Талисманы 2 страница

Эта «мифология» оказала большое влияние на последу­ющее поколение сторготицистов, совпавшее по времени с Реформацией в Швеции и превращением страны в миро­вую державу. Великим реформатором сторготицизма стал Буреус, или Иохан (Иоганн) Буре (1568—1652), настав­ник и советник короля Густава Адольфа. Сторготицизм к тому времени стал практически религией, в историческом отношении детально разработанной Йоханнесом Мессениусом в его книге «Scondia Illustrata». Однако для нас больший интерес представляет Буреус.

Это был первый выдающийся деятель рунического возрождения. Его научные познания были весьма значительны, и одним из самых важных аспектов его деятельно­сти был сбор рунических надписей по всей территории Швеции. К концу жизни ему удалось прочесть примерно четверть известных на то время надписей. В 1630 году Буреус стал Королевским Антикваром, до этого возглавлял кафедру истории в Уппсальском Университете. В 1620 году было объявлено, что все будущие председатели этой кафедры должны владеть «руническим» наречием (т.е. древним языком, представленным рунами) и уметь пони­мать рунические знаки. В период между 1599 и 1611 годами Буреус написал три книги, посвященные рунам, включая небольшое иллюстрированное издание надписей, книгу «Runarafst», и вводное пособие по рунам. Хотя академичес­кие достижения Буреуса весьма велики, в этом отношении его значительно опережал его же современник, Дан Оле Ворн. Однако научные изыскания представляли только часть интереса Буреуса к рунам.

Вскоре после 1600 г. Буреус начинает разрабатывать систему, названную им Адулруны, — систему, в которой руны находят применение в мистико-магических целях. Хотя говорят, что Буреус научился чтению рун у крестьян отдаленной Даларны, он, тем не менее, не собирался развивать народную традицию, а предпочел приложить руны к тому магическоллу учению, с которым уже был знаком, а именно — к «христианскому каббализму». Система адулрун была просто построена по аналогии к древнееврейской традиции «Сефер Йециры» (которую Буреус, как точно известно, читал). До сих пор не вполне ясно, насколько исконно германские традиции (в частно­сти, руническая) повлияли на формы «популярной» в средние века магии, однако в любом случае для этих времен характерна теоретическая база, которую можно опреде­лить как «христианскую», в значительной степени отличная от народных традиций. Основные источники, которыми пользовался Буреус, — это труды Парацельса и подража­ющих ему авторов (т.е. такие, например, книги, как «Liber Azoth» и «Arbatel»), творчество ранних розенкрейцеров и труды Агриппы Неттесгеймского. Основная применяемая им руническая техника была разновидностью темуры (каббалистической процедуры, включающей перестанов­ку букв в слове для получения нового, «сокровенного» значения). Буреус верил в то, что всё знание некогда было единым, и, поскольку познания готов, представленные рунами, были древнейшими из всех, то использование системы адулрун давало ему доступ к глубинам мудрости. Буреус, однако, не считал себя новым язычником. Напро­тив, он полагал себя «истинным» христианином, и верил, что почитание Бога и овладение искусством молитвы весьма важны для достижения успеха в его рунической системе.

В 1613 году Буреус еще глубже погрузился в эзотеричес­кие аспекты собственных учений, особенно увлекаясь апокалиптическими спекуляциями. К началу 20-х годов столетия местные авторитеты церкви начали косо смот­реть на еретические теории Буреуса, но его связи при дворе защитили его от преследования церковью. Он настолько искренне верил в приближение Судного Дня, что раздал все свое имущество бедным в 1647 году — по его расчетам, году Апокалипсиса — и прожил после этого еще пять лет, благодаря королевскому вспомоществованию.

Работы Буреуса важны по двум причинам: во-первых, они положили начало научному изучению рун, а во-вторых, в них руны вновь приобрели значение сложной магической и философской системы. Однако бесплодность результатов его усилий на этом последнем поле деятельности очевидна.

