Фильм — это запечатленность движения во времени. 7 страница

Еще одним способом непосредственной подготовки кульминации может служить искусно созданное авторами ощущение безвыходности для героев фильма. В «Леоне» (реж. Люк Бессон) герой оказывается в доме, полностью окруженном врагами: спасения нет.

Очень хорошо готовит кульминацию так называемый «саспенс» (англ. suspens — нерешенность, тревога ожидания) — равновесие противостоящих в основном столкновении сил, вызывающее напряженное ожидание зрителей: «что произойдет?», «кто — кого?», «что сделает герой?» и так далее…

В разработке саспенса существенную роль играет временной фактор: чем дольше длится остановка видимого действия, тем более напряженной и острой будет выглядеть кульминация. Недаром у английского слова «suspens» есть и второе значение: «временное прекращение, остановка». Мишель («На последнем дыхании») еще может скрыться — полиция прибудет с минуты на минуту, и он знает это: друг дает ему деньги и пистолет — беги! Однако герой фильма не убегает, он медлит и медлит. Наконец подъезжает полиция, и вот — кульминация!

Еще один способ построения саспенса — искусственная затяжка ответа на мучающий персонажа и зрителей вопрос. Герой фильма К.Кесьлевского «Декалог I» в страшной тревоге: он никак не может узнать: был ли его маленький сын среди ребятишек, провалившихся на озере под лед. Режиссер всевозможными способами оттягивает получение ответа: герой не успевает догнать женщину с девочкой, которая знает правду — за ними затворяется дверь лифта; мужчина бежит вверх по лестнице — пробегает один ее марш, второй, третий, но женщина с ребенком уже захлопнула за собой квартирную дверь; герой звонит, звонит, и, наконец, дверь приоткрывается…..

Может ли быть не одна, а две кульминации?

Может. В случае, когда параллельно развиваются две конфликтные линии, у каждой из них проходит свой кульминационный пик. В «Андрее Рублеве» две кульминации: первая — после признания Кирилла о том, что именно он предал скомороха — его упреки в адрес Рублева, который продолжает хранить молчание; вторая — последний момент перед тем, как колокол, отлитый Бориской зазвонил.

В «Полете над гнездом кукушки» — вторая кульминация: индийский вождь отрывает от пола водораспределительную колонку…

Впрочем, почти всегда можно определить, какая из кульминаций в сюжетно-тематическом плане «главнее». В «Андрее Рублеве» — это вторая, в «Полете…» — первая.

У горы Эльбрус две вершины, но одна из них все-таки повыше…

 

 

Развязка

Р а з в я з к а — заключительный отрезок развития сюжета, его итог.

 

Развязка, как правило, наступает сразу (!) за кульминацией: мы видим фигуру совершенно сломленной героини «Долгих проводов», слышим безнадежно потерянную ее речь — и тут же сын говорит матери, что не уедет к отцу, останется с ней.

Но в нелинейно выстроенной композиции развязка может стоять и в начале фильма: предположим, он начинается с убийства героя («Бульвар «Сансет»), а затем весь фильм — путь к этой развязке. В картине Робера Брессона «Приговоренный к смерти бежал» развязка обозначена уже в самом названии. Зрителям сообщено, что приговоренный к смерти бежал, интерес должен сосредоточиться на том, как он бежал.

Часто развязочный отрезок начинается с такого момента, который можно называть «катастрофой».

В романе «Подросток» Ф.М.Достоевский предупреждает читателя: «Но чтобы не вышло путаницы, я прежде чем описывать катастрофу (курсив мой. — Л.Н.), объясню всю настоящую правду…»

В фильме «Возвращение» — после кульминации: подросток Ваня готов самоубийственно броситься с вышки на землю, — следует катастрофический поворот … С вышки падает и разбивается на смерть его отец.

К а т а с т р о ф а — разрушительная по своему характеру драматургическое событие, следующее сразу за кульминацией и развязывающее все узлы.

 

В «Гамлете» — гора мертвых тел.

