Вхождение в чистое сознание

 

Ее сестра Ани Рилу тоже провела всю жизнь, практикуясь, и встречала тех же великих мастеров. У нее был толстый молитвенник, и она весь день читала молитвы и выполняла практики. Время от времени она дремала, а пробуждаясь, продолжала практику с того момента, на котором оставила ее. Весь день и всю ночь напролет она делала одно и то же; так что она вряд ли когда спала всю ночь напролет, и часто оказывалось, что свою утреннюю практику она делает вечером, а вечернюю – утром. Пелу, ее старшая сестра, была гораздо более решительной и упорядоченной и ближе к концу своей жизни не могла выносить этого бесконечного нарушения обычного распорядка. Она обращалась к ней: «Почему бы тебе не делать утреннюю практику утром, а вечернюю практику вечером, и гасить свет и ложиться в постель, как все остальные?» Ани Рилу бормотала в ответ: «Да… да», но продолжала по‑прежнему.

В то время я бы встал скорее на сторону Ани Пелу, но сейчас я вижу мудрость того, что делала Ани Рилу. Она погружалась в поток духовной практики, и вся ее жизнь и бытие становились одним нескончаемым потоком молитвы. Фактически, по‑моему, ее практика была настолько сильна, что она продолжала молиться даже во время сновидений, а любой, кто это делает, будет иметь очень хорошую возможность освобождения в состояниях бардо.

Умирание Ани Рилу обладало той же мирностью и пассивностью, что и ее жизнь. Она некоторое время болела, и одним зимним утром в девять часов жена моего мастера почувствовала, что вскоре наступит смерть. Хотя к этому времени Ани Рилу не могла уже говорить, она была по‑прежнему бодрствующей. Кого‑то тут же послали попросить Додрупчена Ринпоче, замечательного мастера, жившего неподалеку, прийти и дать ей последнее руководство, и провести пхова, практику переноса сознания в момент смерти.

В нашей семье был один старик по имени А‑пе Дордже, который умер в 1989 году в возрасте восьмидесяти пяти лет. Он жил в нашей семье в течение пяти ее поколений. Это был человек, чья отеческая мудрость и здравый смысл, выдающаяся моральная крепость и доброе сердце, и его дар примирения ссор, сделали его для меня воплощением всего хорошего, что есть в тибетце: крепкий, земной, обычный человек, непроизвольно живущий духом наших учений. Он столькому научил меня, когда я был ребенком, в особенности тому, насколько важно быть добрым к другим и никогда не хранить отрицательных мыслей, даже если кто‑нибудь причинит тебе вред. Он обладал природным даром передавать духовные ценности самым простым образом; он практически очаровывал вас так, что вы проявлялись с самой лучшей стороны. А‑пе Дордже был прирожденным рассказчиком, и в детстве я как зачарованный слушал его сказки и истории из эпоса о Гесере, или рассказы о схватках в восточных провинциях, когда в начале 50‑х годов Китай вторгся в Тибет. Куда бы он ни приходил, он приносил с собой простоту и радость, и юмор, заставлявший любую трудную ситуацию казаться менее сложной. Даже когда ему было под восемьдесят, как я помню, он был бодр и подвижен, и каждый день ходил за покупками почти до самой своей смерти.

Обычно А‑пе Дордже отправлялся за покупками каждое утро примерно в девять часов. Он услышал, что Ани Рилу близка к смерти, и пришел к ней в комнату. У него была привычка говорить очень громко, почти кричать. «Ани Рилу», – позвал он. Она открыла глаза. «Моя дорогая девочка, – ласково обратился он к ней, сияя своей очаровывающей улыбкой, – настал момент показать твой настоящий характер. Не медли. Оставь сомнения. Ты была так благословлена, что встретила столько замечательных мастеров и получила учения от них всех. Кроме того, у тебя была еще бесценная возможность практиковаться. Чего тебе еще желать? Теперь единственное, что тебе нужно делать, это сохранять сущность учений в своем сердце, и особенно указания для момента смерти, которые дали тебе твои мастера. Удерживай это в своем уме и не отвлекайся.

Не волнуйся о нас, с нами все будет прекрасно. Я сейчас иду за покупками, и, наверное, когда вернусь, то уже тебя не увижу. Так что, до свидания». Он сказал это, широко улыбаясь. Ани Рилу все еще была в сознании, и то, как он это сказал, заставило ее в ответ улыбнуться и слегка кивнуть.

