Станислав Шаталин, член‑корреспондент Академии наук СССР

В ту пятницу в 17.00 я должен был читать лекцию. В ту же пятницу в 19.00 начинался хоккейный матч «Спартак» – ЦСКА. От МГУ до Лужников рукой подать, но к первым минутам никак не поспеть. А ведь это завязка сражения, и кто знает, что за чудеса сотворит Валерий Харламов – лучше бы этого не произошло, или Александр Якушев – хорошо бы сразу повести в счете…

Я перенес лекцию на другой день и час. Как это ухитрился сделать – пусть останется маленькой тайной.

И не пожалел об этом. Хотя Харламов оказался главным виновником довольно внушительного поражения «Спартака», которому симпатизирую давно и пылко.

Достоинства игрока в полной мере проявляются в ключевых встречах, а такими на протяжении уже многих лет являются поединки между армейцами и спартаковцами. Харламов бывал в такие дни просто неистощим на выдумку. Его партнеров по тройке Бориса Михайлова и Владимира Петрова причисляю к хоккеистам исключительной силы, но в это определение не кажется мне достаточным, чтобы оценить Валерия Харламова. Он буквально кромсал «наши» защитные построения, именно кромсал; другого слова не подберу. Эти шестьдесят минут чистого времени я жил в постоянном страхе, что шайба попадет к нему и что‑нибудь обязательно произойдет – неприятное и непредвиденное. Все эти шестьдесят минут вполне сознательно желал, чтобы он сыграл похуже, поскромнее, но оправдывать подобные ожидания было не в его правилах. Более того, на Валерия не действовали даже так называемые объективные причины: не совсем залеченная травма, не совсем хорошее самочувствие, а уж перепады формы ему вообще были неведомы. А ведь эти действительно объективные факторы служили и служат порой оправданием средней игры суперзвезд.

Но не одним хоккеем жил Валерий Харламов. Нельзя забывать, что ему едва перевалило за двадцать пять, и, конечно, у него в жизни были и другие интересы. В 1975 году он случайно познакомился в ресторане с девятнадцатилетней студенткой Ириной Смирновой, которая там отмечала день рождения подруги. Пригласил танцевать, потом предложил подвезти домой.

Девушка согласилась, но о профессии своего кавалера даже близко не догадалась, а когда увидела его новенькую «Волгу», вообще подумала, что он таксист. Так дома и сказала матери, что познакомилась с симпатичным парнем, Валерой, шофером по профессии. Они встречались несколько недель, причем роман у них развивался отнюдь не платонический, а знакомить друг друга с родителями оба не спешили. Ирина согласилась только показать своего кавалера матери на улице, но возражала против личного знакомства.

Неизвестно, когда она сама узнала, что Валерий вовсе не шофер, а знаменитый хоккеист, но ее матери это стало известно незадолго до того, как выяснилось, что Ирина беременна. В начале 1976 года у нее родился мальчик, которого назвали Александром, а в мае 1976 года Валерий и Ирина наконец‑то поженились.

К этому времени Харламов был уже шестикратным чемпионом СССР, шестикратным чемпионом мира и двукратным чемпионом Олимпийских игр. Он был, наверное, самым популярным спортсменом в стране и самым известным советским спортсменом за границей. Его обожали все, включая даже болельщиков «Спартака», что должно многое сказать тем, кто разбирается в тонкостях отечественного спорта.

   …За восемь лет, прожитых в большом хоккее, сыграно несколько сот матчей. Разные они по содержанию, разные по результатам. Не так‑то просто выбрать самый памятный, но я попытаюсь.       

   И начну с матча… веселого.       

   Сборная Советского Союза накануне очередного чемпионата мира отправилась в турне по Федеративной Республике Германии и Голландии. Мы провели серию встреч в разных городах, и вот когда мы играли со сборной командой Голландии, тренер соперников, судя по всему, дал своим подопечным задание персонально опекать ведущих советских нападающих.       

   Особенно ревностный опекун достался Александру Мальцеву. Это был тот тип хоккеиста, который безукоризненно исполнителен и послушен воле тренера, который стремится максимально точно выполнить получаемое им игровое задание – в рамках своих возможностей, понятно.       

   Опекун не отставал от Саши ни на шаг. Мальцев откатывается к своим воротам, соперник катится за ним, Саша устремляется вперед, опекун опять старается не отставать. Наш форвард внезапно останавливается. Рядом замирает соперник. Саша готовится получить пас, шайба адресована точно на его клюшку, но не тут‑то было: опекун успевает все‑таки поднять клюшку соперника.       

   Мальцеву и смешно и тошно.       

   Наконец, не выдержал. Подъехал к нашей скамейке, спрашивает у тренеров со смехом, что же ему делать. Вмешиваюсь в разговор, советую:       

   – Сходи в нашу раздевалку, может, он опять за тобой увяжется?..       

   Мы смеемся, обсуждаем проблемы сашиного опекуна, а игра тем временем продолжается. Хоккеисты Голландии владеют шайбой, но играют вчетвером – пятый хоккеист, персональный сторож Александра, стоит около борта: опекает Мальцева. Соперник, не зная языка, слушает наши разговоры, силится угадать, о чем речь… Кто‑то из наших поощрительно хлопает его по плечу. Опекун Саши догадывается, что говорят о нем, и тоже улыбается. А шайбу тем временем в своей зоне перехватили наши хоккеисты, началась атака, несколько пасов, и вдруг Мальцев так стремительно рванулся вперед, что соперник, не ожидавший такой прыти, так и остался стоять на месте у нашего борта.       

   Мальцев забил гол, но тренер команды Голландии не корил незадачливого сторожа, а над слишком буквально истолкованным понятием «персональная опека» смеялись не только мы, но и наши соперники.       

Леонид Трахтенберг, спортивный обозреватель газеты «Московский комсомолец»

Когда 14 января наша хоккейная сборная возвращалась из‑за океана, а так случалось, я покупал по дороге в аэропорт гвоздики, чтобы подарить их в день рождения Валерию Харламову. Позади оставались тяжелые игры с канадцами, утомительный десятичасовой перелет, но Валерий не жаловался на усталость. На дне рождения, как, впрочем, и всегда, он был душой компании: поддерживал разговор, шутил, танцевал.

А танцевал он прекрасно… Валерий любил музыку и почти всегда привозил из поездок новые диски. Правда, коллекционировать их он не умел: если видел, что кому‑то из гостей особенно понравилась какая‑то мелодия, сразу же дарил пластинку. Делал это искренне, от души и отказаться было просто невозможно.