Советская экономика после Великой Отечественной войны

 

Великая Отечественная война нанесла колоссальный удар по народному хозяйству СССР*. Людские и материальные потери были беспрецедентны. Число погибших, по уточненным данным, составило до 27 млн человек, а число раненых и искалеченных вообще не поддается сколько-нибудь точным подсчетам. В 1946 г. население СССР, составлявшее 172 млн человек, едва превышало уровень 1939 г.

* Отсутствие или крайний дефицит достоверных статистических данных по развитию советской экономики (особенно обобщающих, итоговых показателей народного хозяйства, финансовой, внешнеторговой деятельности, включая платежный баланс, величину золотовалютных резервов и др., а также ВПК и т.д.) заставляют прибегать к официальной статистике, несмотря на явную сомнительность, а нередко и прямую фальсификацию показателей. Приводимые здесь и далее новые или уточненные данные, оценки специально оговариваются.

 

Сумма прямых потерь, нанесенных войной народному хозяйству, в 1945 г. была оценена в 679 млрд руб., что в 5,5 раза превышало национальный доход СССР в 1940 г. Огонь войны бушевал на территориях, наиболее развитых в экономическом отношении. На них проживало 40% населения, выпускалась ¹/₃ валовой продукции промышленности, находились основные житницы Советского Союза (Украина, Северный Кавказ и т.д.). Было разрушено 31 850 предприятий. В 1945 г. промышленность освобожденных от фашистской оккупации районов производила лишь 30% довоенной продукции. Наибольший ущерб был нанесен черной металлургии (по выпуску металла и добыче руды страна была отброшена более чем на 10–12 лет), нефтяной (отставание составило 15 лет), угольной, химической промышленности, энергетике и машиностроению.

В то же время общий уровень промышленного производства в 1945 г. по официальной советской статистике снизился лишь на 8% по сравнению с 1940 г. Этому способствовала невиданная по своим масштабам эвакуация. Было эвакуировано до 2,6 тыс. предприятий, из них более 1,5 тыс. крупных, тем самым началось ускоренное развитие восточных районов, где было введено в строй 3,5 тыс. крупных предприятий, особенно бурными темпами увеличивалось военное производство. В результате индустриальная мощь Урала выросла в 3,6 раза, Западной Сибири – в 2,8 раза, Поволжья – в 2,4 раза.

В результате при общем сокращении промышленного потенциала тяжелая промышленность (по традиционной советской классификации, так называемая «группа А» – производство средств производства) на 12% превысила довоенный уровень. Ее удельный вес в общем объеме промышленного производства возрос в 1945 г. до 74,9%. Достигнуто это было во многом за счет резкого падения производства и без того слаборазвитых легкой и пищевой промышленности. В 1945 г. выпуск хлопчатобумажных тканей составлял лишь 41% от уровня 1940 г., кожаной обуви – 30%, сахара-песка – 21% и т.д. Таким образом, война нанесла не только колоссальный ущерб промышленности, но и изменила ее географическую и особенно отраслевую структуру. Поэтому в некотором отношении Великую Отечественную войну можно рассматривать как очередной, весьма специфический этап в дальнейшей индустриализации СССР.

Во время войны было разрушено 65 тыс. км железнодорожных путей, 91 тыс. шоссейных дорог, тысячи мостов, множество судов, портовых сооружений и линий связи. Общий объем перевозок в 1945 г. был почти на четверть, а речного и автомобильного транспорта – почти наполовину меньше, чем перед войной.

Колоссальные потери понесло сельское хозяйство. Было разорено до 100 тыс. колхозов и совхозов, 2,9 тыс. машинно-тракторных станций. Трудоспособное население деревни уменьшилось почти в 1.5 раза. Энерговооруженность сельского хозяйства упала почти на 40%. Поголовье лошадей сократилось примерно в 1,5 раза, крупного рогатого скота – на 20%, свиней – на 65%. Посевные площади уменьшились на 36,8 млн гектаров, урожайность зерновых упала с 8,6 центнера с гектара в 1940 г. до 5,6 центнера с гектара в 1945 г. Валовая продукция сельского хозяйства в 1945 г. сократилась по сравнению с 1940 г. на 40%, производство зерна и хлопка упало в два раза, мяса – на 45%.

Полностью или частично было разрушено 1710 городов и поселков городского типа, более 70 тыс. сел и деревень. В результате было уничтожено или пришло в негодность более половины городского жилого фонда, около 30% домов сельских жителей, крова лишились до 25 млн человек.

Таким образом, в отличие от промышленности и транспорта, которые хотя и понесли огромный урон, но тем не менее ускоренно, в первоочередном порядке восстанавливались уже в годы войны, положение в сельском хозяйстве и в социальной сфере было просто катастрофическим. Подавляющая часть населения страны буквально балансировала на грани выживания. В 1946 г. в результате неурожая и беспощадного выкачивания из деревни продовольственных ресурсов разразился страшный голод, охвативший до 100 млн человек. От голода и болезней в 1946–1948 гг. умерло около 2 млн человек.

Выбор экономической стратегии. Выбор экономической стратегии СССР, как всегда, определялся политическим курсом. В данном случае он зависел прежде всего от воли Сталина, соотношения сил в правящей элите, а также от международной обстановки и особенно ее интерпретации советским руководством.

Внешнеполитический фактор определял как степень конверсии и объем ресурсов, направлявшихся на развитие ВПК, так и уровень экономического сотрудничества с западными державами, и в частности возможности иностранных займов и инвестиций. Это были принципиальные обстоятельства, во многом определявшие масштаб накоплений, их структуру (в частности, долю внутренних накоплений в ВВП) и степень закрытости (автаркии) советской экономики.

Победа над фашизмом резко изменила международную обстановку. СССР стал не только полноправным членом, но и одним из лидеров мирового сообщества, его отношения с западными державами приобрели партнерский, казалось, даже дружественный характер.

Тем не менее речь шла не столько о более широком включении Советского Союза в мировой экономический контекст, сколько о выборе экономической модели развития. Война смела удушливую общественную атмосферу конца 30-х годов и дала импульс демократическому обновлению советской системы, надеждам на перемены к лучшему. В общественном сознании стал понемногу исчезать страх. Война приучила людей критически мыслить. Для многих из них она явилась «открытием» Запада. Впервые побывав за границей, миллионы советских граждан (более 6 млн человек в составе действующей армии и еще 5,5 млн репатриантов) смогли сами оценить достижения западной цивилизации и сопоставить их с советскими. Беспрецедентное широкое сотрудничество с «империалистическими» странами в борьбе с общим врагом и ослабление идеологического манипулирования в годы войны поколебали утвердившиеся стереотипы и вызвали интерес и симпатии к Западу.

