Глава 27. Фотография на память

 

– Что это вы здесь делаете? – Макс уставился на математика, остервенело роющегося в его собственной тумбочке.

«Завели моду, – мелькнуло в голове, – сначала Даша, теперь вот этот… Кубик‑Рубик».

Каверин резко повернулся к нему. У математика был взгляд носорога, заметившего цель и готового переть на нее, невзирая ни на препятствия, ни на расстояния.

– Ты же не хочешь вернуть фотографию по‑хорошему. Вот я и пришел взять ее по‑плохому, – соизволил‑таки ответить учитель.

Максим поднял к потолку глаза.

– Да сколько можно говорить – нет у меня никакой фотографии! Уходите, пока директора не вызвал.

Последние слова, видимо, окончательно замкнули какие‑то контакты в голове у Каверина, потому что он вдруг с воплем: «Верни мою фотографию, придурок!» – кинулся к Максу и вцепился ручищами в его шею.

– Отстаньте! Говорю же, нет никакой фотографии! – прохрипел Морозов, пытаясь разжать руки учителя.

Неизвестно, чем бы закончился этот поединок, но тут в комнату зашла Даша. И замерла, в ужасе глядя на Каверина.

Кадык Кубик‑Рубика дернулся, мужчина разжал руки и, не сказав больше ни слова, вышел прочь.

– Он что, с ума сошел? – спросила Даша, проводив математика полным изумления взглядом. – Что он хотел?

– Да полный псих.

Макс сел на кровать и принялся растирать шею.

– Ты в порядке? Дай посмотрю… – девушка потянулась к нему, но Морозов отпрянул.

– Послушай, Даш, – сказал он, отстранившись от нее как можно дальше, – ты хочешь, чтобы я тебя простил. О’кей. Прощаю. Но это ничего не меняет. Мы расстались. Понимаешь? Мы больше не вместе!

Она смотрела глазами побитой собаки, словно это действительно имело для нее значение.

Поздно. Поздно, милая, давно уже поздно. Поезд давным‑давно отошел от перрона.

 

* * *

 

Праздники пролетели. Быстро, слишком быстро, и вот Вика уже снова в «Логосе». Кузнецовой было грустно, тем более что Даша куда‑то ушла и в комнате находилась только Юля.

Вздохнув, девушка приступила к распаковыванию сумки. Вот в шкаф уже перекочевали любимые джинсы и футболка… Вика встряхнула кофту и вдруг увидела, как из кармашка фланирует на пол небольшой четырехугольник. Фотография! К несчастью, заметила это не одна Вика. Миг – и снимок был в руках у Самойловой.

– Опа! Как интересненько, – заметила новенькая, разглядывая изображение Каверина, обнимающего симпатичную темноволосую девушку. – Кто‑то сохнет по Кубику‑Рубику?

– Тебя не касается! – Вика вырвала из рук соседки по комнате фотку и поспешила убрать в тумбочку, под книги.

– А что за девица? – интересовалась тем временем Самойлова, надувая пузырь клубничной жвачки. – Счастливая соперница?

– Я в твои дела не лезу. И ты, пожалуйста, не лезь в мои.

Вика отвернулась, показывая, что разговор закончен. Ей было страшно.

 

А на следующий день произошел новый неприятный случай. На перемене, после урока математики, Макс принялся жаловаться Ромке, что его достает Кубик‑Рубик.

– Чуть не придушил, прикинь? Вот псих реальный! – рассказывал Морозов.

– Фигассе! – даже присвистнул от удивления Ромка. – А че хотел?

– Да компостирует мне мозги какой‑то фоткой, которую у него сперли вместе с контрольной.

Услышав это, Вика похолодела, а Самойлова многозначительно покосилась на нее. Неужели догадывается?..

 

* * *

 

Под запущенной плитой с лаконичной надписью: «Крылов Егор. 03.11.1973 – 05.11.1973» никого не было. Работник кладбища, производивший эксгумацию, вынул маленький гробик. Как могла убедиться Лена, абсолютно пустой.

Но если ее брат Егор не умер, то где же он сейчас?..

 

Всю ночь она проворочалась на кровати рядом с безмятежно спящим Виктором, а утром отправилась на кухню.

Галина Васильевна, как всегда, сидела за своим рабочим столом, только почему‑то даже не смотрела в свои бумаги, уставившись куда‑то в пространство. Ее лицо казалось осунувшимся, а под глазами залегли глубокие тени.

– Галина Васильевна! – Лена умоляюще сложила руки. – Пожалуйста, помогите мне! Только вы можете мне помочь!

Тяжелый взгляд, казалось, с трудом сфокусировался на директрисе.

– А мне уже никто не сможет помочь. Автокатастрофа. Моя дочь и вся ее семья погибли, – произнесла женщина запекшимися губами.

– Галина Васильевна, тут к вам из полиции!

Взглянув на взволнованного Виктора, появившегося на пороге, Лена поняла, что тот уже знает о трагедии.

Что ж, видно, время вопросов еще не пришло. Но когда? Сколько можно терпеть?!

 

Галина Васильевна с трудом поднялась со стула и последовала за Поляковым. С тех пор, как страшная новость о гибели дочери обрушилась на плечи женщины, ее словно заморозили. Она дышала, продолжала жить по многолетней привычке, но никак не чувствовала себя живой, а в висках настойчиво стучала мысль: «Не простила. Дочь меня так и не простила!» Если бы только можно было обернуть время вспять!..

В холле ее ждала женщина в форме с совершенно невероятным известием: неподалеку от места автокатастрофы найден мальчик, Денис, внук Галины Васильевны. Во время столкновения его выбросило из машины, поэтому он один‑единственный остался жив, правда, обнаружили ребенка только сейчас.

– Он ранен? – с беспокойством спрашивал Поляков.

А Галина Васильевна сжимала на груди руки. Неужели это ответ на ее молитвы? Мальчик… внук… Частичка ее самой!..

Он сидел на диване, завернутый в красно‑синий клетчатый плед. Лицо грязное, в ссадинах. Маленький, потерянный ребенок.

– Это мой внук? – спросила завхоз, чувствуя, что кровь, потихоньку разогреваясь, вновь пульсирует в венах.

– Ну да. А вы его не узнаете? – удивилась следователь.

– Мы очень давно не виделись… – ответила Галина Васильевна и шагнула к Денису.

 

Дорогие мама и папа!

Простите, что я давно вам не писала! Это вовсе не потому, что я о вас забыла. Просто в школе произошло очень много нового. Сначала меня перевели в пятый класс. Елена Сергеевна сказала, что я очень умная, поэтому должна учиться со старшими ребятами. Но в новом классе было очень скучно и плохо без Анны Михайловны и Алисы. Хорошо, что Виктор Николаевич велел вернуть меня в старый класс. Потом был праздник. Несколько дней мы не учились, зато много гуляли с Андрюшей и с Дашей. Помните, я писала, что Даша больше не любит Андрюшу, но теперь опять любит, поэтому все хорошо, и Андрюша снова веселый.

Сегодня на уроке я слепила из пластилина звездочку и вас с папой на ней. Но противный Юра Веревкин смеялся. Он говорил, что это не звездочка, а какая‑то какашка. И смял мою здездочку. Тогда я сильно‑сильно стукнула дурацкого Юрку в лоб. А Анна Михайловна сказала, что драться нельзя, и наказала меня.

Максим, который учится вместе с Андрюшей, тоже часто дерется, и его тоже наказывают. Он сказал мне, что все люди плохие, но я этому не верю. Максим просто не знает, а поэтому я хочу составить для него список хороших людей.

А еще у нас появился Денис. Он – внук Галины Васильевны. Только Денису все время очень‑очень грустно. Я его понимаю. Мне тоже было грустно, когда вы пропали.

Я вас очень люблю и никогда‑никогда не забуду. Только, пожалуйста, прилетайте за мной. Буду ждать!

Ваши Надя и Андрюша.

 

 

* * *

 

Пора валить. Теперь Андрей чувствовал это всей шкурой. Ладно, когда опасности подвергается он сам, но Надя!.. Сестра – единственное, что у него осталось. И ждать, пока до нее доберутся, Авдеев вовсе не собирался. Он уже говорил с Поляковым и с адвокатом их семьи Паниным. Они не захотели помочь по‑хорошему. Значит, будет по‑плохому.

