Мильтон. Потерянный рай. Кн. 4, 347

[17] В Средние века совокупление слонов стало темой для ряда сплетен и фантазий, об этом продолжают говорить, потому что редко кому доводилось видеть этот процесс.

Ссылаясь на Плиния, Солиний пишет, что их гениталии подобны тем, что упомянуты сэром Томасом Брауном в его записках о кроликах, находятся сзади. Предполагалось, что обычно они небольшого объема.

Альберт Великий придерживался мнения, что слоны совокуплялись как и другие четвероногие животные, однако из‑за огромного веса самцу приходится или вырывать яму для самки и там находиться, или покрывать ее, находясь в постоянном движении, чтобы она не так сильно ощущала его вес.

На самом же деле слоны совокупляются обычным образом и, как отмечает полковник Уильямс, не менее грациозно, чем остальные животные.

 

[18] Mandragora offlcinarum. И в настоящее время встречается разновидность растений, называемых мандрагорой, известная своими рвотными и наркотическими свойствами, но главным образом оно способствует женской плодовитости.

В Библии рассказывается, как Рувим нашел в поле мандрагору и принес Лии, своей матери, чтобы та продолжала рожать («и нашел мандрагоровы яблоки, и принес их Лии, матери своей» (Быт., 30: 14–16). Вот почему во всей древнееврейской литературе подчеркивают ее свойства.

Греки считали мандрагору антропоморфной, сохранилось народное суеверие, что дерево появляется из спермы человека, пролившейся на землю, и обладает такой жизненной силой, что издает пронзительный крик, когда его вырывают из земли, так что «все живые существа, заслышав его, сходят с ума» (Эванс).

 

[19] В «Записках о Галльской войне» Юлий Цезарь приводит ту же самую историю, связанную с лосем (alces).

Капитан Минчин из Индийской лесной службы рассказал нам, что слоны, по обыкновению, чешутся у водопоев, так что охотник в состоянии представить размер своей добычи по грязи и стертости деревьев.

 

[20] В медицине яички называют castoreum. Искомое расположено вовсе не там, где считают, а в железах. Яички бобра расположены внутри, так что их нельзя откусить. «Источник заблуждения, – замечает сэр Томас Браун, – возможно, метафорического свойства, иначе говоря, устойчивая символическая метафора, укоренившаяся у греков и укрепившаяся в художественной форме у Эзопа. Так легендарное стало достоверным».

 

[21] Как пишет Исидор, название (ибекс) происходит от еврейского Iaall (лазать) по аналогии с действием (как Avices – птицы).

Конечно, дикого горного козла путают с ибисом.

 

[22] Животное никогда не было популярным. Сэр Уолтер Рэлей в своей «Мировой истории» (1614), исключивший смешанные виды из Ноева ковчега, относит к ним и гиену. Он утверждает, что после потопа спаслись только чистые виды, а вовсе не полукровки. После потопа, утверждает Рэлей, их воспроизвели путем скрещивания собаки и кошки.

 

[23] Альдрованд именует гиену глюттоном, то есть обжорой. Геснер отмечает, что она набивает брюхо мертвечиной, пока желудок не распирает, как барабан, затем отыскивает два камня или дерева и протискивается между ними, таким образом растягиваясь для отдыха. Потом снова ест.

Особое значение для гиены приобретает проблема рвоты. С медицинской точки зрения, как пишет Кроллий, они ценятся именно из‑за рвоты и очистки. Правда, в тексте плохо прописано, как это происходит, само слово «рвота» относится к описанию воя и лая гиены.

 

[24] Левкрота. Другие имена, производные вида гиены: росомаха, крокута, корокотта, левкрокута, акабо, альцабо, цабо, анна, бельбо, гиена крапчатая, зилис и лакта. Шекспир именует это животное гиеной: «Я буду хохотать, как гиена, как раз тогда, когда тебе захочется спать» («Как вам это понравится»).

 

[25] Мартышкой называет обезьяну Альдрованд.

 

[26] Обезьяна с головой собаки, возможно египетский бог Анубис.

 

[27] Как отмечает Геснер, сфинкс действительно является обезьяной, спереди представляет собой по форме женщину, льва сзади, возможно, просто фантастическое животное, придуманное художниками и скульпторами.

Гвинейский бабуин, в настоящее время именуемый «сфинксом», не так злобен, каким его представляют.

Наши рассуждения по данному поводу представлены в приложениях.

 

[28] Мифологические спутники Пана и Вакха, так что некоторые считают их разновидностью обезьяны, в современном значении «Simia Satyrus» (орангутанг). «Их именуют сатирами (греч. σατυρος), – рассуждает Тревиза Бартоломей, – за морщинистые лица и бороды».

Здесь слились воедино обезьяна и ее предок, мифологический персонаж и конкретное человекообразное существо, так что антропология наложилась на древние верования.

Они добродушно называют друг друга по именам.

«Гораций не осознавал, – говорит Роберт Грейвс, – что кентавры, силены, сатиры и им подобные не пеласги, которых живописно награждали чертами лошади, козла или других тотемистических животных».

Плиний, отмечая склонность к похоти, писал, что их именовали сатирами. На это же намекает Гамлет, сравнивая своего отчима с сатиром. Альдрованд считает их лесными духами, с ним согласен Петр Веронский, считавший их «дикими лесными людьми». Они «живут без закона, в пещерах или на деревьях, не контактируют с людьми». Их невозможно приучить к закону и порядку. Особенно много их в Ирландии.

 

[29] Бородатые обезьяны.

 

[30] Заметим, что почти все сведения, которые приводит автор‑составитель бестиария, не более чем его предположения, причем, похоже, он вряд ли толком понимает свои объяснения. Он устает от своей писанины, чем, впрочем, часто занимается, написав comici вместо ocimi, radicos вместо Arcadicos, и современному переводчику приходится буквально восстанавливать смысл, не внося комментарии, понимая, что речь идет об общеупотребительных терминах.

Бестиарий не относится к литературным шедеврам, поэтому при переводе необходимо точно воспроизвести его словарь, избегая многочисленных «поистине» и «более чем очевидно», чтобы передать естественные ошибки составителя и переписчика. Например, в разделе, посвященном змеям, автор шесть раз цитирует Лукана. Причем точно лишь дважды.

 

[31] Для Аристотеля, весьма тонкого наблюдателя, они подобны музыке. Этой слабостью отличаются и свиньи. Бартон в своей «Анатомии меланхолии» отмечает: «Арион заставлял рыб следовать за собой, на это указывают неоднократные наблюдения. Их привлекала не музыка, а мускус, испускаемый оленями. От них в восхищении все птицы, особенно соловьи, а также, если довериться мнению Кальцания, пчелы. Заслышав звуки, они останавливаются, завороженные. Олени‑самцы, лани (самки благородных оленей), лошади, собаки, медведи и слоны, по мнению Агриппа, необычайно чувствительны к звукам. В Лидии на середине озера находятся несколько плавающих островов (если в это можно поверить), где они, заслышав музыку, танцуют».

 

[32] На самом деле Митридат умер от старости.

 

[33] Имеется в виду грохот от сухого помета, смешанного с остатками шерсти, или звук копыт?

 

[34] На греческом δορκάς обозначает оленя или газель. Само слово «газель» происходит от арабского «газаль». Слово gaze неизвестного происхождения. Если древний филолог допускает игру слов, возможно, оно содержит в себе скрытое значение.

 

[35] Англичане называют его клоповник широколистный, ясенец белый и испанский перец.

 

[36] Подобно предыдущей морали, по крайней мере неточной, настоящая игра слов в бестиарии представляется наиболее удачным каламбуром. Использован принцип аналогии: Христос исцеляет, как ясенец белый излечивает. Христос именуется bene‑ditantius (одаряющий, от лат. dito – одарять).

