Тайна заброшенного колодца

 

В субботу утром, пока ее друзья еще спали, Мила встала и, даже не завтракая, вышла из Львиного зева и отправилась в гости к профессору Чёрку. С собой она взяла только свиток со странными символами, которые показало Миле ее Северное око.

Подходя к дому профессора тайнописи, Мила надеялась, что он уже возвратился с международного симпозиума криптографов и будет не слишком раздосадован ее появлением в такую рань. К тому же, после случившегося с профессором Чёрком в прошлом году (не без участия Милы), он вообще мог не захотеть принимать ее у себя дома.

Однако все ее опасения оказались напрасны. Профессор был дома и принял ее как обычно: не догадавшись угостить чаем, но зато с готовностью помочь разгадать очередную криптографическую загадку. Что касается прошлогоднего происшествия, то профессор, судя по всему, вообще не связывал его с Милой, что ей было только на руку.

Профессор проводил Милу в гостиную, где ничего не изменилось со времени последнего посещения ею этого дома: берестяные грамоты, древние письмена, книги с загадочными магическими формулами и все в том же роде.

Мила развернула перед профессором свиток.

– Профессор Чёрк, – начала она, – я пыталась разгадать эту загадку при помощи той формулы, которую мы учили в прошлом году, но…

– Егунда какая! – оборвал ее Чёрк.

– Что, простите? – не поняла Мила.

– Я говогю, чушь, чушь и еще газ чушь! – живо ответил профессор. – Ничего глупее вы пгидумать не могли, милая моя…

Он рассеянно глянул на нее поверх очков.

– Как вас там?

– Рудик, – ответила Мила.

– Ну да, да… госпожа Гудик, – повторил он, и Мила пожалела, что назвала фамилию, а не имя. Чёрк возвратился к свитку и, поправив очки, громко воскликнул: – Да! Так вот я и говогю… Это же Зачагованное послание, следовательно, здесь совсем дгугая фогмула пгименялась, а именно – «Омега фабула! Фабула икс!». Это же совегшенно иначе гасшифговывать надо!

Мила пару минут наблюдала, с каким горячим интересом профессор изучает ее свиток, а потом не выдержала и несмело поинтересовалась:

– Профессор, а вы не могли бы… сейчас расшифровать?

– О! С легкостью! – радостно ответил профессор. – Госпожа… а‑а‑а… Гудик.

Мила невольно поморщилась, а профессор тем временем разложил свиток на столе и распростер над ним раскрытую ладонь. На среднем пальце Мила увидела кольцо, камень которого почему‑то находился с внутренней стороны ладони, а не с тыльной, как обычно, и сейчас смотрел прямо на раскрытый лист. В камне Мила тотчас опознала берилл – точно такой же был у Белки.

– Юс малый – с конца в начало! Юс большой – тайну откгой! – картаво, но торжественно произнес Чёрк, и камень под его ладонью загорелся солнечно‑желтым светом, отбросив свои лучи на пергамент.

«Юс малый – с конца в начало! Юс большой – тайну открой!» – запоминала про себя Мила, справедливо полагая, что это заклинание ей не раз еще может пригодиться в будущем.

Видимо, картавость профессора не была помехой его магическим способностям, потому что Зачарованное послание восприняло обращенные к нему слова, и сквозь начертанные на бумаге непонятные символы просочился, словно откуда‑то из‑под пергамента, яркий свет. А когда свет потух, Мила увидела самые обыкновенные слова, которые складывались в два четверостишия:

 

Тайна сокрыта в послании этом:

То, что ушло, возвратится опять.

Знай, там, где день разойдется со светом,

Нужно разгадку тебе отыскать.

 

Кто, для того чтоб увидеться снова,

В городе черном оставил свой след?

Там, где хромому наденут подкову,

Встретишь того, кто подскажет ответ.

 

Не дожидаясь, пока профессор Чёрк начнет задавать всякие неудобные и совершенно ненужные вопросы, Мила схватила свиток и, на ходу высказывая свою всемерную благодарность профессору, поспешно покинула его дом.

 

* * *

 

Когда Мила вернулась в Львиный зев, друзья встретили ее возмущенными возгласами.

– Где ты была? – взволнованно вопрошала Белка.

– И почему нас с собой не взяла? – негодовал Ромка.

– Не хотела вас будить, – примирительным тоном ответила Мила. – Я была у Чёрка – разгадывали символы из видения.

– И что? – заинтересовался Ромка.

– Все расскажу, только нужно найти место поукромнее.

– На заднем дворе сейчас никого, – предложил Ромка. – Можем пойти туда…

Погода была отличная, теплая, поэтому ребята решили устроиться прямо на траве, невдалеке от полуразрушенного каменного колодца.

Мила и Белка уже расположились в тени большого дерева, когда Ромка, отстав от них, остановился у колодца и, опираясь на темные камни одной из уцелевших стенок, перегнулся, чтобы заглянуть вовнутрь.

– Что‑нибудь видно? – поинтересовалась Белка.

– Не‑а, – покачал головой Ромка.

Отходя от колодца, он задел ногой один из больших камней, которые беспорядочной грудой валялись здесь всюду, и чуть не упал. Но все же удержался на ногах и, подняв с земли камешек поменьше, с размаху забросил его в колодец.

Глядя, как Ромка замер в ожидании, Мила поняла, что он хочет дождаться, когда камешек упадет в воду. Видимо, вскоре Ромка все‑таки услышал, что хотел, потому как, довольно ухмыльнувшись, направился к ним.

– А воды‑то там нет, – почему‑то радостно сообщил он, подходя и усаживаясь рядом. – Не булькнуло.

Он сел и, подняв глаза на Милу, сказал:

– Ну, показывай, что там у вас с Чёрком вышло.

Мила развернула свиток и протянула Ромке.

– Любуйся.

Ромка вслух прочел:

 

Тайна сокрыта в послании этом:

То, что ушло, возвратится опять.

Знай, там, где день разойдется со светом,

Нужно разгадку тебе отыскать.

 

Кто, для того чтоб увидеться снова,

В городе черном оставил свой след?

Там, где хромому наденут подкову,

Встретишь того, кто подскажет ответ.

 

– И о чем тут речь? Ты что‑нибудь понимаешь? – спросил Ромка.

– Ни слова, – ответила Мила. – Я и раньше не понимала, о чем мои видения. Но раньше я хоть образы видела – картинки из будущего, а теперь вот – послание. Я ничегошеньки не понимаю, но на этот раз не собираюсь ждать, когда все само прояснится. Из‑за того, что я однажды проигнорировала свои видения, человек умер. Поэтому просто необходимо разобраться в этих четверостишиях.

При упоминании о Горангеле воцарилось неловкое молчание.

– Что за хромой такой? – через минуту нарушил его Ромка, недоуменно пожав плечами. – И зачем ему подкова? Или, может, нужно искать какую‑нибудь хромую кобылу? – Он озадаченно качнул головой: – Ерунда какая‑то!

– Может, у кого‑нибудь попросить помощи? – подумав, предложила Белка.

– А вот это плохая идея, – заметила Мила. – После того выговора, который мы с тобой на пару получили по прибытии, теперь мало того, что к Альбине соваться опасно, так я и к Акулине не могу обратиться. Ей уже на меня нажаловались, а у нее новая работа, ей сейчас проблемы ни к чему.

Мила тяжело вздохнула.

– Она так рада возможности поработать здесь, в Троллинбурге… Я же вижу. Да у меня просто язык не повернется ее о чем‑то просить.

Белка солидарно вздохнула. Ромка струей воздуха поднял вихрь на лбу и вернулся к изучению четверостиший, надеясь, видимо, разгадать загадку. На это надеялась и Мила. Сама она уже знала эти строки наизусть и не имела ни одной, даже самой захудалой идеи по поводу их значения.

– Душераздирающая картина, – вдруг раздалось где‑то поблизости.

Ребята, озираясь по сторонам, подскочили на месте.

– Рудик со товарищи в печали, – прозвучало уже громче, и из‑за каменной стены колодца показалась фигура Берти. Он облокотился плечом об угол и, насмешливо ухмыляясь, добавил: – Стыдно, други мои, так скоро опускать руки.

– Берти! – возмущенно воскликнула Белка. – Да что же это такое! Неужели тебе непременно нужно подслушивать?!

