Карелия и Кольский полуостров. Мистика Севера

 

Тайны Большого Климецкого

 

В Петрозаводске мы скинули своим знакомым байдарки и взяли попользоваться надувные лодки, подвесные моторы и несколько емкостей под бензин. Заправились и следующим утром около шести отправились на остров. Дошли. Старый сосновый лес и песчаный берег в несколько километров длиной. Красота неимоверная. Говорят, в далекие времена на этом острове находилось одно из крупнейших в Карелии языческих капищ.

Перво‑наперво занялись обустройством лагеря и приготовлением еды. Сначала дом и пища, а потом уже – красоты и тайны. Странным выглядело то, что, кроме нас, на берегу не было ни души, и это в конце июля. Мы решили обосноваться тут дня на три‑четыре – отдохнуть, покупаться, расслабиться перед следующим рывком на Соловки. Обсудили переход на Кижи и решили, что, наверное, туда все же сплаваем, но завтра. Тайн там темных нет, но посмотреть хочется, раз уж рядом оказались.

Часам к четырем вечера мы поняли, что нам – скучно! Ленка и Мишаня остались в лагере (ну да, да, конечно, – роман и все такое прочее), а мы, утвердившись в мысли, что соседей у нас тут нет, отправились изучать окрестности.

 

Дыра во времени

 

Сосновый лес – это все‑таки настолько красиво и умиротворяюще. Мы шли по моховому ковру, изредка наклоняясь к ягодам брусники, а потом пошли белые грибы – один, второй, третий. Так началась «охота на белых». Их было много, очень много. Так много, что мы уже набили два полиэтиленовых пакета, а белые все выглядывали и выглядывали из‑за кочек.

– Все, ребята, хватит. Пошли к лагерю, темнеет уже, – решительно остановились Рыжий и Юлик. – Да и грибов скоро не будет видно.

И тут мы поняли, что не знаем, куда идти. Заблудились. Пипец!

– Так, – взял себя в руки Рыжий, – давайте рассуждать здраво. Остров лежит на северо‑восток от Петрозаводска. Навигатор кто‑нибудь взял с собой? Нет? А‑атлично! Тогда пытаемся определить, где находится юг. Приметы какие‑нибудь кто‑нибудь помнит?

Тань, ты спортивным ориентированием увлекалась.

– Кита, я никогда не увлекалась этой фишкой, это супруг моей тетушки был тренером.

– Ну что‑нибудь ты же помнишь?

– То же, что и все. Смола больше выступает на южной стороне ствола хвойного дерева, муравьи устраивают свои жилища с южной стороны дерева или куста и делают южный склон муравейника более пологим, чем северный. Кора березы и сосны на северной стороне темнее, чем на южной, а стволы деревьев, камни, выступы скал гуще покрыты мхом и лишайниками тоже со стороны севера.

Мы ходили от дерева к дереву, пытаясь определить, где же юг, а потом уже выяснить направление юго‑восток и попытаться вернуться к лагерю. Особой паники не было, потому что остров по‑любому не больше тридцати пяти километров в длину, и потеряться мы тут – точно не потеряемся. В итоге определились с направлением и пошли. Грибы также тащили с собой, но больше не собирали. Шли мы, шли и вышли на полянку. Вот так вот буднично и вышли на полянку с черным камнем ровно посередине. На камушке были высечены какие‑то непонятные буквы или знаки.

– Ух ты ж, ни фига се. – протянул Юлик. – Эх, жаль, камера осталась в лагере. Интересная поляночка, надо хоть потом сфоткать ее. А может, присядем передохнем?

– Ты чего, совсем на голову больной? – Йола покрутила пальцем у виска. – Помнишь, что в Инете писали про этот остров? Присядем тут, и – дней на тридцать. Во времени потеряемся. Так, не фиг рассиживаться, пошли искать лагерь!

М‑да, и правда, что это мы?.. А ведь притомились мы уже знатно, но просто так откидывать разные истории этого острова – тоже не след. Вот, например, какие истории вычитали мы в Пнете перед посещением этого острова.

«Случай, который произошел на острове в 1973 году, взбудоражил все местное население. Это случилось в самом разгаре лета. Группа работников Петрозаводского рыбокомбината во главе с капитаном судна решила отправиться на рыбалку. В конце рабочей недели, в пятницу, несколько рыбаков отправились на рыболовецком судне на остров. После продолжительной недели всем хотелось хорошо отдохнуть и немного расслабиться на природе, набраться свежих сил.