Реформистские настроения проникали и в большевистскую элиту, заметно обновленную в годы войны. Война приучила управленческий корпус к инициативе и отодвинула на второй план выявление «вредителей» и «врагов народа». В военные годы снизилась степень централизованного государственного регулирования некоторых секторов экономики. В результате в районах, не подвергшихся оккупации, несколько возросли доходы сельских жителей. Забота о выживании населения и выполнении государственных заданий побуждала местные власти поощрять мелкотоварное производство. Возвращение к мирной жизни требовало или узаконивания, институализации этих новаций, существенной коррекции довоенной экономической политики, или возвращения к прежней сверхцентрализованной модели экономики с гипертрофированным военным сектором (даже гражданские предприятия имели одновременно и военный профиль, мобилизационные мощности на случай войны), строжайшим административно-политическим контролем за деятельностью хозяйственной администрации, предприятий и всех работников.

Уже в 1945–1946 гг. при рассмотрении проекта четвертого пятилетнего плана возникла дискуссия о путях восстановления и развития советской экономики. В эти и последующие годы выявился целый ряд руководителей различных рангов, выступавших за смягчение или изменение тех или иных аспектов советской экономической политики, более сбалансированное развитие народного хозяйства, некоторую децентрализацию его управления; подобные предложения высказывались также при выработке и закрытом обсуждении новой Конституции СССР и новой программы партии. Среди них были секретарь ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС А.А. Жданов, председатель Госплана Н.А. Вознесенский, председатель Совета Министров РСФСР М.И. Родионов, первый секретарь Курского обкома КПСС П. Доронин и др. Последний предлагал реорганизовать колхозы, радикально изменив роль крестьянских семей и превратив их в основную структурную единицу.

Свои расчеты они подкрепляли анализом международной ситуации, полагая, что переход к мирной жизни вызовет острый экономический и политический кризис, который не только предотвратит всякую угрозу создания антисоветской коалиции западных держав, но и, напротив, сулит СССР новые возможности, в частности, в качестве рынка сбыта для охваченных кризисом западных экономик.

Сторонники возврата к довоенной модели, среди которых были Г.М. Маленков, Л.П. Берия (курировавшие важнейшие военные проекты), руководители тяжелой промышленности, напротив, апеллировали к работам известного экономиста Е.С. Варги, который опровергал теорию скорого и неминуемого кризиса капитализма и доказывал его способности к приспособлению. Полагая, что это делает международную обстановку потенциально взрывоопасной, Маленков и Берия выступали за ускоренное развитие военно-промышленного комплекса.

Первую крупную победу им удалось одержать при утверждении четвертого пятилетнего плана. Принятый в мае 1946 г. Закон о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946–1950 гг. содержал весьма напряженные задания и в качестве основной задачи провозглашал: «Обеспечить первоочередное восстановление и развитие тяжелой промышленности и железнодорожного транспорта...» Предполагалось уже в 1946 г. «завершить послевоенную перестройку народного хозяйства» и в ближайшее время не только догнать, но и превзойти «достижения науки за пределами СССР». Тем не менее многие аспекты экономической стратегии еще не вполне были определены. Задания четвертой пятилетки не исключали некоторой вариативности развития.

Однако прогрессировавший распад антигитлеровской коалиции, борьба с западными державами за раздел Европы и начало холодной войны способствовали окончательной победе сторонников централизации и развития ВПК, за спиной которых стоял Сталин*. К ужесточению внутренней политики и развертыванию террора. Сталина подталкивали и личный опыт, и некоторые внутренние факторы, в частности голод 1946 г., способствовавший резкому ужесточению контроля государства над деревней, и обострение социально-экономической ситуации в городах (в том числе с отменой карточной системы и денежной реформой 1947 г.).

* В отсутствие сплачивавшей мир угрозы фашизма изначально заложенные противоречия антигитлеровской коалиции, геополитические интересы держав неизбежно вели к новому расколу на враждующие блоки. После Потсдамской конференции (июль–август 1945 г.) и разгрома Японии (акт о капитуляции которой был подписан 2 сентября 1945 г.) противоречия между союзниками резко усилились. Важнейшей причиной развала антигитлеровской коалиции и начала военно-политической конфронтации послужила борьба за сферы влияния. Уже в 1945 г. усилиями советских властей по всей Восточной Европе были созданы подконтрольные «народно-демократические» правительства. Превращение Восточной Европы фактически в протекторат СССР стало неожиданностью для многих западных политиков, которые все еще рассматривали в качестве основы советской внешней политики коммунистическую идеологию, а не появлявшиеся у Сталина имперские амбиции и холодный геополитический расчет. Однако 5 марта 1946 г. Черчилль публично обвинил СССР в том, что тот отгородил Восточную Европу железным занавесом и призвал к организации давления на Советский Союз. По существу, это был призыв к открытой конфронтации с СССР. Тем не менее инерция союзнических отношений некоторое время еще сохранялась. В 1949 г. с образованием ФРГ, блока НАТО и Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) раскол Европы на два враждебных лагеря был окончательно оформлен.

 

В 1947 г. Москва отказалась от участия в Плане Маршалла, направленного на экономическое возрождение Европы (западноевропейские страны получили по нему от США более 17 млрд долл.), и приступила к насаждению в Восточной Европе откровенно коммунистических правительств и к «социалистическим преобразованиям». В 1948 г. разразился острейший Берлинский кризис, едва не приведший к военному конфликту с США. Окончательная победа сторонников «жесткой линии» была закреплена полным разгромом их оппонентов. Были репрессированы Вознесенский (обвиненный в занижении показателей четвертой пятилетки), Родионов и многие другие хозяйственные руководители. Задания четвертой пятилетки были пересмотрены в сторону еще большего повышения. Новые, сверхнапряженные задания были даны военным производствам. СССР, как и США, развернули усиленную подготовку к «большой войне»*. Это и определило экономическую политику последних лет сталинского Советского Союза. Страна не только вернулась к прежней модели экономики, но и жила буквально в предвоенном режиме.

* Несмотря на относительную стабилизацию в Европе, стороны активно разрабатывали планы новой войны, причем США делали акцент на массированной атомной бомбардировке. Но и в СССР в 1949 г. впервые было взорвано ядерное устройство. В 1950 г. Северная Корея при помощи Китая и СССР попыталась вооруженным путем воссоединить страну. На стороне Южной Кореи под флагом ООН выступили США и 15 других государств. В северо-восточных районах СССР, вблизи Аляски началось ускоренное строительство аэродромов и военных баз, резко увеличились задания по производству вооружений. Эти и многие другие признаки свидетельствовали об ускоренной подготовке Сталина к вооруженному конфликту с США. Однако смерть Сталина сорвала эти планы, чреватые началом третьей мировой войны.