 

[37] 

Это чудесное существо

Бродит в молчании

По пустынным местам.

У него сияющая золотом шерсть,

Горящие черные глаза,

Поднятый к небесам рог.

Он достойный соперник льву,

Это вооруженный единорог.

 

Джордж Дарли

[38] 

Блестящая лапа сколопендры в серебре;

Могучий единорог с длинным хвостом.

 

 

[39] Греческий φλόμος – коровяк.

 

[40] Ученый муж так описывает «необузданную прелесть» медведицы в поэме «Дунсиада», посвященной Александру Поупу: «Неусыпная и нежная забота Бруинны сделала детенышей медведями».

Вероятно, доктора ввела в заблуждение инстинктивная всеядность хищных животных в отношении мясной пищи, из‑за чего ей приходилось охранять детенышей. На самом деле скудная нежная забота Бруинны была лишь способом их выращивания, необходимым, чтобы они выросли в медведей. Она «лизала их, чтобы придать им необходимую физическую форму».

Первое использование глагола «лизание» в значении «порка» датируется 1756 годом. До этого периода родители или школьные учителя, стремившиеся вложить знания в головы молодежи, не представляли физической угрозы. Напротив, все пишут о нежном материнском отношении к потомству, которое изящно обыгрывает Поуп в своем куплете, на который ссылается Шекспир в третьем акте «Генриха VI»:

 

Стал я, как хаос иль как медвежонок,

Что матерью своею не облизан,

И не воспринял образа ее.

 

(Пер. Е. Бируковой)

Средневековое верование имеет вполне разумное объяснение. Действительно, детеныши медведя рождаются глухими, слепыми и лишенными шерсти, такими беспомощными они остаются в течение по крайней мере пяти недель. Голые, в уединении, которое делает почти невозможным наблюдения, постоянно облизываются матерью. Так же и сука приводит в порядок своих щенков. Таким образом родилось представление о том, что детенышей произвели из подобия рыбы, это не так уж безосновательно.

«Детеныш рождается в пузыре (хорионе), – замечает сэр Томас Браун, – достаточно толстой пленке, защищающей его, [так что] наблюдатель вначале видит бесформенный кусок плоти, мать сразу же прокусывает и разрывает на куски пленку, а затем облизывает своего детеныша».

 

[41] См. статью «Гиена» (с. 36). Альдрованд, ссылаясь на Плиния, считает левкроту мифологическим животным, как грифон, сфинкс и мантикора.

(Приводим варианты названий данного животного.– одно из латинских названий, упомянутое Плинием.– одно из латинских названий.

Кеврококрот – вариант русского написания.

Корокотта – вариант русского написания – помесь гиены и эфиопской львицы.

Левкрокота – вариант русского написания. – Пер.).

Топселл, пересказывая Геснера (1607), утверждает, что левкрота является мантикорой (см. ниже). Он смешивает его с дикобразом, отмечая, что левкрота «способна ранить охотников иглами из своего хвоста, когда те подойдут к нему спереди или сзади, после чего на их месте вырастают новые». Точно так же, как и у мантикоры.

В заключение он приходит к следующему выводу: «Она (мантикора) является тем же самым животным, кого мы называем Левкрокутой, величиной напоминает дикого осла, ногами и копытами походит на оленя‑самца, имеющего пасть, доходящую с обеих сторон до ушей, голову и морду как у барсука. Называют также мартиорой, что на персидском означает „пожирающий людей“». Рисунок левкроты из книги Топселла воспроизводим на с. 263.

 

[42] Это верование было широко распространено в древности. Отчасти в ошибке виноват Кювье, заметивший: «Нижняя челюсть как бы продолжает череп, верхняя подвижна, из‑за чего древние отмечают, что крокодил двигает только всей головой».

Похожее заблуждение свойственно и Аристотелю.

В XVIII веке с артикуляцией крокодилов связано некоторое количество акробатических трюков. «Нижняя челюсть человека, – пишет Голдсмит в „Истории земной и населенной животными природы“, – может двигаться в весьма разнообразных положениях, что же касается верхней части, то, как полагали многие, она совершенно неподвижна. Для того чтобы убедиться в том, что она подвижна у человека, достаточно просто опыта. Если мы закрепим голову со всеми ее частями между зубами, скажем, на краю стола и откроем рот, обнаружим, что обе челюсти смыкаются одновременно, верхняя челюсть поднимается, нижняя опускается вниз, сам же стол между ними остается неповрежденным».

 

[43] Фрэнсис Бэкон, который придерживался мнения, что «некие разложение и экскременты испускают превосходные запахи», указывал на следующее: «Мы также обнаруживали, что местами урина человека обычно пахнет в некотором роде фиалками. Такова же и урина у того, кому доводилось поесть мускатный орех».

Полагали, что пахнущие фекалии исходят от крокодила определенного вида, живущего «в провинции Ханагарда». Он лучше, чем мускус. Подобным запахом якобы обладала и сладко пахнущая пантера, также обитающая в этих местах. Гален полагал, что помет крокодила хорош для устранения веснушек. Этий рекомендовал с его помощью выкуривать змей. Киранид отмечал, что зубы крокодила обладают свойствами афродизиака, правда, для этого их следует вырвать у живого крокодила.

 

[44] Проклиная кота, убившего беднягу Филиппа Сперроу, Скелтон пожелал, чтобы «горная мантикора сожрала твой мозг».

Мантикорой (в переводе с фарси – людоед) индусы называли тигра‑людоеда. Острые края зубов многих хищников могут создавать ощущение, что во рту несколько рядов зубов. Черный ороговевший кончик хвоста напоминает коготь. Кроме того, по древним поверьям, его усы считались ядовитыми. Персы увидели человеческое лицо на изображении тигра‑божества и передали получившееся описание мантикоры грекам.

Сверхъестественное существо, аналогичное вервольфу. На Гаити и в настоящее время рассказывают о загадочном животном сигуаве, напоминающем мантикору. Поскольку чудовищам приписывают африканское происхождение, возможно и справедливо, хотя и относительно, что мантикора обладала схожими сверхъестественными признаками, унаследованными от предшественников.

Зверь представлен в восточных иероглифах как бог или в виде части скульптуры с головой быка в Ассирии. Иногда как соединение всех этих и других, которые нашли свой путь в естественную историю с грифоном.

Каковы бы ни были сведения о мантикоре, она остается мифологическим персонажем, а не реальным животным. Мистер Дэвид Гарнет сообщил настоящему переводчику, что в 1930 году его друг мистер Ричард Стрейчи был введен в заблуждение жителями деревни Уджигар в Андалузии, которые преподнесли ему эту гипотезу.

Соединение черт разных животных у персонажей бестиариев иногда происходило из‑за неверной этимологии, характерной для средневековых переписчиков и толкователей. Руководствуясь догадками и предположениями, они создавали образы, подобные серре, василиску и мантикоре.

В качестве примера приведем мантисерру, упомянутую в завещании 1494 года, хранящемся в Сомерсет‑Хаус. Ученые мужи типа Исидора Севильского использовали образы русалки, мермекона, мантикоры, мантисерры и полдюжины других не ради натуральной истории, а исключительно из‑за языковых экспериментов или для выведения морали. Об этом говорится в приложениях.

 

[45] Первоисточником сведений о парандрусе является «Естественная история» Плиния. Правда, античный натуралист ни разу словом не обмолвился про Эфиопию. Современные специалисты предполагают, что Плиний под этим названием описывал лося или северного оленя, с которым римские военные могли встречаться в Германии или Галлии (Плиний сам был военачальником). Интересно, что цвет шерсти лося действительно может изменяться, в ней довольно часто развиваются микроскопические водоросли. В любом случае он похож на тот предмет, куда попадает. Его способность меняться подобно хамелеону отражает черты северного оленя, меняющего шкуру в зависимости от времени года, приспосабливаясь к снегу.

