В этой главе мы рассмотрим только те личностные характеристики, по которым обнаружены различия между полами в детском возрасте и во взрослости: мотивацию достижений, власти и аффилиации, доминантность, агрессивность, тревожность, заботливость, локус контроля. Здесь же мы обратимся к такому важному показателю, как гендерная идентичность и связанная с ней самооценка.
В плане гендерной психологии нас интересует прежде всего гендерная идентичность. Это словосочетание означает и отождествление себя с определенным полом, и отношение к себе как к представителю определенного пола, и освоение соответствующих ему форм поведения и формирование личностных характеристик. В связи с гендерной идентичностью у человека возникает и целостное представление о себе. В литературе имеются данные о половых различиях: в гендерной идентичности, в социальной я-концепции, самооценке своих возможностей, устойчивости самооценки и ее искажении (нарциссизм).
С раннего возраста человек отождествляет себя с определенным полом. У него возникает субъективное «чувство пола» и развиваются определенные характеристики личности — маскулинные или фемининные. При этом они могут не совпадать с полом — мужчина может обладать фемининными чертами, а женщина — маскулинными, а также встречаются своеобразные сочетания тех и других черт. Одним из факторов, влияющих на формирование таких характеристик, является гендерная идеология — бытующее в обществе представление о качествах, желательных для мужчины и женщины. Одной из составляющих гендерной идентичности является формирование сексуальной ориентации и выбора желаемого сексуального партнера. Этот аспект будет изложен в главе 9.
В представлениях о гендерной идентичности можно выделить 4 этапа (хотя этот термин появился только в 1970-х гг., ранее существовали его аналоги: половая, или поло-ролевая идентификация, отождествление себя с определенным полом и т. п.). Рассмотрим их более подробно.
Первый, дофрейдовский, этап относится к началу XX в. В ранних исследованиях, посвященных психологии женщины (Г. Гейманс, П. Е. Астафьев и др.), отражалось наивное житейское представление о том, что женщина должна соответствовать некоему идеалу (сформированному в высшем обществе): быть эмоциональной, загадочной, томной, слабой, заботливой, хорошей матерью — т. е. женственной (и в поведении, и в одежде, и в прическе, и в занятиях). Те, кто отклонялся от этого идеала, подвергались осуждению и остракизму.
Второй этап связан с деятельностью 3. Фрейда и, позднее, его последователей и охватывает период с 1920-х по 1970-е гг. В своей работе «Женственность» (это название можно считать символичным) Фрейд изобразил женщин завидующими
Личностные характеристики 201
мужской анатомии (так называемый комплекс кастрации) и заключил, что «фемининными» чертами являются пассивность, зависимость и склонность к подчинению. Мужчин же он считал активными и стремящимися к власти. Любое отклонение от этих эталонов считалось проявлением нездоровой гендерной идентичности. В частности, стремление женщин к власти (характеристика, которая должна быть у мужчины) было названо фаллическим (Фрейд, 1991. 1991а).
Третий этап — 70-80-е гг. XX в. Этот этап связан с именем двух женщин — Сандры Бэм и Джудит Спенс. Для объяснения различных вариаций гендерной идентичности они привлекли идею андрогинии.
В 1974 г. Сандра Бэм сформулировала свою гипотезу о существовании 3 типов людей с различной гендерной идентичностью: с преобладанием фемининных характеристик, с преобладанием маскулинных характеристик и «андрогинных», т. е тех, у кого наблюдается баланс маскулинных и фемининных характеристик. При этом наиболее привлекательным ей казался третий тип: по ее мнению, андрогин-ные личности обладают адаптивностью и гибкостью поведения, отличаются творческими наклонностями и наиболее психологически благополучны. Первые же два типа изображались негибкими, ограниченными, демонстрирующими в своем поведении бытующие в обществе гендерные стереотипы.