А‑пе Дордже знал, что когда мы приближаемся к смерти, то жизненно важно вложить сущность всей нашей духовной практики в одну «практику сердца», воплощающую все. То, что он сказал Ани Рилу, по сути совпадает с третьей строкой в стихе Падмасамбхавы, где говорится о моменте смерти:

 

Войду, не отвлеченный ничем, в ясное сознавание учения.

 

Для того, кто обрел узнавание природы ума и стабилизировал его в своей практике, это означает присутствие в покое Ригпы. Если у вас нет этой стабильности, помните в глубине своего сердца сущность учений вашего мастера, особенно наиболее важные указания для момента смерти. Удерживайте это в вашем уме и сердце, и думайте о своем мастере, и слейте свой ум воедино с ним, в то время, как умираете.

 

УКАЗАНИЯ ДЛЯ УМИРАНИЯ

 

Для описания бардо умирания часто используют образ красивой актрисы, сидящей перед зеркалом. Вот‑вот начнется ее последний спектакль, и она наносит грим и в последний раз проверяет, как выглядит, перед тем, как выйдет на сцену. Точно так же в момент смерти мастер вновь показывает нам сущностную истину учений – в зеркале природы ума – и направляет нас прямо в сердце нашей практики. Если нашего мастера тут нет, то должны присутствовать наши духовные друзья, имеющие хорошие кармические связи с нами, чтобы помочь напомнить нам об этом.

Сказано, что самое лучшее время для этого наступает сразу после того, как прекратится внешнее дыхание, и до того, как окончится «внутреннее дыхание», хотя безопаснее начать во время процесса распада, прежде, чем полностью откажут чувства. Если у вас не будет возможности увидеть своего мастера прямо перед смертью, вам нужно будет гораздо раньше получить от него эти указания и освоить их.

Если мастер присутствует у смертного ложа, то, согласно нашей традиции, он делает то, что происходит в следующей последовательности. Мастер сначала произносит слова, имеющие такой смысл: «О сын/дочь просветленной семьи, слушай не отвлекаясь…», а затем проводит вас последовательно по всем стадиям процесса распада. Затем мастер сильно и точно выражает суть показа природы ума в нескольких проникновенных словах, так, что они создают в вашем уме сильное впечатление, и просит вас находиться в покое природы ума. Если это превыше ваших сил, то мастер напомнит вам о практике пхова, если вы ее знаете; если же нет, он сам проведет для вас эту практику. Затем, в качестве дополнительной предосторожности, мастер может также объяснить природу переживаний в состояниях бардо после смерти, что они все, без исключения, являются проекциями вашего собственного ума, и вдохновит вас уверенностью, нужной для узнавания этого в каждый момент. «О сын или дочь, что бы ты ни видел, каким бы ужасающим это ни было, узнай это, как свою собственную проекцию; узнай это как светоносность, естественное сияние твоего ума». И, наконец, мастер укажет вам помнить о чистых мирах будд, выражать преданность и молиться о том, чтобы быть вновь рожденным там. Мастер повторит слова показа природы ума три раза, и, оставаясь в состоянии Ригпы, направит свое благословение умирающему ученику.

 

ПРАКТИКИ ДЛЯ УМИРАНИЯ

 

Есть три главных практики для умирания:

 

• Лучше всего находиться в покое природы ума или призывать сердце – сущность нашей практики;

• Следующей идет практика пхова, перенос сознания;

• И наконец, можно полагаться на силу молитвы, преданность, вдохновение и благословение просветленных существ.

 

Высшие из практикующих Дзогчен, как я уже говорил, полностью постигли природу ума в течение своей жизни. Поэтому, когда они умирают, им нужно только продолжать находиться в покое этого состояния Ригпы, в то время, как они совершают переход через смерть. Им не нужно переносить свое сознание в любой мир будд или просветленный мир, поскольку они уже осуществили ум мудрости будды в самих себе. Смерть для них – это момент высшего освобождения, момент, венчающий их осознание и свершение их практики. В Тибетской Книге Мертвых есть только несколько слов напоминания для такого практика: «О Господин! Вот возникает Основная Светоносность. Узнай ее и покойся в практике».