 

Форсирование развития тяжелой промышленности и ВПК, так же как и перед войной, сопровождалось мощными пропагандистскими кампаниями и развертыванием массового террора. Без него, без колоссального, невиданного в XX в. внеэкономического принуждения проводить подобную экономическую политику было невозможно. Репрессии, не прекращавшиеся в период Великой Отечественной войны, после ее окончания стали нарастать. Они обрушились не только на националистическое подполье в западных районах СССР, но и советских военнопленных (в фашистском плену находилось 5,7 млн человек, из которых 3,3 млн – погибли), оказавшихся после возвращения из гитлеровских концлагерей в сталинских лагерях, а затем и против различных представителей интеллигенции, военных и т.д. Последние надежды, все еще сохранявшиеся в обществе, окончательно перечеркнула кампания «по борьбе с космополитизмом», развернувшаяся с конца 1948 г. Играя на патриотических настроениях народа, Сталин хотел вытравить из народного сознания возникший в военные годы интерес и симпатии к Западу, усилить идеологическую изоляцию страны, разжечь шовинистические и антисемитские чувства и срочно воссоздать пошатнувшийся в войну образ внешнего врага. Развертывавшийся новый виток массового террора прервала смерть Сталина*.

* На всю страну прогремело «ленинградское дело», по которому были арестованы и затем расстреляны многие члены Совета Министров РСФСР и ленинградского руководства. В 1951 г. началась чистка министерства госбезопасности. Подбирался компромат на Берию, Молотова, Ворошилова и других большевистских бонз. В 1952 г. началось «дело врачей», обещавшее принять еще больший размах, чем ленинградское дело.

 

Тем не менее и за 1945–1953 гг. число заключенных только в лагерях и колониях ГУЛага, по имеющимся данным, выросло с 1,5 млн до 2,5 млн человек. По некоторым оценкам, в результате послевоенной волны репрессий в тюрьмах, лагерях, колониях и ссылках оказались 5,5–6,5 млн человек. Сфера лагерного, по сути рабского, труда была важнейшей, неотъемлемой частью советской экономики. Министерство внутренних дел стало крупнейшим хозяйственным ведомством. Руками заключенных сооружались многочисленные, крупнейшие объекты четвертой и пятой пятилеток в атомной, металлургической, энергетической промышленности, на транспорте.

Восстановление и развитие народного хозяйства. Перевод народного хозяйства на мирные рельсы проходил крайне болезненно. В официальном сообщении Госплана утверждалось, что в 1946 г. промышленность завершила в основном послевоенную перестройку производства, что валовой рост гражданской продукции составил 20%. Однако по общей динамике промышленного производства ничего не сообщалось. Из последующих сообщений вытекало, что план был недовыполнен, а производство сократилось на 17%. Спад производства, по официальным данным, был преодолен в 1947 г., когда рост валовой продукции промышленности составил 22%, а производительности труда – 13%. Уже в IV квартале 1947 г. был достигнут средний ежеквартальный уровень промышленного производства 1940 г. Ободренное этими результатами руководство увеличило некоторые показатели пятилетки. В 1948 г. промышленный рост составил 27% (превысив уровень 1940 г. на 18%), в 1949 г. – 20% (при этом было объявлено, что выпуск валовой продукции превзошел уровень пятилетнего плана на 1950 г., и задания пятилетки были вновь пересмотрены в сторону еще большего увеличения), в 1950 г. – 23%*.

* Эти заявления вызывают сомнения. План 1946–1947 гг. был выполнен на 100%, 1948 г. –на 106, а 1949 г. – на 102%. Таким образом, общее перевыполнение годовых заданий составило всего 8%, что вряд ли было достаточно для выполнения как бы дополнительного годового задания.

 

Согласно официальным данным, уже в 1948 г. объем промышленного производства в СССР достиг довоенного уровня, что, учитывая объем разрушений, являлось весьма неплохим показателем. В гораздо менее пострадавшей Англии этот уровень был достигнут в 1947 г., во Франции – в 1948 г., в ФРГ – в 1950 г.

По официальному сообщению Госплана – ЦСУ об итогах выполнения четвертой пятилетки, валовая продукция промышленности по сравнению с 1940 г. увеличилась на 73% вместо 48% по пятилетнему плану. При этом тяжелая промышленность увеличила производство в два раза (машиностроение – в 2,3 раза), а легкая -лишь на 23%. Основные производственные фонды увеличились на 58%, производительность труда в промышленности – лишь на 37%. В результате промышленное производство развивалось главным образом на экстенсивной основе. Определенные успехи были достигнуты во внедрении новой техники. Было освоено серийное производство более 300 видов конструкций станков и кузнечно-прессового оборудования.

Успехам в развитии индустрии, капитального строительства способствовал не только самоотверженный труд людей, жесткий политико-административный прессинг, неоднократное произвольное повышение норм выработок, продолжительности рабочего дня, но и огромная концентрация ресурсов, достигнутая за счет «экономии» на жизненном уровне народа, сельском хозяйстве, легкой промышленности и социальной сфере. Немалую роль сыграли и репарации Германии, составившие 4,3 млрд долл. в ценах 1938 г. Они не только обеспечивали до половины оборудования для объектов промышленности, но и подтолкнули научно-технический прогресс. Однако при всей своей значимости репарации и военные трофеи не могли компенсировать отсутствие крупных иностранных инвестиций, прекращения поставок по ленд-лизу и масштабную помощь СССР восточноевропейским странам советского блока – Китаю и Корее.

Значительные производственные мощности поначалу высвободила конверсия. В 1946 г. доля военных расходов в бюджете снизилась до 24% (против 32,6% в 1940 г.). Численность вооруженных сил в 1945–1948 гг. сократилась более чем в 3,9 раза: с 11,4 млн до 2,9 млн человек. Происходило резкое падение военного производства. В 1946 г. валовая продукция министерств вооружения и авиационной промышленности уменьшилась соответственно на 48 и 60%.

Произошли изменения в управленческой структуре. В сентябре 1945 г. был упразднен Государственный Комитет Обороны, его функции перешли к Совнаркому. Некоторые военные наркоматы были ликвидированы или преобразованы в гражданские. В 1946 г. все они были переименованы в министерства. Система хозяйственных ведомств росла и изменялась. В целом система управления приобрела еще более бюрократический характер и была адаптирована к мирной жизни*.

