Завершение Мишны и начало Гемары

 

200 до 400 – Палестинская Гемара

Написана по‑арамейски, частично на иврите. Содержит три основные части: Галаха (Закон), Аггада (Повествование), Мидраш (Гомилетика)

 

200 до 500 – Вавилонская Гемара

Написана по‑арамейски, частично на иврите. Состоит в основном из тех же частей, что и Палестинская Гемара, но превосходит ее в интеллектуальном отношении.

 

Завершение Гемары; эпоха Талмуда

 

500 до 700 – Савораи

Название, закрепившееся за учеными, которым было поручено редактирование и запись Мишны и Гемары в едином своде, известном ныне под названием Талмуд.

 

700 до 1100 – Гаоны

Почетное звание руководителей Вавилонских академий, распространявших талмудическую ученость.

 

1100 – Комментарии Раши и Тосафот

Раши, уроженец Франции. Писал на иврите. Комментарии его сыновей и внуков, известны под названием Тосафот.

 

Кодификация Талмуда

 

1100 – Алфаси

Рабби Ицхак Алфаси, житель г. Феса в Северной Африке; кодификация Талмуда. Написана на иврите.

 

1200 – Мишне Тора

Маймонид, уроженец Кордовы в Испании. Вторая главная кодификация Талмуда. Написана на иврите.

 

1600 – Шулхан Арух

Рабби Иосеф Каро, уроженец Толедо в Испании. Третья главная кодификация Талмуда. Написана на иврите в Палестине.

 

 

V глава: МУХАММЕД, АЛЛАХ И ЯХВЕ

 

Невероятный, но правдивый рассказ о том, как погонщик верблюдов основал во имя Аллаха грандиозную империю, в которой евреи пережили «золотой век» своей культуры, чтобы затем – с падением полумесяца и торжеством креста – быть ввергнутыми в мрак средневековья.

 

 

ВОТ КОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО

 

МУСУЛЬМАНСКИЙ ПЕРИОД

Г. н.э. – 1500 г. н.э.

 

Мусульманская история / Еврейская история

 

– 5000 до 1

Доисторический период. Кочевые племена странствуют по Аравийскому полуострову, поклоняясь луне, звездам и камню Кааба. / От 5000 г. до н.э. до 2000 г. до н.э. – ничего. С 2000 г. до н.э. до 1 г. н.э. – от Авраама до Иисуса.

 

1 до 500

Начало арабской цивилизации. Зачатки организованной торговли. Рост городов. / Евреи проникают на Аравийский полуостров. Они расширяют торговлю, насаждают ремесла. Арабы в восторге от еврейского монотеизма; они называют евреев «народом Книги».

 

500 до 700

Рост больших городов. Дальнейшее развитие торговли и ремесла. Магомет создает новую религию – Ислам. Абу Бекр насаждает Ислам мечом. / Борьба Сасанидской империи с Византийской. Евреи массами эмигрируют в Аравию, помогают основывать новые города, но отказываются признать мусульманство. Короткий период религиозных преследований.

 

700 до 1000

Мусульманство распространяется от Каспийского моря через Северную Африку до Испании; его проникновение во Францию остановлено Карлом Мартеллом. Золотой век мусульманства. Империя распадается на султанаты и халифаты. / Золотой век иудаизма. Эпоха значительной религиозной терпимости; евреи занимают важнейшие должности.

 

Начало караимского брожения. Евреи становятся космополитами; начинается перевод греческих сочинений.

 

1000 до 1500

Вторжение крестоносцев из Европы и монголов из Азии. Захват турками Египта; захват альмохадами Северной Африки; отвоевание христианами Испании. Конец мусульманской империи. / Век Иехуды ха‑Леви.

 

Христиане и евреи бегут от варваров, вторгшихся в мусульманскую империю. Центр еврейской жизни перемещается с Востока на Запад. Век Раши и Маймонида. Конец мятежа караимов. Конец золотого века иудаизма.

 

ИСТОРИЯ СОВЕРШАЕТ ПАЛОМНИЧЕСТВО В МЕККУ  

 

Марксисту и вообще сторонникам исторического материализма было бы весьма затруднительно объяснить, почему в седьмом веке нашей эры в глубине Аравийской пустыни вдруг возникла мусульманская империя. Присущий бедуинам способ производства ничем не отличался в этом столетии от предыдущих. Климат оставался таким же тяжелым. Если мы не хотим приписывать все события воле Господней, нам остается обратиться к теории «исторической личности». Иными словами, к концепции, утверждающей, что индивидуум творит историю, схватив судьбу в подходящий момент под уздцы и заставив ее подчиниться своей воле. Мусульманство было творением именно такого человека. Звали его Мухаммед.

Мессианство Мухаммеда было в духе традиции скромности, введенной евреями. До евреев все религиозные вожди были аристократами или даже принцами крови – Будда, Конфуций, Зороастр. Авраам тоже вполне мог быть каким‑нибудь вавилонским «принцем торговли». Библия, однако, предпочитает изображать его как пастуха, пасущего овец. Моисей получил аристократическое воспитание при египетском дворе. Но в тот момент, когда глас Господень воззвал к нему, он был всего лишь наемным пастухом, пасшим стада своего тестя. Иисус был плотником. А Мухаммед – погонщиком верблюдов.

Мухаммед – одна из самых невероятных фигур в истории. Этот араб страстно преклонялся перед иудаизмом. Он провозгласил всех арабов потомками Авраама. Он призывал евреев и христиан объединиться с арабами в подлинном человеческом братстве во имя Аллаха. Он был удачливым Дон Кихотом. Этот воинственный пророк был так убежден в реальности своей иллюзии, что сумел действительно превратить ее в реальность. Он победил неверующих, вооруженный одними лишь доводами разума. Стремительность взлета его веры захватывает дух. За каких‑нибудь сто лет его преемники подчинили себе половину тогдашнего мира. Ислам преуспел там, где не добилось удачи христианство. За одно столетие эта новая вера распространилась на все земли, окружавшие южную половину Средиземного моря.