План был разработан, пора браться за его осуществление, что Андрей и проделал на ближайшем уроке русского. Сославшись на то, что у него будто бы заболел живот, Авдеев отпросился у Виктора Николаевича, а сам торопливо, пока все были заняты, нырнул в комнату Полякова.

Папка с надписью «Андрей и Надежда Авдеевы» нашлась в одном из ящиков среди прочих бумаг. Сверху лежал милый рисунок Наденьки: три ярких оранжевых человечка – два побольше, один поменьше. Возле каждой фигурки подписи: «Надя», «Андрюша», «Виктор Николаевич». Рисунок был таким умильным, что Андрей улыбнулся и не сразу отложил его в сторону. Но вот и то, за чем Авдеев пришел: реквизиты и пароли банковских счетов родителей. Аккуратно переписав их на бумажку и положив папку обратно в ящик, парень собирался уйти, но вдруг заметил целую пачку писем, адресованных Савельичу. Вот это находка! Прихватив и корреспонденцию, Андрей как ни в чем не бывало вернулся в класс.

– Садись, Авдеев, тебе уже лучше? – на миг прервал урок Виктор Николаевич.

– Да, уже значительно лучше, – ответил Андрей – и сказал абсолютную правду.

 

* * *

 

Мысль о словах Макса не давала Вике покоя. Все уроки она просидела как на иголках. Последней была физра. После нее ребята отправились в душевые. Вика припозднилась, поэтому, когда она пришла, в раздевалке уже никого не было.

Девушка подошла к зеркалу и, упершись руками в стекло, заглянула в глаза собственному отражению. Как же тяжело! Что делать? С кем поделиться?.. Увы, поделиться было не с кем, потому что как расскажешь обо всем?!. Вика вздохнула и вдруг услышала стук двери.

Юля собственной персоной стояла, прислонившись к стене, и рассматривала Вику Кузнецову с каким‑то жадным любопытством.

– Ну рассказывай, что за фотка такая важная! – сказала Самойлова, не смущаясь. Она вообще не умела смущаться.

Вика многозначительно промолчала, но настырная соседка не желала сдаваться.

– О’кей, – стервозно улыбнулась она, – представляю счастливую рожу Кубика, когда он узнает, у кого фотка. Или рожи твоих придурковатых друзей… Как же они удивятся: «Вау! – передразнила она. – Так вот кто спер контрольную!..» Прямо не терпится поделиться со всеми!

Юля повернулась к двери, словно собираясь уходить. И тут нервы у Вики не выдержали.

– Погоди! – поспешно сказала она, понимая, что наконец может хоть кому‑то рассказать. Пусть даже шантажистке. Главное – избавиться от этого тяжкого груза, нести который в одиночку уже непереносимо. – Никому не говори, но девушка с фотографии – Кристина Панфилова из моего подъезда.

– Ну и в чем тут криминал? – Юля живо обернулась к ней. – Не понимаю, чего Кубик так всполошился.

Вика потерла ладонями виски.

– Понимаешь, Кристина исчезла. Два года назад. Ее так и не нашли…

– Ты думаешь, Каверин как‑то связан с ее исчезновением? – Юля даже присвистнула от удивления. – Получается, что чертов Кубик не просто псих, а маньяк‑убийца! Круто!

 

* * *

 

Большинство писем, адресованных Ивану Савельевичу, представляли собой всякий рекламный хлам, но вот одно из них…

– Послушайте, что тут написано, – говорил Андрей ребятам, когда все, по традиции, собрались у них в комнате, чтобы обсудить текущее положение дел. – «Уважаемый Иван Савельевич! Здесь вся информация, которую мне удалось найти об Анне Семеновой…» Анна Семенова, – прервался он, – помните, это одна из умерших девочек с высоким IQ. Похоже, Савельич ее искал. Но слушайте дальше, тут еще интереснее: «Ее удочерила семья из Новосибирска, сменили фамилию на Копылову. В 1990 году Анна Копылова вышла замуж и стала Анной Вартановой. В 1992 году она родила первого ребенка, в 1995‑м – второго».

– Так, значит, она жива! – удивилась Вика. После разговора с Юлей ей удалось немного прийти в себя, хотя девушку и мучила вина перед друзьями.

– Надо найти эту Анну и обо всем расспросить! – Даша сияла – наконец в этом деле появилась хоть одна зацепка!

Но Андрей покачал головой:

– Дальше в письме сказано, что Анна Вартанова умерла в 2010 году в возрасте тридцати восьми лет… Но, поймите, самое главное, что она умерла не в 1979‑м, как указано в тех бумагах! Значит, другие девочки, возможно, тоже живы!

– Правильно! – от возбуждения Даша подскочила на месте. – Нужно их найти! Через кого‑то из них можно выйти на Иру Исаеву!.. Но как…

– А вот как! – Вика решительно двинулась к ноутбуку. – Мы зарегистрируемся во всех социальных сетях под именем… скажем, Вали Спиридоновой, одноклассницы Иры Исаевой, и подождем, пока нам не напишут!

– Так и поступим! – дружно решили все.

 

Глава 28. Хорошие люди

 

На лестнице сидели Надя и Алиса, обе увлеченно обсуждали что‑то, склонив друг к другу головы.

– Секретничаете? – спросила их Маша и подмигнула девочкам.

– Максим сказал, что все люди плохие, – подняла на нее глаза Надя Авдеева. – А я сказала, что хорошие тоже есть. А он сказал, что таких не знает. И я написала список хороших людей.

– По алфавиту! – вставила Алиса.

– Вот посмотри, – Надя протянула ей тетрадку. – Тут есть ты, Виктор Николаевич, Андрюша, Анна Михайловна, Галина Васильевна и Гномик.

– И я! – снова добавила Алиса.

– Только… – Надя выглядела немного растерянной. – Только я не знаю, можно ли писать тех, кто умер. Мои мама и папа были очень, очень хорошими.

Маша улыбнулась, погладила обеих девочек по макушкам:

– Конечно, пиши.

 

В это самое время Андрей смотрел на экран ноутбука и никак не мог поверить своим глазам. Сто тридцать два рубля и семнадцать копеек – все, что осталось на счете его родителей. Кажется, у него появился к опекуну серьезный вопрос.

 

* * *

 

Она стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу. Пустой гроб… Близнецы… Лена тихо застонала. А что, если у нее родятся больные дети?..

– Лена, ты в порядке? – послышался голос Павла.

Она повернулась к нему и кивнула, стараясь не смотреть в глаза.

– Да, все нормально…

Он подошел совсем близко, обнял сильными руками.

– Не ври мне. Я тебя слишком хорошо знаю. Что‑то случилось.

С Павлом, а не с Виктором Лена могла дать себе волю. Виктор – слишком умный, слишком хороший, слишком правильный… Он может не понять, Павел поймет все.

– Паш… У меня был брат‑близнец, – решилась она. – Я узнала об этом совсем недавно, отец скрывал от меня. Похоже, что мальчик родился… с проблемами.

– С какими проблемами? – Павел взял ее лицо в свои ладони, согревая замерзшую щеку теплом своего дыхания.

– Я не знаю и даже не уверена, что хочу знать, – заговорила Крылова быстро. – Я просто очень боюсь… боюсь за своих детей.

Павел прижал женщину к себе, оберегая, успокаивая.

Лене и вправду стало спокойней и легче.

– У тебя будут прекрасные дети, вот увидишь, – пообещал он и нагнулся, ласково касаясь ее губ своими губами.

Она ответила на поцелуй, но потом, опомнившись, поспешно отстранилась, коря себя за слабость. Павел – простой, крепкий, надежный… как не искать у него защиты?..

– Паша, не надо, мы не должны… – прошептала она, избегая взгляда преданных глаз.

– Я знаю. Прости меня, – отозвался он так же тихо.

 

* * *

 

В учительской было пусто.

– Идем, – махнула Юле Вика.

Девушки бесшумно проскользнули внутрь и устремились к шкафу, где хранилась документация.

Среди толстых папок обнаружилась и нужная: «Личные дела». Быстро пролистав бумаги, девушки отыскали личное дело Каверина.

– В какой школе училась твоя Кристина? – спросила Юля, просматривая убористый текст.

– Двадцать два – одиннадцать, – отозвалась Вика.

