Раздел третий. Преступление. в этом случае бессильно что-либо изменить1

в этом случае бессильно что-либо изменить¹. По мнению И. Канта, ни­какая нужда не может сделать преступное непреступным, но если стал­кивается жизнь с жизнью, то убийство одного другие становится нена­казуемым, так как при такой коллизии уголовный закон бессилен, на­казание, которым он угрожает, не может быть сильнее потери жизни². Вместе с тем в современной литературе отмечается, что в соответствии с нормами морали человек не может жертвовать жизнью другого лица для спасения собственной жизни, а лишение жизни человека может быть признано актом крайней необходимости лишь в исключитель­ных случаях, когда только таким путем можно предотвратить смерть нескольких людей³.

Широко известен английский прецедент, насчитывающий более 120 лет. В 1884 г. англичане Дадли, Стифенс, Брукс и юнга 17-18 лет оказались един­ственными выжившими после крушения яхты «Миньонетт» в открытом мо­ре в 1600 милях от мыса Доброй Надежды. Оказавшись в шлюпке практиче­ски без запасов воды и еды, они стали дрейфовать. На восемнадцатый день, когда они были седьмой день без еды и пятый - без воды, Дадли и Стифенс предложили Бруксу, намекая на юнгу, пожертвовать одним из них. Брукс отказался. На следующий день Дадли предложил бросить жребий, однако Брукс вновь отказался. Тогда Дадли сказал, что, если судно не появится на следующее утро, юнга должен быть убит. Утром судно не появилось, и Дадли с согласия Стифенса, прочитав молитву, зарезал юнгу, лежавшего в крайне истощенном состоянии на дне лодки, но находившегося в сознании. В тече­ние последующих дней все трое питались мясом и кровью убитого. На чет­вертый день после убийства они были спасены проходившим мимо судном. Дадли и Стифенс предстали перед судом, их обвинили в тяжком убийстве, но присяжные не признали их виновными, указав, что, если бы обвиняемые не съели юнгу, они, вероятнее всего, не выжили бы; что юноша, находив­шийся в еще более ослабленном состоянии, скорее всего умер бы раньше всех; что во время совершения убийства не было ни единого шанса выжить. Впоследствии дело рассматривалось в Суде королевской скамьи, который вынес обвиняемым смертный приговор. Однако, принимая во внимание общественное мнение, королева Виктория помиловала Дадли и Стифенса, заменив смертную казнь шестимесячным тюремным заключением⁴.

Противоречивость судебных решений по данному делу подтвержда­ет морально-правовую зыбкрсть возможности спасения своей жизни

См.: Таганцев Н.С Указ. соч. С. 442. ² См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 437.

См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Куз­нецовой и И.М. Тяжковой. С 398 (автор - Ю.М. Ткачевский).

См.: Есаков Г.А., Крылова Н.Е., Серебренникова Л.В. Уголовное право зарубежных стран. М., 2008. С. 148-151.

Глава XV. Обстоятельства, исключающие преступность деяния

за счет жизни другого человека, хотя в приведенном деле причинен­ный вред меньше вреда предотвращенного: ценой жизни одного че­ловека спасены три жизни, следовательно, акт крайней необходимо­сти имеет место.

В связи с большими успехами медицинских наук актуален вопрос о возможности спасения жизни многих людей путем причинения вреда одному человеку-донору. Ученые подсчитали, что ценой жизни только одного донора можно спасти свыше 400 человек, каждый из которых находится в непосредственной опасности смерти, устраняемой лишь трансплантацией органов или тканей. Значит ли это, что можно схва­тить на улице подходящего человека, расчленить его на органы и ткани и таким образом спасти несколько сот больных людей? С позиций ин­ститута крайней необходимости вред правомерен: опасность наличная и не устранимая иным путем, вред причиненный меньше вреда пред­отвращенного. Думается, что в такого рода случаях «арифметический» подсчет неуместен. Жизнь каждого человека важна, и ее нельзя сопо­ставить по значимости с жизнями других людей. В то же время, дума­ется, что наказание человека, спасшего в состоянии крайней необхо­димости свою жизнь за счет жизни другого, нецелесообразно по при­чинам, названным Н.С. Таганцевым, в частности из-за невозможности воздействовать на инстинкты человека средствами уголовного права.

