт хмурится. Кто-то задает другой вопрос и умолкает. Роберт говорит:

- Ты имеешь в виду, что мы можем сойти с вагонетки, сохраняя контакт с тем, что... ну, что все прекрасно так, как оно есть?

- Верно. Я знаю, что это звучит странно, но быть Богом надоедает. Заметьте, что Боги и в греческой, и в нордической мифологии всегда принимали человеческий облик, чтобы поиграть в игры. Так же делали Кришна и Шива. Даже Иисус видится как Бог, временно принявший человеческий облик.

- Как же мы должны играть? - спрашивает Хэнк. - Мне кажется, ты предлагаешь нам создать воображаемый мир.

- Ты забыл: мир и так воображаемый, - говорит Мишель. - Единственный вопрос - кто воображает. Большинство людей пассивно принимают воображаемые структуры и правила игры других. Мудрый человек создает свои собственные. Все игры, все цели, все события созданы воображением. Ты можешь либо принять мир таким, каким его создали другие, принять их цели, правила и играть в их игры, либо ты можешь сознательно создать свои собственные. В обоих случаях тем не менее ты и только ты отвечаешь за все, что происходит.

- Меня беспокоит, - говорит Хэнк, - что ты даешь такую власть воображению.

- Мы не даем. Эта власть есть. Она используется каждую секунду, хотим мы этого или нет.

- А как с человеческим стремлением к просветлению, Конечной Истине и Богу? - спрашивает Том. - Ты говоришь, что это бессмысленно?

- Нет, - отвечает Мишель, - стремление к Просветлению или Реальности, или Богу, или Конечной Истине - это интересная игра... пока она не выиграна. Она интересна, пока ты не достиг Просветления, Бога или Конечной Истины. Когда это случается, ты обнаруживаешь, что игра окончена. Если ты затем женишься на своем прозрении, ты обнаруживаешь, что живешь с иллюзией. Ты этого, может быть, и не замечаешь, но замечают твои соседи. "Что он (или она) в ней (или в нем) такого увидел?" - спрашивают они. То, что по твоему мнению является Конечной Истиной, вероятно, покажется тривиальной иллюзией твоим соседям.

- Это грустно, - говорит Том.

- Вовсе нет, - говорит Мишель, - мы, люди, хотим интересных проблем и игр, ни больше, ни меньше. Не удовольствий, не истин, не моральных заповедей, не счастья, а интересных игр. Ум, тело, дух - все это любовные игры.

Проблемы большинства людей состоят в том, что они живут в воображаемом мире, в котором желание играть не существует как сознательное желание, оно всегда должно появляться замаскированным под стремление к "истине", "сексуальному опыту", "содержательным отношениям" или "приключениям". Но нет ни истин, ни сексуального опыта, ни отношений, ни приключений без правил, целей, противников, союзников и болельщиков, т. е. без игр.

- Значит, и монах, и мистик играют в игры? - спрашивает Роберт.

- Лучшие, лучшие. Они продвигаются по Пути, отступают, делают внезапные порывы, даже "выигрывают", хотя большинство мистиков обнаруживают, что "выигрывание" уменьшает интерес, и снова начинают карабкаться вверх по Пути, и снова открывают счет.

- А как насчет тех, которые действительно просветлились? - спрашивает Том. - Тех, которые действительно получили это, таких людей, как дон Хуан, Рамакришна, Баба Рам Дас, вступивших на то, что я называю путем без пути?

- Хорошо, - отвечает Мишель, - они отличаются от среднего человека главным образом тем, что никогда не играют в одну игру несколько раз, никогда не скучают и постоянно создают совершенно новые вселенные.

- Значит, они все время соревнуются?

-Да. Человеческая жизнь в любом содержательном смысле невозможна без игр, без соревнования. Но они не имеют иллюзий, что соревнуются за что-то, стоящее выигрыша, или с кем-то, не являющимся творением собственного воображения.

- Значит, для тебя, - спрашивает Хэнк, - я - только часть твоего творения?

- Конечно. Самая приятная и умная часть.

- Мой ум ты приписываешь себе?

- Конечно. Я один переживаю твой ум. Без меня твой ум не существовал бы.

- Ты очень скромен.