– Места нужно с умом подбирать! – отозвался Берти, направляясь в их сторону. – Вы бы еще у Альбины под дверью сели. Что уж стесняться – все свои!

– Ты откуда взялся? – подозрительно покосился на него Ромка. – Тебя же только что возле колодца не было.

– Откуда, откуда… От верблюда, Лапшин. Много будешь знать – состаришься прежде времени.

Берти сел рядом с Ромкой, подобрав под себя ноги и деловито скрестив руки на груди.

– А вам, я вижу, помощь нужна? – поинтересовался он.

– Ты знаешь, о чем говорится в стихотворении? – спросила Мила напрямик.

Берти сделал удивленное лицо.

– Не притворяйся, Берти, – с проницательным прищуром глянула на него Мила. – Ты слышал его, когда Ромка читал. Знаешь что‑нибудь?

– Ну допустим, – хитро ухмыльнулся Берти. – А что?

– Берти, если знаешь – выкладывай, – сверля Белкиного брата упрямым взглядом, потребовала Мила.

Берти подозрительно скосил глаза, делая вид, что с интересом разглядывает Милу, хотя было совершенно очевидно, что он просто тянет время, чтобы набить себе цену.

– Рудик, а у тебя в роду, случайно, троллей не было? – светским тоном поинтересовался он.

– Берти! При чем здесь тролли? – вспыхнула Белка. – Что за чушь! – Она с извиняющимся видом повернулась к Миле: – Вот всегда он так. Нет чтобы просто ответить.

– Не зуди, сестрица! – огрызнулся Берти. – Я просто сомневаюсь насчет весовой категории Рудик. Вроде маленькая, а напирает, как тролль.

– Так ты знаешь или нет? – игнорируя его пассажи, повторила Мила.

– Ладно, – выдохнул Берти, – изволь.

Он обвел их всех долгим многозначительным взглядом и спросил:

– Знакомо ли вам, други мои, место под названием «Подкова хромой блохи»?

Ребята озадаченно переглянулись.

– Может, вы и о Черном Городе ничего не слышали? – Берти иронично приподнял бровь.

– Нет, не слышали, – ответила Мила.

– А я‑то думал, что вы уже изучили окрестности, за целый‑то год! – с пренебрежением фыркнул Берти.

– Да где мы только не были!.. – возмущенно начал Ромка.

– Ладно‑ладно, остынь, – отмахнулся от него Берти и со светским видом поинтересовался: – Кстати, давно хотел спросить: как вы в прошлом году отсюда выбирались? Судя по количеству подвигов – а земля слухами полнится, – вы проделывали это не раз и вполне успешно.

Мила с Ромкой переглянулись и, как часто между ними бывало, поняли друг друга с полувзгляда: теперь уже не было смысла скрывать это. Ромка стал рассказывать…

– Короче, Альбина догадалась обо всем. Полиглот раскололся и теперь, похоже, настроен вообще не спать. Никогда, – заключил Ромка под веселый смех Берти.

– Интересно, – задумчиво произнесла Мила, – а кто‑нибудь вообще пытался выйти через дверь?

– Не советую, – отозвался сквозь смех Берти; кажется, их метод выбираться из Львиного зева через окно казался ему очень забавным. – Если, конечно, не хотите умереть от тяжелых увечий.

Друзья воззрились на него с недоверием, а Белка даже с ужасом во взгляде.

– Шутишь? – спросил Ромка.

– И не думал, – не моргнув глазом, ответил Берти.

Перехватив напряженный взгляд Милы, Берти перестал улыбаться и снова шумно выдохнул.

– Ладно, салаги, так и быть. Будете слушать меня – окажетесь на свободе. Гарантирую.

Заметив, что в ответ на его слова на лицах Милы и Белки отразилось категорическое несогласие с его участием в этом деле, Берти округлил глаза.

– А что вы носы воротите? Без меня «Подкову» все равно не найдете. Или, может, вы собираетесь у прохожих на улице дорогу спрашивать?

Берти очень смешно передразнил:

– «Дяденька, а вы не подскажите, где находится такой‑то трактир, из которого таких младенцев, как мы, пинками вышвыривают?»

Ромка от души засмеялся.

– В общем так, – подытожил Берти, – кто готов – встретимся вечером в гостиной. Все. Собрание окончено.

Берти поднялся с земли и, насвистывая что‑то себе под нос, направился в сторону Львиного зева. Три пары глаз смотрели ему вслед. Мила не знала, что думают по этому поводу ее друзья, но ей пришло в голову, что Берти как всегда сумел извлечь для себя выгоду. Ссора с Тимуром лишила его многих развлечений, в которые Берти всегда умудрялся втягивать своего приятеля. И вот, пожалуйста: одно приключение ему сегодня точно обеспечено, потому что Мила твердо решила разгадать загадку, и Берти ей в этом поможет.

 

* * *

 

Анжела и Кристина в этот вечер заснули рано. Услышав их мерное сопение, Мила и Белка еще какое‑то время тихо лежали, переглядываясь друг с другом. Когда уже не было никаких сомнений в том, что их соседки спят глубоким безоблачным сном, Мила посмотрела на Белку и коротко кивнула. Встала с постели. Подошла на цыпочках к двери. Подождала, когда Белка к ней присоединится, и они потихоньку вышли из спальни.

Внизу они столкнулись с Ромкой. В первый момент не распознали его в темноте, и Белка, заметив возле гостиной темную фигуру, негромко взвизгнула от испуга.

– Да тише ты! – шикнул на нее Ромка, а потом, обращаясь к Миле, спросил: – Может, оставим ее? Мороки с ней…

– Тебя забыли спросить! – вдруг взъершилась Белка. – Кому‑то же надо вас контролировать.

– Хм! Можно подумать… – фыркнул Ромка.

В гостиной их ждал Берти: сидел в темноте у окна и выпускал дым из своей волшебной трубки. При их появлении в приоткрытое окно вылетел дымовой человечек с растопыренными ручками и ножками.

– Гляжу, все в сборе? – вопросительным тоном произнес он.

– Берти, ты опять куришь! – возмущенно пропищала Белка.

Берти что‑то невнятно пробурчал, но в голосе явно послышалось недовольство. Совсем как Ромка, он спросил:

– А ей, – он указал трубкой в сторону сестры, – обязательно идти с нами?

– О‑о‑о, это очень важно, – с притворной серьезностью протянул Ромка. – Кому‑то же надо нас контролировать.

– Н‑да, – после короткой паузы ответил на это Берти.

Потом он встал и подошел к ребятам.

– Значит так, Рудик: вот это недоразумение, – он снова ткнул трубкой в Белку, – под твою ответственность. Ясно?

– Да ясно, ясно, – отмахнувшись от него, прошептала Мила. – Как выбираться‑то будем?

– А вот это, – Мила даже в темноте увидела, как Берти широко ухмыльнулся, – для вас, салаги, момент исторический.

– И когда он наступит? – скептически поинтересовалась Мила.

Берти вздохнул.

– Нет в тебе, Рудик, ощущения тонкости момента. Уверен, в твоем роду хоть один завалящий тролль да найдется.

– Берти, это неприлично! – ахнула Белка.

– Зато про троллей, – ни к селу ни к городу заявил Берти и без предупреждения открыл дверь в коридор; ребята последовали за ним.

Как оказалось через две минуты, Берти привел их к чулану под лестницей, ведущей в башню мальчиков. Оглядевшись по сторонам, он открыл дверь чулана и быстро юркнул в кромешную тьму. Все вошли за ним, тесно столпившись у входа.

– Закройте дверь, – скомандовал Берти.

Ромка так и сделал.

– Свет! – громким шепотом произнес Берти, и камень на его перстне загорелся серовато‑голубым светом.

Из темноты выплыли смутные очертания предметов. Чулан был забит всевозможными ненужными вещами, как попало расставленными всюду. Здесь были стулья с отломанными ножками, древние вазы с причудливыми росписями, красно‑синие ковры, поеденные молью. Посередине стояла старинная вешалка, верхушку которой венчала голова рычащего льва, упирающаяся в скошенный потолок. Рядом с ней – статуя маленького купидона с одним крылом; Другое было отломано под основание. К единственной полноценной стенке была прислонена картина с облезлой позолотой на рамке – сувой оборванного наполовину полотна свисал до пола.

