Зачем он нужен.

У большинства такой вопрос, заданный в отношении ребенка, вызовет удивление. Кто-то просто покрутит пальцем у виска, а для кого-то это будет кощунством. Разве об этом спрашивают? Но хочется возразить: а разве об этом думают? Как правило, нет. Потому что прежде всего об этом не спрашивают пас. Дети появляются на свет, и все. ИI мы можем хотеть этого или нет. Но также, хотим мы этого или пет, мы отвечаем па этот вопрос всем своим отношением к ребенку, каждым действием, совершаемым с ним. И часто пребываем в глубокой иллюзии, что принимаем и любим, а потом удивляемся результатам этой любви.

Конечно, мы можем не задумываться над этим вопросом. Но тогда наши действия будут бессознательными, как бы пи казались они нам логичными и продуманными. Ибо в том-то и коварство ума, что чаще всего он логически оправдывает глубинное неосознаваемое отношение, а не формирует его. Поэтому, если мы решили встать на Путь осознанности, мы должны задать себе этот вопрос, постараться ответить на него, а затем использовать ответ как отправную точку для формирования более совершенного отношения.

Ниже приводятся возможные варианты отношений, встречающиеся в жизни. Эти варианты в чем-то гротескны и утрированны, но лишь для того, чтобы выделить суть. Часто они причудливым образом сочетаются, но остаются узнаваемыми в каждой индивидуальной ситуации. Все приведенные виды родительского отношения разбиты на группы, чтобы показать, что в формировании отношения доминирующую роль играет та или иная сторона нашего многопланового существа.

Первая группа соответствует самому примитивному уровню отношений, который можно назвать растительно-животным. Этот уровень характеризует полная неосознанность. К счастью, он почти не встречается и отвечает фактически деградировавшей личности. При этом не обязательно вся жизнь человека протекает на этом уровне (для человека это вообще едва ли возможно). Но область его осознанности не распространяется на сферу деторождения и родительства. Беременность и рождение ребенка — это просто некие констатируемые факты. Как не кажется это парадоксальным, но в таких случаях женщина может не замечать своей беременности вплоть до последнего месяца, а известны случаи, когда сами роды оказывались неожиданностью.

Дальнейшее за рождением малыша развитие событий обычно идет двумя путями. В первом случае ребенок так и не обретает для родителей какой-либо значимости. Такие матери легко юридически отказываются от него, не испытывая никаких угрызений совести, и продолжают свою обычную жизнь. Если же ребенок не стал «отказником», то его судьбе не позавидуешь. Он так и остается для родителей пустым местом. В другом случае беременность и особенно роды инициируют в матери инстинкты, которые выливаются в сильнейшую невротическую привязанность к ребенку. Такое отношение проявляется лишь в заботе о его чувственно-телесном довольстве. Любое чувственно-телесное недовольство воспринимается матерью как трагедия. Жизнь превращается в ад, но едва ли страдания будут способствовать пониманию, что существо ребенка не ограничивается телом с чувствами. Высшие психические функции у такого ребенка не получают развития, и, если не какие-либо благоприятные обстоятельства, скорее всего, он вырастет во взрослого индивидуума, зацикленного на чувственно-телесной сфере. Несмотря на то что подобные типы отношения встречаются в жизни как крайние случаи, в значительно меньшей степени они присутствуют и при более осознанных отношениях, проявля- ясь в виде недостаточного внимания к ребенку или в невротизации отношения к нему.

Вторая группа отношений — самая распространенная. Осознанность как таковая здесь уже не отсутствует полностью, но не доходит до уровня критической самооценки. Это уровень желаний, а точнее, страстей, которые определяют весь жизненный уклад. Соответственно через призму страстей формируется и отношение к ребенку. Страсть выражается категорией «хочу», имеющей сильный и непреодолимый внутренний источник. Самое первичное отношение к ребенку также исходит из «хочу» или «не хочу».

Пусть это будет «хочу». Многие родители хотят ребенка, не всегда понимая, что стоит за этим желанием. В его основе, конечно, инстинкт продолжения рода, настойчиво заставляющий человека реа-лизовывать свою природу и становиться родителем. Жизнь кажется неполной, и эту неполноту нужно завершить. Жена видит в муже отца своего ребенка, для нее это еще большее сближение с ним. Муж видит жену как мать, родившую и воспитывающую его ребенка. С рождением малыша возникшая неполнота завершается, устанавливается гармония, жизнь обретает новый импульс. Но это общая схема. А вот выражается она в отношении родителей к ребенку по-разному, преломляясь через призму доминирующих страстей. Вот возможные варианты.

