Остановись. Прекрати. Ты разрушаешь машину. Это – единственное предупреждение. Другого не будет. 6 страница

– Ну что же, вполне разумно, – согласился Дон. – После серии цифр пошлите им краткое сообщение. Только спросите у них, понятен ли им код? Если да, то сообщите, что голос их нам слышен. Но отвечать мы можем только кодом. Сделайте это как можно быстрее и сообщите мне, когда будете готовы. А я пока пойду к своим пациентам.

В лазарете ему пришлось приложить немало усилий, чтобы подыграть больным и дать как можно более оптимистичные ответы на их Тревожные вопросы. Да, солнечная буря прошла и больше не вернется. Нет, слухи о том, что начинается нехватка воздуха, совершенно беспочвенны. Не правда ли, никаких посторонних запахов? Он сменил повязку и, отпустив больного с обмороженным лицом и руками, зашел в свой кабинет. Туда ему и сообщили, что все готово к передаче.

– Мы составили простейший текст, – сказал Спаркс, когда Дон возвратился в отсек управления. – Цифры вначале будем передавать помедленнее, а сообщение побыстрее, мы его уже записали. Антенна радара даст нам мощность примерно вдвое больше прежней.

– Начинайте, – сказал Дон, устало откинувшись в командирском кресле. Стюард поставил перед ним очередную чашку крепкого кофе.

Спаркс дважды выпустил в эфир сообщение, затем перемотал пленку, отключил аппаратуру и сказал:

– Теперь нам остается только ждать.

Доктор Учальде моментально произвел расчеты на клочке бумаги.

– Учитывая положение Марса, – сказал он, – ответа мы, по моим прикидкам, можем ожидать не ранее, чем через тридцать секунд.

Все взгляды немедленно обратились к бортовым часам. Казалось, что секундная стрелка почти не движется. Наконец она перевалила полуминутный рубеж. Пошла вторая минута. Огорченный Учальде вновь взялся за карандаш, рассеянно бормоча:

– Возможно, моя математика хромает, неужели я настолько ошибся?

Он не успел договорить. Монотонно повторяющийся голос из приемника неожиданно оборвался. Все обернулись к умолкшему динамику. Прошло ещё несколько томительных секунд, прежде чем отсек наполнил незнакомый голос:

– Алло, «Кеплер», это вы на связи? Вы меня слышите? Мы засекли серию сигналов на вашей частоте. Это вы на связи? Если да, то пошлите пять сигналов. Повторите, пожалуйста, наш прием нестабилен.

– Давайте! – приказал Дон.

Спаркс взялся за ключ и принялся отбивать точки и тире. Снова и снова во Вселенную неслось: пять… пять… пять…

И вновь потекли долгие и томительные минуты ожидания, пока их сообщение, промчавшись со скоростью 186 000 миль в секунду, догоняя свет, достигло Марса, было принято и расшифровано. Затем прозвучал ответ:

– Мы получили ваше сообщение, «Иоганн Кеплер»… – и громкий радостный клич потряс стены отсека – …значит у вас неполадки с радиостанцией. Мы догадались, что ваше сообщение зашифровано и сейчас консультируемся с библиотекой насчет кода. Если мы его разыщем, то нам потребуются о вас точные данные. Повторите ваше сообщение по меньшей мере раз пять, повторяю: пять раз, поскольку у нас трудности с приемом. Мы вас слушаем, всего хорошего.

На переговоры требовалось время, масса времени. Дон распорядился запустить сообщение в компьютер, где оно превратилось в серию точек и тире, на другую пленку были записаны последние звездные исчисления. Все надеялись на то, что марсианский компьютер их обработает и определит необходимую коррекцию. Время шло, и с каждой пролетевшей секундой они все больше и больше отклонялись от истинного курса.