Все движение сторготицизма имело далеко идущие политические следствия. На его националистической волне король Густав Адольф порвал с католической церковью и приступил к реализации собственных национальных про­грамм, духовно подкрепленных идеями сторготицизма. В религиозных же кругах образовалась прослойка элиты, для которой Реформация была прикрытием для создания «готической веры». Центром этой новой национальной религии при поддержке короля стала канцелярия Королев­ского Антикварного общества с Буреусом во главе.

Руны играли немаловажную роль во внутренней струк­туре этой религиозной системы, но использовались также и для более практических целей. Буреус разработал скоро­писный рунический шрифт, которым надеялся заменить латинский алфавит. Во время Тридцатилетней войны швед­ский генерал Жакоб де ла Гарди вел переписку с полевыми командирами, используя руны в качестве шифра.

Со временем Швеция стала терять статус мировой державы, началась эпоха Просвещения, доктрины сторго­тицизма и теории людей, подобных Буреусу, потеряли популярность у власть имущих и вновь попрятались по темным углам.

Новый прорыв в рунических исследованиях начался с периодом Романтизма в Европе, почти столетие спустя — на стыке XVIII и XIX столетий. Ярче всего (если говорить о подлинном возрождении традиций) этот прорыв про­явился опять-таки в Швеции, где в 1811 году поэты и общественные деятели Эрик Густав Гейер и Пер Хенрик Линг основали Готскую Лигу (Gotiska Fürbundet). Их движение было связано, в основном, с литературой, но, тем не менее, это была серьезная попытка возродить дух древности.

С другой стороны рунические традиции продолжали сохраняться в народе по всему германскому миру и в его колониях. Это было особенно характерно для Скандинавии, где руны и руническое письмо все еще использовались как для повседневных нужд, так и для заговоров.

В Скандинавии и на островах Северной Атлантики рунический алфавит в качестве письменности дожил до двадцатого века. Особенно этим отличались отдаленные районы — Даларна в Швеции и Исландия. Рунический алфавит оставался чисто руническим до середины XVIII столетия, когда отдельные знаки начали замещаться латин­скими буквами, и письменность стала смешанной. Помимо этого, руны также использовались при составлении кален­дарей (rim-stocks). «Вечные» календари этого типа появи­лись в Скандинавии в Средние Века; вырезались они всегда из кости или дерева. До XIX века эти календари служили основной системой отсчета времени на Севере.

Рунические знания продолжали жить в народе; древние знания и мастерство сохранялись в обыденных сферах применения рун. В отдаленных уголках Скандинавского полуострова встречались певцы рун, способные совершать магические действия посредством гальдра (galdr), а в Исландии магические практики, использующие руны и гальдраставы (galdrastafir, подобные рунам магические знаки), сущестповали по крайней мере до XVII столетия. И в народной среде, и в научной (как мы только что убедились) элементы «магии власть имущих» (т.е. иудеохристианские) внедрились в руническую систему и стали ее неотъемлемой частью. Но все, кто знаком с книгой Galdrabók, написанной в XVI веке (впрочем, и в XVII веке ею продолжали пользоваться и еще вносили в неё допол­нения), знают, что методы, лежащие в основе народной традиции, остались практически неизменными с древней­ших времен.

Имеются неоспоримые данные, что и в южной части германского мира сохранялись подобные рунические тради­ции. В немецком Шварцвальде найдено одно из самых замечательных подтверждений этому — так называемые Heidenhduser («языческие дома»)- Это очень большие дере­венские строения, в которых молотильный ток и другие части риги украшены магическими идеограммами, некоторые из которых, несомненно, имеют руническое происхождение. Многие из них представляют собой простые руны, напри­мер, . Другие — вязаные руны или сакральные знаки, например . Здания, в которых встречаются эти знаки, датируются в основном концом шестнадцатого — началом восемнадца­того столетий. Возможно, что знаки вырезались определен­ной группой «посвященных»,все еще сохранявших знание символов и принципов магической работы с ними.