Два рыбака попросили их высадить на «Старом монастыре», они решили порыбачить отдельно от всей группы, а сами попросили забрать их на обратном пути в воскресенье. Остальные сослуживцы отправились дальше, в рыбацкий домик, который был выстроен для любителей рыбной ловли. Рыбацкое место полностью отвечало запросам рыбаков, здесь было и кострище, и стационарный мангал, и даже припасены дрова.

Два товарища поставили палатку, устроились и стали ловить рыбу. Довольные тихим и спокойным отдыхом, они благополучно переночевали на свежем воздухе и с самого субботнего утра принялись готовить нехитрое пиршество. Они решили, что один из них, Алексей, отправится в лес за дровами, а другой будет чистить свежую рыбу. Прошло уже больше часа, Алексей из лесу не возвращался. Его друг решил еще немного подождать. Скоро ему, по всей видимости, было уже не до обеда и не до рыбы, он пошел в лес искать друга. Прошло несколько часов, поиски оказались безуспешны. В голову рыбака приходили нехорошие мысли. Что же могло случиться с Алексеем? На ум все время приходило уже что‑то жуткое. Переночевав еще одну ночь, рыбак уже не мог дождаться товарищей, чтобы им рассказать про случившееся.

Наконец судно причалило к берегу, и, узнав о происшествии, вся группа направилась прочесывать близлежащую территорию. Искали Алексея до самых потемок, но так и не обнаружили. Приехав в Петрозаводск, они сообщили о случившемся в милицию. На следующий день поиски возобновились, но так никого и ничего не обнаружили, не было даже никаких следов, словно человек провалился сквозь землю. Поиски велись еще несколько дней, а потом, когда надежды не осталось, прекратились.

Прошло уже более месяца, и вдруг через 34 дня с момента исчезновения потерявшийся сам вышел на каких‑то случайных рыбаков. От его вида они испытали шок: он был совсем истощенный и весь в грязи.

Когда его доставили домой, им сразу же заинтересовались соответствующие органы, которые записали историю его исчезновения, но она так и осталась засекречена. Из этой истории известно только одно – что все эти дни он был в сознании. Подробности своего исчезновения он не поведал даже своим друзьям».

«Еще один странный случай произошел в 2008 году. Один деревенский житель из Кижей отправился на остров на лодке. Причалив к берегу, он пошел собирать сучья для костра. Решив не терять лодку из виду, он отправился недалеко, так как был уже много наслышан о «странных историях», происходящих на этом острове. Когда он набрал дрова, то с удивлением увидел, что перед ним – его лодка, причаленная к берегу. Он не поверил своим глазам: ведь он шел в противоположную от лодки сторону, а она оказалась здесь. Растерявшись, он решил зайти в заросли, но и там увидел берег и свою же лодку. Так ошарашенный любитель природы проделывал несколько раз, и результат был тот же. Словно перед ним был мираж. Бросив дрова, он направился в другую сторону. Увидев наконец свою настоящую лодку, он сел в нее и сразу же отчалил домой».

Очевидцы рассказывают и другие странные случаи, произошедшие с ними на острове. Например, молодая компания из Петрозаводска, которая приехала на отдых, почувствовала, как песчаный берег ни с того ни с сего начал содрогаться, а затем по всему песку пошла странная вибрация. Через несколько минут послышался пронзительный звук, который нарастал с каждой секундой. У всей компании разболелись головы, а зрение вдруг ухудшилось. Кто‑то из них успел крикнуть, что нужно скорее бежать к лодке. Они так и поступили. Странный звук исчез, а они перебрались в людное место. Долго еще обсуждали они этот случай, но так и не поняли, что же это было. И с ужасом думали, а что бы с ними стало, если бы они остались там?

Часа через полтора мы уже почти в темноте вышли на берег и метрах в пятистах увидели костер и наши палатки.

– Ребят, а вы не охренели? – были первые слова оставшейся в лагере парочки. – Вас не было почти восемь часов. Мы уж не знали, что и подумать.

– Каких восемь? – Юлик посмотрел на часы. – Мы вышли отсюда в начале пятого, а сейчас половина девятого.

– Выброси свои часы, придурок. Ничего, что сейчас почти два часа ночи? Мы уже пересрались тут по полной программе, думали МЧС вызывать – вас разыскивать.

– Два часа ночи?! – почти в унисон пропели мы. – Вот это финт. Все же сыграл с нами остров в свои игры. Легко, надо сказать, отделались.

