Хранитель Львиного зева, или ночное происшествие

 

Это был все тот же сон. В клетчатом коридоре Милу встретила рыжеволосая девочка – ее зазеркальный близнец. Они снова говорили о чем‑то малопонятном, и двойник Милы уже открыто глумился над ней, говоря, что на самом деле это она отражение в зеркале и, если выключить свет, то ее просто не станет.

Мила разозлилась и, не желая слушать этот вздор, направилась к двери в конце длинного коридора. Как и в прошлый раз, в комнате за дверью сначала было темно. Но потом появился свет… и зеркала.

Когда ее многочисленные отражения стали превращаться в Многолика, Мила даже не удивилась. Но при этом все равно испытала страх и чудовищное по силе желание сбежать из этого «зеркального» места.

Она металась между зеркалами в поисках выхода под неумолимый и безжалостный голос Многолика, который внушал ей, что она – его отражение. Она уже готова была закрыть уши и закричать от отчаяния, но Многолик вдруг замолчал и неожиданно превратился в огромного рыжего льва с мохнатой гривой. Воздух взорвало громоподобное рычание зверя. Зеркало покрылось трещинами, в одно мгновение разлетевшись на огромное количество мелких осколков. И вот тут уже Мила закричала, закрывая уши руками, – рычание было таким громким, что ее голова, казалось, сейчас взорвется, как это зеркало, осколки которого уже летели ей в лицо. Она зажмурилась что было сил и…

Мила резко вынырнула из сна и подскочила на постели. Тяжелое дыхание и биение собственного сердца в первые мгновения казались единственными звуками. Но когда сердце застучало тише, Мила услышала шум.

Шум исходил из коридора: слышен был топот, чьи‑то взволнованные голоса о чем‑то переговаривались, хлопали двери. На соседней кровати заворочалась и, проснувшись, разлепила тяжелые ото сна веки Белка. Анжела с Кристиной продолжали спать и даже не пошевелились – Мила позавидовала их крепкому сну.

Вынырнув из‑под одеяла, Мила засунула ноги в холодные тапки и прямо поверх пижамы натянула первый попавшийся под руку свитер. После чего, не долго думая, направилась к двери.

– Ты куда? – прошептала ей вслед Белка, приподнимаясь на постели, но не торопясь выбираться из‑под теплого одеяла. – Что случилось?

Мила ничего ей не ответила и выбежала из спальни. На лестнице она наткнулась на двух девочек из Старшего Дума. Они пробежали мимо нее. На плечах у них были школьные накидки, а из‑под накидок выглядывали ночные рубашки. Казалось, старшекурсницы были взволнованы и даже испуганы. Мила побежала по лестнице вниз вслед за ними.

В коридоре на первом этаже Мила наткнулась на Ромку: взлохмаченного, в одной пижаме, но при этом собранного, будто он еще и не ложился. Здесь было уже человек десять меченосцев с разных курсов. Все они недоуменно переглядывались и испуганно таращились в сторону главного входа. Подбежал Берти – он, в отличие от Ромки, догадался все‑таки натянуть свитер.

– Вы тоже это слышали? – спросил он сонным голосом.

Но не успела Мила поинтересоваться, о чем он говорит, как в коридоре появилась Альбина: шелковый халат темно‑синего цвета поверх ночной рубашки, длинные, ниже пояса, черные волосы распущены, бледное лицо непривычно хмурое. Такой своего декана Мила еще никогда не видела. Разве что холодный взгляд, который, охватив в мгновение ока столпотворение в коридоре, устремился к двери в тамбур, был таким же, как всегда.

– Отойдите подальше от выхода! – велела Альбина.

Меченосцы осторожно посторонились, пропуская своего декана. Альбина открыла внутреннюю дверь и через плечо бросила:

– Никому не выходить наружу!

Ребята замерли на месте, не отводя взглядов от декана. Альбина зашла в тамбур, спустя несколько секунд раздался щелчок и в образовавшемся прямоугольнике дверного проема наружной двери очертилась ее темная фигура. Ночь была лунной, поэтому тем, кто стоял к выходу ближе всех, было видно брусчатую дорожку, ведущую к мосту надо рвом.

Альбина переступила через порог. Самые любопытные меченосцы сделали пару шагов вперед, выглядывая на улицу. Ярко засиял белый камень в перстне на руке декана Львиного зева.