– И пропала в 2009 году?

– Да, зимой.

– Забавно, – Самойлова хмыкнула. – Наш Кубик‑Рубик как раз работал там преподом с 2009‑го по 2010‑й.

Вика ахнула.

– Значит, Каверин вел у нее уроки! – прошептала она, побледнев.

– Выживания, – Юля захлопнула папку, – но бедная девочка плохо училась.

– Не смешно, – отрезала Вика. – Ладно, пойдем отсюда, пока нас никто не засек.

И девушки, по возможности уничтожив следы своего пребывания, выбежали из учительской, так и не заметив, что все это время за ними кто‑то наблюдал.

 

Когда новоявленные сыщицы скрылись, Каверин вышел из соседней с учительской комнаты и, подойдя к большому массивному столу, изо всей силы стукнул по нему кулаком.

 

* * *

 

После того, как нашелся внук Галины Васильевны, Маша освободила комнату, которую занимала напополам с завхозом, – пускай бабушка и внук побудут вместе.

К счастью, у нее был надежный вариант ночевки.

– Так и знал, что наступит день, когда ты сама упадешь в мои объятия, – приветствовал ее Володя, увидев на пороге своей комнаты с постельным бельем в руках.

– Возможно, – Маша улыбнулась, – но не сегодня. Сейчас мне просто спать негде. Галина Васильевна поселила у меня своего внука.

– Бесподобная женщина! – Володя прижал руку к груди там, где, по его предположениям, находилось сердце. – Подарю ей завтра букет цветов… Ну, проходи.

– Наконец‑то! А я думала, так и станем любезничать на пороге! – Маша прошла в комнату и принялась деловито расстилать постель на полу.

– Что это ты творишь? – не выдержал Володя. – Неужели собираешься спать на полу?!

– Нет, – успокоила его Маша, – на полу будешь спать ты.

– Но почему?!

Маша встряхнула подушку и посмотрела на Володю. На этот раз взгляд ее был абсолютно серьезен.

– Не люблю парней с пистолетами. Я их боюсь, – тихо сказала она. – И ты так и не рассказал мне, кто ты, за что тебя хотят убить.

– Маша!.. – Володя вздохнул и сел на кровать. – Я не говорю для твоего же блага. Чем меньше ты обо мне знаешь, тем лучше. Разве недостаточно, что я с первого дня на тебя запал?

– Недостаточно, – она отвернулась и расправила складку на одеяле.

 

* * *

 

– Ну и куда ты дела фотографию?! – Вика налетела на Юлю словно вихрь. – Отдай сейчас же!

Самойлова, как всегда манерно, пожала худеньким плечиком:

– Нет у меня никакой фотографии.

– Не ври!

– Хочешь, мамой поклянусь? – Юля подняла к потолку голубые глаза. – Хотя она та еще стерва…

Вика вздохнула, чувствуя, что соседка не врет, и в бессилии опустилась на свою кровать.

– Фотография была у меня в тумбочке, но пропала… – тихо пожаловалась она. – Наверное, кто‑то взял.

– Стопудово сам герой‑любовничек, – заверила Юля.

– Каверин?

Вот теперь Вика действительно испугалась.

– Да не трусь. По‑моему, забавно. Я в игре! – Самойлова мельком взглянула в зеркало и послала сама себе воздушный поцелуй.

 

* * *

 

Регистрация в социальных сетях дала результаты. В ящике лежало первое письмо от какого‑то Владимира Благова.

– Надо проверить айпишник компа, с которого нам написали. На всякий случай. Я, например, уже никому не верю, – сказала Вика, и собравшиеся вокруг нее ребята кивнули.

Они были здесь все, кроме Андрея. К Авдееву как раз приехал адвокат. Даша знала, что Андрей хочет уехать из школы и сменить опекуна, обокравшего его и Надю. Все это было очень странно. Самой Даше не верилось, что Виктор Николаевич способен на низкий поступок, однако факты – страшная вещь, что с ними поделать?.. В любом случае решение целиком принадлежало Андрею, как бы она ни хотела, чтобы он остался в школе.

Даша тихо вздохнула и поймала на себе изучающий взгляд Максима.

Хорошо хоть, что он перестал обижаться и вновь в команде.

– Есть! – с азартом воскликнула Вика, оборачиваясь к друзьям. – Какой‑то московский сервер. Вот адрес: Новоостаповская улица, дом пять, строение три. Это офис… А, вот и ссылка на их сайт. Юридическая контора «Панин и партнеры».

– Не может быть! – Даша взволнованно подалась к подруге. – Панин – адвокат семьи Авдеевых. Неужели он замешан в этом деле, но тогда…

– Тогда Авдеевы оказались здесь не случайно, – хмуро закончил Макс.

Ребята переглянулись.

И тут Даша вдруг осознала, что именно сейчас, в эту самую минуту, Андрей собирается отказаться от защиты опекуна и целиком попадает в руки к этому самому мутному Панину.

– Я должна его остановить! – крикнула Даша уже на бегу.

 

Панин протянул Андрею ручку.

– Теперь ты должен подписать заявление, – сказал он, сдержанно улыбаясь.

– Да, – Авдеев взял ручку и уже занес руку над бумагой, когда дверь вдруг распахнулась.

– Простите! – в кабинет заглянула Даша. Щеки немного порозовели, а волосы растрепались, словно она бежала. – Андрей, можно тебя?

– Я сейчас не могу… – он с досадой посмотрел на Дашу.

– Это очень срочно! – настаивала она.

Если симпатичная девушка что‑то хочет, легче сделать то, о чем она просит, чем объясняться потом, убеждая, что ты – не бесчувственный кретин.

– Извините, – немного виноватым тоном сказал Андрей адвокату. На Полякова парень даже не смотрел.

Панин понимающе кивнул, и Авдеев вышел из кабинета вслед за Дашей.

– Ну и что случилось?

– Ничего не подписывай! – горячим шепотом проговорила девушка. – Ваш юрист тебе врет! Он каким‑то образом замешан в том, что здесь происходит!

– С чего ты взяла? – удивился Андрей.

Даша объяснила, и Андрей нахмурился: похоже, положение еще хуже, чем он предполагал.

 

Панин уехал в недоумении, на его лице читалось то, что он думает о капризном клиенте, заставляющем сорваться с места и ехать за сотню километров от Москвы, а затем вдруг меняющем свое решение. Но Андрей вздохнул с облегчением.

Когда они с Виктором Николаевичем остались в кабинете одни, то какое‑то время молча стояли друг напротив друга.

– Надя составила список самых хороших в мире людей. Вы там есть, поздравляю, – наконец хрипло произнес Андрей.

Поляков нахмурился.

– Если ты считаешь, что я вор, то почему не подписал документы?

Андрей невесело усмехнулся.

– Потому что мой юрист еще хуже, чем вы… Но вы… Только у вас был доступ к этому счету, и на нем сто тридцать два рубля. Что я, по‑вашему, должен думать?

– Ты мог бы поговорить со мной, прежде чем куда‑то звонить… Андрей, твой отец был банкротом… Он…

– Не надо мне мозги полоскать, – прервал опекуна Авдеев, – у отца куча денег. Три компании, квартира, две машины.

– И долги, Андрей, много долгов. На их оплату ушли все деньги. Кризис подкосил бизнес твоих родителей. Скорее всего они не говорили тебе, чтобы не расстраивать. Если нужно, я покажу документы.

– Не нужно, – Авдеев сел и опустил голову на скрещенные руки. Мир уже в который раз рассыпался, как выложенная из пазлов картинка. – Постойте, но кто тогда платит за нашу учебу?.. – опомнился он.

Поляков улыбнулся, и Андрей понял, что был‑таки полным, законченным кретином.

 

Глава 29. Письмо к Богу

 

Среди бумаг, хранящихся в сейфе Савельича, обнаружилась небольшая катушка с кинопленкой, а еще – медицинские карты якобы погибших воспитанниц детского дома. Интересно, зачем их бережно хранили все это время?

Этот вопрос, впрочем, не требовал незамедлительного ответа: важнее было узнать, что на пленке. К счастью, на чердаке среди прочего хлама хранился старый кинопроектор.