О тех, кто полностью свершил практику Дзогчен, сказано, что они умирают «подобно новорожденному», без каких‑либо тревог и забот по поводу смерти. Им не нужно беспокоиться, когда или где они умрут, и им не нужно учений, указаний или напоминаний.

«Лучшие практикующие среднего уровня» умирают «подобно нищим на улице». Никто не замечает их и ничто их не беспокоит. Благодаря стабильности их практики, на них не оказывает абсолютно никакого влияния то, что их окружает. Они так же легко могут умереть в суете больницы или дома посреди ссорящейся и пристающей к ним семьи.

Я никогда не забуду старого йога, которого знал в Тибете. Он был похож на старого волынщика из сказки, и дети следовали за ним повсюду. Куда бы он ни шел, он пел и декламировал, а за ним ходили целые толпы, и он велел им всем заниматься практикой и произносить «ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ», мантру Будды Сострадания. У него было большое молитвенное колесо; а когда кто‑нибудь давал ему что‑то, он пришивал это к своей одежде, так что наконец сам стал походить на молитвенное колесо, когда вращался. Я помню также, что у него был пес, повсюду следовавший за ним. Он обращался с этим псом, как с человеком, ел с ним одно и то же из одной миски, спал рядом с ним, считал его своим лучшим другом и даже постоянно разговаривал с ним.

Немногие принимали его всерьез, а некоторые называли «сумасшедшим йогом», но многие Ламы высоко отзывались о нем и говорили, что мы не должны смотреть на него свысока. Мой дед и вся моя семья всегда обращались с ним с уважением, приглашали его в зал‑святилище и предлагали чай и хлеб. В Тибете было в обычае никогда не посещать чей‑то дом с пустыми руками, и однажды, когда он пил чай, он вдруг остановился и сказал: «О! Простите меня, я чуть не забыл… вот мой подарок вам!» И он взял тот самый хлеб и белый шарф, который только что преподнес ему мой дед, и вернул их ему, так, будто это и был подарок.

Он часто спал прямо под открытым небом. Однажды он так и умер, около монастыря Дзогчен: рядом со своим псом, прямо посреди улицы, на куче мусора. Никто не ожидал того, что затем случилось, но свидетелями этому стало множество людей. Вокруг его тела образовалась сверкающая сфера радужного света.

Сказано, что «средние практикующие среднего уровня умирают подобно диким животным или львам, на снежных вершинах гор, в горных пещерах или пустых долинах. Они полностью могут самостоятельно позаботиться о себе и предпочитают уйти в пустынное место и тихо умереть, без суеты и беспокойства друзей и родственников».

Таким преуспевшим практикующим, как эти, нужно напоминание мастера о практиках, которые им следует применять при приближении смерти. Вот два таких примера, происходящие из традиции Дзогчен. В первом из них практикующему советуют лечь «в позе спящего льва». Затем он должен сосредоточить свое сознавание в своих глазах и устремить взгляд в небо перед собой. Просто оставляя свой ум неизменным, он покоится в этом состоянии, позволяя своей Ригпе слиться с первозданным пространством истины. В то время, как возникает Основная Светоносность смерти, он совершенно естественно втекает в нее и достигает просветления.

Но это возможно только для того, кто уже стабилизировал свое сознавание природы ума посредством практики. Для того, кто не достиг этого уровня совершенства и нуждается в более формальном методе для сосредоточения, рекомендуется другая практика: зримо представить свое сознание как белый слог «А» и выбросить его по центральному каналу и через макушку своей головы в обитель будд. Это – практика пхова, переноса сознания, тот метод, который мой мастер помог выполнить Ламе Цетену, когда тот умирал.

Сказано, что тот, кто успешно выполнит любую из этих двух практик, по‑прежнему проходит физические процессы умирания, но будет освобожден от последующих состояний бардо.

 

ПХОВА: ПЕРЕНОС СОЗНАНИЯ

 

 

Теперь, когда бардо умирания начинается для меня,

Я откажусь от всего цепляния, желания и привязанности,

Войду, не отвлеченный ничем, в ясное сознавание учения,

И выброшу свое сознание в пространство нерожденной Ригпы;

В то время, как я покину это сложное тело из плоти и крови,

Я буду знать, что это преходящая иллюзия.

