Лекции.Орг


Поиск:




Миф о социальной адаптации.

Картина психического состояния и поведения человека, которая получила название «синдром посттравматического стресса,», описывает определенный способ существования в этом мире. Наше общество в целом, и медицинская общественность в частности, составили свое мнение об этом способе существования и назвали его болезнью; медики говорят не просто о посттравматическом стрессе, но о

«синдроме посттравматического стресса». Если внимательно рассмотреть политику Администрации по делам ветеранов в отношении бывших участников войны, страдающих ПТС, то станет ясна ее основная позиция: отвлечь внимание пациента от травмирующих событий, послуживших причиной ПТС, и таким образом помочь ему «стать нормальным», приспособить свой способ поведения к общепринятым меркам. Недаром государственная программа психотерапевтической помощи ветеранам носит название «программа содействия социальной адаптации».

Идея, заложенная в этом названии, предполагает, что получивший психическую травму человек должен изменить свое поведение так, чтобы слиться с основной массой сограждан. Под ”основной массой” я подразумеваю умеренное большинство американцев, которые придерживаются в целом сходных взглядов на то, какое поведение социально приемлемо, а какое нет.

Недостаток этого замысла состоит в том, что “социальная адаптация” вряд ли поможет человеку, пробывшему долгое время в экстремальных условиях, вернуть душевный покой и радость жизни. Такой подход может внушить ветерану, что для выздоровления он должен изменять свое поведение, чтобы стать как все, «нормальным», а значит, перестать действовать, думать и чувствовать по-своему, «не как все».

Фактически, этот подход предлагает лечить симптомы заболевания, а не его причину, и целью такого лечения должно быть не здоровье, а соответствие общепринятым нормам поведения. Мне представляется, что путь «социальной адаптации» неспособен привести к истинному выздоровлению.

Истинное физическое и душевное здоровье состоит не в том, чтобы соответствовать чьим-то нормам и стандартам, а в том, чтобы прийти к согласию с самим собой и реальными фактами своей жизни.

Другим отрицательным следствием такого подхода будет то, что поверившие в него пациенты, не сумев заставить себя действовать, думать и чувствовать так, как «принято» в нашем обществе, придут в отчаяние и потеряют веру в выздоровление. В действительности же на пути к истинному, а не иллюзорному исцелению, не столь важно вести себя «как все», но зато очень важно быть предельно честным с самим собой, оценивая то, что происходит в жизни в настоящий момент. Если сегодня на обстоятельства жизни большое влияние оказывают волнующие воспоминания, поведение, образ мыслей и чувств, пришедшие в наследство из прошлого, очень важно честно признать их существование, даже если кому-то это покажется “ненормальным”. Постепенно узнавая, каким образом “травмирующие события” повлияли на вашу жизнь, вы одновременно придете к пониманию того, что исцеление — процесс глубоко личностный и охватывает почти все сферы вашей жизни, а значит не может сводиться к одной лишь «социальной адаптации».

Узость и ограниченность «социально- адаптационного» подхода можно проиллюстрировать на примере известной геометрической головоломки «9 точек». По условиям этой задачи, нужно соединить четырьмя прямыми линиями, не отрывая карандаша от бумаги, девять точек, расположенных в три ряда на одинаковом расстоянии друг от друга. Вы очень скоро обнаружите, что это сделать невозможно, если не выходить за пределы квадрата, обозначенного точками. Правильное решение требует, чтобы линии вышли за пределы квадрата. Только собственный стереотип мышления не позволял вам искать решение за границей квадрата, а ответ был здесь, на виду, но открыт он лишь для тех, кто может расстаться со стереотипом.

Подобным же образом и «социально-адаптационный» подход к проблемам людей, побывавших за гранью нормального человеческого опыта, удерживает в рамках тех стандартов ценностей, которые присущи обычной, далекой от опасности жизни. Это все равно, что в задаче с точками не выходить за пределы воображаемого квадрата. Правильные действия требуют нарушения искусственных границ, которые мы сами поставили: болезненные явления, порожденные экстремальной ситуацией, следует лечить нестандартными методами, выйдя за пределы искусственной схемы «социальной адаптации».

Позвольте в качестве иллюстрации рассмотреть один из симптомов ПТС, а именно, явление «немотивированной бдительности». Как вы помните, этот симптом означает, что человек постоянно и с пристальным вниманием следит за всем, что происходит вокруг; он постоянно наготове, словно ждет опасности со всех сторон. С точки зрения «нормального» среднего американца, такое поведение можно считать по меньшей мере странным, а то и принять его за признак психического расстройства.

Теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. Для ветерана, который долгое время жил в условиях, где не сразу отличишь друга от врага, а безопасное укрытие - от коварной ловушки, совершенно естественна привычка соблюдать большую осторожность и бдительность, чем это свойственно человеку, не обремененному тяжелым жизненным опытом.

