Эмпирические исследования к гипотезам теории привязанности

 

4.3.1. Общие работы по теории привязанности

 

В нашем столетии труд Боулби вместе с трудами Рене Шпитца привел к своего рода революции в общении с детдомовскими детьми. Помимо этого, он стимулировал оживленную исследовательскую деятельность в различных научных дисциплинах и в этом отношении оказался чрезвычайно плодотворным. Наряду с направлением психологии развития, которое было продолжено, дифференцировано и отчасти пересмотрено в работах Айнсворта в США и Гроссманна в Германии (ср. Grossmann & Grossmann, 1986), эмпирически исследовались в первую очередь гипотезы о следствиях депривации. Уже сам Боулби пытался подтвердить свои тезисы эмпирическими данными.

- Работы по изучению стабильности и «социального наследования» признаков привязанности. Данные последних исследований говорят об удивительной стабильности паттерна привязанности. Долговременные исследования детей (первое измерение — дети младшего возраста; второе измерение — подростки 16-17 лет) показывают стабильность паттерна привязанности у 77%. Кроме того, можно констатировать отчетливую связь признаков привязанности у ребенка с таковыми у матери (ср. Benoit & Parker, 1994). В метаанализе (см. Van Ijzendoorn, 1995), сделанном на 18 различных выборках, 7% детей можно было соотнести по качеству их привязанности (уверенный—неуверенный), выявленному на основании теста «незнакомая ситуация», с признаками привязанности матери (когерентный—инкогерентный).

- Работы по изучению связи «внутренних рабочих моделей» с расстройствами. То обстоятельство, что внутренняя рабочая модель привязанности практически не осознается индивидом, делает ее резистентной к изменениям. Рабочая модель регулирует ожидания, оценки и внешнее поведение, обеспечивающее взаимоотношения с другими людьми. Новые отношения (в том числе и отношение матери к ребенку) организуются в соответствии с внутренними рабочими моделями. В новейших работах эти гипотезы нашли некоторое первое подтверждение, в частности подтверждена связь между типом расстройства у подростков и признаками привязанности матери (Rosenstein & Horowitz, 1996). Некоторые авторы предложили даже новые таксономии для некоторых групп расстройств, последовательно ориентируясь на концепцию привязанности (Zeanah, 1996).

- Работы по изучению влияния заботы на расстройства. В обзорной статье о влиянии качества заботы на этиологию и патогенез панических расстройств у взрослых Шер (Shear, 1996) констатирует, что, судя по современным исследованиям, пациенты, страдающие паническими расстройствами, чаще, чем нормальные люди, сообщают о каком-то нарушении отношения к родителям; среди них чаще встречаются лица, потерявшие родителей, и уже в детстве они более часто обнаруживали страхи, включая повышенный страх разлуки. Между тем все эти особенности можно установить и у лиц с другими тревожными расстройствами, а в какой-то мере — и с другими группами расстройств.

Критическая статья (см. Rutter, 1995), посвященная имеющимся в настоящее время результатам соответствующих исследований, затрагивает и еще один аспект. Автор обращает внимание на проблему непосредственного соотнесения признаков привязанности с расстройствами. В методической плоскости в настоящее время слишком мало гарантирована надежность классификации признаков привязанности. В будущем в теоретических и эмпирических исследованиях необходимо больше принимать во внимание трудно регистрируемые взаимодействия с признаками темперамента и другими врожденными особенностями детей.

 

4.3.2. Изучение вариантов депривации

 

Ниже мы приведем данные, относящиеся к трем вариантам депривации и обобщенные Айнсвортом (Ainsworth, 1985); эти варианты могут проявляться в разном объеме, а также в сочетании или по отдельности: количественно недостаточная интеракция, качественно нарушенная интеракция, прерывистость интеракции.

 

4.3.2.1. Следствия количественно недостаточной интеракции

 

Первая форма — тип количественно недостаточной интеракции. Это касается как детей, имеющих в своем распоряжении объект привязанности, но не в достаточном объеме, так и детей, помещенных в детские дома или воспитательные заведения-интернаты, где налицо количественно недостаточная интеракция. Экстремальный вариант количественно недостаточной интеракции — заниженное жизнеобеспечение ребенка и пренебрежение как одна из форм плохого обращения с ребенком. Вследствие этого может наступить задержка физического, эмоционального, социального и когнитивного развития, а также нарушение поведения (Wolfe, 1987). В случае пренебрежения надо, однако, помнить, что дело здесь не только в количественной недостаточности интеракции, но и в качественно неудовлетворительных отношениях (ср. следующий раздел).

Задержку речи, обусловленную пониженной стимуляцией, при благоприятных последующих условиях можно в значительной степени ликвидировать до наступления допубертатного возраста. До сих пор не удалось доказать, что остаточные тяжелые нарушения можно объяснить исключительно недостаточной стимуляцией в раннем детстве, — а в некоторых культурах это вообще является нормой (Ernst & von Luckner, 1985).

