Глава 8. Создание света - создание тьмы

 

Я бежала, и меня не покидало ощущение, что Макс идет следом. Что он где-то рядом. Что он сейчас окажется впереди меня.

Возле подъезда я не выдержала, оглянулась и налетела на кого-то.

- Ну, и чего ты тут бегаешь? - Пашка был мрачен. Он раздраженно закинул сумку на плечо.

 - А ты чего тут сидишь? - напустилась я на него. Ноги у меня дрогнули, и я вцепилась в Паш­кин локоть. - Чего случилось?

Колосов покосился на свою руку и не сдержал ухмылки.    .

- От кого бежишь? - Он засунул руки в кар­маны, давая понять, что готов меня слушать.

- Ой, Пашка, я сейчас в парке была... - А что я еще могла с ходу сказать? Не придумывать же, что с такой скоростью несусь из театра.

- Совсем сбрендила? - взорвался Колосов. - Тебе вчера кладбища не хватило?

- Да не было никого на том кладбище! - Мне второй раз за вечер захотелось врезать по чьей-то физиономии.

Что они все ко мне с кладбищем привязались?

Что там такого случилось необычного? Я пришла, постояла около ограды, потрепалась с Драконом и ушла.

- Все равно не ходи по ночам одна, - сдался Пашка. - А сегодня ты где была?

- Так, гуляла с одним человеком, - уклончиво ответила я.

- Видел я этого человека. Минут пять как до­мой пришел. Он тебя обидел? Почему не прово­дил? Темноты испугался?

- Как домой...

На секунду я потеряла ощущение реальности.

Мне и правда показалось, что я не бежала, а блуж­дала по дворам. Пришлось сильно тряхнуть голо­вой, чтобы прогнать наваждение. Нет, нет, нигде я не терялась, бежала по прямой. Уж в своем-то го­роде я, слава богу, все тропинки знаю. И никто не мог меня опередить. Даже если бы очень быстро бежал. Или Макс летел?

- Что-то я совсем запуталась... - Запоздалый страх толкнулся в колени, и я опустилась на кор­точки.

- Не ходи ты с ним, а? - Колосов тоже при­сел, подсунул под меня свою спортивную сумку, и я с благодарностью опустилась на нее. - Он мне не нравится.

- А то ты его видел! - Пашкина забота вызвала во мне улыбку. Какой же он был сейчас смешной!

- Да чего тут видеть? - Колосов мотнул голо­вой в сторону подъезда. - Странные они какие-то.

- Они из-за границы, не освоились еще, - ­стала защищать я пианиста. Кажется, у меня это уже вошло в привычку - защищать его.

- Ага! Так, значит, он из-за границы свою тачку приволок? Номера только почему-то были местные.

Я вспомнила черную иномарку и почему-то ос­тавленный без ответа телефонный звонок. Может, телефон был не Макса, а хозяина машины? Хозяи­на...

- Он ее напрокат взял, - дернула я плечом.

- Какой прокат? Проснись! - Пашка возбужденно взмахнул руками. - Просто бандиты настоя­щие! Ты видела, с кем он общается? Иду я дня два назад, а он с какими-то хмырями стоит. И ладно бы двигались, как живые, а то ведь стоят и ничего не говорят, даже не шевелятся. А здоровенные, как черти. И все в черном. Я бы к таким близко не подошел.

Пашка говорил, а я смотрела мимо него, пото­му что темнота за его спиной не была пуста. Там кто-то находился. И я была убеждена, что это Макс. Домой он, конечно же, не заходил, не мог он здесь оказаться быстрее меня. Прогулка его за­кончилась только что, и теперь он прячется за де­ревьями, изображает ночь.

- Ребята, что были на кладбище, рассказывают другое, - бубнил Пашка. - Говорят, на тусовке из огня демон появился и потребовал жертвы. Они все и побежали.

Мне показалось, что Макс собирается выйти к нам, и резко наклонилась к Пашке. Поцелуя тол­ком не получилось. Я только отбила зубы об его скулу и чуть не свалилась с сумки.

- Сумасшедшая ты, Мишлен. - Колосов пря­тал глаза, боясь на меня посмотреть. Он не столько обрадовался моему порыву, сколько испугался. Да­же, кажется, попытался оттолкнуть. - В следующий раз на тренировку пойдешь?

Вопроса его я не услышала, потому что стара­лась разглядеть Макса, но окружающая темнота была пуста. Он ушел.

- Ладно, Колосов, завтра поговорим. Пока.

Мне хотелось побыть одной.

- Хочешь, я зайду за тобой перед школой?

Пашка, видимо, совсем потерялся.

- Нет, не надо!

Усталость накатила внезапно. На кнопки кодо­вого замка нажимать было тяжело - руки стали неподъемными. Быстрее бы добраться до кровати и уснуть. Уснуть, чтобы хотя бы ненадолго, хотя бы на несколько часов моя голова перестала думать. Сон у меня был рваный. Я то проваливалась в забытье, то выплывала на поверхность, но не просыпалась, оставаясь в плену сновидения. Мне сни­лись старинные темные замки с высокими стрель­чатыми окнами и гулкими холодными залами. По пыльным темным коридорам гуляет сквозняк. Ше­велятся тяжелые гардины на стенах, тянет промозг­лым осенним воздухом из окон, местами затянутых слюдяными стеклами. И, вроде, я знаю, как отсюда выйти - спуститься по лестнице, пересечь гулкий холл и оказаться на выложенном камнем дворе, но коридор вдруг оказывается бесконечно длинным, ивсё иду, иду. Меня провожают недовольные взгляды людей, изображенных на гобеленах. Они с осуждением смотрят на меня и укоризненно качают головой. А за спиной уже собралась толпа, она ждет, что я буду делать. Пойду вперед? Останов­люсь? Поверну назад?

Мне не хочется, чтобы на меня смотрели. И я делаю первое, что приходит в голову: шагаю прямо в гобелен. Что там говорил Макс? Надо верить своей интуиции...

Я дернулась, то ли просыпаясь, то ли переска­кивая в новый сон. Он был уже знаком. Я в своей комнате, лежу на кровати, а на подоконнике сидит Макс.

- Все будет хорошо, - шепчет он и соскальзы­вает вниз. Но не падает. А остается стоять, словно превратился в не весомый воздушный шарик.

- Ее нельзя оставлять! - склоняется надо мной темная фигура. Мне кажется, что я где-то видела это бледное лицо, но не могу вспомнить где. - ­Она все погубит!

- Мы можем уйти, - отозвался другой голос.

- Нам уже некуда уходить, - возразил первый. - Убьем. Для нее будет только лучше.

- Для нее будет лучше, если вы оставите ее в покое, - раздался голос из-за окна.

- Ты же знаешь, что это невозможно! - воскликнул первый.

Мне захотелось открыть глаза сказать, что во­обще-то хамство обсуждать меня в моем присутствии, словно я уже покойник. Но тело было свинцовым, веки тяжелыми.

- Макс, - заплакала я, - пускай они уйдут. Темнота накрыла меня, и я, наконец, заснула без сновидений.

За окном чирикал воробей. Наглая птица-бу­дильник взяла манеру сидеть около моего окна и в несусветную рань орать о том, что все прекрасно.

С кровати я вставала в таком состоянии, как будто и не спала вовсе. С трудом доползла до ван­ной - ночные переживания забрали у меня по­следние силы. Я сидела на бортике ванны, подста­вив кисти рук под воду. Почему все так сложно?

- Май, ты там жива? - раздался из-за двери бодрый голос мамы. - Открой!

Так, если я сейчас не соберусь, то утеку вместе с водой тонкой струйкой.

- Май, что происходит? - В мамином взгляде и голосе была готовность помочь, вытащить из го­рящего дома, спасти из реки, выкопать из-под за­вала.

Но со мной происходило нечто похуже, спасать было почти нечего.

Я прошла на кухню, упала на табуретку.

- Пашка вчера обзвонился, - не отставала от меня мама.

Перед моим носом на столе появились йогурт, тосты и джем. Хочешь быть здоровым - будь им!

- Ты не ходила на тренировку?

Вид йогурта с черникой рождал во мне нехоро­шие ассоциации. Я закрыла глаза.

- Или вы вместе с Пашкой прогуливали?

С маминой энергией надо не в конторе рабо­тать, а запускать ее в протонные двигатели вместо всяких там нейронов и атомов. Уверена, у нее это получится блестяще.

- Я видела вас вчера во дворе.

Я подтянула к себе спичечный коробок. И стала зажигать спички одну за другой. Люблю вид от­крытого огня. Если бы не навороты с дьявольщи­ной и черным цветом, быть бы мне готом. Они часто жгут костры, устраивают огненные шоу, кру­тят на веревках пропитанные горючим составом шары.

