Надпись на футболке. – Неужели это действительно необходимо?

 

– Неужели это действительно необходимо? – спросила я, звеня наручниками.

Враждебность, вызванная угрозами в адрес папы, потихоньку сдувалась под натиском реальной действительности. Рейес мне и раньше угрожал, причем не один раз. Как загнанный в угол зверь, он рычал и метался, чтобы получить желаемое, однако никогда не причинял мне вреда. И тем, кто мне близок, тоже.

Тогда в соседней комнате находились полицейские, а Рейес просто не хотел возвращаться в тюрьму. Поэтому и воспользовался моим слабым местом, зная, что ради папы я пойду на все. И все же, несмотря на мою готовность рационально оценить ситуацию, было сложно закрыть глаза на то, что сбежавший из тюрьмы убийца знает наизусть адрес моих родителей.

– Или так, – Рейес кивком указал на наручники, – или мне пришлось бы тебя связать и запереть в подвале. Мне подходят оба варианта. – На его губах заиграла самая дьявольская на свете ухмылка. Черт бы побрал его злобного папашу.

Бьянка принесла еще полотенец и чистую одежду для Рейеса и положила все на закрытую крышку унитаза. Что и понятно, раз уж мы были в ванной, а меня приковали наручниками к батарее. Приковали наручниками! Это уже чересчур.

Бьянка тихо рассмеялась и приподняла брови, в чем не было ни намека на тактичность, а потом закрыла за собой дверь. Заговор, не иначе.

Вода еще не текла, поэтому Рейес сбросил с себя полотенце и вошел в душ. Кровотечение остановилось. Стоя ко мне спиной (что ни капельки не помогало мне устоять на подкосившихся ногах), он вылил перекись на открытую рану. Я слышала, как пузырилась жидкость вперемешку с кровью, как выдохнул Рейес, но не могла оторвать взгляда от потрясающего вида. Безупречные плечи, покрытые гладкими линиями и острыми углами татуировки, стройная талия и, очень вероятно, самая красивая на свете задница. Дальше были ноги – сильные, созданные для битв. Мой взгляд вернулся к его рукам, крепким, как сталь, и…

– Ты закончила?

Я подпрыгнула, громко звякнув наручниками, и посмотрела на Рейеса.

– Что? Я рассматривала твою рану.

– Рентгеновским зрением? – усмехнулся он.

Тоже верно. С моего места видеть рану я не могла, но его спина слева и вдоль позвоночника была покрыта ушибами. Выглядели они очень и очень хреново.

– Тебе повезло, что ты выжил.

– Ну да. – Он повернулся ко мне, и я изо всех сил, как выздоравливающий алкоголик, остро нуждающийся в очередной рюмке, старалась смотреть ему в лицо, а не куда-нибудь еще. – В последнее время мне это часто говорят.

Рейес протянул руку, чтобы поставить коричневый пузырек с перекисью на туалетный столик, и случайно прикоснулся ко мне. Меня окатило жаром, когда я поняла, что он смотрит на мой рот. Рейес нырнул обратно в душ и включил воду.

– Мне кажется, после душа тебе стоит еще раз промыть раны перекисью.

– Беспокоишься обо мне? – поинтересовался он, перед тем как закрыть дверь душевой кабины.

– Не особенно.

Смотреть на него сквозь волнистое стекло было все равно, что любоваться абстрактной картиной, зная, что натурщик, позировавший художнику для шедевра, был самим совершенством. С большим трудом мне удалось отвести взгляд. Он угрожал моим родителям. И все же было трудно злиться на раненого голого человека.

Раздался тихий стук, и в дверь просунулась голова Бьянки.

– На берегу чисто?

– Ага. Доктор Ричард Кимбл [20]в душе.

Войдя в ванную, Бьянка поставила на пол пару ботинок.

– Вы многим рискуете ради него, – пробурчала я себе под нос.

Она сочувственно улыбнулась и проговорила таким тоном, будто умоляла меня понять:

– Он дал мне все, Чарли. Если бы не он, у меня бы ничего не было. Если не считать того, что я работала бы официанткой или кассиршей, едва сводящей концы с концами, он подарил мне Амадора. Только благодаря Рейесу мой муж все еще жив. Я рискую только тем, что дал мне он. Ради кого еще стоило бы рисковать? – Улыбнувшись, Бьянка вышла и закрыла дверь.