Мне вспоминается одна учебная радиопередача военных лет, предназначенная американским войскам на линии фронта. Вначале слышно, как беззаботно насвистывающий солдат садится в свой джип, включает зажигание, и вдруг — оглушительный взрыв и звуки сирен. Эпизод заканчивается предупреждением: «Прежде чем ехать, проверь! В машине могут быть мины-ловушки».

С проблемой такого рода никто из нас, мирных граждан, не знаком. Мы заходим в гараж, садимся в машину, включаем зажигание и не держим в голове даже мысли о минах-ловушках. Но вот человек попадает в такие условия, где сама его жизнь зависит от того, насколько он усвоит непривычный образ мыслей я манеру поведения.

В результате такого испытания в психике человека происходят глубокие изменения. Это бывает с каждым, кто попадает в экстремальную ситуацию: травмирующие обстоятельства по природе таковы, что от их воздействия не удается уберечься практически никому.

Предупреждения о минах-ловушках дают представление о том, какого рода образ мыслей и способ поведения считались нормальными во Вьетнаме и других районах боевых действий. Людей, проявлявших в быту крайнюю осторожность и осмотрительность, могут считать «параноиками», или указывать им, что их опасения неразумны, но если смотреть на их поведение, помня о минах-ловушках, станет ясно, что граница между «разумными» и «неразумными» опасениями при разном жизненном опыте воспринимается неоднозначно.

Человеку, который всю жизнь водит машину от собственного гаража до автостоянки своего офиса, и в голову не придет регулярно проверять, нет ли в машине мин-ловушек. Такая осторожность покажется чрезмерной, он убежден, что мин-ловушек не бывает, во всяком случае он ни разу с ними не сталкивался. А вот человеку, который своими глазами видел, как из-за этих хитроумных приспособлений его товарищи погибали и получали увечья, не так-то просто поверить, что мин-ловушек не бывает и бояться их неразумно: он-то в своей я сталкивался с ними, и не раз. Для него естественно проявлять повышенную бдительность, порой приводящую в недоумение окружающих.

Когда мы помним об этом, нам легче понять, как опасно судить о других, опираясь только на свой опыт. То, что с одной точки зрения кажется неразумным страхом, с другой представляется обоснованной осторожностью.

Я не хочу сказать, что для бывшего военного совершенно нормально через 20 лет после войны бдительно искать в машине мины-ловушки. Такое поведение с полным правом можно назвать неуравновешенным, а страх - необоснованным. Но методы преодоления этого страха, если мы установили, что он действительно чрезмерный и неразумный, будут различными, в зависимости от того, стремимся мы только к «социальной адаптации», или к исцелению.

Если вы часто проявляете излишнюю бдительность и считаете, что вам следует изменить свое поведение в соответствии с социальной нормой, вы сосредоточитесь на том, чтобы перестать осторожничать и вести себя в точности как ваш, «нормальный» сосед, который убежден, что мин-ловушек не бывает. Но, стараясь быть на него похожим, вы, по всей вероятности, потерпите неудачу, поскольку знаете много такого, о чем и не подозревает ваш сосед. Вы будете злиться, в очередной раз поймав себя на излишней бдительности, и придете к выводу, что вам не удается стать «нормальным».

Если же в борьбе с излишней бдительностью вы примете целительный подход, то ход ваших мыслей будет совершенно иным. Вместо того, чтобы стараться «быть как все», вы сначала вспомните, что когда-то повышенная бдительность имела для вас жизненно важное значение, и теперь всякая стрессовая ситуация подталкивает вас именно к такому способу поведения.

Напоминая себе, что такая реакция для вас совершенно еñтественна, вы как бы даете себе разрешение всякий раз сознательно отмечать ее появление: «опять у меня это нехорошее ощущение...)» И только вы научитесь вовремя распознавать стрессовую реакцию, вам останется только задать себе вопрос, оправдан ли страх в данной ситуации?

При таком подходе вы не стараетесь быть похожим на кого-то другого. Вы остаетесь самим собой, со всеми знаниями и навыками, которых у вас не отнять. Вы учитесь контролировать свои автоматические реакции, чтобы они работали на вас. Вы сможете различать реакцию на стресс: ситуацию, когда вам ничто не угрожает и требуется только расслабиться и отдохнуть, и реальную опасность, когда повышенная бдительность вполне оправдана и необходима. Развивайте в себе это умение, и вам станет легче жить и оставаться таким, как есть. Всего того, чему вы научились в экстремальной ситуации и что вам может еще когда-нибудь пригодиться, забывать не нужно: для истинного выздоровления вовсе не требуется перечеркивать часть своей жизни ради соответствия чьим-то меркам.

Самое, важное, что следует знать о посттравматическом стрессе: даже после долгих лет смятения, страха и депрессии, можно вновь обрести жизненное равновесие, если поставить перед собой такую цель и настойчиво идти к ней. Это доказано на примере многих людей, переживших травму и долго страдавших от посттравматических болезненных явлений. Научившись распознавать последствия пережитых экстремальных обстоятельств, люди понимают, что они вполне нормальны, что болезненные явления - естественный результат тяжелых событий в прошлом. Такое понимание приводит к внутреннему принятию того, что произошло в жизни, и к примирению с самим собой.

