Выбор пути: в какую школьную жизнь мы хотим ввести ребенка

По счастью, у нас, сегодняшних педагогов, появилась возмож­ность выбора. Пока эта возможность очень невелика, но она и не рас­ширится, если мы сами не выучимся очень трудному и рискованному делу свободного и предельно четкого выбора своих собственных путей. Мы предлагаем читателю один из многих возможных путей развития, воспитания и обучения детей 6-7 лет и сосредоточиваемся на первом шаге этого долгого пути: моменте перехода ребенка от дошкольной жизни к школьной. Авторы сделали этот выбор сознательно, постарав­шись по возможности освободиться от навязанных извне стереотипов, боязни инспекций и личной ответственности и исходя из собственного понимания подлинных ценностей, из своих профессиональных убеж­дений. При этом мы понимали, что выбор направления развития, ко­торый мы, взрослые, делаем за ребенка, — дело в высшей степени серьезное и небезопасное, ибо, выбрав одно направление, мы тем са­мым заведомо отказываемся от других; развивая одни стороны детской души, мы не стимулируем, а порой даже блокируем возможность раз­вития других (и для кого-то очень ценных!) душевных качеств. На­пример, культивируя в ребенке послушание, воспитатель «перекрывает каналы» творческой самореализации; поощряя самобытность, рискует ограничить возможности подражания — весьма надежного канала обу­чения и т.п.

Со всей серьезностью относясь к проблеме подобного выбора, мы считаем своим долгом предоставить вам, уважаемые читатели, воз-можность самостоятельно определить для себя и своих воспитанников главные цепи и ценности школьного образования. Если окажется, что вы хотите ввести ваших питомцев в ту же самую школьную жизнь, что и мы, то нам по пути. И мы будем рады поделиться с вами нашими педа­гогическими находками и нашими представлениями о том, как сделать переход ребенка от дошкольной жизни к школьной безопасным, полез­ным и приятным и для педагога, и для ребенка, и для его семьи. Итак, опять возьмите карандаш и в приведенном ниже списке основных це­лей начального образования отметьте 2-3 наиболее важные, с вашей точки зрения, И пожалуйста, помните, что среди возможных направле­ний развития, которые шкопа неминуемо навязывает ребенку, есть и взаимодополняющие, и взаимоисключающие. Выбирать трудно, но на­до: миф о «всестороннем, гармоничном развитии» создан теми людь­ми, которые не в состоянии сделать свой собственный выбор; поэтому они безответственно предлагают заниматься сразу всем понемножку и не преуспевают ни в чем, кроме произнесения громких лозунгов. Давай­те не будем уподобляться гоголевской невесте и к внешности одного избранника приставлять капитал другого!

«Я (вы, а не лектор в институте, автор учебника, директор...) считаю, что начальная школа должна в первую очередь:

(1) Сохранить (восстановить) душевное здоровье и эмоцио­нальное благополучие каждого ребенка.

(2) Обучить каждого ученика бегло читать, грамотно писать, хо­рошо считать.

(3)Дать ребенку максимально широкое образование, помочь сориентироваться в самых разных областях культуры и найти сферы своих собственных интересов.

(4) Научить ребенка учиться, самостоятельно добывать новые знания и умения.

(5) Развить интеллектуальные способности ребенка, его речь, мышление, память, внимание, воображение.

(6) Помочь ребенку предепьно полно реализовать свой твор­ческий потенциал, раскрыть свою индивидуальность.

(7) Воспитать в ребенке те человеческие качества и умения, ко­торые необходимы в обшении и совместных делах.

(8) Снабдить ребенка навыками, необходимыми в повседнев­ной жизни; вырастить его умельцем, способным браться за пюбое но­вое дело.

Другое:..,.,,,.....,,...,,.,...,,...,,.,,..,,,..,..,..,..,.,..,,.........,...................,.,.,»

В результате размышлений мы сделали выбор: душевное здо­ровье, навыки общения и сотрудничества, умение учиться. Основания для принятия решения были следующие,

1. Душевное здоровье и эмоциональное благополучие являют­ся необходимым условием успешности любой деятельности, в том чис­ле и обучения. Ребенок с эмоциональными пробпемами не способен ни усваивать знания, умения, навыки, ни полноценно творить, ни поп-

неценно общаться. В школе он обречен попасть в разряд «трудных» учеников - неуспевающих и (или) недисциплинированных.

2. Умение учиться входит в базисную человеческую способ­ность к самоизменению, саморазвитию. Человек, умеющий учиться, будет способен самостоятельно решить по крайней мере три задачи, которые ставит перед ним школа (пп. 2, 3, 6), тогда, когда это будет нужно ему лично. В младшем школьном возрасте, когда ребенок еще не способен сам выбрать направление своего развития, мы считаем себя обязанными, делая этот выбор на свой страх и риск, снабдить его наи­более общими способностями, которые в возрасте самоопределения откроют ему максимальные возможности. Умение учиться, доступное младшим школьникам, входит в число базисных способностей само­развития.

3. Формирование умения учиться и развитие интеллекта ребен­ка являются задачами взаимодополняющими; мы просто не сможем по­строить начальное образование, формирующее умение учиться и не развивающее мышление, память, речь и прочие интеллектуальные

функции.