Почувствовав лесной запах шампуня, я переместила вес на другую ногу и взялась за батарею свободной рукой. Какое-то время я рассматривала множество разных брусков мыла в мыльнице, а потом раздраженно вздохнула. Громко. Мой взгляд вернулся туда, где ему и хотелось быть, будто Рейес воплощал собой силу притяжения. Мыльные потоки ползли вниз по стеклянной двери, странным образом делая вид через стекло четче. Я подалась поближе. Рейес не двигался. Просто стоял, упершись одной рукой в стенку, а второй держась за бок. Это напомнило мне о нашей недавней встрече, заставляя почти поверить в его уязвимость.

– Рейес?

Он повернул ко мне голову, но рассмотреть его черты не получалось.

– Ты слишком легко веришь моим угрозам. – Его голос тихим эхом отражался от кафельных стен.

Я отшатнулась.

– Хочешь сказать, что не стоит?

– Нет. – Он выключил воду, открыл дверь и обернул полотенце вокруг талии, даже не вытершись насухо. Потом посмотрел на меня. – Иначе пытаться будет бессмысленно.

– Уверена, что блефуешь ты редко, – сказала я, отводя взгляд. – Твои угрозы нечасто остаются пустыми словами. Но я запомню на будущее.

– Лучше не стоит.

Помня, кому именно он угрожал, я наградила его самым лучшим из своих сердитых взглядов:

– Даже если это было несерьезно, все равно не надо было угрожать моим родителям. Рейес всего лишь повел бровью.

– Я был в отчаянии.

– Я понимаю, что ты не хотел возвращаться в тюрьму, но…

Выражение его лица заставило меня замолчать. Мне показалось, что он был разочарован.

– Нет, Датч. Не потому, что я не хотел возвращаться в тюрьму. А потому, что не собирался.

Я моргнула, не сразу поняв, что он имеет в виду.

– Знаешь, что случилось бы с офицерами, если бы они меня нашли? С Бьянкой и детьми, если бы они это увидели? Увидели, на что я способен?

До меня наконец-то дошло.

– Ты их защищал. Полицейских.

Внезапно я почувствовала себя деревенским дурачком. Конечно, его не забрали бы обратно в тюрьму. Сначала он бы умер. Или кого-нибудь серьезно покалечил. А я стояла в прачечной и не думала ни о ком, кроме себя. Даже если посмотреть на все с другой точки зрения, что было бы с детьми, увидь они, как Рейеса заковывают в наручники и уводят? Он не причинял мне вреда. Никогда. Зато много раз спасал мне жизнь, а я благодарю его за это снова и снова сомнениями и недоверием.

Однако он приставил к моему горлу нож.

– Я хотел, чтобы ты вела себя тихо, – сказал он, медленно приближаясь ко мне.

С его лица капала вода, мокрые пряди волос свисали на лоб. Он смотрел на меня, как хищник смотрит на свою добычу, не моргая. Густые ресницы склеились от влаги. Он поднял руку и погладил меня по волосам.

– Ты бы на самом деле причинил вред моим родителям? – спросила я. Ресницы Рейеса опустились, когда его взгляд упал на мои губы.

– Скорее всего я начал бы с сестры. И зачем я только спросила?

– Ну ты и козел. – Я бы оттолкнула его, будь у меня свободны обе руки. Он пожал плечами:

– Верь в эту иллюзию. Однажды ты выяснишь, на что способна, – он наклонился ко мне,

– и где тогда буду я?

Сняв полотенце, он принялся вытираться. Я повернулась к стене, схватившись руками за батарею под его нахальный смех. Просушив полотенцем волосы, он надел свободные джинсы и футболку, которые оставила Бьянка.

– Можешь помочь? – поинтересовался он.

Я обернулась. Рейес придерживал задранную вверх футболку и одновременно пытался обмотаться бинтом.

– Я думала, у тебя IQ гения.

Он резко поднял голову. Все следы юмора мигом испарились.

– Где ты об этом узнала?

– Я… я… Не знаю, наверное, из твоего личного дела.

Он отвернулся от меня, как будто испытывал отвращение.

– Ну конечно, личное дело.

Надо же. Похоже, он терпеть не может эти бумажки.

– Сними наручники, и я помогу.

– Сам справлюсь.

– Рейес, не глупи.

Когда он пошел к умывальнику, я подняла ногу и уперлась в фарфор ботинком, преградив ему путь.

Рейес остановился и несколько долгих секунд смотрел на мою ногу. В следующий

момент уже был передо мной, запустив одну руку в мои волосы, а второй прижимая к себе. Но дальше не зашел. Просто смотрел изучающим взглядом, а потом спросил:

– Ты хоть представляешь, как это опасно?