– Что случилось? – шепотом спросил кто‑то.

– Нечто из ряда вон, поверь мне, – мрачно прозвучал голос Берти над головой Милы.

Некоторое время Альбина вглядывалась в темноту. Она посмотрела по сторонам, словно кого‑то искала, потом отчетливо произнесла:

– Сбежал.

Глаза Милы невольно округлились от удивления. Она взглянула на Ромку, но по выражению его лица было ясно, что он сам ничего не понимает.

– Кто сбежал? – наконец послышался в толпе неуверенный голос. Кажется, это был Костя Мамонт.

– Очень актуальный вопрос, – туманно сообщил Берти.

Альбина тем временем медленно направилась к мосту, продолжая кого‑то высматривать. Когда она отошла на достаточно большое расстояние, Ромка осторожно вышел на улицу. Даже не задумываясь, надо ли это делать, скорее по инерции, Мила шагнула за ним.

– Кого она ищет? – озадаченно спросил Ромка и, отчаянно щурясь, точно как Альбина стал вглядываться в темноту.

За спиной Милы послышался шорох, еще трое или четверо студентов, среди которых был Берти, вышли из Львиного зева. Ромка сделал несколько шагов вперед, после чего остановился, не решаясь идти дальше.

– Кто‑нибудь понимает, что происходит? – снова спросил он.

– Ты от чего проснулся, салага? – саркастично, но без привычной улыбки на лице (что было особенно странно) спросил у него Берти. – Или ты просто так сюда в пижаме примчался? Ты же слышал этот звук, Лапшин?

Ромка посмотрел на Берти долгим, немигающим взглядом и еще сильнее нахмурился.

– Я – слышал, – добавил Берти, многозначительно приподняв брови.

– Какой звук? – не поняла Мила.

Берти как‑то странно на нее посмотрел, словно чему‑то удивляясь.

– Рудик, а что ты здесь делаешь?

Мила недоуменно вытаращилась на Берти – она ничего не понимала!

За спиной у нее послышалось сопение Кости Мамонта.

– Что мы все здесь делаем? – растерянно спросил он, судя по всему, как и Мила, не понимая, что происходит и о чем переглядываются Берти с Ромкой. – Вроде все в порядке.

– Нет, не все, – сказал Берти.

Интонация, с которой он это сказал, Миле не понравилась. Она проследила за его взглядом, обращенным на крышу тамбура, сама обернулась, подняла голову и… И испытала настоящий шок от увиденного.

Хранитель Львиного Зева не сидел в своей обычной позе: зевая и свесив хвост‑кисточку вниз. Он стоял на четырех лапах, угрожающе ощерив пасть, и выглядел по‑настоящему страшно: казалось, сейчас он кинется вниз, на землю, и разорвет в клочья каждого, кто ему попадется. По глухим возгласам рядом Мила догадалась, что еще кто‑то увидел Хранителя.

Где‑то близко раздался голос Альбины. Она шла от моста, и по ее мраморно‑невозмутимому лицу было непонятно, какие выводы она сделала из своего осмотра.

– Все, кто сейчас сделал шаг за порог Львиного зева, нарушив мой приказ, – на ходу сказала Альбина совершенно ровным, без каких‑либо интонаций голосом, – будут наказаны. А теперь каждый поднимется в свою спальню. Немедленно.

Мила с трудом отвела взгляд от оскаленной морды каменного льва и послушно пошла в Дом. Не потому, что испугалась наказания. Просто увиденное ее настолько выбило из колеи, что теперь она могла делать только то, что ей велят.

Направившись к лестнице, ведущей в среднюю башню, следом за остальными девочками, Мила даже не посмотрела на Ромку, будучи уверенной, что ее друг сейчас испытывает примерно те же чувства, что и она сама.

Предупреждения Альбины, что Хранитель не выпускает в неположенное время учеников из Львиного зева… Черный юмор Берти, который однажды заметил, что попытка выйти из Львиного зева ночью грозит тяжелыми увечьями… Все это теперь нашло объяснение. Хранитель, конечно, был каменным. Но, кажется… он умел оживать!

Теперь Миле стало понятно, почему так многозначительно переглядывались Берти с Ромкой. Ромке хотелось думать, что ему это приснилось. Мила была уверена, что ей это приснилось. И только Берти сразу все понял. Все они слышали громоподобное рычание льва. Именно этот звук и разбудил самых чутких обитателей Львиного зева.