– Ну ладно, ладно. Простите, ребята, кто ж знал. Зато мы грибов кучу принесли.

– Да засуньте себе эти грибы знаете куда! – услышали мы в ответ.

– Сейчас покушаем, потом все почистим и сушиться повесим, – не обращая внимания на бурчание, сказала Йолка. – Как раз к отплытию можно будет в мешочки разложить и до дома припрятать. – Йолка‑миротворец как всегда нашла нужные слова и тональность, чтоб снять напряг. Умница.

В общем, сели ужинать‑ночевничать, попели под гитару и расползлись по палаткам.

В середине ночи меня что‑то разбудило. Открыв глаза, я пыталась понять, что же это могло быть. Вокруг стояла тишина. А утром оказалось, что пропал Мишаня. Наш милый увалень – фотокор, фрилансер и просто прикольный парень. Йолка ничего сказать про исчезновение не смогла.

– Ну спала я. спала. Не знаю я, как и когда он испарился. Может быть, за грибами ушел.

– Народ, – позвал от берега Рыжий, – лодка одна пропала! Наверное, Мишка вдоль острова решил пройтись. Хоть бы записку оставил, сука.

Часа через три мы услышали тарахтение мотора и узрели нашу лодку. Мишка, не подозревая о страстях, кипевших в его отсутствие, махал над головой руками и что‑то пытался показать.

Ну, в общем, все оказалось в порядке. Просто Мишаня в четыре утра отправился на рыбалку и притаранил нам почти двадцать килограммов рыбы. Мы его простили только по одной причине: в лодке лежала стерлядь больше метра и килограммов на двенадцать. Надо сказать, что поймать ее – крайне сложно. В Волге ее ловят сетями. Говорят, что она захаживает и в Онежское озеро. Видимо, как раз для нас и зашла. Кроме онежского осетра, Мишаня поймал несколько красивых палий и пару хариусов. Палий мы засолили, из хариусов сделали уху, а стерлядь закоптили. Перед тем как закоптить царь‑рыбу, ее хорошенько просолили, а потом уже соорудили походную коптильню. Мальчишки вырыли две ямы и соединили их ходом, затем в одну из ям положили решетку из прутьев, а в другой развели костер и, набросав поверху него сырой травы, прикрыли сверху какой‑то железякой, найденной на берегу. Именно из‑за нее и было решено стерлядь закоптить.

В ином случае мы бы просто сделали шашлык. Костер горит, дым идет не вверх, а по ходу в соседнюю яму к нашей рыбке. Коптили весь день, часов восемь, чтоб наверняка. В итоге рыбка получилась – просто объедение.

Тем же вечером мы все‑таки узрели одно из настоящих чудес Климецкого острова.

 

Призрачная девушка

 

Солнышко уже готово было опуститься в воды озера, когда Юлик, отошедший по своим надобностям, вдруг лосем влетел на стоянку и, плюхнувшись у костра, трагически прошипел:

– Там могила на пригорке, а у могилы девушка сидит прозрачная. Я ее сфоткал, и она получилась. Смотрите.

Мы, несколько скептично переглянувшись, взяли из чуть подрагивающих рук камеру и открыли кадр. На цифровом снимке и правда виднелась могила со старым большущим крестом. Странно, что мы раньше ее не заметили. Никакой девушки на кадре не было, о чем мы Юлику и сообщили.

– Да нет же, наклоните немного экран.

Оп‑па, а вот так, смотрите, девушка появилась. Действительно сидит у могильного холмика, что‑то типа платочка к лицу подносит.

– Пошли поглядим, – вскочил Рыж, – мне тоже интересно!

Мы на цыпочках, чтоб не вспугнуть девушку, стали пробираться к могиле. Сумерки были уже совсем густые. Дошли, тихонечко раздвинули ветки и увидели могилу со старым крестом. И действительно сидит девушка, буквально сотканная из сумерек. И просвечивает через нее темная листва. «М‑да, интересное явление», – подумала я. И тут услышала, как Рыжий открывает фотик и настраивается на ночную спортивную съемку (это когда кадры отщелкиваются с неимоверной скоростью и вспышка работает без остановки).

Дальше все произошло стремительно. Фотоаппарат защелкал, и мы увидели в свете вспышки, как девушка‑призрак вскочила, глянула на нас дикими глазами, потом прикрыла рукой с платочком беззвучно кричавший рот и метнулась прочь. Съемка закончилась, в глазах рябило от вспышек. Нам пришлось промаргиваться минут пять, прежде чем мы начали что‑то хоть немного различать вокруг себя.