- Я также создаю твою глупость.

- Спасибо.

- Твою глупость для меня. Ты создаешь свою собственную глупость для себя, и эти две глупости редко пересекаются.

- Значит, я все-таки существую отдельно от тебя?

- Иногда, - говорит Мишель, вставая, так как перерыв подходит к концу, - когда у меня есть настроение...

* * *

Скоро к ученикам присоединяется сотня других учеников ЭСТа, которые специально пришли поприсутствовать и позднее сделать профиль личности с одним из новых выпускников. Эта последняя часть тренинга является приятным переживанием практически для всех учеников, даже для большинства тех, которые были мрачны или раздражены во время "получения этого".

Сам выпуск происходит в другом зале, где каждый ученик делает профиль личности, лично встречается с тренером и получает маленький сборник афоризмов Вернера. Но в некотором смысле тренинг заканчивается еще до того, как ученики переходят в другой зал, тогда, когда Мишель говорит, что хочет сказать от себя лично. Его глаза сияют, он оживлен, в приподнятом настроении, как и ученики.

- Два дня, - говорит он, - я играл роль тренера, а вы играли роли учеников. Теперь я хочу спуститься с платформы и вернуться к роли Мишеля, Бога, претендующего, что он человек, общающегося с другими Богами, также претендующими быть людьми. Каждый из нас будет также время от времени играть роль Бога, претендующего быть жопой.(Смех.) Теперь, когда я закончил играть роль тренера, - говорит он, спускаясь с платформы, -я хочу сказать за себя и за Дона, что в течение этих четырех дней вы тренировали нас. Я не был бы там, где я сейчас, если бы я не был там для каждого из вас, и вы на протяжении всего тренинга не создавали бы для меня пространство. Я хочу, чтобы вы знали, что вы были моим тренером. Я хочу поблагодарить вас. Я также хочу сказать, что... я получил это.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ЧИТАТЕЛЮ ЭСТ-тренинг не существует сам по себе. Это абсолютно уникальное индивидуальное переживание. Чтобы он сработал, человек должен быть там вместе с двумястами пятьюдесятью людьми, слушая, делясь, страдая, делая процессы, вместо того чтобы читать про них, создавая собственные переживания, вместо того чтобы читать про чужие. ЭСТ-тренинг не может существовать ни в одной книге. К 1976 году существовало около 100 000 ЭСТ-тренингов, по одному на каждого ученика, прошедшего актуальный тренинг. Твой тренинг не может возникнуть, пока ты не придешь в зал, не станешь выполнять инструкции и не возьмешь, что получил.

(конец описания четвертого дня тренинга)

НУ И ЧТО?

- Каждый наблюдатель видит поражение по-своему, и каждый Учитель может помочь нам пройти только один шаг на длинном Пути к Просветлению. Я знал, например, человека, который, начав впервые искать освобождение, думал, что когда он проиграл партию в шахматы, то потерпел поражение.

- Это типично для всех нас.

- Проучившись два года у знаменитого учителя Дзэна, он понял, что потерпел поражение, если выиграл.

- Понимаю.

- По-прежнему неудовлетворенный, он проучился полтора года у великого суфийского святого Нарсуфина и узнал, что если он проиграл, но доволен проигрышем, то потерпел поражение.

- Это очень хорошо.

- Тогда он на три года направился в Гималаи и научился у великого Йога Махариши, что если он выиграл, но чувствует себя виноватым за это, то он потерпел поражение.

- Это грандиозно.

- Наконец, он стал учиться у Вернера.

- И что случилось?

- Он научился, наконец, развивать свои пешки.

ПОСЛЕВЫПУСКНЫЕ ГОРКИ, ИЛИ ЧТО ТЫ С ЭТИМ ДЕЛАЕШЬ, ПОСЛЕ ТОГО КАК ТЫ ЭТО ПОЛУЧИЛ?

- Я встретил в Гималаях святого, который умел видеть будущее, и он учил этому своих учеников.

- Ладно, - сказал Вернер, - это может каждый. Наш путь гораздо труднее.

- Как так?

- Мы учим людей видеть настоящее.