Но вместо данных коррекции их запросили о количестве оставшегося в баках горючего. Они замерили и по возможности быстрее отправили на Марс. На этот раз минуты ожидания показались им особенно невыносимыми. Наконец раздался долгожданный ответ:

– Алло, Большой Джо… – проскрипел их невидимый собеседник, и хотя он по мере сил пытался говорить как можно бодрее, в голосе чувствовалось беспокойство. – Мы не уверены, что это – окончательный ответ, все расчеты ещё будут перепроверяться, но… Говоря откровенно… вы слишком долгое время шли неверным курсом. Похоже, что с таким количеством топлива… Боюсь, что его не хватит на проведение коррекции курса к Марсу. Ваш корабль сошел со своей орбиты и уходит в открытый космос…

 

9

 

В гробовой тишине, воцарившейся после этого заявления, стук в дверь прозвучал неожиданно громко. Вошел техник по регенерационным установкам. Он отдал честь капитану, бросил настороженный взгляд на присутствующих и протянул Дону лист бумаги со словами:

– Я подумал, что это будет необходимо вам, сэр. Это – показания приборов, которые я снял пять минут назад.

Дон заставил себя переключить внимание на другую проблему. Смахнув с себя сонное оцепенение, он непонимающе уставился на колонки цифр, выписанные на листке из блокнота.

– Простите, – тихо сказал он, – но объясните мне, что означают все эти цифры.

– Эти вот – показатели, – техник указал на ряд чисел, подчеркнутых красным карандашом, – указывают на процентное содержание кислорода в атмосфере корабля, как видите, оно постепенно падает). После аварии мы каждые пять часов делали замеры. Вначале изменения были незначительными, но затем произошел резкий скачок вниз, видите, в последней колонке? Думаю, что это солнечная буря уничтожила большую часть нашего фитопланктона. Это, да ещё потери, которые мы потерпели при аварии и привели к нарушению равновесия.

– Какого ещё равно…

– Это очень просто, сэр. Люди на корабле дышат кислородом, а выдыхают двуокись углерода. Но делают это они быстрее, чем наши растения успевают поглотить углекислый газ и превратить его в кислород. То есть, проще сказать, у нас начинается нехватка воздуха.

Дон вздрогнул. Слишком уж много проблем сразу…

– И когда же содержание кислорода подойдет к критической черте? – спросил он.

– По меньшей мере через несколько дней, сэр, но что‑то надо делать уже сейчас.

– Ф‑фу! – От сердца сразу отлегло. – Но ведь не сию же минуту! Я займусь этим, как только освобожусь. Кто за это отвечает?

Техник, юноша лет двадцати, весьма неуверенным голосом проговорил:

– Лейтенант Хонг погиб. Так что остаюсь я.

– Как вас зовут?

– Хансен. Воздушный техник третьего класса Хансен.

– Ладно, Хансен. Теперь вы назначаетесь офицером по контролю за состоянием воздушной среды. Сделайте же все возможное, мы все теперь зависим от вас.

– Слушаюсь, сэр! – сказал Хансен, бойко козырнув.

«Он будет работать», – подумал Дон, провожая его взглядом. Но вдруг вспомнил о последних словах неизвестного с Марса и вновь его охватило отчаяние и томительное чувство безнадежности. Он повернулся к Курикке.

– Почему Центральная так обеспокоена нашим оставшимся топливом? – резко спросил он. – Я, наверное, выгляжу в ваших глазах тупицей, но занятия медициной оставляли мне не много времени для самообразования и расширения кругозора. Я почему‑то думал, что наш корабль работает на ядерном топливе.

– Все верно, сэр, но все равно, нам требуется и ракетное топливо. Ракета ведь летит не потому, что от чего‑то отталкивается, а потому, что выбрасывает часть своей массы. Допустим, в химических ракетах это – горючий газ. Он летит в одну сторону, а ракета – в другую. Чем больше мы теряем, тем быстрее движемся из‑за большей скорости реакции. Ускорить реакцию можно, ещё интенсивней теряя массу. Что мы в полете и делаем. Наше топливо – это мельчайшие частицы кремния, которые получают из шлаковых отходов сталелитейных заводов, выпаривая в вакууме до микроскопических размеров. Их горение и придает нам значительную силу тяги. А вообще‑то, сэр, об этом знает каждый дурак…. Почему же вам это не известно?