 

[46] Та же самая история о котах и крысах существовала в Средние века, ее пересказывает Франсис Мер в Palladis Tamia (1598), повествуя о леопарде и обезьянах.

 

[47] Йейл (эол (наиболее частая для русской литературы транскрипция), ял, йель; он же центикор. – Пер.) присутствует в геральдике на гербе Екатерины, матери английского короля Генриха VII, на гербе Крайст‑колледжа (Кембридж) и Йельского университета (США).

Первым это существо описал Плиний Старший. Предполагают, он имел в виду антилопу гну, также описывая и другое животное – катоблепаса (Catoblepas – от греч. κοιτάξει κάτω, – смотреть вниз). «Эфиопский дикий зверь [катоблепаса], – пишет Плиний, – обладает умеренными размерами, кроме головы, настолько тяжелой, что она свисает вниз к земле, к счастью для людей, поскольку всякий, кто повстречается с ним взглядом, тотчас падет бездыханным» (8,77). Элий отмечает его внешнее сходство с быком, очевидно, животное возникло из описания индийского буйвола, который действительно может выставлять рога вперед для защиты (Лиддел и Скотт) или, возможно, антилопы гну (доктор А. Робин).

Описание катоблепаса Плинием сопровождается утверждением: «Василиск обладает той же мощью [убивать взглядом]». Замечание Плиния привело к тому, что поздние переписчики и переводчики иногда смешивали этих животных.

Йейл появляется во французских бестиариях как «сентикор». Сэр Артур Шипли «прослеживает его происхождение вплоть до Египта». Дрюс весьма подробно описывает его в статье, опубликованной в «Археологическом журнале» в 1911 году. Именно он первым отметил, что йейла нельзя отождествить ни с одним из известных животных. Возможно, он восходит к силуэтному изображению первобытного художника, у которого один рог повернут вперед, другой назад. Может быть и какой‑то антилопой, которая хлопает длинными ушами.

Название, возможно, произошло от евр. ya‑’el, «йаэл», что значит «горный козел» (журнал «Лайф» от 7 марта 1951 года). Хантингфорд, опубликовавший в том же году доклад для Колониального департамента, пишет, что среди кенийского племени нанти известны коровы камари, у которых один рог выставлен вперед, другой – назад. Обладание таким животным весьма престижно. Иногда коровы рождаются с подобным недостатком. В ряде случаев рога искусственно направляют, добиваясь, чтобы они развернулись подобным образом.

 

[48] Рассказы о том, что встреча с волком вызывает безумие, вовсе не досужий вымысел. «Артемидор, – сообщает Бартон, – утратил разум, внезапно увидев крокодила. Леопард из Рудрапайи, которого застрелил полковник Корбетт, нападал на своих жертв, парализованных страхом, среди толпы».

Охотники на львов настолько уставали от долгой погони за зверем, что не чувствовали ни страха, ни боли. Попадающие в лапы котов или других хищников птицы или мыши немеют, будто в анестезии. Кроликов парализует горностай.

«Возможно, вид хищника, – замечает сэр Томас Браун, – порождает сильный страх, влекущий за собой паралич и иногда непреодолимую немоту. Так, птицы замолкают в присутствии ястреба».

 

[49] Ар‑Рази сообщает интересные, подчас анекдотические подробности в связи с волчьей шерстью: «Робкие мужчины и женщины для возбуждения похоти вешают себе на шею волчий пенис (высушенный в печи) или шерсть из его бровей. Если же носить на шее мешочек из волчьей шкуры с положенной внутрь головой голубя, можно уберечься от ловушек Венеры». Похоже, отсюда и история о десяти учениках Демокрита, которые спасались от происков дьявола ношением мошонки волка на своих копьях.

Секст рассказывает аналогичную историю о путешественнике, который в качестве оберега носил с собой кончик волчьего хвоста. Вечеллий пишет, что волчья голова в конюшне или хлеву защитит скот или лошадей от любых хищников. Пока она будет висеть, ни один зверь не сможет причинить вреда.

Альберт Великий, правда ссылаясь на Альдрованда, пишет, что с помощью волчьего хвоста, привязанного над кормушкой овцы или в хлеву, можно отпугнуть волков, потому их специально вешают в этих местах.

 

[50] Альдрованд поясняет, что волк испытывает отвращение к пению и ударам цимбал. В данном случае зверя пугает не только резкие звуки, но и камень. По его мнению, волки не выносят камней, потому что, когда люди бросают их в них, кровоподтеки побуждают рост червей.

 

[51] Если сложно определить подлинное происхождение животного, его обычно относят к Эфиопии. Самый простой перевод слова – «Африка».

 

[52] Видимо, здесь речь о лисах, которые способны и бегать, и летать.

 

[53] Как говорится в Герефордском атласе мира, король Гарамант жил в стране, чьи воды кипели днем и замерзали ночью.

 

[54] Евреи считают собаку нечистым животным, поэтому в Ветхом Завете отношение к этим очаровательным существам стабильно отрицательное. Только Товия в апокрифической книге воздает им должное. Однако в Средние века преобладало самое нежное отношение к животным и детям, частично сохранявшееся в дальнейшем.

В XII веке несколько богатых дворян были обеспокоены тем, что у их богатого сюзерена, убитого при Азенкуре, остался «собачий мальчик», которому пришлось жить в конуре, чтобы свора оставалась довольной.

«Я хочу, чтобы мальчик, – писал герцог Йоркский в своем „Мастере игры“, – выводил свору дважды в день утром с восходом солнца и вечером, особенно зимой. Пустив их бегать и играть на лугу, он вычищает каждую гончую, вытирая их огромным клоком соломы. И так проделывает каждое утро. Затем он должен отвести их в некое прекрасное место, где растет нежная трава на корм, и позволить им поесть, ибо трава служит для них лекарством».

Соответственно, поскольку мальчик «сердцем и делом связан с гончими», они станут «доброжелательными, чистыми, довольными и жизнерадостными, дружелюбными ко всем людям, но не к диким зверям, по отношению к которым им полагается оставаться свирепыми, активными и злобными».

Мы с удовольствием отмечаем, что автор нашего бестиария отводит лошадям, гончим, пчелам больше места, чем другим животным, потому что выказывает ответную любовь, являясь другом человека.

 

[55] Возможно, отсутствующий в рукописи лист содержал двухстраничную иллюстрацию к истории, приведенной ниже.

 

[56] Действительно, в собачьей слюне содержится лизоцим, обладающий бактерицидными свойствами. (Примеч. пер.)

 

[57] Монахи‑доминиканцы называли себя сторожевыми псами веры, обыгрывая имя своего основателя (Dominicus созвучно лат. Domini Canes – «Псы Господа»). Неофициальный символ ордена – собака, сидящая на раскрытой книге и удерживающая в пасти факел, – демонстрировал собачью преданность и свет истинного знания. (Примеч. пер.)

 

[58] Бакстер и Джонсон переводят слово licisca как «борзая», но Плиний называет их «волкодавами». Известно, что одну из собак Актеона звали Лицитус. Пиоззи писала сэру Джеймсу Фаллоу в 1821 году о том, что самым интересным эпизодом в полярном путешествии Пири оказался «рассказ одного из его офицеров, как его ирландский сеттер, красивый, породистый, привлек внимание волчицы на Мальвинском острове. Она настолько соблазнила его собой, что он не пожелал вернуться на корабль». «Сказанное служит очевидным доказательством того, – добавляет ученый, – что собака, лиса и шакал всего лишь случайные разновидности, в то время как волк – глава дома, пенкеннедил (старейшина), как его называют народы Уэльса и Корнуолла».