Ребята собрались вокруг него и включили запись. На белой простыне, висевшей на стене, заскользили страшные кадры. Шла какая‑то операция. Оперировали девочку – одну из тех, чью фотографию они видели в конверте. Кажется, ее звали Света Остапенко. Хуже всего, что девочка находилась в сознании и смотрела в объектив широко раскрытыми глазами.

Камера отъехала, и стало видно, что на соседнем столе тоже кто‑то лежит. Еще одна девочка… и еще…

– Надя! – закричал вдруг Андрей, бросаясь к экрану.

– Это не Надя, – ухватила его за руку Даша, – это Ира Исаева!

На экране маленькая Ира с ужасом смотрела на лоток, в котором лежали какие‑то вырезанные органы.

– Боже мой! Не могу больше смотреть на это! – проговорила Вика, зажимая руками рот. – Какой ужас. Но зачем все это?

– Да, знать бы, что творилось в этом чертовом детдоме, – вздохнул Андрей.

– Похоже, бесчеловечные опыты, – Макс задумчиво присел на корточки и закурил.

Чем дальше они копали, тем больше страшных и мерзких подробностей. Да, тут не до шуток.

– Ладно, – Ромка вынул докрутившуюся пленку из кинопроектора. – Редкая мерзость. Но пойдемте, у нас физра, и лучше не отсвечивать – мы и так вызываем подозрения.

Ребята кивнули и поспешили вниз.

 

Сегодня физкультура проходила на лыжах. Павел Петрович заставил их сделать большой круг по лесу, что было, в общем, даже неплохо, поскольку после увиденных ужасов хотелось отдышаться, хоть немного прийти в себя, а свежий морозный воздух и умеренная физическая нагрузка как раз способствовали этому лучшим образом.

Когда ребята возвращались в школу, у ворот обнаружилось множество машин, среди которых оказались фургончики нескольких центральных телекомпаний.

Журналисты всей толпой набросились на недоумевающую Дашу.

– Дарья! Пожалуйста! Всего один вопрос! – слышалось со всех сторон.

– Я? Почему я? – удивилась Старкова.

– Как вы можете прокомментировать случившееся с вашей матерью? – спросил ближайший к ней бородатый дядечка, и Даша оперлась на лыжи, чтобы не упасть.

– Мама… Что с ней?

– У Светланы Старковой инфаркт. Сегодня утром ее привезли в институт Склифосовского… – проговорила какая‑то журналистка.

Даша покачнулась и стала медленно оседать на землю.

 

* * *

 

– Галина Васильевна, это вам! – Наденька протянула листок, на котором большая фигурка держит за руки две маленькие.

– Это вы, я и Надя, – пояснила Алиса.

– О, спасибо! – завхоз улыбнулась. – Красота – страшная сила. Повешу у себя в комнате.

– Вам правда нравится? – уточнила Алиса.

– Еще бы! – заверила Галина Васильевна.

– И вы больше не будете грустить, что ваша дочка умерла? – спросила Наденька.

Завхоз покачала головой, и девочкам показалось, что глаза ее странно заблестели.

– Я всегда буду грустить по ней… Но вы сделали мне замечательный подарок, и мне стало чуточку легче.

Алиса шагнула к женщине и прижалась к ней.

– Если вы сильно по ней заскучаете, можете поцеловать меня или Надю, – щедро предложила она.

– Точно! – обрадовалась Наденька. – Мы будем вашими дочками!

Галина Васильевна погладила девочек по голове.

– Я сейчас вернусь. Только повешу рисунок… – завхоз ушла. Слишком быстро, словно пристроить рисунок было делом чрезвычайной важности. Ни Наде, ни Алисе и в голову не приходило, что «железная» леди может плакать.

В хозяйственном закутке на кухне остались только девочки и внук Галины Васильевны Денис, который все это время с мрачным видом разглядывал комиксы про зомби.

– Ты тоже не грусти, – подошла к мальчику Надя, – твои мама и папа сейчас на небе, на звездочке, вместе с моими.

– Звезды – это раскаленные шары, – хмуро пояснил Денис, даже не взглянув на девочку. – На них нельзя жить. И неба никакого нет – есть только космос, пустота.

– А где же тогда живет Бог? – не поверила Алиса.

– Нигде, – отрезал Денис. – Нет никакого Бога!

– Не слушай его, Надя! – испуганно закричала Алиса. – Конечно, Бог есть, это все знают! Он очень хороший, он может все‑все‑все!..

– Нет никакого Бога! – повторил Денис. – Вот кто его видел?!

 

* * *

 

Он попался по глупости. Слишком понадеялся на стягивающую руки пленника веревку, и вот пожалуйста – сам оказался в таком же положении.

Лже‑связной, или связной – черт их разберет, – умудрился освободиться, напал на вошедшего в сарай Володю, связал его и погрузил в багажник своей машины. Они долго ехали куда‑то по плохой колдобистой дороге (Володя пересчитал все кочки собственными боками), затем прибыли в какое‑то место, где навстречу вышел… Князь.

«Вот черт, – удивился Володя, – выходит, этот связной‑то не врал!»

– Что, Илья, ты провалил все дело, – укоризненно покачал головой тот, кто давал Илье Шевцову задание внедриться в школу. – И выходит, выбываешь из игры…

– Постойте, – поспешно остановил его Володя. – Я уже кое‑что нашел, я на верном пути и обещаю исправиться.

Князь и новый связной переглянулись.

– Я обнаружил сейф, мне осталось совсем чуть‑чуть, – вдохновенно привирал Володя.

– Ну что же, – согласился наконец Князь, – простим тебя на первый раз, но помни, времени у тебя в обрез!..

 

* * *

 

Даша лежала на кровати. Слез уже не было. Бедная мама! Ей так плохо, тем более вокруг ее имени поднялась шумиха, словно каждый из журналистов задался целью выплеснуть как можно больше грязи на Светлану Старкову.

Кто‑то сел рядом, осторожно дотронулся до плеча девушки.

Даша подняла голову – Максим.

– Маме так плохо… – проговорила девушка и, сев на кровати, прижалась к надежному плечу Макса.

Он бережно обнял ее, утешая.

– Твоя мама скоро поправится, и ты забудешь это, как страшный сон… Не бойся…

– Макс… – Даша виновато отстранилась. – Я такая дрянь… Когда ты мне нужен – ты всегда рядом. А я веду себя как последняя… Макс, прости меня!

– Нет, ничего. Ты все равно самая лучшая, – он поцеловал ее в затылок, невидящим взглядом глядя куда‑то вдаль.

 

Когда Даша успокоилась и заснула, Макс вышел из комнаты девочек и решительно направился в сторону кухни. Ему повезло, Маша была одна. С кем поговорить, если не с ней?.. Она ведь не раз давала ему понять, что с радостью поможет, к тому же из‑за того случая с побегом уборщица несколько ему задолжала.

– Мне требуется твоя помощь, – с ходу начал он. Она удивленно подняла брови, приготовившись слушать. – Нужно съездить к отцу в тюрьму.

– Зачем? – Маша отложила губку и внимательно посмотрела на парня.

– Поговорить надо, – хмуро бросил он.

– Нет, вам не нужно встречаться, – поспешно покачала головой Мария.

Он махнул рукой.

– Ну вот, я так и знал. Ты целыми днями таскаешься за мной, пристаешь со своей помощью. А когда она реально нужна, ты меня кидаешь. Ладно, без тебя справлюсь.

Морозов отвернулся, собираясь уходить.

– Постой! – окликнула она. – Я помогу тебе… только расскажи, зачем тебе это нужно.

Макс поколебался, впрочем, недолго.

– Сегодня утром я получил письмо. От своей двоюродной сестры. Она говорила мне, что я не родной ребенок Морозова, и вот прислала доказательство. Посмотри, по этой бумаге я умер шестнадцать лет назад. В общем, мне нужно узнать правду. Я просто хочу знать, кто я такой. И кто, черт возьми, мои настоящие родители?.. Только мой отец… или кто он там… В общем, только этот урод может рассказать мне правду. Так ты поможешь или нет?

– Я… – Маша в замешательстве замолчала.

– Понятно, – холодно сказал Макс и вышел из кухни.

 

* * *

 

– Денис! – Надины глаза сияли. – Виктор Николаевич сказал, что то, что мы не видим, тоже существует! Например, воздух. Ну и Баба‑яга… великаны… Гномы… драконы… феи.