– Именно потому, что я не отношусь к числу дураков. Все это звучит довольно элементарно, по крайней мере,» в теории. Итак, невзирая на безграничную мощность ядерных двигателей, топлива на то, чтобы вернуться на прежний курс нам не хватает.

– Так точно, сэр. Как правило, горючего у нас бывает более чем достаточно, поскольку коррекция курса производится сразу же по мере необходимости. Чем дальше корабль удаляется от правильной орбиты, тем больше количество топлива потребуется на его возвращение. Мы же упустили слишком много времени.

Дон не впал в паническое состояние, овладевшее почти всеми в отсеке.

– А мы не сможем использовать в качестве топлива что‑нибудь иное?

Курикка отрицательно затряс головой.

– Боюсь, что нет. Все, что у нас есть – слишком велико для форсунок. К тому же двигатели рассчитаны только на этот вид топлива. – Он отвернулся и. впервые за все это время Дон увидел, что безысходность охватила и этого несгибаемого старого служаку.

– И все равно, что‑то мы сделать ещё можем! – настойчиво сказал Дон. – Если мы и не сумеем вернуться на правильную орбиту, то должны, по крайней мере, попробовать подойти к ней как можно ближе.

– Может, это ещё и получится, капитан, но вряд ли это поможет… При колоссальной массе у нас не хватит топлива для торможения.

– В любом случае, мы окажемся поближе к Марсу. А там найдутся и другие корабли, которые выйдут нам навстречу и выручат нас, – заключил Дон. – Запросите‑ка об этом Марс‑Центральную..

Ответа ждали до умопомрачения долго, и был он не самым утешительным.

– Мы на компьютере просчитывает любую возможность помочь вам, но пока ничего не нашли. Сейчас поблизости от нас нет ни одного корабля дальнего радиуса действия, который смог бы прийти на помощь. Если же говорить о рейсовых ракетах, то они не достанут вас даже на пределе своих ресурсов, пусть бы вы и вышли на верную орбиту. Но не теряйте надежды, мы по‑прежнему бьемся над решением ваших проблем…

– Чрезвычайно вам за это признательны! – проворчал Спаркс. – Вас бы в нашу шкуру…

– Боюсь, что вынужден буду не согласиться с синьором Куриккой! – вдруг объявил Учальде. – Полагаю, что его последнее утверждение было неверным.

Поскольку, долгое время перед этим ученый с отсутствующим видом о чет‑то размышлял, можно было предположить, что он вряд ли сознавал, что «последнее утверждение» Куриккой было сделано с четверть часа назад.

– Что‑то мы можем изменить, – продолжал Учальде. – Я понял вашу ошибку. Она в том, что все вы на эту проблему смотрите с одной стороны. Я же рассмотрел ситуацию с разных сторон. Вся беда в том, что вопрос с самого начала был сформулирован неверно. – Сложив руки за спиной он зашагал взад и вперед по отсеку. – Вопрос не в том, где взять топливо? А в том, как нам изменить курс? Если рассматривать ситуацию с этой стороны, то проблема станет достаточно ясной, а ответ – вполне очевидным.

– Только не мне, – сказал Курикка, выразив общую мысль.

Учальде улыбнулся.

– Если у нас не достаточно топлива, чтобы повернуть такой большой и тяжелый корабль, то, может быть, и не искать топливо, а сделать его полегче?

– Ну, конечно! – просиял Дон. – Это – то, что надо! Только так мы спасем корабль.