* В 1946 г. на базе общесоюзных наркоматов военного времени были созданы по два министерства: для руководства районами, подвергшимися оккупации, и для восточных районов (угольная, нефтяная, рыбная промышленность). В дальнейшем они были слиты. Однако были созданы новые министерства (строительного и дорожного машиностроения, средств связи, медицинской, пищевой промышленности, а некоторые объединены (черная и цветная металлургия, текстильная и легкая промышленность).

 

Конверсия, однако, была далеко не полной. Уже с 1947 г. спад в некоторых военных отраслях вновь сменился подъемом. В авиационной промышленности, например, к концу 1949 г. производство достигло уровня 1945 г. После войны была принята колоссальная 10-летняя программа развития судостроения*. Хотя полностью она выполнена не была, к 1955 г. советский ВМФ имел кораблей основных классов в 2–3 раза больше, чем в 1945 г. Вместе с тем он по-прежнему оставался флотом преимущественно прибрежного действия.

* К 1955 г. предполагалось не только восстановить все судостроительные заводы, но и построить 8 новых, спустить на воду 4 тяжелых крейсера, 30 легких, 188 эсминцев, 244 только крупных и средних подводных лодок, 828 торпедных катеров и т.д.

 

Лучшие умы и ресурсы были брошены на создание новых видов вооружений: ракет, реактивной авиации, радиолокации, но прежде всего атомной бомбы. Уже в 1949 г. Советский Союз взорвал первое атомное устройство, а в 1953 г. создал водородную (термоядерную) бомбу.

Крупные успехи были достигнуты и в других сферах ВПК. В 1947 г. была создана первая советская баллистическая ракета дальнего действия. В 1953 г. удалось создать малогабаритный ядерный заряд, пригодный для размещения на ракетах. С этого же года в развитии военно-морского флота акцент был сделан на создание атомных подводных лодок. Таким образом, СССР обрел ракетно-ядерный потенциал.

По существу, к середине 50-х годов в СССР были заложены основы военно-промышленного комплекса, ставшего важнейшей, приоритетной частью экономики. Даже по официальной советской статистике, в четвертой пятилетке на укрепление обороноспособности было выделено 19,8% госбюджета (в первой пятилетке – 5,4%, во второй – 12,7% и за три года третьей – 26,4%).

Успехи в промышленности, военном деле базировались на жесточайшем административно-политическом нажиме на деревню, на откровенном ограблении крестьян. Нажим на деревню был сопоставим разве что с периодом массовой коллективизации, но теперь основные усилия партийных, советских, хозяйственных органов, а также милиции и госбезопасности были сосредоточены уже не на создании колхозов, а на беспощадном выкачивании из них продовольственных и денежных ресурсов. Нередко, выполнив государственный план поставок, колхоз оставался без хлеба. Виновными в такой ситуации оказывались председатели колхозов. В некоторых районах были осуждены до половины всех председателей колхозов. В целом по СССР в 1945 г. их было осуждено 5,8 тыс. человек, а в 1946 г. – уже 9,5 тыс. человек, в основном за раздачу зерна и сельскохозяйственных продуктов крестьянам и срыв государственных заготовок.

Простым колхозникам приходилось еще труднее. В результате развернутой государством кампании в 1946–1947 гг. площадь приусадебных участков крестьян была сокращена на 10,6 млн гектар. В то же время в 1947 г. средняя норма выдачи зерна на трудодень была ниже уровня 1940 г. почти в два раза (4,2 центнера против 8,2 центнера). При этом в некоторых областях норма выдачи зерна на трудодень составляла менее 300 г, а в некоторых колхозах зерна крестьянам не выдавали вовсе. В последующие годы, несмотря на некоторое улучшение положения, доходы от колхоза составляли в среднем лишь 20,3% денежных доходов семьи крестьянина, а 27,4% колхозов в 1950 г. вообще не выдавали денег на трудодни. Даже учитывая некоторое повышение норм выдачи продуктов на трудодень, можно констатировать, что изнурительная, порой 15-часовая работа в колхозе не столько обеспечивала крестьян, сколько давала им право кормиться за счет собственного, сократившегося в размерах приусадебного участка (причем, по статистике, колхозник работал на приусадебном участке лишь 17% отработанного времени).

Следует учитывать, что, не имея паспортов, крестьяне не могли покинуть деревню, а за невыполнение определенной нормы им грозила судебная ответственность.

Таким образом, после некоторого «послабления» в годы войны в советской колхозной деревне восстановилась, причем еще в более жестком виде, чем в 30-е годы, система принудительного труда. Оставаясь основным «донором» сталинской экономики, деревня, тем не менее, оставалась «пасынком» в выделении государственных ресурсов и темпах восстановления. Не случайно в начале 50-х годов деревня только приблизилась к довоенному уровню, хотя по четвертому пятилетнему плану должна была его превзойти на 27%. Даже в середине 1953 г., по признанию Хрущева, поголовье крупного рогатого скота было на 3,5 млн голов меньше, чем до войны. Урожайность зерновых даже в 1949–1953 гг. была заметно ниже, чем в 1913 г. (7,7 и 8,2 центнера с гектара). Среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства в 1950–1953 гг., по официальным данным, составляли 1,6%. Более того, небывалый нажим со стороны государства надломил советскую деревню. С 1950 г. число сельских жителей стало сокращаться.

Избранный в СССР вариант форсированного восстановления с опорой на внутренние ресурсы, сверхконцентрация средств в тяжелой, военной промышленности и страшный голод 1946 г. поставили десятки миллионов людей перед проблемой физического выживания, что не могло не вызывать определенного роста социальной напряженности. Отмена карточек в 1947 г. и конфискационная денежная реформа* серьезно ударили по широким массам, сделав недоступными для них многие товары, продававшиеся по коммерческим ценам. В результате в 1947–1950 гг. цены на товары снижались пять раз. В дальнейшем этот процесс как бы оторвался от его предыстории и отложился в массовом сознании как сталинский курс на регулярное снижение цен.

* Деньги обменивались в масштабе 1 к 10. При этом пропорциональный обмен – 1 к 1 – производился для вкладчиков сберкасс, имевших вклад до 3 тыс. руб., для тех, кто имел вклад от 3 до 10 тыс., обмен шел 2 к 3, а для вкладов более 10 тыс. – 1 к 2. Наиболее пострадали от реформы крестьяне, которые сумели накопить за 1941–1946 гг. некоторые суммы, но держали их у себя, поскольку боялись заявлять о своих доходах.