        

                           

                                                                               Схема № 13

Необходимо подчеркнуть, однако, что катастрофа — не необходимый, в отличие от завязки и кульминации, момент сюжетного действия фильма. Развязка в «Долгих проводах» начинается благоприятно: сын остается с матерью. В картине «Титаник» героиню находят и спасают. В «Криминальном чтиве» Джулс отпускает несчастных молодых грабителей.

 

 

Финал

 

Ф и н а л (от лат. finis — конец) — заключительная точка сюжета, конечное положение, завершающее развитие смысловой концепции фильма.

 

От финальной точки в большой (часто в решающей) степени зависит оформление идеи картины: что победило — добро или зло?

Существует три вида финалов:

- закрытый финал: конфликтное действие исчерпано, оно закончилось полной победой (или поражением) одной из сторон: «Приговоренный к смерти бежал», «Андрей Рублев», «Криминальное чтиво»;

- открытый финал: конфликтное действие не исчерпано, оно может и скорее всего будет иметь продолжение: «Дама с собачкой» И.Хейфица, «Долгие проводы» (да, сын остается с матерью, но конфликты не исчезли — между ними и внутри них; Саше стало нестерпимо жаль мать, но это не значит, что через неделю, месяц, год он не засобирается к отцу — к другой жизни);

- двойственный финал: «Жертвоприношение» А.Тарковского, «Полет над гнездом кукушки» (Мак-Мэрфи погиб, но индийский вождь победил свой страх и рванулся к свободе), «Ночи Кабирии» (у героини улыбка сквозь слезы).

 

2.3. Американская теория сюжетной композиции.

Основные ее положения.

Работающие в Голливуде практики и теоретики драматургии кино сформулировали определенные законы и правила (нормы) сюжетной композиции фильма. Они были выработаны в результате многолетнего и систематического изучения психологии зрительского восприятия кинокартин, учета их коммерческого успеха или неуспеха.

Какие же это правила? Вчитаемся в них и сравним с нашими законами и правилами, изложенными выше.

Подробное рассмотрение американской теории сюжетной композиции вы можете найти в уже цитированной книге Л.Сегер, а также в книгах: А.Червинского «Как хорошо продать хороший сценарий», А.Митты «Кино между небом и раем», американского драматурга и теоретика С.Пресса «Как пишут и продают сценарии в США для видео, кино и телевидения» и др.

Об основных постулатах американкой теории композиционного построения сюжета в сценарии и в фильме стало известно в нашей стране до выхода перечисленных выше книг: еще в октябре 1990 г. Линда Сегер приезжала в Россию и прочитала во ВГИКе лекцию на интересующую нас тему.

Основные правила, которых стремятся придерживаться драматурги, работающие в Голливуде, касаются следующего:

Части сюжета.

Американцы делят сюжет сценария и фильма на три части, или, как они их называют, на три акта:

    I — начало,

    II — середина,

    III — конец.

Очень важно нормативное отношение между объемами этих частей: 1: 2: 1. То есть, если фильм предполагается по экранному времени продолжительностью в 2 часа (120 минут), а в американской записи сценария — 120 страниц (1минута = 1страница), то

    I часть (начало) — 30 минут,

    II часть (середина) — 60 минут,

    III часть (конец) — 30 минут.

Конечно, на практике цифры могут корректироваться, но стремление приблизиться к заданному принципу существует и всячески прокламируется.

В первой части, как правило, располагаются экспозиция и завязка, во второй — развитие сюжета, в третьей — кульминация, развязка и финал.

Как видите, набор элементов сюжетной композиции в американской теории примерно тот же, что и в нашей.

Поворотные пункты.

Положение о поворотных пунктах сюжета — чрезвычайно важный раздел в теории и практике американской кинодраматургии.

В первую очередь речь здесь идет о двух поворотных пунктах, располагающихся на границах перехода от «начала» к «середине» и от «середины» к «концу» (в некоторых книгах американских авторов «поворотные пункты» имеют другое название — «точки фабулы»).

После того, как в первой части сюжета зрители познакомились с обстоятельствами и персонажами фильма, в целях перехода к стадии разработки активного действия вводится I поворотный пункт.