– Сказки, – мотнул головой мальчишка. – Нет ни эльфов. Ни хоббитов. Ни зубной феи.

– А вот и есть! – обрадовалась Надя. – Зубная фея есть! Ее даже можно увидеть. И я знаю, где она прячет свои подарки. Хочешь, покажу?

Денис кивнул.

Девочка привела его к двери в кладовку, отодвинула засов.

– Вот, посмотри, здесь полно подарков. У тебя же выпадал зуб? Хочешь, возьми любой.

Денис взял одну из коробок. Сверху к ней был прикреплен конверт, надписанный «Денису». В конверте лежала открытка: «Моему любимому внуку Денису на двенадцатилетие. Бабушка».

– Так‑так, что это здесь творится? – послышался от двери строгий голос.

На пороге стояла Галина Васильевна.

– Денис не верил в зубную фею, и я привела его сюда, – сказала Наденька, подойдя к завхозу, и, понизив голос, добавила: – Я не выдала то, что зубная фея – это вы.

– Умница, – женщина потрепала Надю по голове, – а теперь иди, Алиса ищет тебя по всей школе.

Надя убежала, и Галина Васильевна перевела внимательный взгляд на внука.

– Что это такое? – спросил тот, кивнув на коробки.

– Подарки. Тебе и Оленьке. Твоя мама всегда их возвращала, но я все равно продолжала посылать.

– Можно я возьму? – спросил Денис, кивнув на коробку, которую держал в руках.

– Конечно, это ведь твое, – тепло улыбнулась Галина Васильевна.

 

* * *

 

Максим прав: лучше все решить сейчас. Маша подхватила свой голубой пуховик и решительно направилась к комнате мальчиков.

– Одевайся, – сказала она лежащему на кровати Максу, – едем.

– Не надо, – вяло отозвался он. – Я передумал.

– Но почему? – она села к нему на кровать. – Я понимаю, тебе тяжело и страшно… Но рано или поздно придется это сделать…

Макс поднял на нее взгляд.

– У тебя новая должность – уборщица‑психолог? Чистишь унитазы и мозги? – иронично поинтересовался он.

– Я просто хочу тебе помочь. Ты же хотел узнать об этом свидетельстве о смерти…

– Уже знаю, – он отвернулся к стене. – Созвонился с двоюродной сестрой. Она еще кое‑что порассказала.

– И что же? – осторожно спросила Маша.

– Отец купил меня. Купил, как собачку, когда их ребенок умер. Узнав об этом, его жена покончила с собой. Но знаешь, кого я больше всех в этой истории ненавижу? – Макс поднялся на локте. – Тех, кто меня продал. Какие‑то наркоманы, которым не хватало денег на дозу. Ненавижу! Всех ненавижу!

Маша замерла. В груди глухо кололо.

– Послушай, Максим, может, все было не так?.. Может, имелась какая‑то причина?.. – робко произнесла она.

– Пусть подавятся своими причинами! – отрезал Морозов. – Какая мать могла продать своего ребенка? Она – последняя тварь! Недочеловек! Мерзкая гнида!

Он одним рывком поднялся и, не в силах совладать с чувствами, стремительно вышел из комнаты.

Маша осталась одна. Она медленно встала и растерянно провела рукой по щекам. Щеки были мокрыми от слез.

 

* * *

 

Дубликат ключа удалось изготовить достаточно легко. Но, когда Володя открыл сейф, там ничего не было. Пришлось ощупать все полки, когда, уже собираясь закрыть дверцу, Володя обнаружил на внутренней стороне сейфа три скандинавские руны. Он тщательно скопировал их на бумагу.

 

* * *

 

Виктор сидел на кухне, размышляя о своем положении. Несмотря на нежность к Лене, его по‑прежнему неодолимо влекло к Маше. Да и как можно не любить эту девушку, такую милую, такую живую… Маша…

Виктор едва не застонал, но в этот момент в проеме двери показалась знакомая фигура.

Павел. Друг был изрядно пьян.

– Черт! – проговорил он, направляясь к буфету. – И куда Галина прячет коньяк? Никогда его нет на прежнем месте!

– Выпей лучше кофе, – Виктор достал чашку, стал готовить напиток.

А Павел опустился на стул и, облокотившись о стол обеими руками, уставился на Полякова покрасневшими глазами.

– Хороший ты парень, Витя… – пробормотал он пьяно. – И думаешь, что я такой же… что я тебе друг… А вот и ни фига. Я просто дерьмо! Дерьмо!

– Довольно, – Поляков похлопал Пашу по руке. – Будешь повторять это часто, сам поверишь.

– Не! Послушай же ты! Я – последняя сволочь! Я тебя, своего друга… – Павел икнул и замолчал.

– Паш, мне плевать, – прервал его Виктор. – Ты мой лучший друг, и ничто этого не изменит, видит Бог!

 

* * *

 

Дорогой Бог!

Виктор Николаевич сказал, что верить можно в то, чего не видишь и не можешь потрогать. В щекотку, или в воздух, или в детей, которые будут у Елены Сергеевны, но которых еще не видно, потому что они спят у нее в животике. Поэтому я верю в Тебя и знаю, что Ты все‑все можешь.

Алиса учила меня верить в Тебя. Она очень хорошая, поэтому, если получится, пришли ей куклу, которая умеет писать, и микрофон, чтобы петь. И еще платье принцессы.

Невидимые вещи бывают очень важными. Например, любовь. Вот Галина Васильевна очень любит своего внука Дениса. Дорогой Бог, пожалуйста, сделай так, чтобы она больше не грустила и не плакала. Потому что, когда я это вижу, мне ее очень жалко.

Уборщице тете Маше тоже нужно сделать что‑то хорошее. Я не знаю, чего ей хочется, но Ты же Бог, Ты должен сам догадаться.

А повару дяде Володе пошли, пожалуйста, ролики. Он целый день бегает туда‑сюда.

Моему другу Гномику пошли, пожалуйста, новую одежду, потому что старая уже совсем грязная. И сделай так, чтобы он не боялся, что его увидят, и чтобы он смог жить с нами в школе, потому что в его норке очень холодно.

А еще хочу – пусть мой брат Андрюша подружится с Максимом. Все думают, что он плохой, но на самом деле он очень, очень хороший.

Дорогой Бог! Для себя я прошу только одного – раз Ты умеешь летать, как супермен, и можешь все‑все‑все, пожалуйста, верни мне маму и папу, которые живут на звездочке. Они нужны мне больше, чем Тебе.

С приветом

Надя Авдеева

 

 

Глава 30. Судья рассудит

 

– Кто из вас Даша Старкова?

Темноволосая женщина с цепким взглядом внимательно оглядела обеих девушек.

– Зря приехали. Я с журналистами не общаюсь, – отрезала Даша.

– Без комментариев, – мрачно бросил Максим.

– А я не журналист. Я вообще‑то судья. Меня зовут Савкина Валентина Дмитриевна, вот удостоверение, – она протянула корочку. – У меня вопрос к Даше Старковой, которая опубликовала в газете фотографию и номер своего мобильного телефона. Ты дала объявление: «Если знаешь меня, позвони по телефону…»?

– А что? – вмешался Андрей. – Допустим, мы сделали это вместе.

– Тогда вы вместе нарушили Федеральный закон № 231 части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации, – спокойно сообщила женщина. – Статья 152, пункт 1 – «Охрана изображения гражданина». Все публикации фотографий возможны только с согласия объекта съемки.

– А может, у нас есть согласие этой девочки? – раздраженно поинтересовался Макс.

– Не может, – отрезала Савкина. – Потому что эта девочка – я.

Они проводили ее в библиотеку и, волнуясь, рассказали о том, что здесь происходило.

– Значит, здесь сначала убили пятерых, а потом этого вашего друга… как его? Калинина?.. Абсурд! – судья возмущенно поднялась из кресла.

– Это правда! – горячо заверила Даша. – И вы должны помочь! Ведь вы были знакомы с этими девочками!

– С какими девочками? – уставилась на них Савкина.

– С удочеренными. Вы же одна из них – вы жили в этом самом детском доме! – объяснил Андрей.

– Да я в жизни здесь не была! Все, с меня хватит, ищите другой объект для ваших розыгрышей!

