II. Район торгового зернового хозяйства

Этот район обнимает южную и восточную окраину Евр. России, степные губернии Новороссии и За­волжья. Земледелие отличается здесь экстенсивным ха­рактером и громадным производством зерна на продажу. Если мы возьмем 8 губерний: Херсонскую, Бессараб­скую, Таврическую, Донскую, Екатеринославскую, Саратовскую, Самарскую и Оренбургскую, ю окажется, что в 1883—1887 гг. здесь приходилось па население в 13 877 тыс. — 41,3 миллиона четвертей чистого сбора зерновых хлебов (кроме овса), т. е. более четверти всего чистого сбора по 50 губ. Евр. России. Всего более сеется здесь пшеницы — главного экспортного хлеба[189]. Земледелие здесь развивается всего быстрее (сравни­тельно с другими районами России), и эти губернии оттесняют на второй план среднечерноземные губер­нии, первенствовавшие раньше:

Таким образом происходит перемещение главного центра производства зерна: в 1860-х и 1870-х годах Среднечерноземные губернии стояли впереди всех, а в 1880-х годах они уступили первенство степным и нижневолжским губерниям; производство зерна в них начало понижаться.

Этот интересный факт громадного роста земледельче­ского производства в описываемом районе объясняется тем, что степные окраины были в пореформенную эпоху колонией центральной, давно заселенной Евр. России. Обилие свободных земель привлекало сюда громадный приток переселенцев, которые быстро расширяли по­севы[191]. Широкое развитие торговых посевов было воз­можно только благодаря тесной экономической связи этих колоний, с одной стороны, с центральной Россией, с другой стороны — с европейскими странами, ввозя­щими зерно. Развитие промышленности в централь­ной России и развитие торгового земледелия на окра­инах стоят в неразрывной связи, создают взаимно рынок одно для другого. Промышленные губернии по­лучали с юга хлеб, сбывая туда продукты своих фабрик, снабжая колонии рабочими руками, ремесленниками (см. гл. V, § III, о переселении мелких промышленников на окраины), средствами производства (лес, строи­тельные материалы, орудия и пр.). Только благодаря этому общественному разделению труда поселенцы в степных местностях могли заниматься исключительно земледелием, сбывая массы зерна на внутренних и осо­бенно на заграничных рынках. Только благодаря тесной связи с внутренним и с внешним рынком могло идти так быстро экономическое развитие этих местностей; и это было именно капиталистическое развитие, так как наряду с ростом торгового земледелия шел так же быстро процесс отвлечения населения к промышлен­ности, процесс роста городов и образования новых центров крупной промышленности (ср. ниже, VII и VIII главы)[192].

Что касается до вопроса о том, связывается ли в этом районе рост торгового земледелия с техническим про­грессом сельского хозяйства и с образованием капи­талистических отношений, — то об этом было уже говорено выше. Во второй главе мы видели, какие круп­ные посевы имеют в этих местностях крестьяне, как резко проявляются здесь капиталистические отношения даже внутри общины. В предыдущей главе мы видели, что в этом районе особенно быстро развилось употреб­ление машин, что капиталистические фермы окраин привлекают сотни тысяч и миллионы наемных рабочих, развивая невиданные раньше в земледелии крупные хозяйства с широкой кооперацией наемных рабочих и т. д. Нам остается теперь добавить уже немногое для дополнения этой картины.

В степных окраинах частновладельческие имения не только отличаются иногда огромными размерами, но и ведут очень крупное хозяйство. Выше мы приво­дили указания на посевы в 8—10—15 тыс. десятин в Самарской губ. В Таврической губ. Фальц-Фейн имеет 200000 дес., Мордвинов—80000 дес., два лица — по 60 тыс. дес. “и множество владельцев имеет от 10 до 25 тысяч десятин” (Шаховской, 42). О размерах хозяйства может дать представление тот факт, что, например, у Фальц-Фейна работало в 1893 г. на сенокосе 1100 машин (из них 1000 крестьянских). В Херсонской губ. в 1893 г. было 3,3 миллиона десятин посева, из них 1,3 млн. дес. у частных владельцев; по пяти уездам губернии (без Одесского) считалось 1237 средних хозяйств (250—1000 дес. земли), 405 круп­ных (1—2¹/2 тыс. дес.) и 226 хозяйств, имеющих каждое свыше 2¹/2 тыс. дес. По сведениям, собранным в 1890 г. о 526 хозяйствах, в них было 35 514 рабочих, т. е. на 1 хозяйство в среднем по 67 рабочих, из которых от 16 до 30 годовых рабочих. В 1893 г. в 100 более или менее крупных хозяйствах Елисаветградского уезда было 11 197 рабочих (в среднем по 112 на 1 хозяйство!), в том числе 17,4% годовых, 39,5% сроковых и 43,1% поденных рабочих[193]. Вот данные о распределении по­сева между всеми земледельческими хозяйствами уезда, и частновладельческими и крестьянскими[194]:

Таким образом, у 3-х с небольшим процентов хозяев (а если считать только посевщиков, то в руках 4-х про­центов) сосредоточено более трети всего посева, на обра­ботку и уборку которого требуется масса сроковых и поденных рабочих.

Наконец, вот данные о Новоузенском уезде Самар­ской губ. Во II главе мы брали только русских крестьян, хозяйничающих в общине; теперь присоединяем и немцев и “хуторян” (крестьян, хозяйничающих на особых участках земли). К сожалению, о частновладельческих хозяйствах в нашем распоряжении нет сведений[195]. [См. таблицу на стр. 257. Ред.]

По-видимому, комментировать эти данные нет надоб­ности. Выше мы уже имели случай заметить, что опи­сываемый район является наиболее типичным районом земледельческого капитализма в России, — типичным не в сельскохозяйственном, конечно, а в общественно-экономическом смысле. Эти наиболее свободно развив­шиеся колонии показывают нам, какие отношения могли бы и должны бы были развиться и в остальной России, если бы многочисленные остатки дореформен­ного быта не сдерживали капитализма. Формы же зем­ледельческого капитализма, как видно будет из даль­нейшего, чрезвычайно разнообразны.