Линда Сегер в своей лекции иллюстрировала теоретические положения примерами из фильма «Полет над гнездом кукушки»: она работала консультантом на этой картине и считала (не без оправданной гордости), что голливудские законы построения сюжета были выполнены в ней совместными усилиями авторов (сценаристы Бо Голдман и Лоренс Хаубен, режиссер Милош Форман) и студии наиболее точно и успешно.

Так вот, первый поворотный пункт в «Полет…» приходится на заключение героем Джека Николсона спора по поводу мисс Рэчет (то есть того момента, который мы определяли в этой картине как точку завязки).

Второй поворотный пункт возникает в фильме на переходе серединной части сюжета к «концу», в момент, когда начинается «последний и решительный бой»: Мак Мэрфи решает из лечебницы бежать и устраивает для ее обитателей разгульную вечеринку.

Кроме двух обязательных «переходных» поворотных пунктов американская теория рекомендует введение перипетий местного масштаба — внутри сюжетных частей.

В первой части — по прошествии 5-10 минут от начала фильма желателен поворот, который можно назвать «переменой фокуса»: зрителю поначалу внушается представление, что картина будет рассказывать об одном, но вдруг оказывается, что она — совсем о другом. Тем самым в сильной степени активизируется зрительское внимание: американские кинематографисты по праву считают, что если зрителя в течение первых десяти минут просмотра не заинтересовать и не удивить, он может встать и уйти или выключить телевизор. В фильме «Человек дождя» (реж. Б.Левенсон) скоро и неожиданно выясняется, что картина будет не о молодом красавце и его подруге, а о взаимоотношениях этого красавца (Том Круз) с его братом (Дастин Хофман), которого ему придется взять из «психушки». Перемену фокуса можно найти и в первой части «Запаха женщины» и в других известных американских фильмах. Такая перемена особенно наглядно и резко обозначена в картине Билли Уайлдера «Бульвар «Сансет». Фильм начинается как детектив — со смерти главного героя в прологе, затем в основной части продолжается как приключенческий — с полицейскими, погонями на машинах, и только затем — с появлением героини, актрисы Нормы Дезмонд, оформляется как психологическая драма.

В «Полете над гнездом кукушки» перемена фокуса возникает в момент приезда в лечебницу Мак-Мэрфи.

Во второй, серединной части сюжета американцы рекомендуют введение центрального (по отношению ко всему фильму) поворота: в «Полете…» — это решение начальства не выпускать героя из психлечебницы. В «Бульваре «Сансет» центральная точка — попытка героини покончить жизнь самоубийством. В центральном поворотном пункте происходит обычно превращение оборонительной (страдательной) позиции главного героя — в наступательную. Это легко читается в центральной точке «Крестного отца»: Майкл предлагает себя братьям в качестве мстителя за своего отца. Братья смеются над ним, но с этого момента Майкл становится настоящим героем картины.

Итак:

 

                                                                                Схема № 13

 

 

Достоинства и недостатки американской теории сюжетной композиции.

Главные положения голливудской теории основаны на стремлении создавать фильмы, рассчитанные на зрительский и, следовательно, коммерческий успех. Отсюда — как достоинства, так и недостатки этой теории.

Деление фильма на три части исходит из естественного процесса восприятия человеком рассказываемой истории:

- сначала необходимо понять, «кто есть кто», «что есть что» и «кто против кого»;

- затем важно без задержки перейти к восприятию напряженного хода борьбы сторон;

- и, наконец, оказаться захваченным решительным их столкновением и наслаждаться его результатом.

Очень большим достоинством рассматриваемой теории является положение о поворотных пунктах: оно прямо-таки заставляет авторов картины позаботиться о задействовании в ней минимум четырех достаточно сильных сюжетных (и смысловых) поворотов. А известно, что ничего так не активизирует зрительскую увлеченность развертывающимся действием, как неожиданные и резкие повороты–перипетии.

К недостаткам же данной теории можно отнести подчеркнуто математическую рассчитанность соотнесенности сюжетных компонентов, изначально, как трафарет, накладываемую на самые разные житейские истории.