Аравия – самый большой полуостров мира, соединяющийся с Египтом через Палестину и с Турцией через Сирию. Остальная ее часть омывается волнами Красного моря, Персидского залива и Аравийского моря. Подобно тонзуре клирика, полоска зеленеющих земель огибает 500 тысяч квадратных миль пустыни, составляющих сердцевину полуострова. С незапамятных времен это была земля бедуинских и курайшских племен. Она не породила собственной цивилизации, однако ее плодовитые женщины за пять тысяч лет нарожали множество семитов‑арабов, предназначенных для экспорта в шумерские, аккадские и вавилонские города‑государства. Там они вливали свою кипучую варварскую кровь в жилы этих утонченных цивилизаций.

Религия арабов представляла собой в то время расплывчатую форму веры в божественность природы. Пантеон их богов вполне демократично включал небеса, звезды, деревья и камни. В нем было все, что человеческая изобретательность способна была обоготворить. Это религиозное многообразие было объединено центральным культом черного метеорита, Черного Камня, покоившегося в Каабе, в Мекке.

Бедуины были кочевниками и жили в пустыне. Курайшские арабы населяли побережья, где на перекрестке караванных путей располагались их торговые центры‑деревни. Сюда приходили бедуины, чтобы обменять предметы роскоши из ограбленных ими караванов на вещи, необходимые для жизни. В конце первого века н.э. в Аравии стали появляться евреи. С «этого момента там началось бурное развитие торговли и ремесел, расцвет городов, развитие искусства. Небольшая струя еврейского переселения, начавшегося после 70г. н.э., к 5–6 векам превратилась в настоящий поток. Это бежали в Аравию евреи, которых вытеснила из Палестины и Сирии война, начавшаяся между Сасанидской и Византийской империями.

Подобно своим предшественникам, Птолемеям и Селевкидам, Сасаниды и византийцы постоянно враждовали из‑за Сирии и Палестины. Прихотливая судьба долго отказывала каждому из противников и решающей победе. Наконец, истощив друг друга, они подписали договор о ненападении. Евреям, сирийцам, ливанцам и другим народам, которые имели несчастье жить на спорных территориях, эти войны сулили ту же бесславную, массовую, безликую смерть, что всегда была уделом всех мирных людей, оказавшихся на пути вооруженных армий. Многие евреи, убедившись, что соперничеству великих держав не видно конца, двинулись в западные земли Римской империи. По опыту своих собратьев, побывавших в Византии, они знали, что там не найти спасительную тихую гавань. Другие, исходя из прогноза ситуации, приняли решение переселиться на Восток, куда редко заходили воюющие армии. Их выбор пал на Аравию.

Здесь, в своем новом отечестве, евреи стали распространять ремесла и насаждать финиковые пальмы. Вскоре финики сделались для мусульман необходимым продуктом, как, например, картошка для ирландцев. Евреи основали Медину. Они помогали курайшам превратить свои деревни в города. Наплыв евреев с их двадцатипятивековым опытом цивилизации превратил Мекку в космополитическую столицу. Евреи были благодарны арабам, предоставившим им убежище, охотно помогали им отражать вторжения христианских армий. Христианство было изгнано, а иудаизм мало‑помалу приобретал широкое распространение. Не меч, а мудрость религии евреев проложила иудаизму путь к арабским сердцам. Подобно грекам и римлянам, арабы восхищались свободными от эротики символами иудаизма, его аскетическим монотеизмом, преданностью евреев идеалам семейной жизни и книжной мудрости. Арабы прозвали евреев «Народом Книги». Арабы и евреи жили мирно бок о бок.

Некогда Септуагинта проложила путь учению Павла к языческому населению Римской империи. Ныне распространение основных положений Библии среди арабов заложило основу магометанству. В результате слияния еврейского монотеизма, христианской доктрины искупления и арабского обоготворения природы возникло новое представление о Боге. Оно создало почву для появления исторической личности. Этой личностью был Мухаммед. Этой новой религией стал ислам. Его скрытой движущей силой был иудаизм.

Для восприятия пророка требуется историческая перспектива. Время превращает черты реальной личности в мифологический, легендарный, божественный символ. Пророк Мухаммед еще слишком молод для нас. Можно понять нетерпеливых историков, которые не находят пока ничего божественного в его личности.

Родители Мухаммеда (569–632) умерли, когда ему было шесть лет. Его воспитывал сначала дед, потом дядя. Оба забыли обучить его читать и писать. Впрочем, это упущение было исправлено позже. В одно прекрасное мгновение Мухаммед постиг науку чтения с помощью чуда. О его юности, как и о юности Авраама, Моисея и Иисуса, почти ничего не известно. В возрасте двенадцати лет он побывал с караваном в Сирии, где имел возможность впервые познакомиться с еврейской и христианской культурой. Из этого знакомства он вынес сохранившееся на всю жизнь уважение к «Книге» и евреям. Еврейские патриархи стали его излюбленными героями. Позже он включил их в Коран, эту Библию мусульманства. В возрасте двадцати пяти лет он женился на зажиточной вдове сорока одного года. Он прожил с ней около четверти века. После ее смерти, когда Мухаммеду было уже за пятьдесят, он обнаружил влечение к молоденьким девочкам от семи до двадцати пяти лет. Его гарем состоял из десяти жен и двух наложниц всех возрастов и степеней искушенности.

Мухаммед был человеком среднего роста. Его длинные черные волосы доходили до бороды. Борода, в свою очередь, ниспадала на грудь. Он редко смеялся. Он был, несомненно, наделен чувством юмора, контролируемого, однако, сознанием собственного достоинства. Мухаммед гордился своей принадлежностью к арабам, но в то же время он сознавал незрелость арабского религиозного язычества и отсутствие национального чувства у своих собратьев по крови. Подобно Моисею, он мечтал объединить разрозненные, враждующие племена в единый народ, поднять его на достойное место в мире. Его вера в то, что он является пророком, которому предназначено выполнить эту миссию, была несокрушимой. Предназначение казалось ему ниспосланным свыше.

Однажды, когда сорокалетний Мухаммед, сидя в пещере, размышлял о путях спасения своего народа, ему явился Бог. Для верующих мусульман оно является неопровержимым доказательством того, что он подлинный преемник Моисея и Авраама. Скептики видят в нем всего лишь свидетельство знакомства Мухаммеда с Библией. Как некогда Аврааму, Моисею и Иисусу, Бог открылся теперь, Мухаммеду. На этот раз он явился в виде ангела Гавриила. В Коране, написанном самим Мухаммедом, рассказывается, что Гавриил показал Мухаммеду скрижаль. Несмотря на безграмотность, внезапно Мухаммед оказался способным прочесть ее. Надпись на скрижали гласила, что Аллах, истинный Бог, назначает Мухаммеда своим посланником на земле.

