Марк Кинг Уильям Коэн 6 страница

Успех терапевтического рассказывания историй зависит как от эффективной организации процесса, так и от содержания истории. Прежде чем обратиться к содержанию, позвольте предложить три основных правила изложения историй. Первое правило: историю следует рассказывать непреднамеренно, почти в виде отступления от терапевтических или медицинских контактов. Не забывайте: когда пациент садится беседовать о своих проблемах, его защиты наготове. Но перед началом лечебной процедуры или после ее окончания, а также во время случайного перерыва защиты пациента естественным образом ослабевают, и вы пускаетесь в болтовню. В эти моменты пациент в полном смысле открыт — и сознательно, и бессознательно — для того, что вы хотите ему сказать.

Второе правило: для рассказа должно быть какое-то разумное основание. Мы часто начинаем истории словами: “Я рад, что мы сегодня работаем с вами, потому что со мной только что произошел необычный случай”, или: “Знаете, я думал о вас целую неделю, потому что понял, что у меня есть старая подруга, я ее давно не видел, она очень похожа на вас, несмотря на то, что она немного моложе”. Затем рассказывается история о подруге или о том, какое происшествие произошло с вами сегодня утром. Студенты часто говорят нам, что эти истории настолько прозрачны, что пациент обязательно должен выявить заключенное в рассказе сообщение, адресованное ему. В конце концов, специалисты не рассказывают импровизированных историй. Наш опыт свидетельствует об обратном. Если история рассказана доверительно, непринужденно и для этого рассказа имелись разумные основания, пациент будет слушать внимательно, то есть как раз так, как нам хотелось бы.

Третье правило (мы его будем обсуждать в конце главы): никогда не анализируйте и не обсуждайте историю, а сразу после ее окончания переходите к другой теме.

Истории составляются двумя способами. К первому типу относятся истории, несущие стратегию изменений, которую вы хотите внушить пациенту. Истории второго типа не заключают в себе стратегии изменений, возможно, потому, что вам точно не извес­тно, что пациенту нужно делать. Они скорее обращены к правому полушарию, к бессознательной психике, которая рассматривается как творческая часть каждого человека, — с ее помощью должны быть решены проблемы, стоящие перед пациентом. Далее приводятся примеры историй обоих типов, чтобы помочь понять разницу между ними.

Давайте сначала рассмотрим истории, придуманные для пациентов с вредными привычками, которые несут в себе определенное сообщение или внедряют определенную стратегию.

 

“Знаете, у меня есть подруга по имени Анна, которую вы мне сильно напоминаете. Она немного выше вас ростом и немного моложе. Мы с Анной вместе росли в Балтиморе. Недавно я ездил туда и видел ее после многолетнего перерыва, и она рассказала мне кое-что интересное. Как и многие женщины в нашей культуре, Анна считает, что она может быть счастлива только тогда, когда у нее есть мужчина, и думает, что единственный способ общения с мужчиной —всегда отвечать “да” на его предложение идти в постель. Анна говорила мне когда-то, что несмотря на то, что получает удовольствие от секса, она начинает чувствовать себя все более отчужденно и ее тело кажется ей чужим из-за сознания того, что она не настолько управляет ситуацией, чтобы иногда сказать “нет”.

Недавно, когда я виделся с Анной, она рассказала мне, как проводила вечер с мужчиной, который ей нравился, и в завершение вечера он, как обычно, захотел секса. По некоторым причинам на этот раз Анна отказалась. Я не знаю, как складываются отношения Анны с этим мужчиной, но она сказала, что с ней произошла приятная перемена и она в первый раз почувствовала, что сама за себя отвечает и не ощущает себя больше жертвой привычки или прессинга принятой нормы. Изменение сексуального поведения — еще не все, в Анне произошли большие изменения: она начала лучше ощущать свое “Я” во всех аспектах своей жизни. Знаете, действительно, то, как вы ощущаете свое “Я”— это самое важное в жизни. Этим пронизана ваша семейная жизнь, общественная жизнь, ваша работа”.

