Латинская Америка. Формирование индустриального общества

В 80-е годы темпы роста стран ОЭСР составляли 3,1%, а стран Латинской Америки – 1,5%, хотя темпы роста населения там составляли 2,2%. В 1988 г. ВВП всех стран Латинской Америки равнялся 808 млрд долл., что меньше ВВП Италии, хотя в Италии проживает 57,4 млн человек, а в странах Латинской Америки – 414 млн. Поэтому неудивительно, что в 1986 г. 38,5% семей этих стран относились к бедным. В начале 90-х годов на страны Латинской Америки приходилось лишь 3,9% мирового экспорта.

Характер экономического роста стран Латинской Америки, который они демонстрировали в послевоенный период, закладывался еще до второй мировой войны. В 20–80-е годы Латинская Америка развивалась по пути государственного капитализма. Толчком послужили расцвет идеологии антиимпериализма на континенте и масштабный кризис в развитых странах.

В 1929–1933 гг. экономику США настигла Великая депрессия. Аграрно-сырьевые экономики стран Латинской Америки, традиционно ориентированные на Соединенные Штаты, оказались без рынков сбыта. Разразившийся кризис в этих странах послужил толчком к расцвету идеологии индустриализации импортозамещающего типа. Поскольку быстро индустриализацию можно провести только с опорой на государство, то в Латинской Америке стали популярны идеи активного государственного вмешательства в экономику.

Кроме того, в 30–40-годы в ряде стран (Аргентине, Бразилии, Чили) к власти стали приходить популистские правительства. Они оттеснили консервативных аграрных олигархов, крупных латифундистов и иностранные горнодобывающие компании, заинтересованных в расширении экспорта и консервации колониального типа развития, который обеспечивал безбедное существование непроизводительных социальных слоев. Появившаяся мелкая буржуазия и трудящиеся городов стали социальной опорой движения импорто-замещения и индустриализации. Популистские правительства давали им возможность реализовывать свои интересы. Темпы роста стран Латинской Америки в 1931 – 1940 гг. были выше, чем в большинстве развитых стран мира. Например, в Чили среднегодовые темпы роста ВВП составляли 4,8%.

За это время импорт некоторых товаров, которые начали производить внутри страны, сократился. Но увеличился импорт других – оборудования и материалов, необходимых для их производства. Чтобы сэкономить валюту, правительства стали ограничивать импорт разных «второстепенных» товаров, налаживая их производство внутри страны. Это снова усилило тенденцию к импортозамещению и еще

больше увеличило цену, которую приходилось платить за такую политику, поскольку, во-первых, импорт оборудования еще больше увеличивался, во-вторых, росли издержки производства.

Во время второй мировой войны Латинская Америка столкнулась с острой нехваткой импортных промышленных товаров, а после нее – с сокращением со стороны развитых стран спроса на стратегическое сырье. Падение спроса на сырьевые товары резко ухудшило соотношение цен на товары, производимые в Латинской Америке и в развитых странах. Все эти события еще больше усилили стремление опираться на собственные силы и проводить индустриализацию импортозамещающего типа.

Такой путь развития предполагает создание замкнутых, самообеспечивающихся хозяйств, отгороженных от мирового рынка. Поскольку же национальный капитал недоразвит и не имеет достаточных источников накопления, то на начальной стадии становится необходимым активное вмешательство государства в экономику.

Наступление государства началось с национализации отраслей, составляющих инфраструктуру, и базовых отраслей: транспорта, связи, энергетики, нефтедобычи, металлургии, химии, нефтехимии. Экономика остро нуждалась в развитии этих отраслей, но национальный капитал не мог этого обеспечить. На протяжении 30–70-х годов в странах Латинской Америки национализировались целые отрасли: нефтяная промышленность в Мексике (30-е годы), оловодобывающая в Боливии (1952), медная в Чили (1973), нефтяная и горнорудная в Венесуэле и Перу (1974–1975).

Базовые отрасли и отрасли, составляющие инфраструктуру стали быстро развиваться. На их продукцию государство устанавливало низкие цены и тарифы, что способствовало прибыльности национальных предприятий и, следовательно, накоплению ими капитала. Практически общество платило налог в пользу национального капитала, поскольку шло масштабное перераспределение, финансовых ресурсов от семей и мелких предприятий к крупным компаниям, стоящим рядом с властью. Подобное перераспределение вполне обычно в условиях отсутствия финансового рынка, поэтому аналогичные процессы наблюдались как в социалистических странах, так и в странах Юго-Восточной Азии. Различия состояли только в том, насколько учитывалась экономическая эффективность и насколько правильно была выбрана стратегия развития. Однако от подобных перераспределительных процессов могут выиграть только старые, традиционные социальные структуры.

Кроме того, при таком подходе к форсированному росту очевидна угроза коррупции государственного аппарата, поэтому подобная модель может рассматриваться только как временная и не должна существовать долго. В противном случае складываются устойчивые социальные группы, заинтересованные не в эффективном производстве, а в перераспределении в свою пользу ограниченных и скудных финансовых потоков. Такие правила игры постепенно консервируются, создается система «кормушек» и подкупа. Сломать ее после этого становится чрезвычайно трудно. Система входит в традицию. Среди правящих слоев отсутствует борьба за существование, есть только интриги. Новых отраслей, производств, а следовательно, и новых групп предпринимателей не появляется.

Таким образом, в послевоенный период в Латинской Америке реализовывалась модель «государство-трансферт», где государство служило инструментом перекачки доходов в пользу национальных элит. Подобная модель существовала и в Европе в XVII–XVIII вв., на ее ликвидацию ушло более ста лет.

Для финансирования индустриализации создавались крупные банки развития, подконтрольные правительству. Если обычные коммерческие банки занимались краткосрочным кредитованием под высокий процент, то банки развития финансировали крупные инвестиционные проекты в приоритетных отраслях, выделяя средства на долгий срок. Постепенно деятельность банков развития расширилась, и они стали проводить экспертную оценку инвестиционных проектов, разрабатывать предложения о размерах и формах участия в них капитала (национального или иностранного), оказывать организационно-техническую помощь новым предприятиям.

Широко использовалось поощрение совместной деятельности национальных и иностранных компаний. В 60–70-е годы смешанные общества стали типичной формой вложения иностранного капитала в странах Латинской Америки. Это позволило им ускорить модернизацию и более успешно приспособиться к требованиям научно-технической революции.

Внутренний рынок Латинской Америки был защищен высокими таможенными барьерами, а в международной торговле господствовал протекционизм. Барьеры на пути импортных товаров использовались для поддержания равновесия платежного баланса и нужного валютного курса, а также служили фискальным целям, обеспечивая приток средств в казну. В бюджет валюта поступала не столько за счет экспорта, сколько за счет высоких тарифов.

Модель государственного капитализма позволила преобразовать экономику латиноамериканских стран. Если ранее она была аграрной и торгово-посреднической, то к 80-м годам стала вполне индустриальной. Кроме того, накопление капитала привело к образованию мощных финансово-промышленных групп, которые теперь строят партнерские отношения с компаниями Запада.

В начале 80-х годов кризис модели государственного капитализма стал очевиден, и латиноамериканские страны стали переходить к неолиберальной модели.