Странные символы на стекле 3 страница

Миле стоило огромных трудов смириться с тем, что ее троюродный дед пытался избавиться от нее; с тем, что родная бабушка хотела сделать то же самое, только более мирным способом – упрятать в детдом подальше от собственных глаз. Но поверить в то, что ее пытался убить отец… Это было уже слишком. Поэтому она надеялась… Надеялась на невероятное сходство того, кто был изображен на фотографии, и Лукоя Многолика. Надеялась, что человек со снимка – кто бы он ни был – вообще не имеет отношения к ее отцу. Бог знает на что еще она надеялась. Но сейчас она не готова была поверить в то, что подсказывала ей логика. Она НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ не хотела в это верить. Лукой Многолик просто не может быть ее отцом. И она обязательно докажет это самой себе.

Мила снова перевернулась с боку на бок и посмотрела на луну. Завтра она едет в Троллинбург – домой. Ведь она его почетный житель, а значит, Троллинбург – ее дом. Еще вчера Мила жила в ожидании этой поездки. Теперь все было не в радость, и она не знала, способна ли вообще чему‑то радоваться.

 

* * *

 

На следующее утро выяснилось, что трястись в ступе, чтобы добраться до Транспространственного посольства, Миле и Акулине не придется. Прозор заявил, что отправляется по важному делу и им по пути, так что он без проблем подвезет их прямо к перевалу, а уже оттуда они дойдут до посольства пешком.

Акулина и Мила сели в волшебную черную машину Прозора, перед этим забросив в багажник вещи Милы. Дом N 13 выглядел мрачным и заброшенным, как будто в нем уже больше ста лет никто не жил. Не было ни малейших признаков того, что буквально час назад по дому разносился запах яичницы, смешанный с ароматом кофе, чашечку которого Прозор всегда выпивал по утрам. Ничто не говорило о том, что всего пару минут назад с чемоданами в руках из дома вышли его обитатели, аккуратно закрыв за собой дверь и даже не заперев ее на ключ. Трое человек на тротуаре взялись неизвестно откуда, будто вынырнули из воздуха, но этого по странному стечению обстоятельств никто не заметил. Мила смотрела на дом через окно автомобиля и знала, что вернется сюда не раньше следующего лета.

Прозор сел за руль и закрыл за собой дверцу. Только он завел двигатель, как дом N 13 с каменными мордами львов на балконах подернулся мелкой рябью, как поплывший из‑за помех кадр на экране телевизора, и, нырнув куда‑то назад, исчез, словно его сдуло ветром. Не успела Мила даже охнуть, как за окнами замелькали холмы и деревья, а впереди – вьющаяся змейкой дорога к перевалу между горами Демерджи и Чатыр‑Дагом.

– Лучше вынырнуть, не доезжая до перевала, – сказал Прозор, когда черная машина, как самый обычный автомобиль, на небольшой скорости ехала по трассе вперед. – На перевале патруль. Могут заметить что‑нибудь неладное. Вряд ли, конечно. Но перестраховаться не помешает.

На остаток пути ушло не больше пяти минут и вскоре они были на Ангарском перевале. Прозор помог Акулине достать из багажника вещи. Мила заметила, что, кроме ее маленького чемоданчика, был еще один большой чемодан.

– Ты тоже едешь в Троллинбург? – удивленно спросила Мила у Акулины, когда Прозор закрывал багажник. Она была уверена, что Акулина, как и в прошлом году, проводит ее до посольства и вернется обратно.

– Да, – с довольным видом подтвердила Акулина. – У меня там есть дела. Так что еду с тобой.

– Здорово! – улыбнулась Мила. – Значит, мы вместе сможем зайти в гости к Барбарису как только приедем?

Акулина, не глядя на Милу, отрицательно покачала головой.