– Сколько тут всего… – охнула Белка, глядя вокруг.

– Да, немало, – согласился Берти. – На этих стульчиках, наверное, еще наши предки сидели. Они же и ломали. А вот это произведение искусства, – Берти указал на картину, – это наша с Тимуром работа. Мы на первом курсе тайные манускрипты искали… этих… греческих колонизаторов – магические формулы бессмертия от эллинов‑олимпийцев.

– Вандалы! – прошипела Белка, с непритворным сочувствием рассматривая, как на видимой части полотна греческие боги вкушают амброзию и потягивают нектар. Кажется, они там не скучали.

– Ну и пусть! – отрезал Берти. – А они еще хуже, – он кивнул в сторону олимпийцев. – Нет чтобы поделиться рецептом своего напитка бессмертия… Короче, не нашли мы ничего. А картине давно пора было на склад. Позолоту с рамы, между прочим, мы с Тимуром не обгрызали.

Берти обошел вокруг вешалки и остановился возле однокрылого купидона.

– А как вам этот красавец? – с довольным видом вскинул голову он.

– Очень нравится, – нахмурившись, пробурчала Мила. – Свет!

Камень в ее перстне загорелся рубиново‑красным огнем. Стало светлее настолько, что на лице маленького купидона Мила различила плутоватую улыбку.

– Только меня больше интересует, что мы здесь делаем. – Она начинала злиться на Берти: уж не решил ли он подшутить над ними? – вполне в его духе. Мила хмуро осмотрелась: – Это не похоже на выход. Скорее наоборот. Приехали то есть.

Берти тихо засмеялся. Мила нахмурилась сильнее: точно издевается.

– Лапшин, – обратился Берти к Ромке, – пока Рудик будет лопаться от злости, иди‑ка сюда, помоги мне.

Ромка подошел, но на лице его отразилось недоумение.

– А что делать‑то?

– Вот этого малолетнего хулигана с холодным оружием массового поражения толкай в эту сторону, – распорядился Берти.

Мила и Белка заинтересованно переглянулись, а Берти с Ромкой налегли на статую и дружно толкнули ее вперед. Жу‑у‑ух – раздался глухой продолжительный звук. Купидон поехал по полу, потом остановился. Когда ребята разошлись в разные стороны, Мила и Белка увидели, что на том месте, где прежде стоял купидон, в полу зияет круглая черная дыра – небольшой потайной ход.

– Вот отсюда мы и выберемся, Рудик, – сказал Берти, сияя победоносной улыбкой. – Ладно, что уж там, обойдусь без благодарностей. Ну, кто первый?

– Давай я, – отозвался Ромка.

Берти отступил на шаг от дыры в полу, а Ромка, наоборот, подошел ближе. Присев на корточки, он заглянул в черноту дыры.

– Сейчас исследуем, – сказал он и без долгих раздумий, опершись руками об пол, прыгнул вниз.

Раздался глухой удар.

– Эй, как ты там? – громко прошептал в дыру Берти.

– Здесь невысоко, – ответил Ромка, и тут же из зияющей черноты вынырнула волна ярко‑синего света от Ромкиного перстня. – Прыгайте.

– Девушек принято пропускать вперед. – Берти галантно поклонился.

Мила подошла к дыре и глянула вниз. Ромки видно не было. Наверное, отошел в сторону, освобождая место для следующего.

– И почему мы не догадались в прошлом году у тебя спросить? – с недоумением глянула на Берти Мила.

– Потому что не успели еще оценить все преимущества знакомства с таким ценным человеком, как я, – высокопарно изрек Берти и, внезапно совершенно переменив тон, добавил: – А теперь быстренько говори мне «спасибо» и сигай вслед за Лапшиным.

– Спасибо, – с улыбкой проговорила Мила, присела и, опустив ноги в дыру, прыгнула вниз.

– Привет, – сказал Ромка, когда она приземлилась.

Он помог ей подняться с корточек и отвел в сторону.

В ожидании остальных Мила огляделась. Два огонька: синий, Ромкин, и рубиновый – освещали помещение достаточно хорошо для того, чтобы с первого же взгляда Мила поняла: они оказались в подземном туннеле. И справа и слева туннель уходил куда‑то вдаль, где темные стены тонули в кромешной тьме.

За Милой спрыгнула Белка. Берти – следом за ней. Пока он выпрямлялся и поправлял одежду, Мила спросила:

– В какую нам сторону?

– Туда, – ответил Берти, указывая вправо. – Идите следом за мной. Не отставайте…

Дорогу освещали три цветных огонька – от каждого на полу, стенах и потолке образовалась квадратная рамка света. Ребята медленно шли за Берти, их шаги отдавались гулким эхом. Они прошли не больше десяти шагов, когда Мила почувствовала, что ее ноги обволокло сыростью и холодом.

– Холодно здесь, – тихо пробормотала Белка. – А идти долго?

– Нет, – бросил через плечо Берти и прибавил шагу.

Ребята тоже пошли быстрее, и звук их шагов стал таким громким, что от него закладывало уши. Вскоре впереди показался холодный бледный свет. Вероятно, где‑то там был выход из туннеля. Белка от нетерпения поежилась и громко шмыгнула носом. Свет становился все ближе, но вдруг Ромка замедлил шаг и, протянув в сторону левую руку с перстнем, сказал:

– Смотрите, здесь еще один проход.

Все остановились и, присмотревшись, Мила заметила очень узкий ход в стене. Оттуда веяло еще большим холодом, и слышался какой‑то странный тихий гул – словно эхо чего‑то.

– Здесь много разных ходов, – сказал Берти. – Под Троллинбургом существует целый подземный город. Но, не зная лабиринта переходов, не стоит сюда соваться. Можно ведь и свернуть не туда. А там – один неверный шаг и…

Берти замолчал, отвернулся от темного прохода и двинулся к свету.

– И? – напомнил ему вслед Ромка.

Берти обернулся и многозначительно глянул на Лапшина.

– И поминай как звали. – Не обращая внимания на удивление ребят, Берти поторопил: – Пошли. Время теряем.

Не задавая больше никаких вопросов, ребята двинулись следом за ним.

Вскоре Берти остановился и сказал:

– Пришли.

Прямо над их головами завис неровный квадрат синего неба, густо усеянного яркими звездами. Почти одновременно все трое: Мила, Ромка и Белка – тихо вскрикнули:

– Колодец!

– Он самый.

– Как же все ходят мимо него и не знают, что это тайный выход из Львиного зева? – озадаченно спросила Мила.

– Ну почему же «все»? – не согласился Берти. – Кое‑кто знает. Знает, но молчит. Вам тоже советую об этом не болтать. А догадаться, что это выход, невозможно. Кто же в здравом уме сюда прыгать станет? Обнаружить этот потайной ход можно только из Львиного зева. А отсюда – прямиком на свободу.

– Интересно, как? Ну пришли мы сюда. А дальше? – с хорошо различимым сарказмом в голосе поинтересовался Ромка, многозначительно указывая пальцем вверх, явно намекая на немалую глубину колодца. – Полетим?

– Шутник, – хмыкнул Берти. – Сначала годик на левитацию походи, потом умничай!

Берти подошел к одной из каменных стен и присел на корточки, потом протянул руку и принялся отсчитывать камни от самого нижнего с угла.

– Мы с Тимуром, когда эту лазейку впервые обнаружили, – сказал Берти, – всю ночь здесь проторчали, пока все камни не перещупали заклинаниями. Замерзли до смерти. Только под утро выяснили, что к чему.

Берти, обнаружив, что искал, обернулся к ребятам, и на лице его растянулась самодовольная улыбка.

– Так что, вам крупно повезло, что я с вами.

Согнув кисть в кулак, Берти направил на выбранный камень свой перстень и произнес:

– Ступени!

Перстень коротко, но очень ярко вспыхнул, и камень медленно, с противным скрежетом выдвинулся из стены сантиметров на тридцать. Берти недовольно прищелкнул языком и качнул головой.

– Все время заедает… А ну‑ка выпускай нас отсюда! Живо! – приказал Берти, и его кольцо снова ослепительно сверкнуло.

В тот же миг из стены друг за другом начали выдвигаться и другие камни, наполнив сонную тишину колодца назойливым скрежетом. Они появлялись из стены один над другим, оставляя между собой зияющие прогалины. Когда через несколько минут где‑то высоко над ними скрежет вдруг затих, и все подняли головы вверх, то обнаружили не что иное, как каменную лестницу, ведущую из колодца вверх.

