Социально-историческая обусловленность преобразующей функции научного познания

Многообразие функций науки в современном обществе породило целую гамму ее дефиниций и различных подходов к ее изучению. Однако в большинстве своем исследователи сосредоточивают внимание главным образом на познавательных или связанных с ними функциях науки и в этом ключе рассматривают историю ее развития — от выдвижения смелых, но зачастую сомнительных умозрительных построений древности до превращения науки в непосредственную производительную силу общества в наши дни.

Мы разделяем такой подход, но не считаем его исчерпывающим¹⁴.

Основоположники марксизма-ленинизма оставили нам и более широкий взгляд на науку: с одной стороны, как на продукт «всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающего его квинтэссенцию...»¹⁵, с другой стороны, как на «всеобщий духовный продукт общественного развития»!⁶ и, наконец, как на особую в ряду других идеологическую форму. Наша задача и состоит в раскрытии категории «наука» в трех данных определениях и в соответствии с этим в раскрытии диалектики ее развития, обусловленной социально-историческими причинами.

I. Наука как продукт всеобщего исторического процесса развития в его абстрактном итоге. Производство идей, представлений, сознания первоначально было непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Соответственно этому первоначально знания формировались в виде умений и навыков и не требовали особых институтов обучения, поскольку передача этих знаний от поколения к поколению сводилась к участию обучаемого в трудовом процессе и базировалась на подражании. Усложнение технологии вызвало, однако, потребность в устойчивых и надежных формах фиксации знания.

Возникновение и развитие разделения труда обращает отдельные виды деятельности в особые «искусства», каждое со своими «профессиональными секретами», ревниво охраняемыми от посторонних и в то же время требующими высокой квалификации от посвященных. Последний момент означал уже не только умелость, но и эрудицию, т. е. выход за рамки самых необходимых человеку знаний, касающихся лишь поля его деятельности. Это создало условия для отделения процесса обучения от производства и появления учителя наряду с умельцем.

В отличие от прежнего обучения через соучастие и подражание школьное обучение основано на заучивании, оно становится базисом для формирования исходных сводов знаний, сначала устных, а затем и письменных. Но такие своды знаний первоначально имеют характер просто суммарного изложения разрозненных рецептов, они различаются не глубиной, а только степенью сложности. Происходящее при этом слияние рецепта с умозрительными догадками не только обеспечивает объяснительную функцию обучения, но и выступает основой формирования специальных языков, обеспечивающих, с одной стороны, терминологическую однозначность и точность, а с другой — сохранение профессиональных секретов от непосвященных, не знакомых с этой терминологией и тем образным строем, который служит для выражения излагаемых знаний. Возникли школы писцов, медиков, мореходов, жрецов в Египте и Месопотамии.

Школьная организация обучения, перекочевав на территорию древнегреческого полиса, претерпела существенные изменения. Объясняющий миф подвергся демифологизирующей рационализации, освобождаясь от мистических элементов и обращаясь в единое рациональное умозрительное обоснование множества обособленных частных знаний. Это пока еще внешнее единство знаний дает толчок к поиску их внутреннего единства, внутренней связи многих знаний, относящихся к одному и тому же предмету (математика, статическая механика, астрономия, медицина и пр.). Такая тенденция создает объективные основы для возникновения науки как формы общественного сознания. Ее становление происходит на базе троякого рода новшеств. Во-первых, в выделившихся отраслях накопленного знания осуществляется процесс внутренней систематизации всего интеллектуально переработанного опытного материала устанавливается его внутренняя связность. Во-вторых, разрабатываются собственные критерии достоверности (научности) знаний. В-третьих, «наука и ее применения... отделяются от искусства отдельного рабочего и его знания дела...»¹⁷. Наука становится отраслью производства знаний, которые отличаются от обыденных обобщенностью и глубиной, хотя при этом существенно изменяется соотношение между научными знаниями и умениями непосредственного производителя. Научное знание оказывается отделенным не только от непосредственного производителя, но и от всего процесса производства, от производительной силы труда в качестве «успехов в области интеллектуального производства»¹⁸; оно существует теперь лишь как потенциальное условие повышения общественной и индивидуальной производительной силы труда, для реализации которого в свою очередь требуются особые, независимые от нее условия. Таким условием выступает возникновение в недрах самого производства машинной техники и преобразование его в машинное производство. Главный «принцип машинного производства», по определению К.Маркса, как раз и заключается в том, чтобы «разлагать процесс производства на его составные фазы и разрешать возникающие таким образом задачи посредством применения механики, химии и т.д., короче говоря, естественных наук...»¹⁹. И наука становится адекватной основой реализации этого принципа машинного производства, хотя далеко не сразу осознает это свое новое предназначение. Прежде всего наука сделала машины предметом исследования. Именно применение машины дало математикам «практические опорные пункты и стимулы для создания современной механики»²⁰, создало условия, при которых «наука зависит от состояния и потребностей техники»²¹.

