Запреты, связанные с телом

 

Одной из сфер наивысшего ограничения для ребенка всегда было его собственное тело. С самого раннего детства нас учили скрывать свое тело, помнить о своей половой принадлежности, не обсуждать и не трогать наши половые органы. Эти запреты настолько привычны, что мы замечаем их существование только тогда, когда они нарушаются. Моя знакомая поведала мне историю, которая иллюстрирует, насколько вызывающим для общественных устоев может быть тот случай, когда родители не придерживаются стереотипа и игнорируют эти табу. Ее подруга Крис как–то раз приехала к ней в гости со своим одиннадцатимесячным сыном. Они втроем сидели во дворе дома на скамейке, грелись на солнышке и пили сладкий чай. Крис раздела ребенка, чтобы он позагорал на майском солнце. Две женщины болтали, а голенький ребенок мирно копошился около клумбы, рассматривая цветы. Примерно через полчаса ребенку пора было есть, и Крис стала кормить его грудью. Подруга заметила, что во время кормления у него появилась легкая эрекция. Судя по всему, он испытывал блаженство, которое разливалось по всему его телу. Инстинктивно его рука потянулась к своим возбужденным гениталиям. Любая другая мать сразу бы шлепнула ребенка по рукам, однако Крис этого не сделала.

Она дала ребенку насладиться сразу всеми радостями жизни: теплым солнцем, ласкающим его кожу, кормлением материнской грудью, эрекцией и возможностью потрогать свой половой член.

Испытывать приятные ощущения естественно для младенцев, но мы редко позволяем им делать это. Рассмотрим описанный только что случай. Сколько общественных табу нарушила Крис? Во–первых, принято считать, что кормление грудью — процесс интимный и делать это надо наедине с ребенком, чтобы никто не увидел обнаженную женскую грудь. Во–вторых, ребенок не должен бегать голым — он должен быть хотя бы в трусиках, какая бы теплая погода на дворе ни стояла. А в-третьих, ни девочкам, ни мальчикам не следует испытывать генитального возбуждения в какой бы то ни было форме, а если это нечаянно произошло, надо сразу же пресечь все возможные попытки получить удовольствие от этого.

Я не ставлю целью посеять сомнение в общественных устоях относительно плотских удовольствий. Для этой темы нужна отдельная книга. Однако для понимания скрытых желаний, которые всегда присутствуют в ваши супружеской жизни, важно усвоить такой простой факт: когда вы в юном возрасте, на вас налагаются всяческие запреты на чувственность. Как и многие выросшие в рамках западной культуры дети, вы, вероятно, волей–неволей испытывали смущение, вину или даже сердились из–за того, что имеете тело, способное к утонченным чувствам. Чтобы быть «хорошим» ребенком, вы должны были психологически отрицать или подавлять в себе подобные ощущения.

 

 

Запретные чувства

 

Ваши эмоции — это еще один главный кандидат для социализации. Некоторые ваши чувства, безусловно, не только не запрещались, они даже поощрялись. О, как усердно ваши родители просили вас улыбаться, когда вы были малышом, когда вы заливались смехом, все нарадоваться на вас не могли. Но с другой эмоцией, с гневом, им ужиться было трудно. Маленькие дети шаловливы и капризны, и большинство родителей стараются одергивать их. Они это делают по–разному. Некоторые родители дразнят своих детей: «Ты такой противный, когда злишься. Улыбка тебе больше к лицу. А ну–ка, улыбнись нам». Другие нажимают на дисциплину: «Прекрати сейчас же! Иди в свою комнату. Я не буду повторять еще раз!» Не уверенные в себе родители уступают детям: «Ну ладно. Делай по–своему. Но учти, что это в последний раз!»

Мало кто из родителей способен правильно оценить ситуацию, когда ребенок рассержен. А ведь представьте, например, какое облегчение почувствует маленькая девочка, если ее родители скажут ей что–нибудь наподобие: «Я вижу, что ты рассердилась. Ты не хочешь сделать то, о чем я прошу. Но ведь я твоя мама, поэтому надо делать то, что я говорю». Признание того, что вы заметили ее недовольство, будет способствовать ее самоутверждению. Она сможет сказать себе: «Я существую. Моим родителям не все равно, что я чувствую. Может, я и не всегда могу поступать по–своему, но, по крайней мере, меня выслушивают и относятся ко мне с уважением». Будет правильным позволить ей побыть наедине со своей рассерженностью, тем самым сохранив целостность ее натуры.

