Зачем Лу-у пошла к айкупам?

 

Лишь к полудню добрался я до селения купов. Оно было почти пустым, как и обычно в это время. Мужчины охотились по окрестностям. Женщины и дети собирали в лесу съедобные корешки и грибы. Корешки потом отмывали, очищали, иногда сушили и толкли на камнях. И затем съедали вместе с мясом и рыбой. Грибы жарили в огне на тонких прутиках. Порой грибной аромат забивал аромат рыбный. А рыба, вообще-то, в селении не переводилась. Узкий пролив на Аке ежедневно поставлял купам несколько крупных рыбин и, по меньшей мере, два-три ведёрка мелких. Племя не голодало.

Ещё в воздухе услыхал я характерный металлический треск и восторженные стариковские возгласы: «Ва! Ва!»

«Ва» – хорошо, хороший. Это я уже знал.

Сделав небольшой круг, прежде чем спуститься к своей палатке, я увидел, как старик Бир увлечённо крутит рукоятку наждака, хлопает себя свободной рукой по ляжкам и чуть ли не подпрыгивает от удовольствия. Ничего он на наждаке не точил – просто крутил его, и сам процесс, похоже, доставлял ему великую радость.

Значит, учить надо. Сам не понял.

Может, с этого и начать сегодняшний день? Не спать же сейчас ложиться… Хоть и не спал ночь…

В палатке я переоделся в шорты, пошёл к Биру с мыслеприёмниками на голове и в руке, подобрал по пути совершенно бесформенный кусок кремня.

Увидев меня рядом, Бир убрал руку с наждака и протянул её за мыслеприёмником. Похоже, все в племени уже знали его употребление.

Пока старый оружейник поудобнее пристраивал дугу на своей шевелюре, я попробовал кремень наждаком. Он легко поддался. Значит, диск наждака достаточно жёсткий. Минут за пять-шесть я выточил из бесформенного камешка заготовку для наконечника к копью. Бир следил за моей работой безотрывно и морально поддерживал своими «Ва! Ва! Ва!» Значит, понял, к чему идёт дело. И, похоже, скорость превращения камня в заготовку казалась ему таким же чудом, как мне в детстве фокусы в цирке. В конце концов, любой мастер любой эпохи умеет ценить своё рабочее время. Иначе какой он мастер?

Пока шла работа, я мельком оглядел верстак. Всё, понятно, разбросано. Молотки перемешаны со стамесками, долота – с точильными брусками… Но, вроде, общее количество инструмента не говорило о пропаже чего-либо. И то ладно!

Остановив наждак, я смочил заготовку в ямке с водой, осторожно зажал в тисы и прошёлся по бывшему камешку сначала рашпилем, потом плоским напильничком, потом мелким точильным брусочком. Всё это заняло ещё десяток минут. И каждый инструмент после моей работы Бир подносил к глазам, осматривал, обнюхивал, осторожненько клал на то же самое место, на которое положил я. Запоминал!

По моим понятиям, наконечник был готов. Хотя, конечно, я не считал себя специалистом по данному виду оружия… Может, в нём и были изъяны. Но привязывать его к древку копья было уже допустимо.

Бир взял в руки продукт моих стараний примерно так же, как мы берём на ладонь свежеогранённый бриллиант с рекордным количеством каратов. Похоже, он искал изъяны. Похоже, не нашёл. Обтерев наконечник о свою набедренную шкуру, Бир спросил:

– Ты сделал это для себя?

– Для тебя, – ответил я.

– Тун эм! – отозвался Бир. – Подожди! Подожди!

Прозвучало это как «бла-бла».

Он убежал в свою хижину, вернулся оттуда тоже с небольшим камешком, примерно в ладонь, и протянул мне.

Камешек оказался зелёной пейзажной яшмой, уже обточенной по краям и отшлифованной долгим пребыванием в реке. Так сказать, местная галька… И пейзаж на ней был вполне местный: далёкий берег, покрытый зубчаткой леса, а на переднем плане – продолговатый коричневый островок и совсем уж узенький проливчик перед ним. И по проливчику – лёгкая рябь. Течение! Просто прелесть!

Ну, точно – здешний пейзаж! И создаст же такое изобретательная природа! Да ещё и занесёт в соответствующее место…

Возможно, если пейзаж на яшме был бы морским или горным, какого Бир в жизни не видел, он и внимания на него не обратил бы. А тут – своё, родное, с детства привычное… Понятно, оно стало ценностью.

Эту ценность Бир вложил в мою ладонь и своими пальцами загнул мои пальцы.

– Возьми! – сказал он. – Охл! Охл!

Так получил я первый подарок на этой земле.

– Где твой Кыр? – спросил я. – На охоте?

– Нет, – возразил старик. – Он пошёл с Тором и Лу-у. И ещё с Щуром.

– Куда?