Раздался громкий стук в дверь, и от неожиданности я подскочила вверх не меньше, чем на метр.

– Pendejo, пора выдвигаться. За домом уже следят. Придется несладко. И делу не поможет, если ты будешь страдать от истощения и обезвоживания, вызванных интенсивными нагрузками, если ты понимаешь, о чем я.

Как будто на это понадобилась вся сила воли, Рейес опустил руки и отступил, раздраженно скрипнув зубами.

– Минуту, – процедил он и наклонился, чтобы надеть носки и обуться.

Выпрямившись, он вставил ключ в замок наручников и повернул одной рукой, сжав пальцами другой мою ладонь. А потом мы шли, держась за руки, по коридору, чувствуя, как с каждым вдохом крепнет поток взаимных ощущений. Проверив задний двор, Амадор позвал нас, махнув рукой, а сам побежал за угол дома.

– Дядя Рейес, ты уезжаешь?

Рейес обернулся. Из окна своей спальни, прикрытого сетчатым экраном, выглядывала Эшли.

– Ненадолго, бусинка, – ответил он, подходя к окну. – Почему ты не спишь?

– Не могу. Я хочу, чтобы ты остался. – Эшли положила ладошку на сетку. Рейес сделал то же самое. У меня чуть не взорвалась голова от попыток понять, как ему удается быть таким зверски жестоким и удивительно ласковым одновременно.

Эшли вытянула губки трубочкой и прижалась к сетке. Рейес наклонился и с обожанием чмокнул ее в нос. А я стояла и думала, почему, черт возьми, когда нужно, под рукой никогда нет фотоаппарата.

– Когда мы поженимся, – проговорила Эшли, прижавшись лбом к экрану, – мы ведь сможем целоваться без всяких сеток, правда?

Рейес тихо рассмеялся:

– Конечно, сможем. А теперь беги спать, пока мама не увидела.

– Хорошо. – Она зевнула, превратив свой маленький ротик в идеальную «О», и исчезла.

– Чувак, ты только что целовался с моей дочерью? Рейес повернулся к Амадору с ухмылкой:

– У нас любовь.

– Ладно, но ты ее не получишь, пока ей не исполнится восемнадцать. – Амадор положил на землю набитую какими-то вещами сумку. – Нет, я тебя знаю. Так что пусть будет двадцать один.

На улицу выбежала Бьянка и вручила мужу еще одну сумку.

– Это в дорогу, – сказала она, уже подходя к Рейесу. Осторожно обняв его, она поцеловала его в щеку. – Береги себя, красавчик.

– Ради тебя – что угодно.

– Двадцать пять, – проворчал Амадор, не обращая внимания на то, как вопросительно приподнялись брови Рейеса.

Амадор, Рейес и я побежали по заднему двору, перелезли через забор, промчались по двору соседей и выскочили на следующей улице, где нас ждал старенький двухдверный грузовичок «шевроле». Похоже, все это время одна я поражалась тому, как быстро

выздоравливает Рейес, хотя и сама могла шлепнуть на стол сверхъестественную карту. Амадор же не казался удивленным ни капельки.

Бросив сумки в кузов, он вручил Рейесу ключи и сказал, постучав пальцем по часам:

– Две минуты. На этот раз не задерживайся. – Потом подошел к Рейесу и крепко его обнял. – Vaya con Dios.

«Иди с Богом». Знал бы он, как смешно это звучит.

– Будем надеяться, – отозвался Рейес. – Мне может понадобиться Его помощь. Амадор снова глянул на часы.

– Минута тридцать. Рейес усмехнулся:

– На твоем месте я бы уже побежал. И Амадор помчался обратно.

– Что происходит? – спросила я.

Рейес забрался в грузовик, и я заметила, как он поморщился, хотя и пытался это скрыть.

Определенно, раны не затянулись до конца, но процесс шел невероятно быстро.

– Диверсия, – ответил он, когда я тоже села в машину.

Приблизительно минуту спустя в тишине окрестностей раздался вой полицейских сирен, и по переулку перед нами промчались два мощных автомобиля.

– А вот и наш сигнал, – сказал Рейес, завел двигатель и поехал к выезду на шоссе. Ни одного копа в поле зрения не было.

– Кто за рулем второй машины? Рейес улыбнулся:

– Кузен Амадора, который должен ему не меньше миллиона долларов. Не волнуйся, они справятся. У них есть план.

