Церковные партии наколантов и еффимитов.

Как на IX в. падает иерархическая борьба игнатиан и фотиан, так на X в. падает такая же борьба николаитов и евфимитов. Повод к появлению этих двух церковных партий в X в. дан так же, как и во времена Фотия, низвержением одного патриарха и возведением на его место другого. Император Лев Мудрый низверг с кафедры патриарха Николая Мистика, не хотевшего признать законным его четвертый брак, и ставит на его место Евфимия, который охотно дал со своей стороны признание касательно четвертого брака императора. Около Николая и Евфимия группируется все остальное византийское духовенство, разделяя воззрения или первого, или второго; и вот возникают две церковные партии николаитов и евфимитов. При жизни императора Льва страдают и терпят изгнание николаиты. Николай был сослан в ссылку, и многие епископы, преданные этому патриарху, должны были разделять с ним бедственную участь — вместе с ним страдать за честь Церкви, терпеть заключение в темнице и всякого рода лишения. Но вот умирающий Лев возвращает из ссылки невинно страждущего патриарха Николая, а затем и прочие николаиты по воле императора Александра вызываются из изгнания и снова занимают свои кафедры. Евфимий (патриарх) подвергается поруганию, заключается в монастырь, имя его вычеркивается из церковных Диптихов. Евфимиты вследствие этого не только не примиряются с патриархом Николаем, но и после продолжают враждовать против николаитов, хотя сам вопрос о четвертом браке и перестал уже иметь практическое значение. Партия евфимитов находит себе поддержку в императрице Зое, вдове Льва Мудрого, брак которой со Львом был осужден патриархом Николаем. Императрица Зоя не могла жить в мире с этим патриархом. Однако ж, она мало имела возможности вредить миру церковному, пока сам Николай считался регентом ее малолетнего сына — императора Константина Порфирогенита. Правда, уже и во времена регентства Николая, евфимиты позволяли себе вольности, но патриарх умел укрощать самовольных. Так, когда в это время евфимиты осмелились было изгнать из одной епархии поставленного Николаем епископа и возвести на его место рукоположенного Евфимием, тогда он сумел остановить противозаконное действие одним сильным письмом, в котором грозил виновникам нелицеприятным судом самого Христа. Но это продолжалось только до времени, пока властолюбивая Зоя не удалила патриарха от дел правительственных в качестве регента; как скоро это совершилось, евфимиты сделались решительнее и сильнее. И Николай глубоко страдал, смотря на смутные дела Церкви. Каково было видеть ему, что многие даже боятся встретиться с ним? Отделившиеся от него упорно держались партийности. Еретики — как тогда некоторые называли евфимитов - поносили православных, т. е. николаитов, подвергая разным оскорблениям их епископов и священников. Раздор между спорящими сторонами доходил по местам до того, что клирики, к соблазну верующих, наносили друг другу удары. Описывая бедственное положение Церкви в одном письме, Николай так говорит об этом: "Я нахожусь в крайнем недоумении и как в непроходимом море ношусь между теми и другими (обеими партиями. — А. Л.), устремляя свой взор единственно к божественному промышлению и управлению, так как всякое человеческое искусство бессильно. Оставить, - рассуждает патриарх, — своих и перейти к противникам было бы странно и безрассудно, а нежелание отделившихся повиноваться нашему слову против воли нашей удерживает о соединения с ними". Патриарх, глубоко скорбя о печальном со стоянии разделявшейся Церкви, чувствовал себя, по его словам, как бы в аду или еще хуже. Но страдая из-за Церкви, патриарх в то же время употребляет все зависящие от него меры для умиротворения церковного. К чести патриарха Николая нужно сказать, что в этом случае он никогда не прибегал к мерам жестоким и суровым. Исключая самого Евфимия и трех или четырех митрополитов, наиболее к нему приверженных, никто из раскольничествующих архиереев не был лишен своих кафедр. Николай даже сдерживал других митрополитов, которые в своей ревности об единении церковном лишали кафедр епископов, им подчиненных, как скоро они были поставленными от Евфимия. Так, в о