Эту историю можно рассказать тому, кто должен научиться говорить “нет”. Здесь есть два достоинства. Во-первых, говоря о сексе, а не о предмете жалоб пациентки (еда, наркотики, курение и т.д.), мы передаем ей сообщение косвенным образом, и она не нуждается в защите, так как она ведь не говорила о сексе. Во-вторых, история содержит вознаграждение: то есть, если пациентка скажет “нет”, возьмет на себя контроль и перестанет быть жертвой своих привычек, то приобретет хорошие чувства относительно самой себя. Об этих чувствах говорится как о чем-то действительно самом важном, в том смысле, что они пронизывают каждую часть жизни пациентки. К тому же, история должна быть рассказана как только что пришедшая на ум, в связи с пациенткой. Закончив свой рассказ, терапевт должен сразу перейти к другой теме.

Следующая история содержит неприятное сообщение о “друге-враге”. Чтобы подстроиться к привычкам человека, терапевт должен показать, что он понимает: нездоровая привычка когда-то была “другом”. У многих людей в течение долгих одиноких ночей единственным другом была только пачка сигарет. Кому-то еда давала ощущение комфорта в моменты стресса или алкоголь помогал ослабить невыносимое напряжение. Расценивая их только как “грязные, отвратительные” привычки и не понимая их облегчающего аспекта, нельзя подстроиться к опыту пациентов. Вот история для подстройки как к природе привычки, бывшей в свое время другом, так и к актуальной сейчас для пациента необходимости отказаться от нее.

 

“Знаете, Фрэнк, я думал на этой неделе о вашей семье. У вас есть дочь, которая собирается поступить в колледж через один-два года, и я вспоминал, какое это было сложное время в моей жизни. В старших классах у меня был друг по имени Мо. Мы были неразлучны, к нам относились прямо как к сиамским близнецам. Мы все делали вместе и в учении, и в развлечениях. Мы вместе поступили в университет штата Мэриленд и на первом курсе были соседями по комнате в общежитии, но когда мы поступили в колледж, что-то начало меняться. Скоро стало ясно, что Мо и я двигались в разных направлениях. Я хотел хорошо учиться в колледже и стать специалистом. Мо хотел пользоваться возможностью не заниматься ничем, кроме вечеринок. Несмотря на то, что я тоже любил вечеринки и, конечно, устраивал их, вскоре я понял, что если буду делать то, чего хочет от меня Мо, и продолжать тесную дружбу, то провалюсь на экзаменах в этом семестре или в следующем. Это был трудный выбор, но в конце концов напряжение стало столь велико, что мне пришлось оставить дружбу с Мо. Мне было трудно и грустно, однако я понял, что хотя он когда-то был для меня большим другом, но теперь становился врагом и дружба с ним приведет к тому, что я никогда не смогу достичь в жизни того, чего хотел. Это было очень напряженным моментом для меня и вызвало некоторые проблемы в моей собственной душе, но я сделал то, что должен был сделать. Конечно, оглядываясь назад, я не жалею ни о чем. Я надеюсь, что вашей дочери не придется проходить через такие же стрессы”.

 

Эта история иллюстрирует несколько уже упоминавшихся моментов. Она позволяет подстроиться к пациенту, потому что в ней содержится как понимание напряжения, связанного с насущной задачей (расстаться с вредной привычкой), так и понимание того, что в свое время эта привычка помогала ему. Рассказ относится к косвенному воздействию, потому что я говорил о своем друге по колледжу, развлечениях и отметках и не касался вредной привычки пациента. Последнее замечание о дочери было сделано, чтобы отвлечь его внимание и усилить основания для этого рассказа, а также перейти к обсуждению другой темы.

Теперь мы обратимся к историям, рассказываемым пациентам, когда психотерапевт точно не знает, какое вознаграждение получает пациент от своей привычки или в какой новой стратегии он нуждается, но полагает, что это решение содержится в бессознательном пациента. Цель таких историй — активизировать ту часть психики, которая знает выход, и позволить ей влиять на поведение пациента.

Первая история была рассказана медсестре, которая проходила терапию по поводу алкогольной зависимости средней степени. Было понятно, что привычку поддерживало, в частности, постоянное ворчанье родителей и друзей-врачей по поводу ее выпивок. Женщине требовался какой-то способ для сопротивления друзьям и семье, которых она считала властными, но ни она, ни терапевт не могли придумать хорошей альтернативы. Приведенная далее история представляет собой пример косвенного рефрейминга, помогающего пациенту самому найти новые, более подходящие варианты.