Исцеление именно и состоит в том, чтобы примириться с самим собой, увидеть себя таким, как есть на самом деле и, внося изменения в свою жизнь, действовать не вопреки своей индивидуальности, а в союзе с ней. Это и есть истинная задача исцеления. Как только вы искренне спросите: «Где найти смысл всего того, что произошло в моей жизни?)»- считайте, первый шаг к исцелению сделан. Изменить прошлое мы не в силах: его не сделаешь более прекрасным или хотя бы менее безобразным, но наши теперешние чувства, наши представления о себе, о прошлом, о том, какой смысл заложен в нем, - могут стать другими.

Исцеление — это открытие новых возможностей и перспектив, овладение искусством жить так, чтобы в душе царил покой. Мне посчастливилось наблюдать этот процесс перемен во многих людях.

Главный недостаток «социальной адаптации» состоит в том, что такая направленность уводит людей от каких бы то ни было перемен.

Ведь при таком подходе вы не станете задавать себе вопрос: “Чего мне не хватает, чтобы чувствовать себя хорошо и радоваться жизни?” Не станете выяснять, что же мешает вашему счастью. Вместо этого вы будете вынуждены ставить вопрос иначе: «Чего мне не хватает, чтобы быть как все?». Поиск ответа на него вряд ли приведет к пониманию своего внутреннего состояния или подскажет пути перемен, скорее всего он переключит ваше внимание на внешнюю сторону поведения и на его «ненормальность».

Вдумайтесь, к примеру, в весьма распространенные замечания: “ты слишком много пьешь», «ты злишься из-за любого пустяка», «ты ни с кем не бываешь откровенен». В каждом - отражено наблюдение, что у человека нарушено внутреннее равновесие; каждое указывает на отклонение в поведении («С тобой что-то не в порядке»),- но все эти замечания уводят от вопроса: чему служат данные отклонения, какой внутренней потребностью они вызваны?

Процесс исцеления, кроме всего прочего, конечно, предполагает изменение поведения. С другой стороны, если истинная причина отклонений связана с прошлыми переживаниями и в основе нездоровых поступков лежит подсознательная потребность заглушить душевную боль, тогда само по себе изменение поведения не принесет желаемого результата. Согласно же установкам «социальной адаптации», путь к здоровью лежит только лишь в отказе от неправильных поступков, а следовательно, и главная цель лечения — помочь человеку вести себя иначе.

Трудность состоит в том, что нездоровые привычки (например, злоупотребление алкоголем) человек приобретает, когда стремится скрыть что-то другое, сильно беспокоящее его. Я называю это “рефлексом подавления», его часто можно наблюдать в поведении людей, переживших травму. Рефлекс подавления загоняет неприятные чувства вглубь - туда, где их эмоциональное воздействие ощущается с меньшей интенсивностью. Это, как правило, сопровождается постоянным напряжением мышц тела. И по мере того, как человек привыкает подавлять в себе отрицательные чувства (гнев, ненависть, ревность, ярость, подозрительность), он одновременно теряет способность испытывать положительные эмоции (любовь, доброту, дружелюбие, доверие). А ведь именно положительные чувства - к себе, к окружающим, к жизни - дают человеку желание и силы изменить что-то в себе и в обстоятельствах своей жизни.

Когда поставленная цель - это социальная адаптация, внимание не сосредоточено на планировании того, как достичь пункта назначения; вы почти не задумываетесь, где вам довелось побывать. Вот почему все двадцать с чем-то лет, в государственных медицинских центрах для ветеранов методы первичного лечения не предусматривают обсуждения военных событий и связанных с ними сновидений. Вместо этого лечение построено на принципе «будь здесь и сейчас» (выражение одного из ветеранов), а основная установка состоит в том, забыть прошлое (поскольку, дескать, изменить его мы не в силах).

Бесплодность идеи «социальной адаптации» - почему я и называю ее мифом - объясняется тем, что она полностью игнорирует важный факт: для многих ветеранов прошедшая война до сих пор присутствует в их жизни. Связанные с войной переживания и воспоминания для них реальны здесь и сейчас. А значит, чтобы выполнить рекомендацию «будь здесь и сейчас», им необходимо вспомнить то, что было раньше.

Нужно сделать оговорку: без конца размышлять о прошлых страданиях и невзгодах не особенно полезно, а может быть, даже и вредно. Но с другой стороны, никто не станет отрицать, что жизненный опыт - богатейший источник знаний о наших собственных сильных и слабых сторонах. Чтобы вспомнить свои прошлые достижения или извлечь урок из прошлых неудач, мы должны иметь доступ к тому, что произошло с нами раньше, и за счет этого более полно строить свою жизнь сейчас.

Если незажившие душевные раны преграждают доступ к прошлому, сокращается диапазон теперешних возможностей (как если бы у вас был телевизор с двадцатью каналами, но из них работали только три, а настройка на остальные была бы невозможна из-за большого количества помех).

