Ротонда на Фонтанке. Вход в иное измерение

 

Про место жительства мальчишек надо сказать отдельно. Они живут в доме на углу Фонтанки и Гороховой улицы. Вход к ним – со двора, но окна выходят на Фонтанку. Дом этот весьма примечателен и с точки зрения петербургской мистики. Это не что иное как «Дом с Ротондой» – самое мрачное и самое мистическое место Петербурга.

Теперь немного истории. Дом этот был построен в 1827 году по заказу купца Яковлева. Согласно официальной версии, купец не хотел, чтобы в ближайших домах, которые также принадлежали ему, окна выходили на глухую стену новой постройки, – так и появилась Ротонда. Но подобные объяснения горожан явно не удовлетворили. По Петербургу поползли слухи, что здание предназначено для собрания масонских лож или даже для сатанинского храма. Необычный рисунок решеток, в которых можно без труда узнать стилизованные пентаграммы, этому поспособствовали. Считается, что Пьера Безухова принимали в масоны именно в Ротонде. До революции здесь находились кафешантан и танцкласс Марцинкевича, заведение имело дурную славу.

Ротонда советского времени была центром бунтарской и неформальной молодежи. Здесь собирались хиппи и рокеры; репетировала группа «Пикник», бывали Виктор Цой и Константин Кинчев; сюда заходили пообщаться многие сегодняшние звезды – артисты и музыканты. Тогда же она получила название «Центр мироздания» и обросла большим количеством мифов.

В Петербурге есть шесть ротонд, пять из которых образуют правильный пятиугольник – пентаграмму, знак дьявола. Причем они также не угадываются по внешнему облику здания. Ротонда на Гороховой является ключевой, через нее можно выйти в другое измерение.

Под лестницей есть маленькая дверь, войдя в нее, можно переместиться во времени. Заглядывать туда боятся. Однажды туда зашел юный студент и через пять минут вышел совершенно седым. Он не смог ничего объяснить, просто сошел с ума. Подземный ход действительно есть. Ведет, по слухам, к Витебскому вокзалу.

В этом доме постоянно пропадали люди. Ни одного преступника ни полиция, ни милиция поймать здесь не могла. Адрес этого места двойной: Гороховая, 57, или набережная реки Фонтанки, 81.

Частым посетителем заведения Марцинкевича был известный на весь Петербург вор и сутенер Митя Жемчужный. Однажды он сидел за привычным столиком, ожидая покупателя на одну из своих девок – Наталью. За соседним столиком в углу зала расположился тайный агент полиции. Он давно мечтал поймать Жемчужного с поличным, но тот всегда уходил.

Вскоре в заведение зашел посетитель и сразу подошел к Наталье и Митьке. После чего парочка удалилась, оставив Жемчужному деньги за краткосрочные утехи.

Уголовник, надо сказать, был не промах. Давно уже заметив своего старого знакомого агента, он спрятал банкноту и стремительно побежал за бархатные занавеси в сторону черного хода, ведущего в Ротонду, а оттуда – во двор. Агент полиции бросился вслед, но неуловимый сутенер снова исчез. Он как будто растворился в Ротонде, а стоявший у выхода на улицу жандарм сообщил, что никто из подъезда не выходил.

И это не единственный случай. Знакомство Митьки, тогда еще Митьки Сопли, а не Жемчужного, с Ротондой началось, когда он, еще десятилетний пацан, подрезал у какого‑то господина часы и кошелек. Ловкостью он тогда похвастать не мог, и пришлось с зажатой в руке добычей убегать и от дворника, и от потерпевшего. Со всех ног ринулся он в незнакомую арку и юркнул в первый попавшийся подъезд. Там забился под лестницу, уже понимая, что его поймают и наказания не избежать. Стукнула дверь, загрохотали сапоги, и вскоре Митька услышал дыхание подбиравшихся к нему ловцов. Почти в тот момент, когда его уже должны были обнаружить, он заметил сбоку неприметную приоткрытую дверь и мышонком юркнул в темноту. Под лестницу вломились дворник и потерпевший, и тут же распахнули дверь. Митька вжался в стену и зажмурился, но его все не хватали. Он открыл глаза и увидел своих преследователей: они удивленно таращились в каменный закуток и словно никого не видели. Затем дворник пожал плечами, обернулся к дородному господину, что‑то сказал (Сопле не было слышно ни звука), после чего они оба покинули Ротонду.