4. Теперь нам остался последний и самый трудный выбор, что предпочесть — развитие творческих способностей ребенка или вос­питание навыков общения, сотрудничества? Очень хочется ответить, как Винни-Пух: «И то и другое (и можно без хлеба)». И мы будем очень стараться поспеть за этими двумя зайцами. Но все же что в первую очередь, от чего отказаться нельзя ни при каких обстоятельствах? При­перев себя к стенке, сознаемся: общение и сотрудничество гораздо теснее связаны с двумя уже выбранными приоритетными целями на­чального образования, чем развитие детского творчества (как бы мы его ни любили). Сфера общения — едва ли не главный источник эмо­ционального неблагополучия детей; поэтому, берясь решать задачу психического здоровья всерьез, а не на словах, мы не сможем обойтись без изрядного вложения времени и сил в организацию сферы общения. Не обучив общению и сотрудничеству, мы не научим детей учиться, ибо первая ступень этого умения предполагает способность компенсиро­вать собственную неумелость, некомпетентность вовсе не с помощью книг (это удел подростков), а с помощью других людей: учителя, роди­телей, одноклассников. Для ребенка 6-7 лет умение учиться — это прежде всего умение включаться и инициировать специфическое учеб­ное сотрудничество. Отличие учебного сотрудничества от других видов сотрудничества будет описано ниже, а сейчас подведем итог. Эмоцио­нальное благопопучие, умение учиться, навыки сотрудничества — вот наши приоритетные ценности, и мы ищем способ так ввести детей в школьную жизнь, базирующуюся на этих ценностях, чтобы они почувст­вовали себя готовыми к такой жизни. И мы будем рады найти в вас единомышленника.

Школьная готовность

По этому вопросу написано так много добрых, умных и не слишком умных книг, что один их перечень занял бы немало страниц. Все эти книги можно разделить на две очень неравные стопки.

Первая, гигантская, толкует вопрос о шкопьной готовности так: есть Школа с ее Требованиями. Чтобы быть готовым к Школе (быть достойным этой чести, отвечающим этим высоким ожиданиям}, «ре­бенок ДОЛЖЕН...». Далее перечисляются качества, которыми «долж­ны» обладать «настоящие школьники». В этих перечнях авторы могут расходиться между собой, но в подходе к детям они единодушны — ребенок всегда что-то ДОЛЖЕН Школе. В этом педагогическом мифе Школа оказывается своеобразным прокрустовым ложем, которое ни­кому не по росту. Одни дети «не дозрели», и их надо «подтягивать», другие, на беду, окаэапись тапантпивыми, «опередили» школьные нор­мы, и что с ними делает школьный Прокруст, страшно сказать.

Этой жутковатой действительности противостоит нескопько (до чего же мало!) книг, авторы которых в корне пересмотрели традицион­ный взгляд на школьную готовность. Не дети должны быть подготовле­ны к школе, а школа должна быть готова учить, развивать и любить самых разных детей, принимать и понимать их такими, какие они есть, и помогать их личностному росту. Принимать ребенка в уникальном своеобразии его качеств — это не значит записывать (принимать) в школу всех без исключения детей, ставя тайные пометки в списке бу­дущих первоклассников: «слабый», «нервный», «из неблагополучной семьи». Принимать ребенка — это значит относиться с безусловным (не зависящим от условных школьных правил) уважением к его чувст­вам, желаниям, убеждениям. Малыш, плачущий и цепляющийся за ма­му первого сентября, или ребенок, твердо убежденный, что «все дев­чонки — ябеды» или что слово папа надо писать с заглавной буквы, — асе эти дети нуждаются прежде всего в принятии, понимании их особых чувств, особой точки зрения. Не встретив понимания, они будут либо упрямо отстаивать свою позицию, либо откажутся ее иметь (событие, родственное духовному самоубийству).

«Не плачь, дорогой, посмотри — сколько вокруг детей и никто не плачет», — еспи учительница встретит испуганного первоклашку та­кой пасковой, доброжелательной речью, то первое, что она сообщит ему, — это неприятие его чувств и предпочтение других детей. «Я пла­чу, а ей это не нравится. Ей нравпюсь не я, а другие дети», — вот что может услышать ребенок в сповах самого искреннего, благожелатель-ного, но не принявшего детских слез учителя.

«Тебе немного страшно, что мама сейчас оставит тебя одного среди незнакомых ребят. Но она побудет здесь, пока ты ее сам не от­пустишь», — такая речь учителя имеет для ребенка совсем другой смысл: «Меня здесь, пожалуй, понимают. И не осуждают. Может быть, все это не так страшно?»

С точки зрения традиционной педагогики, выступающей под ло­зунгом «Ученик (НЕ) ДОЛЖЕН...», подобное поведение учителя — по­такание детской слабости. С точки зрения гуманистической педагогики, уважающей детскую индивидуальность, а не только школьные правила, такое поведение учителя естественно, человечно. И не стоит мучить себя обычным: «Если я этому ученику позволю войти в класс с мамой, то и другие тоже захотят!» Во-первых, плачет и глубоко переживает страх разлуки именно этот малыш, а другие уже весело щебечут и ис­пытывают совсем другие чувства. Во-вторых, если кто-то (заметьте: не все, а лишь некоторые) завтра приведет на урок маму, то что в этом страшного? «Не по Правилам!» Но школьные правила — это не законы Ньютона. Вы не можете в четверг отменить закон тяготения, но устро­ить в четверг родительский день — в вашей власти.

Итак, школьные правила — это не то, что кем-то (а не вами) ус­тановлено раз и навсегда и к чему надо готовить будущих учеников. Правила общей жизни — это то, что создается, творится ЗДЕСЬ-и-ТЕПЕРЬ — в каждом классе, учителем ВМЕСТЕ с детьми. И если Миша написал «Мой Папа» (с заглавной буквы), серьезно задумайтесь, преж­де чем исправить эту ошибку красной ручкой. Может быть, правила ор­фографии тоже не стоит навязывать детям в готовом и неприкосновен­ном виде, может быть, и их лучше вырабатывать вместе с классом? В этом случае глубокое убеждение Миши в том, что папа — это имя лю­бимого человека, может помочь и мальчику, и всем его одноклассникам яснее осознать орфографическую норму. «Ребята, мы изучали такое правило: ВСЕ имена собственные надо писать с заглавной буквы. Есть и другое мнение: с заглавной буквы надо писать названия всех люби­мых предметов, людей, животных, а нелюбимых — с маленькой буквы.