Савкина зашагала к двери, не слушая больше никаких объяснений.

Ребята, осознавая безнадежность ситуации, все же последовали за ней.

В холле судья вдруг остановилась.

Надя и Алиса играли на ступенях, и Савкина смотрела на Надю такими глазами, словно в школе появился призрак.

– Вы ее узнали? – поспешно спросила Даша.

– Это… это Ира?.. – проговорила женщина, потирая висок.

– Ира Исаева? – уточнила Вика.

– Да… – судья покачала головой, – но это невозможно.

– Эта девочка – моя сестра Надя, – сказал Андрей, – и здесь происходят очень странные вещи. Вернемся в библиотеку. Нам надо все обсудить.

Савкина потерянно кивнула.

Она забыла обо всем, что было до удочерения, но память возвращалась кусками, урывками… Савкина даже вспомнила подземелье, когда ребята открыли в камине подземный ход.

– Я была здесь в детстве… – потрясенно проговорила она, глядя на хитросплетение коридоров.

– Вам делали операцию? Вы вспомнили? – спросила Вика.

– Не знаю… У меня есть шрам на животе… Как странно, что я все забыла…

Они снова поднялись в библиотеку, и здесь к Савкиной вернулось былое самообладание.

– Я немедленно дам этому делу ход, – заявила она решительно. – Нужно как можно скорее начать следствие, пока кто‑нибудь еще не пострадал.

Судья взяла свою куртку.

– А нам что делать? – окликнул Андрей.

– Ничего. Ждите, когда вас вызовут для дачи показаний. Я сейчас поднимусь к вашему директору и поговорю с ней, а вы пока соберите все, что у вас есть, – документы, фотографии, кинопленку, этот телефон… Заберите и идите к Крыловой. Я буду ждать вас у нее.

– Ну, сила!.. – с восторгом произнес Ромка, когда судья удалилась. – Я бы с ней в разведку пошел!..

– Господи, неужели этот кошмар когда‑нибудь закончится! – вздохнула Даша. – Ну, идемте же скорее!

 

* * *

 

Маша появилась не вовремя. Он как раз рассматривал бумажку со скопированными на нее рунами.

– Что это? – заглянула она через плечо Володи.

– Так, обычная фигня. Нашел в коридоре. Похоже на граффити, – отговорился он.

– Странно… – Маша все еще разглядывала бумажку. – Вот этот знак, который в серединке, я где‑то видела…

– Где?

– Ага, значит, не обычная фигня, если кому‑то любопытно! – засмеялась Вершинина.

– Эти знаки, – Володя поманил ее к себе, – ключ к тайне века. Пойдешь по ним – найдешь золото партии. Все взносы Тюменской области за 1984 год. Встречаемся вечером у входа в канализацию.

– Дурачок! – засмеялась она. – Но эта штука… Я ее видела у себя в комнате. Кажется, в шкафу…

– Забудь!

 

Маша оказалась права. В комнате, которую она занимала вместе с Галиной Васильевной, на стенке шкафа обнаружилась одна из искомых рун. Под фанерой оказалась картина.

Еще один предмет из списка найден.

 

Хозяйка этой машины уже не вернется. Он знал это точно, а поэтому без колебаний разбил стекло и достал конфеты. Конфеты – это вкусно. Это подарок. На‑день‑ка будет довольна.

Он шел по лесу и улыбался, представляя, как она скажет ему: «Спасибо, Гном!» Это правильно – отдать конфеты мертвой женщины живой доброй девочке. И деревья, словно соглашаясь с ходом его мыслей, поспешно закивали, клонясь под внезапно поднявшимся ветром.

 

* * *

 

Коробки с доказательствами на чердаке не было. Ни фотографий, ни пленки, ни телефона!..

Подавленные, они спустились в холл, где наткнулись на Крылову.

– Елена Сергеевна! – окликнул директрису Андрей. – А где Валентина Дмитриевна?

– Какая Валентина Дмитриевна? – удивилась та.

– Ну, судья, Савкина! Она хотела с вами поговорить! – сказала Даша.

– Ничего не понимаю! – Крылова раздраженно пожала плечами. – Мне сейчас некогда. Разберемся после.

 

Новостей от Савкиной так и не было. Хмурые, обеспокоенные ребята собрались на завтраке за своим обычным столом.

– По‑моему, нас снова накололи, – заметил Максим.

– Может, она тоже с ними? – предположил Ромка.

– Надо было соблюдать осторожность, – вздохнула Вика. – Не стоило ей так доверять.

– Кому‑нибудь молока? – к ним приблизилась Маша, неся в руках большой кувшин. Из кармана ее передника торчала сложенная газета, а в ней…

– Маша, можно мне газету на минуточку! – попросил Андрей.

Вершинина протянула и перешла к соседнему столику.

– Ну, что там? – жадно спросил Ромка.

– «Судья Савкина исчезла в разгар процесса», – зачитал Андрей надпись под фотографией.

– Ну все, труба, – изрек Ромка. – Ни доказательств, ни Савкиной.

– Погоди, – вдруг вспомнил Андрей. – Мы же Темкино видео на компе смотрели!

– Я его потом стерла, – виновато призналась Вика.

– А можно ли восстановить? – не отставал Авдеев.

– Да… Есть программка… Сейчас попробуем…

Они поспешно проглотили свой завтрак и направились в комнату парней вместе с Викиным ноутбуком.

К сожалению, уже начинались уроки, а процесс восстановления требовал достаточного количества времени, поэтому они запустили программу и ушли, оставив ноутбук под кроватью.

 

* * *

 

– Гномик! Гномик! Где ты? – звала Надя.

Алиса заглянула под дерево, посмотрела куда‑то себе под ноги.

– Ты что там ищешь? – окликнула ее подружка.

– Гнома! – ответила Алиса.

– Да что ты! Гномик большой! Ты сама его увидишь! – засмеялась Надя. – Ой! Вот и он!..

– Это не гном! Это чудовище! – закричала Алиса и с визгом бросилась прочь.

 

Чудовище! Чудовище! – так они кричали ему вслед, и он убегал, скрывая горькие слезы. Только девочка, одна‑единственная девочка, так похожая на ту, что стоит сейчас перед ним, была к нему добра. Она утешала его и прогоняла других детей. Маленькая девочка – и такой большой друг. Друг навсегда.

– На, – промычал Он и протянул девочке горсть конфет.

 

* * *

 

Маша не хотела подглядывать, но ей так надоели эти бесконечные тайны. Кто же этот Володя и что он ищет?..

Она видела, как он проскользнул в их с Галиной Васильевной комнату, долго рылся в шкафу и наконец вытащил откуда‑то из‑за панели странную картину.

И теперь, сидя в библиотеке, Маша методично просматривала альбомы по искусству – вдруг повезет наткнуться на что‑то похожее. Ей действительно повезло. Буквально в третьем альбоме были размещены репродукции картин.

– Павел Филонов, – послышался над ухом у Маши знакомый голос.

Она подняла взгляд на Полякова.

– Гениальный авангардист, – продолжил Виктор, – писал не то, что в человеке снаружи, а то, что внутри.

– И кому понравятся такие уродцы? – хмыкнула Маша.

– Ну, как сказать… На аукционах стартовая цена Филонова – три миллиона долларов.

– Сколько? – Маша снова посмотрела на репродукции.

– Кстати, у него есть и вполне позитивные вещи… – рука Полякова потянулась к странице, и только тут Маша заметила на пальце обручальное кольцо.

Вот это новости!

– Вас можно поздравить? – спросила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучали ни боль, ни обида.

– Да, – скованно отозвался Виктор. – Мы с Леной вчера расписались. Довольно сумбурно все получилось…

– Желаю вам счастья.

– Маша… – он явно волновался. – Я хочу, чтобы ты знала. Все, что у нас с тобой было… Это было по‑настоящему.

– Я знаю, – обида отступила, вместо нее пришла тихая грусть.

Он неуверенно улыбнулся и ушел.

А Маша перевернула страницу и наткнулась на репродукцию той самой картины, что достал из шкафа Володя.

«Три картины из знаменитого цикла „Лица“ бесследно пропали в конце сороковых годов. До сих пор не найдены», – значилось под иллюстрацией. Маша задумчиво присвистнула.

 

Она нашла Володю в коридоре.