Чтобы, быть целостной личностью, необходимо воспринимать информацию о себе беспрепятственно по всем каналам.

Продолжая сравнение с телевизором, – у человека помехи создает, главным образом, собственный страх. Настраиваясь на все новые и новые каналы приема информации о себе, мы обнаруживаем новые способы решения встающих перед нами проблем. Это дает большую свободу действий и укрепляет внутреннее спокойствие, хотя «социальная адаптация» здесь совершенно ни при чем.

И последнее, что хочется сказать о разнице между «социальной адаптацией» и исцелением. Практически все вьетнамские ветераны, с которыми мне довелось беседовать, сходятся в одном на войне случались не только тяжелые, травмирующие события, но и такие, в которых укреплялись силы, мужество, уверенность в себе. Встреча со смертельной опасностью, победа над страхом, взаимная поддержка в тяжелых условиях - во всех этих испытаниях закалялся характер. Большинство «нормальных» американцев не прошли этой суровой школы и не познали на собственном опыте такую проверку перед лицом опасности.

Американская земля вот уже много лет не знает войн, и эта (кажущаяся) безопасность позволяет нам судить о том, что «нормально, а что ненормально, вовсе не так, как судят об этом в странах, раздираемых войнами и конфликтами.

У большинства вьетнамских ветеранов, пытающихся адаптироваться, приучить себя к ”нормальному” поведению, главные трудности возникают из-за того, что им в качестве лечения предлагают попросту забыть прошлое. А это часто означает, что из памяти будут выброшены не только уродливые образы войны, но также уроки благородства, дисциплины, чести и мужества. Такой путь не ведет к целостности.

Истинное исцеление приходит тогда, когда мы отдаем должное всему, что узнали на своем жизненном пути и пользуемся этими знаниями.

Поэтому, я предлагаю отказаться от идеи «адаптации» и отправиться на поиски того, что привело бы вас к более гармоничной жизни, достойной самоуважения.

Как распознать страх.

Когда мы были маленькими детьми, страх составлял неотъемлемую часть нашей жизни: он появлялся всякий раз при встрече с неизвестным или когда мы испытывали дискомфорт и не знали способа вновь вернуть состояние комфорта и защищенности. Подрастая и постепенно узнавая все больше и больше об окружающем мы ближе знакомились с пугавшими нас когда-то предметами и явлениями и переставали испытывать страх при столкновении с ними. Мы учились справляться с различными неприятными моментами нашей жизни выбирая такой способ поведения, который устранял бы дискомфорт или хотя бы уменьшал его. Жизнь учила многих из нас, что свой страх нельзя не только показывать окружающим, но даже признаваться в нем самому себе.

Во многих психологических исследованиях описан так называемый «феномен Джона Узина». Этот киноактер, исполнявший роли суперменов в фильмах-боевиках, стал примером для подражания и кумиром мальчишек 50-60 гг. киногерой Джона Узина не склонен обсуждать свои чувства и переживания. При встрече с опасностью он тверд и бесстрашен. Он умеет сохранять хладнокровие в ситуации; борьба за справедливость для него важнее собственной жизни. Из одной киноленты в другую повторяются кадры: герой храбро шагает навстречу опасности, выступая в одиночку против целой засады злодеев. У зрителя создается впечатление, что Узин либо вообще ничего не боится, либо его делают неуязвимым для чувства страха непоколебимая твердость и жажда справедливости. Разумеется, он был кумиром нашего детства: мы мечтали во всем походить на него и на других подобных ему суперменов. Ради этого сходства мы должны были так же хорошо, как и он, преодолевать страх или хотя бы делать вид, что нам это удается.

Таким образом мы, взрослея, учились лгать и притворяться перед самими собой, чтобы замаскировать чувство страха. Мы делали вид, что переживаем не страх, а что-то другое: «Страшно? Мне? Да нисколько!». Мужчине бояться не пристало; боятся одни трусы - твердили нам не раз.

Когда мужчине страшно, он вынужден каким-то образом видоизменять этот страх, чтобы спрятать его - причем, не только от других, но от себя самого, поскольку показать свой страх означало уронить себя в мнении окружающих. Таким образом, у огромного большинства американцев выработался поведенческий механизм отрицания собственных глубинных страхов. Впрочем, конкретные причины, вызывающие страх, для разных людей совершенно различны. Попросту говоря, когда мы всерьез чего-либо боимся, мы не желаем признаваться в этом даже самим себе. Мы отказываемся называть это чувство страхом и вынуждены подыскивать для него какое-нибудь другое благовидное название. Но все это чистейший самообман, поскольку испытывать страх присуще каждому человеку без исключения.

Говоря о травмирующих событиях, мы обычно имеем в виду события, которые не просто выходят за рамки обыденного опыта, но также рождают сильный страх и душевную боль. Угроза была настолько сильной, что у пережившего ее человека могло быть вовсе утрачено ощущение безопасности, способность чувствовать себя комфортно в этом мире.