Похожие магические знаки обнаружены также в гер­манском Гарце, и, если верить отдельным исследователям, значительная часть средневековых символов ведет свое происхождение от формы рунических знаков. Сохраняют­ся, однако, не только формы, но также и сопровождающие их идеи. Несмотря на это, как в Германии, так и почти во всей Северной Европе события 1914-1918 и 1939-1945 годов практически уничтожили остатки этой культуры. Это былтот темный час, за которым приходит рассвет.

Реликты подобного рода обнаруживаются не только в Европе, но и в Америке. Здесь речь пойдет не о противо­речивых «американских рунических камнях», но о живой магической традиции «голландских» немцев в Пенсильва­нии. В XVIII веке эти переселенцы привезли с собой значительное магическое наследие, главным инструментом в практиках которого служат «hex-знаки». Термин этот, видимо, возник от неверно понятого в давнем прошлом немецкого Sechszeichen («шестерной знак»), названного так потому, что наиболее древние и самые распространен­ные знаки этого рода создавались на основе шестиконечной звезды или креста вроде тою, что изображен на рис. 4.1.

Слово Hех, возможно, столь же древнее, поскольку пришло из сакральною языка германцев и исходно связано со «священным окружением» и людьми (особенно женщи­нами), практиковавшими в его рамках свои искусства[11].

Подобные «Hех-знаки» — это нечто вроде германских янтр, используются они во всевозможных магических целях. Знак рисуется яркими красками на круглом диске (как правило, деревянном), и помещается в важных местах — снаружи амбара, дома, внутри дома — или даже носится на себе, как амулет. И снова мы видим, насколько важным в традиции оказывается социальный аспект. По-настоящему действенные знаки может изготовлять только посвященный — Hexenmeister, а свои действия он сопро­вождает заклинательной формулой. Одно такое заклина­ние, известное в Южной Каролине, даже призывает Тора!

В этой части американской истории ещё немало темных мест, заслуживающих большего интереса с нашей стороны. Носители народной традиции нередко остаются в неве­дении относительно исторических деталей собственного прошлого и постоянно воссоздают систему заново в соот­ветствии со своим окружением и нуждами. Этот процесс естественен и вполне здоров; однако, с проникновением в народную традицию чуждой для нее идеологии он стано­вится всё менее эффективным, а в традиции остается все меньше жизни. В этих обстоятельствах потребовались новые инструменты, с помощью которых можно было бы вернуть утраченную жизнь и мудрость древнего наследия. Духовные силы, необходимые для этой задачи, возродились к жизни с началом XIX столетия в Северной Европе под знаменем литературного романтизма и академической филологии.

Когда в конце девятнадцатого столетия стало известно, что между языками Индии и Европы есть определенное родство, в Северной Европе и в Германии образовалась весьма значимая школа мыслителей, пытавшихся поставить изучение этих языков и культур на научную основу. Так ознаменовалось пришествие века Романтизма. Термин этот во многих отношениях неудачен, поскольку деятели север­ного Романтизма интересовались, в основном, германским миром, в отрыве от классической античности. Возможно, вернее было бы обозначить это движение как «Германизм». Так или иначе, интерес к явлениям германской культуры, их происхождению и взаимоотношениям с более глобальным индоевропейским миром, быстро рос. Значительный вклад в эту область внес Якоб Гримм, который вместе с братом Вильгельмом изучил множество рукописей и собирал народ­ные сказки. В результате этой их деятельности были прак­тически заложены основы таких дисциплин, как сравнитель­ные религиоведение и мифология, историческая лингвисти­ка и фольклористика. Открытый Якобом Гриммом закон, известный сегодня как закон Гримма, продемонстрировал закономерности, по которым германские корни выводятся из индоевропейских, а также связи германских языков с другими языками индоевропейской группы (с санскритом, латынью, древнегреческим).