– Ой, нет! Я и забыла тебе сказать. Пока будет длиться учебный год, у Барбариса будет много работы во Внешнем мире. Вряд ли он найдет возможность приехать в Троллинбург. Думаю, вы нескоро с ним увидитесь. Я не хотела тебя расстраивать…

Мила и вправду расстроилась. Это было одно из самых больших ее желаний – снова увидеть Барбариса и побывать у него в гостях. Ей так нравился его маленький уютный домик на улице Великого гнома Чага Карадагского. Старый гном стал ей настоящим другом и не раз поддерживал ее в трудные минуты. Мила даже передать не могла, как огорчили ее слова Акулины.

Когда они с чемоданами в руках переходили дорогу, чтобы затем углубиться в лес, инспектор дорожной службы, который в этот момент вышел из постовой будки, с пристальным вниманием провожал их взглядом. Двое туристов, которые вместо рюкзаков тащили в лес чемоданы, наверное, казались ему крайне подозрительными личностями.

Когда Мила с Акулиной скрылись в тени стоящих на краю дороги деревьев, Мила обернулась: постовой, кренясь то на один, то на другой бок, все еще смотрел им вслед; волшебной машины Прозора на перевале уже не было.

Дорога от перевала до посольства заняла больше часа. Вещей у Милы было немного, поэтому идти ей было легко. А вот чемодан Акулины выглядел как перекормленный боров, готовый вот‑вот лопнуть. Размеров он был внушительных, и Мила не сомневалась, что весит он немало. На ходу она размышляла: «Как долго Акулина планирует задержаться в Троллинбурге, если взяла с собой такое количество вещей?». Однако вслух ничего не спросила.

Наконец тропа, по которой они шли, вывела их на большую оживленную поляну.

 

Глава 3

Странные символы на стекле

 

На поляне царило невероятное оживление, и Мила сразу поняла почему – дверь в холме посреди поляны была открыта и лавина спешащих волшебников и волшебниц уже хлынула в квадратный проем. Мила и Акулина, не задерживаясь на поляне, последовали за остальными.

Спуск, который когда‑то показался Миле невыносимо долгим, в этот раз как будто даже занял меньше времени. Люди на лестнице постоянно толкались, иногда задевали друг друга чемоданами и тут же принимались извиняться. Вокруг Милы разговаривали все и сразу, так что ей удавалось уловить только бессвязные обрывки фраз:

– Мой сын поступил в Старший Дум. Можете представить, как гордится им семья…

– Обязательно посетить… знаменательное событие…

– Говорят, подорожали… пятьдесят пять троллей, мыслимо ли?..

– За границу на заработки? Только в качестве поводыря для циклопов… Да, платят хорошо, но я слышала, уже двоих поводырей сослепу раздавили…

Когда лестница наконец закончилась, и Мила с Акулиной вышли в огромную залу с черными из гранита стенами и бесчисленным количеством свечей над их головами, Мила выдохнула с облегчением. Не успела она подумать, что толкотня уже позади, как тут же поняла, что ошиблась, когда немного расступились окружающие их люди, и глазам Милы открылся огромный холл.

Посольство было похоже на муравейник. Миле показалось, что год назад, когда она была здесь впервые, людей было поменьше. Вдвоем с Акулиной они направились вдоль залы, обходя длинные очереди у касс. Вокруг сновали взрослые маги и подростки, щуры и гномы. По одежде Мила безошибочно определяла, кто только что из Внешнего мира, а кто, наоборот, из мира По‑Ту‑Сторону. Мимо них, толкаясь и хохоча, пролетела стайка девушек лет восемнадцати. Лица знакомые – кажется, студентки Золотого глаза. Мила посмотрела им вслед и заметила двоих мужчин: золотистые волосы, изумрудные глаза, прозрачная, сияющая даже в темноте подземелья кожа, заостренные кончики ушей. Сердце Милы на мгновение потяжелело, словно превратилось в камень. Это были эльфы. Один из них скользнул взглядом по лицу Милы, но лишь мимоходом.

В первый момент Мила растерялась: в своей жизни она встречала только двоих эльфов – Горангеля и его мать. Мила глубоко вздохнула. Горангель говорил, что эльфов осталось мало, но он же не говорил, что их не осталось совсем – нечему здесь удивляться. Просто… это было для нее неожиданно, словно нырнуть в самое тяжелое, болезненное воспоминание.