Если вы все еще находитесь под властью травмирующего события, случившегося в вашей жизни, то на пути к исцелению вам придется прежде всего без самообмана разобраться во всем, что так сильно напугало вас, что непосредственно угрожало вашей безопасности. Только после этого вы сможете внести конструктивные изменения в свою жизнь, чтобы она стала более плодотворной и осмысленной.

Бытующий в нашем обществе «моральный кодекс Джона Узина” не дает честно признаться в своем страхе - вот почему многие мужчины, страдающие от многолетнего посттравматического страха, не могут объективно взглянуть на то, что мешает им спокойно жить. Мы не позволяем себе хныкать - ведь это «немужественно».

Я расскажу, как можно научиться распознавать в себе страх. Но прежде задумайтесь: неужели в поступках надуманных киногероев заключено все, что следует знать о чувстве страха и о том, как с ним бороться? Для живых - не вымышленных - людей страх это реальность. Страх естественная и неотъемлемая часть нашей жизни. У людей, прошедших через серию травмирующих событий, страхом насыщен значительный кусок всего жизненного опыта. Если мы хотим, чтобы чувство страха хотя бы частично ушло из нашей повседневной жизни, мы должны научиться это чувство распознавать.

На первый взгляд кажется, чему тут учиться - все и так ясно. К сожалению, из-за отрицательного отношения общества ко всем проявлениям страха, многие из нас усвоили манеру обманывать себя. Поэтому давайте познакомимся с несколькими объективными признаками, которые помогут распознавать страх. Но сначала рассмотрим, каким образом чувство страха воздействует на наш организм. Это поможет понять, почему скрытые страхи пагубно сказываются на состоянии здоровья человека.

Нервная система, к которой относятся головной мозг и разветвленная сеть нервов во всем теле, является для нашего организма вроде центральной ЭВМ, собирающей и обрабатывающей информацию обо всем, что происходит внутри и снаружи. Этот компьютер посылает всем органам приказы о том, как они должны действовать в соответствии с ситуацией на данный момент. Не вдаваясь в подробности, опишу только один вид таких приказов, отдаваемых организму через нервную систему. Этот приказ занесен в базовую память нашего живого компьютера и автоматически срабатывает всякий раз, когда ситуация кажется нам угрожающей.

Механизм, о котором идет речь, получил название рефлекс “бей или беги”. Мы, не задумываясь, пользуемся им всякий раз, когда чувствуем приближение угрозы, когда чего-то боимся. Стоит организму принять сигнал опасности, как происходит целая цепочка

физиологических и биохимических изменений: учащаются сердцебиение и дыхание, повышается уровень напряжения мышц, меняется состав крови и других жидких сред нашего тела и т.д. Весь этот комплекс реакций и называется рефлексом «бей или беги».

Главный результат всех этих стремительно происходящих процессов - скачкообразное повышение имеющейся у нас энергии, чтобы можно было воспользоваться ею при встрече с опасностью. Чем больше угроза, тем резче скачок, тем больший объем энергии нам предоставляется. Мы можем вступить в борьбу с тем, что нам угрожает, мы можем убежать от опасности. Безразлично, какую линию поведения мы выберем; рефлекс «бей или беги», заложенный в нашу нервную систему, сделает свое дело, моментально приведет организм в боевую готовность и тем самым поможет нам выжить. Этот рефлекс сформировался у человека за долгие годы эволюции и не раз сослужил ему хорошую службу.

Одним из недостатков рефлекса «бей или беги» является то, что он не отличает реальной угрозы от вымышленной, кажущейся. Всякий раз, когда нам чудится опасность (пусть даже ситуация воспринята нами неверно), мозг посылает организму соответствующий приказ и все происходит точно так же, как и в случае реальной угрозы. А значит, чем чаще окружающая обстановка кажется нам враждебной, тем больше времени наш организм пребывает в боевой готовности под влиянием рефлекса «бей или беги».

Как всякая человеческая функция, этот рефлекс обостряется по мере тренировки и притупляется, когда им пользуются редко. Люди, которым свойственно ощущение относительной защищенности, попадая в критическую ситуацию, испытывают реакцию средней интенсивности, в то время как другие, которым часто доводилось чувствовать себя под угрозой, в аналогичном случае ощутят реакцию более мощную и стремительную. Зная механику рефлекса «бей или беги», вы поймете связь между некоторыми симптомами ПТС у вьетнамских ветеранов и событиями, пережитыми этими людьми во время войны.

Судя по рассказам моих пациентов, во Вьетнаме опасность преследовала их всегда и везде. Подолгу не было возможности минуту расслабиться, отдохнуть, почувствовать себя в безопасности. В ситуации такого рода рефлекс «бей или беги» срабатывает гораздо чаще, чем дома, в «нормальных» условиях. У людей, находившихся в районе боевых действий, порой по целым дням не выключался внутренний сигнал тревоги.

