Происхождение гендерных схем

Откуда же берет начало наша когаитивная категоризация тенде­ров? Вы уже знаете, что нам от рождения присуща склонность к категоризации, проводящейся на основе отличительных особенно­стей внешних стимулов (как людей, так и ситуаций). Такая разбив­ка составных элементов окружающего мира по категориям начи­нается уже в детстве и составляет суть процесса когнитивного развития. Детство — это период быстрого схематичного развития и совершенствования. Основная часть жизни ребенка как раз и по­свящается усвоению информации об окружающем мире.

Чтобы облегчить для себя усвоение огромного количества ин­формации, дети прибегают к категоризации.

«"Мужское" и "женское" являются дихотомными, исчерпываю­щими, отличительными "природными" категориями, которым придается особое значение как взрослыми, так и сверстниками детей» (Serbin et al, 1993).

Тендер выступает в качестве важного критерия категоризации от­части и потому, что в нашем обществе постоянно говорится о важ­ной роли тендерных различий. Как мы уже говорили ранее, теле­видение, литература и народный фольклор очень часто изображают мужчин и женщин существами, совершенно непохожими друг на друга. Родители, учителя и сверстники также часто подталкивают детей обращать особое внимание на гендер, и как следствие у тех появляются мысли, что мужчины и женщины различаются между собой не только гениталиями. Дети замечают, что мужчины и жен­щины стремятся выглядеть по-разному и делать разные вещи. По­добное убеждение складывается у них при наблюдении за такими представителями общества, как, например, их родители. В главе 2 мы обсуждали теорию социальных ролей Игли (Eagly, 1987), кото­рая предполагает, что социальные роли могут дать толчок к выра­ботке социальных стереотипов (схем). Тот факт, что большинство социальных ролей преимущественно выполняется либо мужчина­ми, либо женщинами, поощряет когнитивную дихотомизацию ген-деров. Мартин и Халверсон (Martin & Halverson, 1981) писали, что, поскольку между мужчинами и женщинами наблюдается столько различий, дети начинают понимать, что осведомленность в вопро­сах гендерных категорий очень полезна для предсказания поведения окружающих. Идея о том, что гендерная сегрегация социальных

ролей и дружеских отношений вносит вклад в формирование ген­дерных стереотипов и, следовательно, в возникновение тендерных конфликтов, получит дальнейшее развитие в этой главе.

Как мы уже отмечали в главе 1, гендерная категоризация — это ядро дифференциального моделирования. Мартин и Халверсон (Martin & Halverson, 1981) полагают, что в детстве мы в первую очередь классифицируем людей, их поведение и характерные осо­бенности с точки зрения их принадлежности к «мужской» или «женской» категории (они назвали это схемой своей группы и схемой чужой группы). Когда объект (или его поведение) классифицирует­ся как принадлежащий противоположному полу, обычно он уже не привлекает большого внимания ребенка. Результаты многих ис­следований подтвердили правильность идеи о том, что дети чаще проявляют интерес и желание моделировать действия, характерные для их собственного тендера (Leinbach& Fagot, 1986; Perry & Bussey, 1979; Serbin et al., 1993). Дирнат (Biernat, 1991) приводит результаты ряда исследований, указывающих на то, что выбор деть­ми того или иного типа поведения или формирование у них соб­ственных предпочтений во многом соответствует их осведомленнос­ти в вопросах гендерных стереотипов.

Такая классификация людей на мужчин и женщин вносит свой вклад в развитие того, что Мартин и Халверсон (1981) назвали схе­мой собственного пола (own-sex schemas). Эта схема состоит из сце­нариев и планов действий, необходимых для реализации поведе­ния, соответствующего тендеру. Как только дети оказываются в состоянии идентифицировать свой пол, у них появляется мотива­ция быть похожими на других членов своей группы, они начинают более внимательно наблюдать за принятыми в их группе моделями поведения. Это во многом похоже на дифференциальное модели­рование, которое мы обсуждали в главе 1. Идея здесь схожая, од­нако она постулирует, что схематично хранящаяся информация уп­равляет процессом обработки вновь поступающих данных таким образом, что индивид настраивается следовать той модели поведе­ния, которая соответствует его полу. Например, то, какие игруш­ки и игры выберет трехлетний ребенок, будет зависеть от того, ка­кими он их воспринимает — «мужскими» или «женскими» (Huston, 1983; Ruble & Ruble, 1982).

Возможно, что схемы собственного пола способны объяснить те интригующие замечания, которые я часто слышу и от мужчин, и от женщин. При этом мужская версия обычно звучит примерно

так: «Я даже не обращаю внимания на то, что она делает. Видимо, пол в комнате кажется ей грязным, а я этого попросту не заме­чаю». Другими словами, такой мужчина не обладает такой же «схе­мой уборки дома», какая имеется у его жены. Я подозреваю, что те, кто вырастают в семье, где вся домашняя работа выполняется исключительно женщинами, вообще не имеют подробной схемы уборки дома. Вследствие этого они не уделяют особого внимания данному виду деятельности и не разрабатывают детальные планы и сценарии работы, выполняющейся женской половиной семьи. Поскольку такие схемы определяют то, что человек замечает вок­руг себя, то некоторые мужчины в действительности не замечают грязный пол. (Разумеется, есть мужчины, которые обращают вни­мание на грязь в доме, и есть женщины, которые ее просто не видят.) Неудивительно, что результаты исследований указывают на то, что существуют различные вариации получения информа­ции о той роли, которую должны играть представители каждого пола, и что классификация информации по ее принадлежности к «мужской» или «женской» не так впечатляюще проявляется у более старших детей и взрослых (Biernat, 1991; Hort et al., 1991; Huston, 1983). Однако, по-видимому, и здесь будет наблюдаться меньше изменчивости и больше стабильности в усвоении схем тех ролей, которые исполняются исключительно мужчинами или исключи­тельно женщинами.

Схема собственного пола (Own-sex schema)

Схема, состоящая из сценариев и планов действий, необходи­мых для реализации поведения, соответствующего гендеру. Как только дети оказываются в состоянии идентифицировать свой пол, у них появляется мотивация быть похожими на других чле­нов своей группы, они начинают более внимательно наблюдать за принятыми в их группе моделями поведения.

В итоге, поскольку мужчины и женщины стремятся играть раз­личные социальные роли, поскольку тип поведения, считающийся подходящим для того или иного человека, зависит отчасти и от его пола и поскольку мы получаем многочисленные социальные об­ращения, поощряющие нас воспринимать тендеры совершенно разными, постольку мы в конце концов усваиваем, что тендер дей­ствительно является важной основой, используемой для категори­зации людей. И стоит ли удивляться, что мы так часто прибегаем к использованию гендерных схем?