 

“Знаете, Лили, среди моих друзей много медсестер и как раз на этой неделе я случайно встретил одну из них, которую целый год не видел. Ее зовут Лиза. Она имеет диплом медсестры и степень бакалавра по психологии. Несколько лет назад ей нравилась ее работа, но в последний год она начала немного скучать. Родители и старшая медсестра ужасно раздражали Лизу тем, что пытались заставить ее пойти в школу медсестер для повышения квалификации. Отчасти Лиза этого хотела, но по непонятным ей самой причинам что-то внутри нее сопротивлялось этому решению. Она чувствовала, что сбита с толку и попала в ловушку. Однажды в свободный день Лиза пошла навестить свою любимую старую учительницу из школы медсестер. Она рассказала ей о том, что с ней происходило, и учительница сказала: “Прежде чем решать, пойдешь ты на занятия или нет, я хочу предложить тебе попытаться сделать кое-что еще”. Затем старая медсестра наклонилась к Лизе и сказала ей кое-что по секрету. Лиза взяла отпуск на три дня и куда-то исчезла. Это очень взволновало ее семью и друзей, потому что никто не знал, где Лиза. Когда она вернулась, то казалась повеселевшей и на той же неделе записалась в школу медсестер для повышения квалификации. Это непонятная история, я даже не знаю, в чем состоял секрет. Бывают же такие совпадения, что вы, моя новая пациентка, тоже медсестра, а я как раз на прошлой неделе встретил свою старую приятельницу медсестру, и она мне рассказала об этих странных событиях с ней. Я полагаю, что это на самом деле ничего не значит. Что же, давайте теперь приступим к работе”.

 

Метафора — хороший способ обращения к бессознательной психике, правому полушарию мозга. Мы всегда обращаемся к образам старого мудрого учителя, творца, старой бабушки, древней, покрытой пылью книги и т.д., представляя себе бессознательное человека, и рассказываем какую-нибудь историю, где персонаж, с которым пациент будет идентифицироваться, получает некую новую информацию из этого источника и может использовать ее для решения своей проблемы. Конечно, поскольку в этих случаях мы не предлагаем никакой определенной стратегии, то на вопрос пациента, в чем состоял секрет или что сказала старая книга, мы просто пожмем плечами и ответим: “Я не знаю — мне этого не рассказали”.

Вот еще одна история, которая может быть полезна в ряде клинических ситуаций. Повторяем, эта история не внушает специфических стратегий для изменений, а предоставляет это собственному бессознательному пациента.

 

“Знаете, прошлой ночью я видел интересный сон. Я проснулся в незнакомой комнате, в чужой, но чем-то знакомой постели. Я прошел несколько пролетов вниз по лестнице и добрался до подвала. Когда в подвале я осмотрелся, то увидел, что вертикальные опоры, идущие от пола к потолку, были заметно изогнуты и обветшали. Я увидел электропровода, свисавшие с балок, и помню, что это были какие-то обрывки. Водопроводные трубы проржавели и нуждались в ремонте. Когда я вышел из подвала, несколько рабочих спускались туда по лестнице. Электрик нес разные провода и выключатели, розетки, рубильники, схемы и предохранители. У плотника я заметил ящик с инструментами. Еще я увидел водопроводчика. Я вышел наружу, обошел вокруг дома и, когда подошел к фасаду, заметил, что там идет карнавал или ярмарка. На улице были установлены балаганы, вокруг толпилось множество людей. Я прошелся по улице, и повсюду гуляли люди. Я улыбался, но заметил, что мне в ответ не улыбаются. Люди собирались небольшими компаниями и веселились. Я почувствовал свое одиночество, отчужденность, и мне было неуютно. Я почувствовал сильную обиду. Я пошел обратно, опять обошел вокруг дома. Когда я спускался по ступенькам подвала, рабочие уходили. Я вошел внутрь и увидел, какую чудесную работу они выполнили. Опоры, поднимавшиеся от фундамента к потолку, были вырублены заново, я увидел, что они гораздо мощнее и тверже прежних. Я увидел новую проводку и новый силовой щиток. Я увидел также новое электрическое оборудование, выключатели и розетки. Я увидел новый сверкающий водопровод и легко мог представить себе, как хорошо по нему течет вода. Внезапно мне стало лучше, я вышел из подвала вверх по ступенькам, обошел вокруг дома, там продолжалась ярмарка. Я вновь прошелся по улице и в самом деле почувствовал себя хорошо. Люди проходили мимо, я улыбался им, и если даже на мою улыбку не отвечали, меня это не задевало. Я вернулся обратно и вошел на этот раз через парадный вход, прошел несколько маршей вверх по лестнице, снова лег в постель и позволил себе погрузиться в приятный расслабляющий сон”.