Но в судьбе большинства детей не все протекает так гладко. Недавно я наблюдал одну сцену в универмаге, ярко иллюстрирующую то, как грубо может быть подавлена детская рассерженность, особенно если она обращена на родителей. Женщина со своим сынишкой примерно четырех лет пришла в универмаг купить себе кое–что из одежды. Она была полностью поглощена покупками, а ребенок тащился за ней и тщетно пытался привлечь ее внимание к себе. «Мама! А я могу прочитать, что здесь написано», — тыкал он пальчиком в витрину. Она не проявила никаких признаков внимания. «Мама! Ты еще долго будешь мерить одежду?» — спросил он. Ответа вновь не последовало. За все время, пока я наблюдал за ними, она только один раз уделила ему несколько секунд внимания, причем выглядела при этом весьма раздраженной. Она усадила его на стул в зале, и когда служащий магазина спросил малыша, где его мама, последовал громкий и четкий ответ ребенка: «Моя мама погибла. Она разбилась в автокатастрофе». Эта фраза вызвала мгновенную реакцию находившейся поблизости матери. Она схватила мальчика за плечи и начала трясти, потом приподняла и с силой вновь усадила на стул. «Что ты мелешь? С чего ты взял, что я разбилась в катастрофе? Прекрати нести такие глупости! Сиди здесь и веди себя спокойно. Чтобы я больше слова от тебя не слышала». Лицо мальчика побелело, и он сидел как каменный, пока мать не закончила покупки и они не ушли из магазина.

В голове малыша гнев на свою маму стал мстительной фантазией, в которой она погибает в автокатастрофе. При этом лично он в происшедшем не виноват. В свои четыре года мальчик уже был приучен прятать свой гнев. Поэтому ему проще было представить, что человек, вызвавший у него раздражение, был раздавлен автомобилем, которым управлял кто–то другой.

Когда вы были маленькими, у вас наверняка случались ситуации, когда вы тоже сердились на своих родителей. И, скорее всего, ваши чувства не разделялись. Ваш гнев, ваши сексуальные чувства и массу других «антисоциальных» проявлений своей натуры вы старались загнать внутрь себя.

А некоторые родители доводят этот процесс отрицания до крайности. Они игнорируют не только чувства и поступки детей, но и самих детей. Они словно говорят: «Ты не существуешь. Ты никто в семье. Твои потребности, твои чувства, твои желания для нас не имеют никакого значения». Карлу, одну из моих посетительниц, в детстве родители игнорировали настолько, что даже не замечали ее существования. Она была для них словно невидимой. Ее мама была типичной домохозяйкой, и ее наставления дочери сводились к фразам типа: «Ты должна так убрать за собой, чтобы никто не смог догадаться, что здесь кто–то живет!» На полу в доме были расставлены даже специальные предметы для Карлы, за которые она не могла заходить. Спланированная специалистами по ландшафту площадка перед домом не имела даже места для катания на трехколесном велосипеде, качелей и песочницы. У Карлы на всю жизнь осталось воспоминание о том дне (ей тогда было лет десять), когда она весь день просидела на кухне и была настолько угнетена, что даже подумывала о самоубийстве. В течение этого дня ее родители неоднократно заходили в кухню, но ни разу их взгляд не остановился на девочке, словно ее не существовало вовсе. У нее даже появилось чувство, что она нематериальна. Поэтому неудивительно, что в тринадцать лет она уже захотела воплотить в жизнь невысказанную словами, но подразумеваемую ее родителями директиву и перестать существовать уже физически, совершив попытку самоубийства, к счастью, неудачную.

 

 

Орудия подавления

 

В своих попытках подавить некоторые мысли и чувства, а также повлиять на поведение детей родители пользуются массой способов. Иногда это выражается в форме директив типа: «Тебе это только кажется. На самом деле ты так не думаешь!», «Таким большим мальчикам нельзя плакать!», «Ну–ка перестань трогать у себя это место!», «Чтобы я от тебя такое никогда больше не слышала!», «В нашей семье это не принято!». Или, как та мамаша в универмаге, они распекают, угрожают или шлепают, то есть большую часть времени посвящают тому, что формируют в ребенке чувство собственной никчемности, так как предпочитают просто не замечать или не стимулировать его успехи. Например, родители, мало уделяющие внимания интеллектуальному развитию ребенка, как правило, чаще покупают малышу игрушки и спортивный инвентарь, а не книги или конструкторские наборы. Если они считают, что девочкам полагается быть тихими и женственными, а мальчикам — сильными и напористыми, они поощряют только соответствующие стереотипу пола черты характера. Например, если маленький сын входит в комнату, неся тяжелую игрушку, родители скажут: «Посмотри, какой у нас растет сильный мальчик!» Но если маленькая дочь сделает то же самое, сразу последует одергивающий окрик: «Осторожнее, не помни платье!»