– Что, Володь, три лимона баксов – хорошие деньги? – насмешливо поинтересовалась Маша.

– Вижу, ты получила зарплату? – привычно отшутился он. – Завидую, мне столько не платят.

– А ты продай Филонова, может, получишь еще больше.

Эта фраза произвела впечатление. Володя резко остановился и затравленно огляделся по сторонам.

– Тихо ты! Жить надоело? – шикнул он.

– Володь, пропали три картины с лицами, а ты нашел только одну. Две другие тоже здесь? – поинтересовалась она, не давая сбить себя с толку.

– Маш, я же просил, не спрашивай меня ни о чем. Я все равно тебе не скажу, – он провел ладонью по лицу, словно стирая с него следы усталости и страха. – И послушай внимательно! – Володя грубо схватил ее за руку, стиснул так, что Маше стало больно. – Ты никому ничего не скажешь! Поняла?

– Отпусти! – Маша вырвала руку и, морщась от боли, пошла прочь.

 

А Володя прислонился к стене коридора и на миг закрыл глаза, а когда открыл, заметил, что свет, падающий через витражное окно, ложится на стену очень знакомой руной… Выходит, второй тайник прямо здесь, под панелью!..

 

* * *

 

После урока они нетерпеливо вбежали в комнату, и Вика тут же бросилась к ноутбуку.

– Ну что там? – взволнованно спросил Андрей.

– Ничего не понимаю… – пробормотала девушка. – Все исчезло! Файл удален. Двадцать восемь минут назад кто‑то отменил восстановление файла и стер его.

– Двадцать восемь минут назад мы все были на физре, – напомнил Рома.

Андрей опустил голову. У них сегодня был урок фехтования, и Макс умудрился поранить ему руку рапирой. Авдеев уходил с урока, чтобы заклеить пластырем рану, и видел, как из их комнаты выходила Даша. Получается, она была здесь примерно в то время, когда файл стерли. Но представить себе, что Старкова способна на подлость, тяжело. Она же активно участвовала в расследовании и, рискуя, первая лезла в самые опасные места. А вот теперь… Он посмотрел на Дашу. Она выглядела озабоченной. Нет, лучше промолчать, чем зря обвинить человека, как это уже произошло с Максом.

«Даша Старкова! Срочно зайдите в кабинет директора», – донеслось из репродуктора.

Даша испуганно вздрогнула.

– Интересно, что это Елене нужно, – пробормотала она и поспешно вышла из комнаты.

Ожидание показалось Андрею длиной в полжизни. Наконец Даша вернулась.

– Елена спрашивала меня о Савкиной, – сообщила девушка с порога. – В лесу нашли ее машину и телефон. Кажется, Валентину Дмитриевну тоже убили.

 

Глава 31. Чудовище

 

Лена коротала время в библиотеке, сидя в большом кресле с высокой, полностью скрывающей ее спинкой. На коленях лежала едва раскрытая книга. Крыловой просто была необходима небольшая передышка. Она очень устала и от того, что творилось в школе, и от того, что происходило в ее собственной жизни.

Внезапно в библиотеку вошли девочки, завозились, отыскивая какие‑то книги, и вскоре до Лены донесся в высшей степени занятный разговор.

– Читай сама! – говорила Алиса. – Гномы – волшебные существа, они живут в глубинах земли.

– Все правильно, – согласилась Наденька. – У Гномика есть своя норка.

– Гном должен быть маленьким! Как Мальчик‑с‑пальчик! – сердилась Алиса. – А твой не гном, а чудовище!

– Неправда! Чудовища страшные и злые, а мой не такой! – Надя едва не плакала.

– Вот, посмотри, вот это чудовище! – Алиса ткнула в какую‑то картинку. – Очень похоже на твоего Гнома.

– Неправда! Он хороший! Он подарил мне куклу и конфеты!

– Ну… – Алиса помусолила кончик своей косички, – может быть, и чудовища бывают добрыми…

– А кто это здесь ссорится? – послышался от дверей голос Галины Васильевны.

– Мы не ссоримся! – с отчаянием проговорила Надя. – Алиса просто не хочет поверить, что Гномик – добрый и хороший, просто очень большой. Гномы тоже бывают большими.

– Не бывают! Гномы маленькие и хорошенькие! А он огромный урод! – не сдавалась Алиса.

– Надя, Алиса, – строго произнесла завхоз, – внешность бывает обманчива. Иногда красивые люди оказываются очень плохими. И наоборот, некрасивые могут оказаться хорошими. Но в любом случае, как бы там ни было, держитесь подальше и от гномов, и от чудовищ. Договорились? И никаких одиночных прогулок по лесу!.. Ну, давайте я помогу вам поставить книжки на место, и бегите – скоро урок.

Они ушли, а Лена почувствовала волнение. Неужели она всего в шаге от разгадки? Неужели тот, о ком они говорят, – Егор?..

 

* * *

 

Где еще говорить о математике, как не на математике?..

Вот и Юля Самойлова не нашла ничего лучшего, как начать обсуждение Каверина во время его же урока.

– Он не маньяк. Он все мне рассказал, – прошептала она Вике на ухо.

– Как? Ты что, разговаривала с ним о Кристине? – испугалась девушка, косясь на преподавателя, записывающего на доске какие‑то формулы.

– Я написала анонимную записку, чтобы посмотреть, как он на это отреагирует, а он застукал меня, – призналась Юля. – Ну, мы и поговорили. Они с Кристиной просто встречались.

– Где? – не поняла Вика.

– Как где, в постели! – засмеялась Самойлова.

– Но он же препод…

– Кому это мешало? – пожала плечами собеседница. – Короче, отдыхали они на море. Кристина сказала, что хочет искупаться, ушла и не вернулась. Больше он ее не видел.

– А почему Каверин не заявил в милицию? – усомнилась Вика.

– Ну, струсил. Ей еще шестнадцати не было. Ему бы впаяли реальный срок. А он до сих пор страдает…

Вика снова посмотрела на Каверина. На страдающего он был похож примерно так же, как бегемот на балерину. Хотя черт его знает, может, за суровой внешностью скрывается самое нежное и трепетное сердце?..

 

* * *

 

Дело об исчезновении судьи набирало обороты. Теперь Елена знала, что возле ее машины были найдены огромные следы, и полицейские уже составили примерный портрет предполагаемого преступника.

– Полиция прочесывает лес. Ищет неизвестного мужчину под два метра ростом, – как бы между прочим предупредила она Галину Васильевну.

– И что? – завхоз не отвлеклась от своего занятия, сделав вид, будто происходящее совершенно ее не касается.

– Они думают, он связан с исчезновением судьи. Нашли ее машину – стекло разбито.

– А от меня ты чего хочешь? – подняла на нее глаза Галина Васильевна.

– Они ищут моего брата, да? – едва выговорила непослушным языком Лена.

– Твой брат умер, – непроницаемое лицо снова склонилось над бумагами.

– А я так не думаю! И мне кажется, вы знаете, где он! Я пробовала говорить о Егоре с отцом, но тот упорно молчит. Пожалуйста, помогите мне! Он может быть опасен!

– Как же ты похожа на свою мать, – вздохнула Галина Васильевна. – Неужели просто нельзя оставить его в покое?

– Так, значит, Егор действительно жив…

Лена чувствовала себя так, словно только что на ее голову обрушился потолок.

Она, пошатываясь, ушла из кухни, но тут же вернулась, обеспокоенная новой мыслью. Как раз вовремя. Похоже, завхоз собиралась прогуляться.

Лена сбегала за шубой, поклявшись себе, что не упустит Галину Васильевну из виду.

 

* * *

 

Андрей сидел у себя на кровати. В ушах играла музыка, к которой он, впрочем, совершенно не прислушивался, сосредоточенный целиком на своих мрачных мыслях. Главной героиней этих мыслей была Даша.

А вот и она сама, словно по заказу.

– Что‑то не так? – отреагировала заглянувшая в комнату девушка на его тяжелый взгляд.

– Все не так! – ответил Андрей жестко, вынимая один наушник. – Я уверен, в этой истории с ноутбуком виноват кто‑то из нас. Только мы знали, что файл восстанавливается.

– Но за нами следят, – как‑то неуверенно произнесла Даша. Она мялась на пороге, не решаясь подойти ближе к Андрею. – Стереть его мог кто угодно!