– Главное, чтобы все, от чего мы будет избавляться, было тщательно взвешено, – предупредил Учальде. Это потребуется для дальнейших вычислений. И чем быстрее мы избавимся от лишнего веса, тем больше у нас шансов на спасение!

– Начнем прямо сейчас, – решил Дон, доставая блокнот и авторучку. – Давай составим список предметов, не влияющих на жизнеспособность корабля. Какие будут предложения?

– Разумеется, в первую очередь, багаж пассажиров, – предложил Учальде. – Оставить то, что на них надето, а остальное – за борт.

– Я уже предвижу сотни предъявленных нам исков, – простонал стюард.

– Уверен, что весь багаж застрахован, – сказал Дон, делая пометку в блокноте. Вещи или жизнь, другого выбора нет. Разрешим им оставить при себе вещи и драгоценности, остальное обсуждению не подлежит. Соберите их минут через пятнадцать, в Главной гостиной, я сам поговорю с ними. – Кивнув, стюард вышел. Дон повернулся к остальным.

– Объеденные столы, кресла, посуда, большинство кухонного оборудования, – перечислял Курикка, загибая пальцы, – мороженное мясо и другие продукты. Мы сможем протянуть и на сухом обезвоженном аварийном пайке с небольшим количеством воды.

– Неплохая мысль. Кто следующий?

Тут же посыпались предложения. Поразительно, но до чего же много лишнего оказалось на корабле: ковры и декоративные украшения, лестничные перила и балясины, мебель, светильники и запчасти. Список возрастал, но оставался ещё один, особенно важный пункт.

– Груз, – сказал Дон. – Как быть с ним?

Курикка закивал головой.

– Об этом можно только сожалеть. Так и разное тяжелое оборудование, и коробки с одеждой, безо всего этого мы вполне могли бы обойтись, но… Все это сложено в громоздкие, намертво прикрепленные к полу контейнеры. При желании можно было бы собрать специальное устройство, чтобы стащить их с места, но на все этой уйдет слишком много времени. По меньшей мере, несколько дней.

– Для нас это – слишком долго. Груз оставим, но все, что можно выбросить – за борт!

Как только экипаж приступил к работе, Дон с неохотой отправился в гостиную. Он вполне отчетливо представлял себе, что его там ожидает.

Все сто двенадцать пассажиров были раздражены, изнервничались, и услышанное ничуть их не обрадовало. Вначале Дону пришлось повысить тон, затем он просто начал орать на них. Он как раз начал объяснять пассажирам всю тяжесть сложившегося положения и крайнюю необходимость разгрузить корабль, когда команда начала выносить стулья и столы. Послышались возмущенные крики.

– Я очень сожалею, что вынужден вас к этому принуждать. Но заверяю вас, другого выхода у нас просто нет. Это не мой личный произвол! Вы знаете, что я – обычный врач, на которого временно возложены права капитана корабля, поскольку все остальные офицеры погибли. Но мы уже установили связь с Марсом. И то, что мы сейчас предпринимаем – это их решение. В ином случае мы просто никогда не сможем вернуться.

Новый взрыв возмущенных голосов он усмирил уже жестче.

– Я – капитан, и это – приказ. Вы оставите при себе лишь то, о чем я упомянул, а через полчаса принесете сюда весь свой багаж. От этого зависит ваша жизнь.

Люди разошлись, на чем свет кляня и капитана и его приказы. Дон невесело подумал, что в параде популярности среди пассажиров он вряд ли смог бы рассчитывать на призовое место. Но он обязан был спасать их – хотели они того или нет.

Один из пассажиров, задержавшись в гостиной, подошел к нему, высокий, худощавый мужчина с торчащими усиками.

– Меня зовут Дойл, капитан, – представился он. – Я – секретарь генерала Бриггса.

– Да, чем могу служить?

Сделав вид, что не замечает резкости его голоса, Дойл улыбнулся.

– Не столько мне, капитан, сколько генералу. Он просит вас выслушать его. Надеюсь, эта просьба не покажется вам чрезмерной?