* * *

До того как ты прошел ЭСТ, жизнь была как американские горки: иногда ты поднимался вверх, потом - ух! - нырял вниз и оказывался очень низко. Вверх и вниз. После тренинга, однако, ты знаешь, что такое настоящая жизнь. Теперь твоя жизнь - это действительно американские горки: один день - вверх, другой день - вниз. Вверх и вниз.

Есть, однако, маленькая разница. Жизнь - это по-прежнему американские горки, но теперь тебе удалось забраться в вагонетку, вместо того чтобы лежать на рельсах.

С семинара выпускников ЭСТ Через три дня после последнего воскресенья тренинга подавляющее большинство новых выпускников ЭСТ собирается в зале другого отеля на посттренинг - семинар. Это похоже на собрание тайного братства: все улыбаются, обмениваются рукопожатиями, обнимаются. Лица сияют. Большинство чувствует большую близость с другими, также прошедшими через тяжкие испытания тренингом и разделенной интимностью. Когда появляется Мишель, все с энтузиазмом встают и приветствуют его овацией. В зале также находятся гости выпускников, но они скоро уходят на свой собственный семинар для гостей. В течение первых сорока минут сессии (двадцать из них - в присутствии гостей) выпускники делятся своими переживаниями после выпуска. Мишель просто вызывает учеников по одному, они встают, рассказывают и садятся. Аплодисменты в этот вечер часто бывают долгими и громкими, множество "семейных" шуток вызывают взрывы смеха, что, должно быть, сбивает с толку гостей.

Диана говорит одной из первых. Она счастлива, сияет и смеется, перед тем как начать говорить.

- Я хочу, чтобы все знали, что когда я возвращалась домой после тренинга где-то около трех ночи в понедельник, ко мне подошел мужчина и сказал какую-то глупость. И я ударила его! Я ударила его! (Смех.) Вы никогда в жизни не видели такого выражения на мужском лице! (Смех.) Он, кажется, хотел сказать: "Во что превращается Нью-Йорк, если мужчина в три часа ночи не может оскорбить женщину и не получить при этом по морде!" (Смех.) Я хочу, чтобы вы также знали... как бы это сказать... во вторник вечером мужчина, с которым я познакомилась всего несколько часов перед этим, поцеловал меня и - УХ! Я хочу сказать, что я получила это! (Смех.) И он тоже получил это! Он потом сказал, что если бы знал, что ЭСТ - это о поцелуях, то записался бы давным-давно! (Смех и аплодисменты) Ричард, высокий, напористый мужчина, выдвигавший много возражений на четвертый день.

- Я дантист, и самой глупой частью тренинга мне казалось определение ума, которое мы все время повторяли в прошлое воскресенье. Сегодня утром я работал с одним своим многолетним пациентом. Это единственный парень из всех, кого я знаю, на которого не действуют никакие обезболивающие. Я обычно ввожу ему годовой запас новокаина, а он все равно кричит всякий раз, когда я пытаюсь раскрыть его челюсти.

Сегодня утром я рассказал ему про ЭСТ-тренинг и дал определение ума, ну вы знаете: "Ум - это линейная последовательность мультисенсорных тотальных записей последовательных моментов настоящего". И я поспорил с ним на доллар, что он не сможет вспомнить эти десять слов, до того как я закончу сверлить. "Скажи снова", - попросил он, и я снова сказал ему определение ума. Перед тем как начать сверлить, я снова медленно повторил... и через десять секунд повторил опять. Когда полдела было сделано, и он должен был сплюнуть, он попросил меня повторить еще раз. Я повторил еще два раза, пока просверлил бедняге самую большую дырку за много лет. Он не издал ни писка в течение пятнадцати минут. Когда я закончил, он поглядел просветленным взором и, хотя его рот был сведен его обычной дозой новокаина, он произнес так, как будто ему в рот затолкали сотню пирожных:

"Я ухуатил! Ух - эхо мухтилинейная запих тотахьных тенсохных оханисансий момехтов похледовательных нахтояхих!" (Смех.) Он выглядел таким довольным, что я подумал, что если ему когда-нибудь придет в голову пройти тренинг, то вам, может быть, нужно будет изменить определение, чтобы не разочаровать его...

Дженифер, хорошо одета и выглядит в противоположность своим словам совершенно счастливой.