Смотрите, как интересно: «Вчера я встретила Машу и вику», -пишет мне одна девочка. И я сразу узнаю, кого она любит, а кого — нет. Какое правило лучше? Какому правилу вы хотите подчиняться? Вы­берите сами!»

Рискованный путь? Еще бы: давать человеку свободу выбора всегда рискованно — ведь он может выбрать совсем не то, что вы. И тем не менее это риск оправданный: именно с личного выбора начина­ются личные убеждения. А ведь вы хотите, чтобы новые знания, нормы, правила стали для ваших питомцев личными убеждениями, а не сухими анонимными сведениями. Между «Я ТАК СЧИТАЮ» И «НАМ ТАК СКА­ЗАЛИ» — пропасть, где не может быть «золотой середины». И вам надо выбрать, в какую школу вы собираетесь ввести ваших воспитанников.

Правила одной школы: «Я — учитель. Я знаю, как надо. Делай, как я, и ты будешь отличником!» Правила другой школы: «Я еще не знаю, как нам построить отличную общую жизнь. Но я знаю, что сообща мы сможем это сделать. Давайте договоримся, как нам жить вместе!» Вы хотите, вы готовы договариваться с вашими учениками, давать им возможность выбора, сообща вырабатывать средства регуляции кон­фликтов, которые неминуемы в ситуации выбора собственной точки зрения, но необязательно должны носить скандальный характер? Если вы готовы, то пресловутая проблема школьной готовности в основном решена, а наш опыт общения с детьми может оказаться вам полезным.

Как договариваться с детьми о нормах сотрудничества

О чем мы хотим договориться с нашими будущими учениками? С чего начать? Каково самое главное правило, от которого вы не отка­жетесь ни при каких обстоятельствах?

Часто, усадив детей за парты, учитель начинает разговор о по­зе ученика: рассказывает, как сидеть, как положить руки, куда поставить ноги... Здесь забота о главном: о здоровье, удобстве, работоспособ­ности ребенка. Конечно, рекомендация по поводу позы ученика отража­ет множество толковых мыслей врачей и физиологов. Но правильную, здоровую позу, как и все прочие элементы школьного поведения, не стоит назначать — ее лучше выращивать:

а) из множества равнодостойных вариантов, позволяющих каж­дому ребенку найти, подобрать свою собственную «правильную» позу, удобную для его тепа, его пластики;

6) в ситуации открытого выбора, свободного экспериментиро­вания, в результате которого будут в явном виде противопоставлены допустимые и недопустимые позы, каждую из которых стоит разыграть;

в) в общении с учителем, который умеет постоянно спрашивать себя о границах допустимого: «Вот Митя читает сидя на столе по-ту­рецки. Если войдет директор, он упадет в обморок. Но ребенок снял туфли, носочки у него чистые. Ему удобно, он сосредоточен. Что в этом плохого?.. А Лена устроилась с книжкой на ковре. Лежит на животе и ногами болтает. Одернуть? Но кому она мешает? Однако надо прове­рить, хватает ли ей света».

У вас мелькнуло ощущение, что мы предлагаем разрушить все школьные нормы? Как раз напротив: мы хотим сделать школьную жизнь нормальной, а для этого разрушить некоторые барьеры привычек, снять некоторые «шкрабские» шоры, которые ограничивают нашу под­линную терпимость и способность к пониманию. Какие же нормы школьной жизни сделают ее нормальной?

Может быть, эта: «Без спросу не вставать с мест, не гулять по классу во время урока»? Через несколько дней вы сами можете нару­шить эту норму, если захотите научить детей простому правилу взаи­мопомощи: «Когда ты в чем-то не уверен, когда тебе очень трудно, найди в классе человека (необязательно учителя}, с которым хочешь посоветоваться, тихо подойди к нему (к ней) и тихо спроси, может ли он(а) сейчас тебе помочь».

Возможно, «нерушимой» окажется вот эта норма: «Когда гово­рит учитель, отложи свои дела и слушай». Да, это крайне важно уже потому, что данное трудное для всех первоклассников правило входит не только в школьные нормы, но и в общечеловеческий кодекс вежли­вости. И если вы ставите перед собой задачу воспитать у детей культу­ру общении, то искусством слушания надо заняться с первой минуты. Не за десять дней и не за месяц возможно научить всю детскую группу слушать говорящего терпеливо, доброжелательно, с пониманием. Но вот что важно и необычно для нашей школы: так слушать надо любого говорящего, а не только учителя! Мы считаем, что строительство «ком­муникативных каналов» — это первое, с чего следует начинать работу с детской группой, но не стоит строить «времянки». Строительство «коммуникативных каналов» надо сразу планировать широкомасштаб­но, с расчетом на многие годы.

«Ученик должен уметь слушать учителя». Это значит:

а) относить каждое слово учителя к себе лично,

6} пытаться найти ответ,

в) сдерживать импульсивное желание отвечать сразу, непо­средственно.