 

Нас часто спрашивают, что мы можем посоветовать, чтобы слушатели могли начать выполнять такого рода работу, прогнозируя ее эффективность. Вот несколько советов.

Истории составляют, руководствуясь принципами параллелизма и изоморфизма, имеется в виду, что важные элементы рассказанной истории должны по форме совпадать с фактами жизни пациента. Это относится к основным обстоятельствам, возрасту, полу, семейным отношениям, возможно, к роду занятий и т.д., чтобы рассказ позволял подстраиваться к конкретной ситуации пациента. Например, существует несколько метафор семьи: капитан корабля, первый помощник и команда; директор школы, его заместитель и учителя; тренер команды, его помощник и игроки.

Затем непременно используйте возможности своего собственного правого полушария, его творческий потенциал. Войдите в транс и создайте в воображении образ или картину, символически изображающую пациента и его ситуацию. Например, курильщик может напоминать машину, работающую неэффективно, да к тому же между шестеренками появляется повышенное трение и механизм дымит. Наконец, приходит мастер и поворачивает особый винт так, как нужно, после этого машина работает производительно, дым и вонь исчезают. Унылый и одинокий алкоголик может напоминать вам покинутого щенка, который любит играть с другими собаками по соседству, но просто не знает, как это устроить. Наконец, приходит старый мудрый сенбернар и выручает щенка. Возможно, старый мудрый сенбернар шепнул какой-то важный секрет щенку на ухо. Или он мог сказать щенку, как именно подружиться с другими собаками.

Мы также посоветовали бы начинающим специалистам найти нескольких друзей или коллег, которые применяют или интересуются применением этих подходов. Иногда бывает трудно сочинять истории самостоятельно, профессиональная группа поддержки, собирающаяся каждые несколько недель, чтобы разрабатывать метафоры и истории для трудных случаев, может оказать неоценимую помощь, особенно начинающим. Мозговой штурм в такой группе специалистов с разными личностными качествами очень интересен и подпитывает творческое горение.

Последний небольшой совет: не забывайте следить за тем, чтобы все ваше поведение было конгруэнтным, тогда эти истории будут работать. Мы понимаем, что для многих специалистов рискованно работать не так, как их обучали. Многие опасаются, что эти истории или другие косвенные техники могут быть замечены пациентом. Вся наша практика подтверждает обратное, однако мы знаем, что каждый должен верить своему собственному опыту, а не нашим словам. Мы можем сказать только следующее: для того чтобы знать, какими возможностями и силой воздействия обладают эти техники, необходимо испытать их. Мы часто говорим пациентам: “Единственный способ делать это состоит в том, чтобы это делать!” Сидеть анализируя, оттачивая методы и строя гипотезы о том, к чему это может привести, недостаточно для подтверждения эффективности этих техник — вам будет не хватать необходимых для этого сенсорных данных. Повторяем: чтобы эти техники работали, их надо проводить энергично, эффективно, конгруэнтно, с уверенностью, что они обязательно дадут результаты.

Ирония заключается в том, что специалисту важно помочь пациенту забыть сообщения, переданные косвенным образом. Поскольку “соль” косвенного воздействия в том, что оно адресовано правому полушарию или бессознательной психике, важным результатом проделанной работы, которого вы могли бы желать, является такое состояние пациента после сеанса, при котором он сознательно анализирует использованные техники или рассказанные истории, пытаясь осознать сообщение. Вот почему в наведение транса мы включаем много сообщений, способствующих забыванию.