Таким образом, рефлекс, который в норме, дает о себе знать редко и лишь в особых случаях, стал для большинства (если не для всех)ветеранов чем-то привычным, испытываемым часто и подолгу. Крайняя настороженность, бдительное ожидание опасности, а значит, сопутствующее этому возбужденное состояние нервной системы и высокий уровень адреналина в крови, были, по словам многих ветеранов, делом скорее обыденным, чем исключительным.

У людей, прошедших такие суровые испытания, нервная система хорошо натренирована в определенном направлении: она передает сигнал «бей или беги» с невероятной быстротой и при малом намеке на опасность. Именно это происходит с бывшим военным, когда неожиданный звук обычной хлопушки заставляет его в тот же миг броситься на поиски укрытия. Именно от этого у него — через столько лет после войны! - бешено колотится сердце и подскакивает уровень адреналина, словно при настоящем взрыве. Человека побуждает к этому его высокотренированный рефлекс выживания. Просто в данном случае происходит реакция не на действительную, а на мнимую опасность. Связь между ПТС и реакцией «бей или беги” уже доказана и наглядно продемонстрирована. Специалисты измерили у ветеранов Вьетнама, страдающих ПТС, уровень норадреналина в крови (норадреналин - один из участников биохимической реакции, происходящей при активации рефлекса «бей или беги»). Как и ожидалось, уровень норадреналина у них оказался значительно выше, чем в среднем у жителей США.

Я так подробно остановился на рефлексе «бей или беги» и его следствиях, чтобы яснее показать связь между тем, что случилось когда-то и тем, что имеет место сейчас. Излишняя активация этого рефлекса приводит ко множеству стрессовых симптомов, в числе которых - мышечное напряжение, повышенное кровяное давление, депрессия, раздражительность, агрессивность поведения, нарушения сна, общая тревожность - все то, что ассоциируется с ПТС. Если рефлекс «бей или беги» хорошо натренирован из-за того, что в прошлом часто использовался, он и в мирной обстановке будет включаться с прежней легкостью, причем нередко, без ведома самого человека. Поэтому в процесс лечения входит распознавание признаков, по которым можно определить момент активации этого рефлекса.

Это происходит только в тех случаях, когда вы чувствуете какую-либо угрозу. Вот почему вам важно научиться узнавать чувство страха. Вы должны замечать моменты, когда вам страшно, поскольку именно в это время у вас срабатывает рефлекс «бей или беги». Благодаря этому вы будете знать, когда следует применить методы снижения чувства страха, чтобы приглушить, смягчить рефлекс «бей или беги», и получить возможность более полноценно расслабиться и наслаждаться покоем.

По каким же признакам можно определить, когда действует данная стрессовая реакция? Прежде всего постараемся проследить, какие изменения характерны в этот момент для вашего организма. Получив сигнал тревоги, начинает сильнее биться сердце и учащается дыхание. Мышцы напрягаются - вы можете заметить это напряжение в плечах, в нижней челюсти. Крепко стиснутые зубы, вздернутые плечи, которые не опускаются при выдохе, сжатые кулаки, поверхностное дыхание, неспособность сделать глубокий вдох и выдох - все это признаки сильного мышечного напряжения. Заняв «по команде» боевую позицию, ваше тело не хочет разжать кулаки или зубы, опустить плечи, глубоко вздохнуть. Эти действия способствовали бы расслаблению, а принятая команда «бей или беги» расслабляться запрещает.

По мере наблюдений вы будете все успешнее улавливать появление такого рода реакций в своем организме, и со временем научитесь распознавать их в самом начале, в момент возникновения. Именно на этом этапе их легче всего обуздать. Это очень полезный навык — он, как радарная система обнаружения противника, позволит вам вовремя укрепить свою оборону. Только вместо устройства, которое водит лучом по небу в поисках вражеских самолетов, ваша собственная система раннего оповещения будет водить невидимым внутренним лучом по всему телу и бдительно отмечать каждое необычное ощущение. Радар служит для того, чтобы выиграть время на подготовку к встрече с противником, точно так же и у вас будет больше возможности снизить силу стрессовой реакции, если вы вовремя заметите нарастание внутреннего напряжения.

Ваша система раннего оповещения будет улавливать излишнее мышечное напряжение, ускоренное сердце6иение и учащенное дыхание, выброс адреналина и другие физиологические реакции, сопутствуют нервному возбуждению. Возможно, вам потребуется некоторое время на осознание этих ощущений, но не исключено, что вы и так хорошо с ними знакомы.

Если вы не знаете, что происходит, когда вы начинаете нервничать, нужно немедленно выяснить это. Пройдите мысленным взором весь свой организм и проведите своего рода ревизию. Задайте себе вопрос, как ощущается каждая часть тела, когда вы испытываете стресс. Какими становятся пальцы ног - горячими, холодными или онемевшими? Как ведут себя голени, лодыжки, бедра, ягодицы, половые органы, желудок, брюшная полость, бока, поясница, шея, лоб?