Дон заколебался. Он помнил, что и сам собирался поговорить с генералом. Можно было бы и отказаться, но более удобного времени для этого разговора могло и не найтись.

– Хорошо, пойдемте.

– Благодарю вас, сэр. Полагаю, что генерал будет вам чрезвычайно признателен.

Но перед этим пришлось ещё зайти к Курикке за ключом от временной гауптвахты.

При виде их генерал поднялся с койки и сказал:

– Рад, что вы согласились прийти, капитан.

– Вы хотели поговорить со мной генерал?

– Да, если вы уделите мне хоть минуту своего времени. Но вначале хотел бы принести свои извинения за инцидент, происшедший в моей каюте. Разумеется, едва лишь получив ваш приказ, я тут же выбросил свои сигареты, я ведь умею не только отдавать приказы, но и исполнять их как вы понимаете. Однако, представьте себе, совершенно забыл о пачке в кармане и по рассеянности закурил. Из‑за этой‑то проклятой моей рассеянности все и случилось. Если б вы только знали, как я об этом сожалею…

– Как и все мы, генерал.

– Да, да, я уверен, что и вы тоже, конечно. Но позволено ли мне будет узнать, как долго вы собираетесь держать меня под арестом? Я нисколько не протестую, напротив, все ваши действия считаю очень правильными и вполне законными, но… Полагаю, что тяжесть моего наказания можно было бы и изменить.

Дон быстро все взвесил. Ему требовалась поддержка пассажиров, и если генерал примет его сторону, это ему, наверняка, поможет. Ярость генерала, по всей видимости, уже растаяла, а раскаяние его было очевидным. Причин держать его под замком больше не было.

– Вы свободны, генерал. Это не было наказанием, а всего лишь временной мерой, на период расследования причин пожара.

– Вы очень добры ко мне.

Последние слова Бриггса прозвучали довольно холодно, как простая формальность. В них не чувствовалось и доли того раскаяния, какое сквозило в его речах ещё минуту назад. Он тотчас же удалился вместе с Дойлом.

Дон глядел им вслед, мучительно вспоминая что‑то. О чем‑то говорил ему один из пожарных? Что‑то о сигаретах и вспыхнувшем багаже? Но пусть даже генерал солгал ему, чтобы выйти из под ареста, теперь это не так уж важно. Инцидент исчерпан, и пора было подумать о корабле.

Поднявшись на палубу «А», он оторопел при виде открывшегося ему невероятного зрелища. Сама палуба фактически, являлась наружной оболочкой корабля, в нее были вделаны двухметрового диаметра иллюминаторы из закаленного стекла. Обычно в них можно было видеть мириады немигающих звезд, которые, казалось, медленно проплывали по небосводу. Исключая моменты взлетов и посадок, эта картина была простоянной. Теперь же..

Ослепительное сияние далекого Солнца затмевало сверкание звезд, отраженное от множества посторонних предметов. Столы, чемоданы, стулья, ветчина, ботинки, ковры и канистры – список был бесконечным, – и все это, покачиваясь, проплывало мимо иллюминаторов и исчезало вдали, а их место занимали все новые и новые вещи. Начинался аврал.

У шлюза царил организованный беспорядок. Рядом со шлюзовым люком установили весы. Как только прибывала новая партия мебели и багажа, все это взвешивали, записывали отправляли за борт. Операцией руководил Курикка. При виде Дона, он бойко отрапортовал:

– Всё идёт отлично, капитан, Были некоторые недоразумения с пассажирами, но теперь все улажено.

– Что ещё за недоразумения?

Оглядевшись по сторонам, Курикка понизил голос:

– Я реалист, сэр, и когда на карту поставлена моя жизнь, стараюсь не думать о материях. Мы с Парсером и ещё несколькими ребятами прошлись по каютам после того, как пассажиры «добровольно» сдали нам весь лишний багаж. Ну и нашли там массу «необходимых» вещей, которые были не столь уж необходимы. И теперь все это – там…

– Суровый вы человек, Курикка. На вас, по всей видимости, будут жаловаться. Но, в любом случае, я на вашей сторон.

