Иван Грозный

Углубляясь в историческую память, мы вспоминаем о непреклонной борьбе грозного царя за единство России — борьбе любой ценой, без пощады и милости. И вспоминаем о многочисленных войнах: победоносном казанском походе (1552), многолетней изнурительной Ливонской войне (1558- 1582), почти ежегодных набегах степняков-крымцев, неоднократно достигавших самих стен Москвы. В каком ужасающем напряжении жил русский народ! И сколько же имел он внутренней силы и стойкости, если в те же самые годы русские мастера создали такие чудеса зодчества, как Покровский собор (храм Василия Блаженного), произвели буквально переворот в русской книжности, основав в середине XVI века книгопечатание. Сам царь был неутомимо активен. Все его заботило, ко всему он имел отношение, все ставил на службу своему царству, его укреплению, защите и прославлению. Вот и музыка оказалась нужна ему, и в ее "устроении" государь принимал личное участие. Царь не только любил хоровое пение и покровительствовал ему — известны и его собственные музыкальные произведения.

Они сохранились в рукописи "Книга глаголемая Стихирарь месячный, иже есть Око дьячье". Стихирарь содержит два произведения с надписаниями: "Творение царя Иоанна деспота (по-гречески — владыки — А.Р.) росийского" и "Творение царево", также известен канон Архангелу Михаилу (под псевдонимом Парфений Уродивый). Творениями назвали свои произведения византийские гимнографы-мелоды, т.е. являющиеся одновременно и авторами текстов и композиторами. Русские распевщики, имевшие дело с готовым текстом, обозначали свои композиции "ин перевод". Но Иван Грозный известен как церковный гимнограф. Возможно, что текст этих стихир также принадлежит его перу, и он по праву развал свое произведение творением".

Оба произведения Ивана IV — стихиры, то есть песнопения вечерни и утрени, первые слова которых заимствуются из текста псалмов, а в последующих, поэтически связанных с ними, развиваются определенные темы, прославляющие каких-либо святых или отдельные события. Стихиры, как полагает Н.Ф. Финдзейн были написаны около 1547 года в связи с канонизацией в этом году митрополита Петра и пожаром московского Кремля 21 июня того же года.

Первое сочинение посвящено московскому митрополиту Петру. В истории Москвы как центра собирания раздробленной Руси он занимает особое, можно сказать, исключительное место. Став в 1299 году общерусским митрополитом, Петр со всей решительностью встал на сторону только начавшей возвышаться юной Москвы. Ее интересы он отстаивал и в соперничестве Москвы с Тверью, "старой и богатой", и перед золотоордынскими ханами. В 1325 году при Иване Калите Петр даже перенес церковную столицу Руси — митрополичью кафедру в Москву. Этим дальновидным с исторической точки зрения шагом Москве была оказана поистине неоценимая услуга. Благодарная память о митрополите Петре с тех пор бережно сохранялась в Московском государстве. Свою достойную лепту в умножении ее внес и Иван Грозный. Историческая память, стремление высоко ценить и широко прославлять тех, кто потрудился на ниве "устроения державы российской", была неотъемлемой чертой царя, будь то его литературное (послания) или музыкальное творчество. В этом плане характерен текст первой стихиры в честь московского святителя: "Кыми похвалеными венецы увяземо (увенчаем — А.Р.) святителя иже (который — А.Р.) плотию в Руси суща и духовно всем достизающа, иже чиста того любяще, веримо предстоятеля и заступеника, иже всемо скорбнымо утешителя, благочестия реку, Землю Русскую веселяшу течении (своим течением — А.Р.) Петра, теплаго предстателя нашего и хранителя".

Теми же идеями исторической памяти проникнуто и второе из названных музыкальных творений царя — Стихира в честь Сретения (встречи — А.Р.) иконы Владимирской Богоматери. Событие, связанное с этим торжеством, было одним из самых решающих и драматических в истории Москвы. В июне 1395 года к стенам Москвы подошел грозный и непобедимый завоеватель Востока Тимур — Тамерлан или, как его называли на Руси, Темир-Аксак. Положение столицы поднимающейся Руси казалось безнадежным. Но "гроза мира" Тамерлан вдруг стремительно покинул свои позиции. Это произошло 23 июня (старого стиля) — именно в тот день, когда в Москву из Владимира была принесена издревле почитавшаяся на Руси икона Богоматери Владимирской. Историки до сих пор не могут точно определить причины столь неожиданного поведения непобедимого доселе полководца (называют чаще всего внутренние смуты в его войсках и государстве). Так или иначе, но в этом избавлении "светлокрасующегося града Москвы" люди того времени не могли не увидеть "заступление чудное Владычецы". 23 июня стало одним из дней празднования иконы Владимирской Богоматери, одним из "нарочито московских" и общерусских праздников. Способствовать прославлению такого торжества считал своим долгом Иван IV, "московский и всея Руси" государь. "Вострубите трубою песней во благонарочитом дни праздника нашего и тмы разрушение, и свету пришествие паче солнца восиявша", — призывает текст стихиры "всяко возрасто верных множество совокупленное".

Строгие и суровые, как сама эпоха, песнопения Ивана Грозного, вместе с тем, подлинно монументальны. Торжественно, словно поступь праздничного крестного хода звучат стихиры Ивана Грозного. Как это было свойственно древнерусской музыке того времени, они строго унисонны, одноголосны. Поют только мужские голоса. Но строгая "соборность" характера пения не рождает однообразия или звуковой бесцветности. Великолепно "опеваются", многократно повторяясь, отдельные звуки, создавая как бы ювелирную огранку особо значимым по смыслу словам или фразам.

Несколько непривычно, "неестественно" для нашего слуха звучат отдельные слова: например, "венецы" вместо "венцы", "заступеника" вместо "заступника", "весехо" вместо "всех". Но таковы уж были правила принятого в то время так называемого "раздельноречного" пения. В текстах песнопений, особо строго традиционных по своему языку, сохранялись старые или, как тогда говорили, "неистинноречные" нормы воспроизведения букв (некогда звучавшие и в речи "ъ", как "о", и "ь", как "е").

Для Ивана Грозного характерно использование в его сочинениях так называемых фит. Происхождение фит византийское. Там буква (греческая фита) служила для обозначения модуляции. Но так как русское осмогласие в пору его становления не отличалось разнообразием ладов и модуляция не могла здесь иметь место, то знаком фиты стали пользоваться для указания на украшающие напев обороты, которые вставлялись в середине псалмодийных строк. Запись обозначаемых фитой мелодических оборотов была сокращенной и условной. Это обстоятельство давало возможность широкого и разнообразного развития фитных участков музыки. К XVI веку они достигли столь больших размеров, что мастера пения не могли ограничиваться их "тайнозамкненным" обозначением и должны были прибегать к своеобразной их расшифровке - "разводу". В музыке этого времени они получили значение своего рода юбиляций, украшающих произведение. Из большого количества фит, которые записывались в особых сборниках - "фитниках", распевщик должен был выбирать те, которые казались ему наиболее соответствующими содержанию текста произведения и, умело соединяя их с обычными гласовыми попевками, создать цветистую мелодию. В таком плане написаны и стихиры Ивана Грозного.