Каждый из этих элементов культурного слушания надо выра­щивать отдельно, каждый из них представляет трудности для всех пер­воклассников и особенно для 6-летних детей. Но прежде чем говорить о приемах обучения слушанию, давайте критично оценим саму норму «Ученик должен уметь слушать учителя». Означает ли она слушать только учителя? Если да, то какой навык вы сформируете? С точки зре­ния общечеловеческих норм, частью которых является данная норма, умение слушать учителя и НЕумение слушать одноклассника — это своего рода школьное ханжество, лицемерие. (Это то же самое, что учить ребенка мыться и надевать чистое только перед приходом гос­тей.) Вам кажется, что мы слишком усложняем и без того нелегкую за­дачу: хотим научить ребенка слушать не только учителя, но и своих одноклассников? На самом же деле мы эту задачу упрощаем: общение со сверстниками во многом проще для ребенка, чем общение со взрос­лым, а навыки этого общения можно заложить общие, одинаково при­менимые и к другим детям, и к взрослым. Итак, предлагая проклады­вать «коммуникативные каналы» не только между учителем и каждым ребенком, но и между всеми детьми, мы, в сущности, предлагаем сле­дующее. Давайте распределим детей на маленькие группы (из 4-5 че­ловек) и сделаем наши нормы общения внутригрупповыми нормами. Пусть дети сначала поупражняются в искусстве слушания в своей ма­ленькой подгруппе, а уже потом отважатся предстать перед вами и всем классом.

В чем рискованность такого подхода? Воспитатели или учите­ля, которые привыкли работать с детьми «фронтально», обращаясь сразу ко всем (и ни к кому персонально), и не имеют опыта работы с ма­лыми группами, на первых порах испытывают естественную робость: «Не потеряю пи я управление? Не окажутся ли эти группы слишком автономными? Групповая работа на уроке, конечно, хороший метод, но пусть ребята подрастут. Не стоит вводить этот прием с самого начала!»

Мы тоже испытывали подобные сомнения, пока не попробовали и не увидели, что с 6-7-летними детьми маленькими группами работать лег­че, чем со всеми 25-30 новичками. Почувствовав уверенность, мы смогли глубже понять свои прежние страхи. Мы заставили себя отка­заться от хорошо зарекомендовавшей себя привычки разделять и вла­ствовать и дали детям гораздо больше воли и самостоятельности. Бы­ло страшно, что вдруг они эту волю обратят в своеволие. Нет, не обра­тили, еще раз подтвердив общеизвестную мудрость: свободный труд эффективнее подневольного, регламентируемого на каждом шагу.

Психологи всего мира пришли к выводу, что, исключая прямое общение между детьми во время занятий (запрещая им переговари­ваться, подходить друг к другу, обмениваться мыслями), мы делаем каждого ребенка гораздо более беспомощным, незащищенным, не­самостоятельным, а потому в наибольшей степени зависимым от учи­теля, склонным во всем подражать педагогу и не искать собственной точки зрения. Разделяя детей, мы делаем их более податливыми на­шему влиянию (власти), но менее творческими, самобытными. Со­единяя детей, мы даем им почву, на которой (если регулярно выпалы­вать сорняки) вырастут спокойное самоуважение ребенка, чувство соб­ственного достоинства, возможное только среди равнодостойных (за­метим: чувство собственного достоинства, а не превосходства).

А с чувством собственного достоинства — с этой основой эмо­ционального благополучия — у многих детей далеко не все в порядке. Например, в каждом классе есть дети, которые никогда не поднимают руку, мало улыбаются, панически реагируют на вызов к доске. И не на­до приглашать их к доске поодиночке. Пусть выберут себе надежных товарищей и выходят вдвоем, втроем. Даже самый боязливый ребенок в такой компании не заробеет и через некоторое время убедится, что «не так страшен черт...». Вы задаете вопрос и хотите, чтобы ответить попытались все. Дети попробуют, если дать им время на переговоры. Скажите им: «Повернитесь друг к другу. Если ты знаешь ответ, шепни соседу. Если он согласен и кивает тебе, возьмитесь за руки и покажите, что вы готовы отвечать ВМЕСТЕ. Если не согласен, спроси его мнение. Может быть, ты не совсем прав, а он(а) тебе поможет».

Шумновато? Да, несколько минут в комнате не будет «мерт­вой» тишины. Но прислушайтесь, о чем говорят дети. Вон за тем сто­лом — настоящий спор по сути вашего вопроса. Какой учитель не воз­радуется?! А здесь девочка теребит заигравшегося соседа: «Вов, ну как ты думаешь?» — «Что?» — «Нас же спросили...» (И девочка сделала именно то, что необходимо этому Вове, который не умеет слушать речь, не обращенную к нему лично: назвала его по имени и повторила вопрос учителя персонально для своего соседа.) Вы рассказали классу, как «одна девочка» помогла своему соседу стать «настоящим школьни­ком»? Через 5 минут число помощников учителя в классе утроится. У вас очень трудная, «незрелая» группа, в которой рассеянных, легко отвлекающихся детей чуть ли не половина? Прибегните к игре. Пусть

каждая пара договорится, кто будет играть дошкольника, а кто — школьника (через 3 минуты им надо будет поменяться ролями). Тихо задавайте вопросы. «Школьники» по правилам игры должны слушать и запоминать вопрос учителя, «дошкольники» обязаны (!!!) отвлекаться, сидеть под партой, «считать ворон». Покажите «школьникам», как без грубости, достойно привлечь внимание соседа: «Вова, послушай. Тут трудный вопрос. Давай посоветуемся... Как ты думаешь?..» Конечно, в классе будут рождаться новые варианты: ведь дети в игре талантливее своих учителей. Подслушанные и подсмотренные детские находки сто­ит предавать гласности: «Послушайте, как интересно роль школьника сыграл Володя! Он сказал...» Чем больше вы дадите классу разнооб­разных, но одинаково конструктивных вариантов ученического поведе­ния, тем быстрее ваши неопытные ученики найдут свой собственный стиль ученичества.

