Кризисные коммуникации в чернобыльской ситуации

Постчернобыльская ситуация представляет особый инте­рес из-за того, что подобной кризисной ситуации никто в мире не испытывал в послевоенное время. Более того, имидж Чернобыля существенным образом стал влиять на выработку политики в области атомной энергетики в ряде стран мира. По сути сходные задачи воздействия на соци­альные группы возникают в любой кризисной ситуации. К примеру, для России это была ситуация октября 1993 г. в связи с расстрелом Белого дома. Так, А. Жмыриков пишет: "Предметом управляющего воздействия лидеров парламен­та были массовые настроения. Воздействие носило прямой характер. Предметом воздействия лидеров президентского окружения также были массовые настроения. Однако воз­действие носило опосредованный характер, ибо вначале из­менялся образ политической реальности (закрытие оппози­ционных газет, дозированная подача информации, исполь­зование привычных для большинства социальных групп языковых шаблонов высказываний и т.п.)" **. В целом это способствовало не разрешению конфликта, а поляризации массовых настроений.

В случае подобных массовых беспорядков значимым элементом становится создание приближенности цели, она представляется вполне достижимой. А. Жмыриков говорит об этом, анализируя тактику В. Жириновского и группы "Яблоко". "Если цель не может быть приближена, тогда не­обходимо ее расчленить на подцели. Выбрать из них бли­жайшую и расписать ее наиболее ярко"***. Цель может про­сто имплантироваться в массовое сознание, чтобы затем выступить в роли тех, кто может помочь ее достигнуть.

Однако для этого следует четко говорить только на языке самой аудитории, что собственно является одним из основ­ных постулатов паблик рилейшнз и имиджелогии. Дж. Нес­тара вспоминает захват студентами одного из университетов штата Нью-Йорк своего колледжа в 1969 г. в знак протеста против "военно-промышленного комплекса". Ректор по­пытался успокоить своих студентов. "Он вышел на ступени здания и встал перед студентами. Я находился среди них. То, что ректор говорил о войне во Вьетнаме и о тех исследовани­ях, которые проводились в университете, было сказано блес­тяще, информативно и глубоко. Но, к сожалению, студенты этого не оценили. Прерываемые криками из толпы, сопро­вождаемые репликами слова ректора уже имели совсем не тот смысл. Между ректором и студентами не возникло контакта. И его так и не удалось наладить еще, по меньшей мере, два дня. Студенты захватили административное здание, которое держали в своих руках полтора дня"*.

При этом даже сегодня после уроков Чернобыля телеви­дение, к примеру, продолжает действовать в "отстранен­ной" по отношению к зрителю манере. Это можно увидеть на сопоставлении сюжетов посещения мест пострадавших от наводнения. По одной из новостийных программ украин­ского телевидения проходят рядом сюжеты о посещении таких мест в своих странах премьером В. Пустовойтенко и канцлером Германии Г. Колем (1997,29 июля). Если о Г. Коле говорится, опираясь на тексты западного телевидения, пос­кольку сюжет оттуда, что тот приехал, чтобы успокоить на­селение, и что теперь армия будет контролировать состоя­ние дамбы, то премьер В. Пустовойтенко, по сообщению телевидения, прибывает, чтобы собственными глазами уви­деть разрушения. Это просто констатация "любознательнос­ти", но никак не помощи.

Мы остановились на этих вариантах работы с массовой аудиторией, поскольку случай с Чернобылем особенно с точки зрения сегодняшнего дня также может рассматри­ваться как процесс искажения реальности с целью воздей­ствия на массовое сознание, чтобы не дать зародиться панике. Во всех этих случаях наличествуют серьезные опасе­ния в искренности слов и действий оппонента. В принципе следует отметить такие существенные пара­метры работы с массовым сознанием в случае Чернобыля:

а) радиация невидима и последствия ее не видны, поэто­му чернобыльская ситуация развивалась в чисто вербальной сфере, в значительной части — неофициальной, слуховой;

б) в кризисной ситуации происходит утрирование собы­тия массовым сознанием, к примеру, противнику приписы­вается большая сила, оппоненту — большее коварство, чем это есть в действительности; отсюда следует резко возро­сший уровень недоверия к действиям властей;

в) массовое сознание защищает свои слабые точки, в данном случае "прорыв" контролируемой ситуации проис­ходит по отношению к таким объектам, как дети, что де­монстрирует хрупкий баланс сил между официальными властями и массовым сознанием.