– А что, по‑моему, здорово! – отметил вслух Ромка.

– Ну не так весело, как сигать из окна, конечно, – заулыбался Берти, – зато не нужно подставлять бедного «маленького» Полиглота. Ладно, я – впереди, вы – за мной.

Берти поставил ногу на вторую каменную ступеньку и, ухватившись руками за те, что повыше, быстро полез вверх. Следом за ним поспешил Ромка.

Белка с недоверием глянула им вслед и отступила, пропуская Милу вперед. Мила отрицательно покачала головой.

– Иди лучше ты. Если будешь падать, будет кому ловить.

Белка, тяжело вздохнув, подчинилась. Мила, глядя, как она неуклюже хватается руками за темные камни, подумала, что Белке сейчас, видимо, не нравятся две вещи. Во‑первых, то, что они опять тайком куда‑то отправляются, а во‑вторых, что происходит это безобразие под руководством Берти.

Подъем занял минуты две от силы. Первым осторожно выглянул из колодца Берти. Наверное, он ничего подозрительного не обнаружил, потому что заминка была недолгой. Вскоре все вчетвером стояли возле полуразрушенного колодца, на заднем дворе Львиного зева, и смотрели на темные окна трех башен.

– Чтобы как можно меньше привлекать к себе внимание, лучше прямо сейчас облачиться в плащи, – сказал Берти.

Дружно приложив ладони к груди, они в четыре голоса тихо произнесли:

– Имаго Модус плащ!

И уже через пару секунд были одеты в темные с капюшонами плащи… Почти все.

– Не удивила, – вяло пробормотал Берти, глядя на сестру.

Белка стояла, как и прежде, в школьной одежде, и никакого плаща на ней и в помине не было.

– Н‑да, в семье, как говорится, не без…

– Берти! – шепотом одернула Мила.

– Молчу, – отозвался Берти и тут же добавил: – Как будто, если я промолчу, от нее будет больше толку. Имаго Модус плащ!

Заклинание Берти сработало мгновенно, и на Белке появился плащ с капюшоном.

– Ну? – произнес Берти, глянув на Милу. – Готовы?

Мила быстро кивнула в ответ:

– Веди.

 

Глава 7

В «Подкове хромой блохи»

 

Сначала, натянув капюшоны как можно ниже, чтобы не было видно лиц, ребята шли по широким улицам, хорошо освещенным рассеянным желтым светом уличных фонарей. Миновали Главную площадь. Потом, следуя за Берти, свернули в узкий проулок. Фонарей здесь не наблюдалось, но сквозь наглухо зашторенные окна домов пробивался тусклый свет. Наконец старая булыжная мостовая привела их к мосту, возле которого имелся указатель. Стрелка указателя показывала на мост, а надпись на ней гласила: «Алидада».

Это был один из тех мостов, а точнее – полумостов, которых в Троллинбурге было немало, Миле доводилось видеть такие же в самых разных районах города. Вся странность моста заключалась в том, что он поднимался вверх и заканчивался прямо в воздухе, а спуска вниз с противоположной стороны, видимо, просто не предполагалось.

Мост был каменный и поднимался не над рекой, как обычно, а над глубоким оврагом, в котором далее в темноте можно было разглядеть разбитую в щепки ступу и старое деревянное колесо от повозки. В таких повозках обычно ездили гномы и студенты Думгрота, но иногда и другие жители города, которым не хватало денег на собственную метлу или ступу. Ведь метла стоила не меньше двух золотых троллей, ступа – раз в десять дороже, а прокатиться на повозке в любой конец города – всего один медный тролль. Это был главный неписаный закон города: в Троллинбурге все либо очень дорого, либо очень дешево.

– Зачем мы сюда пришли? – испуганным шепотом поинтересовалась Белка.

– На экскурсию, – едко ответил Берти и, указав на мост, добавил: – Наш путь, други, лежит туда, на мост, а затем – в самое сердце Алидады.

– Что это – Алидада? – спросил Ромка.

Берти улыбнулся, с загадочным выражением всматриваясь в каменный мост, вершина которого тонула в черноте ночного неба.

– Алидада – это единственная улица Троллинбурга, где всегда ночь и никогда не наступает утро, – таинственным тоном изрек он. – Алидада – это скопище самых невообразимых тайн этого города. Она проходит вдоль всего города, но при этом остается незаметной для непосвященного. Если не умеешь за себя постоять – туда лучше и носу не казать, но коли очень нужно – единственный путь лежит через Врата Алидады. А именно – обрывающиеся мосты.

– Берти, – вступила в разговор Мила, – но ведь там ничего нет. На вершине моста ничего нет.

Берти бросил на Милу насмешливый взгляд.

– Рудик, учись доверять людям, а особенно друзьям. Если сомневаешься – ты всегда можешь вернуться. В конце концов, это мне надо или тебе?

С этими словами он отвернулся от ребят и уверенным неторопливым шагом направился к мосту. Мила посмотрела ему вслед, потом глянула на Ромку. Тот в ответ пожал плечами и, не сговариваясь, они оба последовали за Берти.

Уже на вершине моста, где ждал Берти, их догнала Белка.

Мила встала на самый край и посмотрела вниз. Мост поднимался над землей метра на три, но если учесть, что глубина оврага была около двух метров, то выходило все пять.

Если упасть с такой высоты – перелом гарантирован, подумала про себя Мила, но вслух ничего не сказала. За нее высказалась Белка:

– Это что же, нам туда? – в ужасе спросила она. – Да вы что, с ума сошли?! Я не хочу сломать себе шею!

– Не велика потеря, – отозвался Берти. – Шея нужна, чтобы носить на плечах голову. В твоем случае, сестрица, труд совершенно бесполезный.

Белка нахмурилась, не понимая, к чему он клонит.

– И что это должно означать?

Ромка, который всегда понимал шутки Берти лучше других, засмеялся, прикрывая глаза рукой, а Берти тяжело вздохнул и покачал головой.

– Проехали.

Потом он посмотрел прямо перед собой, в пустоту, и сообщил:

– Идите за мной. Увидите нечто такое, что вам ни один профессор не покажет. Да, кстати, кто не понял: трактир под названием «Подкова хромой блохи» находится в Алидаде, так что… Жду вас на той стороне…

Последняя фраза Берти заставила ребят дружно переглянуться. На их лицах отразилось непонимание. Но не успел никто из них спросить, что означает «на той стороне», как Берти сделал шаг вперед, ступив прямо в воздух, и… исчез.

Несколько секунд все трое стояли молча, пялясь в пространство перед собой.

– Куда он делся? – спросил Ромка.

– Берти! – тихо позвала Белка, с надеждой всматриваясь в темноту.

– Ладно, – сказала Мила и на всякий случай глянула вниз, дабы убедиться, что Берти сейчас не лежит на дне оврага со сломанной шеей. Берти там не было, и это придало ей решимости. – Я пошла.

Не долго думая, она сделала шаг вперед…

И тут же на Милу обрушился задорный смех Берти, который стоял в двух шагах от нее, опираясь на перила… моста. Мила посмотрела под ноги: прямо под ней был каменный мост, которого всего секунду назад здесь не было. Мила обернулась: позади нее был обрыв и там, где должны были бы сейчас стоять Ромка с Белкой, не было ни их, ни вообще чего бы то ни было, кроме воздуха. Мила и Берти стояли на точно таком же половинчатом мосту, но только…

– Ты с другой стороны, Рудик, – с улыбкой сообщил Берти. – Ты их видеть не можешь. Ты лучше вперед посмотри. Ты в Алидаде.

И Мила посмотрела.

Алидада и впрямь оказалась просто улицей. Вернее, совсем не просто улицей. Если даже обычные улицы Троллинбурга при первом посещении города наводили на мысль: «Либо все очень странно, либо я сошел с ума», то Алидада была как будто изнанкой города.

Пыльная дорога с разбитыми фонарями. Дома, в которых напрочь отсутствовали двери и окна. Только видавшие виды вывески и таблички, качающиеся на гвоздях, украшали темные стены, которых, казалось, никогда не касался солнечный свет. Содержание было примерно такое: «Постоялый двор „Приют странников“. Удостоверение личности не требуется», «Продаются запретные заклинания. Цена штуки – два медных тролля», «Варим зелья: приворотные, отворотные, навеки усыпляющие. Лицензии не имеем. Гарантий не даем».