– О! – звонкий голос Акулины вернул Милу к действительности. – Посмотри, Мила! Кажется, это твои друзья!

Мила почувствовала, что камень внутри опять превращается в сердце, и, подняв голову, принялась оживленно вертеть ею в поисках друзей.

– А с ними Антуан Лирохвост! – снова воскликнула Акулина, и Мила сначала не поняла, кого она имеет в виду, но быстро сообразила: «профессор Лирохвост» звучит, конечно, привычнее, но имя‑то у него все равно есть.

Мила продолжала вертеть головой, обижаясь на Акулину, потому что, в отличие от нее, до сих пор нигде не видела своих друзей.

– Эй, Рудик, иди к нам! – послышался из толпы знакомый голос, и первым, кого увидела Мила, был Берти.

Он стоял невдалеке: еще выше чем прежде, улыбался во весь рот и приветливо махал ей рукой. Мила заулыбалась в ответ. Пока они с Акулиной пробирались сквозь толпу к мельтешащей в воздухе руке Берти, Мила увидела рядом с ним Фреди, Пентюха – приятеля Берти с курса, и профессора Лирохвоста. Они стояли где‑то в середине очереди к одной из касс. Потом появилось улыбающееся Ромкино лицо – он вытягивал голову над толпой, высматривая Милу. Самыми последними Мила увидела Белку, Яшку Бермана, а рядом с ним его уменьшенную копию: светлоглазого, светловолосого и явно не страдающего плохим аппетитом паренька.

– Здравствуйте, Антуан, – вежливо поздоровалась Акулина с Лирохвостом.

– Очень рад вас видеть, госпожа Варивода, – Лирохвост грациозно склонил голову в знак приветствия. Его вид не очень удивил Милу, хотя в нем не было ничего волшебного – Лирохвост явно прибыл из Внешнего мира. Он был одет в классический белый костюм с черной бабочкой на шее – словно только что из оперы.

– Привет, как дела? – Ромка залихватски дунул на челку и широко заулыбался Миле – было заметно, что он рад ее видеть.

– О! Роман Лапшин! – воскликнула вдруг Акулина, протягивая Ромке руку для пожатия. – Мила мне за лето столько о тебе рассказывала! Это правда, что ты спас ее от ужасных паучьих ловушек?

Ромка ответил на рукопожатие.

– Ну… Не то чтоб… – Ромкины щеки покрылись легким румянцем от смущения. Мила раньше даже и не подозревала, что ее приятеля способно что‑то смутить.

– Я очень рада, что у Милы есть настоящий друг. И скромный к тому же… – улыбнувшись Ромке, сказала Акулина и тут же переключила свое внимание на профессора Лирохвоста.

– А как у тебя дела? – спросила Мила, с улыбкой наблюдая, как с Ромкиного лица сходит румянец.

– Да достало меня это лето! – оживленно начал говорить Ромка. – Мороженое, соки, воды, шашлыки и куры гриль… Мама от отца ни на шаг не отпускала. Сказала: «Ты целый год бездельничал в своем Троллинбурге. Знаю я, как ты там над уроками пыхтел! Щелкал пальцами, и все само делалось. Так что теперь никаких каникул, хоть три месяца для семьи потрудись». Уф! – Ромка устало выдохнул и расплылся в блаженной улыбке. – Наконец‑то нормальная жизнь начнется.

– Лапшин, отстань от нее со своими кулинарными подробностями, – подшучивая, воскликнул Берти. – Здорово, Рудик! Сестрица, скажи Рудик «Здрасьте» – вы же все лето не виделись!

Берти подергал сестру за пепельные хвостики.

Белка и Мила обменялись взглядами. Обе почувствовали себя неловко.

– Привет.

– Привет.

Берти подозрительно на них покосился.