Вернувшись к костру, мы начали обсуждать произошедшее и рассматривать получившиеся кадры. И на них ясно увидели, что зрение нас не обмануло, и девушка – вот она, убегающая фигура с диким взглядом и заломленными руками.

– Ребята, может, все же туман?.. Причудливые погодные условия сформировали плотный кокон тумана, который под воздействием потоков воздуха так вот видоизменился.

– Йлочка, у тебя Инет ловится большой и маленький? Загляни в ящик с менестрелями, может быть, есть что‑то про местных призраков. Мы по крайней мере вчера нашли только то, что тут на острове люди пропадают на несколько дней, а вот чтоб девушки бегали.

– He‑а, Инета, нет, сорри, давайте расходиться. Только, может, посторожим по очереди на всякий случай, а то стремно как‑то.

– Давайте я первая, часиков до двух побдю. Все равно не спится, хоть книжку почитаю, – предложила я.

Рыжий вызвался было остаться со мной, но был отправлен в палатку до собачьей смены.

Все расползлись по палаткам, а я осталась сидеть у горящего костра. Красота, тишина, ветерок с воды потихоньку стал освежающим и зябким. Я залезла под тент и нашла свою непродувайку. Натянула джемперок и куртку.

Возвращаюсь к костру, сажусь. Потом поднимаю глаза. А напротив меня – старушка сидит с клюкой, из коряги вырезанной. Шевельнулась было у меня мысль разбудить наших, но старушка тихонько прошамкала, что, мол, не стоит, да и вообще не надо обращать на нее внимания: «Посижу себе, отдохну и уйду.» Ну не стоит, так не стоит, мы продолжили сидеть молча. Я изредка подбрасывала в огонь веточки, а непрошеная гостья смотрела на огонь.

Прошло минут пять.

– Бабушка, может, вам чайку налить, он у нас вкусный.

Старушка посмотрела на меня и улыбнулась щербатым ртом:

– А что, налей‑ка, пожалуй, коль не жалко.

Я налила чай из котелка, который висел чуть сдвинутым от костра, чтоб оставался горячим, но не выкипал. Потом сходила к палатке и положила на тарелку рыбы, пару бутербродов и поставила на чурбачок рядом с бабулей.

– Вот вам к чайку, вы же, наверное, перекусить тоже не откажетесь?

– Ну спасибо, деточка, уважила старуху. А кого на могилке‑то видели, хочешь узнать?..

Дождавшись моего кивка, старушка тоже удовлетворенно кивнула:

– Ну так слушай. Дело было очень давно. Еще в шестнадцатом‑семнадцатом веках стояли тут три деревни – Михайловская, или Большой Двор, Алферовская и Иевлевская. В Михайловской жил мужик, который по какой‑то забытой уже причине один растил дочку. Работал он с утра до ночи, чтоб и накормить дочку, да и приодеть. Девчонка выросла да погуливать стала регулярно. Уж что он ни делал: и уговаривал, и вожжами поперек бил, – все без толку. Одно примиряло его с такой непутевой дочкой: всегда его встречала, все по дому и хозяйству делала, и если б не одно это «но», то лучшей дочери и придумать было бы нельзя. Однажды пришел он домой, а на пороге никто его не встречает. Он – внутрь, и там пусто. Заметался по дому, по двору и обнаружил ее в сарае на сене мертвую, а рядом лежал новорожденный ребенок и был настолько слаб, что даже кричать не мог. Постоянно работая до седьмого пота ради пропитания и содержания, так и не заметил отец, что дочь его принесла в подоле и до последнего скрывала свое постыдное положение.

Чудом удалось мужику выходить внучку, так они и жили. Девочка росла послушной да умницей. К семи годам умела уже печь хлеб, стряпать еду и ходить за скотиной и птицей. Шли годы, мужик состарился, а девочка расцвела. Старик очень боялся, что однажды его любимая внучка оставит его, найдя себе мужа, но девушка пообещала деду, что никогда не покинет его. Шло время, красота стариковой внучки все расцветала, и однажды ее заприметил забредший в лес у деревушки охотник из соседней деревни. Почти каждый день приходил теперь он к околице и пытался заговорить с девушкой. Но все не получалось – не желала замечать его красавица, не нравился он ей. Каким‑то злом тянуло от этого охотника, как сказала она однажды отцу. А человек этот и впрямь оказался злым. Поняв, что ничего не добьется от девушки, подстерег он ее в очередной раз в лесу и похитил. Видно, разозлила она его своей неприступностью. В общем, погубил он девушку.