Сначала Мухаммед обратил в новую веру свою жену, затем своих ближайших родственников, а потом – родственников более дальних. Наконец, он стал проповедовать посторонним людям. Тут он впервые столкнулся с сопротивлением. Подобно Павлу, Мухаммед нашел своих первых приверженцев среди рабов. Это вызвало опасение у богатых курайшей. Они усмотрели в Мухаммеде опасного экстремиста. Им казалось, что Ислам угрожает рабовладельческой экономике страны. После десятилетней борьбы доведенный до крайности Мухаммед бежал из Мекки в Медину. Он полагал, что здесь многочисленное еврейское население окажет ему поддержку.

Учение Мухаммеда в значительной мере базировалось на иудаизме. Поэтому он надеялся, что евреи признают его преемником Моисея и присоединятся к нему в его борьбе с неверными. Евреи, однако, решительно отказались перейти в его веру. Тогда Мухаммед обратился против них. Хоть и неграмотный, он обладал врожденной хитростью. Поскольку евреи не хотели помогать ему добровольно, он приказал конфисковать в пользу своего дела их имущество. Он отдавал себе отчет в том, что курайши не будут возражать против преследования евреев. Те всегда с завистью смотрели на богатых евреев, хотя и терпели их веру, отличающуюся от своей. Однако Мухаммед не стал делиться с курайшами награбленным. Он использовал свое новообретенное богатство на экипировку десятитысячной армии. Во главе ее он двинулся на Мекку. Теперь уже курайши пожалели, что в свое время не объединились с евреями. Но было слишком поздно. Оценив силы Мухаммеда, они предпочли капитулировать. В течение двух лет вся Аравия перешла в руки Мухаммеда. Ислам, так называлось его учение, стал государственной религией всей страны. В 632 г. Мухаммед умер.

Оценивая деятельность Мухаммеда, Уилл Дюрант писал: «Если судить о величии по достигнутым результатам, то Мухаммед – один из величайших людей истории». Мухаммед был «победоносным словом» Аллаха. Его друг и преемник Абу Бекр был «победоносным мечом». Абу Бекр понес знамя ислама в страны, которые к исламу вовсе и не стремились. Тем не менее, они послушно преклонили колени, когда услышали свист сабель, утверждавших новую веру.

В шестом веке арабы были кочевниками в пустыне. В седьмом веке они стали завоевателями мира. В восьмом это были уже владыки империи, в которой Средиземное море стало средиземным озером. В девятом то были знаменосцы блестящей цивилизации, задававшие тон в искусстве, науке и архитектуре. Все это происходило в то время, когда Европа все глубже и глубже погружалась в мрачную трясину, которую сама себе уготовила. Одна за другой покорялись арабам страны, лежавшие на победоносном пути их конницы: в 635 году – Дамаск, в 638 – Палестина, в 640 – Сирия, в 641 – Египет. Падение Сасанидской империи (636) заслуживает более подробного описания. В тот день, когда малочисленные арабские армии двинулись в атаку, песчаная буря ослепила численно превосходящую сасанидскую армию. Ее поражение было столь же незаслуженным, как поражение Петра под Нарвой, где 8000 шведов одолели 80000 русских, которых ослепила снежная буря. Спустя девять лет в битве под Полтавой Петр взял реванш, предусмотрительно выбрав для этого погожий июльский день. Сасанидам тоже предоставлялась возможность реванша. Но для них эта попытка окончилась катастрофой. Их 150‑тысячная армия была разгромлена 30 тысячами арабов. Таков был конец Сасанидской империи.

К 700 г. н.э. восточная часть Византийской империи и вся Северная Африка стали добычей мусульман. В 711 г. объединенная армия арабов и берберов, руководимая отпущенным на волю рабом по имени Тарик, вторглась в Испанию. В 715 г. она перешла Пиренеи. Казалось, ничто не могло их остановить, но тут удача им изменила. Как некогда гунны были и отброшены французами в битве под Шалоном, так в 732 г. французский король Карл Мартелл разгромил вторгшихся арабов в битве под Туром. Результатом его победы было установление своеобразного религиозного равновесия. Дальнейшее распространение мусульманства в Европе было приостановлено (на востоке – византийцами, а на западе – французами). Мусульмане, в свою очередь, приостановили дальнейшее распространение христианства в Азии и Африке.

Население своей империи мусульмане делили на две группы – в зависимости от отношения к науке. В группу интересующихся наукой входили евреи, греки и персы. В группу равнодушных к знаниям они зачисляли китайцев, турков и христиан. На первых они смотрели с уважением, на вторых – с презрением. Христиане в мусульманской империи численно превосходили евреев. Однако из их рядов не вышел ни один великий человек. Они не создали и собственной культуры. В противоположность им евреи в это время переживали золотой век. Они дали крупных ученых во всех областях человеческой деятельности – философии, медицины, математики, лингвистики, за исключением искусства, которого они сторонились вплоть до нового времени.

После смерти Мухаммеда враждебность мусульман к евреям, обусловленная чисто политическими соображениями, стала уменьшаться. Не стоит перечислять ограничительные законы, направленные против немусульман. На практике эти законы все равно не выполнялись. Мусульмане были еще более терпимы к чужим религиям, чем римляне.

В этом смысле интересен так называемый «Пакт Омара» (637). Это один из немногих известных нам дискриминационных актов мусульманского законодательства. В этом пакте примечательно, что он упоминает только христиан, хотя, по всей видимости (но не наверняка) он относился также и к евреям. Христианам не разрешалось выставлять напоказ кресты ни на церквях, ни на улице, носить по улицам иконы, громко петь во время похоронных церемоний, толкать мусульман, выбривать лоб, наряжаться в приметную одежду, подражать правоверным мусульманам, переходить в мусульманство или обращать мусульман в христианство, прятать преступников в церкви и строить дома выше, чем дома их соседей‑мусульман. Они обязаны были вставать, когда мусульманин появлялся в их обществе, и так далее.