– До чего жаркая встреча – просто задушили друг друга в счастливых объятиях…

– Не говори глупостей, Берти, – подключился к разговору Фреди. – Здравствуй, Мила.

– Здравствуй, – кивнула ему Мила, игнорируя взгляд Берти.

– Как провела каникулы?

– Спасибо, хорошо. А вы?

– Ну, кто как, – Фреди косо глянул на брата, и Мила тут же вспомнила некоторые подробности из Белкиных писем по поводу развлечений Берти. – Зато мне удалось плодотворно позаниматься с Беляной. Теперь у нее многие заклинания выходят гораздо лучше чем прежде.

Мила кашлянула, припомнив фонтан из ушей Степаныча. Уж куда лучше?! Белка криво улыбнулась и покраснела до кончиков ушей.

– Мила, привет, – раздался сбоку знакомый голос Яшки Бермана.

Мила обернулась.

– Привет, Яшка.

Берман повернул голову в сторону стоящего рядом с ним паренька и представил:

– Мила, познакомься. Это мой брат – Фимка.

– Привет! – бодро поздоровался Фимка, буравя Милу хитроватым взглядом.

Мила сдержанно кивнула – отчего‑то ей этот взгляд ничуть не понравился.

Лирохвост в это время делился с Акулиной подробностями своего кругосветного вояжа.

– Ла Скала – это лучшее, что есть во Внешнем мире. Милан – прекрасен. Если бы я был простым смертным – я бы жил в Милане. Оперы Верди – гениальны. Даже жаль, что он не был магом.

Мила поморщилась от пафосного кривляния Лирохвоста, но Акулина слушала так, словно ей и впрямь было интересно.

Наконец подошла их очередь. Берти окинул всех взглядом.

– Нас десять человек. Можем нанять целый дилижанс. Нет возражений?

Возражать никто не стал и Берти, как стоящий впереди всех, принялся собирать золотые тролли – троллинбургские деньги, которыми нужно было расплачиваться и в Транспространственном посольстве, потому что деньги Внешнего мира здесь были недействительны.

– Фреди – три. Берманы – два золотых. Лапшин. Пентюх. Профессор? – Берти уставился на Лирохвоста.

– Да, конечно, прошу. – Один золотой тролль перекочевал из кошелька профессора в протянутую руку Берти.

– И два за нас, – улыбаясь, Акулина вручила Берти две золотые монеты.

Берти повернулся к кассе и высыпал перед крючконосым щуром жменю золотых троллей.

– Десять мест в одном дилижансе, – выпалил он.

Щур студенистыми глазами изучил каждую монету и на счет «десять» выдал Берти карточку с золотым тиснением. Она была вдвое больше обычного билета и все, что было на ней написано: «Дилижанс N 8. Бронь».

– Арка N 1. Отправление через час, – гнусаво протянул щур. – Следующий…

– Здесь отрывные талоны для каждого, чтобы пройти через Арку, – сказал Берти. – Отрывайте.

Мила помнила: для того чтобы пройти через Арку, нужно держать в руке билет. Талоны на общем билете действительно были, но отрывать их не пришлось. Каждый брался двумя пальцами за край билета, и небольшие плотные прямоугольники, пронумерованные от одного до десяти, с тихим шипением откалывались самостоятельно и оставались в руке берущего.

– Ну у нас еще масса времени, – сообщил Ромка, когда на билете остался только один талон, который Берти отрывать не стал, а в таком виде и положил билет в карман. – Чем займемся? Может, в буфет?

– Ты голодна? – заботливо спросил Фреди у сестры.

Белка пожала плечами.

– Лучше перекусить перед дорогой, – решил за нее Фреди. – Берти?

– О нет! Я сыт, спасибо. Мы с Пентюхом прогуляемся здесь. Спустимся этажом ниже. Там, говорят, есть на что посмотреть…

– Через полчаса будем у Арки, – заверил Пентюх.

– Не задерживайтесь.

Берти и Пентюх развернулись и быстро скрылись в толпе.

Акулина живо повернулась к Миле.