дном письме к некоему митрополиту Никите патриарх писал: "Все исправляется в свое время, а несвоевременное ни к чему не годно; негодного же ничего не должны мы предпринимать. Поэтому не надлежало бы тебе во внимание к обстоятельствам внешним и запутанности дел ничего делать такого, что сделано тобою. Но как ты позволил уже себе увлечься, то если у тебя есть сколько-нибудь заботы об успокоении Церкви, пусть изгнанные тобою епископы остаются епископами на своем месте". Кроткие меры в отношении к своим противникам патриарх простирал до того, что убеждал верных ему епископов терпеливо переносить даже самые оскорбления от врагов мира. Такая кротость патриарха в отношении к врагам его патриаршества некоторыми выставлялась как полное нерадение о мире церковном. Тем не менее патриарх Николай не выходил и не думал выходить из пределов мер кротких в отношении к евфимитам. Самой верной мерой, предпринятою патриархом для умиротворения Церкви, был собор Константинопольский 920 г. На этом соборе выражено окончательное суждение церкви Константинопольской относительно четвертого брака, положены некоторые правила касательно третьего брака и воссоединены с Церковью многие из евфимитов. Четвертый брак на нем отвергнут решительно. "Отрицаем общей волей и судом, — сказано в изложении соборном, — позволительность четвертого брака и отвергаем его. И если кто, однако же, вздумает дерзнуть вступить в подобный запрещенный брак, таковой лишается церковного общения и теряет право присутствовать при богослужении, пока не откажется от этого брака". Вместе с тем собор нашел нужным сделать некоторые ограничения и касательно третьего брака, более соответствующие Достоинству жизни христианской. Члены собора определили: 1) достигшим сорокалетнего возраста и имеющим детей от прежних браков, третий брак вовсе запрещается, а не имеющим детей, хотя и разрешается, но с отлучением от причащения на пять лет, да и после того дозволяется приступать к Святым Тайнам только в день Воскресения Христова; 2) на вступающих в третий брак в тридцатилетнем возрасте, при детях от прежних браков, тоже полагается отлучение на четыре года с дозволением приобщаться Святых Тайн и после сего брака только три раза в году, в дни Рождества и Воскресения Христова, и Успения Божией Матери; а у кого не осталось детей от прежних двух браков, тот может вступать в третий, но должен понести эпитимию, какая обыкновенно за это полагалась. Замечательно, что на этом соборе не было ничего упомянуто об императоре Льве, четвертый бpак которого подал повод к церковным беспорядкам. Это обстоятельство могло быть приятным для евфимитов; и действительно, многие из них соединились с Церковью на этом соборе. Это соединение большинства отступников с Церковью, как свидетельствует патриарх Николай, произошло без всяких притеснений виновных. Он говорит:"Никто (из евфимитов. — А. Л.) не испытал ни скорби, ни притеснения, ни разлучения со своими присными и другого бедствия". В самом деле,патриархпринял в церковное общение епископов, посвященных Евфимием и державшихся этой партии, без всякого прекословия относительно правильности их посвящения. Впрочем, было бы несправедливо утверждать, что после этого собора все отделившиеся епископы и священники-евфимиты - воссоединились с Церковью; нашлись еще люди, хотя и немногие которые остались при своем упорстве и не захотели вступить в союз с Церковью, единодушно осудившей четвертый брак. Патриарх, впрочем, не оставлял и этих немногих без должного увещания. Так, после собора он писал непокорным евфимитам: "Братия моя, прибавлю и чада, если не огорчу вас, именуя чадами грешника, впрочем истинного отца! Произведенное демоном церковное разделение промышлением Божиим кончилось единением. Если кто не принимает этого соединения, такого не считаю нужным обличать; достаточно обличают его самые дела, а мы умолкаем". В заключении письма патриарх писал, что если упорство упорных происходит только из-за того,что он занимает патриаршее место, в таком случае он готов отказаться от своей должности ради церковного единения. В целях умиротворения своей Церкви патриарх входил потому же

вопросу в сношения с церковью Римскою, которая, собственно, первая и вызвала смуты церковные, утвердив четвертый брак императора Льва. Усилия патриарха побудить и Римскую церковь согласиться с распоряжениями касательно четвертого брака в Константинополе наконец увенчались успехом. Римская церковь прислала в Константинополь двух легатов, и они, по словам Николая, вместе с ним предали проклятью соблазн, причиненный четвертым браком, и что требовало врачевства, получило должное врачевание. Патриарх и легаты совершили вместе священнослужение и приобщились Св. Тайн. Конечно, этот факт должен был благотворно подействовать на упорных из евфимитов, потому что распоряжения Николая приобретали с этим общую церковную значимость. Вообще к концу патриаршества Николая раздоры николаитов с евфимитами значительно утихли. Тем не менее следы этих раздоров еще долго остаются в истории. Так, когда спустя 50 лет от начала возникновения раскола патриарх Полиевкт решился внести в диптих имя патриарха Евфимия с целью окончательного примирения евфимитов с николаитами, то этот поступок вызвал неудовольствие у некоторых николаитов, которые и отделились от церковного общения с патриархом. Даже еще позднее, в конце X в., встречаем борьбу с евфимитами: на соборе при императорах Василии II и Константине VIII произнесено было осуждение на несоединяющихся с Церковью из-за вопроса о четвертом браке; противниками определений патриарха Николая были на этот раз монахи. Затем следы раскола стираются. Вообще же раздоры николаитов с евфимитами продолжались почти сто лет.

 Замечательно, что и на этот раз, как во времена Фотия, партия более благоразумная, более радеющая о благе Церкви, более проникнутая сознанием самостоятельности церкви Восточной, какова именно партия Николая, получает перевес над партией противною.