Однако наиболее сильное влияние на формирование характера детей оказывают примеры самих родителей. Дети инстинктивно принимают поведение родителей, замечают, какие формы свободы и развлечений те могут себе позволить, какие таланты развивают, какие способности игнорируют, каких правил в жизни они придерживаются. Все это оказывает сильное влияние на ребенка. Он утверждается в мысли, что именно так надо жить, так надо поступать. Усваивает ли ребенок родительскую модель или восстает против нее — это не имеет значения, в любом случае ранняя социализация играет значительную роль при выборе партнера в будущем и, кроме того, часто, как мы это вскоре увидим, является скрытой причиной сложных отношений в браке.

 

Реакция ребенка на принятые обществом каноны поведения претерпевает ряд вполне прогнозируемых последовательных изменений. Обычное первое желание — скрыть от родителей запретные чувства и мысли. Ребенок сердится, но уже старается не выражать свой гнев открыто. Он исследует свое тело, спрятавшись в пустой комнате. Он может дразнить своего младшего брата, когда родителей нет дома. Постепенно ребенок приходит к выводу, что некоторые чувства и мысли настолько неприемлемы, что их надо подальше спрятать и никогда не демонстрировать. Он словно представляет родителей строгими контролерами своего мозга. В результате ребенок чувствует необходимость сформировать внутри себя то, что на языке психологов называется «суперэго». Но теперь, подумав или сделав что–то запретное, он начинает терзаться комплексом вины. Ничего хорошего нет в том, что ребенок, говоря языком Фрейда, «усыпляет часть запретных фрагментов своей личности, подавляет их». Конечной ценой такой покорности является потеря своей целостности.

 

 

Фальшивое «я»

 

Заполняя возникшую в сознании пустоту, ребенок создает «фальшивое «я», которое выполняет двоякую функцию: во–первых, маскирует те части его натуры, которые он подавляет, а во–вторых, защищает его от возможных душевных ран в дальнейшем. Ребенок, воспитанный пресекающей проявления сексуальности, отчужденной матерью, может, например, стать «крутым парнем». Он убеждает себя: «А мне все равно, что моя мама не слишком ласкова со мной. Мне и не нужны все эти «телячьи нежности». Я сам о себе позабочусь. И еще мне кажется, что секс — это на самом деле грязно!» Постепенно ребенок применят такой шаблон ко всем ситуациям. Независимо от того, кто старается стать ему духовно ближе, он постоянно возводит баррикады. А в дальнейшей жизни, когда этот человек наконец сможет преодолеть отрицание близости и вступит в совместную с кем–либо жизнь, он, вероятнее всего, будет критиковать стремление партнерши к сексу и проявлению интимных чувств, выражая свое отношение к этому примерно следующим образом: «Ну почему ты так часто этого хочешь? Ты вообще помешана на сексе. Это ненормально. Мне непонятно, что ты в этом находишь!»

В другом случае ребенок может реагировать на подобное воспитание иначе. Он будет излишне преувеличивать свои проблемы, надеясь на сострадание окружающих. «Бедный я, бедный, — будет думать он, — Мне тяжело. Я жестоко страдаю. Мне должен кто–нибудь помочь». А может случиться и так, что ребенок вырастет с гипертрофированным «хватательным инстинктом» и будет собирать все подряд на всякий случай — любовь, духовные ценности, материальные блага и т. д. Ему никогда не будет доступно понимание того, что страсть такого рода в принципе ненасытна. Но в целом, какое бы воплощение ни принимало фальшивое «эго», назначение у него всегда одно и то же: свести к минимуму боль от утраты ребенком первоначальной, данной ему Богом, целостности натуры.

 

 

Отвергнутое «я»

 

В какой–то момент жизни, ребенка такая извращенная форма самозащиты становится причиной новых психических ран, так как малыш подвергается критике за скрываемые дурные привычки. Окружающие упрекают его за замкнутый характер, обращенность в себя, за неспособность быстро соображать и скаредность, они не замечают рану, которую ребенок скрывает, и не хотят признавать его поведение средством защиты своего сознания, констатируя с его стороны только нейротические проявления, по их мнению, чуть ли не клинического характера. Его считают человеком второго сорта, потому что он лишь часть самого себя.

Ребенок фактически находится в ловушке. С одной стороны, он вынужден себя так вести, дабы защитить свое сознание, но, с другой стороны, он не хочет быть отвергнутым окружающими. Как же ему поступить? И он решает игнорировать мнение окружающих или просто огрызаться на своих критиков: «Никакой я не безразличный, — может заявить он, защищаясь. — Я просто сильный и независимый». Или: «Я не слабый и не нытик, я просто чувствительный». Или же: «Почему это я жадный и эгоист? Я просто бережливый и предусмотрительный, и вообще, это все ко мне не относится. Вы все просто склонны видеть во мне только плохое».