И еще, похоже, Берти был прав насчет плащей, потому как среди прохожих не наблюдалось ни одного человека, который не старался бы скрыть под широким капюшоном свое лицо вместе с личностью.

– Алидада, или Черный Город, как его иначе называют, – это место, где за деньги, иногда даже за копейки, можно купить и продать все. Даже то, что нигде больше не продается, – негромко сказал Берти. – А еще здесь много таких товарищей, которые собирают тайны и владеют ими. Они все сидят здесь и ждут, когда придет тот, кому позарез нужна тайна, и купит ее. Кстати, Рудик, тебе не кажется, что мы кого‑то потеряли?

Мила вздрогнула: она и забыла о Ромке с Белкой.

– Не решили ли наши друзья слинять по‑тихому? – задумчиво спросил Берти.

И в тот же миг с диким визгом буквально в шаге от Милы появилась Белка. Она замерла на месте, вжав голову в плечи и с силой зажмурив глаза.

Следом за ней появился и Ромка.

– Насилу затолкал, – запыхавшись, сообщил он. – Чуть не смылась.

– А я что говорил? – прокомментировал Берти.

– Ого! – воскликнул Ромка. Он широко распахнул глаза и принялся с жадностью озираться по сторонам. – Да я… это… хорошо попал.

Белка при звуках знакомых голосов немного вытянула голову и приоткрыла один глаз. Затем приоткрыла второй. Потом сказала:

– Ой!

Берти в ответ неодобрительно хмыкнул.

– Да уж… Гениальная мысль! – иронично бросил он. – «Ой» – это прямо шедевр лаконичности! Все! Хватит охать – не на выставке. Пошли‑ка отсюда побыстрее, а то привлекаем к себе много лишнего внимания.

Берти с беспокойством покосился вниз, и Мила, проследив за его взглядом, заметила, что чистильщик обуви, возле одного из домов, с интересом поглядывает в их сторону поверх дырявой и мятой газеты. Клиентов у него, по‑видимому, давно не было, потому что сапоги на его ногах, над которыми сами по себе трудились две обувные щетки, блестели куда ярче уличных фонарей.

Больше не задерживаясь, ребята следом за Берти быстро спустились с моста и под пристальным взглядом чистильщика обуви направились в глубь Алидады.

 

* * *

 

Трактир под названием «Подкова хромой блохи» ничем не отличался от остальных заведений вокруг: темные пыльные стены, отсутствие двери, на гвозде – грязная вывеска с названием.

– Как мы сюда войдем? – спросила Мила у Берти, когда они остановились на углу здания.

– Проще простого, – ответил Берти, кивая в сторону вывески. – Смотри.

В этот момент сутулый низкорослый человек, чью голову покрывал капюшон, крадущимися шагами приблизился к трактиру. Не останавливаясь, он нырнул прямо под вывеску и исчез.

– Эй, куда он делся? – беспокойно спросил Ромка.

– В данный момент, – отозвался Берти, – этот человек ищет свободный столик в холле трактира. В Алидаде двери не в почете. Если людям есть что скрывать, они предпочитают не входить через дверь, а просачиваться сквозь стены. Ну что, пошли?

Ребята подошли к тому месту, где исчез прохожий в капюшоне. Мила подняла глаза вверх, где, тихо поскрипывая, покачивалась от ночного ветра вывеска.

– Идите за мной, – сказал Берти и шагнул сквозь стену.

Белка только испуганно ойкнула, когда Ромка толкнул ее вслед за Берти и тут же сам шагнул вперед. Мила осталась на улице одна. Она подняла глаза вверх, посмотрела на небо и поразилась тому, что увидела. Звезд на небе не видно, зато была луна: размытый, будто кто‑то разлил на акварельный рисунок стакан воды, серебристый круг; ни лунного узора, ни темных пятен – сплошная серебристая дымка.

Мила опустила глаза и, не раздумывая, шагнула сквозь стену. Она совершенно ничего не почувствовала и через мгновение оказалась внутри «Подковы хромой блохи».

Это место мало напоминало уютную «Слепую курицу». Здесь было грязно и пыльно. Голоса и смех посетителей меньше всего могли показаться дружелюбными. Столики были расставлены как попало и очень тесно жались друг к другу.

– Ну и местечко… – с недоверием в голосе пробормотала Белка.

– Самое опасное и непредсказуемое место во всей округе, – поведал Берти. – Кого только здесь не встретишь: мошенники, торговцы краденым, шулеры. Отребье, одним словом.

– А ты откуда знаешь? – Белка так широко распахнула глаза, сверля ими Берти, что даже в темноте заведения было видно, как они возмущенно засверкали.

– Приходилось бывать, – туманно ответил Берти.

– Вот интересно – по какой такой надобности? – раздраженно пробормотала Белка сквозь зубы.

– Не твое дело, – отрезал Берти, тоже начиная раздражаться.

Нервничать начинала и Мила: ну почему, где бы ни появлялась Белка, она всегда и везде, даже в самых неподходящих ситуациях, находила возможность выяснять с кем‑нибудь отношения?

– Ну! – с угрожающей интонацией озвучил мысли Милы Ромка. – Чудесное место: воры, негодяи, преступники. Как раз то, что нам надо. Так как? Мы так и будем стоять на виду, пока все эти чудесные люди обратят на нас внимание, или найдем место поукромнее?

– Пошли, займем вон тот пустой столик возле прохода, – Берти кивнул головой в сторону дальнего угла. – А в другой раз советую эту, – он указал большим пальцем назад, чуть не проткнув Белке глаз, – оставить в кроватке обниматься с подушкой.

И он первым направился в сторону выбранного столика.

Когда ребята сели за столик, Берти предупредил:

– Значит так: не вздумайте снимать капюшоны. Натяните их пониже, на самый нос, и не высовывайтесь. – Он оглянулся назад в сторону барной стойки и добавил: – Я сейчас все разведаю и, если я хоть что‑нибудь понимаю в тайнах, через пять минут будет вам «тот, кто подскажет ответ».

Берти ушел, оставив ребят за столиком одних. Никому из них и в голову не пришло его ослушаться. Когда мимо их столика прошел довольно подозрительный субъект, из‑под капюшона которого сверкнули фосфорическим светом совершенно белые глаза, Белка от испуга согнулась в три погибели над столом, изображая из себя то ли гнома, то ли сгорбленного карлика.

Берти вернулся даже быстрее чем обещал, и вернулся он не один.

– Господин Острик, – представил Берти высокого человека, одетого так же, как и все вокруг, – в длинный балахон с капюшоном. – Прошу любить и жаловать.

Когда господин Острик с лучащимся радушием улыбнулся всем, кто сидел за столом, Мила мгновенно поняла, кто перед ней. Характерная бледность лица, холодный до стеклянного блеска взгляд и острые, выступающие вперед клыки – все это пугало и странно гипнотизировало. Мила никогда прежде не видела настоящих вампиров, но когда на последнем уроке истории магии профессор Мнемозина рассказывала о графе Дракуле, Мила примерно таким его себе и представляла.

Берти и господин Острик сели за стол, причем последний очутился между Берти и Белкой, отчего у Белки чуть не случился обморок. Она как‑то вдруг вся накренилась набок, в сторону Ромки, и побелела от страха. Мила обратила внимание, что в руках у господина Острика был высокий медный кубок с напитком очень подозрительного темно‑красного цвета.

– Господин Острик говорит, – наклонившись над столом, негромким голосом начал Берти, – что ему кое‑кто кое‑что оставлял. Рудик, напомни, как это было в твоем стишке?

Мила в растерянности не сразу поняла, о чем спрашивает Берти. Кое‑кто кое‑что оставлял… И тут она вспомнила.

– «Кто, для того чтоб увидеться снова, в городе черном оставил, свой след…» – процитировала она по памяти, а потом обратилась к господину Острику: – Вы знаете, о чем речь?

Острик улыбнулся, оголив острые зубы, и кротким голосом, который совершенно не вязался с его устрашающей внешностью, подтвердил:

– Думаю, знаю, юная госпожа.

– О чем?

Мила с нескрываемым любопытством смотрела в стеклянные глаза вампира.