Превышение пределов крайней необходимости влечет уголовную ответственность только при умышленном причинении вреда, неосторож­ное причинение вреда не наказывается.

Лицо может ошибочно полагать, что предотвращает более значитель­ный вред, нежели тот, что он причиняет, на самом же деле это не так. В этом случае действия лица объективно общественно опасны и не мо­гут признаваться актом крайней необходимости. Вместе с тем, если лицо не предвидело и не могло предвидеть, что причиняет вред равный или более значительный, нежели предотвращенный вред, в силу сильного душевного волнения или других причин, оно не может быть привлече­но к уголовной ответственности из-за отсутствия вины.

В ситуации крайней необходимости может существовать несколько способов устранения опасности, каждый из которых сопряжен с при­чинением вреда правоохраняемым интересам, однако один из них более «щадящий», а другой — менее. Лицо, устраняющее опасность, не обязано из всех способов выбирать тот, что связан с наименьшим вредом. Самое главное, чтобы вред причиненный был меньше вреда предотвращенного. Например, во время сильного наводнения для спа­сения людей разбирается деревянный дом, из которого изготавливают­ся плоты. Это должно быть признано актом крайней необходимости, несмотря на то, что имелась возможность сломать менее ценный дом.

Раздел третий. Преступление

В подобных случаях необходимо учитывать то, что в ситуации край­ней необходимости, как правило, нет возможности выбирать наилуч­ший способ устранения опасности, а тем более осуществлять кальку­ляцию наиболее выгодного решения. Улиц, устраняющих опасность, может не хватать соответствующих знаний, опыта и навыков. Един­ственное требование, которое предъявляет законодатель к акту край­ней необходимости, — это то, чтобы вред причиненный был меньше вреда предотвращенного.

Крайнюю необходимость необходимо отграничивать от необходимой обороны. Эти различия проводятся по: 1) по источнику опасности, 2) по адресату причинения вреда, 3) в зависимости от того, можно ли устранить опасность другим способом, 4) по понятию превышения пре­делов, 5) по социальной значимости институтов, 6) по юридическим по­следствиям (возможности привлечения к ответственности).

При необходимой обороне источником опасности является только общественно опасное поведение человека, при крайней необходимо­сти источник опасности может быть любым: действия или бездействие человека, стихийные силы, столкновение обязанностей и пр. При не­обходимой обороне вред причиняется только посягающему лицу, при крайней необходимости — как правило, третьим лицам. Необходимая оборона признается правомерной даже в случаях, когда у обороняюще­гося имелась возможность уклониться от посягательства путем бегства или обращения за помощью к другим лицам. Крайняя же необходи­мость предполагает причинение вреда единственным способом устра­нения опасности. При необходимой обороне вред, причиненный лицу, осуществляющему общественно опасное посягательство, может быть больше угрожающего вреда, за исключением явно чрезмерного вреда. Крайняя необходимость правомерна только при причинении меньшего вреда: не только больший, но и равный вред недопустим. Социальная значимость необходимой обороны состоит в том, что она суть общест­венно полезна, а крайняя необходимость лишь исключает преступность деяния, поскольку при крайней необходимости вред причиняется пра-воохраняемым интересам. Вред, причиненный в процессе необходимой обороны, согласно ст. 1066 ГК возмещению не подлежит, если не бы­ли превышены ее пределы. Вред же, причиненный в состоянии край­ней необходимости, по общему правилу должен быть возмещен лицом, причинившим вред (ч. 1 ст. 1067 ГК). В некоторых случаях, учитывая обстоятельства, при которых был причинен такой вред, суд может воз­ложить обязанность его возмещения на третье лицо, в интересах кото­рого действовал причинивший вред, либо освободить от возмещения вреда полностью или частично как это третье лицо, так и причинив­шего вред (ч. 2 ст. 1067 ГК).

Глава XV. Обстоятельства, исключающие преступность деяния