 

“Знаете, Фрэнк, память — забавная вещь. В нашей культуре она высоко ценится: как медик, я думаю, что мы ее даже переоцениваем. Я знаю, что у вас, Фрэнк, хорошая память. Вы не забыли прийти сегодня сюда, и я тоже не забыл этого — вот почему мы здесь встретились: это не было случайностью. Я знаю, Фрэнк, стоит мне спросить, что у вас было вчера на обед, и вы легко сможете ответить мне. Но подумайте, как трудно, почти невозможно для вас было бы рассказать мне, что было у вас на обед месяц назад. Вы забыли это. Однако верите вы или нет, но эта память внутри вас. И если вам когда-нибудь понадобится вспомнить, вы это сможете сделать. Но эта работа по вспоминанию того, что вы ели на обед месяц назад, заняла бы всю вашу сознательную психику и не дала бы вам заниматься другой важной работой. Вы будете счастливы, Фрэнк, узнав, что все это относится и к той работе, которой нам предстоит заниматься в этом кабинете. Что бы вам ни понадобилось вспомнить из нашей работы, каким бы образом вам ни понадобилось вспомнить это, подробно или в общих чертах, смутно или совершенно определенно, вы это сможете. Когда здесь говорят то, о чем вам не нужно помнить, что просто закупорило бы ваш разум подобно попыткам вспомнить, что вы ели за обедом месяц назад, вам не нужно стараться помнить это. Вы забудете это. И это одна из приятных особенностей работы, которую мы делаем вместе с вами”.

 

В дополнение к включению сообщений, способствующих забыванию, с которыми большинство гипнотерапевтов должны быть знакомы, важно помнить, что никогда не следует прорабатывать с пациентом этот материал на сознательном уровне. Вам необходимо верить в свои методы и терпеливо подождать неделю или две, чтобы увидеть, каким будет результат. Мы видели, как студенты, начинающие заниматься косвенными воздействиями, рассказывали прекрасные истории и использовали элегантные косвенные техники, а потом теряли веру в них и немедленно объясняли пациентам их значение. При этом косвенные воздействия становились для пациентов ничем иным, как только параллельным примером к сознательной работе. Сопротивляйтесь искушению объяснять все, что вы делаете, своим пациентам. Верьте в вашу собственную работу и расширяйте ваши творческие возможности, экспериментируя с некоторыми из предлагаемых техник.

5. ПРЯМОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ

Авторы, пишущие на темы современного гипноза, неизменно оказываются в затруднительном положении, когда проводят сравнение прямых и косвенных воздействий, причем большинство современных практикующих гипнотерапевтов решительно склоняются в сторону косвенных воздействий (Yapko, 1983).

На ранних стадиях развития гипнотерапии процедура гипнотического воздействия состояла из стандартного наведения транса и следовавшего за ним прямого внушения посредством таких фраз, как “вид сигареты вызывает у вас тошноту”. Большинство людей, обращавшихся к помощи гипнотерапии, были убеждены, что эта техника и есть тот метод, который “легко и быстро” позволит добиться желаемого результата (соблюдение диеты, отказ от курения и употребления алкоголя). Ответственность за это разделяют не только непрофессиональные гипнотизеры и средства массовой информации, но и некоторые профессионалы. Они содействовали появлению ожиданий, что гипнотерапия, заключающаяся в наведении транса с последующими прямыми внушениями, приведет к быстрым и устойчивым поведенческим изменениям. В самом деле, достаточно много людей обнаруживают существенные изменения во время публичных гипнотических сеансов в конференц-залах мотелей и гостиниц, чтобы вызвать доверие к этим гипнотизерам (однако, стоит только взглянуть на очереди покупающих лотерейные билеты, чтобы понять, что для многих людей не требуется много подтверждений, если ставки высоки).

Многие студенты, изучившие методы наведения транса, ждут от нас конкретных постгипнотических внушений для решения разно­образных проблем, в том числе в связи с перееданием, курением и алкоголизмом. Мудрость Эриксона проявилась в его понимании естественного сопротивления взрослых людей прямым внушениям со стороны других взрослых. Многие из нас испытывали подобное в ситуациях с детьми, которые также не желали “делать то, что им сказали”. Эриксоновский косвенный неавторитарный естественный подход был большим шагом вперед в области гипноза (Lankton and Lankton, 1983).