И тут Мила догадалась, что произошло этой ночью. Если Хранитель ожил, значит, либо какой‑то чересчур рисковый меченосец пытался выйти из Дома через главный вход, либо… Либо кто‑то пытался пробраться в Львиный зев!

И так как Альбина не бросилась искать отсутствующих после того, как осмотрела территорию у входа, а отправилась сразу к себе в башню, то вероятнее второе.

Непонятно было одно: зачем кому‑то понадобилось проникать в Львиный зев?

 

* * *

 

На следующий день известие о ночном происшествии разлетелось по всему Львиному зеву.

Был выходной, и меченосцы разбрелись по Дому – делать домашние задания на понедельник. Однако вместо этого, сгрудившись в кучки, все окружили очевидцев полуночных событий и требовали от них подробностей. В гостиной разговоры шли особенно оживленно, поэтому Мила, Ромка и Белка отправились в читальный зал.

В читальном зале, кроме Берти в компании Пентюха и Тимура, больше никого не было. Берти и Пентюх, сидя друг против друга, играли в «Поймай зеленого человечка», а Тимур, мерно раскачиваясь на задних ножках стула, читал какую‑то книгу.

Мила, Ромка и Белка зашли и сели за один из столиков недалеко от Белкиного брата и его друзей. Пока Белка раскладывала на столе принесенные с собой конспекты и учебники из библиотеки Думгрота, Мила невольно подслушала разговор Берти и Пентюха.

– Что, так вот и стоял? – недоверчивым тоном спросил Пентюх и как бы между прочим добавил: – Вот этого карлика я забираю, тут мой гном подежурит.

– Да на здоровье. Бери – что мне, жалко, что ли? – так же буднично ответил Берти и тоже в одно мгновение изменил интонацию: – Стоял, стоял! Еще как стоял! Клыки наружу, хвост трубой. Зрелище не для слабонервных, я тебе скажу!

– Слушай, – протянул Пентюх, размышляя над вариантами следующего хода, пока Берти собирался сделать свой, – но утром он сидел – как всегда. Совершенно никаких изменений. Неужели, кто‑то и правда пытался пробраться в Львиный зев? Зачем?!!!

– Зачем – не знаю, – ответил Берти и вновь изменил интонацию на невыразительную: – Пегас отдыхает в сторонке, бью вурдалаком. И тут же продолжил с прежним воодушевлением: – Но кто‑то точно хотел к нам залезть! Пентюх, дружище, тут без вариантов! Какой‑то псих (явно в Львином зеве не учился) попытался проникнуть внутрь наших башенок. Я б его сам растерзал за такое. Думаю, именно это Хранитель и собирался сделать.

– А этот тип смылся, выходит? – задумчиво потирая подбородок и глядя на доску, где только что стало на одного пегаса меньше, поинтересовался Пентюх.

– Угу, – кивком головы подтвердил Берти. – Враг с позором бежал. – Он поднял глаза на приятеля и невозмутимо добавил: – И ты бежал бы на его месте. Наш Хранитель покрупнее обычного льва. Раза в полтора, как минимум. Да и… он ведь не какой‑нибудь там заурядный лев, согласись. Кто его знает, на что он способен в гневе. Ходить собираешься?

– Собираюсь. Просто медленно собираюсь, – ответил Пентюх с такой же невозмутимостью.

С минуту они помолчали, сосредоточенно изучая доску. Потом Пентюх хмыкнул и воскликнул:

– Нет, ты точно не сочиняешь?! Прям вот так вот и стоял?!

Берти картинно вздохнул, разводя руки в стороны, словно возмущался проявленному к его словам недоверию.

– Да зуб даю!!! – экспрессивно воскликнул он.

Тут в читальном зале раздался грохот – стул, на котором раскачивался Тимур, перекинулся вместе с ним.

Берти и Пентюх бросились к приятелю на помощь. Когда над их столом появилась голова Тимура, он мучительно кривился, как от зубной боли.

– Дружище, извини, – сочувственно протянул Берти, виновато сморщив физиономию. – Я забыл.

– Угу, – промычал в ответ на это Тимур, не в силах разомкнуть челюсти, чтобы произнести хоть слово.