В 1975 г. Джудит Спенс подвергла критике операциональное определение андрогинии, сделанное Бэм, и предложила другой показатель: андрогинность — это сочетание высокой маскулинности и высокой фемининности. Это совершенно иное понимание андрогинии. Представим, например, такое сочетание противоположных характеристик как доминантность и подчиненность, ассертивность и уступчивость — в принципе, это сочетание возможно, но свидетельствует скорее не о сбалансированности и гармоничности личности, а о ее противоречивости и амбивалентности. Сочетаться могут не противоположные качества, а качества, характеризующие разные особенности личности, например властность и нежность, преданность и дух соревнования. Но и эти сочетания свидетельствуют о некоторой амбивалентности. Понятно, что в таком понимании андрогинные субъекты производили впечатление людей с нездоровой гендерной идентичностью. Правда, сама Спенс так не считала — напротив, андрогинность ассоциировалась для нее с высокой самооценкой и психическим благополучием человека. В общей сложности ею было выделено 4 типа людей: типичные мужчины, типичные женщины, андрогинные личности и недифференцированные личности с низкими показателями маскулинности и фемининности.
Обе исследовательницы разработали методики по измерению андрогинии: Бэм — BRSI, Спенс — PAQ. У нас в стране больше известен вопросник Бэм (см., например, Практикум по гендерной психологии, 2003). Заметим, что маскулинность и фемининность можно измерять и с помощью классической методики MMPI. Я с успехом использовала в своих исследованиях 4 шкалы из этой методики: фемининности, чистой фемининности-маскулинности, предпочтения женских профессий и отвержения мужских профессий (при исследовании женщин может быть полезной также шкала женского успеха).
Идея андрогинии на несколько лет вызвала воодушевление у зарубежных исследователей (в России этот период продолжается до сих пор). Она стала использоваться в различных прикладных областях психологии. Так, теория андрогинно-го менеджмента А. Сарджента, например, утверждала, что эффективный лидер
202 Глава 7. Личностные характеристики
должен перенимать лучшее, что есть в качествах другого пола, и интегрировать мужские и женские характеристики.
Четвертый этап охватывает последние несколько лет. После воодушевления наступило разочарование. Сама Сандра Бэм отказалась от идеи андрогинии, так как в обществе, в котором очень популярно четкое разделение на «мужское-женское», воспитывать детей в духе неопределенной и не очень понятной андрогин-ности — значит ставить их в сложные условия.
Американские исследовательницы Мелири Тейлор и Джудит Холл провели метаанализ работ, посвященных андрогинии. Использовались традиционная (фрейдовская) модель психологического благополучия (представление, что мужчины должны быть маскулинными, а женщины — фемининными), андрогинная модель (скорее, в понимании Бэм — как сочетание умеренно выраженных маскулинности и фемининности), фемининная модель (обладание фемининными чертами обеспечивает индивиду благополучие в обществе) и маскулинная модель (психологическое благополучие связано с преобладанием маскулинных черт).
Что же показал метаанализ? Психологическое благополучие обеспечивалось только четвертой моделью — маскулинной. Было предложено следующее объяснение этих результатов:
1) методическая неравноценность: в ряде работ было установлено, что шкалы маскулинности и фемининности в методике Бэм не являются равноценными — характеристика маскулинных черт выглядит более привлекательной, чем фемининных;
2) социальная желательность — учитывая сказанное в первом пункте, очевидно, что испытуемые чаще выбирали характеристики из маскулинного набора как более социально приемлемые;
3) вариабельность — маскулинная шкала была более вариативной, чем фемининная (в самом деле, разве, например, такое определение, как «умение сочувствовать, забота о людях, понимание других, сострадание, способность утешить, теплота и сердечность», не является описанием одной и той же характеристики, только выраженной разными словами? А ведь здесь перечислены 6 из 20 возможных характеристик фемининной шкалы!);
4) поведенческие эталоны: маскулинные черты были инструментальными, они рекомендовались как конкретные поведенческие образцы (например, «склонность вести за собой, склонность защищать свои взгляды, напористость, склонность к риску, быстрота в принятии решений»), а фемининные — лишь экспрессивными.