Я смотрела, как невысокое пламя съедает тон­кую былинку спички, и она чернеет, сгибаясь под тяжестью собственного тлена.

Последний раз я видела огонь на кладбище. Он только разгорался, и жадные языки пламени с удо­вольствием поглощали свежие доски.

Я обожгла пальцы и затрясла рукой.

- Май, а тебе не кажется, что сейчас не время думать о мальчиках? - Маме надо было уходить на работу, и она нервничала. А еще она заметно пере­живала за меня. Две эмоции в одном флаконе - и уходить пора, и поговорить надо. Аут. - Выпуск­ной класс! На курсы ходишь кое-как. Ты собира­ешься поступать в институт? Репетиторов пора на­нимать, чтобы ты подтянула язык. А то со своими скачками ты все позабыла.

Язык... В немецком можно практиковаться с Максом.

Новая спичка зашипела, огонь быстро съел серу и недовольно побежал прямо к моим пальцам.

Спичка выпала из рук, не успев потухнуть.

- Что ты творишь? - Мама затушила тлеющий огонек, аккуратно выбросила спичку.

А у меня перед глазами продолжало плясать высокое пламя.

Картинка вспыхнула вдруг мгновенными воспо­минаниями.

- Ты мне веришь? - вкрадчиво спрашивает Макс.

- Верю, - отвечаю я.

И он идет к огню, на ходу превращаясь в мон­стра. Темные фигуры около костра, огромный Макс, направляющийся в их сторону. Он все боль­ше и больше сутулится, голова проваливается в плечи. И на том месте, где он стоял, появляется собака. Люди разбегаются...

Мама ушла, а я еще минуту сидела, не в силах справиться со своими эмоциями. От пламени спич­ки с глаз как будто бы спала пелена. И передо мной встало все то, что два дня безрезультатно би­лось за бетонной стеной забытья.

Кто же Макс на самом деле? Он говорил, что умеет внушать людям все, что угодно. Вот и вну­шил. Готам - что он демон. Маме - что она но­чью не открывала дверь, а мирно спала. Мне ­что прогулка к кладбищу закончилась успешно, возле его забора.

Но зачем?

Я схватилась за голову. Кровь сильными толч­ками билась в висках.

Макс всегда бледный, руки холодные, очень сильный, обладает сверхспособностями, например, может быстро двигаться, исчезать, влиять на лю­дей, красивый, нереально красивый... Бэтмен, не иначе. И вся семья у него - Бэтмены.

Я попыталась представить спокойного неспеш­ного Леонида Леонидовича прыгающим по кры­шам. Чушь! Полная чушь! События прошлой но­чи - всего лишь плод моей фантазии, результат внушения. Да, внушение, и больше ничего!

Что такого насчитал Дракон? Что Макс приехал в неудачный день? Так в тот день на поезде к нам в город приехал о еще человек двести, не меньше. Что же, их теперь всех в демоны записывать? Или Макс приехал не на поезде? На машине?

«Я ее взял напрокат». Последнее слово произ­нес так, словно проверял его на вкус...

Не может быть! Макс - человек. Странный, но человек. Подумаешь, дерется хорошо. А ориентиро­ваться в лесу он учился в своей Германии, они ведь жили где-то в деревне. На лошади умеет скакать. И еще обыкновенный экстрасенс.

Не то, не то! Не верила я собственным слабым оправданиям, не верила. Не был Макс простым человеком. Я этого не знала, но чувствовала. А те­перь уже наоборот: не чувствовала, а знала.

И все из-за глупых готов. Допрыгались! Надо было поменьше кричать, что вампиры их большие друзья. Вот те и заглянули к ним на огонек.

Стоп! Нет никаких вампиров. Есть стол. Табу­ретки. Йогурт. Тарелка с тостами. Сейчас я включу чайник, и закипит вода. Я выпью кофе. Это все реальность. А вампиры только в фильмах. Он же меня спасал! Вампиры не спасают людей, они пьют их кровь. А Макс... Макс просто держался на рас­стоянии. Лестничный пролет, вытянутая рука. Он не подходил ко мне близко? Почему?

Кулак с силой опустился на стол. Йогурт под­прыгнул, сиреневая масса разбрызгалась по скатерти.

Ладно, Бэтмен. Прискакал из Америки спасти нашу несчастную страну. Но тогда почему днем его почти не видно? И в мастерской свет не горит...

Я все больше и больше путалась.

Снова вспомнилось кладбище. Если бы там бы­ли вампиры, готов бы не осталось ни одного живо­го, они бы всех перекусали. Разве вампиры могут находиться рядом с живыми? Они же хищники, убийцы. И больше всего они любят девственниц. Молодых, красивых девушек с венками в волосах.

Я спрятала лицо в ладони и тихо заскулила.

Кажется, я схожу с ума. Октябрь, а по осени все психи оживляются.

Первый страх прошел. Я все еще сидела за сто­лом, так крепко обвив одну ногу другой, что нача­ла чувствовать неприятное покалывание. Тело мое напряглось, я скорчилась, скрестив руки на груди. Новая мысль заставила меня выпрямиться.

С чего это я в последнее время постоянно чув­ствую слабость? Да и сплю плохо...

Через секунду я стояла в ванной, пижама валя­лась на полу, а я изучала себя в зеркало. Но ника­ких подозрительных следов не обнаружила.

Да, чтение классики дает о себе знать. Брэм Стокер в «Графе Дракула» героиня умирала медленно, постепенно слабела, бледнела. И на шее у нее были две маленькие точки, через которые вампир высасывал ее кровь.

Из всех перечисленных симптомов у меня на­личествовали только бледность да синие круги под глазами.

Новая идея заставила меня вернуться в комнату.

Я натянула джинсы и рубашку, подошла к окну.

Подоконник я обследовала с тщательностью Шерлока Холмса. Разве что лупу не достала. Но и так было видно, что никаких следов здесь нет. Внешний карниз был настолько звонкий, что, ка­ким бы легким севший на него ни был, жестянка неминуемо дала бы о себе знать. А в Максе, долж­но быть, не меньше семидесяти килограммов.

Значит, паранойя. Вот она и пришла ко мне.

Стоило встретиться с симпатичным парнем, как у меня уехала крыша и даже записки не оставила.

Я подхватила волосы резинкой, не глядя, покида­ла в сумку учебники и тетради, на ходу пытаясь припомнить, когда последний раз делала домашнюю работу, накинула куртку и выбежала из квартиры.

«Скорая помощь» во дворе уже не удивила. Ка­залось, сам воздух вокруг нашего дома был отрав­лен смертью. И погодка под стать - пасмурная, в воздухе пахло дoждeм.

Привычного «Здравствуйте» не раздалось, зна­чит, Маринка опять себя плохо чувствует. Бедный ребенок! Теперь ей придется особенно трудно - ­влажность в атмосфере не располагает к выздоров­лению.

Единственное, на кого ничто не действовало, так это на могучую троицу.

Малинина курила, так часто поднося сигарету к губам, что даже затягиваться не успевала. Семенова с вселенской скорбью в глазах наблюдала за моим перемещением по двору. И только Репина была бодра, как гончая, учуявшая след зайца и готовая сорваться в погоню. Когда начнется атомная вой­на, когда наша Земля расколется на мелкие кусочки и все погибнет, включая живучих тараканов, высшие силы сохранят этот куст и могучую троицу. Как памятник чему-то неизменному.

- Гурьева, у тебя со слухом все хорошо? - выдавила из себя Малинина.

- Главное, чтобы у тебя все было хорошо, - огрызнулась я, проходя мимо.

Стешка сделала выпад ногой вперед, собираясь подсечь меня. Я перепрыгнула возникшее препят­ствие и быстро обернулась. Первое правило фехто­вания - следить за поведением противника. Спи­ной наблюдать неудобно.

- Тебе советовали не соваться в это дело? - ­Малинина щелчком направила в мою сторону не­докуренную сигарету. Траектория была рассчитана верно, но я слегка наклонилась, и цель оказалась непораженной. - Уши прочистить, чтобы быстрее до мозга дошло?

Запищала входная дверь. Спиной вперед из нее вышел санитар. Потом показались носилки. Второй санитар.

В душе зашевелилась былая тревога. А чего Ма­линина так суетится? Никогда не кидалась на меня и вдруг... Бабки мрут как мухи. Нет здесь никаких Бэтменов. Никто никого не собирается спасать, скорее наоборот. И не случайно Стешка на меня так взъелась. Раньше не замечала, а тут...

- Шла бы ты, Малинина, отсюда... подальше.

– Что-то ты осмелела! - Стешка начала наступать.

Два человека выясняют отношения из-за... кого?

- Малинина! Прекрати! - Я начала пятиться.