Теоретически все немусульмане обязаны были платить подушный налог. Их не брали в армию и не допускали к общественным должностям. По отношению к евреям эти законы как бы не существовали. Евреи крайне редко платили подушный налог, служили, часто на высоких должностях, в мусульманских армиях и занимали высокие посты на государственной службе – вплоть до постов великих визирей. Золотой век евреев в рамках мусульманской цивилизации длился столько же, сколько процветала эта цивилизация. Он кончился вместе с ней. Агония мусульманской империи была такой же затяжной, как агония Римской. Она начала распадаться уже около 1000г. н.э., окончательно же распалась только в 1500 году. Здесь мы можем рассказать об этом лишь вкратце.

Правящие мусульманские династии были поражены каким‑то странным недугом. В них строго чередовались периоды необузданной расточительности и крайней скаредности. Если один халиф опустошал казну, тратя огромные суммы на всевозможные причуды, то ему, как правило, наследовал чудовищный скряга, которому удавалось вновь набить сундуки. При этом расточители всегда оказывались способными правителями, а скряги – никуда не годными администраторами. Расточители поощряли развитие культуры, одновременно приводя в полный упадок финансы страны, затем скряги подрывали ее престиж, оставляя зато после себя превосходные бюджетные показатели. До тех пор, пока золото продолжило стекаться со всех концов расширявшейся империи, правители могли себе позволять неслыханную роскошь. Вскоре мусульманская империя стала страной самых великолепнейших городов, самых сибаритствующих владык и самых неустойчивых правительств. Наместники провинций, чувствуя слабость центральной власти, отвоевывали свои провинции и провозглашали себя их халифами. К 1000 году единой мусульманской империи уже не существовало. На ее месте было множество независимых халифатов.

С утратой единства мусульманская империя оказалась легкой добычей варварских племен. В 13 веке монголы под предводительством Чингиз‑хана вторглись в нее с северо‑востока. Монголов вело на запад не какое‑то мистическое предопределение. Они просто двигались вслед своим стадам. Монголы были одеты в воловьи шкуры, ели все живое – кошек, собак, крыс, вшей – и пили человеческую кровь, если под рукой не было ничего другого. В первой же стычке с монголами четырехсоттысячная мусульманская армия потерпела поражение. Чингиз‑хан разрушил Бухару, вырезал 30 тысяч ее жителей и продолжал свой поход, сжигая по пути библиотеки, уничтожая города и обезглавливая их жителей. Их черепа он складывал в такие же аккуратные пирамиды, в какие нацисты складывали человеческие тела в своих концлагерях. Варвары? О, да! Но в чем, в чем, а в неаккуратности ни тех, ни других не упрекнешь. Когда Багдад сдался монголам, они вырезали 800 тысяч его жителей, опустошили город, разграбили все его богатства, изнасиловали и продали в рабство всех женщин. Раздраженная их непрерывными победами, судьба нанесла монголам удар с самой неожиданной стороны. В 1303 г. египтяне остановили их в битве под Дамаском. Но эта победа пришла слишком поздно. Разрушения, причиненные монголами, были столь значительными, что разоренная ими часть мира не вполне оправилась и поныне.

То, что осталось от мусульманской империи, начали растаскивать другие хищники. Тимуриды и моголы захватили Аравийский полуостров. Оттоманские турки прибрали к рукам Египет, Палестину, Сирию. Свирепые кочевники‑альмохады покорили Северную Африку. Испанцы под предводительством Фердинанда и Изабеллы сумели отвоевать у мавров Испанию. К 1500 г. империя, досель небывалая в этом мире, – империя математиков и поэтов, просвещенных владык и терпимых правителей – перестала существовать.

 

ЕВРЕЙСКИЙ РЕНЕССАНС ПОД ЗНАКОМ ПОЛУМЕСЯЦА  

 

Современный человек имеет о еврее мусульманских времен совершенно искаженное представление. Этот еврей отличался от библейского не меньше, чем сегодняшний еврей Нью‑Йорка от своего предка из гетто. Имевшиеся возможности преобразили библейского еврея в совершенно новое существо: евреи–гурманы и волокиты, жуиры и присяжные, остряки, светские философы и ученые, писатели и поэты не были редкостью.

В этом Ренессансе евреев была одна странность. Он не был еврейским. Под арабской одеждой скрывался не иудей, а эллин. Еврейский Ренессанс был не пробуждением иудаизма, а возрождением эллинизма. Евреи, которые в греко‑римский период боролись с эллинизаторами, гневно обрушивались на эпикурейцев и в ужасе шарахались от греческих философов, теперь приветствовали своих собственных еврейских эмансипаторов, соблазнялись роскошью и восхваляли рационализм. Новые, неслыханные прежде занятия сделались их профессией в эту эпоху. Евреи стали астрономами, алхимиками, архитекторами, переводчиками, министрами финансов и владельцами международных торговых контор с филиалами в Багдаде, Каире и Кордове. Вино перестало быть только пасхальным напитком, теперь бокалы уже осушались в честь прекрасных дам. Любовью называли теперь не только страсть к изучению Торы, но и погоню за многообещающими женскими улыбками. Песнопение означало не только молитву, но и гимн радостям жизни. И все же, хотя дверь в ислам стояла нараспашку, евреи оставались верны иудаизму.

Каким образом эллинизм сумел вкрасться в еврейскую жизнь? Простейшее обстоятельство: евреям пришлось восстанавливать греческое наследие для арабов. Это позволило им впервые познакомиться с подлинной сущностью эллинизма, а не с его внешними особенностями. Первохристианам ни к чему были писания нечестивых греков. Варвары не пользовались греческим языком. Поэтому большая часть греческих сочинений была к этому времени утрачена, и греческий язык – забыт. Но литературные и научные труды греков сохранились, однако, в сирийских переводах в библиотеках богатых и образованных евреев и некрестившихся римлян. Когда арабы прослышали про эти сокровища культуры, они стали поощрять их перевод на арабский язык. Эта задача выпала в основном на долю евреев. Они были космополитами и одинаково свободно говорили на иврите и арабском, на греческом и латыни, на сирийском и персидском языках.

«Каналы в Европу», как называет современный ученый Моисей Хадас эту передачу эстафеты греческой мудрости и гуманизма в Европу, были открыты евреями в восьмом веке. Эта работа продолжалась до 1400 г. Первые переводы были с греческого и сирийского на арабский. Вскоре появились переводы с греческого и арабского на иврит и, наконец, переводы ивритской литературы и философии на арабский. Двусторонний культурный обмен был установлен. Вскоре к нему присоединился третий партнер.