 

[59] Обращения к читателю, начинающиеся словами «Quocienscumque peccator», встречаются в различных частях бестиариев. Иногда переписчики просто опускают их для облегчения чтения, ибо те имеют характер моралите и содержат символическую трактовку излагаемого, не имея прямого отношения к тексту. В подобных толкованиях грешник выступает собакой, а Создатель – хозяином. В конце этой короткой проповеди находился еще один лист, отсутствующий в кембриджской рукописи. Мы восполнили его из собрания Слоуна, добавив миниатюру с изображением Адама, дающего животным имена (Harl, 3244).

 

[60] Глоссой называется обращение составителя рукописи к читателю, помогающее правильно понять смысл содержания. (Примеч. пер.)

 

[61] «Отметим, что человек – единственное животное, способное жить и размножаться в любой стране от экватора до полюса. Ближайший к нему вид с той же привилегией – свиньи» (Гиббон).

 

[62] «Евреи утверждают, что ведут свою историю от Адама, первого человека, созданного Богом. Возможно, поэтому он рассматривается как первоначальный и непререкаемый авторитет в данной области» (Э. Эванс).

 

[63] «Сказав бедный, – с грустью заявляет Бартон, – ты скажешь все. Они рождены работать, как лошадь, обречены на нищету, оставаясь вьючными животными, питаться экскрементами, как товарищи Одиссея и (чему возражал Кремул у Аристофана) salem lingere, лизать соль, опорожнять сточные места, рыть каналы, выносить грязь и убирать навозные кучи, прочищать трубы и вытирать копыта лошадей. Я ничего не говорю о турецких рабах на галерах, которые покупались и продавались как домашняя утварь… Одни едят, чтобы жить, а другие работают, чтобы выжить».

 

[64] В рукописи, видимо, говорится Aries vel (или ut) aitotoapeos i. amarte vocatus, хотя понять смысл данного прочтения довольно затруднительно.

 

[65] Кажется, филологи считают, что гирки – это монголы, обитающие в Гиркании. Но ссылка на Светония никак не связана с самим козлом.

 

[66] А д а м а н т (adamant, άδάμας) – старинное обозначение алмаза, бриллианта, у древних греков, а также металл, сталь. Символ твердости.

 

[67] Видимо, автор бестиария хотел сказать, что волы не способны двигать рогами, но, в отличие от гиены, легко вращают шеями, как показано у животного на иллюстрации. Шкура животного, обнаруженная в гробнице Тутанхамона на ложе, покрыта пятнами, как у гиены.

 

[68] Большая и Малая Медведицы называют Упряжкой, поскольку эти созвездия напоминают повозку или тележку (Карлова колесница) с запряженными в нее быками.

 

[69] С другой стороны, Левине в 1570 году назвал их «дромадерами» («пурпурный дромадер» на жаргоне 1700 года означало «плохой работник», таким образом можно было оскорбить вора).

 

[70] Слово «осел» вошло в обиход лишь в XVII веке. Первоначально рифмовалось с «обезьяной». (Все одомашненные ослы имеют африканские корни, поскольку попытки приручить куланов (азиатских ослов) не имели успеха. Ослы стали первыми животными, которых древний человек использовал для перевозки грузов. Уже около 4000 года до н. э. в дельте Нила держали одомашненных нубийских особей. Чуть позже их приручили в Месопотамии. Известно, что этруски использовали ослов из Малой Азии. В Грецию они попали около 1000 года до н. э., а севернее Альп появились благодаря римлянам. Осел превосходит лошадь выносливостью и способностью дольше обходиться без воды и пищи. – Пер.)

 

[71] Как отмечается в Британской энциклопедии, в древнейшем тексте «Физиолога» (см. приложения), на котором основываются бестиарии, приводятся имена согласно египетскому календарю. Если дата устанавливается точно, вполне возможно, астроном, который был знаком с историей календаря и подвижностью дня равноденствия, мог определить примерное время написания «Физиолога». В настоящее время ученые датируют этот памятник II или III веком. «Физиолог» состоит из отдельных (небольших) глав, содержащих описание животных и птиц (всего около пятидесяти), насекомых, минералов и т. д. с символическими толкованиями (так, свойства зверей сопоставляются с христианскими добродетелями).

О выполнении онагром определенных действий каждый час также повествует Джон Мейпл в «Деяниях судьбы». И «онагр кричит двенадцать раз днем и двенадцать раз ночью. И даже во время угасания луны (то есть когда она темная), жалуясь, что ничего не ест».

 

[72] См. Цинторет у Плиния и Центарат у Эллия.

 

[73] Название происходит от одноименного греческого города Опус, а вовсе не потому, что он так тяжело работал.

 

[74] Однажды я наблюдал, как английский работник фермы вынул из кармана талисман и прикрепил к новорожденному жеребенку.

 

[75] Лукреций пишет, что кентавры не существовали, поскольку продолжительность жизни человека и лошади различна. По его мнению, человек‑лошадь должен обнаружить, что один из них умер от старости, в то время как второй процветает.

 

[76] Прочтение рукописи в данном месте затруднено в силу того, что цвета редко описываются посредством других цветов, особенно в мертвом языке. Переписчик явно напутал и ошибся. Вскоре он начинает писать «contubitum» вместо «concubitum», иными словами, предлагает «aquarum», имея в виду «equorum». Однако общий смысл уловить можно.

 

[77] «Не существует животного, более сходного с дикой разновидностью, как свиньи, поистине таких боровов в былые времена называли гибридами, как бы сказал человек, наполовину дикими» (Плиний. 2, 231).

 

[78] Возможно, разновидность, выращенная в Тире, однако Тиррей, по Вергилию, был пастухом правителя латинов, и тирриды являлись его сыновьями. Само слово «мул» отсутствует у Альдрованда.

 

[79] Ovis musimon – муфлон, горный баран с Корсики.

 

[80] Элий заявляет, что печень мыши увеличивается и уменьшается вместе с ростом и угасанием луны. Что же касается ее характера, то, по словам Плиния, из земных существ мыши и ласточки среди тех, кто обитает в небе, являются самыми неподконтрольными.

В этой связи вспомним Порта, утверждавшего, что их плоть ядовита, и, если кто‑то положит ее в еду, потеряет память. Элий пишет, что ловить мышь бесполезно, ибо она делает множество дырок, если ее где‑то закроют, она способна появиться в другом месте. А если несколько мышей попадут в воду, одна хватается за хвост другой, так что одна может вытащить другую.

Позволю себе усомниться в утверждении Альберта о том, что ему лично доводилось наблюдать за мышью в Верхней Германии. По сигналу от своего хозяина она становилась подставкой для свечи, держа ее во рту.

Так быть не могло, все слишком напоминает случай с альпийской мышью! Известен и печальный факт природы этих существ. У них короткий век. Вот почему маленькая мышь у Горация говорит своей подруге:

 

Смерти никто не уйдет, для того‑то, моя дорогая,

Если ты можешь, живи, наслаждаясь и пользуясь жизнью,

Помня, что краток наш век

 

Гораций. Сатиры. (Пер. М. Дмитриева)

[81] Исидор поясняет, что это мышь (mus), только длинная, как копье (telum).

 

[82] Под именем ласка (mustela) в бестиарии описано семейство хорьков, от горностая до ласки, возможно, сюда включили и мангуста.

 

[83] Из обозначения Ictides Альдрованд исключает упомянутую в заголовке Mustela sylvestris. Он предлагает martes (куницу), putorius (нечто, что издает запах, наподобие скунса или черного хоря), viverra (Льюис как и Шорт определяет его как «хорек»), furonis (возможно, горностай, еще один представитель этого семейства) и pholitam, похоже поставивший в тупик всех комментаторов.

Переходя в другие языки, отличные от классических, он заявляет, что Ictides известны в Испании как pholentas, в еврейском – oach, во французском – furette, в Германии – frett, в Англии или fret, или sitche. Очевидно, fret – это хорёк, sitche, возможно, восходит к шекспировскому «хорек» – хорек, хорь черный.