 

Несмотря на постепенное увеличение номинальной, а отчасти и реальной зарплаты, даже в городах уровень жизни 1940 г. был достигнут только в 1951 г., а уровень 1928 г., который, в свою очередь, едва-едва приближался к уровню 1913 г., был достигнут только в 1954г. Крайне обострилась жилищная проблема.

Таким образом, политическое руководство СССР в послевоенные годы избрало наиболее сложный и ресурсоемкий вариант восстановления и развития советской экономики. Он предусматривал не только автаркическое развитие, с опорой на собственные силы, но и был отягощен курсом на максимальное форсирование тяжелой индустрии и ВПК за счет беспрецедентного ограбления деревни, сдерживания роста жизненного уровня населения, развития социальной сферы, легкой и пищевой промышленности. Реализация такого курса требовала не просто масштабного внеэкономического принуждения, но и массовых репрессий.

В послевоенные годы в СССР окончательно сформировался тоталитарный режим и был осуществлен возврат к чрезвычайной экономике предвоенного периода. В конце 40-х – начале 50-х годов, как и в годы первых пятилеток, первоначальные, весьма напряженные задания в дальнейшем еще более повышались, экономику и всю страну в целом вновь побуждали жить в сверхнапряженном, почти фронтовом режиме. В сочетании с максимальным форсированием военного производства, развертыванием нового витка массовых репрессий внутри страны, резким обострением международной обстановки, включая продолжавшуюся войну в Корее, эти обстоятельства недвусмысленно свидетельствовали о подготовке Сталиным нового, глобального военного столкновения с США. Смерть Сталина 5 марта 1953 г. сорвала эти планы и резко изменила советскую экономическую стратегию. Вместо форсированной подготовки к атомному мировому конфликту новое политическое руководство вынуждено было выбрать экономическую политику, делавшую акцент прежде всего на решении внутренних проблем и исходившую из возможности длительного мирного сосуществования различных общественных систем.

12.2. Советская экономика в период «оттепели»

Борьба за власть и перипетии экономической политики. Отсутствие в СССР легитимных механизмов передачи власти, в течение более двух десятилетий сосредоточенной лично в руках Сталина, после его смерти вызвало затяжную борьбу в высшем руководстве страны. Выбор путей дальнейшего развития экономики, равно как и страны в целом, определялся исходом ожесточенной борьбы в партийно-государственной элите. Однако общее направление – в сторону некоторого смягчения сверхцентрализма управления, степени и масштабов внеэкономического принуждения, постепенного отказа от чрезвычайных методов и иных «крайностей» сталинизма – было задано с самого начала.

Причины «оттепели» коренились в явном перенапряжении советского народного хозяйства, длительное время находившегося в состоянии постоянной, по сути, предельной мобилизации (форсированная индустриализация, война, затем восстановление и ускоренное формирование ВПК), результатом которых явилось невиданное разорение деревни, нищета подавляющей части населения, а также колоссальная по своим масштабам гулаговская экономика. Все эти факторы не только сдерживали дальнейшее развитие страны, но и грозили социальным взрывом. Важнейшую роль в отходе от сталинского курса сыграло стремление партийно-государственной элиты гарантировать себя от возобновления массовых репрессий.

Поначалу лидером послесталинского «коллективного руководства» выступал председатель Совета Министров СССР Г.М. Маленков. Его союзником считался Л.П. Берия (первый заместитель председателя правительства и министр внутренних дел). Именно они сразу же после смерти Сталина выступили против его «культа» и выдвинули самые радикальные предложения по реформированию страны.

Особый радикализм проявлял Берия. Это объяснялось как его информированностью о реальных проблемах советского общества, так, по-видимому, и стремлением «подчистить» свой кровавый имидж, набрать пропагандистские очки. Продуманной экономической стратегии у него, равно как и у других лидеров, не было.

По его инициативе 27 марта 1953 г. была объявлена небывалая по своим масштабам амнистия, в ходе которой было освобождено до 1,2 млн человек (главным образом уголовных заключенных). Уже 6 марта 1953 г. он дал указание о передаче ГУЛага Министерству юстиции, а строительных главков, находящихся в ведении МВД, -соответствующим министерствам. В ряде своих выступлений Берия высказался за перераспределение властных полномочий от партии к государственным органам, поставив под сомнение эффективность колхозного производства, и призывал отказаться от насаждения колхозов в Восточной Европе. По его инициативе было прекращено строительство Главного Туркменского канала, Волго-Балтийского водного пути, канала Волга–Урал, железной дороги Чум–Салехард–Игарка и других грандиозных, но экономически неэффективных сооружений поздней сталинской эпохи. Наконец, Берия предложил радикально улучшить отношения с Югославией, отказаться от строительства социализма в Восточной Германии и объединить ГДР и ФРГ в нейтральное демократическое государство.

Однако все партийно-государственное руководство, не исключая и Маленкова, ненавидело и боялось Берию, а тот допустил ряд просчетов, напугав их своих «радикализмом», а главное, дав повод заподозрить себя к претензиях на лидерство и в «двойной игре» по отношению к своим соратникам. Это позволило Н.С. Хрущеву (секретарь ЦК КПСС, с сентября 1953 г. первый секретарь ЦК КПСС) объединить все высшее руководство страны, включая Маленкова. 26 июня 1953 г. Берия был арестован, а в декабре того же года после скоротечного следствия и суда он и шесть других руководителей МВД были расстреляны.

Устранение Берии привело к дискредитации многих его «реформистских» предложений. Тем не менее линия на умеренную демократизацию советского общества и переориентацию экономической политики сохранилась. На июльском (1953) пленуме ЦК Маленков публично признал «существенные недостатки» в хозяйственной деятельности партии и указал на наличие немалого количества «отстающих предприятий и даже целых отраслей промышленности», а также «колхозов и целых сельскохозяйственных районов». Но главное заключалось в анализе хозяйственных недостатков. Решающим фактором отставания сельского хозяйства Маленков счел недостаточную материальную заинтересованность колхозников в увеличении сельскохозяйственных продуктов. Обеспечение этой заинтересованности Маленков назвал «коренным вопросом» развития сельского хозяйства. Не менее важна была и констатация недостаточного удовлетворения растущих материальных потребностей и культурных запросов советского народа.

В августе 1953 г. на сессии Верховного Совета СССР Маленков сформулировал новый курс, предусматривавший социальную переориентацию экономики и приоритетное развитие легкой промышленности. Последнее, правда, носило вынужденный характер. Масштабные дотации в легкую и пищевую промышленность вместе со значительным снижением цен – в конце 1953 г. хлеб стоил в три раза дешевле, чем в 1948 г., – привели к росту дефицита и пересмотру текущего плана в пользу опережающего роста производства товаров широкого потребления. Другим ключевым направлением экономической политики стало возрождение разоренной деревни. Уже в 1954 г. были резко снижены обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов государству, списаны долги колхозов, уменьшены налоги с приусадебных участков и продаж на рынке. В то же время в 1,5–5,5 раза были повышены заготовительные цены на сельскохозяйственные продукты, возросли капиталовложения и поставки техники, были увеличены размеры приусадебных хозяйств.