Кстати, для того чтобы дети могли обсуждать друг с другом свои мысли, недостаточно просто позволить им делать это и постепен­но вводить все более сложные правила и приемы культурной дискус­сии, «настоящего спора». Возможность общения следует обеспечить чисто физически, организовав «пространство» общения. Вопрос о рас­становке мебели и оборудования класса в этом отношении далеко не лишний. Если основная планируемая взрослым нагрузка дня заключена в информации, которую сообщает педагог, лучше поставить парты ря­дами так, чтобы лица всех детей были обращены к учителю и к доске. Если же главная работа должна осуществляться в подгруппах, лучше посадить детей так, чтобы каждый ребенок видел всех своих товари­щей по подгруппе. При этом некоторые будут сидеть боком или спиной к доске и поворачиваться при необходимости (это самая подходящая позиция для наиболее подвижных детей, нуждающихся в большем ко­личестве движений, чем остальные). Если вы планируете общекласс­ную дискуссию, удобнее всего расставить столы в форме каре так, что­бы каждый ребенок видел и доску и всех своих одноклассников. Лич­ные, эмоционально значимые беседы лучше вести не за партами, а разместив детей в кружок на ковре или на подушках (их могут принести родители). (Варианты расстановки мебели даются в разделе «Содер­жание курса».)

Вернемся к главной теме первого дня (первой недели) работы с группой детей, которых вы готовите к школьной жизни: к вопросу о «каналах коммуникации». Вот несколько приемов построения таких ка­налов.

Вы позволили детям обмениваться мнениями. Следовательно, во время работы в классе постоянный шумок. Как приучить детей оста­навливать свои разговоры и слушать вас, когда вы хотите сделать об­щее объявление? Необходим сигнал «Прошу слова». И нужен тренинг в подчинении этому сигналу. Лучше всего, если это будет игровой тре­нинг, например подвижная игра «Пчелы». Все дети — пчелы на лугу. Жужжа, они перелетают с цветка на цветок и собирают нектар. Учитель (позже эту роль можно передать кому-нибудь из детей) выполняет роль пчелиного часового. Он находит себе на лугу самый звонкий колоколь­чик и объявляет другим пчелам: «Если я позвоню три раза, значит, ле­тит трутень. Его надо прогнать. Для этого все должны жужжать как можно громче. Два звонка будут означать, что трутень улетел — можно возвращаться к своим трудам и жужжать тихо. Один звонок означает страшную опасность — все пчелы должны мгновенно замолкнуть и спрятаться». Чуть позже эту ситуацию можно приблизить к учебной, сохранив значение звуковых сигналов. Предложите детям, сидящим за одним столом, повернуться друг к другу и поговорить о чем-то важном, например о любимых играх, книжках, мультфильмах. С помощью коло­кольчика регулируйте уровень шума, помня о том, что учителю в классе нужны и абсолютная тишина, и шепот, и громкая речь. Пусть дети сразу приучатся работать в этих трех режимах громкости, а главное — пере­ходить из одного режима в другой. Внешние сигналы «включения» и «выключения» внимания, полностью сконцентрированного на учителе, физиологически необходимы всем детям 6-7 пет, ибо функция произ­вольного внимания в этом возрасте только формируется и его опасно перенапрягать. Если не вводить внешние опоры внимания (сигналы, знаки, жесты), то у одних детей внимание будет постоянно «включено», что приведет к слишком быстрому утомлению ребенка, а у других — постоянно «выключено», что приведет к слишком быстрому утомлению учителя, тратящего с каждым днем все больше энергии на «включение» невнимательных детей в нужный режим работы.

Регуляция уровня шума — не единственная форма упражнения внимания по отношению к другому человеку (напомним: не только к учителю, ио и ко всем присутствующим в классе). Ребенок должен ус­воить, что недостаточно прервать свои дела, разговоры и повернуться к говорящему. (Хотя, обучая детей вниманию, мы не пренебрегаем и та­кими мелочами: учим поворачиваться так, чтобы видеть того, кто гово­рит.) Каждый говорящий обращается к тебе лично и хочет знать твой ответ. Ты можешь быть восхищен, согласен, не согласен, взбешен. Ты имеешь право на любую реакцию, кроме невнимания. И мы вводим жесты, мгновенно выражающие разное отношение к сказанному, и предлагаем детям серию игр и упражнений на применение этих жестов. Цель таких игр — свести к минимуму пассивное пребывание ребенка на занятии, не дать возникнуть пагубной привычке, которую можно охарак­теризовать поговоркой: «Солдат спит — служба идет».

Мгновенно «собрать» класс, помочь детям услышать ваш во­прос очень важно, но недостаточно для нормального диалога на уроке. Ведь малышам (особенно шестилеткам) так хочется, чтобы спросили, выслушали именно их: ребенку невтерпеж ждать своей очереди. Так называемые выкрики с места — обычная беда первоклассников. Как ввести правило «подними руку и жди, пока тебя вызовут»? Так же как и все остальные правила:

1) дать ребенку выбор — действовать по правилу или нару­шать его — и обыграть этот выбор;

2} дать ребенку внешние опоры, средства соблюдения правил, ибо одной доброй воли недостаточно человеку, у которого волевые ка­чества еще не сложились.