Нет, я не собиралась с ней драться. Драка ничего не даст, надо бы ей как-то все объяснить. - Оста­новись!

- После тебя!

Движение Малининой я не столько заметила, сколько почувствовала. Ее рука с сумкой пошла вперед. Мне оставалось только блокировать удар, приняв его на плечо. Передо мной, как в замедленном кино, про­плыли вытянутые лица одноклассниц - даже для них Стешкина выходка была странной.

Я ожидала, что сейчас будет больно, но ничего не произошло. Послышался глухой удар. И при­шелся он не по мне.

- Ай! - раздался рядом знакомый голос. - На­до же, как я попался!

- Ой, мамочки! - взвизгнула Стешка, и только тогда я повернула голову на голос.

Первым, что я увидела, было смеющееся лицо Макса. Я невольно уставилась на его зубы. Белые и крепкие. Больше ничего, ни выступающих клы­ков, ни кровавых следов.

- Привет, Маша! Извини, что заставил тебя ждать.

Он обнял меня за плечи и буквально припод­нял над землей, потому что от удивления я не мог­ла пошевельнуться.

- Ой, простите, простите. Вы неожиданно по­дошли, - лепетала Малинина. Никогда не видела у нее такого вытянутого лица.

Репина с Семеновой ей поддакивали, причем глаза у обеих были такие огромные, что норовили выскочить из орбит.

- Мы, кажется, знакомы? - Макс был само очарование. Он таким елейным взглядом посмотрел на Стешку, что та только что рот не открывала.

- Мы вас видели, вы недавно приехали. - Ре­пина без остановки переводила взгляд с моего лица на Макса и обратно.

- У вас замечательный город! - Макс сверлил глазами Стешку, и под его взглядом Малинина на­чала все шире и шире улыбаться. - Мы вчера с Машей немного по нему прошлись. - Он галантно склонил голову. - Не смею вас больше задержи­вать. Маша, пойдем!

И он поволок меня по тропинке к школе. Мне показалось, что я услышала, как три челюсти упа­ли на песок.

- Ты феноменальный человек, - пробормотал Макс, продолжая улыбаться.

- Ты тоже пришел не из русской сказки! - попыталась вырваться я, но держали меня крепко.

- Не дергайся! Нам надо подальше уйти от них.

- Нам?

Я резко остановилась, так что Максу пришлось силой тащить меня до угла ближайшего дома. И только здесь он отпустил меня. Кажется, он со­бирался уйти. Я вцепилась в рукав его пальто.

- Ты ничего не хочешь мне сказать? - про­шептала я, вглядываясь в его красивое лицо. Хоть бы какой-нибудь намек, знак... только бы убедить­ся, что я ошиблась...

- Прости меня за вчерашнее! И не стой слиш­ком близко. У меня от тебя кружится голова.

Пальцы мои сами разжались, я прислонилась к стене дома, чтобы не упасть.

- Прости, я не должен был тебе всего этого го­ворить. Но я просто не знаю, как себя с тобой вес­ти. И времени у нас почти нет.

Я машинально глянула на небо. Сегодня было пасмурно, но за домами солнце уже набирало силу, и вскоре оно должно было выглянуть из-за де­ревьев.

- Я не о том, - усмехнулся Макс. - Нам правда нельзя встречаться. Тебе угрожает опасность, поэтому ты должна срочно уехать. Сесть на первый же поезд! Исчезнуть из города!

- Зачем? Ты прогоняешь меня? - Я снова за­хотела коснуться его, но вовремя остановилась. Чтобы больше не искушать себя, спрятала руки в карманы.

- Не прогоняю! - Макс сжал кулаки, он опять был в перчатках. - Я бы сам тебя увез, но тогда нас быстро вычислят. Я буду как ходячая антен­на... - Он наклонился ко мне, вглядываясь в мое лицо, и простонал: - Черт возьми, что ты здесь делаешь?

- Живу. - В душе бушевал океан. Он рвался наружу, и я ничего не могла с ним сделать. Я лю­била Макса. Любила отчаянно. Любила безысход­но... И мне было все равно, кто он - вампир, афе­рист, падший ангел.

- Маша, я вижу, ты все знаешь! - Глаза его стали огромными.

- Я ничего не знаю! - Мысли мои спутались окончательно. - И ничего не понимаю! Я хочу, чтобы ты мне все рассказал!

Он долго смотрел на меня. Очень долго. В гла­зах его застыл холод. И по-хорошему я должна бы­ла испугаться. Ведь не каждый день выпадает по­смотреть в глаза собственной смерти. Только я бы­ла уверена, что моя смерть будет выглядеть как-то по-другому. Месяц назад моя смерть могла быть такой. А теперь - нет.

- Ты удивительная. Таких не бывает! - Голос его стал тихим. - Люди разные, кто-то сильнее, кто-то слабее. Кто-то краснеет по пустякам, кто-то лжет без стеснения. А ты - просто что-то неверо­ятное. Мне не хватит слов. Помнишь, ты пришла с подругами, они разговаривали с Лео, а я стоял в темноте? Меня невозможно было увидеть. Но ты увидела. Мы встретились глазами, и я еле сдержал­ся, чтобы не наброситься на тебя. Потому что испугался. На следующий день я специально встре­тился с тобой, чтобы понять, что ты - это ты. Смотритель. Человек, который чувствует темноту. Человек, способный понять, кто мы. Я уехал, но ты позвала меня обратно. Я хотел спрятаться, но ты вынудила меня выйти на улицу. Пойми, все твои неприятности из-за меня. И кладбище, и глу­пая лошадь... И даже те идиоты тогда ночью, драка с ними. Verdammt! Ты не должна была там поя­виться, я бы с ними разобрался. Но пришла ты и сказала, что хочешь меня защитить. Маша, кого ты собиралась защищать? Меня?!

- Почему ты так говоришь? - От волнения го­лос исчез, я могла только шептать.

- Потому что ты знала, что я чудовище. Что я убийца. Ты не должна была мне помогать!

- Я ничего не знала, - пролепетала я. - И ис­пугалась за тебя очень сильно.

- Таких людей, как ты, уже не осталось. -  ­Знакомо хрустнула натянутая кожа перчаток. - ­Они просто не выживают. Либо сходят с ума, ли­бо... - Он запнулся и добавил еле слышно: - Ли­бо их уничтожают. Никому не нужны те, кто все знает.

- Значит, это правда?

Я не могла отвести взгляда от его лица. Пыта­лась найти в своей душе страх, отвращение, пре­зрение - но там ничего не было. Некстати приш­ло на память, как мне было хорошо рядом с Мак­сом в темном лесу. Хорошо, как никогда.

- Правдивей не бывает. - Губы Макса траги­чески изогнулись. - Ты все вспомнила, да? Даже я не смог стереть из твоей памяти кладбище. Я же говорил, внушение на тебя не действует. Да, я вам­пир. И я не единственный. Распознать нас способ­на только ты. Мы бы тут незаметно пробыли не­сколько лет, и никто бы не обратил внимания. Но здесь живешь ты, и все взорвалось. Остальные уже начали на тебя охоту. Пока у них ничего не полу­чилось, но через неделю получится обязательно. Они умны, сильны и не отступятся. Конечно, это ведь вопрос нашего выживания. Тебе надо уехать! Они не будут преследовать, останутся здесь.

- А что будет с тобой? - От одной мысли, что меня кто-то хочет лишить единственной защиты, стало холодно.

- Маша, кого ты жалеешь? - взвыл Макс. - ­Я создание тьмы! Я буду гореть в аду! А ты - свет.

- Какая замечательная пара... - хмыкнула я. Макс закрыл глаза, с шумом втянул в себя воз­дух.

- Поздно? - прошептал он.

- Теперь уже да. - Я боролась с сильнейшим желанием коснуться его лица. В его распахнутых глазах скакнули веселые ис­кринки.

- Как человек порой бывает забавен. - Голос его снова стал бархатным. - Что же, придется стать твоим телохранителем. Хотя я уже им стал. Не могу же я позволить, чтобы тебя убил кто-то другой.

- Ты хочешь сам?

Ну вот кто меня тянул за язык? Что за дурная манера передергивать и ловить на слове!

- Мечтаю! - прорычал Макс.

Он стал медленно приближаться. Я забыла, как дышать. Но он замер, словно наткнулся на стек­лянную стену.

- А почему ты не присоединился к общей охоте?

Я должна была услышать эти слова! Он обязан мне их сказать!

- Я не убиваю молодых красивых девушек только за то, что они видят и понимают чуть боль­ше, чем остальные.

Я глубоко задышала. Знакомая боль в перено­сице, сейчас заплачу.

- Я не убиваю тех, кто собирается и дальше защищать меня.