Просвещенные правители европейских государств узнали о еврейских талантах. Они начали приглашать еврейских ученых, лингвистов и переводчиков в свои столицы. Им поручали переводить труды греков и арабов, а также ивритскую литературу на латынь. Фридрих II, император римский с 1212 г., германский – с 215 г. и король иерусалимский – с 1229 г., безжалостный, надменный, но блестящий правитель, пригласил еврейских ученых преподавать иврит в Майнцском университете.

Одним из самых первых и самых значительных из этих импортированных европейскими монархами еврейских интеллектуалов был Ибн Дауд. Он прославился не только переводами греческой, ивритской и арабской литературы на латынь. Это он впервые ввел арабские цифры и число «нуль» в европейскую математику. «Элементы» Эвклида и труды вавилонского талмудиста Саадии Гаона появились на латыни благодаря еврейским ученым. Они восседали в синагогах, мечетях и церквях бок о бок со своими мусульманскими и христианскими коллегами и переводили Платона и Софокла, еврейских философов и поэтов, арабских математиков и астрономов на язык Святейшей римской церкви.

Какое влияние все это оказало на самих евреев? Они чуть было не превратились в греков. В период первого своего столкновения с эллинизмом – после их завоевания Александром Македонским – евреи не были готовы к этой встрече. Евреи периода Библии и Талмуда были твердо убеждены, что только их религия является истинной. Это подтверждалось и Божественными заповедями. В других подтверждениях они не нуждались. Поскольку у них не было сомнений, им не надо было укреплять свои позиции с помощью философии, логики или естественных наук – этих порождений скепсиса. Когда Александр и его греки столкнулись с евреями, они тоже не были готовы к этой встрече. Это было первое столкновение греческой рассудительности с нерассуждающей верой и первое столкновение еврейской веры с рационализмом. Вожди еврейства были достаточно честны. Они сознавали, что их убогий арсенал абсолютно недостаточен для рукопашной схватки иудеев с греками. Поэтому они начали заимствовать оружие логики и философии у своих противников. Еврейская вера, обогащенная греческой мыслью, оказалась сильнее, чем греческая мысль без еврейской веры. Греки исчезли, а евреи выжили. Так случай сделал их наследниками греческой культурной традиции.

Евреи могли противостоять чему угодно, только не своему собственному интеллектуальному любопытству. Теперь, когда им уже не угрожало поглощение эллинизмом, они начали более внимательно изучать эллинистические идеи. Они приоткрыли Пандоров ящик рационализма. Они отложили в сторону старые очки слепой веры и посмотрели в увеличительные стекла дотошной рационалистичности. Результат был неизбежен. Они увидели пропасть между разумом и верой. К этой пропасти немедленно ринулись консерваторы, они пытались доказать, что разум и вера – всего лишь две стороны одной и той же медали, либералы утверждали, что эти два подхода несовместимы. В еврейской жизни появилась новая тенденция, на ее основе выросла новая еврейская философия и еврейская наука.

Появились и новые сферы интересов. Раньше все, что писали евреи, имело то или иное отношение к Библии. Новое еврейское творчество было намного шире. Оно интересовалось внешним миром и проблемами личности. Это расширение интересов потребовало новых слов для своего выражения. Писатели поспешили их создать, лингвисты разработали новые правила, позволявшие приспособить древний язык к светской литературе. Появились первые словари. Началось возрождение и обогащение иврита.

Евреи начали осознавать свою историю как особую миссию, предначертанную им свыше. Поэты пытались объяснить феномен сохранения еврейства с помощью воображения и символики. Они создали поэтическую метафору: «еврей изгнания». Со временем она превратилась в стереотип «вечного жида», внушающий христианам мистический трепет, а евреям – вполне реальный страх. Именно поэты впервые истолковали изгнание не как результат естественных причин, а как Божественное наказание за грехи народа. Это наказание обрекает их на бездомность до тех пор, пока сам Бог не решит вернуть их на родину. С тех пор эта идея укоренилась в еврейском сознании, подобно навязчивому психозу. Долгие века она лишала евреев всякой политической инициативы. Только в 19 столетии сионизм снял наконец ответственность за еврейское будущее с Бога и переложил ее на плечи самих евреев.

Еврейский «век разума» развивался по тем же законам, по каким столетия спустя развивалась, повторяя его, христианская цивилизация. Предтечами европейского «века разума» были французские энциклопедисты 18 века; этот век окончился с наступлением эпохи революционного тоталитаризма 20 столетия. Предтечами еврейского «века разума» были талмудисты 8 века. Он кончился с наступлением эпохи революционной реформации 16 столетия. Подобно своему европейскому собрату, он оказался не вечной твердыней, а воздушным замком. Быть может, для сохранения еврейской идеи нужно было живое тепло веры? Быть может, «холодный разум» не оставлял в иудаизме места для Яхве? По мере того, как евреи отрекались от схематического Яхве философов‑рационалистов и возвращались к гуманистическому Яхве романтиков, маятник снова качнулся в сторону веры. Ко времени крушения мусульманской империи еврейство вернулось к вере. Это позволило ему выжить в европейских гетто, где разум привел бы его лишь к самоубийству или к отказу от своей величественной убежденности в том, что он избран повести человечество к вершинам любви и братства, заповеданным пророком Исайей.

Жизнь поэта Иехуды ха‑Леви (Галеви) – прекрасный пример такого возвращения от рационализма к романтизму. Одновременно это типичная жизнь мусульманского еврея. Иехуда родился в Испании, в Толедо, в 1075 г. Зажиточные родители отдали ребенка в лучшую по тем временам школу. Там он изучал алгебру и грамматику, арабский язык и астрономию, а также поэзию. Затем он отправился продолжать свое образование в Люсену в южной Испании. Этот город славился не только тем, что его основали евреи. Он вообще назывался «еврейским городом» из‑за огромного количества еврейских студентов, посещавших тамошнюю академию. В двадцатичетырехлетнем возрасте Иехуда стал успешно практикующим врачом. Он женился на наследнице одной из самых знатных еврейских семей Толедо и приобрел репутацию богатого, честного и уважаемого человека.