– Мила, я думаю, ты захочешь остаться со своими друзьями, а нам с профессором нужно кое‑что обсудить. Встретимся на Вокзальной площади.

Мила и рта не успела раскрыть, как профессор взял Акулину под руку, и они исчезли в том же направлении, что и Берти с Пентюхом. Мила с недоумением смотрела им вслед: что Акулине обсуждать с профессором Лирохвостом? Ну не миланскую же оперу, в самом деле! Ей это показалось крайне подозрительным.

– Пошли? – спросил Ромка.

Мила состроила такую мину, будто ее подташнивает.

– Знаешь, мне что‑то есть не хочется. Тем более перед тряской в дилижансе.

– Понятно. – Ромка окинул Милу заботливым взглядом, поверив, что она и впрямь себя плохо чувствует. – Ты тогда посиди тут на скамейке. А через полчаса…

– Возле Арки, – закончила за него Мила и поторопила: – Идите‑идите.

Фреди, Ромка и Белка ушли. Яшка и его брат Фимка исчезли еще раньше, так что Мила этого даже не заметила. Она посмотрела в том направлении, куда ушли Акулина и профессор Лирохвост. Их уже не было видно, но Мила все равно направилась сквозь толпу в ту же сторону. Пройдя метров десять, Мила остановилась.

Это что же получается? Она собралась следить за своей опекуншей, что ли? И с какой это стати? Не слишком ли? Мила покрутилась на месте. Да, слишком. Акулина, конечно, как‑то подозрительно решила избавиться от Милы на целых полчаса. Такое ощущение, что она от нее что‑то скрывает. Но, с другой стороны, разве Мила, в свою очередь, ничего в последнее время не скрывала от Акулины?

Миле стало стыдно, и следить за опекуншей она передумала. В конце концов, каждый имеет право на свои секреты. Она уже жалела, что не пошла с друзьями в буфет. Теперь нужно было куда‑то деть целых полчаса времени.

Спуститься вслед за Берти и Пентюхом этажом ниже? Нет, плохая идея. Во‑первых, она понятия не имеет, где ход на нижний этаж. Во‑вторых, кто знает, что там внизу – лучше не рисковать. Все, что оставалось Миле, это слоняться в этой зале и пялиться по сторонам, считая минуты.

Мила вздохнула и медленно побрела вперед.

Шататься без дела – оказалось делом невыносимо скучным. Минут десять Мила стояла и смотрела, как в зеркальном веществе Арки N 111, над которой светилось: «Анталья», то появлялись, то исчезали люди в солнцезащитных очках и пляжных костюмах. От ярких цветастых шортов у Милы вскоре начало рябить в глазах, и она пошла дальше.

Великолепно одетая дама, увешанная драгоценными камнями, увлеченно делилась со своей спутницей последними новостями, которые невольно привлекли внимание Милы.

– В этом году непременно нужно побывать в Троллинбурге. Наконец‑то и к нам приезжает бесподобный Поллукс Лучезарный. Прежде он все по заграницам гастролировал. И вот долгожданное событие… Брошу все: работу, ну ее к черту, министров, дела государственной важности… Как‑нибудь и без нашей помощи проживут. Без магии. Своими силами. Но непременно нужно побывать на представлении…

Мила, озадаченно хмурясь, прошла мимо. Она не поняла, какое отношение к магии имеют министры. Или, может, наоборот – маги имеют какое‑то отношение к министрам? Она не стала над этим задумываться.

Еще через десять минут Мила так утомилась бродить в Главной зале посольства, что стала поглядывать по сторонам, пытаясь угадать, как пройти к буфету.

Она рассеянно прошлась взглядом по надписям над арками – они так пульсировали ярким светом, что невольно хотелось повернуть голову и посмотреть. Мила уже было отвернулась, как кое‑что привлекло ее внимание. Она снова кинула взгляд на надписи и тут же раскрыла рот от удивления. Над одной из арок с зеркальным веществом разборчиво и ясно было написано «Фивы».