Что с ней сделалось, никто не знает, только пропала она. Долго горевал старик, по лесу ходил неделями, потом слег совсем. Присматривать за ним соседская бабка стала. И вот однажды под утро просыпается она и видит: сидит на краю дедовой постели его внучка, руки над головой его держит и что‑то шепчет. А бабка пошевелиться не может, лежит как застывшая, а потом в сон провалилась. В тот день старику лучше стало, а вскоре и вовсе он поправился. Вот только стал он как не от мира сего, и часто видели, что он говорит с кем‑то, улыбается в пустоту. Все подумали, что тронулся старик умом, а потом и перестали обращать внимание на его разговоры.

Но однажды соседская бабка, что его выхаживала, припозднилась и шла мимо окон стариковского дома. Там горел тусклый свет. Она, по любопытству своему, и заглянула, а там за столом сидит старик и оживлённо с кем‑то беседует, улыбается. Бабка еще ближе‑то наклонилась, да и обомлела: напротив сидела старикова внучка! В тот же миг внучка глянула в окошко – прямо в глаза той бабке. Бабка со страху побежала домой и назавтра разнесла по деревне, что, мол, внучка дедова – дома. Собрались все сплетные бабы навестить деда и его внучку, постучались в калитку, но нет ответа. Зашли в дом, а старик в постели лежит мертвый давно.

Похоронили, как подобает по православному обычаю. Да вот только с тех пор видеть люди начали, как на стариковской могиле иногда на закате, а иногда и к рассвету склоняется тень девушки и сидит. Посидит‑посидит и истаивает в воздухе. Погост этот все старались теперь обходить стороной, боялись с призраком встречаться. Поэтому и тропинка, что раньше была, давно заросла уже травой.

– Бабуль, это легенда такая местная, да? А сами‑то вы откуда будете? Вроде домов‑то тут не осталось уже.

– Да местная, – вздохнула старушка, – местная. Всех тут схоронила, кто жил. А теперь рассказала тебе нашу бывальщину, да и пойду, пожалуй. – Она, кряхтя, поднялась с бревна и, порывшись в кошелке, что‑то протянула мне: – Держи, девонька, за доброту да за ласку, за то, что старушечьи бредни выслушала да чайком побаловала, держи. Да храни пуще глаза. Этот оберег не раз тебе поможет. – Сказала и, пихнув мне в руку какой‑то небольшой предмет, заковыляла в темноту.

Дернулась я было за старушкой, да куда там. Ее уже – как не было. И только зажатая в моей руке фигурка напоминала, что все это была явь.

Разжала я пальцы и увидела: вроде как медальон восьмиугольной формы, на цепочке. На нем – то ли кельтские, то ли славянские знаки вырезаны. Покрутив его, я обнаружила, что медальон открывается, и, нажав на тайную пружинку, стала при свете костра разглядывать, что же изображено на внутренней крышке. А там, на белом и черном перламутре, был лес и множество зверей. Волк, медведь, лиса, заяц, лось, кабан, белка, орел. И все это выполнено с такой тщательностью, что можно рассмотреть волоски на лохматых телах. На второй стороне были изображены гора, дуб и звезда. Закрыв оберег, я повесила его на шею и погрузилась в размышления. С одной стороны, подарок впечатляющий, а с другой – как‑то опасливо такие вещи на себе носить. Но дискомфорта я не чувствовала, и потому решила, что оставлю оберег на себе. Тем более что от него словно теплом веяло, как будто всегда моим был. Из темного металла, размером сантиметра четыре, он уютно пригрелся у меня на груди.

 

Дальше на север

 

Из Кондопоги, решив не оставлять лодки, отправились мы на поезде до станции Кемь. «Проезжаешь Кемь насквозь, как увидишь колонку, набери воды, потом по перешейку попадаешь в Рабочеостровск. Там пристань, завод по обработке леса, левее пристани жилые дома, за ними бывший пересыльный пункт. Около дома (там снимался фильм “Остров” с Мамоновым) ищи место для стоянки. Магазин в поселке так себе, слабенький. Колбаса и водка». – Такую вот эсэмэску получил Юлик от приятеля, который ходил на Соловки на катамаранах в прошлом году.