Мила почти моментально поняла, почему извинялся Берти. Все‑таки, когда тема зубов – самый большой страх человека, то о зубах в его присутствии лучше не вспоминать.

 

* * *

 

– И что ты думаешь по этому поводу? – спросила Мила у Ромки, когда вечером друзья остались в гостиной втроем.

Белка увлеченно листала «Троллинбургскую чернильницу», нервно при этом поглядывая на лежащий рядом учебник по антропософии. Когда они выходили из читального зала час назад, она вслух пообещала себе самой до конца дня больше не притрагиваться к учебникам и теперь пыталась сдержать свое обещание.

Ромка заметил Белкины терзания и усмехнулся, потом, вспомнив, что Мила задала ему вопрос, повернулся к ней.

– А что тут думать? Похоже, Берти на сто процентов прав: кто‑то пытался проникнуть в Львиный зев. Вариантов всего два: либо кто‑то пытался выйти, либо кто‑то пытался войти. Никто не пропал, о чем говорит хотя бы то, что Альбина никого не искала, не ходила по комнатам, не смотрела, все ли спят в своих постелях. Ну, кроме тех полутора десятков меченосцев, которые проснулись от рычания Хранителя, разумеется. Получается, первый вариант отпадает, и остается только второй.

– Но это ужасно! – воскликнула потрясенная Белка. – Кому и зачем это могло понадобиться?

– Вот и я в толк не возьму: кому и зачем, – согласился Ромка.

Мила вздохнула.

– Помните, в начале учебного года в Золотом глазе был объявлен карантин?

– Ну и что из этого? – удивленно округлил глаза Ромка.

– Я не могу объяснить, но мне почему‑то кажется, что эти события как‑то связаны. Я имею в виду, карантин в Золотом глазе и попытка проникновения в Львиный зев.

Ее друзья не торопились с ответом: Белка растерянно моргала, а Ромка, судя по нахмуренному лицу, размышлял над словами Милы.

– Ну, допустим, – наконец сказал Ромка, – я понимаю, почему тебе так показалось. И в Золотом глазе в сентябре, и сейчас в Львином зеве произошли события из ряда вон выходящие. Известие о карантине златоделов даже нашу Альбину тогда заставило удивиться, хотя всем известно, что Альбина в принципе удивляться не способна. Ну а после вчерашнего события все меченосцы стоят на ушах: никто не может припомнить, когда такое было, чтобы кто‑то пытался забраться в Львиный зев. – Ромка почесал в затылке и продолжил: – Но, если честно, больше никакой связи я между этими двумя случаями не вижу.

– А больше и не надо, – ответила Мила. – На протяжении одного учебного года происходят два исключительных события, в которых фигурируют Дома факультетов. Не может быть такого, чтобы не было какой‑то связи.

– Может, простое совпадение? – нерешительно предположила Белка.

– Ты как хочешь, а я не верю в такие совпадения, – отрезала Мила.

– Да уж, – мрачно протянул Ромка, – когда четверо студентов Думгрота сражены каким‑то странным колдовством, которое даже пояснить никто толком не может, а по Троллинбургу гуляет эпидемия страха, то в совпадения поневоле перестаешь верить.

– Между прочим, – задумчиво сказала Мила, – мы до сих пор ничего не знаем о том, что тогда произошло в Золотом глазе. Никто ничего так и не объяснил. Карантин закончился так же внезапно, как и начался. Златоделы вернулись на занятия. Как будто и не было ничего. Вам не кажется, что здесь что‑то не так?

– Да, подозрительно, – согласился Ромка.

– Было бы неплохо спросить у кого‑нибудь из златоделов, что у них там произошло тогда. – Мила закусила губу, продолжая прокручивать пришедшую ей на ум идею.

– Можно спросить у Гарика, – предложил Ромка. – Во‑первых, он наш куратор, а во‑вторых, он, кажется, единственный златодел, который нормально относится к меченосцам.

– Мне кажется, он ко всем хорошо относится, – механически уточнила Мила. – Но, по‑моему, это не поможет.

– Почему? – не понял Ромка.

– Да потому что он не находился тогда в Золотом глазе. Когда он показывал нам особняк Черной кухни, у меня сложилось впечатление, что он и сам был не в курсе, что произошло в его Доме. И даже если им потом все как‑то объяснили, то это не значит, что им сказали правду. Если уж Амальгаме или там еще кому‑то показалось, что лучше умолчать о произошедшем в Золотом глазе и не объяснять ничего двум другим факультетам, то они могли и от своих все скрыть по причине такой секретности.