Проведите такую «ревизию» хотя бы один раз в спокойном состоянии и один раз в состоянии нервного напряжения. Ощущения, возникающие в теле во время стресса, являются важнейшими признаками, по которым надо определить активность рефлекса «бей или беги». Следя за этими ощущениями как за точками на экране радара, вы сможете вовремя отметить появление чего-то необычного.

Что касается мышления, то и здесь можно научиться распознавать свои «параноидальные» идеи, т.е. страхи и опасения, неразумные с точки зрения реальных обстоятельств. Поскольку понятие разумного и неразумного у разных людей различно, и даже у одного и того же человека не остается неизменным в течение жизни, зачастую трудно сказать, продиктовано ли опасение (боязнь, что может произойти несчастье) разумной осторожностью или неразумным страхом. Четких границ здесь нет: приходится решать самостоятельно. Но при тщательном анализе ситуации и при некоторой практике можно разить свою способность отличать реальную опасность от мнимой.

Позвольте привести один пример. Предположим, вы сидите на камне в гористой местности в полном одиночестве и не ощущаете никакого беспокойства, как вдруг совсем рядом замечаете гремучую змею. Она словно вот-вот нападет на вас. В такой ситуации рефлекс «бей или беги» сработает у большинства людей, практически каждый человек воспримет это как угрозу жизни. Удалиться от змеи как можно скорее и как можно дальше, по меньшей мере, проявление разумной осторожности. Вряд ли кто станет с этим спорить.

Предположим, что с момента вашей встречи с гремучей змеей — надеюсь, вы остались целы и невредимы — прошло несколько дней и вы вернулись в город. Насколько вам известно, здесь гремучие змеи не водятся: ни вы, ни кто-либо другой их никогда не встречали в этих местах. Однако, всякий раз, когда вы проходите через выложенный камнем участок сада (по виду похожий на то место в горах, где вам встретилась змея), у вас в мозгу звучит сигнал тревоги (уровень адреналина в крови резко подскакивает), вы бдительно оглядываете камни в поисках змеи.

У большинства людей обстановка сада не пробуждает рефлекса «бей или беги». Страх, испытываемый вами, необоснован, вы отлично знаете, что гремучие змеи не живут в больших городах. Повышенная бдительность и осторожность, вполне уместные в пустынной гористой местности, здесь теряют смысл.

Страх встретиться в городе со змеей можно вполне назвать «маниакальным». Тем не менее, ваше тело реагирует на команду “бей или беги» стандартным способом: мобилизацией всех сил и напряжением мышц, точно так же, как если бы вам угрожала реальная опасность. В вашем распоряжении окажется гораздо больше энергии, чем требуется в данной ситуации. А началось все с напоминания об опасности, хотя на самом деле никакой опасности нет. Теперь вы понимаете, почему так важно уметь анализировать свои страхи и отбирать реальные или вымышленные угрозы.

В некоторых случаях угроза окажется реальной, и вы будете рады, что рефлекс «бей или беги» не подвел вас.

Иной раз, вам в первый момент будет неясно, в опасности вы или нет, придется послать запрос в имеющийся банк данных: проще говоря, оценить ситуацию с точки зрения всего, что вам известно о ней. И нередко, сразу же, спокойно взглянув на обстановку, вы поймете, что никакой угрозы нет, а просто ваш натренированный рефлекс сработал раньше времени. В этом случае вам придется «открыть предохранительный клапан», чтобы снизить избыточное давление.

Каким же образом можно быстро проверить реальность угрозы? Сразу же, как только почувствуете, что внутренне напрягаетесь и приходите в «боевую готовность», задайте себе вопрос (он позволит взглянуть на ситуацию несколько отстраненно и оценить реальную опасность): «Угрожает ли что-то моей жизни?».

Вернемся к примеру со змеей. В первом случае, когда вы на самом деле столкнулись со змеей, это действительно было ситуацией выживания. Неправильные действия могли окончиться большой бедой, даже гибелью. В тот момент, почувствовав напряжение, в доли секунды вы спросили себя: «Моя жизнь в опасности?» И получили ответ: «Да!». Правильно оценили ситуацию и начали действовать, как считали нужным. Во втором случае, когда вы шли по саду и внезапно ощутили тревогу, физиологическая реакция — выброс адреналина и субъективное восприятие опасности - была, возможно, столь же интенсивной, как и при реальной встрече со змеей. Но после вопроса: «Есть ли смертельная угроза?» и анализа обстановки, логическое мышление ясно показало вам на беспочвенность страхов и дало ответ: «Как только сделан этот вывод, реакция «бей или беги» ослабевает.

Если вам не раз приходилось встречаться с опасностью, вполне вероятно, что вы научились мгновенно реагировать на всякую угрозу. Это источник вашей силы в тех случаях, когда опасность реально существует, но это же может навлечь на вас серьезные неприятности когда вполне невинная ситуация почему-либо кажется вам угрожающей. Задавая себе главный вопрос: «Моя жизнь в опасности?», вы выигрываете время для того, чтобы проанализировать обстановку и понять, что это не ситуация выживания. Так вы научитесь сдерживать свои боевые рефлексы, когда они неуместны. Кроме того, вы таким образом проверяете реальность своих страхов, выясняете, какие из них являются: «маниакальными», необоснованными.