 

[84] Уровень знаний древних натуралистов точно отражает история Галантиса, о том, что служанка матери Геркулеса превращалась в горностая, о чем пишет и Овидий. Альдрованд повествует о том, как появлялась богиня Люцина, к которой обращались для облегчения родов.

Когда Алкмена была беременна своим сыном Геркулесом и тяжело рожала, Люцина приняла форму старой карги, которую Зевс послал помочь в родах. Но Юнона приказала не помочь, а помешать. Она присела в передней у двери Алкмены, держась за колени перекрещенными сомкнутыми пальцами. Галатея, служанка Алкмены, увидев ее жест, поняла, что Луцина собирается помешать рождению сына Зевса. Приблизившись к ней, она поблагодарила богиню за помощь и сообщила, что госпожа благополучно разрешилась. Услышав это, богиня расслабилась, и Алкмена тотчас произвела на свет Геркулеса.

Взбешенная обманом, богиня превратила Галатею в горностая, сопроводив проклятием о том, что девушка, осмелившись обмануть богиню, отныне будет производить своих детей через ухо.

Данный мотив представлен и в греческих сказках.

Ранние христианские авторы и некоторые богословы верили в то, что Христос чудесным образом родился через ухо Девы Марии. Поскольку Божье слово всегда оборачивается делом, то и слово Господа, которое до Марии донес ангел, стало плотью. А уж коль скоро слово пришло через ухо, естественно предположить, что и Христос, как инкарнация Логоса, появился таким способом. Как заметил святой Августин: «Господь глаголет устами ангелов, а Богородица забеременела от слова», с чем согласился Фома Кентерберийский: «Славься, Мария, матерь Христа, которая от слова зачала».

 

[85] Французское наименование ежа – cheval‑de‑frise – обозначает оборонительное приспособление, защитную стену с гвоздями, шипами и кусками битого стекла наверху, преграждающую путь кавалерии.

 

[86] «При нападении лисы еж сворачивается подобно каштану с торчащими во все стороны шипами. Таким образом сохраняет себя в целости, ибо никто не может причинить ему никакого ущерба».

 

[87] «В своей „Естественной истории“ Плиний рассказывает о еже, который отправился пополнить свои запасы и возвратился домой, нагруженный орехами и фруктами. Если хоть одна ягода упадет, еж остановится, сбросит остальные и начнет собирать все, яростно стуча по земле своими щетинками» (Уильям Барлоу, 1658).

Ежи строят свои скромные норы в канавах и забираются в них на время зимней спячки. В 1939 году автор этих строк нашел такое убежище в своем огороде, желая проверить рассказ своего работника‑ирландца о том, что ежи уносят туда яблоки на своих иголках. О подобном случае автор читал и в средневековой рукописи, написанной на восемьсот лет раньше.

Оба рассказа, к моему удивлению, подтвердились, мы действительно обнаружили в норе яблоки с вмятинами на боках. Возможно, животное накатилось на них своим носом, соответственно оставив проколы там, где каталось, чтобы спать на них сверху.

Конечно, такие ежи водятся не только в странах, где выращивается виноград. Устраиваясь на зимнюю спячку, еж собирает на свои колючки листья и кусочки мха, чтобы защититься от зимних холодов.

 

[88] Когда‑то крота называли moldiwarp (ползающий в плесени). Бартон замечает: «Он довольствуется малым, утешаясь несчастьями других. Например, в басне Эзопа крот, жалуясь, говорит лисе, что хочет иметь хвост, как остальные его товарищи, вы жалуетесь точно так же, но я слеп. Оставайтесь спокойными, тогда вы, как я скажу, получите удовлетворение».

Шекспир, как мы уже говорили, не был знаком с бестиариями, тем не менее не исключено, что его острый прагматичный взгляд обычного человека отражает представления того времени. Вот диалог Мортимера и Готспера:

 

МортимерЗачем вы злите тестя, милый Перси?

 

ГотсиерЯ вот как сыт его абракадаброй.

В ушах звенит от муравьев, кротов,

Волшебников Мерлинов, предсказаний,

Бескрылых грифов и бесперых рыб.

Львов на гербах, лежащих и стоящих.

Где столько дичи мне переварить!

Вчера он протомил меня полночи,

Перечисляя имена чертей,

Ему подвластных. Я его не слушал

И только лишь поддакивал в ответ.

Он хуже бабы злой и старой клячи

И нестерпим, как дом, где печь дымит.

От жизни с ним и этих разговоров

Я б из дворца на мельницу сбежал

От пирогов и вин на хлеб и воду.

 

Генрих IV (Пер. Б. Пастернака)

Его героя раздражает вовсе не проблема естественной истории, а ее символические уэльские геральдические видения, которые старый джентльмен явно пересказывает ему из Артуровского цикла.

 

[89] άφάλος означает «господин без плюмажа на шлеме». Возможно, это относится к растению, не имеющему корней. Или к описанию крота (φαλλός), который подгрызает корни растений и именуется «кастрирующим растения». Предыдущее наименование крота talpa связано с тем, что он роет, что фактически верно, поскольку talpa и scalpere (копать) образованы от одного и того же греческого корня.

 

[90] Тот факт, что муравьи способны задерживать прорастание семян, хотя и стал известен Элию в 200 году, открыт Морриджем в 1873 году. Браун провел эксперименты по данному предмету со свойственной ему педантичностью.

 

[91] Ни данное слово, ни что‑то приблизительно его напоминающее не встречается ни у Альдрованда, ни у Лиддла, ни у Скотта, ни у Левиса, ни у Шорта, ни у Бакстера, ни у Джонсона.

Гараманты – племя, впервые упомянутое у Геродота. Предполагают, их столицей была Гарама, находящаяся в Фазании, сегодня Фессане. Фазания происходит от реки Фасис в Малой Азии. Отсюда и «фазанос» (φάσιαυ‑ός).

Если название «фазан» происходит от Фазании, а вовсе не от реки Фасис, «гараманты» можно перевести как «фазанцы».

 

[92] Сова названа так благодаря народной этимологии. В большинстве языков звукоподражательное происхождение.

 

[93] Сэр Томас Браун язвительно замечает по поводу зрения орла: «Не отвергая панегирика Сенеки и никоим образом не оскорбляя плешивости, я считаю правдивым рассказ Элия об Эсхиле, на которого однажды упал орел, принявший плешивую голову за скалу или черепаший панцирь. Очевидно, перед нами величайшее заблуждение по поводу зоркости этого животного».

 

[94] Простодушие нашего автора тем больше, чем о более возвышенных материях он пишет, заявляя, подобно герою Байрона: «Господа, этот солнечный орел, происходящий от русского архангела, является прекрасным ловцом выдр».

 

[95] Некоторые из приведенных заявлений не лишены оснований. «Дымка» на глазах, возможно, относится к мигательной мембране. Неморгающий взгляд на солнце, склоненная голова, которые, как признаки, отмечают все охотники и сокольничие у своих ловчих птиц, обычно свойственны хищникам, выслеживающим жертву. Что касается обновления перьев и возвращения молодого задора, это естественное возвращение к обычной форме после линьки. В греческом «Физиологе» говорится, что клювы у пожилых орлов вырастают настолько длинными, что мешают есть, и они разбивают их кончики ударами по камню. Сокольничим же приходится подрезать клювы своих птиц.

 

[96] Греческое слово ΦΕΝΑΘ άκος означает «дурачить, забалтывать, обманывать». Эванс считал, что им обозначают цаплю, а вовсе не лысуху.

 

[97] Какие бы факты ни приводились в связи с грифами, для еретика чудовищна сама мысль о том, что такое множество существ, как тля растительная, способны к партеногенезу.

