Хранительница домашнего очага

Многие из нас воспитаны в убеждении, что место женщины — у домашнего очага, но только 40% женщин проводят дома все свое время (эта цифра включает женщин пенсионного возраста). В Со­единенных Штатах количество семей, в которых муж работает, а жена ведет хозяйство и воспитывает двоих или более детей, состав­ляет всего 7% (Duxbury & Higgins, 1991). Хотя на первый взгляд мо­жет показаться, что это очень хорошо, когда не надо каждый день ходить на службу, было бы ошибкой считать, что женщина, прово­дящая целый день дома, мало работает. На самом деле среднеста­тистическая домохозяйка тратит на работу по дому от 48 до 70 часов в неделю (Hide, 1992). Более того, оплачиваемый труд удовлетво­ряет не только экономические, но и многие социальные потреб­ности человека, такие, как потребность в признании, уважении, статусе и стимуляции. Человеку, проводящему целый день дома, удовлетворить эти потребности гораздо сложнее.

В 1963 г. вышла книга Бетти Фридан (Betty Friedan) «Особый дар женщины» (The Feminine Mystique). Фридан использовала слово­сочетание «особый дар женщины», желая подчеркнуть, что обще­принятое представление об американской домохозяйке, живущей в пригороде, как об успешной и социально благополучной женщине не всегда является верным.

Трудность, отмечает Фридан, состоит в том, что многие жен­щины ощущают неудовлетворенность и стыдятся этого, так как знают, что, напротив, они должны чувствовать, насколько им по­везло. В интервью с «хранительницами домашнего очага» Фридан обнаружила, что неудовлетворенность ощущают даже те женщи­ны, чьей мечтой всегда была роль жены и матери. Согласно полу-ченым ею данным, основная проблема состоит в том, что женщи­ны в основном обслуживают нужды других, а иметь собственную личность им не полагается. Да, их роль важна, так как позволяет их детям и мужьям достигать чего-то в жизни, но жить в других —

Общепринятое представление об американской домохозяй­ке, живущей в пригороде, как об успешной и социально бла­гополучной женщине не всегда является верным.

это не то же самое, что жить самому. И тем не менее считается, что это и есть присущий женщинам «особый дар», вершина женс­кого бытия. Другая проблема, связанная с ролью «хранительницы домашнего очага», по словам Фридан и тех, кого она опрашивала, состоит в том, что домохозяйка оказывается «выброшенной за борт», она стоит в стороне от важнейших событий в жизни людей и потому не чувствует себя полноценным человеком. «Любовь, дети и дом — это хорошо, но это еще не весь мир, хотя большинство слов, написанных для женщин, говорят, что это именно так» (Friedan, 1963, р. 67).

Книга Фридан была опубликована 30 лет назад, но в какой-то мере представление об «особом даре женщины» и связанные с этим проблемы продолжают жить и по сей день. Например, Кросби го­ворит о продолжающейся идеализации материнства и о том, что существует чуть ли не заговор молчания относительно того, каким тяжелым делом оно в действительности является: «Многие молодые мужчины и женщины с радостью ожидают появления ребенка, ри­суя в своем воображении идиллическое время улыбок, забавного лепета и объятий. Скорее всего, вы тоже так думали... но предви­дели ли вы бессонные ночи... представляли ли груды вонючих пеле­нок, бесконечные детские болезни, капризы и скуку?» (Crosby, 1991, р. 49-50).

Для фрустрации, переживаемой многими женщинами, чьей единственной ролью оказалась роль домохозяйки, Таврис и Оффер (Tavris & Offir, 1997) даже ввели специальный термин — синдром до­мохозяйки (housewife syndrome). Представьте себе такую картину. Мало того, что вся работа никогда не может быть сделана оконча­тельно (как только вы наведете в доме хоть какое-то подобие поряд­ка, всегда кто-нибудь тут же нарушит его), но к тому же она обыч­но скучна, утомительна и вообще никем не признается за работу. Когда думаешь о детях, они представляются самыми милыми суще­ствами на свете, однако иметь детей — совсем не то же самое, что рассматривать семейный альбом. В реальной жизни их нужно кор­мить, одевать, купать (вообразите себе, сколько труда это требу­ет), они ссорятся друг с другом и с вами, а в конце концов вырас­тают и больше не хотят иметь с вами ничего общего.

Ферри (Ferree, 1980) отмечала, что домохозяйки часто чувству­ют свою социальную изоляцию. Она предполагала, что это ощу­щение усиливают такие факторы, как ограничение свободы пере­движений, жизнь в пригороде, большое количество работающих женщин вокруг и постоянное внимание, которого требуют малень­кие дети. Рост числа женщин, работающих на производстве, укреп­ляет распространенное в обществе представление, что те, кто оста­ются дома, ведут праздную и беспечную жизнь, и такое снижение престижности домашнего труда еще больше увеличивает неудовлет­воренность домохозяек (Ferree, 1980; Gove & Tudor, 1973). Возмож­но, поэтому некоторые исследователи находят, что домохозяйки обычно имеют более низкую самооценку, чем работающие женщи­ны (Shaver & Freedman, 1976). В₍иных работах даже утверждается, что жены, сидящие дома, более склонны к депрессии, чем жены, работающие на производстве (Ross etal., 1983). Гоув (Gove, 1972) предположил, что домохозяйки более подвержены депрессии, по­тому что их труд утомителен, однообразен и малопрестижен, а ис­точник удовлетворения только один.