После того случая Митька не раз в своей жизни спасался в чудесном закутке. Его история закончилась для всех неожиданно. В возрасте уже под сорок при очередной облаве после жестокого убийства, которое он совершил в Вяземской лавре, Жемчужный ринулся в Ротонду, и больше его никогда, никто и нигде не видел.

Через несколько лет произошло еще одно громкое исчезновение. В этом доме работала молодая проститутка Глаша – девка видная и даже нашедшая себе жениха. Однажды, вернувшись домой, она застала в своей комнате будущего супруга с любовницей. Последовал скандал, битье посуды и любовницы. После какой‑то глумливой фразы суженого Глаша схватилась за нож и заколола неверного. Любовница же с криками понеслась вон из дома, призывая дворника и полицию. Глаша огляделась и, придя в себя, с ужасом поняла, что каторги ей не избежать. И бросилась вниз по лестнице. Уже спускаясь по последнему маршу, она услышала топот ног и ринулась под лестницу.

Ее заметили, и последние слова, которые Глаша услышала, были: «Вон она под лестницей. Хватай ее».

Преследователи влетели вслед за ней, но девки и след простыл – она пропала. Рядом с таинственной дверью выставили жандармский пост, что создало местным завсегдатаям немалые проблемы. Однако ни на следующий день, ни через неделю девушка не объявилась. Спустя месяц пост был снят, а Глафира Дмитриевна Хотейкина объявлена пропавшей без вести.

Подобные истории с исчезновением происходят и в наши дни. Но не только ужасами известен этот подъезд. По рассказам тех, кто частенько тусовался в Ротонде, она исполняет желания. Достаточно лишь написать желаемое на стене. Однако каждый, кто пожелает, должен быть готов, что Ротонда стребует обратно вдесятеро. Порою за свои желания приходилось расплачиваться жизнью. Так случилось и со студенткой одного из вузов Петербурга Леной Симанович. Она с компанией постоянно проводила в Ротонде свободные вечера. Молодежь играла на гитарах, горланила песни. Надо сказать, что акустика в Ротонде просто потрясающая. В какой‑то из вечеров, когда все уже расходились по домам, девушка задержалась и на одной из колонн оставила свое желание: «Хочу любить и быть любимой, и чтоб любимый человек был счастлив».

Желание сбылось, но не так, как ей того хотелось. Лена и до этого была влюблена в мальчишку из их компании, да и он вроде бы начал проявлять к ней интерес. Казалось бы, все счастливы, желание сбудется и наступит вообще сплошная радость. Ан не тут‑то было. В компанию пришла новая девчонка, и Лена была забыта тут же. Ее кумир летал на крыльях любви к новенькой, а к Лене в этот момент стал усердно клеиться очкарик‑заучка, явно не ее мечта.

Спустя месяц после того, как на ее глазах любимый сделал девчонке предложение, Лена вновь задержалась в Ротонде, выгнав вслед за всеми своего воздыхателя. Наутро ее нашли разбившейся под одним из окон. Мистический дом в который раз собрал свою кровавую дань.

Мы пришли к мальчишкам, когда вечеринка была в самом разгаре. Пили, веселились, и около трех часов ночи вывалились на улицу. И тут кому‑то в голову пришла мысль: а не посидеть ли нам в Ротонде? То, что теперь подъезд закрыт на кодовый замок, никого не смутило, и мы, набрав произвольный номер, на сонный вопрос «Кто там?» с пьяной откровенностью ответили: «Поч‑чта, откройте!»

– Почта? Ну‑ну, – с сомнением произнесли в домофоне, но дверь, как ни странно, открылась, и мы вошли. Сразу скажу: по неведомым мне причинам ни одна фотография там не удалась. Дверца под лестницей оказалась замурованной, сама Ротонда – отреставрированной. Но слышанные ранее утверждения, что надписи на стенах проступают сквозь краску, оказались правдой. А самое поразительное – то, что спустя всего несколько минут хмель из наших голов выветрился напрочь и мы уже восхитились Ротондой по‑настоящему. Только представьте: отворяете вы типовую железную дверь. Проходите по короткому узкому коридору, сворачиваете налево. И видите то, чего быть не может в помине: шесть небесно‑голубых колонн Ротонды возносятся к белому куполу, а по кругу, как змея, их обвивает кованая металлическая лестница. И это – в типичном петербургском доме с колоннадой на фасаде.