В принципе он прав. Отрицательные стороны характера не являются частью его натуры. Он не родился с ними. Они выработались в нем после долгих мучений, стали частью его сформировавшейся сущности и теперь помогают ему маневрировать в этом сложном и зачастую агрессивном мире. Тем не менее то, что он в глубине души не такой, каким кажется, уже не имеет значения: все его уже воспринимают в соответствии с его поступками. Такие отрицательные черты характера являются тем, что называется «отвергнутое «я», той частью «фальшивого «я», которую было бы слишком больно признать.

Давайте на минуту прервем наши рассуждения и рассортируем этот набор составляющих собственного «я». Мы уже выделили первоначальную целостность, ту любвеобильную и универсальную натуру, с которой вы появились на свет, и разделили ее на три части:

 

1. Ваше «утраченное «я» — это те части вашего сознания, которые вы вынуждены подавлять, чтобы приспособиться к требованиям общества.

2. Ваше «фальшивое «я» — защитный редут, воздвигнутый вами для заполнения пустоты, возникшей в результате подавления скрытых желаний и изъянов в воспитании.

3. Ваше «отвергнутое «я» — отрицательные черты вашего «фальшивого «я», которые сталкиваются в жизни с осуждением и поэтому подлежат отрицанию.

 

В своем открытом в повседневности сознании вы видите только ту часть из этого сложного коллажа, которая является неповрежденной, а также некоторые проявления своего фальшивого «я». Эти элементы в совокупности и образуют вашу индивидуальность, то есть то, как вы выглядите в глазах окружающих. Ваше «потерянное «я» вам почти незнакомо; вы утратили почти все контакты с этой загнанной вглубь частью самого себя. Вы отвергли себя, а точнее, ту негативную часть себя, которая скрыта до определенного момента, но всегда угрожает проявиться. Чтобы никто этого не заметил, вам приходится активно отрицать ее или переносить ее на других. Вы словно готовы закричать: «Я не сконцентрирован на себе!» Или: «Что вы хотите сказать? Разве я ленив? Ленив не я, а вы».

 

 

Аллегорическое сравнение

 

Для наглядной иллюстрации такого «расщепленного» существования целесообразно воспользоваться мифической моделью доктора Плато. Как гласит древнегреческий миф, человеческие существа когда–то были двуедиными созданиями, то есть и мужчинами и женщинами одновременно. У каждого существа было две головы и два лица, четыре руки и ноги и, разумеется, как женские, так и мужские гениталии. Будучи едиными и цельными, наши предки обладали громадной силой. Эти андрогенные существа были настолько могущественны, что решили бросить вызов богам. Боги не могли такого стерпеть, но не знали, как же им наказать ослушавшихся людей. «Если мы просто убьем их, — говорили они, — тогда некому будет почитать нас и приносить нам жертвы». Зевс оценил ситуацию и принял, наконец, решение. «Пусть люди останутся, — изрек он, — но будут разделены на две половины. Это настолько ослабит их, что они не будут представлять для нас опасности». Зевс разделил каждого человека надвое, а Аполлона попросил сделать следы этой «хирургической операции» незаметными глазу. После этого разделенные половины были перенесены в разные части Земли и каждая из них, скитаясь по свету, всю жизнь мечтала найти свою вторую половину, чтобы, соединившись с ней, восстановить свою целостность и мощь.

Мы тоже, как и эти мифические создания, странствуем по жизни ущербными, разделенными наполовину. Мы мажем наши раны лечебным бальзамом, бинтуем их в попытке вылечить себя, но, несмотря на все это, пустота распространяется в нас. Мы стараемся заполнить эту пустоту пищей, наркотиками, различного рода деятельностью, но на самом деле нам необходимо одно: вернуть свою первоначальную целостность, те эмоции, гармоничный склад души, с которым мы появились на свет; вновь почувствовать ту первозданную радость жизни, которую испытывали в раннем детстве. Этот духовный поиск завершенности становится нашей навязчивой целью, и мы, подобно героям греческого мифа, развиваем в себе веру в то, что сможем найти такого человека, с которым вновь обретем целостность. Но найти его очень непросто. Им никак не может быть первый встречный, который просто обладает обаятельной улыбкой или душевной теплотой. Это может быть только тот человек, заметив которого, наш разум говорит: «Я его узнал! Этот тот, кого ты ищешь. Именно он сможет исцелить раны, полученные тобой в детстве!» В следующей главе мы рассмотрим причины, по которым ваш избранник будет непременно обладать как положительными, так и отрицательными чертами характера ваших родителей.