– К айкупам. Они ушли вчера. Тор искал тебя. Лу-у искала тебя. Сар сказал им, что ты улетел.

– А куда делся вождь ту-пу?

– Они пошли его проводить. До притока. Потом вождя понесут домой, а они свернут к айкупам.

– Зачем? Ты знаешь?

– Нет. Тор не говорит нам, зачем ходит. Говорит только – куда.

В общем-то, можно было догадаться, зачем Тор пошёл к айкупам. Он давно собирался. Дел скопилось немало. Особенно после визита Уйлу… Но вот зачем Лу-у пошла? Она вроде не собиралась…

Впрочем, какое мне дело?

– Сар тоже пошёл с ними? – спросил я.

– Сар охотится на болотах, – ответил Бир. – С твоими стрелами. Он перестал брать у меня наконечники для стрел. Привязывает только твои.

Любопытно! Уходя надолго, Тор не берёт с собой Сара – оставляет в племени. Как заместителя. С болот-то Сар к вечеру вернётся. На болотах купы не ночуют.

– Теперь ты сможешь делать больше наконечников? – уточнил я у Бира.

– Смогу, – согласился Бир. – У купов будет больше мяса. Племя станет сильнее. Может, и хуры начнут нас бояться?

Возле верстака я подобрал кусок гранита, по моим понятиям, уже никуда не пригодный, положил его на наковаленку, наставил на него долото, слегка стукнул молоточком, – и камень разлетелся на две почти одинаковые половинки.

– Ва! Ва! – закудахтал Бир. Такая мгновенная расправа с камнем, видимо, была для него открытием. – Тун эм! Тун эм!

«Может, для первого урока хватит? – подумал я. – Посмотрю потом, как усвоилось пройдённое. Тогда и ещё добавлю…»

Оставив Бира закреплять полученную информацию, я сунул яшму в карман и отправился к пойме Кривого ручья. Надо отыскать в последнем контейнере нивелир, подобрать площадки для двух геологических палаток, выровнять их и начать сборку. А для этого хорошо бы себе тоже верстачок поставить. При сборке каркасов пригодится. Алюминиевые их сочленения не с Земли привезены, тут сделаны. И не всегда бывают идеально пригнаны. По работе на Южном полуострове помню… Порой приходится и молоточком стукнуть, и напильничком царапнуть. Работы много! Для личных переживаний времени никак не останется…

 

44. «Этого хура убила женщина!»

 

На следующий день крутилось всё быстро. Впервые за последнее время выспался я вволю, хоть сны мои и были мрачны. Но, видно, к этому надо привыкать. Судьба моя, похоже, взяла пеленг на одиночество. Женщины, которые по душе, надолго мне не даются. Откуда же взяться светлым снам?

Зато новенький нивелир показал, что площадки, выбранные для обеих геологических палаток, почти ровные. Срезать почвы нужно немного, подсыпать – и того меньше. Землю ниоткуда таскать не пришлось. В одном месте штыковой лопатой срезал, в другое совковой лопатой перекинул да каблуками утрамбовал. Больше нечем!

Совковую лопату вынул я впервые, и посмотреть на неё пришли два старика, которые редко вылезали из хижин Сара и Шура, да голенькие ребятишки, которые быстро отличили совковую лопату от штыковой. Штыковую они видели не раз…

Последним степенно приковылял Бир, посмотрел на мою работу, «повавакал» и утопал к своему верстаку. Похоже, теперь он впустую наждак не крутил. Первый урок пошёл впрок.

Свой верстак решил я ставить сразу на «территории» будущей палатки. Чтоб потом не перетаскивать. И чтоб можно работать в дождь.

К концу дня удалось вкопать верстак, собрать вокруг него всё самое позарез необходимое, и я порядком употел. Прежде чем развёртывать палатку, надо искупаться.

Собрав в прозрачный пакет запасные плавки, мыло и стопку полотенец, я двинул к реке. И буквально наткнулся на Тора и Лу-у, подходивших к своей хижине как раз со стороны реки. Видно, приплыли на плоту… А Кыр и Щур в своих хижинах, похоже, уже исчезли,

– Ухр Сан! – Тор улыбнулся.

– Ухр Тор! – отозвался я.

Мыслеприёмников на нас не было. Длинный разговор не заведёшь.

Лу-у тоже улыбнулась, скользнула взглядом по моему прозрачному пакету и мгновенно поняла, куда я направился. С этим же пакетом и с этим же набором содержимого ходил я уже купаться в её милом обществе.

– Бла-бла! – Она вдруг присела и похлопала ладонью над жидкими кустиками травы под деревом, где мы остановились. – Бла-бла, Сан!

Я вспомнил вчерашнюю просьбу Бира подождать, после которой он вынес пейзажную яшму. То же самое «бла-бла»…

И потому спокойно присел на травку.