– Речь идет об одном господине, который приходил сюда несколько месяцев назад. Мы завязали знакомство, и он отнесся ко мне с большим участием. Он сказал, что может избавить меня от моего проклятия. А это был очень могущественный маг – вампиры нутром такие вещи чуют. Я понял, что ему под силу даже то, что кажется на первый взгляд невозможным. И я согласился. – Господин Острик тяжело вздохнул: – Ну не могу я быть вампиром! Замучился уже жить в этом месте. В Алидаде никогда не бывает солнца, всегда ночь. Для вампира это, понятное дело, как раз то, что надо. Но как представишь себе, что конца и края этому нет… – Острик окинул своих собеседников печальным взором: – Бессмертие, оно, вот ведь штука, жутко тягучее: тянется, тянется…

– А что этот человек попросил взамен? – тихо спросила Мила.

Ребята, а вместе с ними и господин Острик, удивленно на нее посмотрели, как будто им было непонятно, с чего она взяла, что он обязательно должен был что‑то попросить.

– Взамен? – переспросил Острик, задумчиво хмыкнув. – Да вроде ничего. Скорее наоборот – он обещал оказать мне еще одну услугу.

– Услугу?

– Да, услугу. Он предложил мне поступить к нему на службу. – Острик смущенно улыбнулся: – Я, знаете ли, уже давненько не имею постоянной работы. Мало кто горит желанием брать на службу вампиров. А этот господин был очень добр, предложив мне работу. Правда, он не успел сказать, в чем она заключается. Обещал рассказать при следующей встрече. Вот!

Острик быстро развязал тесемку балахона и достал из‑за пазухи тонкий жгут, к которому был прикреплен медальон.

– Вот. Он дал мне это. Сказал, чтоб я носил эту вещь, и тогда он ни в коем случае обо мне не забудет.

В первое мгновение в глазах ребят застыл ужас. Мила даже потянулась рукой к шее, где уже около года висел очень похожий медальон. То, что достал из‑за пазухи господин Острик, было ни больше ни меньше, как… Черная Метка.

Но уже через пару секунд Мила, с трудом скрывая облегченный выдох, заинтересованно наклонилась над столом, чтобы рассмотреть медальон вампира.

Это и в самом деле была толстая сургучная печать, такая же, как и у нее на шее, но вместо совы с вонзенным в грудь колом на ней был выдавлен другой знакомый знак – паук, пожирающий паука. Это был знак князей Ворантов.

– Что‑то я не понял… – растерянно сказал Ромка, тоже, судя по выражению его лица, разглядев рисунок.

– Подождите, – взволнованно прошептала Мила, чувствуя, как изнутри ее накрывает новая волна страха, и пристально глядя в бледное лицо вампира, спросила: – Господин Острик, а вы не помните, как выглядел этот человек?

– Помню, как же, как же… – его взгляд на мгновение стал каким‑то рассеянным, будто он усиленно припоминал. – Лицо – красивое, благородное. Взгляд – такой, знаете, сразу чувствуется какая‑то очень древняя магия. И еще, он был в капюшоне, но на минутку откинул его, чтобы снять с себя вот этот самый знак. У него были… – Острик на секунду задержал взгляд на капюшоне Милы, из‑под которого выбивались вьющиеся пряди: – Да‑да, у него были точно такие же волосы, как у вас, девушка. Точно такого же цвета.

Мила в легком ступоре отстранилась от стола и почувствовала, как замерла каждая клеточка ее тела. Никаких сомнений не было: человеком, о котором говорил Острик, был не кто иной, как… Многолик.

– Н‑н‑да… – протянул рядом Ромка, который, видимо, был ошарашен не меньше Милы.

– Что‑то не так? – взволнованно поинтересовался господин Острик. – Я сказал что‑то не… Ой!

В этот момент проходящий мимо посетитель трактира, споткнувшись о неровные доски пола, налетел на их столик, задев по пути стул с господином Остриком. Он, едва удержавшись на ногах, повернулся к сидящим за столом с растерянным видом. В тот же миг Мила узнала в нем того оборванца, которого видела в день приезда в Троллинбург возле магазина «Пани Сабо‑де‑Туфля».

– Ничего‑ничего! Не беспокойтесь. Эти полы – просто кошмар, – поспешил успокоить его господин Острик. Он доброжелательно улыбнулся, невольно выставив напоказ клыки вампира.

Местный бродяга в ужасе отпрянул от обращенной к нему улыбки и, ничего не ответив, бросился прочь. Расталкивая на ходу посетителей, он торопливо исчез в сумраке заведения.

– Вот так всегда, – печально глядя ему вслед, вздохнул господин Острик. – От меня все шарахаются. Да ведь оно и понятно…

– Не переживайте, господин Острик, – сочувственно глядя на вампира, сказала Белка, которая так прониклась жалостью, что перестала крениться в сторону Ромки, – мы от вас, например, не шарахаемся. Нам очень приятно с вами разговаривать.

Господин Острик благодарно ей улыбнулся:

– О! Я вам очень благодарен, маленькая госпожа. Вы так доб… Ой!

Кто‑то снова споткнулся о злополучную доску, толкнув стул господина Острика и прервав его на полуслове. Человек неловко упал на руки, но, к счастью, не растянулся. Поднимаясь и отряхивая руки от пыли, он повернулся к столику.

– Простите, – отдуваясь после падения, сказал он и уже хотел идти дальше, как…

– Профессор Лучезарный!? – громко воскликнул Белка, глядя на него во все глаза.

– Госпожа Векша!? – воскликнул в свою очередь их новый учитель метаморфоз и, оглядев присутствующих за столом, добавил: – О! И ваш брат здесь. И госпожа Рудик. И господин Лапшин… Ребята, вы что здесь делаете, а?

Сказать, что ребята растерялись – все равно что ничего не сказать. И не в меньшей степени их удивило то, что Лучезарный, оказывается, прекрасно помнит каждого из них по фамилии.

– А мы…

– Да мы…

– Мы это, как его… – подытожил поток нечленораздельного мычания Ромка.

– А вы? – вдруг нашелся Берти, требовательно уставившись на профессора.

– А я… Ну я… Я это… – нерешительно промямлил он и уже более твердо заключил: – Я по делу. А вам тут быть не положено! – Тут профессор заметил робкую улыбку на лице господина Острика, и его глаза сильно округлились то ли от ужаса, то ли от гнева. – А тем более в таком обществе!

– Господин Острик. Очень рад познакомиться, – вежливо отрекомендовался вампир.

– Да‑да, очень приятно, – бросая брезгливые взгляды в его сторону, пробормотал Поллукс Лучезарный, хотя было очевидно, что ничего приятного в таком знакомстве он для себя не находит. – Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, господин… Остряк. Но, согласитесь, среди ваших соплеменников много не слишком переборчивых господ. А это все‑таки дети, я надеюсь, вы меня понимаете.

– Оно верно, конечно, – согласился вампир, – люди разные бывают. Только Острик я.

– Разумеется, – согласился профессор, но Миле показалось, что слов вампира он даже не услышал. Он словно что‑то вспомнил и принялся нервно озираться по сторонам. – Ну что ж, рад знакомству, господин… Остряк.

Потом повернулся к ребятам, окинул их всех строгим учительским взглядом, который совершенно ему не шел, а потому никому не показался убедительным, остановил взгляд на господине Острике, словно хотел пригвоздить его к стулу, и наконец, обращаясь к своим ученикам, выдал:

– Я вам настоятельно рекомендую покинуть это место. И немедленно! Я, конечно, проводил бы вас домой, но, к сожалению, очень спешу. Вынужден бежать. И вы не смейте здесь задерживаться! Мое почтение!

Ребята долго смотрели, как Поллукс Лучезарный, виляя между столиками, исчезает в толпе.

– Вы знаете, я думаю, он прав, – нарушила молчание Белка. – Нам пора.

Она по очереди оглядела своих друзей и первая поднялась со стула.

Мила тоже встала и посмотрела на вампира, который в этот самый момент прятал свой сургучный медальон обратно за пазуху.

– Господин Острик, спасибо за ваш рассказ, – сказала она.

– Да не за что! – добродушно воскликнул вампир. – Надеюсь, вам это пригодится.