– И что ты предлагаешь? – спросил Ромка, вопросительно приподняв брови. – Пойти и спросить обо всем у самой Амальгамы? – Он вдруг оживился. – А что?! И правда, пусть все выкладывает начистоту. А если не захочет, то мы ее заставим! Мы такие страшные ребята! Она нас увидит – и сразу все расскажет.

– Ценю твой юмор, – Мила с упреком посмотрела на приятеля, пытавшегося скрыть улыбку в уголках губ. – А вот спросить об этом у кого‑нибудь из тех златоделов, которые в тот день находились в Золотом глазе, было бы неплохо.

– Лично у меня друзей в Золотом глазе нет, – развел руками Ромка. – У Белки тоже, можешь на нее не смотреть. Она ущербных любит опекать, а в Золотом глазе ущербных нет…

Ромка вдруг резко вскинул глаза на Милу. Мила многозначительно хмыкнула и, задумчиво сощурившись, ответила на его невысказанный вопрос:

– Бледо не ущербный, он скорее запуганный. Ты прав, именно о нем я подумала.

– А ведь точно! – вступила в разговор Белка, оторвав глаза от газеты. – Бледо ведь был тогда в Золотом глазе! И, по‑моему, он хоть и забитый, но все‑таки неплохой парень, он может рассказать, если его попросить.

Ромка сначала посмотрел долгим взглядом на Белку, словно серьезно обдумывал ее слова, а потом перевел взгляд на Милу.

– А знаешь, что мне напоминает эта ситуация с событиями в Золотом глазе, Львином зеве и возможной связью между ними?

– Что? – спросила Мила.

– Только одно. Если следовать твоей же логике, то мы возвращаемся к тому, о чем уже говорили: между тобой и Бледо тоже есть какая‑то связь. Я о той старухе, которую, кроме тебя и Бледо, больше никто не видел. А теперь смотри, как интересно получается: Львиный зев и Золотой глаз, ты и Бледо.

Мила и Ромка какое‑то время смотрели друг на друга. Белка же переводила взгляд с одного на другого и нервно кусала губы.

– Совпадение? – с надеждой в голосе пропищала она высоким, тонким голоском.

– Мы оговорили, что в совпадения не верим, – спокойно сказала Мила и, продолжая неотрывно смотреть на Ромку, уже другим голосом, обеспокоенным и тихим, спросила: – И что это значит?

Лапшин тяжело вздохнул и, покачав головой, ответил:

– Пока не пойму. Но если между тобой и Бледо и в самом деле есть какая‑то связь, то в этом нужно разобраться. Пожалуй, надо все‑таки подойти к нему и спросить, что случилось в сентябре в Золотом глазе. Возможно, он знает, и его ответ хоть что‑то сможет прояснить.

Мила задумалась.

– Да, может быть. – И, чтобы сменить тему, повернулась к Белке: – Что пишут в «Троллинбургской чернильнице»? Опять какие‑нибудь сенсационные разоблачения?

Белка тяжело вздохнула.

– В колонке последних событий пишут, что за последнюю неделю с двумя жителями Троллинбурга случилось помрачение рассудка на почве усилившихся фобий. Один отказывался от еды, утверждая, что его хотят отравить. А когда его попытались накормить силой, он ранил заклинаниями двух знахарей и сбежал. Его нашли возле «Слепой курицы» в голодном обмороке. – Белка сокрушенно продолжала: – А хозяин книжного магазина «Гримуар Древиша» господин Грош‑Цена от страха потерять клиентов начал раздавать книги бесплатно. Родственники временно закрыли магазин, чтобы его хозяин не разорился окончательно. Обоих отправили во Внешний мир.

– Кошмар, – сказал Ромка.

– Просто ужасно, – согласилась Белка. – Хорошо хоть есть возможность покинуть город.

– Угу, – промычал Ромка. – Так в Троллинбурге скоро никого не останется.

– И чего он только добивается, этот маг, у которого кристалл Фобоса?! – несчастным голосом воскликнула Белка.

– Может, – с мрачным видом произнес Ромка, – именно этого он и добивается.

 

Глава 15