Однако подчеркивание особого значения косвенного воздействия привело к некоторой путанице и, к сожалению, к дискредитации прямого воздействия. Важно уметь подстраиваться к пациентам, и если они лучше реагируют на прямые внушения, нужно использовать прямое воздействие. Те, кто изучают техники Эриксона, часто бывают удивлены, когда впервые видят его работу. Например, в видеозаписи “Искусство Милтона Эриксона” (“The Artistry of Milton H. Erickson, M.D.”, Lustig, 1975) Эриксон дает своей пациентке Монд следующие указания: “...Закройте глаза и почувствуйте этот дискомфорт, зная, что вы можете управлять им, открыв глаза. А теперь сначала хорошенько ощутите чувство самого большого дискомфорта, которое вы когда-либо испытывали; за­кройте глаза и ощущайте это...” (Монд закрывает глаза.) Те, кто наблюдают работу Эриксона впервые, обычно не ожидают от него использования столь прямых внушений. Однако его воздействия могут быть поняты в контексте уже установленного сотрудничества, которое и составляет природу гипнотерапии. Эти прямые внушения и указания давались Монд с целью преподать ей стратегию обращения с теми событиями в жизни, которые представляют для нее трудность, закрывая и затем вновь открывая глаза.

Мы разделяем оговорки Эриксона, касающиеся пригодности прямого гипнотического внушения для устранения симптомов, когда вероятность успеха невелика и неудача в непосредственном устранении симптома может подвергнуть нежелательному сомнению полезность гипнотерапии вообще (Erickson, 1978). Несмотря на это, прямое воздействие занимает свое место в современном лечебном гипнозе. Противопоставление прямого воздействия косвенному, когда одно объявляется положительным, а другое отрицательным, одно — желательным, а другое — нежелательным, безусловно, ведет в западню старого дихотомического мышления, нашедшего свое характерное выражение в разделении души и тела или в противопоставлении врожденного и приобретенного. Мы считаем более полезным рассматривать техники воздействия как некоторый континуум, то есть в каждом данном случае конкретная техника — прямая или косвенная — может оказаться полезной или бесполезной, в зависимости от особенностей индивидуума и ситуации. По мере того, как мы отказываемся от дихотомической, дискретной категоризации в пользу более гибкого подхода, возрастает особая роль указаний. Указания представляют собой форму прямого воздействия, которое работает как на сознательном, так и на бессознательном уровнях. Конечная цель наших действий — эффективность. Все, что нами делается, предполагает достижение этой цели. Эффективная терапевтическая программа может включать прямые и/или косвенные подходы. Догматическая приверженность тому или иному подходу наносит вред пациентам.

Итак, мы ввели понятие прямого воздействия и утверждаем, что оно является полезной составной частью современного лечебного гипноза. Далее в этой главе мы сначала уделим внимание формам прямого воздействия, а затем дадим описание их специального подраздела — указаний. Общее свойство прямых воздействий заключается в том, что все они предназначены для понимания на сознательном уровне.

Использование имен

Успешное гипнотическое воздействие зависит от степени взаимопонимания, более того, сотрудничество составляет основу гипнотических отношений. В начале клинической работы, стремясь установить отношения более полного сотрудничества, мы говорим на первом сеансе: “Здравствуйте, я Джерри Баш. Как мне обращаться к вам — Рут или миссис Луис?” Пациентка отвечает либо: “Называйте меня Рут”, либо: “Лучше называйте меня миссис Луис”. Она может ответить иначе: “Друзья называют меня Рути, мне это больше нравится”.

В этом коротком обмене репликами возникает несколько важных моментов. Не прибегая к употреблению профессионального звания (“Я доктор Х”), мы даем пациентам возможность выбрать форму обращения к нам либо по имени, либо официально, потому что они, конечно, знают наши звания. (Интересно, что на практике, имея возможность выбирать, большая часть пациентов прибегает к профессиональному обращению.)

Обсуждение с пациентом вопроса о том, как к нему лучше обращаться, может показаться слишком очевидным и недостойным упоминания эпизодом. Но, по нашему мнению, проявляя таким естественным образом уважение к пациенту, вы закладываете основу ваших дальнейших отношений, необходимых при всякой психотерапевтической работе, особенно при гипнотерапии. Персонализация гипнотерапии с помощью частого упоминания имени пациента имеет решающее значение для эффективной подстройки как при наведении транса, так и при утилизации.