– Нам очень приятно было с вами познакомиться, – сияя улыбкой, сообщила ему Белка, и Миле показалось, что на бледных щеках вампира заиграл легкий румянец. Правда, она не сказала бы наверняка от чего – от Белкиной любезности или от выпитого напитка.

 

* * *

 

Ребята вышли на улицу, и Мила услышала, как Белка облегченно вздохнула. Не задерживаясь больше у трактира, ребята быстрым шагом пошли вдоль улицы к мосту.

– Господин Острик, конечно, очень милый вампир, но я бы, честно говоря, предпочла побыстрее вернуться домой, – на ходу сказала Белка крайне взволнованным голосом. – Зря мы сюда пришли. Да еще столкнулись с профессором Лучезарным.

Мила поглядела по сторонам – в Алидаде было очень темно. В поле зрения Милы было только два горящих уличных фонаря: один впереди, почти возле самых Врат Алидады, а другой позади, там, где улица резко уходила вверх.

– Это ужасно, что мы встретили профессора, – не унималась Белка.

– Перестань канючить! – резко одернул ее Берти.

Мила точно слышала, что он хотел сказать что‑то еще, но в этот самый момент она… ослепла. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что дело было вовсе не в ней, просто в Алидаде вдруг погасли фонари, и темнота стала абсолютной. Размытая акварельная луна по‑прежнему была на небе, но не давала никакого света. Теперь Мила поняла, почему Алидада называлась Черным Городом.

– Что происходит? – послышался голос Ромки. – Я ничего не вижу.

– Свет! – воскликнула Мила, отдавая приказ своему перстню.

– Свет! – в тот же миг раздалось справа от нее.

– Свет! – послышался твердый голос слева.

– Свет… Свет… Свет!!! – истерично срываясь, зачастил еще один голос чуть впереди, потом оттуда же раздался испуганный крик, пронзивший по‑прежнему окутывающую их кромешную тьму. Послышался топот – кто‑то сорвался с места и побежал.

– Белка, стой! – понесся вдогонку голос Берти.

– Я догоню! – Это был уже Ромка.

Звук бегущих ног наполнил тишину Алидады. Еще пару раз раздавались неясные окрики… и все смолкло.

– Странно… – тихо вымолвила Мила, напрягая глаза, чтобы увидеть хоть что‑нибудь, и вслух спросила: – Почему перстень не загорелся? Такого еще никогда не было. Бред какой‑то…

Но ей никто не ответил. Милу охватило нехорошее предчувствие. Она пока не до конца понимала, что произошло, но одно, кажется, было ясно: Белка запаниковала и по глупости побежала куда глаза глядят – то есть совершенно непонятно куда. По звукам Мила догадалась, что кто‑то из ребят бросился за ней. Кто‑то один… или… Неужели оба?

– Бер‑ти! – позвала Мила.

Нет ответа.

– Ром‑ка! – позвала она уже громче.

Снова нет ответа.

– Белка… – на всякий случай прошептала Мила, не очень‑то надеясь, что это сработает.

Ответом ей было окружившее ее плотным кольцом зловещее молчание, подтверждающее худшие ее опасения. Мила только что поняла, что осталась одна в почти осязаемой и пугающе реальной темноте Алидады – Черного Города. Хуже всего – совсем без света.

 

* * *

 

Мила понятия не имела, сколько времени она простояла, даже не шевелясь. Но она совершенно не представляла себе, как можно отыскать дорогу к мосту в кромешной тьме. К тому же сначала ей нужно было найти своих друзей.

И в тот момент, когда она уже совершенно пала духом и готова была звать на помощь, перед ней, вынырнув из темноты, появилась вымощенная камнем улица, окутанная желтой дымкой света. Свет исходил от фонаря, находящегося по улице выше. И почти одновременно с тем, как зажегся свет, кто‑то осторожно дотронулся до плеча Милы. Она испуганно дернулась, но, обернувшись, тут же с облегчением выдохнула:

– Ох, господин Острик, это вы!

– Юная госпожа, это опасно – бродить здесь одной. Вы поступаете крайне опрометчиво.

Бледное лицо вампира выглядело обеспокоенным.

– Я не по своей воле, – оправдываясь, сказала Мила. – Почему‑то вдруг потухли все фонари. То есть… все два… И в темноте я потеряла своих друзей.

– Но отчего же, скажите, пожалуйста, вы не воспользовались своим кольцом? – пораженно воскликнул господин Острик.

– Оно не загорается, – в расстроенных чувствах пожала плечами Мила. – И, кажется, у моих друзей тоже. Я слышала, как они выкрикивали «Свет!», но света не было.

– Не было? – озадаченно переспросил Острик.

Задумчивым взглядом он окинул пустынную улицу, осторожно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Похоже, подумала Мила, даже для жителя Алидады неповинующиеся хозяину волшебные предметы были отнюдь не нормой.

Вдруг глаза вампира удивленно застыли. Он смотрел на что‑то за спиной Милы.

– Что с вами? – с недоумением спросила она, одновременно оборачиваясь назад, и снова вздрогнула, но на этот раз не от испуга, а от удивления.

На углу одного из домов, в тени, неподвижно стоял человек. Так как свет от фонаря бил ему в спину, то лица его видно не было – только лишь темные очертания фигуры на фоне уходящей вверх мостовой. Не было никаких сомнений в том, что человек этот наблюдал за ними: за Милой и за Остриком. Его длинная тень тянулась вдоль дороги, не доставая до ног Милы каких‑нибудь пару шагов – тень высокого длинноволосого человека в развевающейся долгополой накидке.

И ничего странного не было бы в этом человеке, если бы он просто шел мимо. Но он стоял на месте – выжидающе и почти не шевелясь, только полы накидки от ночного сквозняка бились об его ноги. Он показался Миле смутно знакомым, и от этого в ее груди словно стянуло все в тугой узел неясной тревоги.

Тусклый свет фонаря за спиной таинственного человека дрогнул, заставив его тень плясать по грязной брусчатке улицы, и в тот же миг Мила ощутила, как ее шею словно стянуло невидимым горячим обручем. Острое чувство опасности буквально парализовало ее, не давая дышать, и в голове оцепеневшей, неспособной даже шевельнуться Милы мелькнула мысль, что прямо сейчас случится что‑то ужасное…

– Мила! – вдруг крикнул кто‑то.

Мила вздрогнула, придя в себя, и обернулась… И сразу же наткнулась на пугающий, полыхнувший красным огнем взгляд – вампир, стоящий возле нее, отпрянул и молниеносно отскочил назад. Он как‑то криво и растерянно ей улыбнулся, а глаза его тревожно и виновато забегали.

– Мила, вот ты где!? – неестественно громко заговорил подошедший только что Берти. – А мы тебя обыскались! Пойдем‑ка лучше, ни к чему заставлять Лапшина и Белку нервничать.

Он схватил Милу за руку и, даже не глянув на все еще неуклюже улыбающегося Острика, потащил ее за собой.

Оборачиваясь на ходу, Мила видела, что вампир смотрит ей вслед. Вид у него в этот момент был озадаченный и потерянный, словно кто‑то без предупреждения стукнул его по голове. Взгляд Милы скользнул дальше по улице, туда, где от дальнего фонаря расползалось по брусчатой мостовой тусклое желтое пятно света, – загадочный неизвестный исчез.

Ромка и Белка ждали возле моста. Только когда Берти с Милой поравнялись с ними, Берти отпустил руку Милы.

– Пошли отсюда, – коротко сказал он, с опаской оглядываясь назад, и все вчетвером они быстро стали подниматься на мост.

 

* * *

 

– И что это нам дало, кроме встречи с профессором Лучезарным? – негодовала по пути обратно Белка. – Что мы узнали?

Мила, не глядя на Белку, ответила:

– Мы узнали, что Многолик – а речь шла о нем, я даже не сомневаюсь – весь прошлый год не терял времени даром, разбрасывая по городу Метки Гильдии. Он создал собственный знак и с его помощью пытался создать собственную Гильдию.

– Что‑то вроде отзеркаливания, – согласился Ромка. – Тоже тайное общество, тоже черная метка… Но это должна была быть Гильдия Магов, направленная на порабощение людей немагической природы.

Белка пораженно воззрилась на Ромку.

– Что?! – отозвался он. – Я бы на его месте именно так рассуждал. Он ведь этого хотел, правда? Свергнуть власть людей и установить во всем мире власть магов.