Слезинка побежала у меня по щеке.

- Я не убиваю тех, кого люблю.

Слезы потекли из глаз градом.

- Я это понял там, в лесу, когда ты боролась с конем. Сначала я просто не давал им дотянуться до тебя. А потом твоя лошадь взбесилась... Ты дер­жалась из последних сил. Ты боролась. Ты всегда будешь бороться до победного конца. Поэтому ты сильнее любого вампира.

Вот бы мне умереть! Прямо сейчас! Большего счастья и не надо!

Макс пальцем в перчатке коснулся моей щеки, снимая слезинку, прошептал:

- Мне мама говорила, что если пить слезы плачущего ребенка, помолодеешь. Может, попробо­вать?

Я ухмыльнулась сквозь слезы. Сколько бы лет Максу ни было, молодеть ему точно не стоило. Он и так был молод. Вечно молод.

- Тебе пора. Я провожу тебя до школы и по­слежу, чтобы твои подруги думали об учебе, а не о том, как бы сделать тебе плохо.

- А как же... - У меня была масса вопросов.

- Давай поговорим потом. - Макс отступил на шаг. - У нас будет достаточно времени... вечером. Днем на улице находиться тяжело, слишком много людей и запахов, слишком много искушения. А ве­чером я приду. Хорошо? Приду и все объясню. О, слышишь? Es k1ingelt! (звенит звонок.)

Я честно попыталась что-нибудь расслышать, но ничего, кроме шума проезжающих за домом ма­шин, до меня не долетало.

Он снова взял меня за руку и, как маленькую, повел к школе. Шагал он быстро, я еле за ним по­спевала.

Все-таки мне надо было испугаться. Хотя бы чуть-чуть. Капельку. Но я была настолько счастли­ва появившейся определенности, что на испуг не осталось места. Надо бы перечитать классику, Брэм Стокер, Алексей Толстой. Кажется, они говорили, что жертва никогда не боится вампира. Наоборот, влюбляется в своего убийцу и добровольно отдает ему свою жизнь.

Максу я согласна была отдать себя целиком. Даже несмотря на то, что оказалась его врагом. Смотритель... Мне-то казалось, что я хорошо пред­ставляю себе окружающий мир: лето, весна, осень, зима, дожди, снег, солнце, земное притяжение, все законы физики и химии, звезды, Солнечная систе­ма, галактики... А выходит, все не так. Мир шире картинки в учебнике, глубже любой математиче­ской формулы. Ни земля под ногами, ни воздух, ни вода уже не были такими определенными и по­нятными. Вампиры, смотрители... реальность? Зна­чит, все мои страхи не проклятие, не бред больно­го воображения? Я просто чувствовала то, что есть на самом деле. На самом деле... Макс! Я ждала именно тебя! Ты пришел оттуда, из того мира, ко­торого я так боялась. И теперь мне придется зано­во постигать все. Моим проводником станешь ты. С тобой мне ничего не будет страшно.

Я посмотрела на свои руки, которые еще пом­нили крепкое пожатие. Пожатие вампира... Мир вокруг меня катился в пропасть, и я была несказан­но рада этому.

 

Глава 9. ПРАВИЛА БОЯ.

 

Уже к концу первого урока вся наша параллель знала, что у меня роман. Слухи неслись со скоро­стью курьерского поезда и возвращались ко мне в неожиданных вариациях. Самым нелепым был такой - мы с Максом знаем друг друга с младенчест­ва, перед школой родители увезли его на другой ко­нец света, чтобы мы не встречались. Он дождался, когда сможет на мне жениться, и вернулся. Пока ждал, потихонечку намывал золото, копал алмазы, чтобы бросить к моим ногам несметные сокровища.

Версия была бы не такой смешной, если бы не имела продолжения. Оказывается, годы скитаний и лишений наложили на героя определенный отпеча­ток тоски и грусти. Он ожидал увидеть длинноно­гую блондинку, а встретил гадкого утенка без пер­спективы превращения в прекрасного лебедя. По­началу он сильно огорчился, но гадкому утенку быстро нашлась альтернатива в лице царевны-лебедь, и теперь герой разрывается между необходи­мостью выполнить долг и своими чувствами. Под царевной-лебедью подразумевалась, естественно, Малинина. Мне же выпала роль жертвы природы.

На меня стали смотреть с сочувствием. К нам зачастил народ из параллельных классов. Ребята появлялись на пороге, долго стояли, ища меня гла­зами, понимающе качали головами.

Жаль, не было Маркеловой. Мне хотелось пого­ворить хотя бы с одним доброжелательно настроен­ным человеком. Лерка бы меня поняла.

Но убил меня окончательно Пашка. Он при­мчался на большой перемене и так на меня по­смотрел, словно я была виновата в гибели Ман­дельштама, Гумилева, лично стреляла в Пушкина и устроила обвал в Пятигорске, после которого прах Лермонтова так и не нашли.

- Это правда? - выдавил он из себя.

- Смотря что подразумевать под словом «правда». - За сегодняшний день я устала от вопросов о правде и кривде.

- Ты сама говорила, что боишься его, что он странный! - Колосов, видимо, забыл свою улыбку дома и предстал передо мной мрачный, как никогда.

- Пашка, ты-то что? - взорвалась я. - С чего ты вдруг стал следить за мной? И вообще иди к себе! Встретимся на тренировке!

Он обиделся. В глазах вспыхнул неприятный ого­нек, резче обозначились скулы.

- Ну, почему так? То бродишь одна-одинешенька, неприкаянная, а то...

Пашка хороший, очень хороший. С ним легко и весело. И самое главное - он надежный. В ком я была уверена на сто процентов - так именно в нем. Среди ночи подними и попроси его о помо­щи, примчится с другого конца света, порубает всех драконов, потушит любой пожар, а потом еще и историю какую-нибудь расскажет, чтобы не так скучно было после подвигов идти домой.

Но он был другом. Только другом. Больше ни­чего.

- Машка, брось его, - упрямо мотал головой Колосов. - Он плохой! Я докажу тебе, что он пло­хой!

- Не лезь не в свое дело!

Так бы и врезала ему саблей по упрямому лбу...

Я даже боюсь представить, что будет, если он су­нется в логово к вампирам. Среди них только один альтруист, остальные не откажутся отведать свежатинки.

- Не надо ничего делать! Плохой он или хоро­ший, я сама разберусь.

В ответ Колосов хмыкнул.

Знаю я его ухмылку. Пару раз на тренировках мне удавалось вывести Пашку из себя, и в ответ я получала вот такую ухмылку, после чего Колосов опускал маску на лицо и рубил меня в мелкую ка­пусту. Сейчас же он собирался применить свое ис­кусство на других.

- Ладно, докажешь, что он плохой. И что? - Надо было настроить Пашку на другую волну.

- Ты станешь прежней. - Колосов спрятал глаза, на щеках загорелся румянец.

- А сейчас я, значит, зеленая и склизкая?

Пашка ушел. Обиделся.

Странно. Пока я была одна, всех устраивало мое одиночество, никого не напрягало. Но стоило рядом со мной кому-то появиться, так это стало событием. Все резко обиделись. Одноклассники еще больше отстранились от меня. И не потому что Макс не та­кой, как все. Будь он обыкновенным парнем, Паш­ка так же на меня дулся бы, Малинина так же то­чила бы свои когти об асфальт, а я все так же мета­лась бы между ними, не зная, что делать.

И теперь на меня все смотрят. Я вроде и одета неприметно, и в коридор лишний раз не выхожу, но атмосфера вокруг заметно накалилась. Грозы не миновать.

Гроза в октябре не менее экзотичное явление, чем скандал вокруг моего имени. Первый за один­надцать лет в школе. Даже интересно, чем закон­чится.

С последнего урока я вылетела пулей. Воздух в классе набух и уплотнился, вытолкнув меня из се­бя. Одна радость - никто меня не остановил. Витавшие у всех над головами вопросы так и оста­лись незаданными. Мне же хотелось поскорее ока­заться на улице, выдохнуть спокойно, обо всем подумать.

А думать было о чем. Например, я никак не могла свыкнуться с тем, что Макс вампир. Даже после того, как он сам мне это сказал. В душе из последних сил билась крошечная надежда - вдруг он пошутил, зачем-то решил меня разыграть. Ведь встречаются бледные люди, у кого-то вялая кровь, и руки у них поэтому постоянно холодные. Заня­тия восточными единоборствами дают силу и фан­тастическую реакцию. И солнца можно бояться по каким-то своим причинам, вовсе не являясь монст­ром. А спокойный - это еще не диагноз, спокой­ным может быть кто угодно. Коня на скаку оста­новил? Так ведь, по Некрасову, любая женщина может остановить, что же говорить про мужчину. Лечит Маринку? Ну, а если у него есть талант ле­чить, внушать? Может, он умеет беду разводить ру­ками?