Хорошо, когда подобная рассчитанность поглощается и претворяется талантом создателей картины — сценаристов, режиссеров, актеров, как это произошло в фильме «Полете над гнездом кукушки», «Запах женщины» и в других первоклассных работах. Но в американском кинематографическом «мейнстриме» мы наблюдаем, как жесткие установочные требования слишком часто приводят к стандартным, шаблонным решениям.

Отметим, что американские рецепты организации сюжета прилагаемы, в первую очередь, к драматическим сюжетам.

Но ведь существуют и другие виды сюжета, и другие способы его построения, культивируемые в традиционном европейском и нашем отечественном кинематографе.

Американские теоретики это понимают и признают, оговариваясь (в отличие от их эпигонов), что излагаемые ими правила рассчитаны, главным образом, на создание фильма в стиле «экшен», т.е. фильма прямого активного действия.

Среди многих, издаваемых в Америке учебных пособий по написанию сценария вы можете найти и такую книгу, как «Альтернативные сценарии: пишем не по правилам» Кена Данцигера и Джеффа Раша.

Независимые американские кинорежиссеры обретают художественный пафос своих экранных работ именно в подчеркнуто альтернативном — почти по всем пунктам — противопоставлении способов построения сюжетов своих картин голливудским нормам. В фильмах Квентина Тарантино, Джима Джармуша, Дэвида Линча, в некоторых работах Роберта Родригеса или Стивена Содерберга мы находим порой просто издевательскую насмешку по отношению к голливудским стандартам. В «Криминальном чтиве» «конец» поставлен в «середину», а «начало» растягивается почти до половины фильма. Фактом настоящего искусства фильм «Криминальное чтиво» сделала не история с крутыми мафиози, стрельбой, убийствами, а игра на уровне композиции — совершенно ошеломительной по своей виртуозной и смыслово оправданной ненормативности.

В новелле «Человек из Голливуда» К.Тарантино (в фильме «Четыре комнаты») экспозиция (начало) продолжается почти три четверти вещи; середины-развития и кульминации по сути дела нет; поворот — «палец отрублен» — возникает без всякой подготовки, что и вызывает нервный смех одураченного и восхищенного такой авторской «наглостью» зрителя.

Но!

Вышесказанное вовсе не означает, что законами американской теории сюжетной композиции должно пренебрегать. Наоборот, следует научиться ими владеть, чтобы применять их «по своему разумению».

 

 

Как соотносятся наша отечественная и американская теории композиции сценария фильма?

Возникает недоуменный вопрос:

- Вы утверждаете на примерах, что в фильме обычного размера может быть 3-5 (а порой и больше) эпизодов, а американская теория настаивает на разделении картины и сценария на три части («три акта»).

Ответ:

- «Эпизод» и «часть» американского сюжета — это образования разного рода.

Когда речь идет о трехчастности фильма, имеется в виду его сюжетная, а не структурная композиция, элементами которой являются (напоминаю) — кадр, сцена, эпизод.

Недоразумение здесь может возникнуть и возникает от неудачно, по нашему мнению, применяемому некоторыми американскими теоретиками и их последователями термина — «акт» («трехактность» и т.д.).

В трагедиях и комедиях Шекспира мы находим пять актов (по-русски — «действий»). В древнегреческих трагедиях акты назывались, как уже говорилось, «эписодиями», и их тоже было больше трех: у Софокла в «Эдипе-царе» четыре эписодия, у Еврипида в «Медее» таковых шесть…

В своих рассуждениях о трехчастности фильма американские авторы, как правило, ссылаются на одно из мест в «Поэтике» Аристотеля. Посмотрим еще раз и мы на то, что писал древнегреческий мыслитель: «… трагедия есть подражание действию законченному и целому, имеющему известный объем, так как ведь существует целое и без всякого объема. А целое есть то, что имеет начало, середину и конец»[51].

Заметим: Аристотель здесь говорит не о разделенности вещи на три части, а, наоборот, о ее законченности и цельности (выделяя слово «целое»).