Мила озадаченно пялилась на букву «Ф». Бог знает когда разрушенная столица Древнего Египта – и, однако же, перед Милой была дверь, которая вела в Фивы – добро пожаловать! Наверное, это что‑то вроде экскурсии, решила Мила.

– Что застыла? – спросил появившийся в этот момент Ромка. – Мы уже в буфете все съели, можем подниматься на Вокзальную площадь.

– Ромка, скажи, – спросила Мила, даже не повернувшись к приятелю, – эта Арка… через нее что, можно попасть в Фивы?

– Можно, наверно, – пожал плечами тот. – А что?

– Но Фивы – это ведь древний город. Он же был разрушен. Там только развалины, гробницы и храмы всякие остались – памятники архитектуры…

– Да? – У Ромки было озадаченное лицо. – Тогда не понимаю, зачем нужна Арка. Мне, например, на груды камней смотреть неохота. Но если кому‑то нравится любоваться гробницами, то…

– Древние Фивы здесь ни при чем, – улыбаясь, сказал подошедший вместе с Белкой Фреди. – И, во‑первых, есть еще Фивы в Греции, но к этой Арке они не имеют абсолютно никакого отношения. Во‑вторых, на месте древнеегипетских Фив не только развалины, но и два современных города – Луксор и Карнак. И наконец, в‑третьих, как раз в районе тех развалин скрыт, похожий на наш, вход в мир По‑Ту‑Сторону. Там тоже есть город, где живут маги и другие существа волшебного мира, как и у нас. И называется тот город Фивы, как и его древний тезка во Внешнем мире. Только трудно сказать, какой из двух древнее. По крайней мере, насколько мне известно, жители волшебных Фив тщательно охраняют те самые груды камней, о которых ты так пренебрежительно высказался. – Фреди осуждающе глянул на Ромку, но тот краснеть не стал. Фреди загадочно добавил: – Камни древнеегипетских Фив хранят очень много тайн, за которыми неустанно присматривают.

Белка подвинулась поближе к Фреди и неодобрительно покосилась на Ромку как на невежду и варвара.

– А что, там тоже есть мир По‑Ту‑Сторону? – поразилась Мила.

– Он везде есть, – коротко ответил Фреди и, оглядевшись по сторонам, сменил тему: – Куда это Берти и Пентюх запропастились? Нам нужно поспешить – дилижансы скоро отправляются.

Подошли Яшка с Фимкой.

– Как там, в буфете? – безо всякого интереса, исключительно из вежливости спросила у них Мила.

Яшка удрученно вздохнул.

– Фимка поел бесплатно, – сказал он.

– Как это? – возмущенно воскликнул Ромка, который наверняка оставил в буфете кучу медных троллей.

– Он поспорил с буфетчиком на один медный тролль, что тот никогда ему не даст пирожное просто так – даром. А буфетчиком у них там гном – из горных. Фимка достал свой медяк, повертел перед носом у гнома и говорит: «У меня еще никто спор не выигрывал»…

Пока Яшка рассказывал, появились и Берти с Пентюхом. Молча встали рядом, прислушиваясь к Яшкиному рассказу.

– И что? – с нетерпением спросил Ромка.

– Фимка проиграл, – коротко и подавленно ответил Яшка.

Берти с Пентюхом обменялись понимающими улыбками, а Ромка засмеялся. Белка удивленно на него глянула.

– А в чем смысл?

Ромка сквозь смех ответил:

– Пирожное пять медных троллей стоит. Один проиграл – четыре сэкономил. Ловкач! – похвалил он Фимку и пояснил: – Горные гномы до денег жадные – жуть! А вот соображают медленно.

Ромка и все остальные вслед за ним повернули головы к Фимке. Тот стоял, глядя на них своими невинными светло‑голубыми глазами – точь‑в‑точь как у Яшки – и, вполне довольный собой, улыбался. Мила вспомнила Барбариса и, хоть она не знала, был ли он горным гномом или нет, поступок Фимки не показался ей таким уж выдающимся.