 

1. Ребенок — мое творение. Ребенок — продолжение родителя. За это, очевидно, и любим, как любимо творение его творцом. По сути, это любовь себя в ребенке, но не его самого. Любовь в ребенке своих жизненных ценностей, своеобразное самолюбование посредством него, самоугождение. Очевидно, что «творение» в процессе воспитания лепится по собственному образу и подобию, и характерно, что без какого-либо критического взгляда на самого себя.

Рано или поздно обнаруживается, что «творение» почему-то не соответствует образу и подобию родителя. Никакие попытки продолжить сей творческий процесс не удаются. Он идет своим чередом, выходит из-под контроля. Для родителя это становится источником внутреннего конфликта, который может перерасти в конфликт с ребенком. А ребенок, в свою очередь, живет чьей-то чужой Жизнью, бесплодно пытаясь обрести нечто свое.

 

2. Ребенок — мое утешение. В этом случае ребенок оказывается объектом, посредством которого родитель восполняет нехватку Любвик себе, свою потребность в душевном тепле и участии. Эти "отребности — важнейшие для человека как существа социального. Однако, испытав нехватку любви в детстве, взрослый человек становится своеобразным потребителем любви, ища ее у окружающих. И, очевидно, не находя, поскольку взрослые отношения сопровождаются множеством условностей, отсутствующих в запечатленных в младенчестве отношениях с матерью. Ребенок в этом случае идеальный источник безусловной любви, который можно эксплуатировать, не боясь быть искренним в своей потребности и не связывая себя условностями. Беда здесь такая же, как и при любом потребительстве. Сам источник, дающий нечто важное и нужное, остается незамеченным.

По мере взросления ребенка отношения с ним теряют прежнюю безусловность и начинают приобретать полноценные черты социального общения со всеми сопутствующими условностями. На этом источник иссякает. Возникает конфликт. Ведь «ребенок должен.побить родителя». Но ребенок будет знать только то, что ему давали. А его лишь потребляли.

3. Ребенок — «брачный партнер». Это не такой уж редкий случай, при котором родитель ищет в ребенке компенсацию недовольству супругом или супругой. Либо, как правило, это матери-одиночкн, воспитывающие сыновей, которые одновременно неосознанно рассматриваются через призму желания иметь рядом с собой мужа и отца ребенка. Мать может быть недовольна своим мужем, желая видеть в сыне компенсацию недостающих мужу качеств. Отец также может видеть в дочери компенсацию качеств жены, которыми он неудовлетворен. Соответственно и воспитание идет как воспитание для себя будущего супруга или супруги. Как и при всяких незрелых супружеских отношениях, это выливается в претензии и глупые, не соответствующие возрасту, требования и попытки притянуть на свою сторону опять же несоответствующими возрасту знаками внимания.

Такие отношения неизбежно пропитаны ревностью и «перетягиванием каната». В ребенке преждевременно пробуждается чувственность. А родителей в конце концов ждет разочарование. Сын когда-нибудь женится, а дочь выйдет замуж, так и не дав родителю ожидаемой компенсации. А вот смогут ли в этом случае дети сами стать достойными супругами?

4. Ребенок — последователь. Ребенок предназначается (конечно, волей родителя), чтобы реализовать то, что родитель не смог по жизни реализовать сам. Дети должны идти дальше своих родителей, добиться того, что не смогли родители. Что для этого нужно? Конечно же, создать детям необходимые условия так, чтобы они не испытывали тех препятствий и той нужды, которые выпали на до. по их родителей. Если родитель голодал — ребенок будет закормлен деликатесами. Если родитель рос в бедной семье и не имел игрушек, то ими будет завалена вся квартира. Если родитель не имел друзей — на день рождения ребенка будет приглашаться вся группа детского сада. Если родитель не имел возможности получить образование — ребенка затаскают по кружкам и студиям. И т. д. и т. п. В итоге ребенок оказывается лишенным жизненного выбора. Проживает не свою собственную, а чужую, искусственную жизнь, навязываемую родителем. Однако усилия родителя так и не приводят к желаемому результату, наступает разочарование. Родитель в конце концов видит, что ребенок так и не идет дальше, реализуя его амбиции, а может даже скатывается вниз.