Действительно, признаком целого является наличие в нем начала, середины и конца. Если нет начала или конца, то нет и целого. Обычная палка — тоже целое, т.к. у нее есть начало, середина и конец, но она не разделена на них!

Касаясь же структурной разделенности трагедии, Аристотель писал совсем другое: «…по объему же ее подразделения (курсив мой. — Л.Н.) следующие: пролог, эписодий, эксод и хоровая часть… Пролог — целая часть до появления хора, эписодий — целая часть трагедии (курсив мой. — Л.Н.) между цельными песнями хора, эксод[52] — целая часть трагедии, после которой нет песни хора…»[53]

Посмотрим пьесы Софокла и найдем в его трагедиях «Эдип-царь», «Эдип в Колоне», «Электра»: пролог, четыре эписодия,как уже говорилось и эксод, а в «Антигоне» — пролог, пять эписодиев и эксод.

Когда же Аристотель касался сюжетной композиции, он писал: «В каждой трагедии есть две части: завязка и развязка; первая обыкновенно обнимает события, находящиеся вне [драмы], и некоторые из тех, которые лежат в ней самой, а вторая — остальное. Я называю завязкой ту часть, которая простирается от начала до момента, являющимся пределом, с которого наступает переход к счастью [от несчастья или от счастья к несчастью], а развязкой ту, которая продолжается от начала этого перехода до конца…»[54]

    Если рассмотреть термины, предлагаемые Аристотелем, по их содержанию, то можно увидеть: в его «завязку» входят предыстория (события «вне драмы»!), экспозиция, собственно завязка в нашем понимании, развитие — вплоть до предкульминационного поворота (в «Эдипе-царе» герой узнал о страшной своей вине), а в «развязку» — кульминация, собственно развязка с катастрофой и финал.

Можно охотно принять, как уже говорилось, предлагаемые американскими драматургами деление сценария и фильма на три части. Только хорошо бы не называть эти части «актами», не считать их структурными образованиями — не смешивать их с эпизодами. Дабы по возможности избегать недоразумений…

Но как же все-таки соотносятся наша и американская теории композиции сценария и фильма?

    

Смотрите:

         Схема № 15 нарисована автором и должна будет помещена на следующей странице.

Наглядно сопоставив композиционные системы, убедимся: части, на которые эти системы делят фильм, в абсолютной своей норме соответствуют друг другу — основные границы их совпадают.

2.4. Элементы сюжетно-линейной композиции.

Итак, мы с вами уже поделили сюжет на части: экспозиция, завязка и т.д. …

Но можно ли ограничиться подобным делением сюжета?

Нет. Оказывается, сюжет композиционно делится не только на части, последовательно сменяющие друг друга — так сказать, по горизонтали (см. схемы № 9, №12)…..

… но и по вертикали:

…но он делится и по вертикали.                                        

То есть сюжет состоит из сюжетных линий, которые идут параллельно, переплетаясь и как бы накладываясь друг на друга (см. схему № 10).

Вспомним определение:

 

С ю ж е т н о – л и н е й н а я   к о м п о з и ц и я — это деление сюжета фильма на сюжетные линии и лейтмотивы, их соотнесение и их соединение.

 

 

Что такое «сюжетная линия»?

С ю ж е т н а я   л и н и я — это линия движения образа персонажа в фильме или в части его.

 

Для того чтобы выявилась сюжетная линия, необходимо зафиксировать движение образа персонажа на определенном (пусть и небольшом) отрезке действия фильма.

Поэтому не только смысловой, но и количественный (как часто появляется персонаж на экране) признак лежит в основе деления действующих лиц сценария или фильма на:

- главных героев (главные роли);

- второстепенных героев (роли второго плана);

- эпизодических персонажей (эпизодические роли).

Главный герой картины обычно проходит через все эпизоды фильма (не обязательно появляясь во всех сценах). Второстепенного героя можно наблюдать в нескольких, но не менее, чем в двух эпизодах картины. Так, если Лапшина мы видим во всех эпизодах фильма «Мой друг Иван Лапшин», то Ханина — только в трех из четырех.