 

«Выбрасывание сознания в пространство нерожденной Ригпы» относится к переносу сознания, практике пхова, которая наиболее часто используется при умирании, и к специальным указаниям, связанным с бардо умирания. Пхова – это практика йоги и медитации, веками использовавшаяся для помощи умирающим и подготовки к смерти. Ее принцип состоит в том, что в момент смерти практикующий выбрасывает свое сознание и сливает его с умом мудрости Будды, в том, что Падмасамбхава называет «пространством нерожденной Ригпы». Эту практику может выполнить сам умирающий или сделать для него квалифицированный мастер или хороший практикующий.

Существует множество категорий пхова, соответственно способностям, опыту и обучению разных людей. Но наиболее часто применяется практика пхова, называемая «пхова трех узнаваний»: узнавания нашего центрального канала в качестве пути; узнавания нашего сознания как путешественника; и узнавания окружения мира будд как пункта назначения.

Обычные жители Тибета, занимающиеся трудом и заботящиеся о семьях, не могут посвящать всю свою жизнь учению и практике, но у них есть потрясающая вера в учения и доверие к ним. Когда вырастают их дети и они приближаются к концу жизни, – то, что на Западе назвали бы «уходом на пенсию», – тибетцы зачастую отправляются в паломничество или встречаются с мастерами и сосредотачиваются на духовной практике; часто они обучаются пхова, чтобы подготовиться к смерти. В учениях нередко встречаются отзывы о пхова, как о методе достижения просветления без необходимости посвятить всю жизнь практике медитации.

В практике пхова центральным присутствием, которое призывают, является Будда Амитабха, Будда Безграничного Света. Амитабха широко популярен среди обычных людей в Китае и Японии, а также в Тибете и Гималаях. Он является первозданным Буддой Лотоса, или семьи Падма, – семьи будд, к которой принадлежат люди; он представляет нашу чистую природу и символизирует преображение желания, преобладающей эмоции мира людей. Глубже, Амитабха – это безграничная светоносная природа нашего ума. При смерти истинная природа ума проявляется в момент появления Основной Светоносности, но не каждый может быть с ней достаточно знаком, чтобы узнать ее. Насколько же искусны и сострадательны будды, передавшие нам метод призывания самого воплощения этой светоносности, в сияющем присутствии Амитабхи!

Нет необходимости объяснять подробности традиционной практики пхова, которую нужно всегда и во всех обстоятельствах выполнять под руководством квалифицированного мастера. Никогда не пытайтесь делать эту практику самостоятельно без должного руководства.

Согласно учениям, при смерти наше сознание, которое держится на «ветре» и которому поэтому нужно отверстие, чтобы покинуть тело, может выйти через любое из девяти отверстий. Путь, который оно выбирает, точно определяет, в каком мире существования мы вновь родимся. Когда оно уходит из тела через родничок, на макушке головы, то сказано, что мы рождаемся в чистой земле, где можем постепенно продвигаться к просветлению.[21]

Я должен еще раз подчеркнуть, что эту практику можно выполнять только под наблюдением квалифицированного мастера, у которого есть благословение для того, чтобы дать должную передачу. Для успешного выполнения пхова не нужно больших знаний или глубокого сознавания, достаточно только преданности, сострадания, целенаправленного зримого представления и глубокого чувства присутствия Будды Амитабхи. Ученик получает соответствующие указания, а затем практикуется, пока не появятся признаки успеха. К ним относится зуд на макушке, головные боли, появление прозрачной жидкости, набухание или мягкость тканей вокруг области родничка, или даже появление там маленького отверстия, в которое традиционно вставляется кончик травинки для проверки того, насколько успешной была практика.

Недавно группа пожилых тибетцев, светских людей, поселившихся в Швейцарии, обучилась у известного мастера пхова. Их дети, выросшие и воспитанные в Швейцарии, скептически отнеслись к эффективности этой практики. Но они были поражены тем, как преобразились их родители, у которых действительно появились некоторые из описанных выше признаков успеха после десяти дней обучения пхова в уединении.