Зачем он мне тогда сказал про вампира? Пыль в глаза пустил. Надеялся, что я испугаюсь и убегу. Ведь еще вопрос, из какой деревни он приехал. Небось называется та деревня Москва, где он ус­пел наделать шума и произвести фурор, а теперь в нашей дыре скрывается от назойливых поклонниц. Пару месяцев пересидит и дальше поедет. Поэтому ему и не нужно, чтобы я в него особенно влюбля­лась. Вот он меня и пугает.

Я вспомнила события последнего месяца. Нет, не укладывалось все произошедшее в придуманную красивую схему, постоянно что-то выпирало. Лю­бит ночь. Еще ладно. Перед готами на кладбище превратился в нечто страшное. И если его гипноз на меня не действовал, то... То превращался он на самом деле.

Ну, совсем я запуталась. Для полной ясности мне нужны моя комната и Макс. Комната, чтобы немного побыть одной и понять, что к чему. А Макс для того, чтобы ответить на миллион во­просов.

Домой я пошла не сразу. Посидела перед подъ­ездом на лавочке, посмотрела на закрытые окна Маринкиной комнаты.

Он ей помогает... Очень интересно: вампир спа­сает маленькую девочку.

Как же все сложно! А ведь еще утром было иначе. Сейчас я возвращалась домой другим чело­веком.

Мысленно я подсчитывала «места боевой сла­вы». На лестнице он меня ждал. Дверь в мастер­скую - визит делегации. Дверь на улицу - он ее мне открыл. Окно Маринки - стояли, разговари­вали. Площадка перед домом - привез из конюш­ни на машине. Куст с окурками - сегодня помог разобраться со Стешкой. Угол дома - признание. Школьные ступеньки - здесь я его видела послед­ний раз.

Да, архив собрался внушительный.

На улице я просидела до темноты, стал накра­пывать дождик. Надо бежать домой, переодеваться. Скоро Макс должен появиться.

Мысленно я уже входила в свою комнату, зага­дывая, как упаду на кровать и немного помечтаю. Но в реальности все получилось не так.

Только я протянула руку, чтобы набрать код домофона, как дверь сама скакнула в мою сторону.

- Простите, я вас не задел? - В проеме стоял Леонид Леонидович. Он был в бежевых брюках, шерстяном бежевом пиджаке и шикарном бежевом пальто нараспашку. И так же красив, как Макс.

Я часто задышала, что было знаком тревоги. Я стала ее отличать. Когда рядом появлялся кто-то из нелюдей, у меня от волнения сбивалось дыхание. Пискнув свои извинения, я проскочила мимо, но мне в спину ударил вопрос:

- Маша, если не ошибаюсь? - До недавних пор меня никто не называл по имени, все всегда придумывали клички и прозвища. Макс был пер­вым, кто стал так делать. И не единственным.

- Помнится, вы ко мне как-то заходили. В чис­ле делегации домового комитета.

Я промямлила что-то, пытаясь откреститься от славы Малининой.

Леонид Леонидович отпустил дверь. Подъезд накрыла темнота. Я вцепилась в перила лестницы. Что делать? Бежать? Неужели у меня совсем нет чувства самосохранения? Но даже если оно и было, то сильно запаздывало. На Леонида Леонидовича я смотрела с вызовом, и он прочитал его в моем взгляде. На лице появилась сдержанная улыбка.

- Макс говорил мне, что вы познакомились.- ­Голос Леонида Леонидовича был спокоен, звучал, как песня. Его хотелось слушать и слушать, но я заставила себя быть внимательней, чувствуя, что в этом разговоре неминуемо должен быть подвох.- ­Я так понимаю, вы о многом догадались.

- Я вспомнила... - Мне не хотелось, чтобы вся вина за открытие тайны легла на плечи Мак­са. - Там, на кладбище...

- Вспомнили? Возможно. Хотя не должны бы­ли. - Леонид Леонидович продолжал внимательно на меня смотреть, и его взгляд ледяной рукой сжи­мал мне сердце. - Как бы вам правильней ска­зать? Ваши отношения не совсем нормальны. И они принесут большие неприятности Максу. Он собирается выступить против всех, а это... - Лео­нид Леонидович жестом фокусника развел руки, словно между его тонкими пальцами сейчас долж­но было что-то появиться. Я и правда ожидала ка­кого-нибудь зайца или голубя, но там была пусто­та. Пустота и темнота. - Это смертельно для него.

- Он будет не один. - Я заставила себя отвес­ти взгляд от белых рук.

- Понимаю, - согласно закивал Леонид Лео­нидович. - Но давайте обойдемся без громких фраз. Там, где хорошо ему, плохо будет вам. А там, где хорошо вам, вряд ли будет полезно для Макса. Вы же любите солнце?

Что за вопрос? Кто ж его не любит! Я кивнула.

- И не любите, когда темно?

Кивнула я раньше, чем сообразила, что с Мак­сом мне теперь никакая темнота не страшна.

- Вот видите! - снова развел Леонид Леонидо­вич руками. - Откажитесь от него сами. Не под­вергайте его опасности.

- Это невозможно. - Слова давались мне с трудом, во рту пересохло, язык еле шевелился.

- Возможно все, даже восстать из мертвых! ­В темноте было заметно, какой яростью блесну­ли глаза моего собеседника. Кажется, он с трудом сдерживался, чтобы просто не открутить мне голо­ву. - Макс мне как сын, и я не позволю вам встать на пути его судьбы. Он был прав, таких, как вы, обычно уничтожают. Только вы могли понять, кто мы. И нам очень не нравится, что вы знаете о нас правду.

- Я не собираюсь никому о вас рассказывать!

- Меня не интересует, что будете делать вы. Можете рассказывать, кому угодно и что угодно. Меня больше волнует Макс. Он не вездесущ, он не сможет защищать вас всегда. В данный момент, например, его рядом нет. И если с вами сейчас что-то случится, он сильно расстроится. А расстро­ившись, будет делать глупости. Так что оставьте его сами. Просто скажите, что презираете его, что боитесь его сущности. Он поверит.

Предложение взбесило меня. Страх давно ушел, в душе поднималась ярость. Да кто он такой, что за нас с Максом решает, быть нам вместе или нет? Это касается только нас. Третьего здесь быть не должно. Никто, ни отец, ни мать, никогда не ука­зывали мне, как жить. Только советовали. И я к их советам прислушивалась. Но поступала по-своему. И сейчас сделаю так, как я хочу, как подсказывает мне мое сердце. Как подсказывает мне чутье Смот­рителя.

- Значит, в ваших же интересах сделать так, чтобы со мной ничего не случилось! Чтобы Максу потом не пришлось делать глупости.

- Маша, я предлагаю вам жизнь! - Голос Лео­нида Леонидовича рокотал среди пролетов длинной лестницы. - Оставьте Макса, и, я думаю, у меня получится все уладить. Не путайте реальность с ли­тературой. Жизнь гораздо сложнее.

Он направился к двери в мастерскую.

Дверцы лифта открылись, демонстрируя пустую кабину. Когда я успела его вызвать? Или Леонид Леонидович вызвал силой взгляда? И что он еще успел сделать? Подпилить тросы, так что на двена­дцатом этаже кабина сорвется и упадет вниз? А ведь он никуда не собирался идти! Специально вышел, чтобы поговорить со мной!

Наверное, так громко в лифте смеялись впер­вые. Я хохотала, не желая сдерживаться. Что ж за жизнь у меня такая занятная? В кои-то веки влю­билась, и то в вампира...

Встреча развеяла все мои сомнения. Макс ­вампир. Осталось только привыкнуть к этой мыс­ли. Значит, другим вампирам не нравится, что при встрече он меня не съел, а влюбился и теперь го­тов защищать. И все только и мечтают о том, что­бы мы разбежались? Ну уж нет!

Мое хорошее настроение улетучилось, как толь­ко я переступила порог квартиры.

Кто-то здесь был. Пришел и остался.

Обычно возвращаешься домой и понимаешь, все в порядке. Дверь за тобой закрывается, как будто с грохотом взлетает вверх подъемный мост, падает решетка ворот. Ты в своей крепости, и она неприступна. А сейчас мне показалось, что я, на­оборот, ступила на чужую территорию.

Все было на месте, но что-то не так. Как будто каждую вещь потрогали, а потом положили обратно.

- Макс?

Тишина.

Я толкнула дверь в свою комнату.

Девушка сидела спиной к входу. Пышные свет­лые волосы, прямая спина, черные джинсы и водо­лазка.

- А, Маша! Привет! - Катрин изящно повер­нулась на стуле. - Узнала меня?