Экономический курс Маленкова был оценен негативно значительной частью партийно-хозяйственной элиты. Оппонентом Маленкова выступил Хрущев, отстаивавший «союз» сельского хозяйства и тяжелой промышленности. В подходах к подъему сельского хозяйства также наблюдались серьезные различия. Хрущев, выступая против Маленкова, который в 1952 г. на XIX съезде партии заявил о решении зерновой проблемы в СССР, рисовал гораздо более драматическую картину положения дел в сельском хозяйстве, а главное, по его настоянию, важнейшим направлением быстрого увеличения производства зерна было признано освоение целинных и залежных земель в Казахстане, Поволжье и Сибири.

Властные позиции Маленкова после разоблачения Берии оказались ослабленными. Пост председателя Совета Министров утрачивал свое прежнее значение, власть все более перемещалась в секретариат ЦК КПСС, т.е. к Хрущеву. Маленков оказался несилен в аппаратных играх. К тому же он восстановил против себя партийно-государственный аппарат массовыми сокращениями* и жесткой критикой бюрократизма, а в марте 1954 г. сделал заявление о невозможности победы в новой мировой ядерной войне, чем шокировал партийную общественность. В январе 1955 г. на пленуме ЦК Хрущев обвинил Маленкова в стремлении к «дешевой популярности» у народа и множестве других ошибок. Маленков не оказал достойного сопротивления. В феврале 1955 г. он был освобожден от поста председателя правительства по «собственной просьбе».

* В 1954 г. в 46 министерствах было упразднено 200 главков и управлений, 4,5 тыс. контор и организаций, более 4 тыс. мелких управленческих структур, почти в три раза была сокращена статистическая отчетность.

 

Бесспорным, хотя и не всевластным лидером стал Н.С. Хрущев. В своем докладе на XX съезде КПСС Хрущев лишь частично, выборочно раскрыл правду о преступлениях Сталина, но произвел такой переворот в умах, что возвращение к прежнему режиму, сталинской экономической системе стало уже невозможным. Вместе с тем развенчание «культа личности Сталина» раскололо партийную элиту, все советское общество и международное коммунистическое движение.

Последовавший затем летом 1957 г. окончательный разгром противников Хрущева (Маленкова, Молотова и др.), смещение с поста министра обороны Г.К. Жукова знаменовали окончание периода «коллективного руководства». В марте 1958 г. Хрущев, оставаясь Первым секретарем ЦК, стал и Председателем Совета Министров СССР. Концентрация всей полноты власти в руках Хрущева имела весьма противоречивые последствия для развития советской экономики.

В отличие от Маленкова, который предполагал сравнительно осторожное реформирование при сохранении институциональных основ экономики и, главное, самой парадигмы управления (правда, уже с учетом интересов народа, но без его непосредственного участия в хозяйственном руководстве), Хрущев был настроен на радикальные меры. К ним побуждали как особенности его одаренной, но импульсивной и не обремененной особым образованием личности, так и объективная потребность в новом, после Маленкова, этапе реформ. От первоначальной ликвидации или смягчения «крайностей» сталинской экономики жизнь подталкивала к переходу к новой системе управления народным хозяйством.

Даже частичное нарушение в 1953–1955 гг. известной целостности сталинской системы, построенной на тотальной централизации, беззастенчивом ограблении населения и жесточайшем, всепроникающем принуждении, вызывало новые проблемы: обострение проблемы финансирования экономики из-за резкого роста дотаций легкой промышленности, сельскому хозяйству, отмены принудительных займов и развертывания социальных программ; падение дисциплины; выражение недовольства традиционной практикой произвольного повышения норм выработки на предприятиях, рост текучести рабочей силы; увеличение неудовлетворенного спроса населения на товары, жилье и т.д. Из-за нараставших хозяйственных трудностей уже в декабре 1956 г. пленум ЦК вынужден был уменьшить задания шестой пятилетки по росту производства и производительности труда.

Решать обострившиеся проблемы можно было либо постепенно, нащупывая контуры нового хозяйственного механизма, как это делал Маленков, а затем созданная в декабре 1956 г. Государственная комиссия по экономике, либо радикально, двигаясь к принципиально иной экономической системе. Этот путь в итоге и выбрал Хрущев. В силу особенностей обстановки и экономического мышления той эпохи поиск новой экономической политики свелся к поискам «решающего звена в цепи». Таковыми поначалу были признаны массовые политико-экономические кампании (с 1954 г. – освоение целины, с 1955 г. – максимальное расширение посевов кукурузы, с 1957 г. – «мясные» и «молочные» кампании) и административные реорганизации, вектор которых был задан стремлением к децентрализации и демократизации хозяйственного управления.

По инициативе Н.С. Хрущева и вопреки мнению Государственной комиссии по экономике, возглавляемой М.Г. Первухиным, в мае 1957 г. было принято решение о ликвидации десяти отраслевых промышленных министерств и создании территориальных органов управления – советов народного хозяйства. Однако экономический эффект реформы оказался непродолжительным, поскольку замена отраслевого принципа управления на территориальный не затронула основы административно-командной системы и не могла разрешить накопившиеся проблемы. Вскрывшаяся вскоре явная недостаточность принимаемых мер заставила обратить внимание на выработку экономической стратегии. Поскольку умерщвленная в 30-х – начале 50-х годов советская экономическая мысль не могла дать конкретных рецептов, путеводной звездой хрущевских реформ стала идеология, утверждавшая в качестве высшей, стратегической цели построение коммунизма – идеального общества, при котором будут решены все экономические и прочие проблемы.

Важнейшее влияние на формирование нового курса оказывали политические мотивы, потребность в укреплении позиций лидера, пошатнувшихся в результате восстания в Венгрии в октябре–ноябре 1956 г. В отличие от Маленкова, Хрущев попытался опереться не только на обновленный им партийно-государственный аппарат, но и на массы. Тем более что пробуждение социальной активности народа и привлечение его к управлению трактовалось марксизмом как залог решения самых сложных проблем. Курс Хрущева имел известные социально-психологические и методологические корни; во всяком случае, он органически вписывался в общественную атмосферу послесталинской «оттепели», с пробуждавшимися, хотя и весьма неопределенными надеждами, оптимизмом, верой в собственные силы, отражал традиционную для советского руководства психологию максимализма, «коммунистического штурма» и убеждение в том, что «нет таких крепостей, которые не могут взять большевики». Эти настроения подогревали и изменения на международной арене, где укрепилось сообщество социалистических стран, рушилась колониальная система, десятки миллионов людей в «третьем мире» обращали свои взоры на СССР.