 

[98] 18 и 20 июля 1812 года перед сражением под Саламанкой армии Веллингтона и Мармонта двигались параллельными колоннами на расстоянии пушечного выстрела, «в то время стая грифов кружилась над их головами». «Меня часто поражал ужас быть раненым и собственное бессилие при этом» (Томкинсон).

 

[99] Похожую хитрость приписывают пчелам и морским ежам. На самом деле птицы помещают камешки в зоб для облегчения переваривания грубого корма, очистки и усвоения пищи.

 

[100] Гийом Дю Бартас пишет в поэме «Седмица»:

 

С небес я слышу крики журавлей,

Что в вышине составили свой клин,

Подобно строю пред жестокой схваткой,

Отряд возглавил бравый капитан,

В шеренге каждой – строгие сержанты,

Что весь отряд своим подбодрят криком.

 

 

[101] В 1952 году писали, что во время войны в Корее два американских летчика‑истребителя смогли удержать от пике самолет своего друга, потерявшего сознание. Поддерживая его своими крыльями, они смогли проводить его на безопасную высоту. Правда, летчик‑испытатель Майкл Роуз, к которому я обратился за подтверждением, сказал, что это совершенно невозможно.

 

[102] Когда камень падает, производя шум, страж тотчас пробуждается. На иллюстрации журавль, удерживающий такой камень. Английские игроки в крикет полагают, что журавли считали часы, аналогично тому, как они использовали мелкие монеты для контроля числа ударов, а после матча просто подсчитывали пенни в своем кармане.

К сожалению, текст бестиария не позволяет прояснить данное представление.

 

[103] Аристотель указывает, что язык попугая схож с человеческим.

 

[104] Ex natura autem salutat dicens ave vel kere.

 

[105] Этому случаю посвящена эпиграмма М. Арциала:

 

Я – попугай, я у вас именам любым научуся,

Но научился я сам «здравствуй, о Цезарь!» кричать.

 

«Однажды, – пишет Авраам де ла Прим в своем дневнике от 23 апреля 1698 года, – я общался с мистером Весли, священником из Эпворта, автором известной поэмы „Жизнь Христа“.

Он рассказывал, что, находясь в Лондоне, наблюдал за попугаем, который в течение долгого времени сидел в клетке на Биллингдейл‑стрит, где обычно говорят на самом мерзком языке в мире. Птица выучилась сквернословить и ругаться, используя самые неприличные выражения.

Чтобы это исправить, хозяева отправили попугая в кофейню на другой улице. Не прошло и полугода, как он забыл все грязные выражения и настолько пропитался утонченным языком, что мог сказать „Принесите чашечку кофе“, „Какие новости“ и тому подобное.

После того как попугай обратился, его отправили домой, но через неделю все вернулись старые выражения, будто он их и не забывал» (Дж. Дениэл. «Алфавитный порядок», 1949).

 

[106] Мисс Ненси Прайс сообщила нам (в «Ярких крыльях», 1952), что у магараджи Наванагара был попугай 115 лет от роду, который перемещался повсюду в «роллс‑ройсе» и имел международный паспорт. «По дипломатическим причинам магарадже было необходимо посещать отдельные страны, и он повсюду брал с собой попугая, ибо никем так не дорожил». Его величество король Георг V наслаждался дружбой с общительной птицей, африканским серым попугаем по имени Шарлотта. Будучи гардемарином, он приобрел Шарлотту во время остановки, которую его корабль сделал в Порт‑Саиде. С тех пор она оставалась его близким другом всю его жизнь.

Сидя на своем излюбленном месте, на королевском плече, она видела все секретные государственные бумаги. Иногда, когда чувствовала, что дела требуют активного вмешательства, могла высказаться резким морским голосом: «Это что еще?» Шарлотта любила море. Во время плавания на яхте «Британия» она оставалась центром внимания, постоянно раздавались ее возгласы: «Где капитан?» В течение болезни короля Шарлотта часами безутешно повторяла тот же самый вопрос.

Оказавшись первым посетителем, допущенным к государю после выздоровления, она танцевала от восторга, наслаждаясь обществом своего возлюбленного друга, тотчас уселась на его плечо, выкрикивая время от времени: «Благословите мои пуговицы! Благословите мои пуговицы! Все хорошо!»

«Меня всегда интересовало, – пишет Прайс, – как эта птица была компаньонкой герцоги Ричмондской, Франциски Терезии, „прекрасной Стюарт“. Возможно, это была самая уважаемая птица в английской истории.

Умирая, герцогиня оставила инструкции, что следует выполнить ее объемное изображение и одеть так, как она одевалась на коронацию королевы Анны. Бывший ее спутником в течение сорока лет попугай умер от печали через несколько дней после ее ухода, и было решено, что его чучело займет свое место рядом с его блистательной хозяйкой».

Любопытный случай описал немецкий исследователь Гумбольдт, заметив, что в Южной Америке ему доводилось встречаться с почтенной птицей, которая знала мертвый язык атуро, хотя племя индейцев (атуров), говоривших на нем, исчезло.

 

[107] Дрюс подробно рассматривает каладриуса в исследовании, опубликованном в «Археологическом журнале» в 1913 году. В античном мире его считали белым попугаем, дятлом или даже чайкой. Большинство авторов сходятся во мнении, что это речная птица.

Современный переводчик склонен считать, что она представляла собой белую трясогузку (Motacilla alba Linn), поскольку в Ирландии к ней продолжают относиться с суеверным ужасом. Отметки на голове похожи на череп. Семейство харадровых относится к ржанковым или плавунчиковым, a charadriformes ко многим другим видам вплоть до дрофы.

 

[108] Лечебные способности каладриуса стали камнем преткновения для торговцев птицами. Зайдя в магазин, недужный покупатель просил разрешения проверить, посмотрит тот на него или отвернется, затем, под предлогом его высокой цены, уходил, узнав то, что ему нужно. В результате почти никто не выставлял птиц напоказ, не получая за это оплаты, из‑за чего их сложно отыскать.

 

[109] В Британском музее хранится рукопись Bestiare d’Amour («Бестиарий любви»). В нем символика животных толкуется не с позиций христианства, а с точки зрения плотской любви. Например, рассказывается, как рыцарь упрекнул свою даму за то, что она отвернулась от него, «подобно каладриусу». Дама же ответила, что так ей безопаснее, ибо она совсем не хочет, чтобы болезненность мужчины перешла на нее. «Боже! Сохрани меня от всяческой скверны!»

 

[110] Хотя считается, что факты, связанные с миграцией птиц, якобы «обнаружили» в XVIII веке, тем не менее, очевидно, это произошло гораздо раньше. Нельзя сказать, что об этом не знали, просто авторы бестиариев не ведали о том, какие именно птицы мигрировали.

В то время не говорили о ласточках, наставник Дефо в своей книге доказывал, что они улетали на луну, однако сам, обладая здравым смыслом, полагал, что они следовали за едой (насекомыми) в теплые края.

Более консервативным оказался Джонсон. Он объяснял, что «ласточки, без сомнения, спят всю зиму. Некоторые из них соединяются вместе, летают туда‑сюда и затем всей стаей бросаются под воду, где и лежат на дне реки».

 

[111] Плиний заявляет: «Аисты возвращаются в прежние гнезда». Действительно, именно так они и поступают. Никем добавляет, что аисты моногамны. И это правда. Сильвестр считал, что аисты и пеликаны «достойны похвалы».

 

[112] Приведем фрагмент стихотворения К. Бальмонта «Лебедь»:

 

Заводь спит. Молчит вода зеркальная.

Только там, где дремлют камыши,

Чья‑то песня слышится печальная,

Как последний вздох души.

Это плачет лебедь умирающий,

Он с своим прошедшим говорит,

А на небе вечер догорающий

И горит и не горит.