Чернобыльская ситуация представляет особый интерес, поскольку в ее рамках не было видимых признаков угрозы или разрушения. Основной объем воздействия был чисто вербальным. Хотя первой реакцией была реакция и на не­вербальные события — были сняты автобусы для эвакуации населения г. Припяти (всего 1125), что привело к оголенности автобусных маршрутов в городе и области. 27 апреля в 14.00 была начата эвакуация. 28 апреля на партийном со­брании Киевского университета прозвучал вопрос, отталки­вающийся от событий субботы — воскресенья, на что последовал успокаивающий ответ, что в данный момент более важной проблемой является, продавать ли спиртное на Пер­вое мая. Дальнейшие невербальные события действовали в привычном ритме, включая первомайскую демонстрацию, что способствовало замедлению распространения процес­сов паники.

Психолог В. Моляко выделяет следующие периоды реагирования на чернобыльскую ситуацию:

I — недостаточное понимание произошедшего;

II — гипертрофированная интерпретация события;

Ш — понимание на уровне конкретной информации;

IV — стабилизация понимания;

V — пульсирующая интерпретация, обусловленная новы­ми сообщениями*.

Он также говорит о шести возможных типах реагирова­ния на усложненную реальность: индифферентный, моби­лизационный, депрессивный, повышенно активный, актив­но-депрессивный, скрыто паничный. Информация отдела организационно-партийной работы ЦК Компартии Украины от 30 апреля 1986 г. под грифом "Секретно" перечисляет не только вопросы от населения, но и циркулирующие слухи. А это пошли только четвертые сутки после аварии. Интенсивный характер этого вала не­официального общения передает набор слухов. Например: "В связи с тем, что средства массовой информации с большим опозданием сообщили о происшедшем, среди населения ро­дилось много слухов и домыслов. Жертвы назывались в коли­честве от 30-ти до 3 тыс. человек, говорят также, что погибла вся смена. Ведутся разговоры, что в республике выпали радио­активные дожди. "Ходят ли люди по улицам г. Киева?" — спрашивают в г. Одессе. Кое-кто утверждает, что госпитали и больницы г. Киева забиты пострадавшими (Киевская обл.), а радиация повышается во всех соседних, ближайших к г. Припяти районах (г. Киев). В Припяти якобы началось ма­родерство, и туда посланы войска (г. Киев). Отдельные люди пользуются версиями причин происшествия из источников западного радиовещания"**. Здесь же звучит беспокойство о закрытости информации. "Оперативно проведенная партий­ными комитетами, первичными парторганизациями разъяс­нительная работа обеспечила нормальный морально-полит­ический климат в коллективах трудящихся, по месту их жи­тельства, нейтрализует в основном нездоровые разговоры. Вместе с тем высказываются просьбы подробно прокоммен­тировать в печати, по телевидению и радио происшедшее на Чернобыльской АЭС""*.

Особое внимание сразу было уделено иностранцам. От­дельный пункт секретной докладной записки МИДа, дати­рованной 1 мая 1986 г., звучал следующим образом: "Ставится задача исключить выезд за границу заболевших людей с тем, чтобы не позволить нашим врагам использовать слу­чайные факты в антисоветской деятельности"*.

Информация отдела оргработы (секретно, 12 мая 1986 г.) перечисляет типичные вопросы, показывающие отсутствие информации у населения. Например: "Часто задается во­прос: почему киевляне не были предупреждены о повыша­ющемся уровне радиации 1—3 мая? Люди спрашивают, как отражается на здоровье даже взрослого человека малая доза радиации, повысится ли заболеваемость раком на Украине, особенно в Киеве? Когда снизится радиация до первоначаль­ного уровня? Почему не сообщается об уровне радиации у нас? (Волынская, Ворошиловградская, Днепропетровская, Ивано-Франковская, Черниговская, Житомирская, Сумская области). Чем объяснить различия в сообщениях программы "Время" и газет об уровнях радиации? Людям нужна более оперативная и конкретная информация о состоянии метео­рологических условий в г. Киеве и области. Если радиаци­онная обстановка в городе благополучная, то почему все же занятия в школах для учащихся 1—7 классов сокращены на 10 дней?" **. Из этого перечня можно увидеть, что образу­ется достаточно сильная чувствительность к расхождениям в передаваемой информации. По информации общего отде­ла ЦК Компартии Украины от 12 мая 1986 г. в каждом третьем письме, поступавшем в ЦК, ставился вопрос об ин­формированности населения***.