В этой обстановке в 1957 г. Хрущев выдвинул лозунг «догнать и перегнать Америку». Хотя речь поначалу шла лишь о производстве мяса и молочных продуктов, данный лозунг положил начало хрущевскому «прыжку», под который уже вскоре была подведена идеологическая основа. В 1959 г. XXI съезд КПСС констатировал, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу, а страна вступила в период развернутого строительства коммунизма. На съезде вместо явно не выполнявшейся шестой пятилетки был принят масштабный семилетний план (на 1959–1965 гг.), выполнение которого позволило бы СССР догнать и перегнать США. В 1961 г. на XXII съезде КПСС была принята новая Программа КПСС, предусматривавшая построение в СССР коммунистического общества. Уже через 10 лет предполагалось превзойти западные страны по производству продукции на душу населения, а через 20 лет – построить материально-техническую базу коммунизма.

Курс на строительство коммунизма определил не только общественно-политический фон, но во многом и содержание экономической политики Хрущева конца 50-х – начала 60-х годов. Ее главной целью был поиск новых стимулов к труду, способных компенсировать поколебленную после смерти Сталина систему тотального страха. Таковые были найдены прежде всего во всемерном разжигании коммунистического энтузиазма. Энтузиазм масс в сочетании с дальнейшей демократизацией хозяйственного механизма (в том числе провозглашенным в Программе переходом от государственного управления к общественному самоуправлению) казались ключом, с помощью которого можно было решить не только многочисленные текущие проблемы, но и одновременно реализовать главную цель всех коммунистов.

Социально-экономическое развитие СССР. Под влиянием принятых в 1953–1954 гг. решений, ослабивших колоссальный государственный нажим на деревню, темпы развития сельского хозяйства выросли в пять раз. В 1953–1958 гг. среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства составили примерно 8% против 1,6% в 1950–1953 гг. Весомый вклад в рост сельского хозяйства внесло поначалу и освоение целинных земель. Уже в 1954–1956 гг. было распахано 36 млн гектаров целинных и залежных земель. В 1956 – 1958 гг. государство получило с целины более половины заготовленного хлеба. Доля капиталовложений в сельское хозяйство поднялась почти до ¹/₃ по сравнению с ¹/₅ в начале десятилетия (правда, примерно 32% этих инвестиций шло на целину). Денежные доходы колхозов с 1953 по 1958 г. увеличились более чем в три раза.

Однако оживление советской деревни оказалось скоротечным. На продолжение начатой в 1953–1954 гг. аграрной политики у советского руководства не хватало денег. В силу политических и социальных соображений оно не решилось поднять розничные цены, перенеся на них примерно трехкратное увеличение заготовительно-закупочных цен на сельскохозяйственные продукты и иные масштабные дотации, полученные колхозами в 1953–1958 гг., и это бремя оказалось непосильным для бюджета. Произведенная в 1958 г. реорганизация МТС, с принудительным выкупом колхозами имевшейся у них техники, хотя и позволила выкачать из деревни некоторые средства, тем не менее резко ухудшила финансовое положение большинства хозяйств, а главное, не могла решить проблемы инвестиций для сельского хозяйства. Другие административные реорганизации – укрупнение колхозов, преобразование части из них в совхозы и т.п. – также не дали заметных результатов.

Глубинные причины кризиса сельского хозяйства коренились в том, что ликвидация сталинской системы репрессий способствовала разложению колхозного строя, основанного на диктате государства. Начавшаяся выдача паспортов колхозникам позволила им обрести свободу передвижения и в массовом порядке двинуться в города. Устранение угрозы репрессий за невыполнение нормы трудодней подорвало важнейший стимул труда в «общественном хозяйстве». Это обстоятельство, а также стремление приблизиться к полностью обобществленному коммунистическому хозяйству подтолкнули хрущевское руководство к попыткам ликвидировать личное крестьянское подворье. Однако эта мера не заставила колхозников лучше работать в колхозах. Напротив, она нанесла сельскому хозяйству огромный ущерб и вытолкнула новые миллионы колхозников в города.

Как следствие среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства в 1959–1964 гг. снизились примерно в пять раз (по сравнению с 1953–1958 гг.), составив примерно 1,5%, что соответствовало периоду 1950–1953 гг. Среднегодовое производство зерновых на душу населения едва превышало уровень 1913 г. Освоение целины, потребовавшее огромных инвестиций, хотя и дало поначалу отличные результаты, тем не менее не смогло решить зерновой проблемы в СССР, поскольку из-за эрозии почвы и засух урожаи на целинных землях стали быстро падать. В начале 60-х годов в городах возник острый дефицит продуктов питания, включая хлебобулочные, мясные изделия, и других товаров массового спроса. Для объяснения тотального дефицита власти начали борьбу против «спекулянтов», «экономической преступности», но улучшить ситуацию не смогли. В 1962 г. советское руководство вынуждено было повысить розничные цены на мясо (на 30%) и масло (на 25%), что вызывало массовые протесты населения. Однако проблему дефицита продуктов питания это не решило. С 1963 г. советское правительство, чтобы избежать голода, впервые закупило за границей более 12 млн т зерна (на 1 млрд долл.). СССР стал регулярно, в возраставших размерах ввозить зерно из-за границы.

Вынужденное прекращение массированной перекачки ресурсов из деревни в города ликвидировало важнейший источник накоплений советской экономики, позволившей ей в свое время провести форсированную индустриализацию, послевоенное восстановление промышленности и городов. Более того, подорванное в результате этого сельское хозяйство само стало требовать огромных ресурсов, как в виде прямых капиталовложений, так и в виде масштабного импорта продовольствия. Положение дел в сельском хозяйстве оказывало огромное влияние на народное хозяйство и общество в целом.

Необходимость экономии средств явилась одним из важнейших факторов масштабных сокращений армии и обычных вооружений. Только в 1955–1958 гг. советские вооруженные силы, насчитывавшие 5,8 млн человек, были сокращены более чем на 2,1 млн человек. Однако экономия была относительной. Колоссальные ресурсы поглощала гонка вооружений, прежде всего стратегических, в которых СССР приходилось, как правило, догонять США*. В этой сфере Советский Союз впервые добился кратковременного приоритета, первым создав межконтинентальную баллистическую ракету.