Берти достал из кармана платок и как маленькому вытер Фимке рот.

– Хороший мальчик. Пирожное вкусное было?

Фимка хитро сощурил глаза в улыбке и закивал:

– Ага.

– Гм, – подал голос Фреди. – Так как я здесь на данный момент старший, то возьму на себя ответственность сделать следующее… – Он поднял глаза на Берти. – Альберт возьми за руку этого хорошего мальчика и отведи в буфет. Пусть отдаст гному ровно четыре медных тролля.

– Я их честно выиграл! – нахмурившись, завопил Фимка.

– Не спорю, – невозмутимо качнул головой Фреди. – А гном сейчас пойдет и пожалуется щурам. А они в свою очередь встретят нас возле Арки N 1 и всех без исключения отведут в особое место для разбирательств. И это тоже будет честно.

Фреди внимательно посмотрел сначала на Фимку, а потом на Яшку.

– Надеюсь, все понимают, почему нам не нужно, чтобы возле Арки N 1 нас встречали?

Яшка прятал от всех глаза, а Фимка состроил недовольную мину.

– А почему я должен… – начал было Берти.

– Не спорь, – мягко произнес Фреди, посмотрев на брата.

Берти скривился и беспомощно простонал. Потом бесцеремонно взял за шкирку Фимку Бермана и потянул в сторону буфета.

– Я же ему сказал за руку взять, а не за воротник, – глядя им вслед, сокрушенно покачал головой Фреди и, обернувшись к ребятам, скомандовал: – Пойдемте. Они найдут нас на Вокзальной площади.

На Вокзальной площади людей было все же поменьше, чем в посольстве. В поисках дилижанса под номером восемь ребята медленно шли вдоль шеренги больших красно‑бордовых карет с золотыми колесами. Мила глядела по сторонам, высматривая Акулину и профессора Лирохвоста, но пока их не было видно. Зато Мила заметила знакомую девочку из Белого рога – Анфису Лютик. Она стояла в компании подруг и держала в руках клетку с Карлом – большим белым вороном. В прошлом году этот самый Карл случайно залетел в Архив и в ту ночь, когда Мила с друзьями тайно туда пробрались, исклевал Ромке все руки.

Оказалось, Мила волновалась зря, потому что Акулина и профессор Лирохвост первыми нашли дилижанс с золотой восьмеркой на толстом боку и поджидали возле него ребят.

– А где вы были? – спросила, приближаясь к ним, Мила и настойчиво воззрилась на Акулину.

– Мы просто прогуливались здесь в ожидании отправления и общались на разные темы, – ответила Акулина и поспешно добавила: – Тебе это неинтересно.

Мила промолчала. Не хочет говорить – не надо.

Чемоданы опустили на траву – до отправления было еще минут двадцать. Все были в сборе, кроме Берти и младшего Яшкиного брата – Фимки. Ждать их долго не пришлось – появились минут через десять.

– Фреди! – быстрым шагом приближаясь к их компании и волоча за собой младшего Бермана, воскликнул Берти. – Ты как мог на меня этого аллигатора малолетнего натравить? Он мне только что пытался всучить какой‑то деревянный обрубок – не спрашивай, откуда он его взял, понятия не имею! – на полном серьезе утверждая, что это посох самого Тавра. – Тут он заметил Яшку и ничтоже сумняшеся изрек: – Извини, Берман, но что есть, то есть: твой братец – это маленький зубастый крокодильчик, которому палец дай – он тебе его по самый локоть откусит.

После этих слов Яшка от стыда залился краской до кончиков ушей, Ромка с усмешкой хмыкнул, а Белка манерно заметила:

– Пальцы не растут от локтей, Берти.

Берти резко к ней повернулся.

– Ты еще здесь?! – воскликнул он. – А ну исчезни в дилижансе под номером восемь, пока я добрый!

Берти с притворной угрозой двинулся в сторону сестры.

– Берти! – раздался голос Фреди, поднимающего чемоданы с земли. Он строго посмотрел на брата: – Ты еще здесь?!