Итак, вы вводите правило «хочешь говорить — подними руку и подожди» (кстати, правило весьма странное: я хочу говорить, а должен молчать!). Покажите образец правильного поведения и тут же объяс­ните, как делать не надо. Категорически (!!!) запрещается использовать в качестве «отрицательного образца» ненормативное поведение ре­ального ребенка. «Отрицательные образцы» поведения удобнее всего разыгрывать с помощью кукол — от лица игровых персонажей, которые еще не стали «настоящими школьниками». Например, попросите детей задавать вопросы Малышу и Карлсону и действуйте от их имени. Карл­сон, выслушав вопрос, немедленно взлетает, выкрикивает ответ и до­бавляет, что он «самый лучший в мире отвечальщик на вопросы»,.. Малыш старательно тянет руку, но не может удержаться, и ответ выле­тает из его рта раньше, чем учитель назовет его имя. Группа легко объ­яснит, чем поведение Малыша и Карлсона отличается от поведения «настоящего школьника». Но одно депо — рассказывать о правиле, а другое — выполнять его. Учитель предупреждает, что быть «настоящим школьником» очень трудно. «Ты хочешь сдержаться, дождаться, пока тебя вызовут, но твоя умная мысль так и рвется изо рта. Как ее удер­жать? Рукой. Одну руку подними для ответа, как ученик, а другой рукой прикрой рот, чтобы он не вел себя по-дошкольному. А теперь поиграем. Отвечаем все, как... Карлсон. А теперь — как школьники. А теперь каж­дый сам решит, кем он будет: Малышом, Карлсоном или учеником. А я буду угадывать... Павлик, ты сейчас играл Карлсона, верно? Как ты думаешь, почему я угадала?..» Не правда ли, это веселее, чем сентен­ции типа: «Настоящий ученик должен... Настоящий школьник никогда не...» (поступает как Павлик). А кто сказал, что учиться должно быть скучно?

Кстати, смех (добрый смех — не над человеком, а над ситуа­цией) — прекрасное средство лечения и пропедевтики многих трудно­стей первых занятий. Например, есть очень распространенная «детская болезнь» — разговор не на тему. Вы задали вопрос, и Сережа вскинул руку как ученик. Вы благодарите его за выдержку и вызываете отвечать. А он вместо ответа на ваш вопрос начинает рассказывать про свою собаку. Заранее зная об этой трудности, спланируйте игру «Невпопад». По ее правилам надо обязательно отвечать не на заданный вопрос, а про что-то другое. За ответ на заданный вопрос платят фанты. Ситуа­ции типа: «Сколько окон в нашем классе?» — «Три». — «Плати фант», — вызывают не меньше смеха, чем ситуации типа: «Какого цвета наша доска?» — «А мне вчера подарили ранец!» Посмеялись и поучились НЕ говорить невпопад: кому хочется не в игре, а на самом деле попасть в такую смешную ситуацию?!

У вас не складывается ощущение, что авторы в разговоре о мелочах (конечно, важных, но все же...) теряют или утаивают что-то центральное, самое принципиальное, что, начав разговор с формули­ровки главных задач обучения, выделив умение учиться как основную цель, мы свели речь к тому, как расставить парты, как учить ребенка поднимать руку, как помочь робким или чрезмерно импульсивным де­тям? В следующем разделе мы перейдем к обсуждению сути дела: ка­ким должно быть не просто вежливое, культурное общение людей, а учебное сотрудничество учителя с классом, готовящее ребенка не к пассивной позиции обучаемого, а к активной позиции учащего-СЯ, т.е. учащего самого себя с помощью взрослого и сверстников. А пока под­ведем итог тому, что мы уже выяснили об учебном сотрудничестве.

1. Учебное сотрудничество должно строиться как договор о сотрудничестве и взаимопомощи, в составлении которого участвуют обе «высокие стороны»: и учитель, и дети.

2. Каждый раз, предлагая новую норму учебных взаимоотно­шений, учитель предлагает детям ситуацию открытого выбора между правилосообраэным (школьным) и «не-правильным» (дошкольным) поведением и предоставляет каждому возможность попробовать, при­мерить к себе и то и другое, не на словах, а на деле перейти от дошко­льного поведения к школьному.

3. НОРМА — это всегда разнообразие равнодостойных инди­видуальных вариантов Чтобы помочь ребенку «подогнать» общую школьную норму к его индивидуальности, нужен набор допустимых об­разцов в пределах данной нормы.

4. Чтобы помочь ребенку выполнить норму, недостаточно ее сформулировать. Необходимо ввести средства для регуляции и само­регуляции нормативного поведения. В нашем курсе такими средствами являются разнообразные знаки и жесты, с помощью которых взаимо­действия в классе строятся как правила уличного движения, регули­руемые с помощью дорожных знаков, сигналов, жестов постового.

5. Все нормы школьных взаимоотношений должны носить об­щий характер и регулировать не только отношения ребенок-взрослый, но и отношения ребенок-ребенок. При этом нормосообразное поведе­ние эффективнее складывается не в целом классе, а в малых детских группах, являющихся для ребенка одновременно и группами эмоцио­нальной поддержки.

Как ребенку учить себя с помощью взрослого

Мы не можем и не стремимся научить ребенка учиться (учить себя сначала с помощью взрослого, а потом и без этой помощи) в пре­делах двухнедельного курса «Введение в школьную жизнь». Для дос­тижения этой заветной цепи нужны 2-3 года начального образования. И-далеко не всякое образование ведет к этой цели. Например, те ста­бильные программы, по которым до сих пор занимается большинство отечественных школ, ведут, скорее, а другую сторону: не учат, а «разу­чивают» ребенка быть любопытным, задавать вопросы, высказывать догадки, спорить, иметь собственное мнение. Не в эту школу вводит детей наше «Введение...», а в школу, направленную на поддержку и углубление тех чудесных качеств дошкольника, на которых базируется умение учиться. Что должно быть сделано, чтобы ситуативное любо­пытство переросло в устойчивые познавательные интересы, чтобы культура спора оттачивалась на каждом уроке, чтобы детские вопросы и догадки опережали учительские планы, чтобы дети сами ставили проблему завтрашнего урока, побуждая учителя сообщать им новую информацию? Основные принципы такого обучения заложены в про­граммы, разработанные психологами и педагогами под руководством Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова, В.В. Репкина и получающие сейчас все большее распространение.