– Правда? – иронически поднял бровь Авдеев.

– И кого же ты подозреваешь? Макса? Ромку? Вику? А может, меня? – осмелела Даша. – Знаешь, если у тебя нет доказательств…

Тут дверь за ее спиной открылась, и в комнате появилась Надя.

– Привет, Андрюша! Привет, Даша! – поздоровалась она и тут же перешла к тому, что ее волновало: – А правда, что внешность обманчива?

Даша замерла, чувствуя пробежавший по спине холодок.

– Бывает, – хмуро согласился Андрей.

– Всегда‑всегда? – уточнила Наденька.

– Нет, не всегда.

– Значит, красивые люди не всегда плохие?

– Нет, – и Авдеев посмотрел на Дашу так, что она окончательно потерялась и поспешила уйти.

– Мама и папа были красивыми, и они были хорошими, – продолжила свою мысль сестра.

– Как и ты! – Андрей подхватил сестренку на руки и закружил ее. Хорошо, когда все вот так просто…

Наденька убежала, когда в комнату осторожно постучали. Кто‑то чужой.

– Да? – откликнулся Андрей, и на пороге появилась Анна Михайловна.

Она выглядела немного смущенной, и Авдеев вдруг решил, что это чрезвычайно идет учительнице. Сейчас она казалась его ровесницей.

– Андрей, Наденька отдала мне письмо, которое она написала Богу… Пусть оно будет у тебя. Мне его некуда отправить, но и выбросить я его не могу.

Он взял у молодой учительницы тетрадный листок и улыбнулся, глядя на старательно выведенные буквы… Кажется, его Надюша – самая добрая в мире девочка.

С лица Андрея не сходила улыбка все время, пока он читал письмо, а дочитав, парень аккуратно сложил листочек и задумался. Нужно что‑то делать. Придется собрать ребят и поговорить с ними насчет Даши.

 

– Господа, он собрал нас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – кривляясь, изрек Макс и уселся спиной к окну, наблюдая за остальными.

– Именно так, – отозвался Андрей совершенно серьезно.

Вика тревожно огляделась:

– А где же Даша?

– Я думаю, это Даша стерла Темкино видео, – с места в карьер начал Авдеев. – Нет, я не шучу. Я видел, как она выходила из нашей комнаты. Вы были на физре, а я ходил, чтобы заклеить царапину. А после урока файл был уже стерт.

– Может, это ты его стер? – прищурившись, поинтересовался Морозов.

– Нет, не я. Но это сделал один из нас. Про ноутбук знали только мы. И про чердак, где хранятся все доказательства. В общем, как ни печально, предатель среди нас… И это Даша.

– Нет! Это не она! – Максим вскочил.

– Макс, я тоже хочу, чтобы это был кто‑то другой. Но от моего желания мало что зависит.

 

– Егорушка, что же ты натворил? Тебя по всему лесу ищут!

Этот ласковый голос прорвался в его темную бездну. Он поднял голову, слушая женщину. Он давно, с самого детства, знал этот голос. Только этот голос и приносил облегчение.

Он замычал, преданно заглядывая в, казалось бы, строгие, но такие добрые глаза. Неужели она Его ругает? Но ведь Он же не сделал ничего плохого! Он был очень, очень хорошим! Он так старался!..

– Ну хорошо, хорошо, я знаю, что это не ты, – она погладила его по голове. – Ты должен спрятаться, Егорушка, понимаешь? Не бойся, я приду завтра. Что бы ни случилось, не выходи отсюда.

Она ушла, и Ему снова стало грустно. Почти так же грустно, как было, когда мама отворачивалась от Него…

 

Лена вошла в землянку сразу же после того, как Галина Васильевна удалилась.

Поломанная мебель, заросший паутиной трехколесный велосипед, везде развешаны детские игрушки – грязные куклы, потертые плюшевые мишки… Все это производило совершенно дикое впечатление. Лена даже подумывала повернуть обратно, но нет, не для того она проделала такой долгий путь…

В углу сырой землянки нашелся и ее хозяин – огромный, с большой головой, он сидел к ней спиной.

– Егор! – негромко позвала его Лена.

Он медленно оглянулся и протянул к ней руки.

Лена потянулась к нему в ответ, но в этот момент лицо брата оказалось на свету. Сказать, что оно было чудовищно, – слишком слабо. Ужас, который внушало это лицо с двойным кривым носом, огромным шишковатым лбом и крохотными глазками, выходил за пределы разумного. Такое чудовище могло родиться только в самом ужасном из кошмаров.

Лена отдернула руку и, застонав, рухнула на пол землянки, ударившись головой о стоящую в углу железную бочку.

 

Он хорошо знал этот ужас, что вспыхивает в глазах людей при виде Его лица.

«Урод! Лучше бы ты умер! Ненавижу тебя! Ненавижу!» – кричала та, благодаря которой Он появился на свет.

Тот день Егор запомнил очень хорошо, потому что это был самый страшный день в Его жизни. Тогда Он плакал от страха, мать кричала на Него, а потом подскочила и замахнулась, чтобы ударить. Испуганный мальчик оттолкнул ее, но, увы, не рассчитал силы. Она упала и ударилась головой о край стола. И затихла. И не вставала, как бы Он ее ни звал. Уже позже Егор понял, что именно тогда впервые встретил смерть. В тот день та, которая заботилась о Нем, взяла Его за руку и привела сюда, в землянку, долго утешала и говорила что‑то ласковое…

И теперь… Неужели Он несет всем смерть? Неужели Он – чудовище?!

Егор страшно застонал, заскрежетал зубами, а из горла вырвался слабый вскрик:

– Ле‑ноч‑ка…

Надо отнести ее к людям. Может быть, они еще сумеют помочь. Скорее! Скорее!

Он подхватил безвольное тело и, подняв, словно пушинку, понес к выходу из землянки.

 

* * *

 

«Встречаемся в 22.00 у часовни. Принеси ключ», – было написано на запотевшем зеркале.

Не помня себя от ужаса, Даша быстро стерла надпись и оглянулась на Вику: не заметила ли?.. Похоже, нет. До чего же тяжело! Последние дни превратились в сплошной кошмар. Врать, изворачиваться, отводить глаза, встречаясь взглядом с кем‑либо из друзей… и врагу не пожелаешь! А ведь приходится терпеть. Сцепить зубы – и терпеть.

Черт с ними, она отнесет им ключ, но что они могут потребовать потом?.. Какую цену еще придется заплатить?..

– Даш, с тобой все в порядке? – озабоченно спросила Вика, выглядывая из душевой кабинки.

– Да… просто голова закружилась. Но уже все прошло, – с напускной веселостью ответила она.

Врать своим друзьям – нет ничего хуже!

 

Когда назначенное время приблизилось, Даша взяла куртку и заглянула в комнату парней. Никого. Похоже, ей везет. Под матрасом кровати Темы теперь хранился ключ от комнаты с сейфом. Девушка взяла его, спрятала в карман и пошла было к двери, когда на пороге появился Макс.

– Картина Репина «Не ждали»! – как всегда, шутливо заявил он.

– А кто уверял, будто скучает без меня? – Даша вложила в улыбку все возможное кокетство. – Кто говорил, что всегда хочет видеть, что сохнет без поцелуев?..

Она прижалась губами к его губам. Макс крепко обнял девушку, но она осторожно высвободилась и, обогнув его, направилась к двери.

– Ты куда? – удивился Морозов.

– Я скоро вернусь! – она снова улыбнулась, сама прекрасно чувствуя фальшь и ничтожество своей улыбки.

 

А потом она шла по темному лесу. Совсем одна. Насколько же легче ощущать поддержку друзей. Насколько легче быть с кем‑то. Теперь она осталась одна. Только она, и темнота вокруг, темнота, которая, казалось, просочилась даже в душу, заполнив собой все внутреннее пространство. Темнота и безнадежность. Выхода нет.

Даша дошла до часовни и остановилась. Дверь была заперта на навесной замок.

– Эй, здесь кто‑нибудь есть? – тихо позвала девушка.

– Есть, – откликнулась темнота знакомым голосом Андрея Авдеева. Голосом, ножом резанувшим прямо по сердцу.

Андрей, Вика, Макс и Ромка – все они были здесь и, направив на не