Ребята миновали Главную площадь. Фонари тускло освещали каменные ноги тролля и торс коня Славянина. Выше свет словно натыкался на невидимую преграду и лица Трех Чародеев тонули в темной дымке ночи.

– Ты думаешь, Острик – не единственный? – спросила Мила, когда они свернули в сторону Львиного зева.

– Уверен, – живо ответил Ромка. – Более того, я думаю, что Острик – это скорее неудачная кандидатура. Судя по всему, он даже не посвящен в суть замысла. Ему просто пообещали избавление от проклятия взамен на службу. А что это за служба – он и сам не знает.

Башни Львиного зева уже маячили впереди, возвышаясь над деревьями. Ребята прибавили шагу.

– И вот что я думаю, – продолжал Ромка, – если Многолик искал союзников для такой глобальной цели, как порабощение человечества, вряд ли он стал бы ограничиваться таким вот Остриком. Значит, есть и другие.

– Ребята, – вмешался Берти, который все это время шел рядом молча и внимательно их слушал, – я как‑то не очень понимаю, о чем вы толкуете. Но что‑то мне подсказывает, что речь идет не о домашних заданиях. Как насчет – ввести меня в курс дела, а?

– Хватит! – воскликнула Белка, еле поспевающая за остальными и поэтому изрядно запыхавшаяся. – Хватит говорить на эту тему! Вы бы лучше подумали, что с нами со всеми будет, когда профессор Лучезарный расскажет Альбине или Велемиру, где он нас видел этой ночью!

– Не расскажет! – убежденно сказал Берти. – Видала, как сам‑то струхнул, когда нас увидел? Наверняка что‑то скрывает, у меня на такие дела нюх. Кстати, о скрытности… – Берти понизил голос. – Я бы не стал на вашем месте полагать, что наш милейший господин вампир такой уж простак. Вы этого не видели, но зато я видел. Он ведь Милу пытался укусить.

Берти быстро глянул на Милу.

– Только не говори, что ты не заметила.

Мила припомнила, как отпрянул от нее Острик, когда она неожиданно к нему обернулась, и как с его глаз в тот же миг словно сошла красная пелена.

– Да, – кивнула Мила. – Да, я думаю, он действительно пытался. Ты вовремя появился.

– Какой ужас! – воскликнула Белка, забыв обо всем на свете от негодования. – Ты бы превратилась в вампира?

– Она бы не превратилась в вампира, если бы он просто ее укусил, – успокоил Белку Ромка. – Но месяца два в Доме Знахарей были бы гарантированы. Госпоже Мамми пришлось бы влить в нее пару ведер своего лучшего противоукусного зелья. А вот если бы он не ограничился укусом, тогда…

Ромка не стал говорить, что было бы «тогда», хотя всем сразу стало ясно, что ничем хорошим это не закончилось бы.

– Хм, – нахмурилась Белка и, поколебавшись, заключила: – И все равно это ужасно. Он показался мне таким… таким милым.

Берти с холодным сарказмом заметил:

– Ему стоило еще слезу пустить. Ты бы его тогда вообще усыновила. – И уже шепотом добавил: – Теперь тихо. Мы пришли.

Львиный зев был погружен в сонную тишину. Ребята, стараясь не издавать лишних звуков, пробрались к колодцу. Один за другим спустились по лестнице вниз и, когда Берти спрятал заклинанием каменные ступени, двинулись по подземному ходу в сторону потайного люка в чулане под лестницей.

Когда через несколько минут они все выбрались наверх, Берти с Ромкиной помощью задвинул обратно статую однокрылого купидона, закрыв дыру в полу, после чего осторожно открыл дверь чулана и выглянул наружу.

– Порядок. Можно идти, – сказал он, и ребята, ступая чуть ли не на цыпочках, разошлись в разные стороны: Берти и Ромка отправились наверх по лестнице в свои комнаты, а Белка с Милой – в сторону средней башни.

 

Глава 8

Улита и Огненная Тропа

 

Было восемь часов утра – час, когда в Думгроте начинаются занятия. Но небольшая группа меченосцев все еще бродила по Львиному зеву, вместо того чтобы находиться на уроках. Мила, Ромка и Белка после десятиминутной прогулки вокруг Дома взошли на небольшой мостик надо рвом и остановились посередине, облокотившись на перила.

– Что нас сегодня ждет, интересно? – поинтересовался вслух Ромка.

– Мероприятие с новым куратором, – живо отозвалась Белка, – с девяти до трех, а потом…

– Это я и без тебя помню, – отмахнулся Ромка. – Я имею в виду, что это за мероприятие будет. Надеюсь, что‑нибудь стоящее, потому что… И зачем нам девчонку куратором назначили!? Понять не могу! Никого поприличнее не нашлось у них, что ли?

По правилам Думгрота студентам Младшего Дума, всем четырем факультетам, назначался куратор – учащийся Старшего Дума. На первом курсе у Милы и ее друзей куратором был Горангель. Но теперь, после его смерти, им должны были назначить нового. Девушка, которая стала куратором второкурсников‑меченосцев, была студенткой Белого рога и одноклассницей Горангеля. Ребята еще ни разу ее не видели, но знали, что ее зовут Улита.

– Улита, между прочим, на четыре года старше тебя! – заметила, нахмурившись, Белка.

– Хоть на десять! – парировал Ромка. – Это ничего не меняет. Девчонка есть девчонка – аленькие цветочки, цветики‑семицветики и прочие тычинки‑пестики. И вообще, после Алидады меня уже усадьбой белорогих не удивишь.

– Кстати, по поводу Алидады, – вступила в разговор Мила. – Хочу вам кое‑что рассказать…

В Алидаде ребята побывали вчетвером, но было там кое‑что такое, что видела только Мила – загадочный длинноволосый незнакомец, который исчез так же таинственно, как и появился. Мила решила поделиться увиденным с друзьями, потому что, проснувшись утром, начала сомневаться в том, что там вообще кто‑то был, кроме нее и Острика. Может, вчерашние события переплелись в ее голове с тем, что приснилось ночью? Во всяком случае, именно это воспоминание о ночном приключении казалось ей самым смутным.

– Я уже сомневаюсь, – в заключение сказала Мила, – может, мне это померещилось, и никакого человека там не было?

– А что, – с энтузиазмом поддержал ее мысль Ромка, – может, и не было. Вот ты, к примеру, знаешь, что вампиры отлично умеют создавать зрительные иллюзии? Только что он был в одном месте, ты не успел и глазом моргнуть, как он уже в другом. Или, например, быть в двух‑трех местах сразу. Вернее, он только один, но ты точно видишь троих. Это вампиры так голову морочат, чтобы жертва утратила бдительность. Так что того человека, которого ты якобы видела, скорее всего, и в природе не существует. Это все вампирские штучки этого Острика. И вообще, он мне сразу не понравился. Скользкий тип. Прикидывался простачком, а сам тем временем только и думал, чьей бы крови попить.

– Не понимаю, – печально вздохнула Белка, – как он мог оказаться таким коварным? Мне никак не верится. Он был такой учтивый, любезный, доброжелательный…

Ромка приподнял одну бровь, снисходительно взглянув на Белку.

– А еще вампиры мастерски умеют очаровывать таких впечатлительных гусынь, как ты. Почему‑то это только на девушек действует. Давай‑ка, сбрось с себя чары и заканчивай канючить свое «Ах, какой он был милый!». Пошли в дом – спросим у кого‑нибудь из наших, где встреча с куратором.

 

* * *

 

Как выяснилось, Улита должна была встретить их прямо возле ворот «Конской головы». С начала года Мила еще не спускалась туда ни разу, хотя ей очень хотелось увидеть Ригель. Она соскучилась по драконовой псине, с которой успела по‑настоящему сдружиться за предыдущий год. Но из‑за смерти Горангеля Мила чувствовала себя виноватой, и это почему‑то удерживало ее от того, чтобы навещать Ригель. Мила понимала, что это нехорошо с ее стороны, но ничего не могла с собой поделать.

Вот и сейчас, когда меченосцы, весело переговариваясь между собой, спускались к усадьбе белорогих, Мила шла, понурив плечи, и на сердце у нее было тяжело. Она надеялась, что Улита отведет их в самые отдаленные питомники каких‑нибудь темнолюбивых животных, где можно будет остать