Нас впечатлило. Нет, не так: НАС – ВПЕЧАТЛИЛО! Что‑то есть в этом месте такое, что не описать словами, что‑то жуткое и одновременно притягивающее, что‑то завораживающее и странное. А самое странное – эта самая лестница. Входишь – и видишь перед собой лестницу необычную, которая через пять ступеней разделяется на два крыла. Ноги почему‑то идут на левое крыло – и упираешься в тупик: через один марш там оказывается площадка с перилами. А правое крыло, змеей обвивая колонны, поднимается вверх, к куполу потолка.

Мы осмотрелись и стали тихонько подниматься вверх, чтоб не разбудить жильцов. Уже будучи на самом верху, мы вдруг услышали громкие голоса. Переговариваясь, в подъезд вошли двое мужчин и девушка. Девушка была изрядно навеселе, совсем как мы, когда сюда вошли. Мы с Йолкой одновременно замерли и стали прислушиваться.

– Милый, – пьяно растягивая слова и заливаясь хохотом, девица чуть замедлила свое движение наверх, – за красненькую я не только всего тебя расцелую, но и жить на несколько дней у меня можешь остаться.

М‑да, похоже, мы сейчас повстречаемся с дешевенькой ночной бабочкой Петербурга, которая за пять тысяч готова приютить в своей коммуналке такого же маргинала. Вот только подобной встречи и пьяных разборок типа «вы кто такие и что делаете в моем подъезде» нам и не хватало в этот вечер! По‑видимому, у Йолы в голове крутились те же мысли.

А голоса и шаги все приближались. Вот что‑то пророкотал один из мужчин, и вся компания, не стесняясь царившей до них тишины, разоржалась громовым хохотом. Я перегнулась через перила, чтоб глянуть, к чему нам готовиться, но никого не увидела. Видимо, компания поднималась там, где сектор лестницы не просматривался. Внезапно рядом с нами открылась дверь, и оттуда выглянула женщина, уже готовая наорать на зачинщиков такого шума. Едва увидев наши вытянутые физиономии, она уже более спокойно махнула рукой. И произнесла странную фразу:

– Хм... опять пустышка, и не осадить ведь их. Бесполезно. Пока сами не уберутся – будут хороводить. Эх, – вздохнула она, – опять с бирушами спать.

Мы, глядя на нее, вытаращили глаза еще больше.

– А вы Ротонду зашли посмотреть?

– Ага, – кивнула Йолка, – из соседнего подъезда от друзей вышли и решили заглянуть. – И она с опаской поглядела туда, откуда все еще доносились хохот и голоса.

– Да не обращайте вы внимания, это глюки местные шалят. У нас такое бывает. Не часто, но несколько раз в месяц – точно.

– А к‑кто это? – чуть заикаясь, спросила я.

– А кто ж их знает? Тут раньше публичный дом был, убийств и крови эти стены много повидали, так что, наверное, кто‑то из убиенных. А может, и нет. О, – подняла она вверх палец. – Сейчас ключами зазвенят, и все стихнет.

И точно, на втором этаже зазвенела связка ключей, хлопнула дверь, и в ротонде воцарилась тишина.

– Ой, погодите, я сигареты возьму и выйду к вам. Все равно уже не заснуть. Кстати, меня Катя зовут.

Катя вышла минут через пять и, закурив как ни в чем не бывало, как будто только что не было массовой галлюцинации, продолжила:

– А еще, бывает, мы тут от свистка жандармского просыпаемся, а потом – топот под лестницу, крики «держи, держи его», и всё, тишина.

Уже идя домой по Фонтанке, я, размышляя, произнесла:

– Вот интересно, Йол, а может, мы уже просто притягиваем к себе мистику, а? Только вернулись из сумасшедшей поездки и – на тебе, вляпались в дурдом в Ротонде.

– А фиг его знает, может, и притягиваем. Можем проверить. Только из мальчишек надо кого‑нибудь позвать, а то страшновато на кладбище одним лезть.

– На какое кладбище, Йол?

– Ну, можно на Малоохтинское. Я, помню, читала, что там всех чернокнижников, алхимиков и колдунов хоронили.

– Да, мать, ну и фантазия у тебя. Хотя почему бы нет? Только надо Мишаню дождаться с Ладоги. С Юликом не хочу, опять в штаны наделает, как в вепсском лесу. А Кита наверняка в Эстике, ну то есть в Эстонии.

– Да, Юлик, конечно, нервами не крепок, – пробормотала Йолка.

Вскоре мы уже пришли ко мне и завалились спать.