5. Ребенок — игрушка. Здесь все очевидно. С рождением ребенка родителям есть чем заняться. В доме появляется новая игрушка. Со стороны такие родители кажутся очень любящими и заботливыми. Им нравится возиться с малышом, ласкаться с ним, играть. Ребенок — своеобразная забава, заполняющая время и, главное, приносящая столько удовольствия. Игрушка-то не простая, а живая. Такая забавная, такая милая. Она так интересно двигает ручками и ножками, «гулит», а иногда так комично складывает обиженные губки. Конечно, она требует заботы, ухода, иногда доставляет Немало тревожных минут, болея и капризничая. Но ощущение счастья, получаемое от игры с ней, позволяет преодолевать трудности.

Это отношение очень распространено и происходит от незрелости родителей. Они сами еще психологически не выросли из детства и, скорее всего, усвоили такое отношение от родителей. Ими также играли и умилялись. Так же как ребенок порой утешается игрушкой, обретает некое чувство полноты от обладания ею, спит с ней, кладя под подушку, так и взрослый родитель ведет себя по отношению к ребенку. Иногда по этой же причине заводят кошечку или собачку. Разница в том, что родитель втайне надеется, что ребенок, вырастая, открывает новые уровни игры, со все новыми возможностями, вплоть до самых утонченных, интеллектуальных.

Однако «игрушка» вырастает и начинает задавать такие правила игры, которые для родителя оказываются неприемлемыми. И играть в эту игрушку уже не хочется. Да она уже вовсе не милая и пушистая. Она уже с норовом. И может быть тут и приходит понима-Иие, что в ребенка не играют, а его воспитывают.

Не всегда родители понимают, что, желая ребенка, зачиная его и Р°жая, они на самом деле хотят одного из перечисленного выше. Малыш, очевидно, превращается в желанную жертву родительских ^ЯеУДовлетворенностей, претензий и страстей.

Более печальная ситуация в случае, если ребенок не считается *^еланным. Вообще же желать или не желать ребенка в нашей куль-¹Уре считается нормой и проявлением человеческой свободы. Если if

после некоторых раздумий ребенку по каким-либо соображениям позволяют родиться, он так или иначе отвергаем и отношение к нему строится на этом отвержении.

Малыш может считаться обузой, тяжким крестом, который приходится нести, во всем себя ущемляя и ограничивая. Причем отношение это часто смакуется с проявлением изысканного мазохизма. А чтобы присутствовало чувство правоты, самооправдания, к ребенку применяется другая сторона — садизм.

Ребенок может считаться наказанием. Родители не в силах выносить ответственность и необходимость заботы о нем, либо его характер. И здесь будет делаться все, чтобы ребенок оправдывал свою функцию как наказание. Главное — чувство внутренней правды.

Наконец, малыш может напоминать ненавистного супруга и становится объектом вымещения накопившейся злости.

Можно выделить третью группу отношений к ребенку, характерную наличием рационального элемента. Отношение к ребенку диктуется некими рациональными, обычно прагматическими, соображениями. Вот некоторые примеры.

 

1. Ребенок — моя опора в старости. Действительно, перспектива остаться в старости без поддержки и средств к существованию никого не привлекает. Тем более, что поддержка родителей детьми — обычное, нормальное явление в цивилизованном обществе. Исходя из этой цели в детях воспитывают положительные качества отзывчивости и заботливости. Однако для достижения цели необходимо создать привязку ребенка к себе и к своим потребностям. То есть, по сути, лишить его независимости. Такое воспитание неизбежно ограничивает ребенка, замыкает его на семью и ее потребности, невроти-зируя отношения. Ребенок неминуемо не будет чувствовать внутренней опоры у родителей и, стало быть, не обретет ее сам. Яркий пример таких отношений — это семья, в которой все крепко держатся друг за друга, контролируют каждый шаг даже взрослых детей, испытывая беспокойство по каждому мельчайшему поводу. Очевидно, что ребенок оказывается сам глубоко зависимым и невротически привязанным и во взрослом возрасте. Либо со временем испытывает чувство резкого протеста против уклада семьи и выходит из нее, но, не имея внутренней опоры, снова пытается обрести ее в новых привязанностях.