- Я смущена. Я была смущена большую часть тренинга, и я смущена сейчас. В понедельник я чувствовала себя великолепно, действительно великолепно, а вчера была подавлена больше, чем когда-либо за многие годы. Сегодняшнее утро было замечательным, а этот вечер ужасен. Я знаю, что жизнь - это как американские горки, но после ЭСТа это стало уж слишком. Я действительно не понимаю, как все это происходит, как я впадаю в такие депрессии, как вчера.

- Я открою тебе секрет, Дженифер, - говорит Мишель. - Если ты хочешь чувствовать себя очень, очень подавленной, то все, что ты должна делать, - это пытаться быть в эйфории. Если же ты хочешь эйфории, просто попробуй почувствовать худшую из своих депрессий. Жизнь - это американские горки, нравится нам это или нет, и если ты хочешь большую часть времени проводить в низинах, то просто попытайся вскарабкаться наверх. Если ты думаешь, что предпочла бы избежать особенно глубоких ям, то знаешь что? Тогда бы тебе лучше начать выбирать их и перестать им сопротивляться. Если ты смущена, оставайся с этим, выбери быть смущенной, прими это, наблюдай. То же и с депрессией. Я полагаю, ты бежишь от того, что есть, а сопротивление - это дорога к разрушению, или, более точно, сопротивление - это верный способ разогнать вагонетку, особенно под гору.

Раймонд, невысокий, полный, седеющий:

- Сейчас только во второй раз с начала тренинга я решился что-нибудь сказать. Я боюсь, я провел большую часть четырех дней, удивляясь, зачем я здесь и что за чертовщина здесь происходит. Я много спал, а когда не спал, то ни в чем не находил особого смысла.

И тем не менее в прошлое воскресенье что-то произошло. Я не знаю что, но что-то случилось. Я явно получил это. Первые три дня этой недели - а я вице-президент фирмы, производящей пластмассы - я потратил на то, что четко дал всему заводу понять, что есть что. Я подтянул парней, которых должен был подтянуть годы назад. Одна секретарша, которая по полдня проводила за полировкой ногтей, теперь без перерыва печатает, после того как я поговорил с ней в понедельник. На встрече с другими руководителями фирмы я говорил абсолютно то, что есть, а все смотрели на меня так, как будто я устроил фейерверк в церкви. Сегодня утром, перед тем как я ушел на этот семинар, президент фирмы вызвал меня в свой офис. Он сказал мне: "Рэй, я хочу сказать, что мне нравится то, что ты делаешь. Но у меня есть один совет: если ты собираешься продолжать эти ЭСТовские дела, - а я надеюсь, что ты собираешься, - я хочу, чтобы ты, пока не поздно, начал заниматься карате и кунг-фу".

(Смех и аплодисменты.) Энди, молодой, хорошенький, в джинсах и майке:

- Всю прошлую неделю я ждал воскресной ночи, чтобы наконец покурить травы. В течение тренинга я изнемогал от желания нарушить свой пост, но я этого не сделал. В воскресенье я был свободен, но я был слишком приподнят, чтобы хотеть кайфа. В понедельник тоже. Во вторник вечером мне тоже не хотелось, но ко мне пришли друзья, и я сделал несколько затяжек. И вы знаете, что случилось? Ебаный косяк пришиб меня. Трава меня опустила. Как вам это нравится? Теперь я остался с шестидесятидолларовым запасом хорошей травы, которой больше не хочу. Я не так богат, чтобы ее выбросить, и курить ее тоже не стану. Раз ЭСТ поломал мне кайф, то не вернет ли он мне шестьдесят долларов?

Марсия говорит, улыбаясь:

- Я годами собиралась убраться в своем письменном столе. Я хочу доложить, что ЭСТ работает. Сегодня утром, через три дня после выпуска, мне удалось наконец увидеть дальний левый угол своего стола. Он весь почернел! А я и не знала!

Нэнси, женщина, которая обвиняла мужчин в шовинизме:

- Я не могу сказать, что я хожу колесом от радости, но... я ушла от мужа. Я пришла на тренинг в надежде, что если я получу это, то я уйду от него. Я прошла тренинг, получила это и ушла. Важная вещь состоит в том, что я не могла уйти от него до тренинга, так как должна была быть правой. Он должен был быть злодеем и уйти. Теперь мне не нужно быть правой. Нет никакой разницы, кто кажется правым. Все, чего я хочу теперь, это отношений, которые будут работать, а мой брак был самой непоследовательной неработающей связью в истории в течение пяти лет.