– Так точно, сэр. Мы уже почти все закончили, сейчас перепроверяем. А потом опять будем бомбить Марс.

– Давайте, заканчивайте и побыстрее. Сами знаете, почему.

Кивнув, унтер‑офицер вновь взялся за работу. Дон повернулся, чтобы выйти, но вдруг споткнулся. Пол стремительно ушёл из‑под ног, стены поплыли, так что ему пришлось ухватиться за поручень. Усталость его достигла крайнего предела, однако он твердо сознавал, что не имеет права останавливаться на полпути. Очень медленно и осторожно добрался он до отсека управления и просто рухнул в командирское кресло.

– Срочная информация, сэр, – произнесли у него под ухом. Он вновь поднял голову. Оказывается, он, сам того не подозревая, задремал. Сонно моргая, он недоумевающим взглядом поглядел на протянутый Спарксом листок бумаги.

– Что они говорят?

– Всего десять минут работы двигателей! Курикка и доктор Учальде сейчас сидят над программой для компьютера. Центральная заявила, что по поводу коррекции курса «они настроены оптимистически»!

– Лучше б они оказались точны, а не оптимистичны, – буркнул Дон. – Спасибо, Спаркс, вы, да и другие ребята проделали неплохую работу.

– Надеюсь, что не даром, – со вздохом сказал радист.

Машина заработала. Марсианский компьютер переварил заложенные в него данные и выдал инструкции по изменению курса, а также необходимые расчеты для корабельного компьютера. И согласно его указаниям, реактивные двигатели начали разворачивать огромный корабль в пространстве… Дон глядел на то, как в иллюминаторе звезды постепенно меняют свое положение, и тихо улыбался, поглядывая, как стрелки стремительно отсчитывают минуты на циферблате, думая с юношеским самодовольством, что хоть он и новичок в космосе, а в общем – то неплохо справляется с новой работой.

– Скажите, доктор, сколько времени нам потребуется, чтобы узнать, на верном ли мы теперь курсе? – спросил он.

Математик наморщил лоб.

– По меньшей мере час, пока мы не определим общее направление. Данные наших наблюдений мы сообщим на Марс и, как только их компьютер рассчитает нашу новую орбиту, они нас информируют.

– Вас к телефону, капитан.

Включив аппарат, Дон увидел на экране обеспокоенное лицо Рамы Кусума.

– Вы не смогли бы зайти в лазарет, сэр? Здесь пациент с лихорадкой, я не знаю, что с ним делать.

– А ещё какие симптомы?

– Ничего определенного, только общая слабость и расстройство желудка.

– Думаю, что ничего страшного. Подобным образом начинается множества незначительных недомоганий; сейчас я к вам зайду.

Столкнувшись с медицинской проблемой, Дон почувствовал почти облегчение. Он был уверен в своих способностях на этом фронте. Чувство бессилия возникало в нем лишь при встрече с техническими проблемами.

– Я схожу в лазарет, Курикка, если будут новости с Марса, дайте мне знать.

В дверях он столкнулся с Хансеном. Тот торопился и выглядел напуганным.

– Простите, сэр, – сказал он. – Я бы хотел поговорить с вами. Наедине, если можно…

Затворив за собой дверь, Дон огляделся. Коридор был пуст.

– Слушаю Вас. Что еще?

– Опять кислород, сэр. Его содержание вновь понизилось. Мы превысили уровень его воспроизводства. Люди дышат уже одним корабельным воздухом. Уровень двуокиси углерода все возрастает, а кислород…

– Когда мы это почувствуем?

– Это чувствуется уже сейчас! Если вы пробежитесь по коридору, то уже через пару минут начнется одышка, а через два или три дня.