 

(Примеч. пер.)

[113] Моряки всегда питали неприязнь к ныряющим птицам, видя в них предвестников несчастья.

 

[114] 

И кто живет, отвергнуть крест отважась,

Тот непосильную подъемлет тяжесть.

О, как бы я презреть орудье мог,

Которым искупил меня мой Бог?

Вот я объятья ближним раскрываю –

И сам, словно распятье, застываю.

И взмах пловца – подобие Креста,

И мачта с реей – будто в Крест слита.

Вновь и опять напомнить крест стремится,

И в поле дерево, и в небе птица.

И, чтоб сама Земля на свет явилась,

С меридианом параллель скрестилась.

 

Джон Донн. Крест (пер. Г. Кружкова)

[115] В первой части «Генриха IV» В. Шекспира есть описание вооруженных рыцарей:

 

Все в латах, в перьях,

Как страусы, что бегают как ветер,

Крылами встряхивают, как орлы

После купанья; в золотых доспехах.

 

(Пер. Е. Бируковой)

Во‑первых, древние авторы иногда путают страуса (ostrich) с goshawk (ястреб‑тетеревятник). «Их следует называть ястребами или страусами» (Книга Святого Олбана, 1486). Во‑вторых, слово bait имеет два значения – травить (собаками) и передыхать (устар.). Считается, что яростно слетающие с руки соколы затем возвращаются и передыхают перед следующим вылетом. В‑третьих, и страус, и ястреб‑тетеревятник хорошо знакомы современникам Шекспира. В частности, Деккер писал в «Фортунате» (1599), явно имея в виду настоящего страуса: «Он был в перьях, как настоящий страус, и так же глотал все, что попадет под руку».

Шекспир, имевший представление о соколиной охоте, как явствует из «Укрощения строптивой», должно быть, знал, что сильный ветер иногда мешает несущемуся к цели соколу проявить себя. После купания он начинает хлопать крыльями, шурша и расправляя перья, чтобы ветер их высушил. Таким же образом поступали крестоносцы, которые походили на возбужденных и встряхивающихся ветром птиц. Они возбуждались и гневались, правда иногда напоминали своим поведением ястреба‑тетеревятника и орла, когда, освеженные после отдыха, набрасывались на добычу. Так и произошло указанное нами выше смешение слов.

 

[116] Чтобы помочь желудку, страусы глотают грубые корма, их яйца частично высиживаются с помощью солнца. Самец высиживает ночью, самка – днем.

 

[117] Следует отметить, что перед нами не классическая история о зимородке, когда «птицы спокойно сидят, погруженные в раздумья на зачарованной воде». В нашем случае гнездо кольцевидной формы, как, например, у зуйка (ржанки), находится на побережье.

Возможно, средневековый вариант интереснее классического, поскольку, в отличие от греческой легенды, соотносится с реальным явлением квадратурного прилива – понижения уровня воды к концу первой и третьей четвертей луны.

Более того, числа семь и четырнадцать явно связаны с лунным исчислением, соответственно и с приливами.

Данная легенда зародилась у Средиземного моря, Оппиан пишет об инкубации этих птиц в прибрежной зоне: «Они настолько любят море, что размещают свои гнезда близ линии прибоя, и, хотя их грудки намокают, оставляют свои хвосты на суше». Действительно, у птиц, живущих в прибрежной зоне, весьма короткое детство, как у многих птиц, которые гнездятся на земле.

 

[118] Для феникса предлагалось множество названий – от райской птицы до фламинго. Также установлено, что существо автофертильно, способно к самооплодотворению, подобно одноименному пальмовому дереву. Альдрованд посвятил ему главу, так же как и Томас Браун.

Геродот заявлял, что феникс встречается в Гелиополисе в Египте. Данный факт указывает на то, что он – священный символ солнечного культа Гелиополиса, в центре которого

 

Британской энциклопедии он на самом деле является «аистом, цаплей или белой цаплей».

Символ представляет солнце, которое умирает в собственном огне каждую ночь и возрождается утром, поднимаясь с востока в Египте, то есть из Аравии. Предположение возникло на основании того, что в греческом слово «феникс» могло означать «пальмовое дерево», аналогично одной из версий benu в египетском языке.

Возможно, benu и феникс, как символы солнца‑бога, пурпурная цапля (Ardea purpurea). Phoeniceus означает «пурпурный», как отмечается и в нашем бестиарии. В нашей истории отмечается, что пурпурная цапля раз в пять тысяч лет церемониально приносилась в жертву жрецами Гелиополиса во время главного праздника.

 

[119] Как египетский бог, если принять к сведению наше предыдущее замечание, делал перед Ним.

 

[120] И Шекспир, и Чосер, похоже, не очень хорошо осведомлены о бестиариях. Чосер, правда, цитирует Никема, но, возможно, по памяти, ибо известно, что он был собственником шестидесяти книг, огромного количества для XIV века, он лишь однажды упоминает естественную историю в своем «Парламенте дураков», хотя бестиарии считались самыми популярными книгами в Средние века.

Немного странно, ведь его книги, скорее всего, классические. Как человек Возрождения, Чосер предпочитал наблюдать живую природу, и ему не было нужды читать «рассказы старых жен». В «Парламенте дураков» содержится перечень летающих птиц, хотя среди них нет ни феникса, ни синомолга, ни зимородка, ни одной из тех мифологических птиц, которыми так богат «Физиолог». Единственные упоминаемые в бестиарии животные – орел благодаря зоркому взгляду и черепаха в силу верности слову.

Изучение конкорданса к сочинениям Шекспира показывает, что все сказанное справедливо и по отношению к драматургу (см. сноску к статье «Единорог‑1», с. 25). У Шекспира не встречаются ни мантикоры (мифологические существа с туловищем льва, лицом человека и жалом скорпиона), ни аспидоделон (кит, проглотивший пророка Иону), ни амфисбены с двумя головами, спереди и на хвосте. Возможно, если бы бард услышал об этих очаровательных существах, вполне мог бы упомянуть их подобно Мильтону. Таков один из доводов, скрытое доказательство того, что поэма, называемая «Феникс и Черепаха», приписываемая Шекспиру, вовсе не принадлежит ему.

Тот, кто ее написал, скорее всего, изучал бестиарий или хотя бы имеет о нем представление. В поэме появляются птицы из «Физиолога». Феникс в первой строфе, каладриус, возможно, во второй. Во всех погребальных песнях упомянуты известные в Средневековье лебединая верность, вороны, вдовствующие голуби.

В текстах Шекспира каладриус не упоминается вовсе, а феникс, более распространенный предмет разговора, появляется порядка семи раз.

Распространенное влияние бестиария в целом настолько обширно, что невозможно определить, кто прочитал первым, кто следующим. Каждый слышал о фениксе, упоминания о нем встречаются у половины писавших в то время поэтов.

Похоже, единственный способ подобраться ближе к решению вопроса – рассмотреть редчайшие существа левкроты. Спенсер прекрасно знал о существовании необычных зверей. Кто бы мог предвидеть, что и Теннисон, и Поуп упоминали амбисфену?

 

[121] Скорее всего, синомолг столь же фантастическая птица, как феникс. Они не упоминаются в сочинениях натуралистов.

Император Гелиогабал (218–222 н. э.), чье имя происходит от «Гелио» (солнце, солнечный город и солнечная птица), обжора и дебошир, «его рис оснащали жемчужинами, бобы смешивали с золотыми стружками, другие же овощи с янтарем и другими драгоценными камнями. Особенно он гордился мозгами некоторых птиц, вместе с гребешками, вырезанными из живых петухов, языками павлинов и головами фламинго» (Питер Лум).