Я также хочу сказать, что беру на себя полную ответственность за то говно, в котором просидела пять лет... э... я хочу сказать, за то говно, которое создавала в течение пяти лет. Сегодня утром у меня был период горечи, когда я оглядывала отвратительную однокомнатную квартиру, в которую переехала. Я обнаружила, что обвиняю своего мужа за эту квартиру. Когда я прикоснулась к глупости всего этого, я также осознала, что почти все, в чем я его виню, равно лежит и на моей ответственности. То, что я оставалась с ним, - это также на моей ответственности. Ладно, два дня назад я разорвала свой брак. Я не могу сказать, что хожу колесом от радости, но это то, что я получила.

Том, бородатый, с сияющими глазами, говорит:

-...Я действительно чувствовал себя просветленным... на шестой или седьмой плоскости бытия, я двигался по Шестой Западной улице через этот мир Будд, улыбался и слегка удивлялся, почему никто не бросает цветы на моем пути и не кланяется мне, отдаленно различал голоса других людей на улице и был действительно в экстазе. Тут неожиданно кто-то крикнул: "ЭЙ, ЖОПА!" - и знаете что? Я обернулся, так как решил, что кто-то зовет меня.

Тренинг завершен, ученики теперь - выпускники, а ЭСТ продолжается. Учеников проинформировали на мид-тренинге, на четвертый день тренинга, и снова - на посттренинге о семинарах для выпускников. На посттренинге выпускникам предлагают принять участие в работе этих семинаров, и большинство так и делают. 75 % выпускников ЭСТ, живущие в радиусе 70 миль от городов, в которых работают семинары для выпускников, участвуют по крайней мере в одном из них. Выпускников убеждают приводить на семинары гостей, объясняя, что приводить гостей - это проявление самоотдачи, желания делиться, желания участвовать в жизни.

В начале 1976 года ЭСТ предлагал семь семинарских серий для выпускников в различных крупных городах Соединенных Штатов: "Будь Здесь Сейчас", "Ну и Что", "Тело", "О сексе", "Самовыражение", "ЭСТ в жизни" и "Дети - родители".

Три наиболее часто предлагаемые (и следовательно, чаще других избираемые) семинара - это "Будь Здесь Сейчас", "Ну и Что" и "О сексе".

За пятилетнюю историю ЭСТа Вернер настойчиво расширял предложения, время от времени пересматривая учебные планы и увеличивая число специальных семинаров для выпускников. Появились "Сделай отношения работающими", I и II, и специальный "Семинар-Ревю для выпускников".

Согласно ЭСТ:

Вернер создал "ЭСТ-программу семинаров для выпускников", для того чтобы увеличить опыт и создать поддерживающее окружение, из которого выпускники могут выйти в мир, взять ответственность за существующие в нем условия и сделать свой вклад в экспансию любви, здоровья, счастья и полного самовыражения посредством сознательного участия, полной коммуникации, принятия того, что есть, и желания взять ответственность за свою жизнь, ЭСТ и Вселенную.

Основные черты большинства семинаров аналогичны: выпускники интенсивно делятся либо с целой комнатой других участников, либо приватно; некоторые новые данные; большое число новых процессов, некоторые из которых аналогичны тем, что были на тренинге, но большинство совершенно новых и иногда включающих письменные работы. Семинары ведутся людьми, которые прошли тренинг, ассистировали на многих тренингах, вели семинары для гостей и были специально тренированы вести семинары как для гостей, так и для выпускников. В некоторых случаях лидером семинара может быть тренер или кто-то, готовящийся стать тренером.

Настроение типичной семинарской сессии похоже на начала четвертого дня тренинга: люди чувствуют себя свободно друг с другом и с тренером, атмосфера открытая и приподнятая. Рассказы необычайно откровенны, "пространство" переживается большинством как совершенно безопасное.

Большинство выпускников указывают, что ценность семинарских сессий состоит не столько в м