– Что?

– Люди начнут умирать, сэр…

 

10

 

– Где вы чувствуете боль, мистер Прис? – спросил Дон.

Он ощупал шею и подмышки пациента, но не обнаружил увеличения лимфатических узлов, что могло бы указать на характер инфекции.

– Нет. Если б я что‑нибудь почувствовал, то сразу бы сказал, – вяло произнёс худощавый человек с орлиным носом; Чувствовалось, что он привык, чтобы все его пожелания выполнялись. – Я выложил кучу денег за это путешествие, но не скажу, чтобы оно было из самых приятных в моей жизни. Метеориты, мерзкое питание, исчезнувший багаж… Да ещё это вот. Если б вы содержали свой корабль в чистоте, ничего подобного бы не случилось.

И это пришлось проглотить, хотя можно было бы возразить ему, что на всех кораблях во избежание переноса инфекций по космосу, царит буквально больничная чистота… Температура больного была йод сорок, но пульс и дыхание – в норме.

– Похоже, сказал Дон, – что вы занесли инфекцию с Земли. По окончании инкубационного периода мы выясним ее происхождение.

– Что ещё такое? – забеспокоился мужчина.

– Не волнуйтесь, ничего страшного. Всего лишь обычная лихорадка. Я хочу попросить вас остаться в лазарете на несколько дней во избежание распространения инфекции среди пассажиров. Мы дадим вас жаропонижающее и немного снотворного.

Телефон задребезжал так неожиданно, что Дон едва не выронил шприц с лекарством.

– Капитан слушает.

– Мы закончили! – воскликнул Курикка. От его былой сдержанности не осталось и следа. – Марс сообщил, что мы на верном курсе. Поскольку топлива у нас кот наплакал, то они поведут Большого Джо не по обычной орбите торможения, а орбитой перехвата.

– А какая между нами разница?

– Обычно мы направляемся к Фобосу и при подходе начинаем тормозить, пока наши орбиты не совпадут. Но поскольку теперь на торможение топлива не хватает, то нас ведут прямиком к Марсу. Конечно, не так, чтобы пробить атмосферу, но достаточно близко для того, чтобы быть захваченными его гравитационным полем.

– Отличные новости, старина! Передайте мою благодарность всем, кто в этот трудный час выполняет свой долг.

– Теперь все будет в порядке.

Дон молча повесил трубку и задумался. В порядке было ещё далеко не все. Какая разница, доберутся они до Марса или нет, если к тому времени все погибнут от удушья?

Сделав уколы, он отправился на палубу «С», где располагалась служба контроля за атмосферой корабля. Эта палуба была полностью отдана корабельным службам, на ней царила буквально кладбищенская тишина. Миновав пустые складские помещения – ради экономии топлива с них сняли и выбросили даже двери – Дон подошел к поджидавшему его Хансену.

– Вот сводка, сэр, – сказал тот. – Можете посмотреть сами.

Дону достаточно было лишь бросить взгляд на страницу, испещренную длинными колонками цифр, как новая волна усталости охватила его. Он решительно отодвинул журнал и спросил:

– Прошу вас, как специалиста, объяснить мне, что вызвало такое резкое падение содержания кислорода в воздухе?

Хансен указал на приборы, расположенные на противоположной стене помещения. Рядом с ними, в смотровом окне, колыхалась полупрозрачная, зеленая жидкость.

– В этом окошке перед вами тот самый фитопланктон, состоящий из массы одноклеточных водорослей, плавающих в воде. Всю свою жизнь они только тем и занимаются, что потребляют окись углерода, а выделяют кислород. Но большая часть их погибла при аварии. Примерно столько же – за время солнечной бури. Того же, что осталось, нам не хватит для восполнения нужного нам количества кислорода.

– Существуют ли какие‑либо способы ускорить темпы выращивания этих водорослей?.

Хансен покачал головой.