Я кивнула.

Сказать, что я была удивлена, - ничего не ска­зать. Я была в шоке. Надо было мне все-таки по­лучше свыкнуться с мыслью, что теперь придется общаться со сверхсуществами.

- Какая ты умничка!

Она спрыгнула со стула и так стремительно при­близилась, что я качнулась назад, ожидая как ми­нимум удара в грудь. Но девушка всего лишь быст­ро обняла меня. От нее дохнуло холодом.

- Ммм... Как ты вкусно пахнешь! - Катрин до­вольно пожевала губами. - Удивительно, что Макс тебя еще не съел. Или ждет удобного момента?

Я подавилась воздухом и закашляла.

- Ну ладно, ладно, - хмыкнула девушка. - Я пошутила. Друзья Макса - мои друзья. Я загля­нула поболтать. Мы же теперь будем часто встре­чаться.

Она игриво дернула плечами и легкими шагами пошла вдоль стеллажей с книгами.

Я непроизвольно посмотрела в окно. Форточка была приоткрыта.

- Да, прости! - Катрин повернулась, словно прочла мои мысли. - Я пришла без приглашения и воспользовалась твоим окном. Дверь-то заперта, а ждать на улице холодно. Ты не против?

Я усмехнулась, понимая, что вопрос задан фор­мально. Мое согласие не требуется. Как и мое воз­ражение. Хотя мне очень не нравилось, что вампир так запросто может попасть ко мне в комнату. А ес­ли придут родители? Что будет с ними? А соседи? Они могут увидеть, что кто-то лезет в окно, и вызо­вут милицию. Что же, потом Катрин и иже с ней зомбировать весь микрорайон? Бред. Пускай лучше ходят через дверь, как все нормальные люди.

- Уютно здесь у тебя, светло. - Девушка с улыбкой посмотрела в сторону окна. Вот уж не ду­мала, что вампиры могут радоваться свету. Хотя во всем остальном она была милой и такой приветли­вой. - А хочешь, мы прогуляемся? Я тебе про Макса расскажу. Он такой молчун, из него слова не вытянешь.

 Я заколебалась. Замечательно было бы узнать о Максе побольше. И не только то, что он будет сам о себе рассказывать.

- Здорово! Только он скоро должен прийти. ­- Поговорить хотелось, уходить из дома - нет. Та­кой сложный был день...

- О! Не переживай! Макс не потеряется.

А чего я боюсь? Если Катрин собралась меня убить, то уж давно бы убила. Вампиры стремитель­ны. Один удар, и все. Выйдет потом через окно, форточку за собой прикроет. Моего убийцу никто никогда не найдет.

Если она так не сделала, значит, и правда хочет поговорить. Чего ж я сразу к ней с недоверием-то?

- Пойдем! - согласилась я. Ну что же, знаком­ство с вампирами начинается.

Катрин захохотала, и от звука ее голоса, каза­лось, весь дом подпрыгнул.

- Пожалуй, я понимаю, что в тебе нашел Макс! - Она схватила меня за руку. - В путь! Yorwiirts! (Вперед) Кто, ты говоришь, у вас на пруду? Огари?

Я говорю? Кажется, я только подумать успела.

Утки рыжие, действительно называются огари.

- Ну да, рыжие такие... - От волнения голосо­вые связки не хотели меня слушаться, из горла вы­рывался хрип.

Катрин застыла перед окном. Она собирается лезть через форточку? А я? Мне было бы гораздо удобней выйти через дверь.

- У тебя тут, наверное, солнце по утрам? - Спросила девушка с грустью.

- А вам солнце совсем нельзя, да? - Я не представляла, как можно жить без солнца. За бес­солнечные осень и зиму я так уставала без света, что начинала ссориться со всеми подряд.

- Солнце - это больно. - Катрин поморщи­лась, словно яркие лучи уже жгли ее белоснежную кожу. - Мир вообще полон боли и обмана. Все такие одинаковые, и если кто-то оказывается дру­гим, не как все, он становится изгоем. А за что? Только за то, что мы не похожи на остальных? Ты ведь тоже от них отличаешься?

- Не знаю, - я неуверенно дернула плечом. ­Макс сказал, что я чувствую темноту.

- Да, тьма здесь замечательная. - Катрин сно­ва прошла вдоль полок, ведя по ним рукой, словно вытряхивала литературных героев из их домиков. - ­Вурдалаки, лешие, водяные, колдуны, домовики всякие. У вас очень интересно!

- У нас? Ах да, Макс говорил, что приехал из Германии. - Они все так хорошо говорят по-рус­ски, что забываешь об этом.

- В Европе стало невозможно находиться ­всё под контролем, все подсчитаны. Для жизни ну­жен покой.

Я с сомнением покосилась на крыши домов.

- У нас тоже не очень тихо, - пробормотала я. Хорошо говорят по-русски, и имена почти русские - Катрин, Макс, Лео.

- Зато весело! - Катрин снова улыбалась. - ­Здесь можно сойти за своих. Никто на тебя не по­смотрит косо. Здесь никому ни до кого нет дела! Ты мне подаришь своего домового?

- Кого? - Где она у меня домового нашла?

Я внимательней оглядела полки, надеясь заметить то, что Катрин обозвала словом «домовой».

- Он у тебя здесь бегает. Я принесу ла­пот... - смешно исковеркала девушка слово.

- Лапоть, - поправила я.

Хм, ради поимки домового даже я раздобыла бы где-нибудь лыковую обувку. Так сейчас и виде­ла, как мы вдвоем с вампиршей сидим в засаде, ожидая, когда из-за угла деловой походкой выйдет крошечное бородатое существо.

- Или башмак. - Катрин сверкнула белозубой улыбкой.

Я поежилась. За время разговора несколько подзабылось, кто передо мной. Но сейчас от Кат­рин исходила реальная опасность. Ей достаточно одного движения, и уже к вечеру домовой будет грустить о моем исчезновении.

Катрин почувствовала смену моего настроения и перестала улыбаться.

- Пойдем, нам надо о многом поговорить.

Она скользнула к двери. Значит, выходить мы будем нормальным путем. И на том спасибо!

- А Макс где?

Может, все-таки никуда не ходить? Вечер, я ус­тала, за учебниками надо посидеть. Да и тревожно как-то. Но спорить с Катрин не хотелось. А ну, как разозлится?

- Макса достаточно позвать, и он придет. ­Девушка стояла в прихожей и, казалось, к чему-то прислушивалась. С сомнением посмотрела на за­мок. Видимо, открывать двери ей приходилось не­часто. - Вы с ним теперь настроены на одну вол­ну. Он тебя будет везде чувствовать. Только Макс сейчас занят. Немного.

Чем может быть занят вампир? Он либо спит, либо охотится на людей.

Катрин покосилась на меня и вдруг весело расхохоталась.

- Не бойся! Мы уже давно не едим людей. Вы невкусные, питаетесь всякой гадостью, вами отра­виться можно.

Я попыталась вспомнить, что сегодня ела. Салат с майонезом, сосиску с кетчупом. И тут же представила, как по моей крови плавает плохо пережеванная сосиска, залитая томатной приправой. Да, не самая вкусная еда. А вот мама бы Катрин понравилась, она ест только экологически чистые продукты.

- Шучу, - рассмеялась Катрин, отметив мое смущение. - Есть там, где обитаешь, - дурной тон. Слишком напряженной становится жизнь. Макс охотится на маралов. Это большие олени, они жи­вут на Алтае.

- А ты? - Что-то мне не верилось в вегетари­анскую жизнь моей новой знакомой.

- Под настроение. - Катрин нахмурилась. Она все еще стояла в прихожей, рассматривая замок. ­Надо идти, а то скоро придут твои родители и ос­тавят делать уроки.

- Откуда ты знаешь? - Я начала переобуваться.

- Их слышно. Люди очень шумно живут и обычно действуют по определенным схемам. Редко кто схемы нарушает. Подожди! - Катрин остано­вила мою руку, уже коснувшуюся замка. - Она напряженно вслушивалась в происходящее за две­рью. - А теперь в самый раз!

Замок еще не успел щелкнуть, как девушка вы­бежала на лестничную клетку и сразу же направи­лась к ступенькам. Я хотела сказать, что есть лифт, что с двенадцатого этажа быстрее будет на нем. Но говорить было некому - Катрин скрылась. Мне ничего не оставалось делать, как идти за ней.

На город опускались сумерки. Темнота посели­лась в подъезде, в ветках деревьев и кустов, в пе­чальных неосвещенных окнах дома напротив, заце­пилась за качели, свернулась клубком в песочнице. Странно, но я раньше не обращала внимания, ка­кой разной бывает темнота.