Выдвигалось предположение, что количественно недостаточная интеракция имеет место и в том случае, если мать ребенка занята в профессиональной сфере. Однако то, как это сказывается на развитии ребенка, зависит, в частности, от качества ухода за ребенком во время отсутствия матери. В отдельных исследованиях (ср. Schwarz, Krolick & Strickland, 1973) дети, посещающие дневные воспитательные заведения и из семей, скорее бедных на стимулы, демонстрируют даже более высокие показатели сенсомоторного и когнитивного развития, чем дети, воспитывающиеся исключительно в семье. Последствия профессиональной деятельности матери для ребенка зависят, в частности, и от того, насколько мать удовлетворена своей профессией, от социальных и экономических условий в семье и качества ухода за ребенком другими лицами или в дневном учреждении (Fthenakis, 1989). В общей форме нельзя согласиться с тем, что профессиональная деятельность матери в первые годы жизни ребенка нарушает его эмоциональное и социальное развитие (Schaffer, 1992).

 

4.3.2.2. Последствия качественно нарушенной интеракции

 

Второй тип депривации определяется качественно нарушенной интеракцией вне зависимости от количества социального общения. Эту форму интеракции переживают дети, от которых отказались родители, дети, с которыми обращаются амбивалентно, или дети, за которых родители все время боятся.

Данные многочисленных исследований показывают, что непрочные семейные отношения или длительные неблагоприятные условия заботы о ребенке способствуют развитию психических расстройств, а что касается социопатии, некоторых видов депрессии и шизофрении, то здесь подключается и генетическая предрасположенность. В своем обзорном реферате Эрнст и Люкнер (Ernst & Luckner, 1985) придают конфликтным условиям в семье и так называемым отношениям «broken home» (неполная семья) большее значение в возникновении расстройств, чем такому фактору, как переживание разлуки.

Самые серьезные последствия влечет за собой нарушенная интеракция в форме физического, психического и сексуального насилия над ребенком;причем наибольший вред наносит постоянное жестокое обращение со стороны окружающих, а не отдельные применения физической силы. Кратковременные последствия физического и психического жестокого обращения — это в основном задержки в различных областях развития, нарушения сна, повышенная тревожность или агрессивность (Schneewind, Beckmann & Engfer, 1983). Начавшееся в 1985 г. Маннгеймское долговременное исследование (Weindrich & Loffler, 1990) показывает, что грудные дети, к которым относятся недостаточно внимательно, и/или «отказные» дети уже в конце второго года жизни обнаруживают замедление когнитивного развития и демонстрируют нарушения поведения чаще, чем контрольная группа детей, с которыми обращаются нормально. В некоторых работах отмечается (см. Kendall-Tackett, Meyer & Finkelhor, 1993), что прямые последствия сексуального насилия над детьми могут сказываться на эмоциональных реакциях, соматических нарушениях, социальном поведении и в сексуальной сфере. Иногда последствия проявляются лишь позднее («sleeper effects») и зависят, в частности, от протективных факторов. С возрастом дети, с которыми жестоко обращаются,чаще демонстрируют как в фиктивных, так и в настоящих долговременных исследованиях привязанность типа А (неуверенный—избегающий) (Schneider-Rosen, Braunwald, Carlson & Cicchetti, 1985). В новых работах (часть из них — повторный анализ, например, Carlson, Cicchetti, Barnett & Braunwald, 1989) уже среди 12-месячных детей только 14% из тех, с кем жестоко обращаются, показывают тип «уверенной привязанности» вместо ожидаемых 33%; свыше 80% принадлежат к типу D (ср. также Cicchetti, Toth & Lynch, 1995). Как долговременные последствия сексуального насилия наблюдалась депрессия, снижение чувства собственного достоинства, нарушения поведения и нарушения сексуального поведения и переживания (Egle, Hoffmann & Joraschky, 1997).

 

4.3.2.3. Последствия переживаний разлуки (прерывистость интеракции)

 

Третий вариант характеризуется прерывистостью. Сюда относятся все виды временных, более или менее коротких, а также длительных расставаний. Любое расставание матери и ребенка, как утверждает Айнсворт (Ainsworth, 1985), в большей или меньшей степени тягостно для ребенка, если предположить, что ребенок может отличить свою мать от других людей, уже сформировал к ней какую-то привязанность, но еще не в состоянии когнитивно представить себе время разлуки. У детей, не имеющих постоянного объекта привязанности, развитие поведения привязанности затормаживается. Широко распространенный в современном обществе повод для переживания разлуки — развод родителей. В 90-е гг. в немецкоязычных странах каждому шестому или даже восьмому несовершеннолетнему ребенку довелось пережить развод родителей. И для расстающихся партнеров, и для детей развод является обычно временным (по меньшей мере) тяжелым стрессом, который, будучи критическим жизненным событием,требует высоких затрат на адаптацию. Этот стресс разные индивиды перерабатывают по-разному, принадлежность к определенному полу также играет роль. Согласно репрезентативному исследованию (Napp-Peter, 1995), в котором долговременно наблюдались 150 разведенных семей, мальчики чаще, чем девочки, испытывают трудности в учебе, обнаруживают нарушения поведения, страх перед школой и чаще остаются на второй год, в то время как девочкам скорее свойственны внутренние реакции, которые поначалу проявляются меньше. Однако спустя 12 лет расстройства значительно чаще и сильнее проявляются у женщин, чем у мужчин. В целом можно сказать, что последствия зависят от семейного климата до развода и жизненных обстоятельств после развода (Fthenakis, Niesel & Oberndorfer, 1988). Если сравнить на предмет краткосрочных последствий детей из разведенных семей с детьми из семей с неустойчивыми отношениями, то в некоторых исследованиях оказалось, что через два года после развода первые обнаруживают меньше поведенческих проблем. Но при этом дети из разведенных семей имеют больше проблем, чем дети из семей с нормальным количеством конфликтов (Franke, 1983). Невозможно доказать простую взаимосвязь развода с развитием персистирующих расстройств; последние возникают вследствие взаимодействия различных ко-факторов, таких как повышенная уязвимость или неблагоприятные условия жизнеобеспечения после развода (ср. Schmidt-Denter, Beelmann & Hauschild, 1997).