Параллельно с лингвистическими изысканиями исследо­вались и религии, представленные в изучаемых текстах — Эддах, Ведах, произведениях Гомера, ирландских сагах, — и сравнивались имена богов; так развивались школы научной мысли, интерпретирующие различные мифологии. Как и следует ожидать, многие из теорий того времени кажутся сегодня довольно наивными, но путь реконструктора тер­нист по определению. Детали этого исторического процесса слишком сложны, чтобы вдаваться в них на страницах данной книги, однако следует упомянуть две теории, разра­ботанные ранними исследователями этой области. Для одной из них была характерна тенденция интерпретировать все «натуралистически» и, соответственно, рассматривать мифологию как простое отражение природных явлений, что, по современным представлениям, представляет собой лишь часть функции мифа. Вторая тенденция, противопо­ложная, металась между утверждением, что мифология была созданием античных жрецов или правящего класса, и идеей, что миф — это лишь развитие сказок из более простой народной традиции. Осознание этой дихотомии потребова­ло определенной проницательности, и впоследствии оно стало важной концепцией.

Значимость этих ранних работ в том, что именно тогда исследования в этих областях впервые были поставлены на научную основу. Непременной составляющей такого под­хода является тщательное изучение всех возможных данных. Если относиться к делу объективно, но при этом сохранять интерес к предмету, завеса негативных (христи­анских) психологических предубеждений спадает, откры­вая доступ к самым архаичным пластам идеологии.

 

Возрождение магии

 

Возрождение рунической магии началось лишь в первые годы XX столетия, но у этого движения были многочислен­ные истоки, и само оно было многолико. Конец XIX века застал также приход спиритуализма и оккультизма в массовую культуру. Самой влиятельной ветвью этого дви­жения была теософия, разработанная Еленой Петровной Блаватской и пропагандируемая Теософским Обществом. С обновлением интереса к оккультному совпало и возрож­дение германизма, называемое также неоромантизмом. Одновременно с этим в политике наблюдался рост пан-германистских тенденций, последовавший за объединением Германской империи в 1871 году.

Все эти факторы вступали во взаимодействие с после­дними теоретическими достижениями в мифологии, ре­лигии, науке (особенно дарвинизме) и философии. Из этой гремучей смеси возникло неоднородное Тевтонское Движение (Deutsch-Bewegung). Приверженцы этого те­чения во всём интересовались практической стороной дела. Далекие от того, чтобы философствовать в Башне из слоновой кости, они надеялись изменить окружающий их мир. Целью их было возвращение общества к дохристи­анским корням (в их представлении). Даже те из них, кто формально считал себя христианами, отвергали большую часть христианского наследия, заменяя его германской мифологией и народными сказками. Эта ветвь движения обычно выступала под флагом тевтонских христиан (Deutch-Christen). Другие же, в некотором смысле более искрен­ние участники этой социальной революции, открыто отвергли христианские традиции и вернулись к почита­нию Всеотца[12].

Самой значительной фигурой этого периода руническо­го возрождения был Гвидо фон Лист — Мастер, как его называли ученики и последователи. Родился он в обеспе­ченной венской семье, традиционно занимавшейся торгов­лей. Юный Гвидо рано начал интересоваться естественны­ми и оккультными науками, хотел стать художником и ученым, но пошел по стопам своего отца, начав карьеру предпринимателя, — возможно, отчасти из чувства долга. Рассказывают, что в четырнадцать лет, стоя перед разру­шенным алтарем в катакомбах Венского собора святого Стефана, он заявил: Wenn ich einmal gross bin, werde ich einen Wuotan-Tempel bauen! («Когда я вырасту, я построю храм Вотана!»).

В эти ранние годы в свободное от профессиональных обязанностей время Лист исследовал горные районы от родной Нижней Австрии до Швейцарии. В 1877 году его отец умер, и Лист смог уделять больше времени своей деятельности в качестве художника, мистика, поэта и пророка. Период с 1877 по 1S89 годы был для Листа смутным и нелегким; в конце этого периода вышел в свет его двухтомный роман «Карнунтум». Это историческое повествование изображает столкновение римской и гер­манской культур на Дунае — любимую тему его работ. Роман пользовался успехом как у читателей, так и у критиков.