Неопубликованное исследование, проведенное в университете штата Айова, дает интересную информацию об этом. Исследователи выясняли различия в оценках терапевтической эффективности специалистами и неспециалистами. Шесть новичков студентов-психологов (представлявших неспециалистов) и шесть членов Психологической ассоциации штата Айова просматривали и оценивали 36 видеозаписей, на которых интервью шестерых пациентов проводили пять квалифицированных психотерапевтов и один психолог-выпускник, проходивший практику, которого включили ради шутки. Пациент высказывал утверждение, а терапевт кратко его комментировал.

Исследование не выявило различий в оценках экспертов обеих групп. Более тщательный анализ показал, что не только не было различий, но и что обе группы значительно выше оценили одного из терапевтов. Им оказался студент-практикант. Заинтригованные исследователи провели контекст-анализ, чтобы понять, почему и новички-студенты, и практикующие психологи оценили столь высоко студента-практиканта. Единственным важным различием оказалось то, что практикант в каждой своей реплике всегда произносил имя пациента один, а то и два раза.

Языковые нюансы

Ранее мы обсуждали некоторые выводы относительно дифференциации полушарий, полученные в исследованиях на расщепленном мозге (Springer and Deutsch, 1981). Здесь было бы полезно рассмотреть метафоры левого и правого полушарий, руководствуясь которыми мы можем понять, как лингвистически оформлять наши воздействия. Никто не написал об этом более выразительно, чем Пол Вацлавик в своей книге “Язык изменений” (“The Language of Change”, 1978). В VI главе, озаглавленной “Языковые паттерны правого полушария”, Вацлавик обсуждает определяющие особенности языка правого полушария, который он называет образным языком:

 

“Наконец, следует упомянуть еще одно существенное свойство образного языка. Как уже было отмечено, его структура сравнительно примитивна. Он не имеет высокоразвитого логического синтаксиса дискретной коммуникации (языка левого полушария, или естественного языка), и прежде всего понятия “отрицания” — то есть таких слов, как нет, никакой, никто, никогда, нигде и т.д., которые необходимы для прямого выражения понятий несуществования, отсутствия, неприложимости и т.п. Как объяснено в другом месте... трудно, если не невозможно представить отсутствие события в виде картины. Предложение “ Мужчина сажает дерево ” можно легко превратить в простой рисунок, в отличие от противоположного (“ Мужчина не сажает дерево ”). Каким бы возможным способом ни пытаться, недвусмысленно данное содержание передать нельзя. Решая эту задачу графически, можно получить приемлемый результат, например изобразить мужчину рядом с вырытой ямой и лежащим саженцем или мужчину и упавшее дерево или что-то еще в том же роде. Поэтому опытные гипнотерапевты избегают отрицаний и заменяют их там, где это возможно, утвердительными формулировками”.

 

В основном, язык правого полушария очень примитивен по сравнению с языком левого полушария и отражает первичные процессы; поэтому он не содержит отрицаний, времен, наклонений (повелительного или сослагательного) и выражается с помощью метафор, зрительных образов и аналогий. Используя представление о дифференциации полушарий и модель транса как переживания преимущественно правого полушария, мы стараемся пользоваться отрицаниями как мешающими терапии. Пусть те, кто сомневается в этом, рассмотрят известный пример: “Не думайте, пожалуйста, сейчас о фиолетовом поросенке”. Возникает зрительный образ фиолетового поросенка, поскольку образность — функция правого полушария, а частица “не” при этом выпадает. Однако при необходимости мы употребляем слово “нет”. Вспомните, что в главе 3, посвященной якорению, мы просили пациентку представить, что она говорит “нет” и испытывает положительные чувства, отказываясь от еды. Конечно, человек может представить себя говорящим “нет”. С другой стороны, мы используем определенные преимущества того, что отрицания выпадают, так же, как это делал Милтон Эриксон, когда говорил колеблющемуся пациенту: “Пожалуйста, пока еще не входите в транс”. Заметьте, что добавление слов “пока еще” модифицирует и маскирует указание о том, что транс неизбежен. Человек, не склонный входить в транс, сознательной частью психики воспринимает только сообщение, которое подстроено под его нежелание входить в транс. Таким образом, гипнотерапевту при построении формулировок следует руководствоваться идеей, что представления левого и правого полушарий непременно должны находиться в гармонии. Например, лучше сказать: “Ешьте только полезную пищу в соответствующих количествах”, чем: “Не ешьте слишком много”.