Эпизодический персонаж проигрывает свою (иногда очень важную) роль только в одном эпизоде. Причем в данном отрезке фильма он может быть главным героем, тогда как главный герой картины здесь будет выглядеть как персонаж второстепенный.

Очень интересно в этом смысле выстроена сюжетно-линейная композиция мексиканского фильма «Сука любовь», состоящего из трех больших новелл. Главный герой первой новеллы — Октавио играет второстепенную и даже эпизодическую роль в двух остальных новеллах, и наоборот, эпизодические персонажи первой новеллы становятся главными — один во второй, а старик-киллер — в третьей, заключительной, новелле фильма.

Но не только из линий персонажей составляется сюжетно-линейная композиция фильма. В ее определении упоминались и «лейтмотивы».

Что такое «лейтмотив»?

Л е й т м о т и в (нем. leitmotiv — ведущий мотив) — детали, световые и цветовые акценты, речевые и сюжетные обороты, музыкальные и шумовые моменты и т.д., повторяющиеся в фильме.

 

Вспомните фильм «Пианино». Как много там лейтмотивов — предметных, цветовых, музыкальных! И прежде всего — само пианино: оно находится в центре сюжетного развития картины.

Следует помнить: хорошо разработанный лейтмотив — это не просто повторение деталей и образов, но повторение с преосуществлением. Как у Томаса Манна в «Докторе Фаустусе» хорошо сказано о герое-композиторе: «Андриан Леверкюн всегда велик в искусстве делать одинаковое неодинаковым (курсив мой — Л.Н.)».

Одним из многочисленных лейтмотивов фильма «Андрей Рублев» является образ Георгия Победоносца. В подэпизоде «Ослепление мастеров» мы видим икону с его изображением в руках Андрея Рублева. Затем в эпизоде «Набег» — в сценах пыток ключаря Патрикея — мы наблюдаем повторение способа пыток великомученика Георгия — ему, как и ключарю Патрикею, было залито в горло расплавленное олово. И, наконец, в эпизоде «Колокол» изображение святого воина многократно возникает на экране в виде барельефа на стенках отлитого и затем поднимаемого колокола.

 

 

 Функции сюжетных линий и лейтмотивов.

1. Главная из них:

через соотнесение сюжетных линий и лейтмотивов между собой осуществлять смысловое наполнение сюжета фильма.

 

Посмотрите, как это сделано, например, в фильме И. Бергмана «Молчание» — сюжетно-линейная композиция в нем выполнена чрезвычайно выпукло и искусно.

В фильме «Молчание», на первый взгляд, два главных героя, то есть героини — Эстер и Анна. Их сюжетные линии идут параллельно друг другу от начала до конца картины:

 

 

                                                                                Схема № 16

Эстер и Анна — сестры, они понимают друг друга на вербальном уровне, но абсолютно не понимают на уровне душевном, тем более — духовном.

Впрочем, есть тут еще один главный герой — мальчик Юхан — сын Анны.

Если линии двух сестер конфликтно и смыслово постоянно противопоставлены друг другу, то линия Юхана изменчива.

 

                                                                                Схема № 17

Работает схема, похожая на схему электромагнитных колебаний.

Мальчик тянется то к матери, то к тете; пребывает в тесном общении то с одной, то с другой. Если Юхан близок к матери телесно (тут не обошлось и без фрейдистских мотивов), то в тете Эстер он находит отзвук своих душевных переживаний.

Кроме того, линии сестер нагружены тяготеющими к ним линиями второстепенных персонажей: Эстер — линией старого коридорного в гостинице, Анны — молодого официанта из бара.

Становится еще более явственной симметрия:

 

                                                                                Схема № 18

Таким образом, смысл картины возникает не только из соотнесения линий двух сестер (очень разных), не только из колебаний между ними линии мальчика, но и из симметричного соотнесения двух линий сателлитов — персонажей второго плана, связанных с линиями двух героинь и как бы подыгрывающих им.

По фабуле фильма главные герои попали в город, язык жителей которого им совершенно незнаком.