Существует особая связь между страхом и гневом. Гнев — это реакция на страх. В тех сферах вашей жизни, где часто присутствует гнев, вначале произошло нечто угрожающее, сильно испугавшее вас. Гнев - один из способов ответить на опасность. Это вовсе не означает, что ваш гнев напускной, фальшивый, ненастоящий. Все мы отлично знаем, что чувство гнева вполне реально, и к тому же обладает мощной силой. Внимательно анализируя ситуации, когда мы были особенно рассержены, мы обнаруживаем, что перед тем, как мы пришли к состоянию гнева, с нами случилось что-то воспринятое нами как опасность. Это относится ко всем видам гнева, от легкого раздражения до убийственной ярости. А значит, когда мы учимся распознавать свой внутренний страх, то области, в которых проявляется гнев, дают нам ценную подсказку.

Конечно, чувствовать искренний гнев в минуту реальной угрозы естественно и совершенно нормально. Но, как я уже объяснил, иногда мы чувствуем себя под угрозой из-за необоснованных страхов, и при этом мнимая опасность может разъярить нас ничуть не меньше, чем реальная.

Итак, если вы слишком часто испытываете гнев и хотели бы испытывать его пореже, советую вам поближе познакомиться с явлениями, которые пугают вас и тем самым провоцируют чувство гнева. При этом изменится фокус вашего восприятия ситуации: ваше внимание будет направлено не на того, кто заставил вас разозлиться, а на то, каким образом ваш собственный рефлекс «бей или беги” сработал в ответ на что-то пугающее. Вряд ли у вас когда-нибудь появится возможность управлять действиями окружающих людей, но зато вы можете научиться брать под контроль свою собственную реакцию на происходящее.

Для ветеранов это особенно важно, поскольку главное, чему учат при боевой подготовке, – это не давать воли своим чувствам, игнорировать страх, боль и всякого рода неудобства.

Как правило, новобранца сначала подвергают суровым испытаниям, чтобы вызвать у него длительное состояние утомления и беспомощности, которые приводят к чувству страха. После того, как молодого солдата научат из страха подчиняться приказам, ему сообщают знания, позволяющие вновь почувствовать себя уверенно, обучают владению различными боевыми навыками. Его учат управлять своим телом и своими мыслями, приспосабливаться к обстоятельствам, направленно применять свою силу и т.д. На наглядных примерах новобранец усваивает один очень важный аспект поведения: что делать, когда становится страшно. При этом ему указывают на эталон «хорошего солдата», реагирующего на опасность определенным образом.

Перед лицом противника, особенно если этот противник вооружен, у человека, естественно, возникает страх и «включается» команда «бей или беги». В кровь поступает гормон адреналин (связанный с чувством страха) и норадреналин (связанный с чувством гнева), которые дают человеку силы сражаться или убежать. Солдата у таких ситуациях думать только о победе, о том, как взять верх над противником и подавить его сопротивление. Рефлекторным приливом сил в момент опасности солдат должен воспользоваться, “накачивая” в себе злобу и агрессивность до тех пор, пока страх не будет преодолен и можно будет продолжать бой. Это старый, испытанный метод подготовки бойцов, и он весьма эффективен.

Нас в данном случае интересуют некоторые последствия этого боевого рефлекса. По сути дела, солдата обучают всегда отвечать на собственное чувство страха агрессивным поведением. При достаточной тренировке этот навык доводится до автоматизма: человек реагирует не задумываясь; он даже не осознает, что именно его напугало. Все происходит само собой: по какой-то причине появляется страх, немедленно — бац! — человек автоматически, не задумываясь, начинает вести себя агрессивно.

Именно этот гнев многие ветераны считают главной причиной своих жизненных трудностей: «Не знаю, откуда это у меня», “На меня вдруг что-то нашло», «Порой это происходит без всякой причины”.

Когда вас охватывает гнев, причина этому есть всегда, но она может быть скрыта. Если в течение нескольких лет вы развивали в себе тот рефлекс, который я обрисовал ранее, у вас в крови, по всей вероятности, повышен уровень норадреналина (гормона, связанного с чувством гнева) и из-за этого вам свойственно порой проявлять беспричинную агрессивность.

Я уделил так много внимания чувству страха, поскольку распознавание этого чувства поможет вам обуздать гнев, повышенную тревожность и преодолеть привычную скованность мышц.

 Честно признаться в своем страхе - первый шаг.

 После того, как мы уясним насколько дестабилизирует воздействие страха нашу психику, можно будет подойти к тому, как вернуться в более устойчивое, уравновешенное состояние.



<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Что такое посттравматический стресс? | Как обрести внутреннее равновесие.
Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2018-11-12; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 171 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Самообман может довести до саморазрушения. © Неизвестно
==> читать все изречения...

1047 - | 901 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.013 с.