Эти программы видят в ребенке прежде всего существо РА­ЗУМНОЕ и, адресуясь к разуму, развивают эту потенциальную возмож­ность младших школьников. Главной сложностью обучения разумным, общим способам действий (математические, лингвистические, изобра­зительные и т.п.) является то, что эти действия невозможно имити ровать. Поиск отсутствующих или отсутствующего у ребенка знаний либо способа действия может происходить только там, где взрослый не дает готовых образцов и определений. Взрослый может стимули­ровать и рационализировать детский поиск, но не может его демонст­рировать. Следовательно, при обучении разумным действиям основная форма сотрудничества ученика с учителем — неимитационное, несимметричное взаимодействие, где ребенок делает НЕ то же самое, что взрослый.

Но что же делает ребенок, когда он, поощряемый учителем, ищет новые знания и новые способы действий (т.е. учит сам себя)? До­школьник осуществляет лишь первую часть разумного действия: в но­вой ситуации он останавливается, отказывается от неразумных проб и ошибок и... обращается к взрослому с жалобой: «У меня не получается. Помоги». Маленький школьник может пойти дальше: проанализировать новую ситуацию, выделить в ней «слепое пятно» (недостающее знание) и переформулировать жалобу в учебную задачу: «Я могу это сделать, если узнаю то-то». Более опытный ученик умеет, поставив учебную задачу, обратиться не только к учителю — самому доступному источни­ку знаний, но и к учебнику, справочнику, самостоятельному экспери­менту. Но не будем забегать далеко вперед: нас сейчас интересует самый первый этап превращения дошкольника в ученика, В ситуации самостоятельного поиска решения ученик способен обращаться к взрослому с познавательным вопросом: указывать, какого именно знания ему недостает для решения задачи.

Итак, мы выделили три ведущие характеристики учебного со­трудничества ребенка со взрослым:

1) оно несимметрично — ребенок не имитирует взрослого,

2) оно предполагает познавательную инициативу ребенка, указывающего взрослому ближайшую учебную цепь их совместных усилий,

3) ученик обращается к учителю не с жалобой на свои трудности, а с конкретным запросом по поводу нового знания.

Доступна ли такая форма сотрудничества со взрослым для детей 6-7 лет? В поведенческом репертуаре дошкольников уже сущест­вуют и имитационная, и свободная неимитационная форма поведения, и действие по образцу или инструкции взрослого, и действие по соб­ственному замыслу. Известно, что в ситуации предельной неопреде­ленности (а именно такова ситуация первых школьных дней, когда ре­бенок еще не знает, чего от него ожидают окружающие) резко воз­растают имитационные тенденции. Первоклассники в высшей степени склонны и способны копировать учителя буквально во всем. Так, повто­ряя за учителем стихотворение, они воспроизводят не только текст, но и интонацию и даже учительский тембр голоса. Мы замечали, что в классах, где у учителя очень высокий голос, малыши начинают пищать. Учитель может закрепить подражательную форму взаимодействия с классом, и ученики будут следовать за ним, с удовольствием повторяя действия, слова, мысли взрослого. Но взрослый, готовящий детей к школе, может сразу, с первого дня показать классу, что школьный учи­тель ожидает от своих учеников не только доверчивого и старательного подражания, но и критичности, способности действовать по-своему.

Для того чтобы дети научились различать две основные ситуа­ции взаимодействия с учителем: ситуацию подражания, исполнитель­ности и ситуацию неподражательную, - в нашем курсе «Введение в школьную жизнь» включены веселые задания-ловушки. Ловушки — это нерешаемые или некорректно составленные задачи. Строгое следо­вание инструкции взрослого может привести в ловушку. Чтобы в нее не попасть, что-то надо сделать по-своему или совсем не сделать, но не по капризу, а по логике задачи. Например, учитель среди прочих про­стеньких примеров на сложение предлагает детям подсчитать, «сколько яиц нашел Петя, если белая курочка снесла одно яйцо, пестренькая — ни одного, а петух — целых три». Или учитель предлагает детям про­верить свою память: «Я буду называть слова, а вы запоминайте. Я ска­жу названия семи стран: Англия, Франция, Волга, Китай, Киев, Африка. Кто может назвать страны, которые я перечислила?» Или: «Возьми три палочки. Сложи из них треугольник. А теперь из этих палочек сложи квадрат...» Такие задания требуют не столько знания арифметики, гео­графии и геометрии, сколько постоянного анализа требований взросло­го, равно поощряющего и умелое исполнительство, основанное на под­ражании, и своевременное «непослушание», отказ от неразумного дей­ствия.

Той же цели (выработка привычки различать имитационные и неимитационные ожидания учителя) служат и задания, требующие от ребенка умения спрашивать, самостоятельно выяснять недостающие

данные. Например, учитель просит на плане многоэтажного дома «уга­дать его окно». Дети, не умеющие доопределять задачу, действительно выбирают окно наугад. Дети, умеющие спрашивать, выясняют этаж, порядковый номер окна и даже интересуются, слева или справа вести отсчет.

Подобные задания делают для детей явной, открытой ту сис­тему отношений, в которую приглашает их учитель. Осваивая эти от­ношения на материале дошкольных задач, не связанных с постижением математических, лингвистических и других школьных премудростей, дети сосредоточиваются именно на том, что является самым трудным в первые недели школьной жизни; они осваивают новые ожидания взрос­лых. Чтобы правила жизни школьного сообщества были отчетливо вы­делены для детей, мы обозначили их специальными знаками, как пра­вила дорожного движения. Так, встретив задание-ловушку, ребенок поднимает специальный знак ловушки (буква Л). Столкнувшись с недо­определенной ситуацией, ребенок поднимает знак вопроса. На эти зна­ки учитель реагирует с особой чуткостью, видя в них зародыши учебно­го сотрудничества, основанного на познавательной инициативе самих учеников, на их способности искать новые учебные цели.