В то же время было установлено, что в американском обществе фемининная роль является более определенной и резко очерченной: фемининные черты привлекательны для женщин и непривлекательны для мужчин. Маскулинные же черты были желательны для испытуемых обоего пола, так как обладание этими чертами связано с получением большего числа социальных наград. Поэтому некоторые женщины предпочитают демонстрировать маскулинное поведение (несмотря на то, что при этом они осуждаются окружающими за потерю фемининности) — выгод от него может быть больше, чем потерь.
В целом, по мнению авторов метаанализа, обладание и маскулинными и фемининными чертами одновременно чревато для индивида провоцированием дис-
Личностные характеристики 203
функционального внутреннего конфликта, поэтому они даже считают понятие андрогинии излишним (Кон, 1988; Bern, 1987, 1987а: Taylor and Hall, 1982; Katz, 1986; Bartol and Martin, 1986).
В последнее время стали развиваться кросс-культурные исследования гендерной идеологии. Интересный материал в этом плане содержится в книге Н. М. Лебедевой (1999). Были исследованы представления о том, какие качества являются желательными для мужчин и какие — для женщин в 14 культурах. Выяснилось, что в развитых странах популярна идея эгалитарности (равенства полов), а в традиционных культурах (особенно мусульманских — Индии, Пакистане, Нигерии) идея предпочтения различий между мужчинами и женщинами. В Японии, стране с традиционной гендерной идеологией, различаются взгляды разных поколении: старшее предпочитает идею неравенства, а молодое — равенства, но специфического: многие японские женщины предпочитают лидерство в семье, но не стремятся к лидерству на работе.
Очевидно, недовольство женщин в большей степени возникает там, где их лишают лидерства во всех областях жизни. Во многих культурах только декларировалось, что семья — это епархия женщины, а на самом деле она и там была бесправна. И в тех случаях, когда женщина имеет возможность проявлять свой лидерский потенциал в семье (как в Японии) или когда ее роль в семье ценит общество (как в Польше — Rojahn et al., 1997), женщина не столь ретиво стремится к лидерству в мужском деловом мире, чем в тех культурах, где она занимает полностью подчиненное положение.
Поскольку в коллективистских культурах требуется более жесткое следование индивида нормам и ценностям общества, чем в индивидуалистических культурах, где ценится благополучие отдельной личности, то следует ожидать и более жесткого требования соответствия гендерным стереотипам в первых по сравнению со вторыми.
Кросс-культурные исследования половых ролей показали, что различия этих ролей связаны с типом культуры:
1) американцы ценят независимость больше покорности и в мужчинах, и в женщинах, а японцы — только в мужчинах (понятно, почему — хотя обе культуры относятся к маскулинным, первая является индивидуалистической, а вторая — коллективистской);
2) в фемининных культурах с низкой дистанцией власти (страны Скандинавии) семьи являются личностно-ориентированными, с равномерным распределением власти и участием в принятии решений всех ее членов, а в маскулинных культурах с высокой дистанцией власти (Япония, Греция, Малайзия, Мексика) в семьях наблюдается жесткое различие ролей мужчин и женщин, семья представляет собой иерархию, где решения принимает авторитарный глава семьи (чаще муж);
3) в семьях индивидуалистических культур более близкими являются отношения «по горизонтали» (между мужем и женой), а коллективистских — «по вертикали» (между родителями и детьми);
4) существуют культуры, где в семье наиболее значимы отношения между матерью и сыном (Индия), супругами (культуры Запада), отцом и сыном (Китай). В культурах последнего типа в обществе и другие типы отношений похожи на
204 Глава 7. Личностные характеристики
отношения отца и сына (начальник-подчиненный, учитель-ученик, правитель-народ), а в западных культурах на принципах равенства строятся не только отношения между супругами, но и между начальником и подчиненными (Лебедева. 1999).
