Множественность участников преступления

В качестве первого объективного признака соучастия в преступлении выступает множественность участников посягательства[19]. Эта специфическая черта предполагает наличие двух основных составляющих: количественной составляющей — ее суть состоит в минимальной численности участников совместного общественно опасного деяния; качественной составляющей — заключается в соответствии всех участников посягательства определенным признакам — признакам субъекта преступления.

Касаясь первой составляющей (количественной), следует сделать следующие замечания. Прежде всего, стоит отметить, что, конечно же, определение границ численности группы имеет немаловажное значение при характеристике совместного совершения преступления. Дело в том, что количество участников совместного деяния так или иначе влияет на процессы и характеристики их взаимодействия, что может проявляться: а) во влиянии количества участников на механизм совершения преступления; б) во влиянии количества участников на характер их взаимоотношений, т. е. на степень устойчивости группы[20]. С социально-психологической точки зрения несколько лиц, объединившихся для участия в одном общественно опасном деянии, представляют собой, как правило, малую социальную группу, или микрогруппу, которая характеризуется минимальной количественной границей — два человека[21]. Так, специалист по групповой динамике М. Шоу определяет группу как сообщество, состоящее из двух и более взаимодействующих и влияющих друг на друга индивидов[22]. Поэтому абсолютно обоснованной является позиция законодателя, закрепившего применительно к институту соучастия именно эту нижнюю границу, несмотря на высказанное в литературе иное мнение по данному вопросу[23]. Однако справедливости ради следует указать на одно, как представляется, существенное обстоятельство, связанное с определением общественной опасности деяния, совершенного совместными усилиями нескольких лиц. Некоторые психологические исследования эмпирическим путем показали зависимость податливости групповому давлению от величины группы. С ее увеличением до 3—4 человек податливость увеличивается, однако дальнейшее увеличение группы до 10—15 человек влияния не оказывает. Утверждается, в частности, что прибавление третьего лица к паре имеет более существенные последствия, чем увеличение триады до группы, состоящей из 4, 5, 6 и более участников[24].

Вторая составляющая множественности участников посягательства (качественная) допускает в некоторых случаях возможность юридического признания факта множества участников при наличии совместного общественно опасного деяния субъектов и уголовно неответственных лиц. Она заслуживает более пристального внимания. Теория уголовного права и правоприменительная практика применительно к соучастию в преступлении исходят из того, что участие в одном и том же преступлении как минимум двух или более лиц предполагает, что каждый должен обладать признаками субъекта, т. е. быть физическим лицом, достичь на момент совершения преступления возраста уголовной ответственности, установленного в законе, и быть вменяемым. Эта же позиция поддержана и законодателем, что абсолютно справедливо.

Однако стоит отметить, что в реальной действительности остается целый пласт общественно опасных деяний, когда имеет место фактическая совместность посягательства, практически никоим образом не учитываемая законодателем и, соответственно, правоприменителями. Речь идет о совершении преступления при участии лиц, не подлежащих уголовной ответственности.

Сюда традиционно относят два варианта фактического участия:

а) привлечение к совершению преступления лица, не подлежащего уголовной ответственности, когда годный субъект использует для выполнения объективной стороны конкретного состава лицо, не подлежащее уголовной ответственности;

б) выполнение объективной стороны конкретного состава преступления субъектом при участии уголовно неответственного лица.

При возникновении подобных казусов деяние субъекта преступления в первой ситуации расценивается как посредственное совершение преступления вне зависимости от его функций в совершении преступления. Причем по своим юридическим последствиям данная форма совершения преступления практически не выходит за рамки единолично выполненного деяния. Это нашло законодательное отражение в ч. 2 ст. 33, а также в п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Вторая ситуация однозначного решения до сих пор не имеет.

Предпринимаемые в теории уголовного права попытки разрешить данную проблему удачного завершения, к сожалению, не имели. Эта ситуация должна разрешаться в соответствии с принципом допустимости юридического учета совершения фактически совместного деяния по отношению к годному субъекту преступления вне рамок соучастия в преступлении. Для того чтобы определиться с вероятностью признания совместного совершения общественно опасного деяния субъектами уголовной ответственности с несубъектами уголовно значимым явлением, нуждающимся в специальном регулировании, необходимо, прежде всего, ответить на ряд вопросов. Во-первых, достаточно ли распространенной является такая форма совершения преступления? Во-вторых, влияет ли на общественную опасность совершение деяния группой в социологическом смысле слова? В-третьих, достаточны ли имеющиеся уголовно-правовые средства для обеспечения справедливости репрессивного воздействия?