Включив в свой предмет машинную технику и производственную технологию, наука как сфера знания, отделенного от производства, обнаруживает свою практическую значимость для него. Она открывает для себя факт включенности в производственные процессы тех сил природы, законы которых исследует. Ученые все более усматривают зависимость эффективности использования сил природы от методов их применения, т.е. от способа использования законов природы в производственных процессах. В итоге оказывается, что «процесс производства может быть превращен в технологическое приложение науки»²² и тем самым поставлен в зависимость от прогресса науки²³. Именно таким образом наука превращается в непосредственную производительную силу.

Итак, внутренняя логика превращения науки в орудие преобразования объективной реальности состоит первоначально в отделении знания от индивидуальных умений, возведении его в ранг всеобщности, в котором оно соответствует уже не исходной основе — индивидуальным умениям, а общественной производительной силе. Как таковое производство знания обращается в особую отрасль интеллектуального труда, функцией которого становится повышение эффективности производительной силы общественного труда. Имея своим объектом познания силы природы и общественные явления, наука в своем собственном развитии в качестве формы общественного сознания отражает процесс становления общественной производительной силы труда. Именно в этом смысле она есть продукт всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающий его квинтэссенцию²⁴.

II. Наука как всеобщий духовный продукт общественного развития. К.Маркс писал: «...из определенной формы материального производства вытекает, во-первых, определенная структура общества, во-вторых, определенное отношение людей к природе. Их государственный строй и их духовный уклад определяются как тем, так и другим. Следовательно, этим же определяется и характер их духовного производства»²⁵. Иначе говоря, практика в аспекте отношений людей с людьми и человека с природой — вот то исходное содержание, которое является базисом всякого общественного сознания. Общественным же оно становится постольку, поскольку способствует закреплению, развитию и передаче от поколения к поколению социально значимого в этих отношениях. В то же время до появления достаточно развитой и дифференцированной надстройки связь формирующегося общественного сознания с производственно-экономическим базисом остается непосредственной²⁶.

Соответственно и общественное сознание выступает сначала как нерасчлененная на особые формы целостность. Лишь когда в рамках первобытной общины происходит- разделение технологии трудовых процессов и «магических» ритуалов, управления трудовыми операциями и контроля над духовной стороной жизни и труда появляется первая реальная возможность расчленения общественного сознания на особые относительно самостоятельные формы его. «Разделение труда становится| действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда. С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительна представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, — с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию «чистой» теории, теологии, философии, морали и т.д.»²⁷. Дальнейшее развитие надстройки, ускоренной! формированием государственности, сопровождается закреплением расчленения общественного сознания на особые формы, усиливаемого разделением труда.

Философия возникает одной из последних в ряду этих форм и в свою очередь стимулирует, ускоряет теоретическое оформление и развитие других форм общественного сознания. Исследуя основы различных форм общественного сознания, она способствует их самоопределению и тем самым обращению их в «свободное духовное производство данной общественной формации»²⁸. В рамках каждой формы общественного сознания и социальной| практики идет интенсивный процесс научно-теоретического осмысления их собственного развития. Так, наряду или вслед за наукой о природе — естествознанием (и тесно связанной с ним математикой) как теоретическим выходом за узкие горизонты ремесленно-трудовых умений происходит формирование теории искусства, этики, правовой науки, политической теории, истории и т.д. и даже религия конституирует собственный «научный уровень» самосознания — теологию. Наука существуетненаряду с другими формами общественного сознания, а как некоторый уровень их развития, выражающий меру, их зрелости, относительной самостоятельности.

Образование теоретической надстройки в каждой изформ общественного сознания закрепляет и отделение| общественного сознания от обыденного, обеспечивая ему адекватную форму выражения. «Люди, которые этим занимаются, принадлежат опять-таки к особым областям разделения труда, и им кажется, что они разрабатывают независимую область. И поскольку они образуют самостоятельную группу внутри общественного разделения труда, постольку их произведения... оказывают обратное влияние на все общественное развитие, даже на экономическое. Но при всем том они сами опять-таки находятся под господствующим влиянием экономического развития»²⁹.

Научно-теоретический уровень разработки каждой из форм общественного сознания есть, таким образом, прежде всего способ существования и развития общественного сознания в целом как отражения всего общественного бытия. Наука обращает отношение общественного бытия к обыденному сознанию в аналогичное отношению общественной производительной силы труда к труду отдельного рабочего: общественное сознание становится внешней отдельному человеку силой, подчиняющей его себе, а точнее, тому классу, чье социально-экономическое господство оно отражает. И в этом статусе наука становится квинтэссенцией духовной культуры общества в ее исторически обусловленном состоянии. В классово антагонистическом обществе противостояние науки обыденному сознанию отражает элитарный характер самой культуры, выступает как одно из следствий всеобщего отчуждения, существующего в этом обществе.