Японский ученый, доктор Хироси Мотояма, исследовал психофизиологическое действие пхова. Во время практики пхова были точно зарегистрированы физиологические изменения нервной системы, метаболизма и системы акупунктурных меридианов. Одним из фактов, обнаруженных доктором Мотоямой, было то, что структуры потоков энергии по меридианам тела у мастера пхова, которого он изучал, были очень сходны с измеренными у лиц с сильными экстрасенсорными способностями. Он также обнаружил на ЭЭГ (электроэнцефалограмме), что волны биотоков мозга при практике пхова совершенно отличаются от тех, что наблюдаются у йогов, практикующих другие виды медитации. Они показали, что при пхова происходит стимуляция определенной части мозга, гипоталамуса, а также остановка обычной сознательной мыслительной деятельности, для того, чтобы было возможно испытывать глубокое состояние медитации.

Иногда происходит так, что посредством благословения пхова обычные люди получают переживания сильных зримых представлений. Эти образы покоя и света мира Будды, и видения Амитабхи, похожи на некоторые из переживаний состояний, близких к смерти. И так же, как и в переживаниях состояний, близких к смерти, успех практики пхова тоже приносит уверенность и бесстрашие при встрече момента смерти.

Существенная практика пхова, которую я изложил в предыдущей главе, является настолько же практикой исцеления для живущих, насколько же и практикой для момента смерти, и ее можно выполнять в любое время без опасности. Однако время выполнения традиционной практики пхова чрезвычайно важно. Например, сказано, что если кто‑нибудь действительно успешно перенесет свое сознание прежде момента естественной смерти, то это будет равнозначно самоубийству. Время выполнения пхова – когда внешнее дыхание прекратилось, а внутреннее все еще продолжается; но, наверное, безопаснее начинать практику пхова во время процесса распада (описанного в следующей главе), и повторять эту практику несколько раз.

Поэтому когда мастер, доведший традиционную практику пхова до совершенства, выполняет ее для умирающего, зримо представляя его сознание и выбрасывая его через родничок, то существенно важен правильный момент, чтобы это не было сделано слишком рано. Однако продвинутый практикующий, знающий процесс смерти, может проверить такие подробности, как каналы, движение ветров и тепло тела, чтобы увидеть наступление момента для пхова. Если нужен мастер, чтобы провести перенос для умирающего, то необходимо связаться с ним как можно скорее, потому что даже на расстоянии пхова все еще можно будет произвести.

Может появиться ряд препятствий, не позволяющих успешно провести пхова. Поскольку любое неподходящее настроение ума или даже мельчайшее желание какого‑то обладания будет помехой с приходом смерти, то вы должны препятствовать победе над вами одной, даже мельчайшей, отрицательной мысли или желания. В Тибете верили, что совершить пхова будет очень трудно, если в той комнате, где находится умирающий, будут какие‑то материалы из кож животных или меха. И наконец, поскольку курение – или любые наркотики – действуют, блокируя центральный канал, это делает пхова более трудной.

«Даже великий грешник», как сказано, может быть освобожден в момент смерти, если постигший и сильный мастер перенесет сознание этого человека в мир будды. И даже если у умирающего недостаточно заслуг и практики, и мастер не полностью успешно совершил пхова, все равно мастер может повлиять на будущее умирающего, и эта практика сможет помочь ему вновь родиться в высшем мире. Однако для успеха пхова условия должны быть совершенны. Пхова может помочь человеку с сильной отрицательной кармой только в том случае, если этот человек имеет близкую и чистую связь с мастером, который проводит ее, если он верит в учения, и если он истинно, от сердца, просит об очищении.

В идеальной обстановке в Тибете члены семьи обычно приглашают много Лам для постоянного выполнения пхова, пока не появятся признаки свершения. Это может продолжаться часами, сотни раз, а иногда и весь день. Для некоторых умирающих требуется всего одна или две сессии пхова, и появляется знак, в то время как для других не хватает и целого дня. Не стоит и говорить, что это очень сильно зависит от кармы умирающего. В Тибете были такие практикующие, которые, хотя и не были знамениты своей практикой, имели особую силу выполнения пхова, и у них эти признаки появлялись быстро. Существуют различные признаки успеха пхова, выполненной практикующим, появляющиеся у умирающего. Иногда вблизи от родничка выпадает пучок волос, или там ощущается тепло, или виден пар около макушки. В некоторых необычайных случаях мастера или практикующие были настолько сильны, что когда они произносили слог, производящий перенос, все в комнате теряли сознание, или кусочек кости вылетал из черепа умирающего, когда сознание с огромной силой выбрасывалось наружу.[22]