Больше всего император желал блюдо из феникса или синомолга, полагая, что их долгожительство и уникальность способствуют пищеварению. Ему достали редкую птицу, возможно райскую, он тотчас принес ее в жертву, как и любой другой собиратель редких птиц. С благодарностью заметим, что его убили вскоре после этого.

 

[122] Сомневаясь в этом, Альдрованд и другие замечали: та птица, которая сидит на гниющем гнезде, становится фосфоресцирующей.

В XVI веке несколько таких особей перевезли в Новый Свет, о чем пишет Дю Бартас:

 

У кукуйо из Новой Испании

Две лампы сияют под крыльями,

Светят, рассеивая мрак ночи,

Подобно золоту на мантии царя,

Чьи сокровища не поддаются счету

Учеными писцами.

 

 

[123] Вымышленные птицы из мифологии перешли в бестиарии, также и некоторые настоящие птицы из бестиариев перекочевали в абстрактную науку геральдику. Пеликан стал распространенным религиозным символом. Бутейль отметил: «Изображение птицы над гнездом с распростертыми крыльями, питающей своих птенцов собственной кровью, представлено в гербах как „Пеликан, исполняющий свой долг“».

А. Д. Бартлетт предположил, что в качестве символа благочестия пеликан предстает фламинго, который кормит птенцов «особой кровяной секрецией, выделяемой изо рта». Возможно, обычный выброс крови изо рта пеликана соответствует легенде.

На нашем изображении птица справа оживляет своих птенцов выбросом изо рта, а вовсе не из груди.

 

[124] Аристотель пишет: «Ушастая сова похожа на обычную, только с перьями вокруг ушей, поэтому ее иногда называют ночным вороном».

 

[125] Приведем вольный перевод французской песни о соловье:

 

Средь воскреснувших полей

Гений звуков – соловей

Песнью весь излиться хочет,

В перекатах страстных мрет,

Вот неистово хохочет,

Тише, тише стал – и вот

К нежным стонам переходит

И, разлившись, как свирель,

Упоительно выводит

Он серебряную трель.

 

 

[126] Натуралист Конрад Лоренц рассказывал, что галки нападают на все, что видят, но никогда не трогают черное. Видимо, не охотятся на представителей собственного вида. Лоренц уточнил: «После того, как их птенцы окрашиваются в черный цвет».

«Когда я взял из гнезда неоперившегося птенца на вытянутую ладонь, птицы остались равнодушны. Но когда у них прорезались маленькие черные перья, последовала яростная атака родителей на мою вытянутую руку. <…> В большинстве случаев сказанное относится именно к воронам» (К. Лоренц. «Кольцо царя Соломона»).

 

[127] Вергилий.

 

[128] «Однажды, прогуливаясь в лесу с супругой, Вордсворт услышал воркование голубя. Проходившая мимо жена фермера сказала мельком: „Ой, как мне нравятся голубки!“ Миссис Вордсворт, восхищенная поэзией Вордсворта, приняла сказанное пожилой женщиной близко к сердцу. „Однако, – продолжала та, – некоторые любят их в пироге, я же не возражаю, если их преподнесут обжаренными в луке“» (Р. Б. Хейдон).

 

[129] См. сноску к статье «Аист». Здесь отметим миграцию ласточек, остававшуюся загадкой даже для искушенного Гилберта Уайта. В 1703 году именно натуралист Мортон заявлял, что зимой ласточки мигрировали на Луну.

 

[130] «Впервые» – возможно, имеется в виду во время миграции.

 

[131] Заметим, что ortycumetra означает также дергач, коростель.

 

[132] Полагали, что перепелки насыщают себя ядом, как мы пьем тоники в виде стрихнина и мышьяка. Аристотель утверждал, что они едят белену (черную) и морозник (чемерицу).

 

[133] Установлено, что, если тихо подкрасться к птице и внезапно броситься на нее на близком расстоянии, она падает, как в припадке. Переводчику книги доводилось наблюдать подобное.

 

[134] В бестиарии, к сожалению, нет сведений о том, как павлины стыдятся своих ног. «Когда он видит свои ноги, дико кричит, полагая, что они не соотносятся с остальной частью туловища» (Епифаний).

 

Вначале павлин выступает в красе своих перьев,

Гордо шествует, подобно царю,

Своим криком предсказывая погоду,

Хотя прекрасно знает, как плохо он поет,

Но, взглянув на свои невзрачные ноги,

Он сгорает от жгучего стыда.

 

(Честер. «Мучение любви»)

[135] Святой Августин отмечал: «Кто, кроме Господа, создателя всех вещей, наделил плоть мертвого павлина возможностью никогда не разлагаться?» («Град Божий»). «Говорят, острый и проницательный епископ Иппонский (святой Августин) проводил опыты с плотью этой птицы, убедившись в справедливости народных суеверий» (Э. П. Эванс).

 

[136] В отличие от подавляющего большинства птиц удоды никогда не убирают помет из гнезда. Кроме того, в период высиживания и кормления птенцов у птиц выделяется маслянистая жидкость с резким неприятным запахом. Она помогает отогнать некрупных наземных хищников, одновременно формирует мнение об удоде как об очень «нечистоплотной птице». (В Библии (книге Ветхого Завета «Второзаконие») упоминается в числе птиц, запрещенных к употреблению в пищу:

 

Не должно вам есть: орла, грифа и морского орла,

и коршуна, и сокола, и кречета с породою их,

и всякого ворона с породою его,

и страуса, и совы, и чайки, и ястреба с породою его,

и филина, и ибиса, и лебедя,

и пеликана, и сипа, и рыболова,

и цапли, и зуя с породою его, и удода, и нетопыря. – Пер.)

 

 

[137] (В древнегреческой мифологии фракийский царь Терей, сын бога войны Ареса и нимфы, был превращен в удода после того, как попытался убить своих жен. В средневековых сборниках зоологических статей и бестиариях удоды часто изображались заботящимися о своих престарелых родителях.

В Коране (27: 20–28) и некоторых еврейских источниках («Таргум Шени» к Книге Есфири и мидраш к Книге притч) удод ассоциируется с повелителем птиц и зверей царем Соломоном. Согласно легенде, однажды он не обнаружил удода среди своих птиц, а когда тот наконец нашелся, то рассказал о чудесном городе Киторе и его правительнице, прекрасной царице Савской (Билкис у мусульман), поклоняющейся Солнцу. Царь отправил удода в Савскую землю с посланием к царице. В ответ на письмо она отправила Соломону богатые дары, а затем и сама прибыла в Иерусалим.

В сочинении великого персидского поэта‑суфия Фаридэддина Аттара «Парламент птиц» удод символизирует вождя человечества, предлагая птицам отправиться на дальние поиски таинственного короля Симурга, живущего на горе Каф. Это произведение, полное разных образов и смысла, стало одним из центральных в суфизме. – Пер.)

Об удоде неоднократно говорится в бестиарии, как, например, и о крокодиле. Возможно, из‑за пополнения рукописи новыми статьями, о котором мы упоминаем в приложениях.

 

[138] То есть вместе с лекарством.

В связи со сказанным Альдрованд замечает: «Sciteque dixit Trincavella, olim praeceptor meus, aurem exhilarare spiritus omnes, cum quis in crumena eo abundaverit». (Как говаривал доктор Тринкавелла, бывший когда‑то моим учителем, золото поддерживает всех, хорошо, когда его достаточно в карманах, не правда ли?)

 

[139] Загадка Соломона о меде:

 

И сказал им:

из идущего вышло ядомое,

и из сильного вышло сладкое.

И не могли отгадать загадку в три дня.

 

(Суд., 14: 14.)

[140]  Овидий. Метаморфозы.

 

[141] Полагали, что до конца XVII или XVIII века правителями могли быть и королевы. Шекспир воспринимает их в качестве императоров.

 

Архиепископ КентерберийскийНедаром в государстве

Труды сограждан разделило небо,

Усилья всех в