Отвечая на первый вопрос, следует заметить, что статистические данные исследований, проводившихся в данной области, наглядно свидетельствуют о том, что такие деяния не носят характер прецедента, а являются весьма распространенными и, более того, имеют устойчивую тенденцию роста. По крайней мере, это касается совершения общественно опасных деяний с участием малолетних, на что указывают С. Ф. Милюков[25], В. Г. Павлов[26] и Д. В. Савельев[27]. Однако при всей справедливости высказанных данными авторами положений нужно все же отметить одно интересное обстоятельство. Фиксация возрастного признака участников совместных посягательств в материалах конкретных уголовных дел свидетельствует о значительном преобладании случаев совершения преступлений однородными по данному признаку группами[28].

Что касается влияния на общественную опасность совершения общественно опасного деяния группой в социологическом смысле, то здесь надлежит сделать следующие замечания.

Прежде всего, необходимо уточнить, всегда ли совместное совершение преступления повышает его общественную опасность[29].

Для ответа на вопрос о влиянии совместности исполнения совершаемого деяния на общественную опасность самого деяния целесообразно исследовать это явление с использованием знаний психологии, поскольку именно она призвана объяснять модели любых актов человеческого поведения. Действительно, деяние — понятие не только правовое, но и психологическое[30]. И именно психология, а не какая-либо иная наука изучает поведенческие акты человека, разрабатывает теорию действия. Для права это означает, что без психологии выявление внутренних и внешних особенностей деяния лишается всякого содержания. Правовых деяний как таковых нет. Существует лишь деяние как определенная форма проявления активности человека в социальной действительности. Эта форма может иметь уголовно-правовое значение, а может и не иметь. В первом случае мы называем деяние преступлением, подразумевая при этом его психологическое основание. Поэтому, исследуя вопрос о влиянии совместности поведения на его общественную опасность, необходимо опираться именно на эту основу. Уже в 20—30-е годы XX века изучался тот особый эффект, который возникает в совместной деятельности людей, его позитивное и негативное влияние на личность, при этом подчеркивалось, что этот эффект — эффект взаимодействия людей, свойство целого, а не простой арифметической суммы отдельных индивидов. В 60-е годы прошлого века, когда возобновились социально-психологические исследования в нашей стране, вновь было отмечено, что «степень проявления тех или иных свойств человека в значительной степени зависит от того, действует ли он в условиях относительной изоляции от окружающих или в атмосфере прямого контакта с другими людьми. Находясь в большой массе или даже в небольшой группе людей, человек чувствует, воспринимает, переживает и ведет себя несколько иначе, чем наедине с самим собой»[31].

Изучая механизм совместного совершения преступления, можно выделить следующие его основные компоненты, позволяющие сделать вывод о повышенной опасности такого рода поведения. Причем основу этих компонент составляет объединение индивидуальных производительных сил взаимодействующих лиц — участников деяния. К такого рода компонентам могут относиться следующие.

Во-первых, при совместном совершении преступления, как правило, происходит сокращение времени на подготовку и совершение деяния. По мнению Н. Г. Иванова, «преступная деятельность совместно действующих лиц более опасна, чем деятельность одного субъекта, поскольку преступный результат достигается в первом случае быстрее»[32]. Действительно, вполне очевидна разница, когда похищаемое из квартиры имущество выносится одним лицом или несколькими, — безусловно, несколько лиц вынесут его быстрее.

Во-вторых, совместность при совершении преступления увеличивает эффект воздействия на потерпевшего, а также на предмет преступления. Повышение общественной опасности происходит в данной ситуации в силу того, что посягательство осуществляется путем непосредственного воздействия на потерпевшего объединенными усилиями нескольких лиц. Такого рода посягательство воспринимается потерпевшим иначе, чем то, которое выполняется единолично, оно более серьезно ущемляет его способности сохранить в неприкосновенности имеющиеся у него социальные возможности (например, право на необходимую оборону). Именно поэтому участие в данном процессе нескольких лиц всегда, при прочих равных условиях, вызывает возрастание общественной опасности по сравнению с аналогичными посягательствами со стороны одного лица. Так, вне всякого сомнения, два лица, совершающие разбой, одним присутствием сильнее и быстрее парализуют желание у потерпевшего к реализации им права на необходимую оборону[33].