Но самого Иехуду томило смутное беспокойство, стремление найти и выразить самого себя. Он отказался от карьеры преуспевающего врача, бросил жену и детей и выбрал судьбу странствующего поэта. Он бродил по Испании, сочиняя и исполняя песни для всех, кто соглашался его слушать. Странствия привели его в Кордову – этот Париж того времени. Здесь, в безнравственном, развращенном, утопавшем и роскоши, космополитическом городе, где рядом друг с другом уживались все мыслимые пороки и все добродетели, все предрассудки и мудрость эпохи, Иехуда нашел, наконец, свое место. Он отдался кордовским наслаждениям, находил утешение в кордовском остроумии и сочинял любовные элегии в духе «Рубаийат» Омара Хайяма и сонетов Шекспира.

Вскоре, однако, чувственные удовольствия ему наскучили. Проблемы, более глубокие, чем стихотворные, стали занимать его ум. Его увлекли проблемы иудаизма, смысла этой религии и ее значения для еврейства. Из певца любви он стал «трубадуром Господа». Теперь он ищет не женской любви, а любви к Богу:

Если забуду тебя, о Боже,

То умру и живя; но прильнув к тебе,

буду жить и в смерти...

В страстных романтических стихах он предостерегает свой народ не попадаться в ловушку рационализма:

Не увлекайся мудростью чужой,

Она цветиста, но, увы, бесплодна.

В своей великой философской поэме «Ха‑Кузари», построенной по образцу книги Иова, Галеви предвосхитил еврейский национализм 19 века. Сюжет поэмы воспроизводит легендарный эпизод еврейской истории. Эпизод этот столь фантастичен, что если бы он не был достоверно подтвержден историками, его можно было бы счесть сфабрикованным.

В 740 г. н.э. тюркское племя хазаров, обитавшее между Волгой и Доном, на западных берегах Каспийского моря, знакомое с греческим языком и исповедывавшее смесь язычества с христианством, в результате энергичных действий царя Булана обратилось в иудаизм. Оттого, что тюрки стали исповедывать иудаизм, их тюркские обычаи и характер, разумеется, нисколько не изменились. Они по‑прежнему оставались наводящими ужас степными воинствующими ордами. Их набеги нагоняли страх на персов, византийцев и киевских князей, платящих покорно хазарам ежегодную огромную дань.

Времена могущества хазар длились два с половиной столетия. Затем причудливый ход исторических событий привел к тому, что на хазарском троне оказался слабый царь, а на киевский престол взошел сильный князь. И в 969 г. этот князь по имени Святослав разгромил хазар и присоединил их царство к создаваемой им славянской державе. Мать князя, княгиня Ольга, дважды принимала христианство. Некоторые историки утверждают, что она сделала это для надежности, другие – что она просто искала предлог, чтобы второй раз посетить Константинополь. Как бы то ни было, и Ольга и ее сын рассматривали христианство как прерогативу знати. Поэтому русские крестьяне по‑прежнему оставались язычниками. Преемник Святослава, Владимир, не разделял взглядов отца и даровал христианство всему населению своего государства. За это благодарная православная церковь возвела его в ранг святого. Так бывшее иудейское Хазарское царство стало частью христианской матушки‑России. Его жители вместо того, чтобы набожно склоняться при звуках «Шма Исраэль», стали осенять себя крестным именем, бормоча «Господи, помилуй!».

Поэма Иехуды ха‑Леви посвящена истории обращения хазар в иудаизм. В поисках новой веры царь Булан посылает за представителями мусульманской и христианской религий и выслушивает их аргументы в пользу каждой веры. Его внимание привлекают ссылки обоих на иудаизм, как на отцовскую религию. Он посылает за еврейским ученым, тот характеризует иудаизм не как символ веры, явленный одному человеку, а как исторически совершившееся явление Бога шестистам тысячам евреев, собравшимся у горы Синай для получения Торы. Иными словами, иудаизм, по утверждению еврейского ученого, – это религия, данная целому народу, раз и навсегда, полностью и окончательно. Развитие иудаизма, продолжает ученый, происходит не посредством последовательных мистических откровений, явленных отдельным индивидуумам, но через встречи Бога с человеком и человека с Богом. Видимое присутствие Господа, говорит он далее, можно узреть повсюду, но его незримое присутствие можно обнаружить только в Иерусалиме, граде Господнем, Именно туда, в Иерусалим, направляет ха‑Леви, автор поэмы, своего ученого после обращения в иудаизм Булана.

Словно бы поддавшись собственным доводам, ха‑Леви тоже направляется в Иерусалим, чтобы соединить свою душу с Богом, а судьбу – с народом. Историки прослеживают его путь до Дамаска, затем следы его теряются.

Не символизирует ли жизнь Иехуды ха‑Леви судьбу евреев в исламском мире вообще? Подобно ему, они воспитывались на Талмуде. Подобно ему, они приобретали славу и богатство в современных сферах деятельности, предавались радостям жизни и поддавались соблазну рационализма. Подобно ему, они отказывались затем от рационализма ради веры и возвращались к Торе. Но достиг ли ха‑Леви Иерусалима, этой твердыни еврейского духа, святилища, где незримо пребывал Господь? Суждено ли было евреям достичь Иерусалима или, как Иехуда ха Леви, исчезнуть бесследно?

Призыв Иехуды ха‑Леви к новому «общественному договору» евреев с Богом нашел отклик в душе еврейского народа. Он превратился в мощный фактор выживания. Так родилась новая идея: свою святую миссию евреи могут осуществить, только вернувшись в Иерусалим. Новое понимание еврейской истории, в свою очередь, изменило и саму эту историю.

 

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗАКАТ ЕВРЕЙСКОГО ПРОТЕСТАНТИЗМА  

 

К тому же мусульманскому периоду еврейской истории относится возникновение в еврействе религиозного раскола. Он весьма походил на раскол между католицизмом и протестантством и едва не разрушил все здание иудаизма. Талмудическая мудрость, греческий рационализм и мусульманская терпимость, соединившись воедино, вызвали к жизни еврейскую литературу и расцвет самого еврейства. Но они не принесли ему духовной гармонии. В 8 веке в еврействе возникла ересь, известная под названием караимского восстания против раввинов. Ее не удавалось подавить вплоть до 15 века. Караимское восстание настолько напоминало бунт протестантов в 16 веке против католиков, что во времена Реформации католики часто называли протестантов караимами.