He менее сложной представляется проблема последствий усыновления. Метаанализ (Wierzbicki, 1993), охватывающий 66 работ по проблемам адаптации у приемных детей, показывает отчетливые различия: приемные дети имеют значительно больше проблем с адаптацией по сравнению с обычными детьми. У них чаще бывают проблемы экстернализации и проблемы со школьной успеваемостью, что особенно касается детей подросткового возраста. Клейн-Аллерманн (Klein-Allermann, 1995) оспаривает такие глобальные выводы, считая, что усыновление per se нельзя рассматривать как фактор риска, и поясняет, что специфичные для усыновления задачи развития тоже скрывают в себе потенциал развития и при благоприятных условиях могут быть удачно реализованы, как доказывают результаты ее собственных исследований.

Долговременные эффекты расставания исследовались, в частности, применительно к депрессии. Петтен (Patten, 1991) в своем метаанализе, охватывающем в целом 2 432 человека — в том числе людей, страдающих депрессией, и контрольных лиц из 6 разных исследовательских работ, — констатирует, что у женщин риск заболеть депрессией повышается вдвое, если они в детстве (в возрасте младше 11 лет) потеряли мать. Насчет мужчин ничего не говорится, поскольку исследование проводилось на женском коллективе. Согласно современному уровню знаний, потеря объекта привязанности в детстве может рассматриваться как фактор риска. Приведет ли он к какому-то расстройству — зависит, в частности, от протективных факторов.

Отдельные ограниченные сроком разлуки в раннем детстве очень редко приводят к длительным расстройствам, из чего можно сделать вывод об относительной устойчивости грудных и маленьких детей к краткосрочным и эпизодическим стрессам (Ernst & von Luckner, 1985; Schaffer, 1992). Иногда довольно сильные переживания разлуки вызывают более сильные расстройства, особенно если расставание сопровождается постоянными аверсивными обстоятельствами. Обзор по исследованию привязанности и ее значения для возникновения психических расстройств можно найти у Grossmann et al., 1997; Main, 1996.

 

5. Расстройства как последствия истории научения: теоретические модели научения

 

В нынешнем столетии в психологии и смежных дисциплинах развилась третья традиция исследования этиологии психических расстройств, которая тоже ставит в центр рассмотрения социальные и другие влияния окружающего мира на развитие признаков поведения и расстройств. Мы имеем в виду различные подходы психологии научения и экспериментальные исследования на животных. В отличие от психоанализа и теории привязанности теория научения занимается не теми факторами, которые первично обусловлены развитием и способствуют возникновению расстройств, взаимодействуя с социальными условиями окружающей среды, а психологическими процессами, которые значимы для приобретения расстройств в различных фазах развития. Эти теории исходят из того, что расстройства могут развиться у человека в любом возрасте при соответствующих условиях окружающей среды. Значение этих всеобщих принципов научения для определенных фаз жизни исследовалось в первую очередь применительно к детству и среднему возрасту.

В теориях научения и «экспериментальном исследовании неврозов» акцент делается на трех типах условий научения, способствующих возникновению расстройств:

1. Дезадаптивное поведение как следствие процессов обусловливания. В этом смысле высокогенерализованная кинофобия как следствие укуса собаки может быть результатом классического обусловливания, которое для человека, страдающего фобией собак, связано со всевозможными затруднениями в повседневной жизни. Аналогично следствием систематического оперантного подкрепления может быть реализация агрессии у ребенка. В обоих случаях научение состоялось при таких условиях, которые оптимально благоприятствовали приобретению этих дезадаптивных способов поведения.

2. Между тем дезадаптивное и дезорганизованное поведение может быть также следствием максимального нарушения процессов обусловливания. Если, например, ориентировка для организма становится невозможной или если сила раздражения превышает потенциал мощности, необходимой для обработки раздражителя, то адаптивное поведение не достигается и люди (в естественных условиях) и животные в эксперименте реагируют появлением расстройств. Второй тип условий — это одна из обширных тем «экспериментального исследования неврозов».

3. В качестве третьего типа условий научения можно выделить когнитивные факторы,которые влияют на формирование расстройств.