В следующие несколько лет (1889—1891) Лист целиком уходит в науку и самопознание и к концу этого периода выходит на новый уровень, свидетельствующий о произо­шедшем инициатическом озарении. В 1891 году он опуб­ликовал двухтомник «Тевтонские мифологические ланд­шафтные образования»[13], представляющий собой геомантическое исследование мегалитических памятников, курга­нов, земляных укреплений, замков и других священных мест в Нижней Австрии, а также своего рола катехизис собственной философии — «Непобедимость: очерки гер­манской философии»[14]. В этих работах уже проглядывает изящество и искушенность его будущих систематических трудов.

На германоязычные страны в эти годы идеология тео­софии оказывала большое влияние, и, хотя отношение самого Листа к Теософскому обществу не вполне ясно, по всей видимости, его философия и космогония оказали на Листа определенное влияние. Следует, однако, признать, что в этих вопросах Мастер был величиной, по крайней мере, равной мадам Блаватской. Известно, что многие выдающиеся теософы того времени были также последо­вателями Листа.

Карьера Листа как писателя между 1891 и 1902 годами подходила к завершению — впереди его ждали дела большей важности — однако, для него это были годы наибольшего литературного успеха. Он опубликовал несколько драм и свой второй большой роман в двух томах — «Пипара».

Год тысяча девятьсот второй стал в духовном развитии Листа переломной точкой. В этом году он перенес хирур­гическую операцию по удалению катаракты с обоих глаз. В течение одиннадцати месяцев он был практически незрячим. Похоже, что в это время Лист испытал инициатическое переживание, открывшее его внутреннему взо­ру тайны рун, подобно тому, как это описано в Rúnatals tháttr Ódhins в «Речах Высокого» (см. главу 8). С этим обретенным (или раскрытым) даром он погрузился в исследование германского прошлого и ею тайн. Период с 1902 по 1908 год (год, когда вышла первая книга из будущей серии работ, излагающих его стройную систе­му) был для него полон ярких событий во внешней и внутренней жизни. Лист был тесно связан как с ведущи­ми политиками и идеологами пангерманизма (например, д-ром Карлом Люгером, бургомистром Вены), так и со многими преуспевающими промышленниками, поддер­живавшими его работу по исследованию и возрождению древних таинств Германии. В 1905 году для поддержки работы Мастера было образовано Общество Гвидо фон Листа. Помимо этого светского объединения планирова­лось создать также эзотерическое подразделение под на­званием «Орден Арманов» для изучения оккультных прак­тик и проведения обрядов посвящения.

В 1908 году вышла в свет первая книга из серии его исследований, озаглавленная «Тайна рун»[15], в которой он утверждает, что первоначально Футарк представлял собой ряд из восемнадцати знаков, с которыми были связаны определенные «ключевые слова». Эти ключевые слова и их варианты могли, следовательно, помочь в толковании любо­го другого слова — как современного, так и древнего, — возвращая исследователя к их исходному значению в самом «первичном языке» (Ursprache).

Хотя рунические откровения Листа привели к созда­нию не только описанного восемнадцатичленного руни­ческого ряда, но и разработанной магической системы, до его смерти эта система оставалась тайной для непосвященных — впрочем, значительная часть ее сохраняется в тайне и до сих пор.

За этой книгой в том же году последовал двухтомный труд более общего содержания — «Арманизм арио-германских народов»[16], обрисовывающий социальные струк­туры и религию древности, а также пути их возрождения. В этом же году вышел и «Священный закон арио-германских народов»[17].

В следующем, 1909 году увидел свет труд «Названия германских племен и их интерпретация»[18], в котором Лист применил на практике свои теории об исследовании скрытых значений названий и слов посредством анализа ключевых слогов.

В 1910 году был опубликован труд «Символическая пись­менность арио-германцев: арио-германская иероглифика»[19], посвященный исследованию эзотерических значений широ­кого спектра символов и символических изображений, вклю­чая руны, глифы (священные знаки) и, в особенности, гербы. Известный теософ (и член группы Листа) Франц Хартманн, сравнивая эту работу с «Тайной доктриной» Блаватской, писал в своем журнале «Новые цветы лотоса»: «Автору удалось приподнять тяжелую завесу, скрывавшую историю германской древности, и раскрыть перед нами Тайную доктрину древних германцев и значение их символики»[20].