Сожжение Гуса (1415) и Савонаролы (1498) предвозвестило появление вождя Реформации – Мартина Лютера. Точно так же мученическая смерть двух еврейских лжемессий (710 и 740) предвозвестила появление вождя караимов Анана бен Давида. Но хотя истоки протестантства и караимства были одинаковы, развитие этих ересей пошло по разному пути. В христианстве контрреформация наступила слишком поздно. Она не сумела предотвратить окончательного раскола. Еврейские раввины действовали решительно. Они не дали расколу совершиться. Они перехватили все разумные доводы караимства, реформировали в иудаизме все то, что караимы подвергали критике, и тем самым лишили ересь ее фундамента. Затем этот свой реформированный иудаизм они предъявили широкой публике, с невинным видом вопрошая: «А из‑за чего, собственно, весь сыр‑бор?» Тем не менее, понадобилось около семи столетий, прежде чем караимский бунт сам собой окончательно выдохся и перестал угрожать традиционному иудаизму.

Подобно многим другим еврейским идеям, караимство тоже зародилось в Вавилоне. Он начался как бунт сельского еврейства против городского. Жизнь евреев в далеких селах и деревушках мусульманской империи мало чем отличалась от их жизни в предшествующие века. Деревенское население поэтому не нуждалось в сложных талмудических законах. Эти законы были необходимы для городских жителей. Для сельских евреев талмудизм был просто хитросплетением городских раввинов, предназначенным отгородить простой народ от Торы. В крестьянстве жило стремление вернуться к простоте Моисеева Пятикнижия, к прямому значению «Слова», минуя его разветвленные интерпретации. Само слово «караимизм» происходит от 'кара' на иврите – произвольного от глагола «читать», имеется в виду «читать Библию». Таким образом, караимизм – это не что иное, как «библеизм» – в противоположность «раввинизму».

Зарождение караимства трудно проследить из‑за недостатка фактов и ядовитых искажений того немногого, что имеется. Судя по всему, еще до появления первого апостола караимства на исторической сцене побывало несколько «претендентов в мессии», иными словами, людей, безуспешно объявлявших себя посланцами Бога. Первый из них, действовавший около 700 г. и оставшийся безымянным, явно поддался дурному совету, из чьих бы уст – Божественных или человеческих – он ни исходил. Он провозгласил себя не только еврейским, но и мусульманским пророком. Он утверждал, что пришел освободить евреев от Талмуда, а магометан – от Корана. Арабы и евреи, естественно, выступили заодно: арабы его схватили, потом и арабы, и евреи признали его виновным в распространении ереси, а затем спаренный религиозный суд приговорил его к смерти. Так погиб еврейский Ян Гус.

Спустя тридцать лет снова в Персии на сцене появился второй «мессия». То был скромный портной по имени Абу‑Иса, одаренный красноречием оратора и талантом полководца. Абу‑Иса отверг Талмуд, объявил низложенным раввинат и призвал евреев под свои знамена. Прежде чем кто‑либо успел понять, что происходит, десятитысячная армия еврейских повстанцев уже провозгласили его пророком и мессией. Удача лишила его здравого смысла. Поверив, что с ним Бог, он объявил войну сразу и персам, и арабам. То был конец еврейского Савонаролы. Он умер, до последнего вздоха клянясь в верности иудаизму.

То, на чем споткнулись его предшественники, удалось преодолеть Анану бен Давиду (740–800), этому еврейскому Лютеру. Анан бен Давид нарушил традицию. Все прежние религиозные реформаторы происходили из бедных семей. Он же был отпрыском шаткого и богатого рода потомков царя Давида и законным наследником «трона» еврейских гаонов. Существуют две версии его биографии. Поскольку между ними нет ничего общего, кроме самого имени Лиана, историку предоставляется счастливый случай изложить обе. Пусть читатель сам решит, что правда, а что ложь. Эта задача столь же трудна, как для мусульманина выбрать одну из двух характеристик Лютера – католическую или протестантскую.

Версия раввинов такова: опасаясь, что блестящий ум Анана склонен к ереси, раввины назначили Гаоном его тупого младшего брата. В отместку Анан решил вызвать раскол в доселе единых рядах иудеев, провозгласив свою собственную ересь, полностью оправдав опасения раввинов. Арестованный и отданный на суд халифа, Анан был приговорен к смертной казни. В тюрьме он встретился с мусульманским еретиком, которого ждала аналогичная участь за проповедование взглядов, не совместимых с учением Ислама. Тот дал ему мудрый совет. «Уж, несомненно, – сказал мусульманин, – в иудаизме можно отыскать разноречивые суждения. Поступи так: подкупи визиря, попроси аудиенции у халифа, пади ему в ноги и спроси, назначил ли он твоего брата главой одной религии или двух. Халиф ответит, что одной. Тогда скажи: „Но мой брат и я – мы придерживаемся разных вер“ – и постарайся доказать, что твоя религии отличается от религии твоего брата».

Вслед за этим Анану явился пророк Элияху и приказал ему отречься от Талмуда и вернуть народ к Торе. План мусульманина удался. Халиф освободил Анана, и тот стал основоположником нового учения – караимизма.

«Ничего подобного!» – восклицают апологеты караимизма. Анан был самым блестящим из еврейских ученых. Он был набожным и скромным человеком, всей душой преданным Господу и ненавидевшим зло. Праведные Израиля избрали его Гаоном. Его намерением было возвратить Торе ее былую славу и величие. Раввины боялись этого благочестивого праведника, который гораздо охотнее цитировал Тору, чем ее талмудические толкования. Поэтому они сговорились и выдали его халифу. Они просили приговорить Анана к смерти за якобы провозглашаемую им ересь. Халиф, на которого благородство Анана произвело большое впечатление, интуитивно угадал в нем Мессию и освободил его. Анан, поняв, что раввины не хотят его слушать и что их сердца ожесточились против него, отрекся от трона гаонов. Он выпросил у халифа позволения отправиться в Святую землю, чтобы там проповедовать первичность Торы.

Читатель, несомненно, заметит, что эти две версии удивительно схожи с тем, что говорилось в прошлом об Иисусе. Позже то же самое говорилось о Лютере. Что же породило новую секту – отчаяние или откровение? Этого мы не знаем. Каково бы ни было его происхождение, караимство в течение двух столетий проникло во все слои еврейского общества.