* Межконтинентальный бомбардировщик был создан в США в 1948 г., а в СССР в 1955 г., баллистическая ракета, запускаемая с подводной лодки, соответственно в 1960 и 1964 гг., твердотопливные межконтинентальные баллистические ракеты в 1962 и 1966 гг. и т.д.

 

В промышленности середина 50-х годов была ознаменована постепенным смягчением сталинского сверхцентрализма, радикальной децентрализацией и демократизацией управления. Расширились права союзных республик. В их ведение было передано 15 тыс. предприятий, ряд министерств из союзных был реорганизован в союзно-республиканские. Ускоренными темпами развивалась легкая промышленность. Таким образом, в первые годы «оттепели» промышленная политика, равно как и экономическая политика в целом, была нацелена на решение первоочередных задач.

Научно-технические достижения эпохи «оттепели», уходящие своими корнями в предшествующую эпоху, заложили основу для достижения в последующем военно-стратегического паритета с США. Развертывание НТР подтолкнуло и развитие образования. Быстро увеличивался выпуск специалистов из высших учебных заведений. В 1958 г. было введено обязательное восьмилетнее образование. Научно-технические достижения в массовом порядке стали входить в быт советских людей. Все большее распространение стали получать телевизоры (только за 1953–1958 гг. их число увеличилось с 0,2 млн до 3 млн), холодильники, радиовещание. Таким образом, СССР сумел не пропустить начавшуюся научно-техническую революцию. Ускоренное развитие научно-технического прогресса, впервые в советской истории обеспечившее нашей стране мировой приоритет в некоторых принципиальных научно-технологических отраслях, явилось одним из крупнейших достижений «оттепели».

Во второй половине 50-х годов резерв «простых» решений, исправлявших прежние «перекосы», был исчерпан. Однако, исходя из прежней логики «простых решений» и высказанных в предыдущие годы новых идей (децентрализация, усиление контроля снизу, сокращение аппарата управления, комплексное развитие территорий и т.д.), Хрущев в 1957 г. сумел настоять на внешне радикальной перестройке хозяйственного управления с преимущественно отраслевого на территориальный принцип. В итоге было упразднено более 140 союзных, союзно-республиканских и республиканских министерств и создано 105 советов народного хозяйства. Для проведения научно-технической политики при Совете Министров СССР были учреждены государственные комитеты (по автоматизации, авиационной технике, машиностроению, радиоэлектронике и т.д.).

Реформа дала определенный экономический эффект за счет резкого сокращения числа межведомственных барьеров, повышения оперативности управления, налаживания региональной кооперации и т.д. Однако главным было другое. Еще в начале создания совнархозов специалисты подметили, что на переходный период, когда предприятие оставалось как бы бесхозным (министерства уже сложили свои полномочия, а совнархозы еще не оформились), многие из них улучшили свою работу.

Эффект реформы проявлялся до тех пор, пока новые органы управления еще не сложились в устойчивую систему, пока сама логика развития административной системы не привела к укрупнению совнархозов и фактическому восстановлению ведомственно-отраслевой системы управления внутри территориальной. Таким образом, сохранив сущность административно-командной системы, реформа как бы заменила недостатки отраслевой системы управления проявившимися вскоре недостатками территориальной системы управления, с отраслевой несбалансированностью, местническими тенденциями, разбухшим аппаратом управления. Разделение в 1962 г. партийных и советских органов по производственному принципу на промышленные и сельские было просто актом отчаяния запутавшегося хрущевского руководства.

Постепенно становилось ясно, что без существенного реформирования всего хозяйственного механизма, системы стимулирования работников и предприятий решить экономические проблемы невозможно.

В целом в 50-х – первой половине 60-х годов советская промышленность развивалась высокими, хотя и постепенно снижавшимися, темпами. Рост промышленного производства в СССР в этот период был выше, чем во всех ведущих капиталистических странах, за исключением Японии. По оценке некоторых исследователей, в 50-е годы темпы роста промышленного производства и национального дохода были наивысшими за всю советскую историю с 1928 г. Среднегодовые темпы роста промышленности составили: в первой половине 50-х годов – 8,7%, во второй половине 50-х годов – 8,3, а в первой половине 60-х годов – 7%. Особенно быстро развивалось машиностроение, химическая промышленность. Однако пищевая и легкая промышленность с конца 50-х годов стали испытывать все возраставшие трудности. Общее замедление темпов промышленного развития в СССР было связано как с нараставшими трудностями в сельском хозяйстве, так и в хозяйственном механизме самой промышленности и в целом советской экономики, так и не сумевшей разрешить ключевую проблему мотивации трудовой деятельности.

Важнейшее значение имели новации хрущевского руководства в социальной политике. Было осуществлено масштабное повышение заработной платы, отменены принудительные государственные займы. Были вдвое повышены пенсии, а с 1964 г. пенсии впервые стали выдавать колхозникам. В 1953–1958 гг. заработная плата горожан росла в среднем на 6% в год. Потребление овощей и фруктов выросло в 3,4 раза, рыбы – на 90%, мяса – на 50, молочных продуктов – на 40%. Во второй половине 50-х годов рабочие и служащие были переведены на 7-часовой рабочий день. Впервые за годы советской власти было развернуто массовое жилищное строительство. Городской жилищный фонд в 1955–1964 гг. увеличился в 1,8 раза. Тем не менее из-за массового наплыва в города мигрантов из деревни преодолеть жилищный кризис не удалось. Таким образом, по темпам повышения уровня жизни населения период середины 50-х годов занимал исключительное место в советской истории, сопоставимое разве что с нэпом. Однако в конце 50-х – начале 60-х годов под влиянием экономических трудностей темпы роста благосостояния населения резко замедлились, социальные проблемы и прежде всего тотальный дефицит продовольственных и иных товаров обострились.

Некоторое ослабление напряженности проявилось в международных отношениях. В приоритетном порядке развивались производственные, торговые и научно-технические связи с социалистическими странами, способствующие решению политико-идеологической задачи – созданию «собственной» экономической системы, противостоящей западной. После разрыва отношений с Китаем в начале 60-х годов внимание советского руководства было сосредоточено на европейских социалистических странах – членах созданного в 1949 г. Совета Экономической Взаимопомощи.

В целом в 50-х – середине 60-х годов началось постепенное «открытие» СССР миру. Однако автаркия развития была не преодолена, а лишь чуть модернизирована. Это предопределило прогрессирующее экономическое и особенно научно-технологическое отставание Советского Союза и стран СЭВ от западного мира в последующий период.