– Вы просто помешаны на планах, ребята. Когда в последний раз ты водил машину? – спросила я, вдруг вспомнив, что он провел в тюрьме немало лет.

– Нервничаешь?

Неужели он не способен просто взять и ответить на вопрос?

– Ты уклоняешься от ответов круче любого «морского котика».

Мы подъехали к убогому отелю в южной части города и вошли в здание, держась за руки. Потому что Рейес не собирался отпускать меня одну – он мне не доверял. Это порождало во мне комплексы. Или порождало бы, не будь мне до лампочки.

– Это место опасно для здоровья, – заметила я. – Хочешь остановиться здесь?

Он лишь ухмыльнулся и стал ждать, когда я заплачу портье – женщине средних лет, которая, наверное, очень любит играть в лото с друзьями.

– Ну и ладно.

Я отдала деньги, и мы, прихватив сумки, пошли по коридору к номеру 201.

– На этот раз душ можешь принять ты, если есть желание. – Рейес улыбался, как хулиган, осматривая все предметы в комнате, пока не уселся на кровать.

– Я вполне чистая, спасибо. Он пожал плечами:

– Просто предложил.

Без предупреждения он сорвал с кровати матрас, снял пружинный блок и жестом позвал меня. Передо мной торчал голый каркас.

– Что опять?

– Я не могу позволить тебе сбежать, когда я этого меньше всего жду.

– Серьезно? Послушай, – начала я, когда он предложил мне сесть, завел мои руки за спину и приковал к чертовому каркасу, – допустим, Эрл Уокер жив.

– Ты хочешь поговорить об этом? Сейчас?

Я вздохнула, без слов выражая свое раздражение, и поерзала, чтобы усесться поудобнее.

– Я же детектив. Я могла бы поискать его. Но я веду расследования куда лучше, когда рядом постоянно не торчит сбежавший преступник, который приковывает меня наручниками ко всему металлическому, что оказывается под рукой.

Рейес застыл и уставился на меня.

– То есть ты хочешь сказать, что можешь лучше выполнять свою работу, когда меня нет рядом?

– Да. – Мне уже становилось неудобно сидеть в таком положении. Рейес наклонился к моему уху и прошептал:

– Я на это очень рассчитываю.

– Минуточку. Ты собираешься меня отпустить?

– Разумеется. Как еще тебе удастся найти Уокера?

– Зачем тогда приковал меня к этой кровати?

Его улыбка показалась мне самой довольной на свете.

– Затем, что мне нужно преимущество. – Прежде чем я успела сказать хоть слово, он сунул мне под нос какую-то бумажку. – Это имена известных мне знакомых Эрла Уокера.

Чтобы прочитать, мне пришлось откинуть голову.

– У него было всего трое друзей?

– Он не был народным любимцем. Клянусь, кто-то из этих троих знает, где он.

Рейес сел рядом со мной. Темные глаза сияли даже в приглушенном свете. По мне снова молнией ударило осознание того, что рядом со мной – Рейес Фэрроу. Человек, которым я была одержима больше десяти лет. Сверхъестественное существо, излучающее чувственность так же легко, как другие излучают неуверенность в себе. Он засунул клочок бумаги в карман моих джинсов и задержался рукой на моем бедре.

– Рейес, сними наручники. Он поник и отвернулся.

– Если я сниму с тебя наручники, то не смогу отвечать за свои действия.

– Я и не прошу.

– Но они будут здесь с минуты на минуту, – с сожалением проговорил он.

– Что? – удивилась я. – Кто?

Поднявшись, Рейес покопался в сумке, потом вернулся и встал на колено рядом со мной.

– Видимо, меня покажут в десятичасовых новостях. Портье узнала меня и наверняка позвонила в полицию, как только мы ушли.

У меня отвисла челюсть.

– Почему ты не сказал мне?

– Потому что никто ничего не должен заподозрить.

– Поверить не могу, что сразу не заметила. – И тут я узнала, зачем ему был нужен скотч.

– Погоди! – сказала я, глядя, как он разматывает липкую ленту. – Как ты послал мне сообщение с номера моей сестры?

– Я этого не делал, – усмехнулся он и, не успела я сказать ни слова, заклеил мне пол-

лица.

Взяв сумку, Рейес приподнял мою голову и поцеловал прямо в скотч. Когда он закончил, а я разучилась дышать, он посмотрел мне в глаза, будто просил прощения.

– Будет больно.

«Что?» – подумала я за полсекунды до того, как увидела звезды и мир канул во тьму.