Лу-у вынесла два мыслеприёмника – свой и Тора. Один тут же надела на себя, второй протянула мне. Впервые не я предложил мыслеприёмник, а мне предложили…

Кроме того, Лу-у успела заменить сатиновый отрез на бёдрах обычной шкурой. И значит, стала беречь сатин. Видно, айкупские женщины высоко его оценили… Что ж, всё нормально: в гости в одном, на речку – в другом. Как не порадоваться?

Пора, давно пора провести с нею курс кройки и шитья! И ей будет легче жить, и сатина сразу резко прибавится. Походи-ка по такой жаре в восьми слоях сатина!.. А резать его она не умеет. Да и нечем. И всё некогда научить. Ну, как тут не помянуть худым словом тех же неразумных урумту?

– Почему ты улетел? – спросила Лу-у по дороге. – Я тебя искала.

– Зачем?

– Тор хотел показать гостю, как живут сыны неба.

Так! Телеконцерт понадобился? Это хорошо!

– Я полетел спасать угнанных женщин ту-пу. Нельзя было медлить.

– Кого-нибудь спас?

– Одну девушку. Дочь охотника Фора. О нём говорил Уйлу.

– Я помню… Ту девушку, которую тебе хотели отдать в хижину?

– Да.

Лу-у помрачнела, помолчала, тихо поинтересовалась:

– А остальных?

– Не удалось. Хуры успели втолкнуть их в пещеры.

– Это страшнее смерти. – Лу-у опять помолчала. – А куда ты дел эту девушку?

– Отвёз к ней домой.

– Ты не возьмёшь её в свою хижину?

– Не возьму.

На реке Лу-у с чего-то развеселилась, стала бегать по воде и брызгаться, как малый ребёнок. Потом вдруг щёлкнула меня по носу и тут же подставила голую попку – чтоб я шлёпнул, наказал. Я не удержался и слегка шлёпнул. Благо никого поблизости не было. И Лу-у не обиделась, а напротив, просто взвилась от восторга. И снова стала бегать по воде и брызгаться.

На этот раз купались мы не чуть пониже острова, как прежде, а чуть-чуть повыше, почти у самой западной оконечности. Пляж тут оказался пошире и, пожалуй, почище. Лу-у сама привела сюда. И, допускаю, потому, что торная тропинка к реке заканчивалась не здесь, а на прежнем месте. Именно туда все ходили за водой. А к этому пляжу и тропинки-то не протоптали. Мы по свеженькой траве шли. Похоже, Лу-у и хотела, чтобы никто не помешал нашему уединению.

Однако ему помешали. В первой же нитке рыболовных сетей, протянувшихся поперёк узкого проливчика, задержалось что-то крупное, похожее издали на бревно. Оно могло порвать сети, оставить племя без рыбы. Заметили мы это не сразу.

– Посмотрим, что это? – игриво предложила Лу-у.

Мы поплыли рядом, и я сдерживал скорость, приспосабливаясь к движению девушки. Скоро стало ясно, что сети задержали не бревно, а распухший труп. Он болтался на воде лицом вверх, и в груди, в области сердца, торчал нож. И жёлтая пластмассовая рукоятка была с колечком. Сколько таких перочинных ножей уже раздарил я?..

Лу-у бесстрашно подплыла поближе, разглядела лицо убитого и уверенно сказала:

– Хур. И в нём твой нож.

А я вспомнил слова Тили. О том, что она в пещере сестры кричала, дралась и в кого-то нож воткнула.

– Это из селения ту-пу, – объяснил я. – Там сопротивлялись хурам. А я пока хуров не убивал.

– Жаль, – жёстко произнесла Лу-у. – Откуда у пещерных крыс твой нож?

– Тор и Сар отвезли Уйлу подарки. Среди них был этот нож. Сар снял его со своей шеи.

Говорить о своём подарке Тили я не решился. Похоже, Лу-у не была к этой теме равнодушна.

– Жаль, – жёстко повторила Лу-у.

– Хура? Сара?

– Нет, нож! – Лу-у как-то недобро усмехнулась.

Я доплыл до острова, согнул и сломил тонкое деревце, отодрал сучья, снова пошёл в воду и голым стволом стал постепенно выводить труп из узенького пролива, вокруг западной оконечности острова, на стрежень Аки. Пониже купов никто на реке не жил, никакого вреда там труп принести не мог. Уйдёт в море – и конец. А поднимать сейчас селение, вытаскивать труп на берег, копать могилу – слишком много шума! И дурной пример для купов, среди которых мои ножички с колечками свободно гуляют.

Когда река унесла труп на восток, уже и сумерки сгустились. Убитый бесшумно растворился в них. Мы с Лу-у возвращались в селение быстро и молча. Уже перед самыми хижинами она вдруг сказала:

– Этого хура убила женщина.

– Почему ты так думаешь? – спросил я.

– Мужчина обязательно выдернул бы нож, – сердито объяснила Лу-у.