– Я делаю для этого все возможное. Но деление клеток идет слишком медленно. И сколько питательных веществ мы бы не добавляли в воду, ускорить этот процесс мы не в состоянии.

– Понимаю… – Дон огляделся по сторонам. – А для чего нужны все остальные приборы?

– В основном это – приспособления для взятия проб воды, микроскопического анализа и тому подобного, К сожалению, в общей цепи это лишь вспомогательное звено. Все это приводится в действие время от времени, на случай превышения допустимого уровня углекислого газа.

Немного собравшись с мыслями, Дон спросил:

– Но ведь на корабле должны иметься и свои запасы кислорода. Может, они нас выручат?

– Боюсь, что нет, сэр. его запасы ограничены. Кислорода в баллонах хватит меньше, чем на сутки.

– Ну а что мы ещё можем сделать?

– Я НЕ ЗНАЮ… – прошептал Хансен. На лице его явственно отразился ужас, так что Дон даже пожалел, что задал этот вопрос. Этот человек мог добросовестно выполнять свою работу, но ни на что большее не был способен.

– Ну‑ну, не волнуйтесь, что‑нибудь придумаем, – успокоил его Дон. Легко было сказать «что‑нибудь», но вот что именно? Где им отыскать кислород в межпланетном вакууме? Дон снова и снова напрягал мысли, но все это было безрезультатно. Вокруг были лишь крохотные, взвешенные в воде водоросли. Думай! Ответ рядом, в них, где‑то очень близко, перед глазами… Но где!

Неожиданно Дон громко, от души рассмеялся.

– Вот он, ответ, прямо перед глазами! – сказал он, похлопав по плечу изумленного воздухотехника. – Глядите прямо, в окошко, что вы там видите, ну?

– Это… это планктон, сэр…

– А что ещё?

– Ничего. Он и вода.

– Повторите последнее слова.

– Вода…

– А из чего состоит вода?

Внезапно догадка озарила лицо Хансена.

– Водород и… кислород!

– Совершенно верно. И у нас предостаточно электроэнергии благодаря нашему ядерному реактору. Мы пропустим ток через воду и с помощью электролиза разделим ее на два необходимых нам элемента…

– А потом выбросим водород в космос, а кислород оставим себе! – закончил Хансен. – Но, капитан, вода ведь тоже нам нужна. Как и наши водоросли…

– Я и не думал от них отказываться. Однако я предвижу бурную волну недовольства среди пассажиров. Вся вода на корабле проходит замкнутый цикл, но ее ведь все равно намного больше, чем действительно необходимо для повседневных нужд. Давайте определим минимальное количество воды, действительно необходимой на остаток пути, а остальное переработаем в кислород. Пусть наши пассажиры будут злыми и грязными, зато – и живыми!

– Но для этого, наверное, потребуется специальное оборудование.

Тяжело вздохнув, Дон принялся перечислять, загибая пальцы:

– Во‑первых, какой‑нибудь резервуар вроде ванны. В самом процессе нет ничего сложного, герметизировать ничего не придется. Во‑вторых, потребуется постоянный ток, значит, отведем кабель к генератору. Далее, слабый раствор электролита. Какая‑нибудь соль и растворенная в воде щелочь.

– Столовая соль?

– Нежелательно. Это ведь хлорид натрия. Тогда в воздухе будет присутствовать компонент хлора. Нет, нам нужна какая‑нибудь щелочная соль. Послушайте, вы же говорили, что у вас имеются какие‑то химические вещества для подкормки растений. Может среди них найдется что‑то нужное?

Достав список, Хансен наскоро проглядел его.

– Может быть это? – спросил он. – Мы для увеличения хлорофилла используем сульфат магния.

– Соль Эпсома? Лучше и быть не может! Во и все. Единственная трудность – это найти емкость и подвести отводную трубку к катоду, на котором будет оседать водород, а с анода кислород пойдет непосредственно в корабль.