Сотрудничество ребенка со сверстниками

Мы хотим приучить детей к самостоятельности суждений, сформировать у них умения спорить, отстаивать свое мнение, задавать вопросы, быть инициативными в получении новых знаний. Психологи доказали, что «инкубатором» самостоятельного мышления, познава­тельной инициативы ребенка является не индивидуальная работа под руководством сколь угодно чуткого взрослого, а деятельность в группе совместно работающих детей. Условием рождения первых познава­тельных вопросов к учителю является спор между детьми, предлагаю­щими разные способы решения общей задачи. Но чтобы детский спор был содержательным, не превращался в склоку и взаимообвинения («Ты глуп и ничего не понимаешь!» — «Сам ты глупый, я с тобой боль­ше не разговариваю!»), собеседники должны уметь по крайней мере следующее:

1) формулировать свою точку зрения;

2) выяснять точки зрения своих партнеров;

3) обнаруживать разницу точек зрения;

4) пытаться разрешить разногласия с помощью логических ар­гументов, не переводя логическое противоречие в плоскость личных отношений.

Доступна ли такая сложная форма взаимодействия для детей 6-7 лет? И да и нет. Спонтанно она возникает чрезвычайно редко. Ко­гда мы впервые предложили шестилеткам выработать общее мнение, часть детей мгновенно сделали это. Они взялись за руки и аргументи­ровали свои верные и неверные, но согласованные мнения так: «Мы

                                                       20

вместе так думаем, потому что мы — друзья». Часть детей, демонст­ративно повернувшись спиной друг к другу, объяснили свое «несогла­сие» следующим образом: «Мы не дружим: у нас разные мнения».

Однако известно, что определенный уровень децентрации — способности стать на точку зрения другого и координировать разные точки зрения — уже доступен даже тем детям, которые еще путают со­гласованность мнений и личную приязнь. Поэтому организация со­вместных действий группы детей из 4-6 человек не требует длитель­ного обучения. Начальная согласованность действий достигается на первых порах за счет введения соответствующего «этикета», правил вежливого спора.

В курсе «Введение в школьную жизнь» мы начинали со сле­дующих двух правил:

а) высказав свое мнение, спроси всех остальных: «Вы соглас­ны? Вы не возражаете? А вы как думаете?»;

б) если все согласны, можно действовать; если есть разные мнения, задайте друг другу вопросы: «Почему ты так считаешь? А это можно доказать?»

Разыгрывая (с помощью кукол) сценки споров между доверчи­вым, наивным Пятачком, упрямой и самоуверенной Совой и рассуди­тельным, но неуверенным в себе осликом Иа-Иа, учитель постепенно обесценивает доказательства, апеллирующие к вере и авторитету: «Мне папа так сказал!», «Я знаю, что это так, а ты не знаешь», - вводя рассуждения в качестве главной ценности доказательства.

Мы уже говорили, что каждое последующее правило друже­любного спора вводится через разыгрывание различных сценок и за­крепляется через учительские описания и демонстрацию самых удач­ных споров, произошедших в классе. Так, детям задается набор разно­образных положительных образцов сотрудничества, для того чтобы каждая группа быстрее и безболезненнее нашла свой собственный ин­дивидуальный стиль согласования действий. В анонимной форме за­даются и отрицательные образцы того, как спорити не надо: не надо выяснять, кто в группе самый главный и умный, кого все должны слу­шаться; торопыга не должен навязывать свое мнение партнеру, любя­щему все основательно обдумать; не стоит подозревать, что ребенок, несогласный с тобой, думает о тебе плохо; не стыдно сказать: «Я еще не нашел ответа, поделись со мной своими мыслями», и т.п.

Разумеется, не все первоклассники способны к выработке и ар­гументации собственного мнения даже при выполнении самых элемен­тарных заданий. Многие «еще не знают, что они что-то знают», многие не доверяют себе и нуждаются в поддержке. Мы понимаем, что нор­мальная, равноправная дискуссия возможна лишь в атмосфере дове­рия и доброжелательности. Поэтому в рискованную ситуацию спора, разногласий мы вводим детей лишь после установления отношений -согласия, взаимного интереса, расположенности друг к другу. Возник­новению между детьми доверительных эмоциональных связей способствуют различные (в основном невербальные) игры и упражнения, уча­ствуя в которых и выполняя которые дети привыкают устанавливать визуальный и тактильный контакты друг с другом, овладевают сред­ствами выражения удовольствия от совместных занятий, поощрения, благодарности, восхищения своими партнерами.

Еще раз подчеркнем: групповая поддержка, возможность дей­ствовать заодно с другими вызывают чувство защищенности, которое облегчает любой шаг в неизведанное, даже в такие трудные, напря­женные ситуации, как выход к доске, ответ с места, — любые ситуации самостоятельного (одинокого) и оцениваемого другими поведения. Мы убедились, что в первую же неделю занятий все, даже самые робкие и тревожные, дети преодолевают этот барьер, но сначала не индивиду­ально, а в составе детской группы. Так, к доске дети выходят вдвоем или даже вшестером, становятся в кружок, совещаются и только после этого отвечают. Класс и учитель рассказывают группе, что было осо­бенно хорошо в их ответе, оценивают их умение помогать друг другу. Вся «критика» строится по формуле; «Что могло бы помочь этой пре­красной группе стать еще прекраснее?» В классе, как и в любом чело­веческом сообществе, оправдывает себя идея основоположника гума­нистической психологии К. Роджерса о том, что лишь человек, имею­щий группу поддержки, доверия, принятия, способен на полное само­раскрытие и самовыражение, столь необходимые и для инициативного, не подражательного сотрудничества ученика с учителем, и для содер­жательных дискуссий ребенка с одноклассниками.