В-третьих, при совместном совершении преступления оказывается влияние на сам механизм совершения преступления. Данное положение находит свое подтверждение в том, что по сравнению с деянием, совершенным единолично, участие двух и более лиц опасно тем, что создаются условия для их взаимной как функциональной, так и психической поддержки. Как справедливо было отмечено Л. В. Кондратюком, «несомненно, “вместе” иногда совершается такое, чего мы не стали бы делать в одиночку»[34]. Практически аналогичное высказывание содержится, применительно к несовершеннолетним, и у А. Е. Тараса[35]. Результаты опросов лиц, не достигших возраста уголовной ответственности, и несовершеннолетних дают основание полагать, что не менее чем четверть из них, совершая преступление в группе, не смогли бы совершить его в одиночку[36]. Такое происходит обычно тогда, когда группа выполняет роль своеобразного изолятора от внешнего контроля, когда каждый находится вроде бы в поле зрения каждого, но при этом полагает, что все вместе они находятся вне контроля. Особенно это характерно для поведения несовершеннолетних и малолетних. Так, в качестве примера можно привести исследования психологов, наблюдавших за действиями 1352 детей. Группу детей приглашают в дом, предлагают взять по одной шоколадке, исследователи при этом выходят. Как отмечает Д. Майерс, «скрытые наблюдатели установили, что дети в группе были в два с лишним раза склонны схватить еще одну шоколадку, чем те, кто заходил поодиночке»[37]. Показательным примером, иллюстрирующим данное положение, может служить следующий казус, рассмотренный Санкт-Петербургским городским судом.

Г. был признан виновным в подстрекательстве К-ва и К-са к убийству М., совершенному по предварительному сговору группой лиц. В ночь с 1 на 2 февраля 1995 года в подвале одного из домов собралась группа подростков, в том числе осужденные и потерпевший. После распития спиртных напитков между М. и осужденными возник конфликт, вызванный неправомерными действиями самого потерпевшего. В ходе ссоры К-ов избил М., в результате чего последний потерял сознание. После этого все присутствующие перешли из подвала в парадную того же дома, оставив М. одного. Там осужденный за подстрекательство Г. высказал опасение, что со стороны потерпевшего последует месть, и предложил К-ву и К-су совершить убийство М. Обращаясь к виновным, Г. сказал, что М. «нужно завалить, иначе он со старшим братом будет мстить». С целью склонения К-ва и К-са к совершению убийства Г. устроил голосование и спрашивал согласие каждого с предложенным им решением. На его предложение возражений не последовало. Вооружившись кирпичом, К-ов и К-ис совершили убийство М.[38]

Влияние на механизм совершения преступления, таким образом, проявляется, прежде всего, в снижении влияния сдерживающих факторов поведения (самоконтроля), совместные действия возбуждают сами по себе, снижая порог ответственности[39], и в ряде случаев приводят к возрастанию готовности участников посягательства к последующим повторным фактам совершения преступлений. По оценкам специалистов, для совместного поведения характерен феномен «сдвига риска», который заключается в том, что решение, принятое совместно, как правило, оказывается более рискованным. Это означает, что конкретная ситуация чаще оценивается как благоприятная для совершения преступления, избираются более дерзкие способы совершения преступления. Кроме того, результатом такого поведения может являться причинение более тяжкого физического вреда или материального ущерба по сравнению с преступлением, совершенным единолично.

В-четвертых, происходящее в результате совместного посягательства объединение усилий нескольких физических лиц, как правило, приводит к более совершенным с точки зрения результативности формам и методам совершения преступлений. То, что не под силу совершить одному, нескольким сделать гораздо легче и психически, и физически.

Таким образом, группа не только создает определенное «поле» изоляции от внешнего контроля, но и выступает как социальный усилитель и стимулятор индивидуальных установок и мотиваций, и это усиление является латентной функцией группы, поскольку человек идентифицирует себя именно с такой группой, которая бы оправдала его более или менее осознанные ожидания[40].

Подводя итог, можно констатировать, что эти четыре компонента механизма совместного совершения преступления, сочетаясь различным образом в конкретном случае совместного преступного поведения, делают возможным вывод о повышенной опасности такого деяния практически во всех случаях его проявления. Это означает, что и соучастие в преступлении, и другие формы совместного совершения преступления обладают этим качеством. Поэтому и группа в ее психологическом понимании, реализуясь в совершении конкретного деяния, повышает его общественную опасность. Все указанное выше говорит в пользу возможности законодательной регламентации специальной ответственности за подобного рода деяния для годного субъекта преступления. Вопрос состоит в том, в какой форме она должна осуществляться. Устоявшееся в доктрине понимание соучастия в преступлении абсолютно справедливо исключает возможность рассмотрения таких случаев совершения многосубъектного преступления с одним годным участником с позиций института соучастия, однако объективно необходимость урегулирования этой ситуации существует. В арсенале средств уголовного закона существует возможность при назначении наказания учитывать такого рода поведение. Об этом наглядно свидетельствует п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Однако существование этого отягчающего наказание обстоятельства в отрыве от общего подхода к пониманию данного явления, который должен быть реализован в конкретной статье Общей части УК РФ, не может в полной мере обеспечить эффективную уголовно-правовую борьбу с такого рода деяниями. Для того чтобы правоприменитель отчетливо представлял себе его сущность — совместное совершение общественно опасного деяния, а также его специфические уголовно-правовые последствия и вместе с тем отличие от соучастия в преступлении, необходима легализация данного явления в Уголовном кодексе[41].