Подобно учению Иисуса, учение Анана – до того, как стало достоянием апостолов, превративших его в догму, – было удивительно простым. Апостолы приписали Анану мессианское утверждение, будто царство Божие, предсказанное в Торе, уже не за горами. Между тем главное в караимстве состоит в и действительности в том, что он отбрасывает почти все, сказанное в Талмуде. Точно так же ранние христиане отвергали почти все, чему учили фарисеи. Караимы отвергли многие законы Талмуда, касающиеся пищи. Они отменили употребление филактериев, отказались от врачевания и врачей, поскольку в Торе сказано: «Я Господь исцеляющий».

Но одно дело – отвергнуть талмудические законы, и совсем другое – жить по законам Торы, сформулированным две тысячи лет назад. Вскоре караимы попались в собственную ловушку. Они узрели пропасть между современной жизнью и устаревшими законами. Подобно первым создателям Мишны, наиболее просвещенные и реалистичные караимские ученые стали развивать свой Устный закон, маскированный под чисто текстуальные исправления 'Горы. Поскольку в караимском учении не существовало основного догматического ядра, каждый мог быть сам себе толкователем Закона. Это привело к религиозной анархии. Преемник Анана Биньямин Нахавенди модифицировал учение Анана и объединил разнородные секты в монолитное караимское движение.

Поначалу раввины думали, что смогут победить караимство, игнорируя его. Вскоре, однако, его быстрое распространение стало их тревожить. Они повели против него словесную войну. Это не помогло. Ересь продолжала распространяться. В отличие от католиков и протестантов раввины и караимы не имели возможности объявить друг другу открытую войну. Было ли это возможным, если бы евреи жили как независимый народ в Палестине? Судя по предыдущим расколам в еврейской истории, которые приводили к таким конфликтам, как борьба эллинистов и антиэллинистов в греческие времена, фарисеев и саддукеев в хасмонейские времена или зелотов и сто ройников мира в римские времена, такая открытая война между раввинами и караимами не была исключена. Но теперь евреи не имели ни собственных армий, ни оружия. Их единственным орудием оставалась бумага да еще слова.

Перелом в борьбе в пользу раввинов обозначился с появлением в их стане ученого с внешностью святого и хитростью Макиавелли. Саадия Гаон был первым из интеллектуалов еврейско‑греческо‑арабского Возрождения. Он был первым философом рационалистом, который ввел аристотелевы методы мышления в талмудические конструкции. Родившийся в Египте в 882 г., он уже в молодости стал главой самой известной вавилонской академии. Он был прирожденным бойцом, который любил хорошую драку. Именно он наметил главные направления контратаки, которая вначале остановила распространение караимизма, а затем подорвала это движение.

Саадия Гаон отдавал себе отчет в том, как много разумного было в караимской религии и насколько закономерны были стремления участников этого движения. Первым долгом он перевел Библию на арабский язык. Теперь люди, позабывшие иврит, не должны были обращаться к караимским проповедникам за разъяснением Торы. Они могли прочесть ее сами. Совершенно так же Лютер в 16 веке перевел Библию с латинского на обиходный немецкий язык. Затем Саадия взялся за включение в раввинистическое учение всего лучшего, что было в караимском учении. Наконец он предпринял ряд блестящих и сокрушительных пропагандистских атак против караимства.

Караимы, видя, что их собственное учение буквально увели у них из‑под носа, повторили маневр противника. Они реформировали свое учение. На их счастье, у них появился ряд замечательных ученых, авторитет которых привлек к караимству новых сторонников. Эти ученые предприняли научное изучение иврита, обновили ивритскую филологию и облегчили вступительные требования к новым последователям караимства. Раввины ответили тем, что украли у караимов их козыри. Они изучили иврит еще более глубоко, развили его грамматику еще более широко, сделали Библию еще более доступной для простого народа и истолковали ее законы еще более либерально. В 14 веке судьба окончательно отвернулись от караимов. Спустя три столетия движение, которое некогда угрожало поглотить иудаизм, почти полностью исчезло. Сегодня около 10 тысяч караимов еще живут в Литве и Крыму да тысячи две в Израиле. Таковы последние, еще не переваренные историей остатки некогда многотысячной общины.

Бунт караимов не прошел бесследно. Он на время предотвратил окостенение Талмуда. Он заставил его последователей обратиться к потребностям реальной жизни вместо того, чтобы уйти в дебри собственной премудрости. Это был спасительный урок. Иудаизм научился защищать себя не с помощью самоизоляции, а с помощью новых идей. Собственно, это был двойной урок. Он показал евреям, что в полной свободе таится угроза анархии, а в тотальном конформизме – угроза духовной смерти.

Так подошел к концу исламский период еврейской саги. Его лоном была прихотливая историческая случайность, его колыбелью – богатство и изобилие мусульманской империи, его кормилицей – еврейский интеллект, его могильщиком – история. На историческом распутье 15 века еврейская история поменяла свое местонахождение, она устремилась с Востока в Западную Европу. Там она обнаружила себя в гетто. Чтобы последовать за ней, надо вернуться в Европу шестого века н.э., где мы оставили евреев после гибели Римской империи. Но прежде надлежит воздать должное арабам – этим кочевникам и жителям пустыни, создавшим столь блестящую и утонченную цивилизацию.

Сегодня мусульманская империя давно уже мертва. Но тот человеческий элемент, который сформулировал ее культуру, все еще жив. Арабская культура не была продуктом ограбления других культур или эксплуатации импортированных талантов. Она им росла из творческих глубин самого арабского народа. В течение семи столетий евреи и арабы жили и этой культуре бок о бок в мире и взаимном уважении. Если впоследствии евреи оказались в арабских странах в тяжелых условиях, это произошло не но вине арабов. Такие условия создали для них, – и для самих арабов – завоеватели последующих веков. Сегодня арабский мир снова возрождается из не бытия. Если при этом арабы стремятся использовать евреев для того, чтобы самим выбраться из трясины, они повинны в этом не больше, чем другие нации, которые ради собственных целей прибегают к аналогичной политике. Сегодня еврейские руководители в их же собственных национальных интересах обязаны убедить арабских лидеров, что не вражда, а дружба с евреями, как и в старину, может помочь им добиться своих законных целей. Мудрая государственная политика способна ослабить нынешнюю напряженность между евреями и арабами. Эта напряженность не имеет никаких глубоких расовых или религиозных корней. Она порождена исключительно временными политическими причинами. История показала, что евреи и арабы могут жить вместе без вражды и с взаимной выгодой друг для друга.