Вся государственная машина была занята изменением риторики информирования. Стараясь не допускать возмож­ности проявления тревожности, на самом деле именно этим и порождая тревожные настроения. Министр здравоохране­ния А. Романенко 6 мая 1986 г. выступает по телевидению, но текст его выступления исправлен на более спокойный в ЦК, где он до этого изучался и изменялся. Все дальнейшие выступления министра сводились к рассказам о профилак­тике мытья рук и необходимости влажной уборки помеще­ний. Что касается первомайской демонстрации, то предсе­датель Киевсовета В. Згурский, допрошенный в качестве свидетеля при расследования ситуации уже в 1992 г., сооб­щил, что В. Щербицкий, прибыв к трибуне, заявил: "Я ему говорил [М. Горбачеву], что проводить демонстрацию нельзя, а он мне кричит, что если наделаешь панику, мы тебя исключим из партии"*.

Массовое сознание по сути отказывается подчиняться вво­димым официально принципам интерпретации ситуации. Резко возросший уровень недоверия отбрасывает официаль­ные сообщения как недостоверные. Поэтому на фоне бравур­ных отчетов в официальных бумагах явственно проявляется "болевые точки" частично неконтролируемой ситуации. В справке Киевского горкома партии (23 мая 1986 г., секрет­но) сообщается:

"Вместе с тем необычная ситуация выявила и ряд узких мест. В начальном периоде событий из-за недостаточного знания обстановки возникали различные слухи и домыслы. Повышенную обеспокоенность и нервозность проявили часть родителей, беременные женщины. Многие из них стремились вывезти детей и уехать за пределы Киева. В связи с этим, а также наступлением периода летних отпус­ков 6-9 мая с.г. заметно увеличился пассажиропоток. При­нятыми руководством транспортных ведомств мерами пол­ожение в течение нескольких дней было нормализовано. Снизилось до 25-30% посещаемость дошкольных учрежде­ний. Приблизительно пятая часть учащихся 8-10-х классов и ныне отсутствует на занятиях. Больше всего таких в Ле­нинском — 46,4%, Московском — 33,8%, Печерском — 27,8% районах. Уменьшилось (примерно на 30-40%) посе­щаемость театров, концертных залов, кинотеатров, особен­но детских спектаклей и киносеансов. Сократился поток советских и иностранных туристов"**.

Приведенные цифры наглядно иллюстрируют распрост­ранение страха по городу. В объяснение подобных ситуаций можно принять такую гипотезу, что элемент страха присут­ствует у современного человека почти в том же объеме. Ра­ционализация его окружения уничтожает этот элемент, за­гоняя его в подсознание. Но он легко восстанавливается в критических объемах при соответствующей активации его.

Особенно это касается не страха за себя, а за своих детей, что говорит о его даже биологических, а не чисто социаль­ных основаниях. Страх активизируют и политические деятели в период выборов. Украинский пример: в период пре­зидентской кампании 1994 г. звучала идея, что избрание Л. Кучмы приведет к гражданской войне между западом и востоком Украины.

М. Горбачев выступает только 14 мая 1986 г., в чем-то повторяя модель ухода от ситуации, которую в начале Оте­чественной войны проявил И. Сталин. Информация Совета министров Украины 30 апреля 1986 г. практически проти­воречила разворачивающейся ситуации. На следующем этапе речь шла не об отсутствии материалов, а том, что перед населением строилась недостоверная картинка дейст­вительности. Основной упор при этом делался на героизме ликвидаторов, что не снимало дефицита информации на уровне отдельного человека. Огромный объем официальных материалов можно увидеть в Информации ЦК Компартии Украины для ЦК КПСС (17 октября 1986 г., секретно):