При социализме, ликвидирующем социальное отчуждение, культура становится достоянием широких масс трудящихся, что создает объективные предпосылки для превращения науки в источник социального и культурного прогресса общества.

III. Наука как форма идеологии. Выполняя роль теоретической надстройки над отдельными формами общественного сознания, наука наполняется определенным социально-классовым содержанием, становится формой идеологии. При этом проявляется ее двойная противоречивость. Во-первых, идеология, выражая взгляды и интересы конкретного класса, тем самым отрицает всеобщность общественного сознания как отражения общественного бытия. Но в то же время «всякий новый класс... для достижения своей цели вынужден представить свой интерес как общий интерес всех членов общества, т.е., выражаясь абстрактно, придать своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как единственно разумные, общезначимые»³⁰. Столь же противоречиво и разрешение этого противоречия — мысли господствующего класса становятся господствующими мыслями эпохи, приобретая в то же время качество иллюзорности³¹.Классовая борьба включает в себя идеологическую борьбу, означающую разоблачение и опровержение иллюзий навеянных обществу господствующим классом.

Во-вторых, из этого вытекает другое противоречие науки как формы идеологии. С одной стороны, «история наук есть история постепенного устранения... бессмыслицы или замены ее новой, но все же менее нелепой бессмыслицей»³²; эта история, иначе говоря, есть процесс постепенного преодоления заблуждений, приводящий в конце концов к моменту, когда появляется группа идеологов, «которые возвысились до теоретического понимания всего хода исторического движения»³³. История науки как идеологической формы должна, таким образом, рассматриваться как поступательный процесс». имеющий, несмотря на всю иллюзорность выражаемых, взглядов, позитивное в познавательном смысле содержание. Но с другой стороны, идеологическая форма науки есть отрицание этой поступательности, а тем самым и ее истории, ибо «люди, развивающие свое материальной производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления»³⁴.

С переходом от эпохи господства одного класса к эпохе господства другого, пришедшего ему на смену класса преобразуется и строй мышления людей как по форме, так и по содержанию, отчасти разрушая преемственность.t

С формированием коммунистического мировоззрения идеология возвышается до уровня подлинной научности, разрешая вместе с тем оба указанных противоречия, ибо «прекращается спекулятивное мышление... и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей!»³⁵, и как таковая она приобретает возможность свободного поступательного развития на этой основе, по крайней мере до тех пор, пока существует классовая борьба и, следовательно, вообще есть потребность в идеологии.

Изменение статуса науки во всех трех ее определяющих отношениях не только превращает ее в непосредственную производительную силу общества³⁶, но и делает ее основой всей духовной жизни социалистического общества. В силу этого изменения в состоянии науки при социализме не только являются следствиями изменений в обществе, но одновременно оказываются и необходимыми условиями дальнейшего ее развития. В них не только источник общественного прогресса, но и качественно новый фундамент для последующей реализации собственных преобразовательных потенций науки, самого способа ее существования.

Эпоха развитого социализма, когда наука впервые становится источником всего — социально-экономического и культурного — прогресса общества на основе сочетания ее успехов и Достижений с преимуществами социализма, требует пропорционального развития всех отраслей народного хозяйства и соответственно всех сфер научной деятельности. Характерная для предшествующих эпох неравномерность научного прогресса ликвидируется, и на ее место приходит скоординированное, целенаправленное развитие многочисленных подразделений науки.

В социалистическом обществе на развитие науки оказывают влияния два ряда специфических причин: 1) наука становится важнейшим инструментом преодоления диспропорций в развитии народного хозяйства, доставшихся от капитализма; 2) преодолевается отставание в развитии отдельных областей научного знания, наука поднимается на такой уровень, когда она становится способной отвечать на самые разнообразные запросы общественной практики. В условиях развитого социализма наука становится фактором, опосредующим все общественные отношения; реализуется мысль В.И.Ленина о том, что «только социализм даст возможность широко распространить и настоящим образом подчинить общественное производство и распределение продуктов по научным соображениям»³⁷.

Вместе с тем качественно изменились и функции науки. Помимо функции непосредственной производительной силы наука выполняет теперь функцию преобразования взаимосвязей общества и природы, неограниченно» совершенствования социоэкосферы человечества. Далее. Наука революционизирует социальное управление, обусловливая значительный скачок в возрастании роли субъективного фактора в общественном развитии. И наконец, наука становится важнейшим средством духовного воспроизводства социалистической культуры и формирования коммунистической личности.