Самой сложной и глубокой книгой в этой серии был труд «Первичный язык арио- герма неких народов и их тайный язык»[21]. Целиком он вышел в свет только в 1915 году, хотя отдельные его части были опубликованы еще десятью годами раньше. Этот объемистый труд содержит созданную Листом систему kala, расшифровки слов в поисках их скрытых значений. Система представляет собой практически научную школу народной Этимологии, весьма действенной в магии, хотя и принципиально игнорирующей все законы историчес­кой лингвистики. Дополнять этот том должна была работа «Арманизм и Каббала», в которой Лист собирался проде­монстрировать, в чем эти системы близки, а также то, что Каббала — исходно арио-германские знания, усвоенные иудео-христианской мыслью и эзотерической философией. Однако в 1919 году, прежде чем законченная рукопись попала в типографию для печати, Лист умер, а рукопись была украдена (или же утаена членами Ордена Арманов).

Грандиозные достижения Листа в идеологии и религи­озной философии слишком сложны для подробного рас­смотрения в этой книге. Однако некоторые сформулированные им идеи прижились в движении рунического возрождения в современном Винланде: 1) «трехраздельно-триединая триада», 2) «двураздельно-двуединая диада» и 3) историческая концепция сохранения древних знаний и даже сакральных систем в мирской или внешне христиан­ской литературе и символике.

Идея двураздельно-двуединой диады нашла применение в концепции равновесия между материей и духом и в представлении, что материя — это сгустившийся дух.

Однако самой замечательной чертой системы Листа остается та важность, которая придается в ней числу «три». Во многом она предвосхищает теорию Ж.Дюмезиля о трёхчастной структуре религии и общества индоевропей­цев (см. главу 13). Ключевая концепция этой части философии Листа — архетипический цикл рождения, становления-бытия и перехода к новому циклу (смерть/ возрождение). Эта парадигма находит отражение в ряде концепций, вместе составляющих изящную магико-философскую систему. Прежде всего, она применима к космо­логическим законам. Но, возможно, самое интересное её применение — система трехуровневой трактовки мифа, а также любого понятия или символа. Согласно этой систе­ме, понятие рассматривается, во-первых, на бытовом уровне — общепринятое понимание; во-вторых, — на уровне экзотерического символизма и, втретьих — на эзотерическом уровне. Этот процесс перемещает любое слово или понятие по спирали семантических превраще­ний, открывающих внутренний смысл и скрытые связи.

Общество Гвидо фон Листа продолжало существовать и после смерти Мастера, как и множество других неогерманских групп (далеко не все из них имели хоть какое-нибудь отношение к руническому возрождению). Другие исследо­ватели, в их числе Фридрих Бернхард Марби и Зигфрид Адольф Куммер, начали преподавать отдельные практичес­кие стороны рунического знания, в особенности, исполь­зование рунических поз (так называемую «руническую йогу») и магию талисманов.

Для того, чтобы понять, как национал-социалисты относились к руническим знаниям, необходимо прежде осознать, насколько массовым были интерес к подобным предметам в конце XIX — начале XX столетий. Руны и подобные им знаки снова стали символами (хотя нередко вполне обыденными) «немецкости». Рунология стала не только излюбленным предметом академических дискус­сий, но и темой, занимающей умы простого народа.

Идея неиудаистского религиозного возрождения также приобретала популярность и процветала во всех формах — от «тевтонских христиан, заменивших Ветхий Завет гер­манскими сказаниями и «арианизированным» Иисусом, до практически языческих организаций, подобных, напри­мер, обществу Гвидо фон Листа.