Исследование гендерных стереотипов в сознании народа саха (якутов) А. И. Егоровой (цит. по: Лебедева. 1999) показало, что в образе «традиционной женщины» и «современного мужчины» завышались маскулинные и фемининные черты соответственно (т. е. они характеризовались андрогинностыо) — последний оценивался и наиболее негативно: автостереотипы женщин в целом оказались менее традиционны и консервативны, чем гетеростереотипы мужчин, поскольку, по мнению автора, эмансипация в якутской семье осуществляется скорее через женщин, чем через мужчин. Формирование гендерных стереотипов под влиянием традиционной культуры может вызывать проблемы у ее представителей в современном обществе (в частности, у мужчин — Лебедева, 1999).
Сегодня гендерные стереотипы меняются, но по-разному у различных слоев общества. Так, стереотип женственности сложился в ХIХ в., но остается популярным до сих пор (особенно у мужчин): женщина должна быть нежной, красивой, мягкой, ласковой и в то же время пассивной и зависимой. Но, по представлениям самих современных женщин, им надо быть умными, энергичными, предприимчивыми — т. е. обладать мужскими качествами.
Стереотип маскулинности также изменился: традиционно в него входили физическая сила, подавление нежности, функциональное отношение к женщине и одновременно несдержанность в выражении гнева и страсти. Современный портрет иной: интеллект ценится выше физической силы, допускается проявление нежности и душевной тонкости, требуется обуздание «грубых» чувств, хотя у менее образованных людей стереотип маскулинности остается более традиционным (как и у подростков).
Но в целом можно констатировать, что современная культура безусловно отличается по своим представлениям о гендерных различиях и гендерном равенстве от предшествующих культур.
И. С. Кон отмечает следующие характерные современные тенденции: радикальная ломка традиционной половой стратификации, ослабление половых различий в поведении (вследствие общей трудовой деятельности и совместного обучения), переход во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами от иерархического соподчинения к равноправию, изменение культурных стереотипов маскулин-ности-фемининности (Кон, 1988).
Далее мы рассмотрим отношение к представителю определенного пола (ген-дерные установки) — своего и противоположного.
Исследуя гендерные установки общества, западные ученые считают, что в более неблагополучной ситуации находятся девочки. Однако в нашей культуре дело может обстоять по-другому: в ней причудливо сочетаются элементы маскулинности и фемининности — мужские качества (лидерство, смелость, решительность, независимость) кажутся более привлекательными на рациональном уровне, однако на эмоциональном уровне более позитивно отношение к фемининным качествам (сочувствие, понимание других, слабость и беззащитность всегда ценились нашим народом) и, может быть, в целом — к женщинам.
Личностные характеристики 205
В. Е. Каган (2000) называет такое сочетание эмоционально-когнитивным диссонансом (рассогласование маскулинной когнитивной ориентации и позитивного эмоционального отношения к женскому полу). Именно этот диссонанс является механизмом формирования гендерных установок детей 3-7 лет. Были получены очень интересные результаты.
Хотя после 4 лет все дети правильно называют свой пол и свои половые роли, у мальчиков и девочек обнаружены определенные различия. Мальчики предпочитают все роли своего пола (дяди, мужа, папы), а у девочек сочетаются противоречивые установки: желание быть тетей, но мужем, и тетей, но папой. И девочкам и мальчикам больше нравятся маскулинные роли — из-за их большей привлека-тельности и широких возможностей. В то же время и у тех и у других к седьмому году жизни складывается позитивная оценка женского пола (ярко выраженная одним испытуемым-мальчиком: «Мальчики и девочки одинаковые, но девочки лучше»). Негативный образ Я, характерный для мальчиков, может быть связан с влиянием воспитателей, которые отрицательно относятся к маскулинному поведению.
Исследование В. Е. Кагана (2000)
Испытуемые: 2 группы детей (60 и 68 чел.), посещавших детский сад, возраст 3-7 лет.
Методики: полустандартизированное интервью и цветовой тест отношений: из восьми цветного набора Люшера каждый ребенок должен был выбрать по два цвета, ассоциирующиеся у него с мальчиками и девочками соответственно, что отражало эмоциональное восприятие своего и противоположного пола, а затем при помощи 8 цветов описать себя. Зеленый, красный, желтый и фиолетовый цвета квалифицировались как эмоционально-позитивные, темно-синий, темно-коричневый, серый и черный — как эмоционально-негативные.