Однако другие исследователи не считают, что домохозяйки бо­лее склонны к депрессии и менее удовлетворены своей жизнью, чем работающие женщины. Шихан (Shehan, 1984) пишет, что, хотя неработающие жены и находят свои домашние обязанности скучными и изолирующими от общества, это не заставляет их стра­дать от психологического дискомфорта, поскольку роль домохозяй­ки оставляет достаточно времени для увлечений и общественной жизни в различных клубах и организациях. Ферри (1987) указыва-

ла, что с домашним трудом ассоциируются такие вознаграждения, как радость, доставленная любимым людям, и удовлетворение от хорошо сделанной работы. Столь противоречивые результаты, воз­можно, объясняются тем, что в разных исследованиях используют­ся разные выборки. Ни «домохозяйки», ни «работающие женщи­ны» не являются однородной, монолитной группой. Их семейный доход, их религиозные убеждения, причины, побуждающие их ос­таваться дома или идти работать, их обязанности в доме или на службе, уровень социальной поддержки, которую они испытыва­ют, их отношение к домашней работе, возраст и количество де­тей — все различно. Каждый из этих факторов влияет на степень удовлетворенности своей ролью в доме или на работе. Кроуз (Krause, 1983) обнаружил, что домохозяйки, которые когда-то не­традиционно понимали женскую роль, но вышли замуж за мужчин с традиционными взглядами, намного больше неудовлетворены своей ролью и сильнее подвержены депрессии, чем те, кто всегда придерживались традиционных убеждений относительно роли жен­щины. Перри-Дженкинс (Perry-Jenkins et at., 1992) выявил пря­мую зависимость между степенью удовлетворенности женщины сво­ей ролью дома и на работе и тем, какое значение она придает этой роли. Например, работающие женщины, которые считали, что их доход так же важен для семьи, как и доход мужа, выказывали боль­шую удовлетворенность, чем работающие женщины, которые ви­дели, что их доход имеет второстепенное значение, или те, кто не были уверены, что их работа нужна.

Мнения ученых о том, как роль домохозяйки воздействует на женщину, разделились, но большинство социологов согласны, что женщина, зарабатывающая деньги, пользуется в доме большей властью. Согласно теории власти в семье (family power theory), тот из супругов, кто обладает большими экономическими возможнос­тями, обладает также и большей властью (Stroh et al., 1992). Фи­нансовая зависимость домохозяйки от мужа делает ее менее вли­ятельной фигурой в доме, так как это «его» деньги и он — единственный, кто занят «настоящим» делом (поскольку труд жен­щины в доме не оплачивается, люди часто рассматривают его как менее ценный, чем оплачиваемый труд). Существует несколько исследований, подтверждающих, что работающие жены имеют больший вес в семье, чем сидящие дома (Beckman & Houser, 1979; Crosby, 1982; Mason & Bumpass, 1975), Эриксен и его коллеги (Erick-sen et al., 1979) обнаружили, что мужья, имеющие престижную

профессию, в семейной жизни особенно склонны настаивать на своем. Как полагают Стеил и Турецки (Steil & Turetsky, 1987, p. 75), «неравенство полов в семье воздействует на формирование анало­гичных неравных условий за пределами семьи». Нет однозначных доказательств предположения, что большая власть в доме одного из супругов проистекает непосредственно из того, что он или она получает больше денег или имеет более престижную работу. Однако все согласятся с тем, что если мы финансово зависимы от кого-то, кто к тому же имеет более высокий социальный статус, чем мы, то этот человек обладает над нами большей властью, чем мы над ним. Итак, роль домохозяйки, «хранительницы домашнего очага» — вовсе не такая идиллия, как это представляет нам телевидение, и те, кто играет эту роль в реальной жизни, достойны большего ува­жения и влияния, чем они имеют. Мы также должны спросить себя, почему эта роль продолжает оставаться «привилегией» жен­щин, и разобраться, в какой степени причиной такого положения вещей является социальное воспитание, снабжающее женщин на­выками, которые делают их более пригодными к этой роли, чем мужчин. Также интересно отметить, что кроме тендерных стерео­типов и дифференцированного воспитания, основанного на пред­ставлении, что женщина должна вести хозяйство, а мужчина — за­рабатывать деньги, более низкая оплата труда женщин зачастую определяет, кто останется дома с детьми. По утверждениям не­скольких семейных пар, с которыми мне приходилось разговари­вать, их решение о том, что именно мать должна сидеть дома, было принято после простого арифметического подсчета: потеря ее зарплаты оборачивалась меньшим уроном для семейного бюджета, чем возможная потеря зарплаты отца. Такое неравенство в оплате труда мужчин и женщин является одной из тем следующего раз­дела.