Истоки национал-социализма разнообразны: и мы не будем подробно вдаваться в этот вопрос на страницах этой книги. Мы, тем не менее, можем упомянуть вкратце о практике употребления рун (и злоупотребления ими) в нацистской Германии. Рассказ об этом следует также предварить утверждением, что, как в том, что касается рун, так и в вопросах религии, партийная линия нацистской политики предавала анафеме сущность истинно германс­ких концепций и зачастую отрицала ключевые положения одинической философии и практики. Тем не менее, суще­ствовали и тайные ложи в высших эшелонах СС (Schutzstaffel), группировавшиеся вокруг Генриха Гиммле­ра (в особенности в замке Вевельсбург в Вестфалии), в которых практиковались более широкие опыты.

Несомненно, что некоторые члены этих лож были реально заинтересованы в восстановлении германского религиозного мировоззрения; однако партийное руковод­ство не придавало этому направлению особого значения. В любом случае, как те, так и другие прекрасно владели магическими по сути приемами манипулирования массами, включая активизацию и подпитку образов в массовом сознании и «перекраивание» этих образов с целью прове­дения в массы своей воли. (Сегодня это назвали бы качественной рекламной кампанией). Один из важнейших моментов в этой технологии — осуществление так назы­ваемого сдвига значений (семантического сдвига) в отно­шении символов. Это особенно действенно в том случае, когда символ значительной архетипической силы (напри­мер, крест или свастика) наделяется персональным значе­нием (Христос и Гитлер, соответственно). Некоторые из наиболее употребительных рунических символов нацио­нал-социалистского движения приведены в таблице 4.1.

 

Таблица 4.1. Использование рунических символов национал-социалистами

 

Вскоре после прихода нацистов к власти в 1933 году разнообразные общества, имеющие отношение к Герман­скому Возрождению, но не входящие в партийные струк­туры, были запрещены. Плоды усилий множества органи­заций и отдельных деятелей либо поглощались официаль­ной доктриной и символикой партии, либо оказывались вне закона. Так, например, Ф.Б.Марби провел девяносто де­вять месяцев в концлагере Дахау.

То, что уцелело за годы упрочения партийной власти между 1933—1938 годами, уничтожила уже собственно война. В войне не только гибли талантливые люди — по всей Европе социальные структуры были полностью разру­шены. Массовые переселения, вызванные бедствиями вой­ны и социоэкономическими революциями, нанесли фа­тальный удар по остаткам народных традиций, сохраняв­шихся в сельских районах.

Как всегда, сильнее всего тьма сгущается перед рассве­том; это верно и в отношении возрождения наших тради­ций. После сознательного уничтожения традиций церко­вью, после их искажения политическими движениями, вернуть в нашу культуру тайны рун непросто — но в этом и состоит героический вызов нашего времени.

 

 

Глава 5

Руническое возрождение

Новейшего Времени (с 1945 года до наших дней)

 

По окончании Второй мировой войны на интерес к германской религии и рунам в самой Германии смотрели косо, даже в академических кругах, также не избежавших «национал-социалистской рунологии». Хотя немецкая эзо­терическая рунология в контексте германской религии была практически уничтожена, она нашла новый приют в более эклектических подразделениях западного оккультиз­ма, в том числе — в самой престижной немецкой оккуль­тной ложе — Fraternitas Saturni («Братство Сатурна»). Рунические практики на основе теоретических и приклад­ных разработок Гвидо фон Листа, Фридриха Бернхарда Марби и Зигфрида Адольфа Куммера стали неотъемлемой частью магического курса «Братства Сатурна» в основном благодаря руководству Брата Эратуса (Карла Шписберга). Труды Шписберга, в основном вошедшие в его книги «Runenmagie» (1955) и «Runenexerzitien fur Jedermann» (1958) уводят эзотерическую рунологию от «народных» интерпретаций в сторону универсализма. В них также ощущается сильное влияние герметической и гностической философии, в меньшей степени присутствовавшее и в более ранних работах по рунической магии.

Ф.Б.Марби, выйдя из концлагеря в Дахау, возобновил свою деятельность, однако вернуться на довоенный уро­вень в своей области ему уже не удалось.