"С целью нейтрализации ложных слухов, преувеличива­ющих опасность случившегося для здоровья жителей г. Киева и области, в трудовые коллективы были направле­ны ответственные работники аппарата ЦК Компартии Ук­раины, президиума Верховного Совета и Совета Министров республики, горкома и обкома партии, лекторы общества '"Знание", ученые, специалисты. В этой работе активно участвуют средства массовой информации. Начиная с 1 мая с.г. украинское телевидение и радиовещание, а с 7 мая рес­публиканские и киевские газеты регулярно освещают ход ликвидации последствий аварии, организуют выступления ученых, специалистов о необходимых мерах предосторож­ности в зависимости от конкретной ситуации. В мае — сен­тябре по республиканскому телевидению и радиовещанию вышло в эфир 1368 киносюжетов, сообщений и передач. В республиканских и киевских газетах напечатано около 1150 материалов"*. Далее сообщается о прошедших по теле­видению за этот же период 11 передачах под рубриками "Вамотвечают ученые" и "Отвечаем на ваши вопросы". Было прочитано 1200 лекций. Получается, что за пять с половиной месяцев каждый из этих каналов получил около двухсот реализаций в месяц, то есть достаточный объем ин­формации был по сути выпущен в массовое сознание.

Этот положительный срез ситуации дополняется попыт­кой объяснения элементов неконтролируемости. Они несо­мненно возникли, поскольку вышеприведенный объем по сути отражает выход информации, но никак не ее прием. Имеющиеся в каждом человеке фильтры очень избиратель­но пропускали через себя подаваемую официальную инфор­мацию. Далее в Информации ЦК говорится: "Абсолютное большинство людей верит сообщениям, передаваемым по нашим информационным каналам. Но в отдельные перио­ды среди некоторых групп населения распространялись слухи, преувеличивающие опасность для здоровья людей несколько повышенного радиационного фона, радиоактив­ной загрязненности воды и продуктов питания. Основной причиной такой ситуации является неполная информация о радиационной обстановке в г. Киеве и области, в извест­ной мере обусловленная ограничениями со стороны Главлита СССР на публикацию в печати, передачу по телевиде­нию и радио данных по этому вопросу. Сказалось и то, что в некоторых газетах, особенно в первые дни после аварии, помещались противоречивые, недостаточно взвешенные материалы. Республиканские печать, телевидение и радио проявили неоперативность в публикации и передаче мате­риалов, разоблачающих возникающие слухи. Не в полную меру использовался канал устного информирования". Пос­леднее замечание интересно тем, что, оказывается, в то время работал и такой канал. По сути было реализовано несколько моделей работы с общественным мнением. Можно перечислить такие вари­анты:

Модель первая переводила невидимый страх в вполне простые действия по защите от него: мойте руки и делайте влажную уборку помещений. Достоверность этой защиты не играла роли, ее простота была психологической защитой.

Модель вторая трансформировала нейтральную инфор­мацию о ликвидации в пафосную модель героики по при­нципу спасения челюскинцев. Это для советского человека было также стандартным способом интерпретации кризисной ситуации, когда СМИ основной акцент делают не на причинах или последствиях, а на героизме спасателей. По сути трансформация в героизм работала везде: ср. вариант "битвы за урожай".

Модель третья как бы разрешала дать выход психологи­ческому страху по строго фиксированному каналу — можно было спасать детей, отправляя их за пределы г. Киева, что по сути снимало накопление негативных эмоций по отно­шению к властям.

Однако основной моделью стал уход от показа реальных последствий. Как оказалось, массовое сознание вполне охотно принимает позитивные интерпретации, пряча свой страх за ними. В результате панических ситуаций в г. Киеве не наблюдалась, а в периоды многократно повышенного фона во время первых дней мая в спокойной манере про­шли и первомайская демонстрация и велогонка. Модель па­нического страха так и не была реализована на массовом уровне, поскольку достоверная информация возникла тогда, когда люди уже не могли влиять на развитие ситуа­ции. Только 1 ноября 1995 г. Национальная Академия наук Украины сообщила, что с чернобыльских материалов снят гриф секретности.

Помимо кризиса-происшествия, к которому относится Чернобыль, существуют социальные кризисы, которые "вносят разрыв между реальным положением компании в данный момент и ее имиджем, ставя под сомнение его це­лостность, и, возможно, в какой-то мере идентичность"*. Примером чего могут служить забастовки. При этом огра­ничение информации, как и в случае Чернобыля, позволяет управлять ситуацией только очень ограниченное время.