Математическая обработка: критерий Фишера и хи-квадрат.
Результаты:
1)при определении пола и половых ролей все дети правильно назвали свой пол и свои половые роли (после 4 лет);
2)все дети предпочитали свои половые роли;
3)95% детей не допускали возможности и не хотели изменения своего пола (учитывая эти результаты, в пунктах 4-6 приводятся статистически достоверные данные лишь о детях 3-4 лет, у которых полностью не сложились гендерные установки);
4)родовые понятия «дядя» и «тетя» осваиваются успешнее, чем супружеские и родительские роли;
5)в отношении к изменению пола и половых ролей мальчики реже девочек допускают возможность и хотят выступать в ролях родителей противоположного пола, а девочки чаoе мальчиков (в 2,5 раза) считают возможным и хотят изменить свой пол;
6)сочетание ролей: у мальчиков ролевые предпочтения связаны со своим полом, у девочек чаше наблюдается сочетание противоречивых установок — желание быть тетей, но мужем, и тетей, но папой;
7)оба пола отдают предпочтение маскулинным ролям из-за их большей привлекательности и широких возможностей (сила, находчивость, возможность командовать в игре, семье);
8)к седьмому году жизни и у девочек и у мальчиков складывается позитивная оценка женского пола;
9)фемининное самовосприятие девочек формируется раньше, чем маскулинное — мальчиков.
206 Глава 7. Личностные характеристики
Выволы. Половые различия в гендерных установках отчетливо проявляются к седьмому году жизни. Механизм формирования этих установок — эмоционально-когнитивный диссонанс (рассогласование маскулинной когнитивной ориентации и позитивного эмоционального отношения к женскому полу). Этот диссонанс является отражением противоречивости современной культуры. Пути разрешения диссонанса у мальчиков и девочек различны: у девочек когнитивная ориентация на мужской пол (уже на четвертом году жизни) уравновешивается эмоциональной ориентацией на женский пол, у мальчиков когнитивная ориентация на мужской пол (в том же возрасте) сочетается с отсутствием эмоциональной дифференциации мальчиков и девочек. Их негативный образ Я связан с влиянием воспитателей, которые отрицательно относятся к маскулинному поведению.
Отношение к себе как к представителю определенного пола (привилегированного или непривилегированного по меркам данного общества) влияет и на формирование оценки себя как к личности в целом (я-концепция). Я-концепция содержит в себе множество аспектов. Представление о себе, оценка себя и отношение к себе могут касаться разных сторон личности и поведения. Самооценка мужчин и женщин может различаться не только по количественным (у кого-то она ниже, у кого-то выше), но и по качественным показателям. Рассмотрим некоторые эмпирические результаты по двум категориям, которые можно назвать маскулинными (связанными с физическим развитием и с доминантностью) и фемининными (социальная самооценка). Я вновь воспользуюсь данными из книги Э. Макко-би и К. Жаклин, сгруппировав их по возрастам и дополнив результатами других исследований.
Начнем с рассмотрения самооценки физического развития, доминантности и власти. Как и следовало ожидать, почти по всем показателям наблюдается превосходство мальчиков и мужчин. В 6-8 лет мальчики более высоко оценивают свои потенциальные возможности и власть (а по физической силе различий с девочками нет), в подростковом возрасте — физическую силу. Мальчики также ценят свое доминирование над другими и грубость и склонны переоценивать свой статус в классе, но больше им интересуются.
Очень показательно, что в 8 лет свою физическую силу девочки и мальчики оценивают одинаково — в связи с акселерацией девочки в этом возрасте не только не уступают мальчикам, но порой и превосходят их по физическим параметрам. Но с началом полового созревания все меняется, и, по-видимому, в этом случае самооценка физической силы адекватна — и у мальчиков, и у девочек.