– Я?! – искренне возмутился Берти. – Да ты что! Я уже давно исчез в дилижансе под номером восемь.

Все дружно засмеялись, даже Белка, и принялись помогать друг другу забрасывать чемоданы на крышу дилижанса. Когда последний чемодан скрылся за металлической оградой для поклажи, ребята стали рассаживаться по своим местам.

 

* * *

 

Шеренга дилижансов ехала по уже знакомой ребятам дороге: маковые поля, горы, туннели в горах. Ребята болтали о всякой ерунде, то и дело взрываясь смехом: напротив Милы с Ромкой сидел Берти, так что им приходилось всю дорогу держаться за животы.

Акулина и профессор Лирохвост сидели в другом конце дилижанса и о чем‑то увлеченно беседовали – Мила не слышала ни слова. Ей только показалось, что Акулина сосредоточенно расспрашивала, а Лирохвост любезно отвечал.

Мила только пожимала плечами: непонятно, что у них может быть общего.

Не повезло Белке и Ромке, которые сидели ближе остальных к Фимке Берману. Всю дорогу он приставал к ним с предложениями на что‑нибудь поспорить или чем‑то обменяться. Например, обменять ручного карликового сильфа‑невидимку на новый Ромкин рюкзак.

– Ты мне сначала покажи этого сильфа, – скривился Ромка, с подозрением глянув на Фимку.

– Да ты что! – вытаращился на него Фимка. – Он же невидимый!

– А я недоверчивый, – в тон ему отрезал Ромка и демонстративно отодвинувшись, отвернулся.

Фимка быстро сообразил, что с Ромкой у него ничего не выйдет, и переключился на Белку. Он предлагал ей купить у него всего за три золотых тролля дырявый носок, который он носит с самого рождения не снимая, потому что его запах отпугивает вампиров. И даже хотел снять с себя этот носок для вящей убедительности.

– Не надо, – простонала Белка, закатывая глаза. – Здесь нет вампиров. А уйти можно только через окно на полном ходу. Пощади!

Яшка Берман сидел рядом с Фимкой, забившись в угол кареты. Он был красный как вареный рак и, судя по выражению лица, мечтал, чтобы никто не вспомнил, что Фимка его родной брат.

Наконец дилижансы подъехали к Троллинбургу. Надпись на каменной арке ворот вызвала радостные улыбки на лицах ребят, которые были счастливы так, словно эта арка – самое чудесное зрелище в мире. Шеренга дилижансов проехала по улице Угрюмых Непостояльцев, заставляя дома по обеим сторонам дороги раздвинуться, чтобы пропустить их.

Первая остановка была сделана в переулке, заросшем каштанами, который так и назывался – Каштановый переулок. Двери гостиницы под названием «Перевернутая ступа» были открыты настежь. На пороге появилась госпожа Мамми – полная румяная женщина, лекарь Дома Знахарей и Главный куратор Трех Факультетов. С радушной улыбкой она заголосила уже знакомое многим:

– Прибывшие в Троллинбург впервые – выходят из дилижансов!

Послышались голоса, у дилижансов началась суматоха: кто‑то забыл свои вещи, кто‑то никак не мог понять, что обращение касается и его тоже, кто‑то договаривался о встрече со старшими братьями или сестрами, которым предстояло отправиться в Дома своих факультетов.

В дилижансе N 8 был только один первогодок – Фимка, которому Яшка уже помог вынести вещи. Старший Берман пообещал брату прийти вечером навестить его, и Фимка, помахав всем рукой, направился к лестнице, где уже столпилось человек пятнадцать его сверстников.

Когда Яшка вернулся в дилижанс, Ромка и Белка дружно напали на него, чтобы высказать все, что они думают о его младшем братце. Яшка соглашался и только кивал головой. Мила решила не присоединяться к друзьям – Яшку ей было искренне жаль. Чтобы как‑то занять вынужденное ожидание, она стала разглядывать улицу, в которую упирался Каштановый переулок.