Вне дома Катрин оживилась, заулыбалась, слов­но замкнутое пространство действовало на нее уг­нетающе. Долгое время мы шли молча. И даже казалось, без определенного направления, просто ша­гали, куда глаза глядят.

Глядели они в сторону кладбища. Кажется, я начинаю страдать паранойей, у меня теперь все до­роги ведут к покойникам.

- А что вы делаете днем? - Я еле поспевала за своей спутницей, да и затянувшееся молчание на­чало меня тяготить. - Спите?

- Книжки читаем. - Катрин снова к чему-то прислушивалась.

- Нет, правда!

Если Макс не сможет выходить на улицу днем, то наше общение будет затруднительно. Еще пара ночей, и я стану похожа на Маркелову, буду такая же сонная, печальная, бледная, с кругами под гла­зами, начну кидаться на людей. Одним словом, пе­рестану чем-либо отличаться от Макса.

-У каждого свое занятие, - упрямо уходила от ответа Катрин. - Кстати, вы ничем от нас не отличаетесь, так же охотитесь на себе подобных.

- Звери тоже иногда так поступают. - Мне не хотелось говорить об этом. Мне надо было услы­шать что-нибудь о Максе.

- Звери? - Катрин резко остановилась. - ­В случае крайней необходимости. И совесть их по­том не мучает. Потому что они лишены сего ми­лейшего человеческого качества.

- Что ж, нормально. Выживает сильнейший.

- Вот! Хорошие слова! - Катрин подняла вверх палец, и я вдруг услышала за своей спиной шаги.

Люди были одеты в длинные черные плащи, на руках черные перчатки, глаза, густо подведенные черными тенями, черные волосы падали на плечи. Одного из них я узнала, он был тогда с готами. Разводил костер.

В первую секунду я испугалась за Катрин. За кем еще могут идти эти ненормальные? Их хлебом не корми, дай с вампиром пообщаться.

Я растерянно оглянулась. Рядом со мной нико­го не было. Совсем как в ту ночь на детской площадке около песочницы. Но если тогда Макс вер­нулся, то Катрин вряд ли сейчас собирается. Через мгновение она появилась за спиной пар­ней и послала мне воздушный поцелуй.

- У них ритуал, и нужна жертва! - крикнула она на прощание. - Так им сказал демон, явив­шийся из огня. Ничего личного! Выживает силь­нейший!

Макс?

Я даже испугаться не успела, настолько неверо­ятным оказалось случившееся. Мирная прогулка неожиданно превратилась в опасную охоту. Зачем только я вышла на улицу? Макс! Беги! Кажется, это я сама себе приказала. Больше мною командовать было некому. Я побежала обратно к дому. Тяжелые шаги за­бухали у меня за спиной.

Что там говорил Макс? Надо доверять своей интуиции? Жаль, что его слова я вспомнила слиш­ком поздно. Мне же совсем не хотелось выходить!

Я проскочила темный двор и устремилась к улице. Вряд ли психи станут резать меня у всех на глазах. Если вообще до такого дойдет. Судя по рас­сказам Маркеловой, трепачей у них в тусовке боль­ше, чем истинно продвинутых.

Черная фигура появилась слева от меня, отре­зая от шумного проспекта. Как будто их кто-то вел!

В переулок въехала машина. Я замахала руками, пытаясь остановить ее, но водитель, увидев меня, крутанул руль, ударил по газам, уводя машину прочь.

Район словно вымер. Вечер, все должны идти с работы! Где гуляющие после непосильного учебно­го дня дети?

Я пересекла очередную пустую детскую пло­щадку и остановилась около горки, построенной в виде домика на курьих ножках. Я скорее почувст­вовала, чем услышала выскочившего из домика че­ловека, нырнула под горку, пронеслась через кусты. В панике я стала плохо ориентироваться - мы кружили по району, не выходя на крупные улицы. Каждая моя попытка прорваться к людям провали­валась. Один парень неизменно гнал меня сзади, а два других корректировали направление. Я вся пре­вратилась в слух и движущиеся ноги. Меня коло­тила крупная дрожь.

Когда мне в очередной раз не дали свернуть в сторону, стало понятно, что надо менять правила игры. Я схватила камень и запустила в первую по­павшуюся припаркованную машину. Заорала сигна­лизация, и район сразу ожил. Словно какой-то не­ведомый волшебник щелкнул пальцами и разрешил вернуться в игру статистам.

- Эй, что ты делаешь! - заорали из окон дома.

- Помогите! - прохрипела я, взглядом пытаясь отыскать окно, откуда кричали.

- Тебе нужна помощь? - Ослепительной кра­соты девушка вышла из темноты. Бледная кожа, прозрачные голубые глаза. - Кто тебя обидел?

Катрин? Нет, не она. Значит, загоняют меня не только готы. Вот почему я не могу от них оторвать­ся - их ведут за мной вампиры, не позволяют от­стать.

- Нет, нет, - замотала я головой. - Ничего... Сигнализация разбитой машины пошла орать по второму кругу.

- Эй, куда пошла? - надрывался голос из дома. Зачем-то вспомнилось, что вампиров берут се­ребряные пули и осиновые колы. Что-нибудь по­добное мне бы сейчас очень пригодилось.

- Стоять! - Гот перепрыгнул низкий заборчик и бросился ко мне. Девушка захохотала, отступая в темноту.

Я кинулась в сторону.

Схема, схема, схема. Они просчитывают меня, потому что я действую по схеме. Именно поэтому они уверены в своей победе.

И тогда я остановилась.

- Только тронь! - прошипела я двинувшемуся в мою сторону парню, но он продолжал молча при­ближаться. Я попятилась и, наконец, увидела то, что искала, - палку. Подняла, перехватила удобней. Убью!

Парень осклабился и пошел быстрее. - Не подходи!

Палка свистнула в воздухе, заставив двоих пре­следователей отшатнуться. Один шагнул вперед, выхватил мое оружие, и оно хрустнуло, ломаясь пополам. Парень удовлетворенно качнул головой и потянул из кармана какой-то сверток.

- Надо было сразу бить по ногам.

Чей это голос? Тревога надавила на грудь, и я задохнулась от накативших одновременно чувств облегчения и ужаса.

Макс спрыгнул с невысокого заборчика пло­щадки и встал рядом. Лицо его полыхало яростью, от чего стало еще красивее. Мой защитник резко ударил по обломку палки каблуком ботинка, так что тот подпрыгнул, оказавшись у него в руке.

Вернулся...

- Отпусти их! - крикнул Макс в темноту. Парни, еще секунду назад насупленные, вдруг испуганно заозирались.

- Пошли вон! - прикрикнул на них Макс но, парни не сдвинулись с места. - Катрин!

- Они не уйдут. - Девушка словно соткалась из темноты, глянула на меня, обворожительно улы­баясь. - Извини, Машенька, но им очень нужна жертва. Без нее они не станут бессмертными вои­нами тьмы, - последние слова вампирша произ­несла с издевкой. - Только отведав человеческой крови, они обретут всемогущество. Ну, и еще что­-то там про сердце врага. Его надо съесть, чтобы за­владеть силой противника. Но это, кажется, не отсюда.

От захлестнувшего меня возмущения я слова сказать не смогла. Все было обманом! Все! Кому я поверила? Они же убийцы. Для них ложь нормаль­ное явление.

Я дернулась, сжала кулаки. Ох, как я ей сейчас врежу!

- Спокойно, - Макс не сводил глаз с Катрин, но говорил явно мне. - Все не так просто.

- Да, все не так просто, как кажется. - Кат­рин носилась вокруг нас, ей не терпелось поскорее закончить свое дело. - Для начала она должна умереть.

- Она умрет, - согласился Макс. Я ахнула, по­раженная таким коварством. Катрин торжествующе улыбнулась. Но тут губы Макса изогнулись в злую ухмылку. - Умрет, как все, от старости.

Я всхлипнула, готовая ткнуться в его плечо и зарыдать.

- Что? - Катрин бушевала. - Посмотри на нее! Она же человек! Даже не человек, Смотритель! И несет с собой беду. Она всех нас погубит.

- Я это уже слышал, - поморщился Макс. - ­Нас давно уже надо было уничтожить.

- Как ты мне надоел! - Если бы Катрин стояла рядом, точно отвесила бы ему хорошую пощечину. - А ты не подходи близко. Никто не зовет.

- Tenfel! - гаркнула Катрин, кидаясь вперед.

Парни в черном посыпались, как кегли.

- Отдай мне ее!

- Подавишься. - Макс привычным движением задвинул меня за спину.

Вампирша остановилась в нескольких метрах от него.

- Будет война! - Девушка выпрямилась. - Ты пойдешь против всех? А силенок-то хватит? Ты не сможешь ее все время защищать!