 

2. Ребенок — имидж. Это — всегда печальная роль, отводимая ребенку, направленная на создание внешней видимости благополучной и презентабельной семьи. Ведущими лозунгами могут быть, например, следующие: «В каждой семье обязательно должен быть ребенок», «Все должно быть как у других людей». Ребенок, естественно, при этом должен демонстрировать достоинства мужа и жены как семейной пары и как отца и матери. Так он и воспитывается. При этом внешнее благообразие оказывается важнее внутреннего содержания. Родителям приятно гордиться своим чадом и от него, во что бы то ни стало, добиваются желаемого образа. Ребенок же, завися от родителей, внешне потакает им, подавляя свои внутренние импульсы, учится лукавить и лицемерить. Рано или поздно это обратится и против родителей. Но самое главное — такой ребенок никогда не научится глубоким отношениям, всегда ограничиваясь лишь внешней стороной, превращая всю свою жизнь в процесс создания имиджа.

Сюда можно отнести и нередко встречающиеся ситуации, когда молодая женщина, вырвавшись из-под невыносимой родительской опеки,рожает ребенка, доказывая им (и, конечно же, себе) свою взрослость.

 

3. Ребенок — подопытный. В этом случае, по меткому выражению православного педагога А. Гармаева, ребенок является профессионально-педагогическим приложением родителя. Такой малыш с самого начала — объект экспериментов, экспериментальный материал. Родитель создает в своем уме образ идеального ребенка и пытается его воплотить, не задумываясь о действующих природных законах, управляющих развитием. Образ воплотить не удается, поскольку, во-первых, ни сам образ, ни применяемые методы не соответствуют реалиям, а во-вторых, родитель часто пытается воспитать в ребенке такие качества, которыми не обладает сам. С взрослением ребенка приходит время, когда экспериментирование становится невозможным из-за неподатливости экспериментального материала. И родитель охладевает к ребенку. Он становится неинтересен. Воспитание не удалось. И виноват в этом, конечно же, непослушный малыш. А жертва экспериментов остается со своими проблемами и смешанным чувством — благодарить ли родителей за все, что они для него сделали, или подвергнуть осуждению. Ведь чувства любви он так и не познал.

Наверное, есть и другие варианты отношения родителей к ребенку, связанные с неосознанностью своей миссии родителя и роли ребенка. Более того, в той или иной степени каждый родитель обнаружит в себе сочетание нескольких вышеописанных вариантов. Все эти варианты — «ловушки», уводящие от осознанного отношения. Они же — причины неудач и разочарований. Общее для всех этих «ловушек» в том, что родитель исходит всегда «от себя». От собственных страстей и от ума, который лишь оправдывает страсти. **° не от ребенка, который в любом случае превращается в объект. А тогда неизбежны отношения, окутанные массой условностей, нев-ротизадия, психопатические проявления, претензии и требования к малышу, который не только не может их понять, по н осуществить в силу своей природы, отличающейся от представлений родителей.

Увидеть малыша таким, какой он есть, без претензий и личных амбиций, а потому понять его, понять те внутренние движущие силы, которые заставляют его расти и развиваться, действовать в согласии с этими силами - вот настоящая родительская задача. Но, увы, чрезвычайно трудно выполнимая. Ирония жизни в том, что выполнение этой задачи начинается с понимания себя самого. А чтобы понять себя, нужно пройти в том числе и путь... родителя. Вот такой замкнутый круг. Да и дети, как правило, рождаются при таком возрасте родителей, когда не улеглись еще гормональные бури, а душа полна амбиций и стремлений самореализоваться. Но это ни в коем случае не повод для уныния. Это повод для каждодневной работы над собой. Работы, которая позволяет все глубже проникать в суть вопроса, вынесенного в заголовок этой главы и так и оставшегося без ответа. Потому что ответ этот глубоко личный и любое выражение его в словах будет страдать искажением смысла. Он связан с Таинством. А Таинство можно лишь переживать. И пусть даже ответ на этот вопрос пришел тогда, когда ребенок достиг совершеннолетия или давно живет своей независимой жизнью, когда уже сделано много ошибок и получено много разочарований. Даже в этом случае новое осознанное отношение способно сотворить чудо, выведя отношения родителей и детей на совершенно иную ступень, открыв новые горизонты жизни и придав импульс к дальнейшему духовному росту.