Так вот: взаимоотношения Эстер и старика-коридорного проходят следующие стадии:

- непонимание на словесном уровне (ситуация обостряется тем, что Эстер — лингвист, она знает все европейские языки, но только не этот),

- душевная симпатия,

- духовное взаимопонимание (даже в деталях — оба, услышав музыку, говорят три слова, которые им понятны: «Иоганн Себастьян Бах»).

Тогда как у Анны с официантом:

- словесное непонимание,

- плотское взаимотяготение,

- плотская близость (Анна: «Как хорошо не понимать друг друга!»),

- скорое отчуждение.

Однако симметрия в искусстве таит в себе угрозу однозначной схематичности. Поэтому настоящие мастера стремятся внести, как уже говорилось, и в симметричное расположение линий некую эксцентрику.

Таким эксцентрическим началом в «Молчании» является еще одна второстепенная сюжетная линия — группы цирковых карликов: она пересекается и с линией Анны, и с линией Юхана, и с линией Эстер.

 

                                                   Схема № 19

Это, если можно так выразиться, обертонная составляющая, привносящая во взаиморасположение сюжетных линий существенную долю загадочности.

Неоднозначно решен в фильме и финал, в точке которого фокусируются главные сюжетные линии и выражаемый ими смысл (см. схему № 19). Юхан физически (телесно) находится в купе поезда вместе с матерью, но душевно пребывает с оставленной ими в городе умирающей тетей Эстер.

Здесь же заканчивается один из предметных лейтмотивов картины — письмо, которое писала Эстер для Юхана. В последних кадрах фильма «Молчание» мальчик читает этот листок бумаги с незнакомыми местными словами и понимает написанное, а его мать не понимает ни этих слов, ни собственного сына.

Так, соотносясь относительно друг друга, сюжетные линии и лейтмотивы выражают главную тему фильма: понимание — непонимание порой очень близких людей.

Может показаться, что для И.Бергмана, художника чрезвычайно тонкого и сложно, подобная симметрия в сопоставлении сюжетных линий может выглядеть (особенно в нашем анализе) чересчур рациональной. Но ведь сам режиссер писал о себе: «В моих фильмах много добротного ремесла, и моя гордость — гордость хорошего ремесленника».[55]

Видимо, ошибочно будет считать, что на уровне композиции рано еще говорить о смысловой наполненности ее приемов. Внешний характер композиции как драматургического компонента относителен по сравнению с сюжетом и образом целого. В некоторых произведениях композиция служит чуть не основным средством выражения их содержательной сути.

 

 

Еще одна функция сюжетных линий и лейтмотивов.

Сюжетные линии и лейтмотивы связывают отдельные эпизоды картины в единое целое.

В фильме А. Куросавы «Сны», через разные новеллы, из которых он составлен, проходит фигура мальчика, затем ставшего юношей. В двух новеллах из восьми этого персонажа вообще нет: он не главный герой картины. Но зато эпизоды-новеллы этого фильма «прошиты» скрепляющими их нитями лейтмотивов. Тут и цветовые линии, и повторяющаяся надпись от автора: «И вновь я видел сон…»

А как много замечательно обыгранных лейтмотивов в картине режиссера Джима Джармуша «Таинственный поезд», состоящем из новелл с разными главными героями: одинокий звук выстрела, японская слива, шапочка гостиничного грума, портрет Элвиса Пресли, его же песня «Blue moon», уже упоминавшаяся фраза, произнесенная разными персонажами, входящими в разные гостиничные номера: «Тут даже телевизора нет». И так далее…

Позаботьтесь о разработке лейтмотивов в своих сценариях и фильмах! Поверьте — это замечательное драматургическое средство!

 

 

Способы соотнесения и соединения сюжетных линий между собой.

Способов много:

1. Самый распространенный и обычный способ: герои встречаются в сценах лицом к лицу.

2. Герои общаются:

а) по телефону — мать и сын в фильме «Зеркало»; героиня фильма «Июльский дождь» много и подолгу говорит по телефону со случайным знакомым, который появится на экране всего один раз — в начале картины;