Катрин еще говорила, но Макс уже шевельнул­ся, давая понять, что надо отступать.

- Она сильная, она сама себя защитит! - И ти­хо приказал: - Уходим!

Затем сжал мой локоть, и мы побежали. Побе­жали так быстро, что я сразу же стала спотыкаться.

- Подожди! - Я начала цепляться за его ло­коть. - Кажется, вдвоем мы не уйдем.

- Если ты хочешь сказать, чтобы я оставил те­бя, то можешь не тратить силы на глупые слова!

Его голос вибрацией отдавался по всему моему телу. Руки коснулось что-то холодное и твердое. Я сжала пальцы и поняла, что Макс наконец-то снял перчатки. Кожа его на ощупь оказалась мяг­кой. В моей ладони его рука потеплела.

- Не бойся, мы не торопимся. Нам надо про­сто дойти до дома. Дом - заповедная территория.

Туда они не зайдут.   

Не зайдут? А что тогда делала Катрин в моей квартире?

Макс подхватил меня за талию, прижал к себе, и теперь мы двигались быстрее.

- Катрин сказала, что ты далеко! - Я в ужасе смотрела на какие-то безликие лица людей вокруг и в каждом из них видела вампира.

- Она хороший манипулятор. Уверен, тебя она взяла на жалость.

Макс кружил по одним и тем же улицам, слов­но кто-то не давал ему выбраться из замкнутого круга микрорайона. Перед глазами все путалось, я не узнавала своего города.

- Если я ей так не нравлюсь, почему она сама меня до сих пор не убьет?

Неужели это сказала я? Неужели я это сказала спокойно?

- Она не может. - Макс остановился. Бежать дальше было бессмысленно. - Если она начнет охоту, то привлечет внимание других. На запах крови соберется много желающих.

Город застыл вместе с нами. Словно был деко­рацией для спектакля.

- Видимо, без этого не обойтись... - пробор­мотал Макс. - Надеюсь, ты не боишься высоты?

Ответить я не успела. Макс продолжал обни­мать меня, но земли под ногами уже не было. Не­бо опрокинулось, готовое принять нас в свои объятия. А потом я увидела крыши и черные провалы между ними. Макс мчался, делая огромные прыж­ки. От ужаса я задергалась, но он только еще креп­че прижал меня к себе.

- Ой, мамочки... - простонала я.

- Сейчас, - сквозь зубы прошипел Макс.

И все закончилось. Мы стояли во дворе моего дома. Мой спаситель отпустил меня, шагнул впе­ред, но словно уперся в невидимую стену.

- Лео! - крикнул он в темноту.

Ночь зашелестела черными крыльями.

То ли от крика, то ли от сумасшедшего полета голова у меня закружилась, ноги подогнулись, и я упала на асфальт. Перед глазами оказалось грязное колесо припаркованной машины. Спрятаться бы сейчас под машиной, чтобы меня никто никогда не нашел. Запоздалым эхом начала накатывать тошнота.

- Здравствуйте, Маша! - Леонид Леонидович церемонно поклонился. Я не заметила, откуда он взялся. - Рад снова вас видеть в добром здравии.

- Лео! - Макс направился к своему дяде.

Я тихо застонала. Лучше бы он от меня вообще не отходил. - Оставьте ее!

- Дорогой, ты требуешь невозможного. - Лео­нид Леонидович знакомо развел руками. Еще чуть-­чуть, и между ними появится волшебная шляпа, откуда полетят конфеты и мармелад.

- Да, требую! - Макс был в ярости, никогда еще таким его не видела. - Пропусти Машу домой!

- Ее никто не держит. - Узкая ладонь порхнула в воздухе и указала в сторону темного подъезда. - Она может уходить, а ты останешься. Ее ждут.

- Лео! Мне плевать на ваши правила!

Крикни так кто-нибудь на меня, я бы умерла от страха, но Леонид Леонидович оставался невоз­мутим.

- Макс, ты меряешь несопоставимые вещи. Вечность с минутой.        

- Я выбираю минуту. - Макс отступил ко мне, глядя вверх.

Воздух у нас над головами задвигался, зашеле­стел, наполнился шуршащим звуком крьтьев, слов­но собралась огромная стая летучих мышей. Шорох обрушился на меня, и из темноты стали выступать фигуры. Одна, вторая, третья, десятая...

Неужели Макс будет со всеми драться? Настоя­щee самоубийство! Нет, не надо, я согласна от все­го отказаться, лишь бы он остался жив. Я ведь не знала!

Вместе с испугом ко мне вернулись силы.

Я вскочила. Но подойти к себе Макс не дал.

- Даже не думай, - ухмыльнулся он. - В этой игре пленных не берут. Я справлюсь сам.

Я посмотрела на его прямую спину, на осанку танцора и сама невольно выпрямилась. Рядом со мной был Макс, и мне было очень спокойно. На­верное, я улыбнулась. Сейчас уже не помню.

 

Глава 10. СТРАШНЫЙ ВЕЧЕР.

 

Лица у всех были непроницаемо спокойны. От распространявшегося вокруг них равнодушия оста­навливалось сердце.

Их было человек пятнадцать - одинаково блед­ные, с одинаково холодными глазами, одинаково красивые, отчего казалось, что их нельзя отличить друг от друга. Но все же они разные. Больше мужчин, но были и женщины. С длинными распушен­ными волосами, все в чем-то сером, неприметном. Я заметила тоненькую блондинку с печальными гла­зами, накачанного здоровяка, юношу в очках и ту самую девушку, что предлагала мне свою помощь, когда я разбила стекло у машины.

Не сказать, чтобы они сильно следили за мо­дой - главным в их одежде была практичность и незаметность. Свитера, брюки, редко на ком курт­ки, словно одежда для них оставалась лишней проформой - одеваться надо, чтобы не выделяться в толпе.

Леонид Леонидович остался в стороне, вперед вышел высокий худой старик с копной серебристо-­седых волос. С благородными морщинами на лице. Столетия, осевшие в каждой складке. И бесцветные глаза убийцы.

- Это что, все ваши? - пробормотала я, впе­чатлившись количеством пришедших.

- Наши.

Макс продолжал смотреть на дядю. Леонид Ле­онидович изучал темное небо. На губах у него иг­рала улыбка.

- Кажется, у нас возникла проблема? - Не­смотря на свой возраст, двигался старик легко, го­лос у него был звонкий.

Мне стало неуютно.

- Наоборот, нас посетила удача. - Леонид Ле­онидович чуть повернулся, так что Макс оказался стоящим за его спиной. Мне показалось, что Макс выдохнул с облегчением.

- Что-то здесь человечиной сильно тянет, ­прорычал мускулистый здоровяк, держащийся по­зади старика.

- Подожди, Грегор! - одернул здоровяка ста­рик. - В чем же твое везение, Лео? - Глаза ста­рика остановились на мне.

- Все целы. - Леонид Леонидович опять раз­вел руками.

- Вот и хорошо. - Старик ухмыльнулся, блес­нув белизной зубов. - Спокойствие для вампира важнее всего. Или все-таки что-то не так? Макс, мальчик мой. Ты, кажется, недоволен?

- Вы ее не тронете!

От воя десятка глоток дрогнул воздух. Пара ближайших машин испуганно вякнула сигнализа­цией. Я ткнулась лбом в жесткое плечо. Очень хо­телось растаять, испариться и вновь собраться уже где-то в другом месте.

- Эдгар, у нас все готово. - За спиной старика появилась Катрин. - Мы теряем время.

- Детка, - шевельнул рукой старик, останав­ливая Катрин, - что значит время по сравнению с вечностью? Одна ошибка, и время не будет иметь значения. - Старик подошел к Максу. - Мальчик мой, ты уверен в своем выборе?

- На все сто! - Макс даже не шелохнулся. Старик медленно прошел мимо него и остановился рядом со мной. На меня он не смотрел. Но я, кажется, перестала дышать.

- Жизнь человеческая коротка, но в ней нахо­дится место и для скуки, и для тоски, и для отчая­ния. Такого отчаяния, которое толкает на само­убийство. Что терять человеку? Только его корот­кую жизнь. Когда же у тебя впереди вечность, ты начинаешь ценить каждый прожитый день. Ты наслаждаешься каждым мгновением. Только на пер­вый взгляд кажется, что вечность - это много. Чем больше тебе отведено времени, тем больше ты ею дорожишь. Макс, ты уверен, что все правильно для себя решил? Мешая нам убить врага, ты сам становишься нашим врагом.

- Она не враг!

- Сделай ее не врагом, и все успокоятся.

Что? По-моему, от ужаса я вообще перестала понимать, что происходит. Они хотят сделать меня вампиром?

- Я не отдам ее! - Макс еще больше побелел от ярости.

- Любовь - это так по-чел